Текст книги "Опасные клятвы (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

4

ТЕО

Я договариваюсь о встрече с Николаем в нейтральной обстановке, в одном из частных закусочных города. Это место, вход в которое требует определенного статуса, а также не терпит насилия, что делает его обычным местом встречи для подобных дел, среди таких мужчин, как мы. Никто из нас не согласился бы встретиться на чужой территории, поэтому вместо этого я сижу в кожаной кабинке в тусклом углу, слабо пахнущем табаком, со стаканом виски и жду, когда появится Николай Васильев.

Он приходит вовремя, и я рад, что он не заставил меня ждать. Он опускается в кресло напротив моего, жестом приглашает симпатичную блондинку-официантку, которая маячит чуть поодаль, и заказывает себе водку.

– Я должен был догадаться. – Я киваю на его напиток. – Я думал заказать для тебя, но не был уверен, что у тебя более уникальные вкусы.

– Я не против хорошего виски. – Николай кивает на мой бокал. – Но в таких ситуациях, как эта, предпочтительнее придерживаться того, что я знаю.

Напряжение можно резать ножом. Я не сомневаюсь, что мы оба вооружены, скорее всего, все в этом заведении вооружены, джентльменское соглашение о том, что никто не причиняет насилия другому, единственное, что предотвращает кровавую бойню. У большинства мужчин в этом заведении наверняка есть друг к другу претензии того или иного рода, и большинство из них с радостью выплатят их кровью.

– Почему ты предлагаешь мне свою сестру? – Я спрашиваю прямо, и Николай смеется.

– Прямо к делу, не так ли, Макнил? Прямолинейный до безобразия. Не могу сказать, что не ожидал этого от тебя.

– Я нахожу, что разглагольствования, это пустая трата времени. – Я наклоняю бокал, глядя на свет лампы, отражающийся в янтаре. – Я достаточно уважаю тебя, Васильев, чтобы не тратить свое время впустую.

– Это слишком громко сказано для человека, чей род происходит от фермеров, выращивающих картофель. – Николай поднимает бровь, и я понимаю, что он ожидает от меня реакции. Он проверяет меня, чтобы узнать, такой ли я жестокий и вспыльчивый человек, о котором ходят слухи. Это совсем не так.

– То, что любят говорить обо мне мои враги, далеко от истины. – Я спокойно выдерживаю его взгляд. – Это правда, мои предки копались в грязи и жили в лачугах. Теперь мне доставляют еду, и я живу в пентхаусе. Я помню о тех высотах, к которым стремились другие мужчины до меня, и об ответственности, лежащей на моих плечах. Именно поэтому мы сейчас обсуждаем этот вопрос, Васильев, и я не говорю тебе, чтобы ты пошел на хрен со своей сестрой, и не действую по плану, который предпочитает по крайней мере половина королей, и который заключается в продвижении на твою территорию.

Николай поджал губы.

– Тебе следует быть осторожнее, когда ты говоришь о Марике.

– И тебе следует быть осторожным в общении с мужчиной, которому ты планируешь отдать ее в жены. – Я делаю еще один глоток виски. – Ты подвергаешь ее опасности, Васильев, если веришь тому, что говорят обо мне мои соперники. Так что либо ты думаешь, что, сказав, что мои предки были картофелеводами, я действительно нарушу здешние условности и пристрелю тебя на месте, либо ты просто придурок.

Уголки рта Николая вздернулись легкой улыбкой.

– Я рад видеть, что ты уравновешенный, хотя и холодный человек. Я не ожидаю, что ты станешь теплым мужем для Марики, большинство мужчин, подобных нам, таковыми не являются. Но я надеюсь, что ты не причинишь ей вреда.

– Я и не собирался этого делать. – Я допиваю виски и прошу официантку налить нам обоим напитки. – Но ты так и не ответил на мой вопрос. Почему ты вообще предлагаешь ее мне?

– Я хочу сделать все не так, как делал мой отец, – просто говорит Николай. – Мой отец воспринял бы твои угрозы и использовал их как повод похоронить тебя, или попытался, – поспешно добавляет он. – Я бы предпочел не ввязываться в эту дискуссию в вопросах о том, кто окажется победителем в злополучном конфликте между нашими организациями.

– Значит, ты считаешь, что это было бы неудачно.

– Я, в отличие от моего отца, считаю, что кровопролитие там, где возможен мир, всегда прискорбно.

– Это не та репутация, которая тебе предшествует. – Я сужаю глаза. – Николай Васильев, человек, насколько я знаю, который пытает без жалости и владеет искусством добывания информации до тонкостей. Он жесток, безжалостен и кровожаден. Не он ли сидит передо мной?

– Все это было на службе у моего отца, – прямо говорит Николай. – И я не отрицаю, что при необходимости могу стать тем же человеком. Не сомневаюсь, что в будущем эти навыки мне еще пригодятся. Но я предпочитаю сохранить их для необходимости. Мой отец пытал ради удовольствия, – добавляет он. – А я никогда не мучил в удовольствие.

– И все же. – Я постукиваю пальцами по дереву. – Мы всегда были врагами, твоя семья и моя. Мне кажется подозрительным, что ты решил отбросить все это, вражду поколений, ради мира сейчас. Тем более, когда в качестве посредника тебе придется предложить свою сестру.

– Именно так. – Николай выпивает еще одну рюмку водки. – Зачем мне предлагать ее тебе, если я не хочу заключить мир? Я хочу, чтобы моя сестра была в безопасности. Так что, если бы я чувствовал, что ты нечестен, или что мир между нашими семьями невозможен, зачем вообще было делать это предложение? – Он пожимает плечами. – Я бы не стал без необходимости подвергать ее опасности.

Я долго сижу, наблюдая за его лицом. Мне нравится думать, что я умею хорошо читать других, а Николай моложе меня. У него меньше лет практики в контроле за выражением лица, хотя он довольно хорош в этом.

– Надеюсь, ты знаешь, что эти слухи не соответствуют действительности, – говорю я наконец. – Ты знаешь, о чем я говорю.

– Конечно. – Николай взбалтывает водку в своем стакане. – Если бы я думал, что это так, я бы не стал предлагать тебе Марику. Это было бы оскорбительно и для нее, и для нашей семьи.

– Очень хорошо. – Я знаю, что именно в этот момент нужно принимать решение. Я совсем не уверен, что Марика та, кого я хочу выбрать себе в жены. Она молода и невинна, и то, что я хочу, я не уверен, что она сможет мне дать. Но отказ означает войну.

За два с половиной десятилетия я так и не нашел женщину, на которой хотел бы жениться. Почему я думаю, что найду ее сейчас?

Марика – мудрый выбор. Она обеспечивает столь необходимый союз, а также источник наследников, которых короли начинают требовать от меня. Наша организация – не демократия, но это не значит, что меня нельзя сместить, если мое лидерство будет поставлено под сомнение. Такое уже случалось, даже в Бостоне, совсем недавно.

– Как бы ты хотел это сделать? – Спрашиваю я наконец. – Как мне с ней встретиться? Полагаю, в доме вашей семьи.

– Мы будем ужинать в нашем родовом поместье, – спокойно говорит Николай. – Через три дня. Все будет улажено после того, как вы с Марикой встретитесь. Наша семья до сих пор придерживается старых традиций, – добавляет он. – Будет заключен кровный контракт.

– Моя тоже придерживается некоторых старых традиций. – Я опрокидываю бокал назад, допивая виски. – Очень хорошо. Я приду в твой дом через три дня. Никакого насилия. Перемирие на время решения этого вопроса.

Николай кивает, тоже допивая свой бокал.

– Согласен, – говорит он. Затем он протягивает руку, и я беру ее.

Рукопожатие, и он уходит. Я не виню его за то, что он не хочет проводить в моем присутствии больше времени, чем нужно – мы не друзья. Но я остаюсь в кабинке в задумчивости и прошу еще один напиток, радуясь хотя бы тому, что здесь ко мне никто не подойдет. Если только девушка не попытается отменить встречу в последний момент, а я не могу себе представить, что она это сделает, сделка практически заключена. Марика Васильева станет моей невестой, и у меня, наконец-то, появится жена.

Я едва могу представить ее. Я видел ее несколько раз, когда покидал особняк Васильевых после бурных встреч с ее отцом. Я помню, что она была очень красива и очень молода, и мне немного стыдно, что это меня возбуждает. Я вспоминаю вид стройной блондинки, движущейся по коридору, быструю вспышку длинных шелковистых волос и ярко-голубых глаз, и мой член дергается в брюках костюма.

Она значительно моложе меня. Скорее всего, на двадцать три года, если не больше. О чем, черт возьми, я собираюсь с ней говорить? Я задаюсь этим вопросом, но мой член набухает при мысли о том, как она может выглядеть обнаженной, уже проскакивая вперед к брачному ложу, напоминая мне, что разговоры не являются обязательной частью брака. Но, к сожалению, лично я хотел бы, чтобы это было так. Я откладывал бракосочетание именно по этой причине, потому что хотел иметь жену, которая бы мне нравилась. Я понятия не имею, понравится ли мне Марика Васильева.

Если она тебе не понравится, не нужно с ней общаться. Ты можешь делать то, что тебе нужно, чтобы она была счастлива и довольна, и заниматься своими делами. Это твой мир, и он прогибается под тебя.

Однако я всегда говорил, что если женюсь, то буду верен своей жене. Это еще одна причина, по которой я так долго откладывал это. Произнеся клятву, я намерен ее сдержать. Я стараюсь держать свое слово, к лучшему или худшему, во всех других сферах своей жизни. Почему же я хочу, чтобы в моем браке все было иначе?

В молодые годы мне казалось, что это нелегко, отказаться от огромного количества женщин, жаждущих забраться в мою постель. Теперь это уже не так. На самом деле, я предпочел бы иметь ту, которая останется. Но я не знаю, является ли Марика такой женщиной. Будет ли она достаточной для меня и стану ли я тем, кого она захочет взамен.

Есть только один способ выяснить это.

Я чувствую себя беспокойным и раздраженным, когда вхожу в свой дом. Мой фамильный особняк, которым я всегда гордился, кажется просторным, когда я в одиночестве вхожу внутрь и включаю свет, чтобы наполнить светом холл с деревянным полом. Идя к сверкающей лестнице, я не могу не думать о том, что подумает моя новая жена, когда я приведу ее сюда: темно-зеленые стены, обшитые деревом, картины и семейные портреты, развешанные по стенам. Дом представляет собой смесь штрихов, которые внесли в него члены семьи, жившие здесь раньше, и работы наемных декораторов, история и современность смешались воедино, и мне это нравится. Мне всегда это нравилось.

Ты слишком много думаешь об этом, говорю я себе, проходя в свою комнату, стягивая галстук и бросая его на стул вместе с пальто. Марике понравится дом, потому что от нее этого ждут, и она будет счастлива, потому что это ее работа как моей жены – быть счастливой. Но в моей голове звучит голос, напоминающий мне, когда я сажусь на край кровати и смотрю в широкое окно на далекие огни города, что это не то, чего я хочу.

Уступчивая жена, скрывающая свои истинные чувства и ублажающая меня, это не то, чего я хочу.

И я понятия не имею, какой женой будет Марика.

5

МАРИКА

Я испытываю облегчение, когда Лилиана приезжает за мной в десять утра, как и обещала, и мы отправляемся на шопинг. Даже несмотря на то, что придется искать свадебное платье, чему я совсем не рада, я рада выбраться из дома. Я уже два дня уклоняюсь от Адрика, прячусь в своей комнате, умоляю о мигрени и звоню, чтобы мне присылали еду. Не знаю, сколько еще я смогу его игнорировать, прежде чем он начнет настойчиво меня проверять.

Это все равно что иметь постоянного бойфренда, который спит в другой комнате. Я не питаю иллюзий, что у нас с Адриком странные, нетрадиционные отношения, которые я не до конца понимаю и не знаю, каковы их границы. Благодаря моему предстоящему замужеству мы не сможем разобраться в этом в ближайшее время.

Мне придется решить, как сообщить ему об этом, и после дневных размышлений об этом у меня действительно началась мигрень.

Лилиана выглядит свежо и ярко в желтой юбке в пол и белом топе на пуговицах, завязанном чуть выше талии, ее живот все еще гладкий и плоский.

– Не могу поверить, что у меня нет утренней тошноты, – говорит она мне, когда я сажусь на заднее сиденье машины. – Доктор говорит, что я самая счастливая будущая мама, которую она когда-либо встречала. Я боялась, что это означает, что что-то не так, но на последнем приеме все было в порядке. Думаю, я просто выиграла в лотерею. Что, вероятно, означает, что следующая беременность будет не такой, – добавляет она, наклоняясь, чтобы достать для меня коктейль мимоза, а для себя – бутылку газированной воды.

Это так напоминает поездку, в которую я взяла ее с собой, когда она паниковала из-за Николая, что я не могу не рассмеяться над иронией, что теперь это я смотрю в бок нежеланного брака, в то время как она говорит о своем втором ребенке с ним еще до появления первого. Я рада за нее, я хотела бы, чтобы они с братом нашли способ наладить свой брак, но мне тяжело осознавать, что у меня нет такого же будущего, на которое можно было бы надеяться.

Не то чтобы я этого хотела. Я не хочу иметь ничего общего с будущим, в котором я влюблена в Тео Макнила.

– Я записалась в тот же свадебный салон, куда мы ходили для меня, – говорит Лилиана, протягивая мне бокал с мимозой. – Я подумала, что это будет мило. Ностальгия и все такое. – Она ухмыляется, и я смеюсь, с испугом понимая, что она шутит, мрачно, но юмор меня немного расслабляет.

– Я действительно ценю то, что ты все это организовала, – говорю я ей, взбалтывая мимозу в фужере с шампанским. – Тебе не нужно было прилагать столько усилий, чтобы я чувствовала себя лучше.

– Конечно, нужно, – твердо говорит Лилиана. —Ты моя невестка, Марика, моя сестра. У меня ее никогда не было, а я всегда хотела иметь сестру, хотя никогда бы не пожелала своего отца никому другому. Ты помогла мне, когда мне было тяжело, и я собираюсь сделать то же самое для тебя. – Она протягивает руку и сжимает мою ладонь.

– Я встречаюсь с ним завтра. – Я делаю долгий глоток мимозы, надеясь, что шампанское поможет немного размыть нервы. – Все происходит так быстро. Ты знаешь, что Николай посоветовал мне принимать противозачаточные? – Я смеюсь, но звук выходит немного неуместным. – Так что у меня нет шансов забеременеть во время всего этого. Это действительно все западня. А если Тео узнает...

– Не узнает, – твердо говорит Лилиана. – У него нет причин думать, что это так, и Николай никогда бы не подверг тебя опасности, если бы думал, что такое может случиться. С тобой все будет хорошо, Марика.

Я киваю, вдыхаю воздух и допиваю остатки мимозы. Я передаю бокал обратно Лилиане, и она начинает наливать мне еще один.

– Мне придется сымитировать свою девственность, – с тревогой говорю я ей. – Фальшивая кровь, или что-то в этом роде. Он будет ожидать увидеть это.

Лилиана пожимает плечами.

– Уколи палец. Не обязательно много. Просто успокой его. Просто найди момент, когда он не обращает внимания, до того, как ты встанешь с постели, и немного кровоточи.

– Ты ведь действительно была, не так ли? – Я с любопытством смотрю на нее. – С Николаем тебе не нужно было об этом беспокоиться.

Она смеется.

– Я не думаю, что можно быть большей девственницей, чем я была, когда встретила твоего брата. Так что нет, мне не пришлось об этом беспокоиться. Но у нас были другие проблемы.

Я не спрашиваю ее, что это были за проблемы. Я знаю немного и понимаю, что если бы она захотела рассказать мне больше, то сделала бы это.

– Они разрешились сами собой, – твердо говорит Лилиана. – Или мы с ними разобрались. Твои тоже разрешатся. Я в этом уверена.

Машина останавливается перед свадебным салоном, и водитель подходит, чтобы открыть дверь. Я чувствую, как потеют ладони, и вытираю их о бедра джинсов, чувствуя, как нервно учащается пульс, пока я следую за Лилианой в салон. О, как все меняется, язвительно думаю я, видя, как Лилиана разговаривает с женщиной за стойкой регистрации, которая кивает, приглашая нас обеих вернуться в занавешенную гардеробную с бархатными креслами и позолоченной барной тележкой, полной птифур и мимоз, что является стандартом для свадебных встреч здесь.

Помогающая нам служащая – милая блондинка по имени Сара, которая охотно предлагает мне выбор платьев. Я немного сожалею о том, что не отнеслась к Лилиане с пониманием, как следовало бы, я даже не могу представить, какое платье мне бы хотелось. Я хочу, чтобы мне вообще не пришлось выходить замуж.

И все же я не могу быть совершенно незаинтересованной в этом. От мысли о встрече с Тео у меня сводит желудок, поэтому я не могу насладиться крошечными пирожными птифур на чайной стойке, которую поставила одна из служанок, но беру бокал шампанского и нервно потягиваю его, пока Сара приносит в примерочную стопку кружевных шелковистых платьев и развешивает их одно за другим.

Первое, которое я примеряю, похоже на то, что выбрала Лилиана, – гладкое шелковое платье с бретельками и приталенным лифом, ниспадающим до бедер. Оно достаточно красивое, но слишком похоже на то, что надевала она.

– Я должна выбрать что-то другое, верно? – Спрашиваю я ее, глядя в зеркало и разглаживая руками юбку. – Это милое, но я должна попытаться выбрать что-то уникальное.

– Конечно. – Лилиана пожимает плечами. – Сейчас мы с Николаем счастливы, но день моей свадьбы был не самым лучшим днем в моей жизни. Выбирай то, что тебе нравится. Я не буду возражать, если оно будет похоже на мое.

Я примеряю еще два, гораздо более королевского фасона, и ни одно из них мне тоже не нравится. Я чувствую, что они меня поглощают, я слишком маленькая, чтобы носить пышную юбку, а те, что без бретелек, заставляют меня чувствовать себя слишком открытой.

– А как насчет этого? – Сара протягивает мне платье с кружевными рукавами и юбкой-трубой, на кружевных цветах пришиты крошечные жемчужины. – Я думаю, оно будет прекрасно смотреться на тебе.

Она, конечно, права. Оно и вправду выглядит прекрасно – вырез в форме сердца дает мне чуть большее декольте, чем я привыкла, а приталенный силуэт придает мне изгибы, которых у меня обычно нет. В сочетании с фатой до кончиков пальцев и кружевным краем я выгляжу как идеальная невеста. Меня можно было бы поместить на обложку журнала.

– Вот это, – решительно говорю я Саре, и Лилиана прикусывает губу.

– Оно прекрасно на тебе, – говорит она. – Но не хочешь ли ты подумать об этом? Может, сходим пообедать, а потом примем решение?

Я качаю головой.

– Я бы предпочла просто взять это, – тихо говорю я Лилиане, отвернувшись от Сары, чтобы она меня не слышала. – Мне нравится платье. Думаю, это лучшее, на что я могу надеяться в данной ситуации.

Лилиана бросает на меня сочувственный взгляд.

– Я могу это понять, – тихо говорит она. – И оно прекрасно.

– Оно идеально, – говорю я так решительно, как только могу. Оно идеально во всех смыслах: не слишком сексуальное, чтобы надевать его на свадьбу в соборе, но все же облегающее, и именно такое платье, которое, думаю, я бы выбрала, если бы хотела выбирать свадебное платье прямо сейчас. Когда Сара помогает мне выйти из него, мне даже немного грустно снимать его хотя бы потому, что оно действительно выглядело на мне прекрасно.

После встречи в салоне мы делаем еще несколько покупок: обувь для свадьбы и новая одежда, так как после похищения я похудела и мой обычный гардероб сейчас мне не очень подходит.

– Возможно, он захочет организовать вам медовый месяц, – предлагает Лилиана. – На всякий случай тебе стоит обзавестись новой одеждой.

Я понимаю, что она делает, она прекрасно знает, что я люблю ходить по магазинам и всегда нахожу это хорошим отвлекающим маневром. Я тоже это ценю, даже если это не так эффективно, как обычно. Мы обедаем, и когда мы выходим с последними сумками и ждем водителя, я замираю на месте.

С нами всегда ездила охрана, еще до похищения, а с тех пор Николай стал еще строже к этому относиться. Я видела охранников, которые приехали с нами сегодня, хотя обычно они стараются слиться с тенью, а когда мы выходим из ресторана, их состав изменился.

Один из них – Адрик.

– Черт, – бормочу я себе под нос, и Лилиана с любопытством смотрит на меня.

– Что случилось? – Спрашивает она, и я как можно незаметнее киваю в сторону того места, где стоит Адрик и разговаривает с одним из мужчин.

– О, – шепчет она. – Он...

Я киваю, а она поджимает губы, явно пытаясь сдержать смех.

– Ну, ты, конечно, не могла сделать выбор лучше, – говорит она с оттенком смеха в словах. – Он великолепен.

– Я знаю, – шепчу я в ответ, прежде чем успеваю остановить себя. Он великолепен, и я чувствую слабую, внезапную боль при мысли о том, что мне придется ему сказать.

– Хочешь, чтобы я сама с этим разобралась? – Спрашивает Лилиана, видя, что я застыла на месте. – Я могу сказать ему что-нибудь, попросить вернуться в дом...

– Нет. – Я качаю головой. – Все в порядке, я не могу избегать его вечно. Я пойду поговорю с ним.

Адрик замечает меня, когда я иду к ним, и я делаю движение в его сторону, стараясь выглядеть так, как будто мне нужно поговорить с ним о чем-то как работодателю или, по крайней мере, в качестве сестры его работодателя, сохраняя на лице как можно более серьезное выражение. Он что-то негромко говорит мужчине, с которым разговаривает, а затем кивает мне и идет к тому месту, куда я перешла, немного в стороне от Лилианы и другой охраны, по другую сторону витрин.

– Марика. – Его голос становится низким и настоятельным, как только он оказывается достаточно близко, чтобы говорить со мной. Я бросаю на него предупреждающий взгляд, чтобы он не подходил слишком близко, и бросаю взгляд в сторону Лилианы и остальных.

Он смотрит в ту же сторону и украдкой кивает мне, уловив, что я пытаюсь ему сказать. Он держится от меня на расстоянии вытянутой руки, но я могу сказать, что ему трудно, он хочет подойти ближе. По правде говоря, я хочу, чтобы он был ближе. Я скучала по нему, в последние несколько дней мне удавалось достаточно хорошо притворяться, что это не так, пока я была одна. Теперь, когда он здесь, стоит передо мной, это гораздо сложнее.

– В чем дело? – Спрашивает он все тем же низким тоном. – Я не видел тебя три дня. Я слышал, что ты заболела. Ты в порядке?

В его голосе чувствуется настоятельная необходимость. В моей жизни не так много людей, заботящихся о моем благополучии, чтобы еще один не имел значения, особенно если это он... человек, которому я отдала что-то важное и с которым делила постель больше месяца, то и дело отрывая его от работы.

– Мне стало лучше, – тихо говорю я, чувствуя, как мой живот сжимается от нервозности. – Я… – Я тяжело сглатываю. – Адрик, давай поговорим позже? Когда я буду дома, а Лилиана уйдет...

Его лицо мгновенно меняется, и я вижу, как он изо всех сил старается сохранить бесстрастное выражение.

– Марика, ты можешь просто сказать мне? Я буду гадать – ты больна? Действительно больна? Что-то из того, что произошло в комплексе...

Я вижу, как в его голове поворачиваются колесики, как в голову приходят мысли о постоянных травмах и долгосрочных последствиях издевательств, которым я подверглась, и мне становится еще хуже, потому что я не хотела усложнять ситуацию.

– Ничего подобного, – быстро говорю я ему, гадая, не окажется ли то, что мне нужно сказать, еще хуже. – Пожалуйста, я не хочу говорить это на тротуаре посреди улицы, и...

Он медленно вдыхает, и я чувствую, как нарастает напряжение.

– Тогда зачем ты позвала меня сюда?

– Ты бы спросил, где я была...

– Потому что я забочусь о тебе! Я попросился сегодня к тебе на смену, потому что хотел убедиться, что с тобой все в порядке, чтобы убедиться самому, если ты не больна, и тебе не больно...

– Я выхожу замуж. – Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, все эмоции и разочарование последних дней выплескиваются наружу. – Я хотела, чтобы ты услышал это от меня, прежде чем ты услышишь это от кого-то другого, но я не собиралась говорить тебе так...

Я вижу, как опускается его лицо, как он борется между желанием подумать, что я разыгрываю с ним какую-то ужасную шутку, и тем фактом, что он знает меня достаточно хорошо, даже сейчас, чтобы понять, что я бы так не поступила.

– Ты выходишь замуж? – Его голос немного повышается, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него. – За кого? Так скоро после... Как Николай мог...

– Говори тише! – Резко шиплю я. – Ты знаешь, что случится, если... – Я тяжело сглатываю и смотрю на Лилиану, которая ведет светскую беседу с одним из охранников – предположительно для того, чтобы они не заметили, что мы с Адриком все еще разговариваем. – Никто не должен узнать о нас. Ты знаешь, что Николай сделает с тобой.

– Марика. – Он все еще смотрит на меня, как будто у меня выросла еще одна голова. – За кого ты выходишь замуж?

Не знаю точно, почему он первым делом зацепился именно за этот вопрос, разве что он размышляет о том, как легко вычеркнуть моего будущего мужа из жизни. Я знаю, что правда не улучшит ситуацию, но я не могу ему лгать. В конце концов, он все равно узнает.

– Тео Макнил, – шепчу я, и его глаза расширяются.

– Николай выдает тебя замуж за гребаного лидера проклятых ирландских королей? О чем он, блядь, думает...

– О том, что он хочет остановить войну, – тихо говорю я. Я не могу рассказать Адрику остальное – что Николай намеренно предложил меня, чтобы заманить Тео в ловушку, или многое другое, на самом деле, но я могу сказать это. Он все равно сам догадается.

– Значит, он продает тебя. – Голос Адрика напряжен и зол, и я чувствую, что он готов наброситься, не на меня, а на что-то другое. Мне слишком хорошо знаком мужской гнев и то, какие формы он принимает. Но я не могу позволить себе, чтобы он устроил сцену, особенно здесь.

– У меня есть долг перед семьей, – тихо говорю я. – Это всегда было моим будущим. Я должна была знать, что то, что произошло между нами, не изменит этого...

– Нет? – Он плотно сжимает губы, и я вижу, как сгибается его рука, как напрягаются мышцы на его плечах. Я вижу, что ему требуется все силы, чтобы не выдать свою злость и постараться скрыть ее от посторонних глаз. – Ничего не изменилось, когда ты подарила мне свою девственность?

– Адрик! – Я резко оборачиваюсь к остальным охранникам, надеясь, что они все еще отвлекаются на ерундовые светские беседы, которые ведет Лилиана. – Из-за тебя у нас обоих будут неприятности. Ты не хуже меня знаешь...

– Уезжай со мной. – Он говорит это резко и неожиданно, и я долго смотрю на него, не зная, правильно ли я его поняла.

– Уехать с тобой?

– Да. – Его рука дергается, как будто он хочет потянуться к моей, но он останавливает себя. – Я спас тебя, Марика. Я вытащил тебя из этой адской дыры. Я не дал Ивану убить тебя и Николая. А теперь ты хочешь пойти к Тео? Я знаю, ты слышала то же самое, что и все остальные, что он жестокий или даже хуже. Он единственный человек в этом городе, более могущественный, чем твой брат. Думаешь, он не использует это против тебя?

– Я уже сказала, что сделаю это. Думаешь, если я сбегу с тобой, все станет лучше? – Я смотрю на него, разрываясь между желанием умолять его понять и крайним отчаянием.

– Я могу защитить тебя. – Глядя на лицо Адрика, я вижу, что он действительно верит в это. Он действительно думает, что сможет уберечь меня от Тео, мать его, Макнила.

– То, что есть между нами... – Я говорю как можно тише, стараясь выглядеть так, будто говорю ему что-то в официальном качестве. – Это не то, что я знаю, чем все обернется, Адрик. У меня нет опыта в отношениях, и я никогда не была ни с кем другим. Два месяца назад меня похитили, подвергли жестокому обращению и чуть не убили. Сейчас я не в том положении, чтобы выбирать.

– Ты выбираешь Тео. – Он пристально смотрит на меня, и я не могу понять, действительно ли он не понимает или намеренно тупит.

– Я выбираю то, что нужно моей семье, потому что от меня всегда ждали именно такого выбора. Я не говорю, что это легкое решение, но я знаю, что должна выбрать именно его. Я делаю все возможное в той ситуации, которая есть, Адрик. Я не могу выбросить свою жизнь на ветер ради человека, которого едва знаю. Прости за резкость, но сейчас все так и есть. Я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, навсегда ли это. И если я собираюсь бросить вызов своему брату...

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, желая, чтобы он понял, что я пытаюсь сказать, но понимаю, что от этого становится только хуже.

– Ты делаешь это с Тео, – огрызается он, все еще достаточно тихо, чтобы никто не услышал, но я могу сказать, что он уже готов повысить голос. – Ты ведь тоже его не знаешь.

– Нет, но я знаю, что нужно от него моей семье. Адрик... – Я не могу рассказать ему все подробности. Разглашение плана брата было бы худшим предательством, чем потеря моей невинности с мужчиной, к которому я не должна была прикасаться. – Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Я делаю это не просто так. И когда все закончится... когда все закончится...

– Закончится? – Он смотрит на меня, и я вижу, что он не уверен, верит ли он мне. – Обычно все происходит не так, Марика.

– Я знаю. Я не могу сказать тебе больше. – Я медленно выдыхаю воздух через губы, пытаясь придумать, как заставить его успокоиться. – Я хочу попытаться понять, есть ли у нас будущее, Адрик. Я хочу. Мне нужно, чтобы ты был терпелив. Когда все закончится...

– Марика! – Лилиана зовет меня по имени, и я вижу, что она пытается дать мне выход. Я не уверена, что стоит оставлять этот разговор незавершенным, Лилиана, по крайней мере, знает, о чем идет речь, но я не хочу давать другим охранникам повод для сплетен.

– Мы поговорим об этом позже, – говорю я Адрику. – Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Если я тебе небезразлична, ты будешь мне доверять.

Я вижу, что он не хочет этого отпускать. Я чувствую, как от него исходит желание продолжать давить, продолжать говорить, заставить меня понять, к чему он клонит, как будто я не понимаю. Как будто каждая часть меня не кричит, чтобы взять его лицо в свои руки и сказать ему, что мне жаль, что это не то, чего я хочу, и что, если бы я могла сделать другой выбор прямо сейчас, я бы сделала. Но на нас смотрят, и я не могу быть никем иным, кроме как принцессой Братвы, которой меня воспитали.

– Позже, – наконец говорит он, его голос грубый и низкий. – Но Марика... мы поговорим об этом.

Что-то в тоне его голоса вызывает во мне одновременно странное возбуждение и тревогу. Но у меня нет времени думать об этом. Он уже уходит, каждая линия его тела напряжена от явного гнева, а Лилиана ждет меня.

Я заставляю себя не смотреть на него, пока иду к ней, и это одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать – позволить ему вот так уйти и не думать об этом. Притвориться, что мне все равно, когда я чувствую себя больной от беспокойства из-за всего этого.