Текст книги "В этом мире еще можно удивляться (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

========== Ривен. Об утренних “радостях” и размышлениях ==========

Судьба как-то не привыкла баловать меня подарками. Проснувшись и с трудом разлепив глаза, обнаружил то, что стеснительно-скромные девушки называют ласково – чуть приподнявшийся под одеялом холмик, а я гораздо проще – утренний стояк. Вещи стоит называть своими именами. Чертыхнувшись, я, с трудом встав с кровати и слегка пошатываясь, побрел в туалет, где привычными уже движениями стал исправлять грешок природы : массировал, мял, вытягивал член, короче, просто дрочил, пока, наконец, из раскрывшейся головки не брызнула прозрачно-белесая сперма, которую я с наслаждением смыл в унитазе и только тогда вздохнул с видимым облегчением.

И вот какого черта? Либо я кого-то трахал во сне, либо мочевой пузырь трахал мой мозг. Но сарказм в сторону: знавал я когда-то одного паренька, Мэрти,который утверждал на полном серьезе, что по утрам к нам прилетает старушка-фея в фиолетовой шляпе с бубенчиками и взмахом волшебной палочки вызывает тот самый холмик. К слову, этот тип проучился с нами весьма недолго, ибо где-то на втором месяце за ним прибыла бригада ребят в белых халатах, которые и взяли его с собой. К старушке-фее, видимо.

Справив нужду, быстро сполоснув лицо и почистив зубы, я уже более твердой походкой двинулся в комнату и плюхнулся на кровать, огромным усилием воли подавляя желание снова увалиться на нее и забыться пустотой. Да, ребят, мне никогда не снятся сны. Привыкайте. Кинув косой взгляд на будильник, я прикинул, сколько еще у меня остается свободного времени. Тренировка начнется ровно в десять часов, а сейчас и восьми нет. И на кой, спрашивается, так рано встал? Чтоб мне захлебнуться в собственной сперме… Кстати, о сперме. Мне отчаянно хотелось трахнуть кого-нибудь. Пригласить, что ли, сегодня Музу куда-нибудь и в конце так ненавязчиво намекнуть? Ну да, даже знаю, что получу в ответ: “Вам всем нужно одно и то же! Вы думаете не головой, а своими яйцами!” Дорогая, ты не представляешь, насколько же ты права.

Три вещи, которые я люблю в этой жизни: спать, гоняться на мотоцикле и трахаться. Со “спать” у нас вообще самая искренняя и чистая любовь, а вот “трахаться”, как последняя девственница, трясется и избегает меня. В голову почему-то лезет фраза, высказанная неосторожно на втором курсе: “Да кому нужны эти девчонки? Мне, так вообще не нужны!” Конечно, рука гораздо лучше знает мои потребности, всегда рядом и всегда в боевой готовности, но входить в разгоряченно-возбужденное тело – это… Это немыслимый кайф. Природа явно знает свое дело. Лично я очень часто думаю яйцами, и этого не изменить. Для чего нужны девчонки? Для хорошего секса, правильно. И пусть женская половина человечества не кидается на меня с обвинениями, что я – чертов эгоист, желающий только трахаться. Потребностей не скроешь. Меня не перекроить. Я – это я, и более менее собой доволен.

Вот если подходить объективно, что во мне привлекательного? Ужасный характер, вечно хмурое лицо, странное мнение, которое почему-то не согласуется с позицией большинства, и полное отсутствие всякого романтизма и проявления нежных чувств. И все нормальные люди обходят меня стороной. Вот только парадокс состоит в том, что всегда находились девушки, млеющие только от одного моего вида и вообще дико сходившее по мне с ума. При этом я абсолютно ничего не делал, дабы привлечь их внимания, но они все равно лезли, старались попадаться на глаза, пытались ревновать и заявлять на меня какие-то права, вот только в ответ получали совсем не то, что хотели услышать. Облом, ребятки.

Если честно, то на первый курс Красного Фонтана, будучи шестнадцатилетним амбициозным подростком, я поступил с серьезной раной в сердце и полным разочарованием в девушках. Облом, бесчувственный идиот тоже влюблялся и влюблялся еще как, правда, один и единственный раз в жизни. Ее звали Лорен, у нее были длинные каштановые волосы и печальные серые глаза. Она подолгу любила стоять и смотреть в одну точку, словно замечала вещи, нам, простым ребятам из детдома, неведомые. Лорен всегда мечтала о фейских способностях, приключениях да и вообще была особой весьма тихой, скромной. В общем, полным антиподом меня – мальчишки с ветром в голове, трудного подростка, члена так называемой банды, состоящей из сорванцов, сорвиголов, хулиганов или попросту отчаянных ребят, которым просто хотелось немножко побунтовать и заявить о себе миру. И вот такой весь из себя крутой я запал на эту девицу, причем запал серьезно, млел от одного ее присутствия, терял весь свой пыл и не мог связать два слова. Постоянно хотелось признаться ей в любви, что я однажды и сделал. После чего полностью убедился в отсутствии у женщин всякой логики: Лорен предпочла мне очкастого хлюпика (сейчас даже имени его вспомнить не могу), который “мог понять ее тонкую и чувствительную натуру”. Да и, вообще, у паренька был богатый внутренний мир, и в чувствах он смыслил больше, чем я, хам и грубиян, сразу же после этих слов пославший ее нахрен и полностью закрывшийся в себе. С друзьями тогда поругался, со всеми порвал абсолютно все отношения и свалил в Красный Фонтан, твердо намериваясь стать лучшим специалистом на факультете.

И первый же месяц “осчастливил” меня тихой и невзрачной поклонницей по имени Милинда, с которой, в прочем, мне пришлось познакомиться уже после того, как Мэрти отправили в психушку. Просто однажды Тимми, поддерживающий со мной нейтральные отношения, тихонько намекнул, что якобы появилась девица, не спускающая с меня глаз. И действительно, приглядевшись, я стал постоянно замечать вертящуюся невдалеке девушку с темно-синими волосами, заплетенными в тугую косу, и карими глазами, скрытыми за толстыми стеклами совершенно не идущих ей очков. Милинда встрескалась в меня на алфейском балу, увидев глазеющего скучающим взглядом на небо. И да того я запал ей в сердце, что она целыми днями грезила, мечтала обо мне, совсем забросила учебу: съехала с круглой отличницы на слабенькую троечницу, все время вздыхала да убеждалась в собственной серости и слабохарактерности. Меня, надо сказать, такое поведение бесило. Мне она нахрен была не нужна, но и находиться каждый день под пристальным взглядом разнесчастной серой мышки мне надоело, потому я как-то подошел и поинтересовался, какого черта она постоянно глазеет на меня. Ух, как заикалась, краснела и бледнела Милинда, но в лучших традициях девушек ответила, что я ее совершенно не интересую. Тогда пришлось посоветовать заняться собственными проблемами, а не устраивать слежки за мной, на что Милинда как-то слабо и растроенно кивнула, а я уже убежал нарезать круги на своем любимом байке.

А на через несколько дней Тимми огорошил меня “знаменательной” новостью: в порыве отчаяния Милинда пыталась покончить с собой, написав в предсмертной записке, что я, такой козел, гад и ублюдок, не смог понять ее чувств и всячески издевался над ней. Горе-фея резала вены, но за этим занятием ее застала соседка по комнате, которая, слава Дракону, оказалась вменяемой и быстро соориентировалась: усыпила девушку и отвела ее в медпункт. С Милиндой после этого беседовал не один психолог… Не то чтобы меня заела совесть, но я посчитал более правильным встретиться с этой ботаничкой и прояснить кое-какие моменты, так сказать. При разговоре, помню, она держалась то гордо, то хлюпала носом, но вся суть сводилась к тому, что я – циничный придурок, не умеющий любить, и ранил ее в самое сердце. Случай оказался глубоко запущенным, и через неделю Милинда уехала из Алфеи на свою планету и больше не показывала носа в Магиксе, ибо я “разрушил всю ее дальнейшую жизнь и навсегда уничтожил веру в светлое и прекрасное”. После этого мне оставалось лишь держаться за километр от всяких романтичных дур.

Где-то через полтора месяца после этого случая, прогремевшего на всю Алфею, у нас проходили объединенные занятия с феями, где моей напарницей стала весьма энергичная особа с короткой стриженной головой, покрытой огненно-рыжими волосами и бешеным взглядом шоколадных глаз. Девчонкой она оказалась понимающей, толковой, действовали мы крепко и слаженно, хотя я был еще тем любителем поконфликтовать, и задания заканчивали всегда одними из первых. К слову, у нас даже обнаружились одинаковые предпочтения в музыке, фильмах, общая любовь к мотоциклам… С Джилл у меня вполне могло бы что-то получится, да вот то ли я был слишком упертым, то ли она -слишком амбициозной, то ли мы оба – полнейшими придурками, но после нескольких дружеских встреч, когда я осознал, что все неизбежно катится к этому самому, не нашел ничего разумнее, как уклоняться от новых прогулок, разговоров, все время находил отговорки, да и Джилл не стремиилась налаживать контакта. Вот так и разошлись наши пути. А жаль, мне хотелось бы узнать сейчас, как она там поживает.

Оставшийся год протекал вполне себе мирно, хотя и ловил на себе мечтательный взгляд безымянной феи с фиолетовыми волосами, крикливой ведьмы с мутными бледно-желтыми глазами и одной левой девчонки-травницы, с которой тогда имел короткую интрижку Брендон. Всех троих я дружно послал, но об этом стоило бы умолчать.

Зато второй курс принес нашей команде знакомство с многострадальным клубом “Винкс”, в котором обнаружилась одна особа, которая точно также, как и Милинда, запала на меня и краснела, бледнела, строила глазки, танцевала бешеные танцы и просто пыталась привлечь внимание, но я нацепил на себя маску каменного истукана и делал вид, что абсолютно не замечаю ее. Бедняжка чахла на глазах, а мне было плевать, поскольку я не нуждался в психованной дуре, млеющей от одного моего имени. В женской логике я тогда разочаровался уже полностью, потому и думал, что девочка подстрадает месяц-другой да отойдет. Посылать ее не хотелось, ибо сердце подсказывало, что с клубом “Винкс” наш путь пересекся надолго. Вот кто бы мог подумать, что мы и сейчас будем с ними тусоваться… Жизнь – тлен.

На том же втором курсе состоялось небезызвестное и весьма печальное знакомство с Дарси, о котором даже не хочется вспоминать. Я ненавижу эту тварь, ибо она воспользовалась моим доверием и так легко загробастала меня. Но больше, гораздо больше ненавижу себя за то, что я, как наивный дурак, попался на ее удочку. Собирал информацию и подленько шпионил, а в результате получил лишь тюремную койку и насилие над мозгом. Надо было ее трахнуть, но нет, мне тогда ума не хватило… А так, было бы о чем вспомнить.

Третий курс начался с того, что я с ужасом осознал, что все мои товарищи по команде закрутили отношения с девушками из клуба “Винкс”, что есть Муза, которая все-таки не отошла и все еще сходила по мне с ума, и что есть я, полностью свободный парень. Нехитрыми умозаключениями можно было догадаться, к чему все шло, но мне жутко не хотелось становиться мальчиком на побегушках и вступать в отношения с девушкой, которая не была мне даже симпатична, да и вообще, вела себя очень странно. То, что она – психованная дура, я не сомневался ни на грамм.

Не сомневался бы, пожалуй, и дальше, если бы не услышал ее пение на концерте в Красном Фонтане. Тогда, на сцене, Муза изливала публике душу и рассказывала грустную историю о смерти своей мамы, которая так сейчас нужна ей и по которой фея музыки так скучает. Что-то тогда заставило смотреть меня, завороженного, на сцену, не отрывая взгляда от печального выражения исхудалого, немного нервного и бледного лица. В тот момент Муза показалась мне не очередной феечкой с полным отсутствием мозгов, а живым человеком, испытавшим огромное горе. Я уважал таких людей. Почему-то. И Муза сразу же выросла в моих глазах. После этого концерта я решил, что попытка не пытка, и позволил фее приблизиться к себе, обращал на нее внимание, общался и ловил себя на мысли, что передо мной весьма интересная личность, которую я так несправедливо не замечал раньше. После эффектного броска, чтобы спасти девушку от заклинания Даркара, мне уже ничего не оставалось, чтобы предложить Музе встречаться, ибо этого ждали все, в том числе и сама девушка. Да и я, в общем-то, был уже не против, поскольку в сердце все же что-то защемило. Ну, или мне казалось так на тот момент… В любом случае, я сделал то, что должен был, и мы с Музой стали официальной парой.

Весь следующий год за ней бегал уже я, поскольку вдруг осознал, что не могу потерять ее, хотя Муза вроде бы хотела порвать отношения: видимо, чувствовала не совсем искренность моих чувств. Не знаю, что сыграло во мне: то ли вина, то ли эгоизм и собственничество, то ли та мистическая любовь, но мне отчаянно не хотелось терять девушку. Не потерял. Но лишь для того, чтобы завоевывать, бегать и сходить с ума от ревности во время миссии в Гардении. Рокси, будь она проклята. Тогда я понял, чего от меня добивались – Музе хотелось видеть с собой парня, полностью мне противоположного. И если я желал рядом с ней оставаться, то должен был соответствовать. Разрывать отношения не хотелось, соответствовать – тоже, но все же я смог найти компромисс с самим собой, и с Музой у нас наступила тишь да гладь, которая продолжается и по сегодняшний день. Совсем несложно играть роль рыцаря без страха и упрека; все довольны, кроме меня, но таков закон жизни.

В последнее время, правда, я начал замечать, что Муза мне уже не столь интересна, как раньше… Ладно, не буду врать, все началось где-то после оглушительной победы над магами Черного круга. Уже тогда я чувствовал, что моя девушка из той личности, которую я когда-то увидел в ней, начинает превращаться в безмозглую куклу и дуру. От подобных созданий я всегда шарахался так, что искры летели.

Если разобраться, девушки всегда обращали на меня внимание. И продолжают обращать. Не знаю, что на самом деле двигало той блондинкой, когда она подошла ко мне и предложила научить петь и играть на гитаре, чтобы добавить гармонии в мои отношения с Музой. Первым делом я ее, разумеется, послал, но потом все же извинился и согласился, спел весьма сносно романтическую песенку, еще больше полюбил бренчать на гитаре, и Муза теперь свято верит, что я разделяю ее любовь к музыке. Пф… Разделяю только интересы своего члена.

Так вот, к вопросу о девушках. Я еще могу понять, что на меня залипали представительницы женского пола, но вот то, что на меня западали парни… А они действительно западали и еще как. Гомосеки, я совершенно не против вас: трахайтесь, женитесь и кричите о своих правах на всю вселенную, только не претендуйте на девственность моей задницы и идите на хрен своего ближайшего соседа.

Где-то на курсе третьем я начал получать странные любовные послания, отправитель которых уверял, что лучше меня он никого не знал, что о таком парне можно только мечтать, что в сексе я хорош и так далее, и так далее. Письма приходили на голубой бумаге с характерным ароматом мужского одеколона, что ставило меня в полнейший ступор. Послания стали почти ежедневными, пока однажды в углу меня не зажал настойчивый поклонник – специалист с пятого курса по имени Доминик, парень с черными вьющимися волосами и зелеными глазами. Он не мешкал и сразу же признался в самых светлых чувствах и, кажется, был немного оскорблен, когда узнал, что я, оказывается, натуральнейший натурал. На заявление о том, что он посчитал меня голубым из-за того, что у меня нет подружки, я пообещал разбить ему челюсть и сдержал бы слово, но Доминик оказался парнем умным и отказался от безумной затеи.

К Гелии я тоже в первое время относился весьма настороженно, ибо его внешний вид наводил на определенные мысли. Еще один парень, Кейон, обхаживал меня на курсе четвертом поклонником оказался весьма настойчивым, подкарауливая везде, где ему только было не лень. Дни эти были, пожалуй, самыми нервными в моей жизни, поскольку я не мог спокойно сомкнуть глаз, не думая о том, что ночью парень отымеет меня в задницу. И какой идиот додумался до однополых отношений? Правда, мне “повезло”: кто-то слил Салладину о сексуальных пристрастиях Кейона, и тот с треском вылетел из Красного Фонтана. После той замечательной новости я за наконец-то смог нормально выспаться.

Сейчас, кстати, я иногда ловлю на себе туманно-романтические взгляды черных глаз одного худощавого паренька с первого-второго курса. Чувствую, скоро снова придется проводить разъяснительную беседу.

Подумав об этом, я усмехнулся и кинул взгляд на часы. Ровно девять. Целый час думал ни о чем и вспоминал всякую хрень, так и не решив, звать сегодня Музу на свидание или нет. Интересно, когда она мне надоест, и я брошу ее? Странно себе такое представить, что-то рядом с ней все-таки держат: то ли привязанность, то ли удобное положение, то ли еще какие нежные чувства. Влюбляться я еще не влюблялся никогда и потому даже не знаю, каково это. С Музой хорошо трахаться, проводить время. Иногда в ней еще просыпаются остатки той личности, которая привлекла меня еще юным парнем. Но, увы, такие моменты случаются все реже. Так трахнуть или нет?

Да, я думаю своими яйцами. Да, я люблю трахаться, как любой нормальный мужик. Я – эгоист и бесчувственный идиот, каких не сыскать на всем белом свете. Но меня что-то держит рядом со своей девушкой, и я не собираюсь менять насиженное место. Да, далеко не идеальный, своеобразный и угрюмый. Но меня устраивает мой характер, а на мнение остальных глубоко начхать. И более менее жизнью я доволен.

Поэтому я бодренько настучал по сенсорным клавишам короткое сообщение, в котором предлагал Музе встретиться вечером в Магиксе и прогуляться по ночному городу, облачился в форму, хорошенько перед этим подрочив. Ибо самая верная подруга на все случаи жизни – рука, как ни крути. Простите, девушки, вы правы. Чаще всего, если не всегда, я действительно думаю яйцами.

========== Ривен. Мэрти ==========

Вот у вас бывала когда-нибудь такая фишка, что внезапно вспоминаешь какого-то человека, на которого, казалось бы, вам всегда было насрать? Ну, может, не то чтобы насрать, скорее, вы не особо обращаете внимания на этого представителя рода человеческого. Есть и есть, Дракон с ним. Нет, так тоже не беда. Но я о чем? Вспоминаете вы вспоминаете этого человека, в голову приходят странные и не очень моменты вашего с ним контакта, и в один прекрасный день он сваливается вам на голову – неожиданно, внезапно, в самый неподходящий и непредсказуемый момент. Не было? Тогда поздравляю вас, мне вот “посчастливилось” недавно встретить одного типа, несколько дней уже приходившего на ум.

С этим чуваком я столкнулся совершенно неожиданно. Обычным солнечным днем, когда в Магиксе стояло адское пекло, офисные работники в пиджаках и рубашках обмахивались платками, руками и всем тем, что только находили, раскрасневшиеся от жары лица выражали вселенскую скорбь, а к редким автоматам с весело шипящим и пенящимся лимонадом выстраивались такие очереди, что самые брендовые магазины нервно покуривали в сторонке. На кой я поперся в центр культурной и молодежной жизни в самый час пик? Все объясняется тремя словами: это ж я.

Вообще, мне просто нравиться бесцельно шататься по городу и наблюдать за людьми. Шпионить. Слушать. Обдумывать. Анализировать. Делать выводы. При условии, что собственная жизнь не блещет особой насыщенностью, чужая становится предметом небольшого, но стабильного интереса. В прочем, как это, не блещет насыщенностью? Очень даже блещет: все эти битвы, спасения мира, новые враги, миссии, интриги “кто с кем поссорился” и обязательные, составляющие часть любого пакета яркой личности, вечеринки! Балы, выступления Винкс, обеды и светские вечера, где я полностью погружался в себя, натягивал маску примерного мальчика и иронизировал про себя весь вечер. Иногда, правда, мне в какой-то степени “везло”, потому что почти на любом вечере, где собирались особы королевских кровей и всякие графы-бароны, обязательно находился какой-нибудь дядька, которому срочно необходимо было поговорить с кем-нибудь о том, как он устал от этого притворства и чопорности, как с удовольствием бы сейчас сбежал куда-нибудь, но не может, ибо стал заложником своего высшего положения в обществе, но только этому человеку он может доверится, поскольку увидел в нем собрата, понимающего его нелегкую и тяжкую долю. Несложно догадаться, что этим “кем-нибудь” оказывался я, потому компания на вечер автоматически мне обеспечивалась. Баронет жаловался на свою жизнь, на кичливых придворных, льстящих в глаза, а за спиной распускающих язвительные сплетни, на то, что в семье царит разлад и гармония, что он искренне завидует мне и моей молодости. От меня же, как правило, требовалось кивать, поддакивать, но большей частью просто слушать и пополнять личную копилку информацией о самых разных людях.

Вот только на всех этих светских раундах я чувствовал себя лишним, оставался как-то в стороне и вообще искренне не понимал, какого хрена еще торчу там. Но уйти не позволяла совесть, ибо обидится Муза, не поймут товарищи по команде, и вообще, если уж вызвался играть роль рыцаря без страха и упрека, то изволь исполнять ее до конца. Однажды это мне надоест, и я сбегу куда-нибудь, к лесным или луговым эльфам. Не подумайте, что я сошел с ума, просто именно к этим созданиям чаще всего уходил мой старый знакомый, так часто приходивший на ум в последнее время, и с кем сегодня мне “посчастливилось” столкнуться.

– Ривен! – окликнул меня какой-то полузнакомый голос, но поначалу я не обратил особого внимания, лишь на всякий случай ускорив шаг, потому что таки возгласы чаще всего заканчивались новым приключением или неприятностью, вляпаться в которые мне сейчас особо не хотелось. Ради Дракона, я просто хочу спокойно погулять, проветриться и понаслаждаться жизнью, немного отдохнуть от своей девушки и ее крикливых подружек, от назойливого общества товарищей по команде, но особенно, Роя, который почему-то посчитал, что раз я знал Набу, то теперь мы просто обязаны сблизиться и стать лучшими друзьями. Постоянный террор, постоянное выпрашивание советов о том, как вести себя с Лейлой, постоянное возникновение рядом из ниоткуда, – я бы не волновался так, если бы не набиравшая сейчас популярность бисексуальность. А поскольку на меня периодически западали представители обоих полов, то я уже ничему не удивлялся.

Плюс ко всему, Рой был с Андроса и чем-то напоминал мне Набу, что всякий раз отзывалось резкой болью в сердце. Я становился замкнутым, не разговарил ни с кем и отвечал грубо и резко, погружаясь в себя и стараясь гнать прочь неприятные мысли о лучшем друге. Я никогда не был так близок ни с кем, кроме Набу, никому так не доверял, как ему. Казалось даже какое-то время, что судьба наконец-то перестала шутить, но потом она повернулась огромным и здоровенным задом, показывая очень известный жест. Набу умер весьма “вовремя”, я остался с носом и в прямом смысле плакал из-за гибели лучшего друга. Только вот из-за его смерти никто больше не переживал. Только Лейла скорбила и испытывала весьма сильное горе: я частенько видел, как она пытается бороться со слезами на всяких этих вечеринках, стоя в уголке и украдкой рассматривая фотографию любимого, и как она старательно натягивает на лицо улыбку, когда в поле зрения появляются подруги, дабы не показать своих страданий и не испортить другим настроение. Фея флюидов оказалась сильной личностью, способной пережить даже такое. А я вот не сумел. Вернее, сумел, но с большим трудом. Со смертью Набу пропал изрядный кусок моей странной души, появилась легкая апатия и равнодушие к жизни.

Пробуждение началось совсем недавно, и потому именно сейчас этому чуваку приспичило замаячить прямо у меня за спиной.

– Ривен! – послышалось снова, и в душе появилось нехорошее подозрение, что заставило еще сильнее ускорить шаг, а мозг со скоростью калькулятора высчитывал, кому же мог принадлежать этот полузнакомый голос. Можно было бы и обернуться, но не хотелось рисковать, ибо что-то внутри подсказывало, что сзади ожидает не старушка-фея в широкополой фиолетовой шляпе с бубенчиками, что прилетает порой к парням по утрам и взмахом волшебной палочки вызывает явление маленького холмика под одеялом. Стоп. Старушка-фея.

– Твою мать! – взревел я и обернулся. – Мэрти!

И точно! Именно Мэрти стремительно быстрым шагом пытался меня нагнать. Он ведь почти и не изменился: светлые вьющиеся волосы, обрамлявшие лицо, пружинисто подпрыгивающие при каждом шаге, серые, почти голубые, глаза, смотрящие вперед и только вперед с фанатичным блеском, тонкие, почти незаметные брови, уже успевшая слегка загореть кожа и победно-воодушевленное выражение лица. Одетый в голубые рубашку и цветастые шорты, в резиновых шлепанцах он вышагивал по центральной улице Магикса, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. За спиной болтался потрепаный рюкзак серо-буро-фиолетово-малинового цвета, из которого торчала какая-то деревянная палка. Мэрти с радостным возбуждением двигался прямо ко мне, и я сначала хотел поспешно драпать отсюда, но потом, немного подумав, решил повидаться со старым… Приятелем, что ли?

– Ты совсем не изменился, такой же мрачный и угрюмый! – на всю улицу сообщил Мэрти, раскрывая широкие объятия и обхватывая меня так, что послышался треск собственных ребер.

Мда, а ты остался все таким же ненормальным идиотом. От Мэрти здорово несло орехами, пшеницей и еще какими-то злаками, будто он только что съел целую тарелку хлопьев с холодным молоком, приятно сводящим зубы. Желудок заурчал, издавая тревожные позывные.

– Как у тебя дела? – улыбнулся Мэрти во все свои тридцать два зуба, словно только всю жизнь и ждал встречи со мной.

Неопредленно пожав плечами, в ответ поинтересовался:

– А у тебя-то как? – и, подумав, зачем-то добавил: – Ты где столько времени пропадал?

Ведь Мэрти я не видел уже несколько лет, а если быть точном, с конца октября первого курса, когда за ним прилетела машина бодреньких санитаров в белых халатах, скрутила его и увезла прочь. Что было с Мэрти дальше, никто не знал, да и я особо не интересовался, хотя несколько дней паренек мелькал в наших повседневных разговорах. И вот теперь он стоит передо мной живее всех живых, улыбается и смотрит вокруг с фанатичным блеском, бесконечно влюбленный в окружающий мир. Хотя и шизанутый на всю голову. Неужели случилось так, что его выпустили, и Мэрти удалось начать нормальную жизнь? Мозг подсказывал, что вероятность этого ничтожна мала, ибо Мэрти всегда был странным. По крайней мере, за все то время, в которое мы с ним общались, нормальным он не был никогда…

Состояние Мэрти всегда граничило между нормальным и отклоняющимся от нормы. Временами парень казался абсолютно адекватным, а временами его так заносило, что однокурсники старались держаться от него подальше. А Мэрти и не замечал, ибо жил в своем собственном мире.

Началось все с того, что Дик, его тогдашний сосед по комнате, однажды прибежал ко мне и Иржу, который, соответственно, тоже на то время делил вместе со мной положенную нам жилплощадь, в одних ярких салатовых трусах с не менее яркими оранжевыми апельсинами и нечленораздельно заорал, что Мэрти трахает… Арбуз. Дик, конечно, иногда любил подвыпивать, но что-то такое было в выражении его лица и поведении, что мы с Иржем, разозленные на весь белый свет, ибо разбудил он нас в выходной день в семь утра, почти мгновенно поверили ему, нехотя встали, натянули первые попавшиеся, валяющиеся под ногами джинсы и поперлись, дабы убедиться в том, что Мэрти совершал сей странный половой акт. Помню свои буквально вылезшие на лоб глаза, ибо Мэрти не только с довольным бурчанием засовывал свой член в истекающий красным сладким соком арбуз, но еще и хорошенько так постанывал, с умением и удовольствием.

Так мы и стояли в дверях, пока он не вытащил свой причендал из “вкусного” деликатеса и не одарил нас широченной улыбкой, пригласив отведать его скромного угощения, от которого мы весьма вежливо отказались, но уже в более резкой форме поинтересовались, все ли в порядке у парня с мозгами, и какого хрена он трахал арбуз. На что Мэрти ответил, что к нему с утра залетала старушка-фея в фиолетовой шляпе с бубенчиками и подарила ему стояк, который нужно было успокоить. Первое упоминание об этой “волшебнице”, кстати. С непроницаемым лицом Ирж осторожно спросил, что это за старушка такая, на что Мэрти пожал плечами и со вздохом пояснил, что никогда не видел ее, но премного ей благодарен, ибо она дарит ему возможность испытать сильнейшее наслаждение в жизни. Мы еще решали, бухой парень или нет, когда Дик с ошалевшими глазами рявкнул, что можно было просто подрочить, на что Мэрти отрицательно покачал головой и ответил, что лишь овощи и фрукты полностью его удовлетворяют, и он не станет изменять своим принципам, а затем предложил присоединиться и испытать наслаждение, на что мы ответили бурным отказом. А позже узнали историю любви Мэрти к овощам.

Все началось с бабушкиного огорода и четырнадцатилетнего мальчика, которого отправили в деревню на все лето. Именно там он в свободное время искал, чем бы себя занять, пока луговые эльфы (о них чуть позже) не пригласили его поиграть в мяч. В один прекрасный день Мэрти увидел здоровенную бокастую тыкву, румяную и оранжевую. И не нашел ничего умнее, чем вставить в нее свой член, жестоко оттрахать, а затем отведать сердцевины и признать, что так даже вкуснее. Но бабушка своим огородом дорожила, да и Мэрти дорожил своей шкурой, поэтому трахать овощи приходилось раз в неделю, незаметно, ночью. В ход пошла еще одна тыква, дыни, кабачки и пузатые зеленые арбузы. Однажды на небе висела полная луна, в лесу за рекой выли волки, Мэрти трахал дыню, как вдруг тяжелая дубовая дверь отворилась и показалась бабушка с топором в руках, ибо привиделось бедной женщине, что кто-то чужой пробрался в огород. Испуганный Мэрти так и бросился прочь с дыней на члене, вернувшись домой лишь под утро, но обзаведясь в ту ночь новыми “друзьями” – луговыми эльфами.

На следующие выходные, правда, уже в шесть часов утра, к нам опять прибежал Дик в желтых трусах в синий горошек и завопил, что Мэрти собирается в дальнее путешествие – навестить каких-то местных эльфов, проживающих в лесу, и погонять с ними в мяч. Дика разбудил собирающий свой уже изрядно потрепанный рюкзак его сосед по комнате. Лицо Мэрти светилось радостным возбуждением, а на вопрос Дика, не совсем ли он свихнулся, чтобы идти куда-то в такую рань, ответил, что хочет познакомиться с местными эльфами, ибо очень скучает по своим старым друзьям, оставшимся дома, на лугах с высокой и мягкой травой. Такая реакция Дика была продиктована исключительно опасением за то, как бы этот дурак не нашел приключений на свою жопу. В то утро мы с Иржем, чертыхаясь и проклиная арбузофила, поспешно оделись и бросились в погоню за Мэрти, который к тому времени уже успел удрапать на приличное расстояние.