Текст книги "Бродовский котел
(Воспоминания. Очерки. Документы)"

Автор книги: М. Вербинский

Соавторы: Б. Самарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Г. С. Полтавский, подполковник
У БЕЛОГО КАМНЯ

П. И. Бакланов

И. Е. Суховей

Раскисшая от непрерывных дождей, тревожная ночная дорога вела на запад от Золочева, где не смолкали бои. Шли танки, орудия, бронетранспортеры, грузовики… В потоке двигавшейся техники – 16-я самоходно-артиллерийская бригада[6]6
  Г. С. Полтавский в 1944 году был старшим сержантом, командовал зенитно-пулеметным расчетом и сражался в составе 16-й самоходно-артиллерийской бригады.


[Закрыть]. Особенно трудно приходилось зенитчикам. Автомашины, на которых были установлены зенитные пулеметы, лихорадочно тряслись, подпрыгивали на ухабах.

Впереди ухнул снаряд, второй. Дорога простреливалась противником.

– Ничего, проскочим, – заверяет водитель.

К рассвету остановились близ села Жуличи. Согласно приказу комбрига здесь проходил рубеж обороны второго дивизиона, который возглавлял майор Паюк.

Батареи занимали огневые позиции. Самоходки становились у кустарников, на жнивье и на участках с нескошенным хлебом. Артиллеристы маскировали боевую технику, готовили ее к бою.

Зенитные пулеметы взвода лейтенанта Ткачева располагались по соседству. Зенитчики и бронебойщики вели задушевный разговор. Подошел коренастый, плечистый механик-водитель. Он отрекомендовался:

– Подполковник Степан!

– Да ты же сержант, а не подполковник, – заметил кто-то из зенитчиков. И механик должен был уточнить, что Подполковник – это его фамилия.

– Желаем тебе, сержант, и по званию стать подполковником. Грудь– то у тебя вся в наградах! – высказывали пожелания, радуясь боевым успехам самоходчика его товарищи-зенитчики.

Короткий разговор закончился. Зенитчики по указанию взводного занимают огневые позиции. Машины – в укрытия. Крупнокалиберные пулеметы готовят к бою. Отсюда виднелись строения раскинувшегося на правом берегу реки большого села Белый Камень. По данным разведки, там находились гитлеровцы.

Утро наступало медленно. Но вот, наконец, восток вспыхнул ярким пламенем. Рассеивалась над низинами сизая дымка. Из-за реки приближался стальной гул и треск выстрелов. Разведка донесла, что противник готовится к переправе через Буг. Хорошо замаскированные, наши самоходки молчали. Казалось, уже давно надо открыть огонь. Чего же медлил майор Паюк? Позже, когда бой закончился, зенитчикам стало ясно, что командир самоходчиков поступил правильно, выжидая, пока противник подойдет поближе. У фашистов – десятки бронированных машин, до двух полков пехоты. Они намеревались пробиться из котла, расчистить дорогу другим. Крупным силам врага противостоял лишь один дивизион самоходок да зенитный взвод. Поэтому подпустить противника поближе и расстреливать его наверняка было единственно правильным решением.

Вскоре после шума и грохота, нараставшего за рекой, на нашем берегу то тут, то там появились движущиеся зеленые и серые копны – замаскированные под цвет местности танки и самоходки. Из-за прибрежного ивняка высыпали вражеские солдаты. Гитлеровцы форсировали реку – машины по наведенной переправе, пехота вброд – и двинулись дальше. Поле перед ними было безмолвное. Пехотинцы ускорили шаг, машины развивали скорость. И вдруг…

Выдвинувшаяся вперед зеленая копна рассыпалась золотистыми искрами, а обнаженная броня окуталась дымом. Это ударила по фашистскому танку наша самоходка.

Теперь, когда вражеские машины подошли на нужную дистанцию, майор Паюк четко давал целеуказания батареям:

– Огонь! Стрелять без промаха!

Открыли огонь и другие замаскированные самоходки. Гитлеровцы сразу потеряли несколько машин. Но остальные устремились на рубеж обнаружившей себя засады. То в одном, то в другом месте завязывались стремительные поединки. На самоходку лейтенанта Вострикова шли три вражеских танка. Два из них поджег отважный экипаж. Но вспыхнула и наша машина.

Выскочив из огня, самоходчики с гранатами в руках поползли навстречу атаковавшему их третьему танку.

Экипаж лейтенанта Евгения Пика, подбив вражескую машину, сразу же перевел самоходку из основной на запасную позицию. Отсюда удалось поджечь очередной атаковавший артиллеристов вражеский танк. Затем, оставив окоп, самоходчики ловко маневрировали по полю боя, расстреливая пехоту, разбили два орудия противника.

На левом фланге ринулось на наши позиции более двадцати «тигров» и самоходных орудий «артштурм». Самоходка лейтенанта Шайморданова из засады подожгла один танк.

В огневой дуэли самоотверженно дрался экипаж майора Паюка. Первый поединок он выиграл. Но в другом машина загорелась от вражеского снаряда. Оставив самоходку, майор Паюк и дальше, уже на поле, указывал красными ракетами экипажам цели и направление контратаки.

– Выстоять! Не пропустить врага! – таким был приказ командира. С непреклонной волей победить сражался в этом неравном бою каждый наш воин.

На правом фланге от реки приближалось несколько бронированных громадин «артштурм». Младший лейтенант Бакланов заметил: одно из этих орудий развернулось влево, чтобы идти в район, где кипели схватки, подставив борт.

– Ориентир – береза! Движущаяся цель! – крикнул лейтенант наводчику. Но тот, чуть помедлив, ответил:

– Не вижу!

Тогда Бакланов сам поймал в перекрестие прицела движущуюся махину. Выстрел, второй. Орудие остановилось, выпустив черные клубы дыма. Из горящей машины выскакивали гитлеровцы. Но метко посланный Баклановым осколочный снаряд догнал вражеский экипаж.

Тогда у каждого из нас была боевая задача, каждый на своем посту обеспечивал общий успех подразделения, части. На поле боя перед Белым Камнем полыхали дымные костры. Это горели встретившие мощный отпор вражеские танки и штурмовые орудия. Горели и наши самоходки. А бой не утихал.

Вражеские автоматчики, хлынувшие вслед за танками, отпрянули назад, подальше от разыгравшейся огненной дуэли бронированных машин. А через несколько часов на берегу Буга между Белым Камнем и Ушней появилась масса гитлеровцев. Они перешли реку вброд и, как туча саранчи, покрыли поле, двигаясь в направлении Жуличей. На этом участке находилась батарея самоходок капитана Жарова. Перед ее фронтом догорали три вражеских танка. Сейчас было временное затишье. В это время и стали цепь за цепью подходить немецкие пехотинцы, ведя пальбу из автоматов и пулеметов.

Самоходки Жарова ударили по пехоте осколочными снарядами. Вражеские ряды поредели. Гитлеровцы стали обходить батарею. Одну из машин Жаров послал наперерез стремившейся пробиться пехоте.

Зенитно-пулеметный расчет сержанта Абдрахимова уже отбил несколько атак вражеских пехотинцев. Теперь вновь к их позиции приближались цепи автоматчиков.

– По фашистской пехоте! – командует сержант наводчику.

Затем – крупнокалиберный пулемет на машину. Смена позиции. Снова огонь по просочившейся пехоте.

Но прорваться фашистам не удалось. Повсюду настигал их беспощадный огонь самоходок, зенитных пулеметов, которым на этот раз пришлось израсходовать весь боезапас по наземным целям.

Бой длился более пяти часов. Все поле перед рубежом нашей обороны было покрыто сожженными, подбитыми вражескими танками. Мало уцелело самоходок и в дивизионе майора Бориса Григорьевича Паюка. Но дивизион в трудных условиях сдержал натиск врага, вышел победителем.

В донесении политотдела 3-й гвардейской танковой армии об этом бое сказано: «В районе Белого Камня на участке обороны второго дивизиона 16-й истребительно-противотанковой самоходно-артиллерийской бригады гитлеровцы бросили более 30 танков и самоходок, крупные силы пехоты, пытаясь сломить нашу оборону и выйти из окружения.

Артиллеристы мужественно встретили врага.

Они подбили и уничтожили 15 танков и самоходок, 18 пушек и до 500 солдат и офицеров противника». Как указывается в политдонесении, все воины дивизиона дрались стойко и бесстрашно.

Особенно отличились командир батареи Жаров, командиры экипажей Сулин, Пик, Бакланов и другие.

Однажды во Львове в Доме офицеров я встретился с Пантелеймоном Баклановым. На груди ветерана – два ордена. Орденом Отечественной войны II степени Бакланов награжден за храбрость, проявленную в бою у Белого Камня. Все участники этого боя отмечены орденами и медалями. В составе дивизиона Пантелеймон Игнатович форсировал Вислу, Одер, Шпрее. В одном из боев был тяжело ранен. Лечился в госпитале во Львове. С тех пор живет здесь, около двадцати лет работает на головном предприятии кондитерской фирмы «Светоч». Он ударник коммунистического труда.

Во Львове живет и трудится наш однополчанин командир экипажа самоходки, который храбро дрался при разгроме гитлеровцев в бродовском котле, Иван Емельянович Суховей. Отличившийся в бою под Белым Камнем командир самоходки Евгений Владимирович Пик служит в рядах Советской Армии.

В семейном альбоме Пантелеймона Игнатовича Бакланова хранится много фотографий фронтовиков-однополчан. На одном из снимков – экипаж самоходки Михаила Бобошко. На обратной стороне слова: «Взгляни, мой фронтовой друг, на это фото и вспомни 20 июля 1944 года, когда мы на Буге, у Белого Камня сдерживали натиск превосходящих сил врага, сражались, не щадя своей крови, стояли насмерть».

С честью выдержали воины 16-й самоходно-артиллерийской бригады тот памятный поединок у Белого Камня.

Н.С. Волков, подполковник
НА РАССВЕТЕ…

П. А. Кондыра

У бойцов 12-й гвардейской танковой бригады и автоматчиков-десантников привал. Вчера с утра и до позднего вечера они дрались в районе села Елиховичи с контратакующими танками противника. Сдержали их натиск. А когда наступили сумерки, совершив марш, гвардейцы вышли на восточную окраину Золочева, где и остановились.

Комбриг и начальник штаба колдуют над картой. Близ Золочева – Хильчицы. Рвавшиеся из котла гитлеровцы ударили бронированным кулаком в направлении Хильчиц. Захватили село. Фашистам оставалось пройти около десяти километров, чтобы соединиться со своими войсками, идущими навстречу. Нашим танкистам и пехотинцам нужно было закрыть эту брешь, отбросить врага.

Командиру отделения Павлу Кондыре сейчас известно лишь одно: после отдыха – марш. А с марша – в бой. Выступят они на рассвете…

Любит Павел рассветы. Но особенно запомнился ему один.

Ранним утром, только загорелась зорька, партизанский отряд, в котором он был самым юным, шел на соединение с наступающими частями Красной Армии, освободившими Правобережье Днепра, в том числе и его родное село Руликово. Сколько было радости! Он рвался в действующую армию, чтобы снова идти в наступление, громить ненавистных фашистов. Но, раненного, его отвезли в госпиталь. Как только Павел выздоровел – уехал на фронт.

…Выкурив самокрутку, сержант Кондыра подошел к отдыхающим товарищам. Вот, раскинув руки, лежит рядовой Гаврилюк – первый номер пулеметного расчета, бесстрашный, отважный боец, а в минуты отдыха – балагур и весельчак. На боевом счету у пулеметчика – больше сотни убитых фашистских солдат и офицеров.

Рядом с Гаврилюком, укрывшись плащ-палаткой, дремлет рядовой Доля. Всего в отделении девять человек. Среди них – русские, украинцы, узбеки, армяне. Дружная боевая семья, крепость которой была не раз проверена в боях.

– Не спится? – спросил сержанта лейтенант Арженков, командир танкового взвода, на машинах которого размещались автоматчики Кон– дыры.

– Привычка такая – вставать с зорькой, – отшутился Кондыра. – Да, видно, скоро в бой.

– По машинам! – скомандовал лейтенант.

Сержант Кондыра на броне танка. С правой стороны расположились автоматчики Догляр, Марицов, Очилов, Нурманов и Гаврилюк со своим пулеметом. Остальные пристроились у левой части башни. «Тридцатьчетверка» круто развернулась и устремилась за машиной командира взвода.

Перед Хильчицами танки развернулись в боевую линию.

– Спешиться, – приказал Кондыра отделению и первым соскочил на землю.

С противоположной стороны села находились танки противника.

Боевые машины, обрушивая на врага сильный огонь из пушек и пулеметов, двигались вперед.

Бойцы отделения Кондыры шли за танками.

Перед Хильчицами танковая бригада перешла к обороне, так как столкнуть гитлеровцев сразу с позиции не удалось, а на помощь им подходили новые силы.

Автоматчики и танкисты оседлали шоссейную дорогу на Золочев, по которой фашисты намеревались прорваться из окружения.

Отбита четвертая атака врага. Пыль и дым затянули поле, окраину села. Били наши дальнобойные орудия, им отвечали немецкие. Земля содрогалась от разрывов снарядов. За лесом полыхал пожар. Горели многие строения в Хильчицах. На дороге, в канавах стояли разбитые фашистские танки, автомашины, орудия, лежали трупы фашистских солдат.

Северо-восточнее Хильчиц появились группы гитлеровцев.

Кондыру подозвал к себе Арженков.

– Вот что, товарищ сержант, – сказал он. – С отделением садитесь на машину младшего лейтенанта Зубко и выходите к хутору Куты. Во что бы то ни стало задержите фашистов. Не дайте им возможности обойти нас справа.

– Есть, товарищ гвардии лейтенант!

Вскоре боевая машина с десантом стремительно мчалась по полю в направлении хутора. Когда танк был почти у цели, на окраине села Хильчиц раздался выстрел. Машина сразу же остановилась, из люка повалил густой дым. Экипаж успел оставить горящую «тридцатьчетверку». Десантники соскочили на изрытую бомбами, переутюженную танками землю.

– Отделение, вперед, за мной! – крикнул Кондыра и побежал к ручью, который протекал метрах в двухстах от хутора. «Позиция удобная», – подумал он, бегло окинув взглядом русло речушки, высокие берега которой образовали нечто вроде траншеи.

По команде сержанта солдаты рассыпались цепью, занимая рубеж обороны. Рядом с Кондырой залег рядовой Гаврилюк. Впереди расстилалось поле. По нему двигались гитлеровские войска.

Фашисты и не подозревали, что у них под боком расположились отважные автоматчики, и все внимание сосредоточили на хуторе.

– Ну что, начнем? – спросил Гаврилюк.

– Не торопись. Пусть подойдут ближе.

Смельчаки подпустили врага еще на двести, сто метров…

– Огонь! – приказал Кондыра.

Три автомашины загорелись сразу, загромождая путь. Среди гитлеровцев поднялась паника. Однако, быстро оправившись, они открыли в ответ ураганный огонь и пошли в атаку.

Уже несколько часов беспрерывно строчил «максим», не смолкали автоматы. Отбита одна атака, вторая. Из леса на дорогу выходили все новые группы немцев.

Кондыра оглядел запыленные, усталые лица солдат. Жарким, ох, каким жарким был этот бой для десантников!

Теперь гитлеровцы шли в боевых порядках, зная, что против них всего десять человек, один пулемет и девять автоматов. Они шли в полный рост, уверенные, что на этот раз уничтожат горсточку упорных советских воинов.

Все десять человек в один голос заявили:

– Выстоим!

А фашисты приближались. Уже слышны их выкрики: «Рус, ком в плен!..»

По команде Кондыры ударили залпом. Гитлеровцы падали, сраженные меткими очередями, но продолжали наступать. Вдруг пулемет заглох. Кондыра поспешил к Гаврилюку.

– Ленту заело, – сказал тот.

Сержант сам лег за пулемет. «Максим» вновь заговорил. Кондыра понимал, что многое в поведении солдат зависит от него, командира, от его выдержки, самообладания. И он действовал хладнокровно, расчетливо.

Эта уверенность передавалась бойцам. И они вели прицельный огонь по врагу. Били наверняка.

В это время ударили танковые пушки из села Хильчицы.

– Ура! В селе наши! – крикнул Кондыра.

Несколько «тридцатьчетверок», ведя огонь с ходу, приближались к гитлеровцам, скашивая их пулеметными очередями.

К позиции отделения сержанта Кондыры подошли танки лейтенанта Арженкова. С ними прибыл и командир батальона автоматчиков. Кондыра доложил:

– Товарищ майор, приказ выполнен. Фашисты не прошли.

В этих схватках гвардии лейтенант коммунист Арженков со своим взводом за два часа отразил четыре вражеских контратаки. Он уничтожил два немецких танка, семь пулеметов и до 200 гитлеровцев.

Действуя вместе с танкистами, пулеметный расчет комсомольца Кондыры уничтожил 150 гитлеровцев.

За этот бой сержант был награжден орденом Ленина, И. Ф. Арженков – орденом Красного Знамени. Все бойцы отделения Кондыры за мужество, находчивость и солдатскую смекалку также удостоены правительственных наград.

Пока мог держать в руках оружие, сражался за Родину отважный сын украинского народа гвардеец Павел Кондыра. За проявленную в боях на Дуклинском перевале отвагу он стал Героем Советского Союза. Только после тяжелого ранения незадолго до окончания войны возвратился Кондыра домой.

С тех пор прошло много времени. Павел Андреевич живет в Киеве, работает механиком-бригадиром пассажирского поезда. Его бригада носит высокое звание коллектива коммунистического труда. К боевым наградам ветерана прибавились награды за труд. В 1971 году коммунисту П. А. Кондыре был вручен орден Октябрьской Революции.

Решительный шаг

Шел воздушный бой. Несколько пар краснозвездных истребителей сражались с «мессерами». Самолеты то взмывали вверх, то падали отвесно вниз, делая вертикальные эволюции, то ходили в крутых виражах. Вот один «мессер» с глухим воем врезался в землю. Задымил второй, прошитый смертельной очередью.

В огненной карусели носился на своем ястребке летчик Петр Гучок. На его счету уже шесть побед в схватках с фашистскими стервятниками над землями западных областей Украины. И сейчас он отправил двух «мессеров» в последнее пике.

Гучок заметил, как пара подоспевших «мессеров» устремилась к самолету товарища. Петр поспешил на выручку. Сделав резкий разворот, он послал длинную очередь по фашисту – ведущему пары, и тот круто отпрянул в сторону.

Но неожиданно Петр Гучок увидел рядом с собой самолет с черно-желтым крестом на фюзеляже. Редкий случай! Ни из пулемета, ни из пушки не ударить по врагу. А пока займешь нужное положение для стрельбы – сам попадешь под огонь. Немец тоже понимает, что малейший отход в любом направлении для него смертельно опасен. Какие-то секунды два истребителя шли рядом.

Гучок напряг всю волю: враг так близко – казалось, протяни руку и достанешь фашиста кулаком по голове. Мгновенно созрела мысль: столкнуть «мессера» ударом своей машины. Рискованно. Но не выпускать же его из рук живым!

Петр бросил самолет вправо. Расчет мужественного летчика оказался безупречно точным: мощное крыло ястребка как ножом снесло хвостовое оперение «мессершмитта». Тот клюнул носом, накренился и пошел вниз.

Но и самолет Гучка стал крениться вправо. До аэродрома он не дотянул. Выбрав ровную площадку, летчик приземлил почти неуправляемый истребитель в расположении наших войск.

Вскоре на автомашине прибыла группа авиаспециалистов. Петр рассказал, как все произошло.

…209 боевых вылетов совершил лейтенант Гучок за время Великой Отечественной войны, сбил восемнадцать вражеских самолетов. После завершения Львовско-Сандомирской операции отважный сын белорусского народа Петр Иосифович Гучок удостоен звания Героя Советского Союза.

Он погиб смертью храбрых в одном из воздушных боев под Берлином.

М. В. Вербинский, подполковник запаса
БЕРЕЗКИ У ДОРОГИ

Ф. И. Горенчук

В. Н. Красов

Тихий древний городок утопает в зелени садов. И здесь, на окраине Золочева, развесистые деревья густыми косами-ветвями прикрывают братские могилы… Весь в цветах строгий обелиск из черного мрамора. Лучи солнца освещают его верхний срез. На обелиске четко выделяется портрет капитана. Высокий лоб, худощавые щеки, чуть тронутые улыбкой губы…

К памятнику обращено суровое, изборожденное морщинками лицо пожилого человека в погонах полковника. Его обнаженная голова словно припорошена снегом, из-под густых лохматых бровей скорбно смотрят глаза.

Кругом ни звука. Только ветерок шепчется с листьями.

Подошедшие пионеры остановились, приумолкли, глядя на черный мрамор обелиска и застывшего у него человека.

Тише, друзья!

Ветеран войны разговаривает с оставшимся для него вечно живым капитаном. Кто он ему? Сын? Однополчанин?

Недолго стоял здесь, сжимая в руке фуражку, гвардии полковник в отставке Феодосий Иванович Горенчук. Но за какие-то минуты он будто вновь прошел пыльными, окутанными пороховым дымом и гарью военными дорогами.

Первые бои на границе… Грохот пушек, лязг танковых гусениц. Зарева пожаров. Неубранный хлеб на полях. Поднявшийся с запада снарядный смерч не утихал ни на минуту. Горенчук был среди тех, кто в грозные июльские дни сдерживал натиск врага. На каждом рубеже красноармейцы сражались, не зная, что такое отдых. Из боя – в бой.

Водил он в атаки воинов под Могилевом, Минском, защищал Смоленск. Шел в контрнаступление по полям Подмосковья, видел, как горел, плавился металл, как багровел снег от крови…

Затем учеба в военно-политической академии. Здесь познакомился с веселым голубоглазым капитаном. Это был Виктор Красов. Они подружились. Горенчук делился боевым опытом, много рассказывал о своей Винничине, Красов – о том, как сражался под Ленинградом, защищая «дорогу жизни», о родной Орловщине…

Весной сорок четвертого Горенчук уехал на фронт. Красов остался еще учиться. «Может, встретимся где-то на дорогах войны?» – сказал один. «Это было бы замечательно», – ответил другой…

Кантемировский корпус сражался за Днепром, когда туда прибыл капитан Горенчук. Здесь ему, политработнику, доверили командовать танковым батальоном. И сразу – в бой. А схватки были жестокие, жаркие. В одной из атак он был ранен. Но Горенчук не покинул строй. И однажды случилось неожиданное.

…Гремел бой. Танки батальона стреляли из укрытия по гитлеровцам, окопавшимся на холмах около деревни. Вдруг к командирской машине подкатила «тридцатьчетверка». Из открытого люка вышел танкист. Взглянул на него комбат и радостно воскликнул:

– Виктор! Откуда? С неба свалился?

– Гора с горой не сходится…

Друзья обнялись.

– Что ж, будем вместе освобождать Украину, – сказал Горенчук.

– А этого стального коня где взял? – взгляд Горенчука скользнул по «тридцатьчетверке».

– Танк с экипажем комбриг дал – на пополнение выбывших из строя.

– Вот это здорово! – обрадовался командир и замполиту с фронтовой закалкой, и новой боевой машине – Отдохнуть надо с дороги, товарищ замполит, – сказал Горенчук.

– На каком фланге у вас труднее – туда и на отдых, – улыбнулся Красов.

Его танк помчался к опушке рощи, к главным силам батальона, откуда командир намеревался начинать атаку.

В тот день Горенчук первый раз увидел Красова в бою. Вражеские снаряды ложились вокруг танка. Казалось, вот-вот подорвут машину. Но танк маневрировал, уклоняясь от удара. Приблизившись к огневой позиции врага, он стал подминать гусеницами одно орудие за другим.

Танкисты хорошо запомнили появившуюся в боевых порядках новую «тридцатьчетверку». А когда схватка закончилась, командир представил личному составу политработника Красова.

– Мы уже знаем замполита, – отозвались танкисты. – В бою познакомились, когда он вражеские орудия таранил!

– Вспомним, друг мой замполит, – словно к живому обращался ветеран к портрету, – вспомним ту военную дорогу, где в последний раз факелом вспыхнуло твое сердце в жарком поединке с врагом.

Капитан Горенчук мысленно перенесся в места, где сражался его батальон летом сорок четвертого года. И снова рядом с ним шагает друг, замполит Виктор Красов. Отсюда, от окраин Золочева, начинался маршрут в район того памятного боя.

Вечером на холмистом поле за Золочевом под тремя ветвистыми вязами собрались командиры батальонов 12-й гвардейской танковой бригады. Комбриг полковник Николай Григорьевич Душак объяснил обстановку:

– Окруженные фашистские дивизии не складывают оружия. Стремясь выскользнуть из котла, крупные силы противника рвутся от Белого Камня через Буг. Вклинившись в расположение наших войск, враг захватил Почапы и Хильчицы, до которых отсюда рукой подать. Бригаде предстоит трудный бой, – полковник обвел всех внимательным взглядом. – Выступить навстречу врагу и разбить его – таков мой приказ.

Затем комбриг уточнял задачу батальонам, действовавшим совместно с пехотинцами-десантниками.

– Знаю, кантемировцы и на этот раз не подведут, – твердая уверенность прозвучала в голосе полковника. – Горенчук и Красов! Хоть ваш батальон третий – пойдете первыми.

…При свете карманных фонариков Горенчук показывал ротным по карте маршруты движения.

Час на подготовку к маршу-броску. Танкисты проверяли двигатели, осматривали гусеничные ленты, дозаправляли машины горючим.

Красов ходил от экипажа к экипажу, и везде его встречали радушно, дружелюбно.

– Знаете, о чем говорится в последней сводке Совинформбюро?

– Расскажите, пожалуйста.

И замполит рассказывал об успешном наступлении наших войск в Белоруссии, о развернувшейся битве за освобождение западных земель Украины.

Беседуя с бойцами другого экипажа, Красов узнал о беде, постигшей механика-водителя Степчука: он получил письмо, в котором сообщалось, что на фронте погиб его брат.

– Да, Саша, – вступил в разговор с воином замполит, – это тяжелое горе для вашей семьи. Мы все будем жестоко мстить фашистам за смерть твоего брата.

Затем Красов повел речь о древнем украинском городе Львове, где еще сидели гитлеровцы.

– Громя фашистов в котле под Бродами, мы спасаем Львов, его людей, архитектурные памятники, – говорил Красов. – Ведь если окруженные дивизии прорвутся, тогда эти силы противника будут брошены под Львов. Очень усложнится борьба за город. Больше прольется крови мирных жителей, больше будет разрушений.

Ночью батальон двинулся в путь. Рождавшееся над Хильчицами утро было напоено дымом и стальным грохотом. Наши пехотинцы сдерживали численно превосходящие силы противника. За спиной отчаянно дравшихся своих подразделений гитлеровцы укреплялись в захваченном селе, стягивали боевую технику вдоль дороги, ведущей на Золочев.

В этот трудный для наших пехотинцев момент подоспели танкисты бригады Душака. Приблизившись к селу первым, батальон Горенчука развернулся для ведения боя. За ним подошли и другие батальоны.

Свои машины Горенчук поставил на холмистом поле, покрытом редким кустарником. Едва танки выстроились в боевой порядок, послышалась команда Горенчука:

– Гвардейцы, огонь!

Немецкие артиллеристы, минометчики ударили по подошедшим танкам. Султаны земли поднимались то справа, то слева «тридцатьчетверки» комбата. Глядя в перископ, Горенчук заметил, что стена небольшого домика все время озаряется красными вспышками. Он тут же догадался: «тигр», всем корпусом воткнувшись в домик, в оконный проем ведет огонь. «Ишь, гад, как замаскировался!» – зло подумал Горенчук.

– А ну-ка, Орлов, гони влево, вон на ту высотку! – скомандовал он механику-водителю.

Танк занял позицию, и таинственный домик оказался как на ладони. Горенчук сам выстрелил из танковой пушки в поблескивавшую стену. В тот же миг домик окутался багряными языками пламени.

По правому флангу батальона минометный и орудийный огонь противника усилился. В просвет, образовавшийся в клубах дыма, Горенчук заметил, как одна из «тридцатьчетверок», размотав гусеницу от удара вражеского снаряда, прекратила стрельбу. Гитлеровцы хлынули в образовавшуюся в боевой цепи брешь.

– Красов! – вызвал комбат по рации замполита, находившегося на правом фланге. – Держись!

Танки ударили по пехоте врага осколочными снарядами. Гитлеровцы залегли, поползли обратно. Немецкие орудия вели беспрерывную стрельбу по нашим машинам.

– Давите огневые точки, расчистим путь для атаки! – призывал замполит танкистов на своем боевом рубеже.

«Тридцатьчетверка» Красова выпустила два снаряда по артиллерийской позиции, которая находилась на холмике за лощиной, заставив орудия замолчать. Потом он вышел из машины и стал наблюдать, как вели огонь другие экипажи. Подбежал к соседнему танку.

– С перелетом бьете! Вносите поправку… – крикнул он командиру, приподнявшему крышку люка.

Расчищая путь, «тридцатьчетверки» двинулись на врага. За танками шли пехотинцы. Отстреливаясь, гитлеровцы отходили. Пятились назад и их уцелевшие бронированные машины.

– Вперед, вперед! – призывал Красов свой экипаж, взобравшись на броню.

Вслед за танками устремились автоматчики, пулеметчики, артиллеристы.

В рядах противника произошло замешательство. Путь вперед был отрезан. Назад – дорога в котел, откуда они пытались вырваться. Но, обманутые фашистской пропагандой, гитлеровцы шли на бессмысленные жертвы.

На улицах села, на подступах к нему, застыли вереницы разбитых немецких автомашин, транспортеров и другой боевой техники. Сотни трупов устилали поле боя. Все больше и больше вражеских солдат поднимало руки вверх.

– Давно бы так, – говорил Красов, слыша, как немецкие солдаты переговаривались на своем языке, из чего можно было легко понять только фразу: «Гитлер капут».

А вот послышалась украинская речь из уст солдата в фашистской форме:

– Та мы давно хотилы сами здатыся…

– А ты кто? Из какой части? – спросил Красов.

– Из дивизии СС «Галичина».

– СС «Галичина»? – с иронией произнес Красов. – Вот оно что? Была такая!

Красов рассказал бойцам о том, как гитлеровцы создали из украинских буржуазных националистов, уголовных элементов, завербованных насильно солдат из западноукраинского населения дивизию под названием 14-я пехотная дивизия СС «Галичина». Ее подразделения были брошены под Золочев, Броды и на другие участки фронта, где вся 14-я вместе с восемью немецкими дивизиями попала в котел.

Сюда подъехал на своей помеченной снарядными вмятинами «тридцатьчетверке» Горенчук. Рука забинтована, хромает. Красов укоризненно посмотрел на комбата:

– Феодосий Иванович, что же это такое? Ранены, а никому ни слова?

– Важно, что Хильчицы взяли, – ответил Горенчук. – А ранение – это чепуха, царапина, – воевать можно… Теперь надо двигаться на Почапы. Там немцы напирают… Да, как у вас с боеприпасами?

– На исходе…

– Вон там Савин доставил боеприпасы, берите.

Обычным транспортом из-за сильного обстрела подвезти снаряды на передовую было трудно.

Рискуя жизнью, их доставил на своем танке Петр Савин.

Миновав засады противника, к утру 22 июля батальон вышел к восточной окраине Почапов. Танкисты сразу же окунулись в самое пекло боя.

Захватив Почапы, гитлеровцы быстро превратили село в сильный опорный пункт. Непрерывно подходили орудия, бронетранспортеры, танки. Отсюда противник намеревался прорваться, чтобы уйти от преследования наших войск. Но на пути врага встал непреодолимый заслон.

Роты танкового батальона Горенчука с ходу пошли в атаку. Взвод Федора Кулькова наткнулся на замаскированную немецкую минометную батарею. Кульков первым ворвался на огневую, утюжа гусеницами окопы. По броне танка барабанили гранаты и пули. Механик-водитель сержант Сопов был смертельно ранен. Его заменил старшина технической службы Савин. Он повел машину дальше в атаку.

Обстановка на восточной окраине села еще более усложнилась. Наши танки осколочными снарядами били по густым цепям гитлеровцев. А они, не считаясь с потерями, с диким отчаянием пытались втиснуться в боевые порядки танкистов, словно видели в этом спасение. Гитлеровцам было известно: преодолев еще около десяти километров, они могут соединиться со своими частями. Поэтому фашисты с таким ожесточением предпринимали одну за другой атаки.