Текст книги "В этом мире еще можно удивляться (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Постепенно наши отношения пришли на тот уровень, которого мы никак не могли добиться. И я стала спрашивать себя: если вот это отношения без любви со стороны одного, то точно ли вообще нужна эта любовь? Потому что ненужной я себя не чувствовала. Ривен на других девушек вообще не смотрел. Был все время со мной. За этот год мы стали людьми, которые могут рассказать друг другу абсолютно все. Смогли стать друзьями. Потому что в наших отношениях в последние годы этого стало не доставать. Да, я понимала, что Ривен чувствует ко мне не то же, что я. Намного меньше.

И все же меня это особенно не беспокоило. Мы гуляли, мы занимались сексом, мы были вместе, мы были людьми, которым хорошо друг с другом. И если все так отлично, зачем подстраиваться под рамки?

И я успокоилась, перестала переживать. Перестала думать о том, когда там наши пути разойдутся. Придет время – все будет. Жить надо сегодняшним днем. Однако потом случилось то, что… Итак, я снова вернулась к тому самому дню.

Сейчас, когда прошло столько времени, пусть мозг не особо может соображать, я все же могу хоть как-то оценить то, что случилось. И могу понимать, почему мне сейчас так тяжело.

Как я уже говорила, в тот день Ривен сломал все известные сценарии.

Мне было бы гораздо легче, если бы он меня бросил. Сказал, что не любит, что мы не можем быть вместе, и ушел бы. Да, я бы тоже страдала. Но через такое проходят многие, почти каждая девушка может поделиться своим опытом. Да, сначала бы я страдала. Но потом во мне бы включился механизм борьбы. Вопрос: почему из-за этого козла я тут лью слезы, он меня бросил и жизни радуется, а я – страдаю? У меня бы появился стимул. Я бы насильно ринулась себя вытаскивать. Улыбалась бы через силу. Радовалась бы жизни. Ходила бы с подругами по магазинам. Даже попросила бы Стеллу найти мне подходящего кавалера на время. Погуляла бы с ним, возможно, даже сама бы завела отношения. В общем, всеми силами показывала бы Ривену, что могу жить без него. И неважно, узнал бы он об этом. Постепенно я бы поняла, что делаю это все не назло Ривену, а исключительно ради себя. Рассталась бы с тем парнем, зажила бы нормальной жизнью и наконец встретила бы того, с кем реально хотела бы связать свою жизнь. Счастливый финал. Ривен кусает локти. А я наслаждаюсь жизнью. Занавес.

Если бы он при таком возможном расставании еще поливал бы меня грязью, называл бы шлюхой и дрянью, процесс восстановления пошел бы быстрее.

Но Ривен, как я уже говорила, напрочь сломал мне все сценарии.

То, что с ним случилось, то есть реальная причина того, почему он меня избегал, поразила меня. Глубоко поразила. Мификс и его чудовищная влюбленность в Ская, Легендариум, нечисть… Самый невероятный вариант. Это меня поразило. А вот шокировало другое. Ривен не сказал, что его чувства ко мне угасли. Ривен не назвал меня шлюхой, дрянью или кем-то другим. Он признался мне в любви. Снова. Я смотрела ему в глаза – и верила. Я знала, что он говорил правду. Он улыбался тогда: печально, с грустью в глазах, но улыбался. И рассказал наконец-то все, что его тревожило. Абсолютно все. Не то чтобы я этого не чувствовала… Но все равно было неожиданно. Каждое слово, каждый новый звук. Кусочки головоломки складывались в один большой паззл.

Он говорил, что устал. Говорил, что не чувствует себя достойным. Говорил, что не может уважать себя, и потому хочет уйти. Чтобы найти себя. Чтобы стать достойным в первую очередь самого себя, а значит, и других людей. И меня. Чтобы, когда он смотрел в зеркало, то есть сам себе в глаза, он не чувствовал стыда. Где-то в глубине души я знала, что это рано или поздно случится. Но все равно это было неожиданно.

Однако я его отпустила. Потому что понимала, что это необходимо. Да, я могла бы его удержать, мы оба знали это. Но день, два, неделя, а что потом? Все сначала. Нужно было кардинальное решение. И Ривен его сделал.

Разумеется, я его отпустила. Разумеется, я заверила Ривена, что дождусь его. И, разумеется, он видел боль в моих глазах. Но не всю. Я многое скрыла. Я держала себя в руках. Когда он только уходил, я знала, что не выдержу, что сломаюсь. Но я просто слишком любила его. Всегда. Я долго еще смотрела на то окно, куда он скрылся. Сначала было странное состояние, что-то вроде шока, тупости, а потом… Потом пришло осознание. И вот тогда я уже рухнула на кровать, заходясь в рыданиях.

Было вполне логичным, что уже с утра Ривена не было в Красном Фонтане. Он сдержал слово и не оставил контактов. Сменил номер телефонов. Никому ничего не сказал. Куда исчез, куда направился… Никто не знал. И с этого момента я с трудом держалась на каблуках. Кое-как держалась до того момента, пока не был побежден Ашерон. Там не до личных страданий было, а вот потом… Когда все разлетелись на лето, когда наши встречи стали редкими, потому что пора было уже отдохнуть друг от друга, наступил ад.

В первое время меня поддержала Блум, за что я была ей очень благодарна. Несколько откровенных разговоров, где я могла хоть немного выговориться. Правда, не особо они помогли, но без них я бы абсолютно загнулась. А потом Блум умчалась на Домино. Не в свое дело лезла Стелла. Раньше я была бы ей благодарна за такую поддержку, но сейчас… Нет. Мне не хотелось говорить с ней. Только не со Стеллой. На то были свои причины.

Текна тоже оказалась не очень хорошим советчиком в данном деле, а Флора… Флора всегда могла выслушать, дать совет, но я знала, что едва ли когда им воспользуюсь. Нет, она меня поддерживала, нет, она тоже могла меня выслушать, как и Блум, но…

Я буду честной с собой до конца.

Мне отчаянно нужна была поддержка лишь одного человека. Но этот человек не желал меня видеть и иметь со мной ничего общего. Нашу дружбу разрушила я сама.

Смотрю в зеркало. Что ж, не все так плохо. Да, глаза немного красные, но в целом лицо нормальное. Волосы не растрепаны. Я разучилась думать: мое тело одевалось, причесывалось, красилось механически. Сколько лет одних и тех же действий – руки могут все проделать с закрытыми глазами. Я думала, что я сильная. Я думала, что я чего-то стою. Но с уходом Ривена я превратилась в безвольной овощ и понятия не имею, как выбраться из этого состояния.

Смотрю на время. Почти полдень. На улице светит солнце. В Алфее каникулы. Главное, не забыть это. Надо бы выйти и заставить себя погулять, хоть немного, послушав музыку. Что я делаю целый месяц? Понимаю с ужасом: ни-че-го. Как-то ем, как-то хожу, что-то делаю, а что? Вспоминаю, что несколько раз садилась за инструмент. Не каждый день, но все же. Хоть что-то. Щелкаю пальцами. Легкое платье, туфли на низком каблуке, волосы в конский хвост. Подойдет. Взять плеер: подойти к столу, выдвинуть ящик, взять провода, задвинуть ящик. Каждое действие нужно проговаривать про себя, иначе не получается.

Открыв дверь, выхожу из своей комнаты в общую гостиную. С удивлением застаю там Лейлу: она вертится перед зеркалом, поправляя волосы, что-то напевая, что-то жизнерадостное и энергичное. На ней платье в черно-белую клетку – из коллекции, которую создавала Стелла для путешествия на Зенит. Искуственных крыльев за спиной не наблюдается, но оно и понятно.

Лейла словно не видит меня, но я знаю: просто она не обращает на меня внимания. Когда мы все вместе, то общаемся на уровне хороших приятельниц. Но когда случайно остаемся вдвоем, то я автоматически превращаюсь в пустое место. Лейла так и собирается уходить, проигнорировав меня, если бы с моих губ не сорвалось вдруг:

– А ведь теперь я тебя понимаю.

Говорю это с грустью, пытаюсь придать обреченность, а выходит еще и насмешка над собой. Лейла перестает напевать, застывает и поворачивается ко мне. Улыбка сползает с ее губ. Она молчит, пока, наконец, не произносит, глядя на меня с равнодушием и даже презрением:

– Да. Понимаешь.

– Странно так получилось, а? – меня несет.

– Не знаю. Ты отнимаешь мое время. Меня ждет Некс. Если тебе нужно что-то сказать – говори, – Лейла смотрит на экран телефона. Что ж, понимаю. – Меня ждет человек, и я не хочу его задерживать.

С тех самых пор, как Лейла и Некс отправились вызволять пикси из Легендариума, они неразлучны. Рой куда-то незаметно слился, а эта парочка всегда ходит вместе. Подозреваю, что поэтому Лейла и не стала покидать Алфею, не стала возвращаться на Андрос. Ее не видно в школе: почти сразу же убегает с утра к Нексу и до вечера пропадает с ним. В Магиксе или еще где, не знаю. Лейла светится, Лейла порхает, у Лейлы возбужденные и влюбленные глаза, ее распирает от новых чувств, и я действительно, искренне рада за свою подругу. Хоть у кого-то все хорошо. Она заслужила это, заслужила после всего того, что испытала. Видимо, она попрощалась с Набу и оставила его в своем сердце. Не скажу, что она любит Некса, но уже точно в него влюблена. Сейчас они переживают своеобразный конфетно-букетный период. Гуляют днями напролет, и никто им не нужен.

И, наблюдая за такими вот идеальными отношениями, я невольно завидую. Отчаянно завидую. Сильно завидую. Потому что представляю, что мы с Ривом могли бы так же. Но не можем. Осознавать, что у тебя все настолько хреново, а у других – настолько хорошо, это… Ужасно. Я искренне рада за Лейлу. Но в то же время я отчаянно ей завидую, хотя никогда ей в этом и не признаюсь. А может…

– Знаешь, я…

– Только не надо заливать, что хочешь вернуть нашу дружбу. Я это уже послушала. Выглядишь жалко, честно, – ее слова хлестали, а голос был чужим. Так говорят с людьми, которых глубоко презирают. Которых считают низшими членами общества. Мне хочется заорать, что я не заслужила такого отношения. Но знаю, что Лейла иначе разозлится еще больше. Такое отношение – только в мой адрес. Войди сюда Некс – она бы тут же улыбалась, не смотря в мою сторону. Тотальный игнор – вот как это называется.

– Лейла, поверь, я понимаю… – я снова делаю жалкую попытку извиниться. В прошлый раз она меня даже не послушала.

– Меня ждет Некс. У меня мало времени.

– То есть на меня у тебя не найдется пара минут? – невольно вырывается у меня. Зря, ой зря. – Или у тебя есть время на всех людей кроме меня?

– Просто некоторые люди не заслуживают мое время, – замечает Лейла и уже готовится уходить, но я все равно говорю. Сейчас или никогда, но мне в данный момент все равно. Абсолютно. Спешит она куда-то или нет.

– Лейла, да послушай ты меня! – ору я, но тут же стушеваюсь под пристальным взглядом бывшей лучшей подруги. – Ты можешь в это не верить, хотя, не скрою, я очень этого хочу. Лейла, мне правда… Очень стыдно… – смолкаю я. Лейла ничего не произносит, а стоит и внимательно слушает. – Я была… Беливикс… Но даже это не оправдывает. Ты нуждалась во мне, когда меня не было рядом.

– Именно, не было, – со злой улыбкой кивает Лейла.

– Я была нужна тебе, потому что ты переживала острую боль. Боль потери любимого человека. Набу… Мы должны были тебя поддержать. Я должна была. Но я тогда… Зашлась в себе. Не видела никого вокруг. И мне стыдно, мне действительно стыдно за то, что я не сделала. Как бы я хотела исправить…

– Все бы хотели что-то исправить, – неопределенно откликается подруга. На улице светит солнце, но в нашей комнате стоит напряженная тишина и сгущающийся гнев.

– Раньше я этого не понимала, но теперь… Да, это произошло внезапно, – я не говорю о Сирениксе, не говорю об изнасиловании, ставшим отправной точкой, этим делиться не так, не в такой обстановке. – Но я изменилась. Вернулась, можно сказать. И все осознала. Поняла свои ошибки и потому хочу попросить прощения. И прошу его. Лейла, – верю, что в моих глазах действительно отражается раскаяние, – пожалуйста, прости меня.

– Ты сама-то хоть слышишь, какой бред говоришь? – будто косточку из-под персика сплевывает Лейла. – Окей, ты утверждаешь, что якобы в один миг изменилась и прям все осознала. Прям все-все? – уточняет она. Растерянно киваю, не понимая, что подруга хочет сказать. – Тогда осознай, что тратишь мое время.

Я вздрагиваю. Неужели Лейла всегда была такой злой, или это выливается только на меня? Я невольно вспоминаю один очень важный момент. Когда мы бились в финальной схватке с Ашероном, Лейла кинулась и защитила меня. Может быть, это было сделано на адреналине, но в тот момент я поверила, что, возможно, мы снова сможем стать лучши… Но я ошиблась.

– Хочешь, я скажу тебе, зачем ты извиняешься именно сейчас? Почему ты якобы все поняла? – вдруг говорит Лейла. – Тебя бросил Ривен, вот тебе и хочется излить душу. А у нас все заняты своими делами, не так ли? Уж прости, но ты мешаешь мне быть счастливой, – смеется она. – Я не люблю людей, которые ноют. Хватит себя жалеть. Ты хочешь, чтобы я тебя простила? Окей, я тебя прощаю, – вдруг говорит подруга.

Я застываю. В чем подвох? Я не могу думать так быстро, как она. Я не могу схватить ее мысль.

– Правда? Ты прощаешь меня?

– Правда. Все. Теперь я могу идти? – нетерпеливо спрашивает она.

– Лейла, погоди, я…

– Во-о-от! О чем я и говорила. Да плевала ты на мои чувства, – вдруг как-то зло улыбается Лейла. – Что, завидно? Конечно, когда у другой все хорошо, невольно хочется так же. Вот ты и лезешь ко мне. И прощение ты просишь не потому, что хочешь, чтобы я простила тебя. Ты хочешь, чтобы я бросилась и пожалела тебя бедненькую. Нет уж. Помнишь, что ты мне сказала, когда я в очередной раз обратилась к тебе в бесполезной попытке поговорить по душам? – я качаю головой, мне хочется закрыть уши, но Лейла наступает. – Ты сказала, чтобы я тебе не мешала. Чтобы перестала распускать сопли, жалеть себя и начала жить нормальной жизнью. Все оправляются. Да, так ты и говорила. Так почему же, когда дело касается тебя, ты не можешь применить все это?

– Лейла… – меня трясет. – Я не заслужила этого!

– Серьезно? Не заслужила? А по-моему, очень даже, – замечает она. – Сотни людей с этим живут. – Перестань вести себя как чмо. Подбери сопли, поиграй на каком-нибудь инструменте. Перестань уже быть тряпкой. На тебя смотреть лично мне противно и тошно. Ты поддержки хотела? Так вот, я тебе скажу: ты сама виновата. Честно, я даже жалею Ривена. Надеюсь, что он найдет кого-то лучше тебя.

– Ты правда так считаешь? – спрашиваю я со вздохом.

– Ага, – кивает Лейла. – Ты тупо жалеешь себя. У меня умер жених, с которым мы почти сыграли свадьбу. И ничего, я же жива. А тебя элементарно бросил парень. Сходи там в свое музыкальное кафе, садь за пианино, займись делом, но только, ради Дракона, перестань ныть. Это мое мнение по данной ситуации. А вообще… Твоя жизнь. Хочешь ныть и страдать – страдай. Может, кто-то на это купится, – пожимает она плечами. – А мне все равно. Ривен – молодец, хоть до него доперло. А ты… Да мне даже говорить с тобой противно. Возьми себя в руки и докажи, что чего-то стоишь. Вот когда станешь более адекватной, тогда, может быть, и поговорим с тобой. А сейчас я ухожу. Все. Мое время истекло. Но если тебе легче, то я давно простила тебя. Просто поняла, что некоторые люди не стоят моих нервов, – щелчок, я не успеваю даже что-то сказать, когда Лейла испаряется.

И тут меня прорывает. Я сажусь на диван, обхватив колени руками, и плачу, плачу, потому что отчасти Лейла права, но она не знает, что я действительно… Хочу, чтобы она простила меня. И отчетливо осознаю, что это значит – быть никем для самых близких людей.

========== Стелла. Чаепитие с Баттерфлаикс ==========

Стелла в облегающих кремовых брюках и коротком золотистом топе, под воздействием мощного заклинания невидимости, вычитанного неделю назад, прилипла к огромному окну кабинета мадам. Два дня попотеть в школьной лаборатории – и готово специальное зелье. Выпить его – и всем телом можно спокойно прилипать ко всем твердым поверхностям, ползать по стенам и стеклянным небоскребам и не оставлять следов от ладоней. Мификс от этой идеи пришел в бурный восторг и даже закидал подругу земными комиксами про какого-то парня в красно-синем костюме, который мог лазить по стенам, выпускать паутину из рук, словно паук, и летать на ней. “Человек-Паук”, как его назвал сирин, спасал земной город Нью-Йорк от преступников, мутантов и прочих нехороших личностей. Стелле это особо интересно не было, а вот Мификс, вдохновившись, радостно рассказывал ей о паучьем чутье Питера Паркера.

Он и сейчас жужжит где-то над ухом, но, кажется, уже треплется о Дедпуле – безумном наемнике с возможностью регенерации.

– Господи, да из тебя бы вышла просто замечательная супергероиня, куколка! – верещит Мификс, с визгом носясь вокруг.

– Заткнись, я на тебя еще в обиде, – Стелла собрана, напряжена и сильно раздражена тем, что не так давно произошло.

– Так ведь уже неделя прошла! – замечает Мификс. – И потом, разве тебе не понравилось?

– Понравиться-то понравилось… – сквозь зубы отвечает Стелла. – Вот только это было не по моей воле.

Мификс строит удивленное лицо, а фея света закатывает глаза. То, что было с птицей, хочется забыть, как страшный сон. То, что она совершила… Стелла и сейчас вздыхает. Где она упустила момент? Где позволила одурманить себе голову? Где попала под чары сирина? Секс с любой, неважной какой трансформацией – это не секс. Это выше, глубже, больнее. Это то, что сводит с ума, то, чего и не может желать женщина. Что женщина – мужчина протянет ноги лучше всякой шлюхи под любым превращением.

Шлюхи.

Которой она и стала.

Стелла скрипит зубами от злости. Вина стучит в висках, отдается в голове, выглядывает из глаз каждого человека, с чьим взглядом встречается украдкой принцесса Солярии.

Стелла, может быть, и не чужда мужскому вниманию, ловит на себе комплименты и восхищенные взгляды, может быть, даже любит пофлиртовать, но не ложится под каждого парня, обратившего на нее внимание. Никогда. Стелла верна Брендону, Стелла верна одному человеку. С ним фея и стала женщиной, с ним была в свой первый раз и изменять не собиралась. Как и он.

А здесь…

Осознание наступило уже после того, как она проснулась. И с того утра ей нет покоя. Стыдно смотреть в глаза Брендону. Стыдно рассказать. Да и не может рассказать. Брендону она может доверить все, но… Только не это. И ужаснее всего то, что она не может сказать, что ей это было неприятно. Наоборот, какой-то своей частью Стелла желала познать Мификс и с этой стороны. За что теперь и расплачивается.

Когда Мификс явился на следующий вечер, она его прогнала. Прогнала и в следующие три дня. Соврала Брендону, что заболела. А чтобы отвлечься, начала подготовку к своему плану. Стелла не забыла своей цели – поймать директрису с поличным. Но Фарагонда не так проста. Даже далеко не проста. Если ей столько лет удавалось уходить от преследования, удавалось сухой выходить из воды, то глупо полагать, что мадам может быть блестяще раскрыта молодой феей без капли ума в голове. Едва ли Фарагонда так просто ей попадется.

Но должно же быть хоть что-нибудь.

Например можно посмотреть, чем мадам занимается в своем кабинете в свободное время. Как не зайди к ней – все там сидит, в своем глубоком кресле, скрестив руки и внимательно наблюдая за тобой из-под маленьких очков, изящно сидящих на носу.

Стелла висит здесь уже почти целый час, а Фарагонда сидит в своем кресле. Невозмутимо. Иногда встает, подходит к окну и словно смотрит в жесткие глаза Стеллы. Очная ставка. В такие моменты Стелле кажется, что директриса видит ее, только вид делает, что ничего не замечает. Но Фарагонда на ней долго не задерживается, смотрит чаще просто во двор школы.

Наблюдает. Изучает. Стелла следит за ее взглядом. И пытается мыслить как Фарагонда. Что она видит? На что направлены ее глаза? Что она ищет и что подмечает? Что пропускает и на что обращает внимание? Стелла отчаянно напрягает мозги и осматривает двор.

Где-то болтает Мификс, но Стелла его не обрывает. Его болтовня помогает ей настроиться. Плюс этого заклинания невидимости в том, что и твой голос люди не слышат. У Мификса такая примочка уже идет приятным бонусом, и Стелла даже завидует. Но снова вспоминает ту ночь и поджимает губы. Поворачивает голову к окну. Фарагонда смотрит прямо вниз.

Стелла также устремляет взгляд во двор и видит фей. Много фей. Что можно у них увидеть?

– Потенциал, – смеется Мификс.

Ну конечно. И тут Стелла резко понимает, что так часто выглядывает Фарагонда. Фей. Фей, которых можно посылать на опасные миссии, которых можно засылать в такие дали, куда остальным путь заказан. Фей, которые будут спасать миры просто так, потому что они феи. Нет, Стелла готова защищать свою планету, свое королевство, готова выполнять свой долг, но… С каждым новым злодеем возникает все больше вопросов, а стоит ли все это того?

Жаль, что Стелла начала задумываться об этом лишь только в начале учебного года, когда получила Блумикс. Когда уплыл, создав последнюю волну своим хвостом, Сиреникс. Стелла закипает. Потому что в ней постепенно просыпается еще одно желание.

– Хочешь найти Беливикс, Стеллушка? – хитро подмигивает Мификс. – Хочешь надавать ему по заднице?

Стелла молчит. Ее раздражает, что Мификс может читать ее мысли, как и всякая трансформация. Говорить с ней в ее сознании и вне его. Зараза же. Откуда знает? Да, Стелле хочется найти превращение. Найти и посмотреть ему в глаза. Найти и победить. Ну, если не победить, то хотя бы заставить склониться перед собой. Показать, на что способна фея, которую он пожрал. Если не показать, то хотя бы просто найти. Правда, такое желание стало возникать у нее исключительно в последний месяц. Но откуда Мификс…

– Слушай, да хватит на меня уже злиться. В конце концов, ничего такого ты не сделала, – замечает Мификс. – Слишком зацикливаешься.

– Это была измена. Я не изменяю.

– Ой ли. Вот только не начинай песню, что это я, такой преужасный и коварный, тебя обесчестил. Ты ведь того же этого хотела.

У Стеллы горят щеки, словно от хлестких ударов. Да, хотела. Но не желала отчаянно. Было просто интересно. Мификс, скорее, подловил нужный момент и воспользовался своей силой. В тот момент она воспринимала все как какую-то странную игру, потому и так легко позволила… Нет. Стелла мотает головой. Пусть делала это и не совсем осознанно, но все равно же делала. И виновата. Мификс ее не насиловал. Мификс не брал ее против ее воли. Да, применил определенные чары, и…

– Может, уже вынырнешь из своих мыслей и взглянешь на свою, а? – Стелла очухивается от крика Мификса и поворачивает взгляд к окну. И чуть не лишается дара речи.

Фарагонда сидит в своем стуле, а напротив нее в кресле располагается нечто. Стелла не сразу соображает, что там, в кресле, обычно предназначающемся для учениц, которые пришли излить свою душу директрисе, сидит огромная… Бабочка. В человеческий рост, даже чуть выше, с огромными розовыми крыльями и черными усами. А вот тело бабочку не напоминает: скорее, гибрид человека и насекомого. Бабочкино тельце, но задние лапы, точнее ноги у этого существа, гораздо длиннее, чем у его маленьких собратьев, летающих по летним лугам. Средней пары конечностей неь вообще, а передние выполняют своеобразную форму рук. А вот лицо (если это уместно таковым называть) точно представляет собой лицо бабочки.

Черные глаза, но с – Стелла чуть не заходится приступом кашля – человеческими зрачками смотрят на Фарагонду, которая, видимо, что-то говорит, потому что существо складывает передние лапы-руки, словно внимательно ее слушает.

Постепенно вглядываясь, Стелла подмечает и другие цвета крыльев: зеленый, голубой, оранжевый, фиолетовый. Но розового больше. Причем не яркий, чистый оттенок, а словно покрытый пылью.

– Хит-ра кар-га, – голос Мификс внезапно становится более жестким и холодным. Стелла поворачивает голову, и видит, как напряжены его губы. Что подтверждает ее догадки, что сирин-то уж точно знает больше, чем говорит, но ей не расскажет ни при каких обстоятельствах.

– Кто это? – спрашивает фея света, крепче прижимаясь лицом к стеклу и пытаясь рассмотреть странное создание, которое ведет задушевную беседу с директрисой. Все планы надо продумывать до конца – хорошо бы было вооружиться специальным заклинанием, чтобы слышать, о чем они болтают. Но это же Стелла, которая сначала сделает, а потом уже подумает. Фея света проклинает свою куриную башку, но делать-то нечего.

– Та, кого я меньше всего желаю видеть! – замечает Мификс. Он словно нервничает. Заметно нервничает. Стелла напрягается. Трансформация боится явно не мадам. Что это за существо? Фарагонда делает пасы руками, и на столе появляются два чашки с ароматным горячим чаем и вазочка с шоколадными конфетами. Директриса, видимо, предлагает существу угощение, и оно не отказывается. Берет своей “рукой” чашку с фарфорового блюдца и изящно, словно с рождения обучалось хорошим манерам, отпивает из нее немного. А потом поднимает свои глаза на Стеллу и смотрит прямо на нее.

Фея не может вымолвить ни слова, Мификс тут же хватает ее одним крылом и спешно телепортируется куда-то прочь, высаживаясь, как понимает Стелла, на Солярии.

Она сразу же отшатывается от Мификса и сверлит его взглядом, мол, не прикасайся ко мне.

– Оставь свои женские капризы для Винкс, – Мификс больше не шутит, Мификс раскрывает настоящего себя, и в такие минуты Стелле кажется, что он опасен, – ты сейчас чуть не совершила огромную ошибку. Еще чуть-чуть бы, и она тебя заметила.

Ни привычных смешков, ни подтрунивания. Мификс усаживается на ближайшую скамейку в тихом скверике какого-то города, куда он и переместил себя и фею света, и принимает человеческий облик – молодой человек с черными волосами и в черном пальто со стоячим воротником. Сидит в своих начищенных до блеска ботинках с маской на лице и мнет уже человеческие пальцы.

Стелла вздыхает и плюхается рядом. Вот вроде бы на Солярии жара, но у Мификса своя мода.

– Окей. Тогда кто это? Можешь объяснить?

– Баттерфлаикс, – Мификс словно выплевывает это имя. Стелла моргает. Баттерфлаикс… – Да, это превращение.

– А что делало превращение в кабинете у Фарагонды? – интересуется принцесса Солярии. – Я не поверю, что ты ничего не слышал.

– Тут я пас! – пожимает плечами сирин. – Я мог это сделать, но не стал. У этой стервы отвратительный нюх на меня. Она уже начала догадываться, что я там, если бы мы вовремя не смотались оттуда.

– А ты ее боишься? – Стелла с интересом поглядывает на него. – Или нам ее стоит бояться? Может быть, ты расскажешь нормально?

– Да блин! – взрывается Мификс уже в привычной своей манере. – Куколка, все, что тебе следует знать об этой твари, так это то, что она конкретно досадила мне в прошлом. Всю кровь из меня выпила, стерва. А для вас фей… – он с усмешкой смотрит на лучшую подругу. – Флай опасна. Делайте что угодно, но только не получайте ее!

– Почему? – недоумевает Стелла. – Объясни, в чем дело?

– То, что я тебе помогаю, не значит, что я могу разглашать всю информацию. Из-за магического контракта один чувак и так уже получил право орать обо мне на каждом углу. Думаешь, мы шифруемся просто так? Думаешь, феи просто так не знают веками, что мы – вполне живые сущности?

– Тогда почему? – задает логичный вопрос Стелла. На что Мификс отвечает демонстративным молчанием. В такие моменты фея света действительно начинает задумываться, может, у нее реально мозги блондинки? – Окей. Если ты не говоришь ничего внятного, я могу сделать вывод, что Баттерфлаикс – вполне мирное превращение. То, что она тебе когда-то там не дала, не делает ее стервой. И отчасти я ее прекрасно понимаю!

– Да с чего ты решила, что она мне не дала?! – выходит из себя Мификс. – И вообще, не, серьезно, тебя реально так убивает то, что мы переспали?

– Да, волнует! – фея света вскакивает и нависает над превращением. – Я шлюхой становиться не собиралась!

– Ой ли, спала и видела!

– Так она дала тебе или нет?

– С чего ты вообще взяла, что у нас что-то было?!

– Ну обычно ты так не истеришь, – пожимает плечами Стелла. – Могу сказать так: вы встречались, потом ты захотел большего, она тебе не дала. Или дала, но потом просто отшила тебя, вот ты и злишься на нее.

– “Эрон-дон-дон”! – смеется Мификс. Стелла непонимающе уставляется на него. – Песня такая, – устало протягивает сирин. – Вернее, ее искорверкали. Ну почему Страффи так любит вставлять моих старых знакомых? И почему эти фикрайтеры к нам полезли? Проехали, – видит он недоуменное лицо феи света. – Оке-е-е-е-ей. Тогда скажи мне, моя сладкая булочка, неужели в твоей светленькой головке ни разу не проскользнул вопрос, почему трансформация распивает чай с Фарагондой в кабинете?

– Я… – Стелла не находится что сказать. Но сейчас ей хочется разозлить Мификс. Конечно, она задумывается об этом с той самой минуты, когда все это увидела. – Да мало ли почему! – вдруг возмущенно кричит она. – В конце концов, ты вон тоже шляешься со мной по магазинам. Может, ей с Фарагондой интересно? Или думаешь, ты один такой новатор? А вообще. Я вот специально, назло тебе, получу этот Баттефлаикс. И все мы ее получим. Уверена, что она уж получше будет, чем ты. По крайней мере, в Ская не будет влюбляться.

Этого оказывается достаточно, чтобы Мификс вскочил со скамейки и разозленно смотрит на Стеллу:

– Что, храбрая сразу стала? Давай-давай, иди и получай ее! И не лей на меня кипятком потом, что я тебя не предупреждал. Давай, до свидания! – и исчезает.

Стелле странно. С одной стороны – жаль, а с другой… Ей надо привыкнуть к тому, что сотворил с ней сирин. Зато никто не будет надоедать. Хотя и скучно будет. Но Стелла отчего-то уверена, что Мификс вернется уже очень скоро.

========== Муза. Несварение мозга ==========

Три часа дня. Ровно три. Моргаю и вдыхаю воздух. Что я здесь делаю? Где я сижу? Чуть-чуть тру глаза. Итак, я сижу под стенами школы. Сижу под деревом. На небе плывут легкие облака. Светит июльское солнце. Дни я считаю не по числам. Определяю для себя события, от которых веду отсчет. С последнего разговора с Лейлой прошла неделя. Ровно неделя. После этого еще раз поймать ее мне так и не удалось. Почему? Черт его знает, снова убегает с Нексом.

А ведь странно, с Набу у нее такого не было. Неужели она действительно так сильна влюблена? Или просто пытается наверстать упущенное, торопится сделать то, что не до конца осуществила с Набу?

Или…

Дура ты, Муза.

Радуйся за подругу, она вон каким молодцом держится. Смогла пережить смерть любимого человека и обрести новые чувства. Имеет она право быть счастливой? Вполне. Но вот только почему ее счастье не распространяется в мой адрес? Почему я для нее абсолютно пустое место?

Отчасти я ее понимаю. Сложно поверить бывшей лучшей подруге, что она вдруг разом переменилась и осознала свои ошибки. И особенно дико это смотрится на фоне произошедших событий. А если… Мысль вдруг озаряет мозг ярким светом, я вздрагиваю от внезапного, резкого осознания. Даже голова чуть-чуть кружится.