Текст книги "Опасные клятвы (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Он нежный и голодный одновременно, его рот прижимается к моему так, что это одновременно и вполне уместно для церкви, и в то же время так полно желания, что заставляет мою кожу трепетать от нежелательного возбуждения. Я не должна мокнуть в церкви, и все же я чувствую внезапную липкую влагу между бедер, когда пальцы Тео прижимаются к моей талии, а его рот нежно и в то же время настоятельно прижимается к моему.

Он разрывает поцелуй, отстраняясь, и мне кажется, что я не могу дышать, пока его пальцы лежат на моей щеке, а зеленые глаза смотрят на меня.

– Пойдем, жена, – говорит он, и что-то в том, как он это произносит, заставляет мой желудок сжаться, но не совсем неприятно, когда его пальцы переплетаются с моими, и мы начинаем пробираться обратно к алтарю.

***

Прием получился чудесным.

Мы с Лилианой почти все спланировали вместе, и все получилось замечательно. Повсюду лилии и пионы, ресторан, который мы выбрали, приготовил фантастическую еду, а выбор вин просто идеален. Торт – именно то, что я хотела, – возвышающееся пирожное с сахарными жемчужинами и цветами из глазури в тон украшениям, и я вижу озадаченную улыбку на лице Тео, когда мы подходим к нему, чтобы разрезать его, первое из действий, которые мне предстоит совершить сегодня вечером.

– Это был твой выбор? – Спрашивает он, когда я достаю нож, и я киваю, удивляясь, почему его это волнует. В течение всего вечера он делал комплименты тому, какой выбор сделали я и Лилиана, и это меня смущает. Я ожидала, что он будет молча смотреть на пышность и обстановку приема или оставит меня, чтобы пойти и поговорить с другими мужчинами, но он, похоже, твердо намерен наслаждаться собственной свадьбой. Это последнее, что я могла предположить.

– Так и было, – говорю я ему, проводя ножом по слоям шоколада и кокоса, – тоже мой выбор – и доставая маленький кусочек, чтобы накормить его. Я подношу пальцы к его губам, намереваясь сделать это быстро, но его глаза ловят мои, когда он проводит ими по кончикам моих пальцев, откусывая кусочек торта, и во мне вспыхивает еще один прилив тепла.

Что он делает? Что за игру он затеял?

Я позволяю ему сделать то же самое, размышляя, собирается ли он размазать мой макияж этим пирожным или красиво накормит меня им. Я почти надеюсь на первое, просто чтобы у меня была причина злиться на него. Вместо этого он осторожно берет маленький кусочек и кладет его мне в рот, а когда я чувствую вкус сахара, лопающегося на языке, он слегка прижимает кончиками пальцев мою нижнюю губу. В его глазах пылает жар, в них звучит обещание, что он захочет этого позже, и мне вдруг захотелось, чтобы наш первый танец не был следующим.

Оказаться в его объятиях будет сложнее, чем я думала.

Когда мы заканчиваем кормить друг друга тортом, раздаются радостные возгласы, и я слышу первые звуки музыки, которую Лилиана выбрала для нашего первого танца. Я не знала, что выбрать, для брака по расчету нет ничего значимого, поэтому она выбрала какую-то классическую пьесу, красивую и лишенную какого-либо реального значения. Если у Тео и есть какие-то мысли по этому поводу, он их не высказывает, когда выводит меня на сверкающий деревянный танцпол, его рука лежит на моей талии, пока звучит музыка.

Я слишком хорошо понимаю, как близко он ко мне, как твердо и стройно его тело, прижимающееся к моему, как всего через несколько часов эти слои ткани будут сняты, и я узнаю, что именно скрывается под ними.

Я не ненавижу эту мысль так сильно, как должна бы.

Его рука теплая, даже сквозь кружева моего платья.

– Ты прекрасно выглядишь, – бормочет он, не сводя с меня зеленых глаз. Как будто ему нравится смотреть на меня, как будто ему нравится видеть меня в своих объятиях. – Я не могу представить, что когда-нибудь была более красивая невеста.

– Лилиана сказала то же самое сегодня утром, – пробормотала я, и он рассмеялся.

– Значит, она умная женщина. До этого у меня не было случая познакомиться с ней.

– Она подходит моему брату. Они ненавидели друг друга, когда поженились. Но со временем...

– Она одумалась? – Его губы подергиваются, а мои истончаются, уловив его намек.

– Они оба одумались, – коротко отвечаю я, отворачиваясь, когда он поворачивает меня по кругу.

– Иногда договоренности могут сработать лучше, чем ожидалось, – тихо говорит Тео. – Если обе стороны хотят, чтобы все получилось.

Узел тревоги в моем животе затягивается. Что я собираюсь делать? Спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на то, что жар его прикосновений все еще обжигает мое платье, вызывая во мне вспышки чувств. Все, что рассказал мне Николай, и все, что я когда-либо слышала о Тео, говорит о том, что он жестокий человек и лжец, но все, что Тео показал мне, говорит о том, что он искренен и что он хочет, чтобы этот брак сложился настолько, насколько он в состоянии. И если это правда... Если это правда, то есть и другие вещи, в которые я не знаю, как поверить. Я не могу примирить мужчину, которого Тео показывает мне, с человеком, который трахнул бы мою мать, а потом позволил бы ее убить, который подверг бы женщину, которая ему дорога, такой опасности...

Разве Адрик не подвергает меня такой опасности? Он тоже знал, что делал. Он достаточно самонадеян или просто влюблен, чтобы думать, что мы оба не пострадаем или что это не имеет значения. Тео мог быть таким же.

Но я не могу объяснить это в своей голове. И я не могу думать об этом слишком долго, иначе я не смогу пережить сегодняшний вечер.

Но если я не думаю об этом... Я обнаруживаю, что погружаюсь в желания, которые могут привести меня только к неприятностям.

Это неважно, твердо говорю я себе, когда Тео снова разворачивает меня, кружит, прежде чем вернуть в круг своих объятий. В любом случае я делаю это ради своей семьи и собственной свободы. Я не хочу быть женой этого человека и никогда бы ее не стала по собственной воле.

Пока мы танцуем, я перечисляю в голове все причины, по которым он мне не нужен. Он вдвое старше меня. Он враг моей семьи. Он просто очередной босс мафии, за которого я всегда должна была выйти замуж, но предпочла бы этого не делать. Он никогда не полюбит меня, в лучшем случае, мы будем общаться друг с другом, но не более того. И я не верю, что он действительно будет мне верен.

Последние звуки музыки стихают, и мы возвращаемся к нашему столику. Я наливаю себе еще один бокал вина и пытаюсь успокоить нервы, наблюдая за тем, как гости уходят на танцпол. Я вижу, как танцуют Николай и Лилиана, как она смотрит на него, на ее лице такое выражение, которое я никогда не могла бы себе представить всего несколько месяцев назад.

Так много изменилось, так быстро. А что, если это изменится и для меня? Но это невозможно. Ничего не изменится. Николай с самого начала заботился о Лилиане несмотря на то, что она думала, он всегда хотел защитить ее, позаботиться о ней. Они враждовали, но их брак был основан на желании защитить. Мой брак с Тео, это деловая сделка, основанная на мести.

Он никогда не будет прежним – и мы никогда не полюбим друг друга.

Когда прием заканчивается, он смотрит на меня.

– Я планировал отвезти тебя в особняк сегодня вечером, – тихо говорит он. – Я мог бы снять отель, но мне понравилась идея провести нашу брачную ночь в собственной постели. Надеюсь, ты не возражаешь.

Я снова ощущаю странную боль, неясность в том, чего он на самом деле хочет от меня. Это кажется сентиментальным поступком, как и кольцо. Но это не похоже на холодную, отстраненную договоренность, которую я ожидала.

Мне интересно, что бы он сказал, если бы я ответила, что против. Если бы я сказала ему, что предпочитаю провести брачную ночь в отеле, где-нибудь в более безличном месте. Но, по правде говоря, я не задумывалась об этом. И это как-то неправильно, проверять его, когда для меня это действительно не имеет никакого значения.

– Все в порядке, – говорю я ему и не могу прочитать выражение его лица. Но я думаю, что, когда он потянулся к моей руке, это сделало его счастливым.

Я никогда не знала более непонятного человека.

11

МАРИКА

Сидя в машине, моя кружевная юбка облегает мои ноги, Тео молчит во время поездки в свой особняк, сидя со мной на заднем сиденье. Мне любопытно, о чем он думает, но я не решаюсь спросить.

Наверное, о том, что он собирается сделать с тобой, когда затащит в постель, говорю я себе, но не думаю, что дело в этом. Он что-то обдумывает, и я не совсем уверена, что хочу знать, что именно.

Сам особняк прекрасен, он находится за городом, на многих акрах зеленой лужайки, темный камень возвышается над ней в конце длинной извилистой подъездной дороги, окруженной железными фонарными столбами. В нем есть некая старинная красота, которую я могу оценить. Когда Тео впускает меня в парадную дверь и говорит, что дал персоналу выходной, я вижу, что это переходит и в интерьер. Полы из темного дерева, стены темно-зеленого цвета, в доме царит уютная атмосфера, которой я не ожидала от особняка. Он совершенно не похож на тот, в котором я прожила всю свою жизнь.

– Мы..., – прочистил он горло. – Мы могли бы сначала выпить, если хочешь.

Он выглядит почти неловко, и это меня пугает. Ты на двадцать с лишним лет старше меня, хочу я сказать. Почему ты ведешь себя так, будто тебе шестнадцать и ты впервые пытаешься соблазнить девушку?

Я не знаю, что сказать в ответ. Сказать ему, что я бы предпочла просто покончить с этим, звучит грубо, но я не вижу смысла в том, чтобы выпивать и затягивать это. Я помню, что он сказал мне, что надеялся на дружеское общение с женой, и знаю, что, выпивая с ним, мы лишь обманемся в ложных представлениях о том, что это такое – чем мы можем быть вместе. Но я также знаю, что это то, что я должна делать. Чем больше я смогу заставить Тео думать, что он мне нужен, даже что он мне небезразличен, тем легче будет сделать то, что нужно Николаю.

У меня нет причин чувствовать себя виноватой. Как мне рассказывали, Тео причинил нашей семье глубокую боль. Но...

Не думай об этом, говорю я себе, понимая, что он все еще ждет от меня ответа.

– Было бы неплохо выпить, – говорю я ему. – Может, шампанского? Что-нибудь для праздника.

– Я думал о виски, для себя, – со смехом говорит он, ведя меня по коридору к большой комнате с огромным камином в одном конце, перед которым стоят плюшевые бархатные и кожаные диваны темно-зеленого и темно-коричневого цветов. – Но я думаю, что смогу найти бутылку шампанского, чтобы открыть ее для тебя.

– Я бы выпила и вина, если ты не хочешь открывать целую бутылку. Я осторожно присаживаюсь на край одного из диванов, чувствуя себя очень заметной, все еще в свадебном платье. Тео снимает пиджак, кладет его на спинку одного из утыканных гвоздями барных стульев перед позолоченным баром из красного дерева в дальнем конце комнаты и ослабляет галстук.

Что-то в этом движении, в том, как быстро он расслабляет его, и в том, как эти длинные пальцы проворно расстегивают первые две пуговицы его рубашки, когда он со звоном опускает лед в стакан, вызывает во мне небольшой прилив жара. Успокойся, говорю я себе, но тут замечаю прикосновение темно-русых волос к краю его рубашки. Мне вдруг представляется, как я расстегиваю остальные пуговицы, мои пальцы скользят по его груди, пока я не увижу все, что скрывается под рубашкой.

Он наливает мне бокал вина, переносит его и виски, садясь рядом со мной.

– Вот, пожалуйста, – говорит он, протягивая мне бокал, и я осторожно беру его.

Тео колеблется, словно пытаясь решить, что сказать.

– За дружбу, – наконец говорит он, наклоняя свой бокал к моему, и я чувствую еще один из тех непонятных толчков в груди, когда касаюсь краем своего бокала его бокала.

– За партнерство, – тихо говорю я и понимаю, что это первая настоящая ложь, которую я ему сказала.

Я не намерена быть его спутницей. Я не намерена быть никем иным, кроме как его безвольной женой, пока не наступит день, когда Николай получит то, что ему нужно, чтобы покончить с Тео и его империей, тогда я продолжу свою жизнь и стану той, кем стану без него.

У нас нет будущего, в котором мы были бы только врагами, а это закончится тем, что Тео будет свергнут и мертв.

Вино хорошее. Оно немного успокаивает нервы, и я думаю о том, какой была бы сегодняшняя ночь, если бы я была девственницей. Если бы Тео действительно собирался стать моим первым, а не я притворялась, что это будет он. Нервничала бы я больше? Меньше? Злилась бы или грустила? Нет смысла думать об этом, потому что ты не знаешь и никогда не узнаешь, говорю я себе. Мне нужно сосредоточиться на том, что происходит сейчас, чтобы пережить ночь так, чтобы Тео не догадался, что это не мой первый раз.

Он тянется к моей руке, когда я допиваю вино, помогает мне подняться с дивана, и мое сердце бьется в груди так, как не должно – только не с ним. Я нервничаю из-за того, как должен пройти сегодняшний вечер, говорю я себе, пока он ведет меня к лестнице. Не потому, что мне не терпится лечь с ним в постель.

Я твержу себе это на протяжении всего пути по лестнице из красного дерева, до третьего этажа, где Тео подводит меня к широким двустворчатым дверям, ведущим в его комнату. Нашу комнату, после сегодняшнего вечера, и я чувствую, как сердце снова сильно бьется в груди. Мне хочется бежать. Подальше отсюда, подальше от всего этого, потому что мне вдруг становится страшно. Страшно, что он узнает, что поймет, что это не первый раз, что его обманули, и еще по причине, которую я не могу до конца выразить и которую боюсь рассматривать слишком пристально. Мне страшно, что я буду хотеть его, и страшно, что я не смогу притвориться, что хочу его достаточно.

Я боюсь, что все, что мне о нем рассказывали, правда, и очень боюсь, что все это неправда и что Тео Макнил совсем не тот человек, в которого меня заставляют верить.

Он позволяет мне первой войти в комнату и включает свет, шагая следом за мной. Огромная спальня внезапно заливается светом от люстры из железа и хрусталя над головой, странная смесь грубости и изысканности, которая кажется мне странно привлекательной. Остальная часть комнаты выдержана в том же духе: пол из тяжелого темного дерева, но по нему разбросаны толстые ковры: меховой перед камином и у кровати, и еще один фактурный, тканый, у огромного окна, возле которого стоит огромное кресло, почти достаточное для двух человек. Я представляю себя, свернувшегося калачиком в этом кресле, и вздрагиваю, осознавая, как быстро я смогла поместить себя в эту комнату, в этот дом. Как быстро мой разум почувствовал себя как дома.

Механизм преодоления, не более того.

– Прохладно. – Тео одаривает меня натянутой, почти нервной улыбкой, подходит к камину и начинает делать то, что ему нужно, чтобы зажечь его. – В доме, конечно, есть центральное отопление, но он такой большое, что, клянусь, явно не справляется.

Я смотрю на него, чувствуя себя так, словно наблюдаю за ним со стороны. Я стою здесь в свадебном платье, в нашу брачную ночь, и мне кажется, что Тео намеренно откладывает момент, когда уложит меня в постель. Как будто он откладывает это из...

Я даже не могу представить, что может заставить такого мужчину, как Тео, нервничать из-за того, что он трахает женщину. За то время, что я нахожусь в этом доме, он мог бы уже дважды поиметь меня. Я не могу понять, почему он тянет с этим.

Медленно подойдя к краю кровати, я опускаюсь на нее и смотрю, как он разводит огонь. Снимаю туфли, утапливая пальцы ног в толстый меховой ковер, и не знаю, что я чувствую по поводу всего этого. Какая-то часть меня ценит то, что он не торопится. Что он не просто повалил меня на кровать и трахнул. Может быть, он даже пытается решить, как это сделать так, чтобы я не чувствовала...

Что именно? Насилия? Использования? Принуждения? Ни одно из этих утверждений не обязательно должно применяться, но все они в какой-то мере верны, этот брак заключен по расчету, против моей воли. Я могла бы прийти в церковь по собственной воле, произнести клятву и согласиться на все, но я этого не хотела. А Тео...

Я вспомнила его признание в ресторане. Как он сказал, что его тоже по-своему подтолкнули к этому. Я тогда отмахнулась от этого, раздраженная тем, что он сравнивает своих мужчин, побуждающих его жениться, с будущим, с которым я сталкивалась всю свою жизнь: когда говорят, за кого тебе выходить замуж и когда, кто будет наслаждаться твоим телом, не ожидая ничего от тебя.

А что, если у него есть свои планы на сегодняшний вечер?

Мне приходится заставлять себя не думать о том, какие еще могут быть оговорки, какие еще причины могут быть у него, чтобы смотреть на меня и бороться с мыслью о нашей брачной ночи. Но вот он медленно встает, огонь начинает разгораться, он поворачивается ко мне лицом, и я вижу на его лице такое желание, что у меня перехватывает дыхание.

Я сижу, сцепив руки на коленях, и жду, когда он пересечет комнату и подойдет ко мне. Я думаю, что, возможно, мне стоит встать и пойти к нему, что, возможно, именно этого он и ждет, но я не могу пошевелиться. Сердце внезапно забилось в груди, и стало трудно дышать.

– Марика. – Он идет ко мне, медленно, шаг за шагом, пока не оказывается прямо передо мной. Я заставляю себя смотреть на него, на эту обнаженную потребность в зеленых глазах, и чувствую, как пульс бьется в горле. Он протягивает руку, его пальцы нежно проводят по моей челюсти. – Марика, я...

– Что? – Тихо шепчу я. Я не понимаю. Я не понимаю ничего из этого, ни его колебаний, ни его потребности, ни того, что происходит в его голове.

– Я так сильно хочу тебя, – говорит он, его голос низкий и хриплый. – Я хочу быть с тобой нежным. И я беспокоюсь...

И тут меня накрывает волна осознания, которая так же быстро превращается в чувство вины. Он хочет меня, возможно, даже фантазировал об этом, а теперь боится, что будет слишком груб со мной. Он думает, что я девственница, и боится, что причинит мне боль.

Опасность игры, в которую я играю, ощущается очень остро и реально. И я чувствую себя ужасно, потому что знаю, что должна играть в эту игру. Я должна играть на его страхах, а не успокаивать его. Потому что если они будут слишком хорошо просолены, то он может заподозрить правду.

Я медленно киваю, прикусив губу.

– Может, мы начнем медленно? – Я предлагаю вставая, разглаживая руками кружево юбки. – Для начала ты можешь поцеловать меня.

Тео делает медленный вдох, и я стараюсь не поддаваться прикосновению его губ. Я знаю, каковы они на ощупь, как они хороши. Раньше мы должны были остановиться, но теперь все с точностью до наоборот. Мы должны были оказаться в постели, в кульминации поцелуя, который он собирается мне подарить, а я должна отшатываться от него, бояться его. Но он подходит ближе, достаточно близко, чтобы положить руку мне на спину, как он делал, когда мы танцевали. Он притягивает меня ближе, так что мы едва касаемся друг друга, и тянется вверх, убирая с лица прядь моих светлых волос.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, – говорит он, его голос низкий и хриплый. – Я знаю, что это не всегда бывает в первый раз. У меня никогда не было девственницы. Я не знаю...

Боже, чувство вины пронзает глубже, чем я когда-либо думала. И никогда не будет, дико думаю я, и мне приходится крепко впиться зубами в нижнюю губу, чтобы не сорваться на истерический смех, который может разрушить все в один миг. Я не создана для этого. Я не хладнокровный человек, и я не из тех женщин, которые могут стоять перед мужчиной, смотрящим на нее с таким желанием, который пытается быть добрым и осторожным, когда он мог бы быть каким угодно и не понести никаких последствий, перед мужчиной, который беспокоится, что причинит своей невесте невозможную боль, и лгать ему в лицо.

Но я должна быть такой, иначе мне конец. И моей семье тоже.

Каким бы мягким Тео ни был сейчас, не думаю, что он хорошо воспримет обман.

– Все в порядке. – Я медленно поднимаю руку, впервые прикасаясь к нему по собственной воле. Я касаюсь его лица так же, как он касается моего, и это слишком мило, слишком романтично для того, что происходит на самом деле. Мне кажется, что я нахожусь в какой-то извращенной сказке, в каком-то ужасном сне, от которого я проснусь.

Я чувствую, как он слегка наклоняется к моему прикосновению, мои пальцы скользят по небольшой щетине на его челюсти, и я чувствую, как мой собственный пульс подскакивает в ответ. Я не ожидала, что все будет так медленно, я никогда раньше не испытывала этого вот так, медленно и нежно, и это выбивает меня из колеи, к чему я не была готова.

Он притягивает меня к себе, его рука лежит на моей спине, а ладонь по моей щеке скользит к подбородку, наклоняя мой рот к своему. Когда его губы касаются моих, это медленный, мягкий поцелуй. Как будто он решил, что со мной, своей женой, у него все будет иначе, чем с любой другой женщиной, и от этого у меня голова идет кругом. Не только от того, как он прикасается ко мне, от мягкого давления его рта, которое немного углубляется, когда он наклоняется в поцелуе, но и от самой идеи всего этого. Тео Макнил – жестокий человек, пропитанный кровью и насилием, как мой отец, мой брат и все мужчины, которых я когда-либо знала. Но в том, что происходит сегодня, нет ничего такого.

Он целует меня, как мужчина, который хочет заняться любовью со своей женой, и это не имеет для меня никакого смысла. Это похоже на шок, это нежное прикосновение, когда я узнаю, что все, что, как мне казалось, я так хорошо знала, может сильно отличаться от того, что я испытывала раньше. Это заставляет меня задуматься, что еще Тео мог показать мне, чего я не знала.

А еще это чертовски приятно.

Его язык скользит по моей нижней губе, дразня, побуждая открыть рот. Его руки опускаются на мою талию, обе, притягивая меня к себе чуть сильнее. Я слышу свой тихий вздох, когда его бедра прижимаются к моим, и чувствую, как толстый гребень его члена упирается в меня сквозь мягкую ткань его костюмных брюк и кружева моей юбки. Я чувствую, как его руки сжимают мою талию, слышу его низкий стон, когда его язык проникает в мой рот, и забываю, что не должна этого хотеть.

Я не могу забыть, что не должна знать, что делаю.

Это несложно, когда дело доходит до поцелуев. Я целовалась только с одним мужчиной, и Тео сильно отличается от Адрика. Адрик целует меня собственнически, жадно, а Тео целует меня так, словно хочет попробовать на вкус каждый кусочек моего рта: его губы перебирают и слегка посасывают мои, его язык скользит по моей нижней губе и проникает в мой рот, ощущения его светлой щетины о мой подбородок отличается от гладкости лица Адрика. В том, как Тео целует меня, есть сдержанный жар, как будто он знает, что может поглотить меня, если даст себе волю, и в этом есть что-то темно-волнующее. Мне становится интересно, каким бы он был, если бы дал себе волю, если бы отпустил контроль, за который я чувствую, как он держится, и трахнул меня именно так, как я чувствую, что он этого хочет.

Его руки скользят по моей спине, перебирая ряд пуговиц, и я опускаю руки к открытому пространству в верхней части его рубашки, кончиками пальцев касаясь темно-русых волос. Это тоже что-то новенькое. Мне вдруг становится любопытно увидеть больше, посмотреть, что скрывается под накрахмаленной рубашкой на пуговицах, и я начинаю расстегивать пуговицы, открывая дюйм за дюймом мускулистую грудь под ней.

Тео стонет, разрывая поцелуй, его губы касаются моей челюсти, и я ощущаю прилив чувств к своей коже. Его рот скользит вверх, губы пробегают по раковине моего уха, к мягкому месту между ухом и челюстью, и я резко вздыхаю, ощущая прилив удовольствия.

– Он слегка усмехается, снова проводя губами по этому месту. – Значит, в этом местечке тебе нравится, да?

Я слышу его акцент, и он вызывает во мне еще одну дрожь удовольствия. Мне понравилось, когда я впервые услышала, как он говорит, но слышать его с желанием – совсем другое дело. Я с трудом сглатываю, чувствуя, как его член подрагивает у меня на бедре сквозь слои одежды.

Мое собственное возбуждение нарастает слишком быстро. Я вдыхаю, когда его губы касаются моей шеи, и делаю шаг назад, разрывая контакт между нашими телами, расстегивая последнюю пуговицу на его рубашке и вытаскивая ее из брюк.

– Я… – Я пытаюсь перевести дыхание, надеясь, что смогу притвориться, что нервничаю, а не тем, что чувствую на самом деле, – страхом перед тем, как сильно я начинаю хотеть. Я чувствую, как пульсирующая боль начинает распространяться по мне, эта горячая потребность быть тронутой, поцелованной и заполненной, но с Тео все совсем по-другому. Адрик уже был бы во мне, и отсроченное удовлетворение так хорошо, оно усиливает потребность так, как я никогда не испытывала, и это грозит утянуть меня под воду, как прилив.

– Я хочу тебя видеть, – шепчу я дрожащим голосом, и уголки рта Тео слегка подрагивают.

– Не могу отказать своей жене в этом, – говорит он с ноткой веселья в голосе. Он стягивает рубашку с плеч, позволяя мне наблюдать за тем, как она сползает с него, обнажая тощую мускулистую грудь, поросшую темно-русыми волосами, и подтянутые плечи, переходящие в такие же мускулистые руки. Он более подтянут, чем я ожидала, его руки худые, но выглядят так, будто он мог бы поднять меня без усилий. Его живот плоский и подтянутый, пересеченный линией рельефа, которая ведет к поясу брюк так, что мне вдруг захотелось провести языком по его коже.

Я вижу, как толстый гребень, упирающийся в ширинку, снова дергается, давя на ткань, и понимаю, что ему нравится смотреть на меня так же, как и мне на него. Не знаю, может, это оптическая иллюзия, но он выглядит огромным. Длинный, толстый и, возможно, больше, чем то, что было у меня раньше.

Прежде чем эта ночь закончится, я узнаю, каков он внутри меня. От этой мысли у меня в животе что-то сжалось, и я чувствую, что ужасно разрываюсь между желанием затянуть это как можно дольше и желанием, чтобы он поскорее покончил с этим, чтобы я перестала бороться с этим ужасным желанием. Наверное, я смогу довести его до такого состояния, что он не сможет удержаться от того, чтобы просто трахнуть меня так, как ему хочется, но если я это сделаю, то рискую, что он поймет, что я не так уж невинна, как он считает.

Тео бросает рубашку на пол, снова делает шаг ко мне, и его руки на моей талии медленно поворачивают меня так, что я оказываюсь к нему спиной.

– Моя очередь, девочка, – произносит он низким густым голосом, и по позвоночнику снова пробегает дрожь, когда я чувствую, как он поднимает руку и убирает мои волосы с шеи.

Его губы прижимаются к моему затылку, и я издаю небольшой, непроизвольный вздох.

Я слышу мягкую вибрацию его удовольствия на моей коже, когда он делает это снова, его пальцы проворно расстегивают первую пуговицу моего платья. Он начинает раздевать меня так же медленно, как делал все остальное, его пальцы скользят по позвоночнику, освобождая каждую пуговицу, пока платье не расстегивается до талии.

Его руки скользят по моей коже, под платьем, на талии, и я откидываю голову назад, испуская вздрагивающий вздох, который заканчивается стоном, когда его руки скользят вверх, по упругой коже моего живота и вверх по ребрам, а его пальцы ласкают маленькие изгибы моей груди.

Он едва коснулся меня, а я уже чувствую, что мои трусики намокли. Шелковая ткань прилипла к моим бедрам, и я знаю, что когда он наконец просунет руку между моих ног, то обнаружит, что я вся мокрая. Я не могу представить, каково это будет, когда он начнет всерьез прикасаться ко мне.

– Ты можешь просто снять его, – шепчу я, мой голос все еще дрожит, и Тео замирает у меня за спиной, его руки все еще лежат на моей коже, под моей грудью. Медленно он освобождает руки от платья, снова поворачивая меня лицом к себе, платье все еще свободно облегает мои плечи.

– Я мог бы, – соглашается он, его пальцы скользят по моим рукам, оставляя на них мурашки при каждом прикосновении. – Но ты создана для того, чтобы тобой наслаждались, Марика. Наслаждались. – Он медленно вдыхает, снова притягивая меня ближе, и его рука поднимается, чтобы наклонить мой подбородок так, чтобы я смотрела прямо в эти папоротниково-зеленые глаза. – Сейчас я не хочу ничего, кроме как уложить тебя на кровать, задрать платье выше бедер и трахать тебя жестко и быстро. – Его рот приблизился к моему, его дыхание согревает мою нижнюю губу, виски и мускус теплой мужской кожи наполняют воздух вокруг меня. Этого достаточно, чтобы заставить меня дрожать от желания, которого я никогда раньше не испытывала. – Я хочу вонзить в тебя свой член и трахать тебя, как животное, требующее самку, но сегодня ночью ты заслуживаешь большего, чем это. Ты заслуживаешь нежности. – Его большой палец прижимается к моим губам, а взгляд становится тяжелым. – Ты – самое близкое к принцессе существо в нашем мире, Марика. Ты – сокровище, и я не собираюсь легкомысленно относиться к тому, что ты досталась мне.

Его рука скользит по моим волосам, и я чувствую, как несколько шпилек ослабевают, когда он подходит ближе.

– У меня еще будет время сделать то, о чем я думал, прикоснуться к тебе так, как я жажду. Но не сегодня.

А потом его рот приникает к моему, и мне остается только вспомнить, какую роль я должна играть.

Мои руки прижимаются к его груди, пальцы вьются по мягким волосам и мускулистой плоти, и я стону в поцелуе. Его руки хватают кружева на моих плечах, медленно спускают их вниз, чтобы они упали на мои руки, и лиф свадебного платья на мгновение цепляется за верхнюю часть моей маленькой груди, прежде чем он отпадает, оставляя меня обнаженной перед ним от талии вверх, плоть к плоти. Я выгибаюсь в его руках, задыхаясь, когда он целует меня сильнее, чем раньше, давая мне почувствовать вкус этого тщательно сдерживаемого желания. Я чувствую, как пульс пульсирует в венах, как кожа напрягается и становится чувствительной, когда его пальцы снова скользят по изгибам моей груди.

– Марика... – простонал он мое имя мне в губы, его руки спустили платье с моих бедер на пол, оставив меня в одних белых шелковых трусиках, которые были на мне под ним. – Я хочу попробовать тебя на вкус, – шепчет он мне в губы, а затем отталкивает меня к кровати и поднимает на нее, так что я оказываюсь посреди облачно-мягкого матраса, а моя голова погружается в гору подушек.

Он все еще полуодет, а его член выглядит так, будто вот-вот выскочит из ширинки, настолько он тверд. Он присоединяется ко мне на кровати, глядя на меня сверху вниз, как голодный человек, наблюдающий за пиршеством. Он наклоняется надо мной, мягко раздвигая мои ноги, чтобы встать между ними на колени, и снова целует меня.