Текст книги "Дни и ночи Невервинтера (СИ)"

Автор книги: М. Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Дункан вздохнул, исподлобья посмотрел в сторону Келгара и хмуро произнес.

– Оленина, тушеная в миндальном молоке, вас устроит?

Эйлин просияла.

– Ну вот, давно бы так. И скажи своему новому поваренку, чтобы соус водой не разбавлял.

Она подсела к Келгару.

– Давно ты тут? Касавира не видал?

– Не-а. Утром слышал, как он топал туда-сюда.

«Ясно, в храм ходил, грехи замаливать. Небось, докладывался Тиру, как на танцовщиц глазел и меня, невинную девушку, хватал за что попало». Эйлин развеселилась.

Она увидела входящих бочком в зал таверны Шандру и Элани. Это окончательно подняло ей настроение. Ну, сейчас она им отомстит!

Элани и Шандра, поеживаясь, сели за разные столы, глядя прямо перед собой.

– Девочки, – радостно обратилась к ним Эйлин, – я вас не узнаю! Вчера вы были куда ласковее друг с другом.

Девочки вздрогнули и переглянулись. Их худшие опасения подтверждались. Эйлин подсела к Шандре и интимно прислонилась к ней плечиком.

– Шандрочка, милая, ты меня очень удивила вчера, – промолвила она, обиженно надув губки, – а я-то думала, тебя интересуют высокие, красивые, сильные мужчины с накачанными мускулами. Ты не поверишь, я так страдала из-за того, что ты совсем не смотрела в мою сторону. Но теперь я вижу, что была эгоисткой. Дай-ка я посмотрю в твои глаза, – Эйлин нежно взяла Шандру за подбородок и повернула к себе, – о-о, да они просто лучатся счастьем! Я так рада за тебя, дорогая. Хотя мне будет и нелегко потерять тебя. Но я постараюсь найти себе утешение.

Она ласково похлопала находящуюся в ступоре Шандру по щеке и подсела к Элани. Печально посмотрев на эльфийку, она вздохнула.

– Элани, радость моя, не ревнуй. Знаешь, если у нас с Шандрой что-то и могло бы быть, то это не идет ни в какое сравнение с теми трепетными отношениями, которые теперь связывают вас. Я не буду вставать у тебя на пути. Я вижу, что мой преданный оруженосец попала в надежные, нежные и любящие ручки. И еще, дорогая, – в ее голосе появились проникновенные нотки, – прости меня за то, что я издевалась над твоим калимшановским нарядом и серпом. Я просто не хотела показать, как на самом деле мне все это нравится. Между нами, девочками, – Эйлин наклонилась к Элани и просунула пальчики за бретельку ее сексуального туалета, – грубые, одноклеточные мужчины… они ничего не понимают. Эти животные… ох, прости… ну, в общем, ты поняла.

Она наклонилась еще ближе и проворковала:

– Если тебе когда-нибудь захочется разнообразить свои отношения с Шандрой… ты знаешь, к кому обратиться. Поверь, ни один мужчина не способен на то, что может сделать женщина.

Эйлин как бы нехотя отцепилась от Элани, повернулась и увидела катающегося под столом Келгара. Дункан стоял, протирая стаканы, и спина его подозрительно тряслась.

В таверну вбежал Гробнар со своей лютней и, радостно поприветствовав присутствующих, уселся за стол, весело болтая ножками. «Никак, успел слетать на крыльях любви к даме сердца и пропеть под ее балконом свои вирши, – подумала Эйлин. – Бедные соседи!» Она посмотрела на Гробнара с некоторой завистью: «А ведь я сама давно уже ничего не сочиняла. Где уж тут. То мечом маши, то за этой командой мечты следи, то от всяких уродов отбивайся, то думай, как одеть, вооружить и накормить сотню мужиков».

* * *

Ну вот, наконец, все готово. Божественный запах тушеного мяса и миндального молока приятно щекочет ноздри, пряный горошек с луком и гренками радует глаз, а горка каштанов в винной карамели навевает воспоминания о далеком детстве. Милый дядюшка Дункан, расстарался! Но… чего-то в этом жизнеутверждающем натюрморте явно не хватало. Ясно чего, Касавира. Представить себе невозможно, чтобы он просидел в своей комнате все утро и даже не вышел к обеду. «Неужто наше маленькое ночное приключение так его перепахало? Надо будет попросить Дункана отправить к нему поваренка с подносом, если он не выйдет».

Вошла Кара, гордо вскинув голову и демонстрируя всем свою великолепную осанку. Молча кивнув всем, она подошла к камину и уставилась на огонь. Что-то новое появилось в ее глазах и манере держать себя. Ба! На ее корсете по-прежнему торчали останки розы, подаренной Сэндом. Келгар хотел было что-то вякнуть, но Эйлин пригрозила ему ложкой.

– Добрый день, Карочка, – ласково сказала она, – ты как раз вовремя. А где…

Вопрос о Сэнде так и крутился на языке, но Эйлин сочла более благоразумным заткнуться и ждать развития событий.

Сэнд явился через некоторое время. Никаких непотребных одежд на нем не было, а печать иронии и интеллекта вновь вернулась на его осененное разумной мыслью лицо.

– Доброго всем здравия, – бодро проговорил он, – Келгар, не открывай напрасно рот, используй свои жевательные мышцы по их прямому назначению. Мм… Дункан, ты решил нас побаловать? С чего такая щедрость? Впрочем, все мы иногда способны на безумные поступки.

С этими словами он подошел к Каре, которая так и стояла у камина, скрестив руки на груди. Взгляд его упал на розу или то, что от нее осталось. Сэнд поморщился и подошел к горшку с любимой фуксией Дункана. Прежде чем тот успел что-то сказать, он сорвал один из цветков. Затем вытащил поникший бутон из корсета и бросил его в огонь, заменив на свежий. Подав Каре руку, он сказал:

– Позволь проводить тебя к столу. Отдадим должное гостеприимству моего старого доброго друга.

Эйлин не выдержала и язвительно произнесла:

– Воспользуйся этой возможностью Сэнд, а то в следующий раз он тебе яду в жаркое насыплет.

Дункан хлопотал вокруг своей фуксии, ругаясь на чем свет стоит и кидая злобные взгляды на Сэнда. Но все были заняты едой и оживленным разговором и его проблем никто не разделял. В конце концов, и он успокоился.

Эйлин с интересом смотрела на Сэнда и Кару, сидевших друг напротив друга и время от времени принимавших участие в общем разговоре. Они не вели себя, как люди, ставшие близкими, но что-то между ними произошло этой ночью. «Ну, вот и славненько, может они будут меньше собачиться, – с удовлетворение подумала Эйлин, – а Сэнд вспомнит, что он все-таки мужчина, и отстанет от Касавира. Да, кстати, пора уже позаботиться об этом добровольном затворнике, а то еще ноги, чего доброго, протянет». Послав поваренка к Касавиру и убедившись, что тот вернулся с пустым подносом, Эйлин успокоилась.

Кто не порадовал разнообразием, так это похмельный Бишоп. Он был в своем репертуаре, то есть, когда ему самому было паршиво, старался, чтобы степень его отвращения жизнью прочувствовало наибольшее количество людей. Его разговор за столом состоял, главным образом, из междометий, ругательств и отдельных приличных слов типа «девка», «да пошел ты», «бестолочь» и «придурок». Самой связной произнесенной им фразой была вежливая просьба: «заткнись, чертов карлик, или я тебе твою лютню на голову надену». В конце концов, по многочисленным просьбам трудящихся, Дункан предложил Бишопу проследовать в отдельный зал, где он сможет спокойно вкушать свой целительный эль, и никто не будет травить его тонкую душу своими недостойными разговорами.

Когда все было съедено, выпито и похвалено, стали обсуждать планы на оставшийся день. Выяснилось, что ни у кого особых дел в городе нет, кроме Гробнара, которому, в связи с творческим взлетом, потребовался запас струн для лютни и пара тачек писчей бумаги. Но, по глазам присутствующих было видно, что возвращаться домой сегодня им не хочется.

– Поедем завтра, – решила Эйлин, – за двое суток крепость без нас не рухнет. Кто соскучился по крику Катрионы, звону оружия и запаху солдатской похлебки – тот может ехать сейчас. Нет желающих? Бишоп?

– Я сам решу, когда мне ехать, «капитан». Прибереги свои приказы для этой челяди во главе с паладином.

Эйлин кивнула, вставая из-за стола.

– Прекрасно, я рада, что в нашей славной команде нет разногласий. Ну что, Гробнар, устроим состязание бардов, как в старые, добрые времена? Ты, кажется, хотел отыграться за прошлый раз. Поем по одному куплету, и чтоб не повторяться. Ставка обычная – обет молчания на час. Идет? Бишоп, ты куда?

– Ну, вот, такой страстный болельщик ушел, – с сожалением в голосе произнесла Эйлин, когда дверь таверны с треском захлопнулась за разозленным Бишопом.

После состязания Гробнар, первый раз в жизни выигравший у слегка рассеянной Эйлин, решил на радостях осчастливить всех, кто за него не болел, спев им еще несколько песен из своего репертуара. Эйлин, связанная обетом молчания, ничего не могла с этим поделать. Впрочем, до тяжких телесных повреждений не дошло. Как ни странно, на сторону Гробнара встал довольный, лоснящийся от еды Келгар, сказав, что ему лично все равно, лишь бы было не скучно, он даже готов подыграть Гробнару на ложках.

Сами собой начались танцы. Сэнд галантно пригласил Кару, правда, шокировать общественность они на сей раз не стали. Дункан оторвался от емкости с некой экспериментальной жидкостью, родившейся в результате делового сотрудничества с Сэндом, и принялся отплясывать с Эйлин. Ну, а Шандре и Элани пришлось танцевать друг с другом. Похоже, они уже вполне смирились со своей судьбой, и даже находили в этом нечто пикантное. Может быть, в этом отчасти была заслуга эля, выпитого ими на брудершафт. Эйлин, не смотря на свой обет молчания, не забыла о Касавире, и опять знаками послала к нему поваренка: она не могла допустить, чтобы столь ценный член команды пропустил свой полдник.

Импровизированная вечеринка удалась на славу. После танцев поиграли в фанты – любимое развлечение Сэнда. Никто не умел лучше него придумывать каверзные задания, причем ему самому они никогда не доставались. Когда Келгару пришлось в пятый раз прыгать, откусывая без помощи рук яблоко, подвешенное на высоте роста Сэнда, он сказал, что игра – дрянь, а Сэнду надо засунуть это яблоко в соответствующее его мерзкой натуре место.

За фантами пошли «Ассоциации», «Пей до дна» и феерическое шоу Кары, которого любимая фуксия Дункана так и не пережила. И вот, когда утомленные безудержным весельем друзья уже готовы были играть в любимую игру Гробнара «А у меня в штанишках…», в зале таверны появился печально-сосредоточенный Касавир. Он был одет по-дорожному. Все повернулись к нему, а Элани невпопад икнула в наступившей тишине.

Эйлин заботливо поинтересовалась:

– Как ты, Касавир?

– Хорошо, – ответил Касавир, глядя себе под ноги, – а ты?

– Как видишь. Куда ты собрался так поздно?

– В крепости есть дела. Иварр… просил меня кое-что привезти ему из города. И мне нужно доставить это как можно скорее, – доложил Касавир, продолжая буравить взглядом носки своих сапог.

– Я понимаю. Значит, до завтра это не подождет.

– Нет, не подождет, – твердо ответил Касавир.

Эйлин вздохнула и произнесла:

– Хорошо. Береги себя.

– Доброй ночи, Эйлин, – произнес Касавир, подняв глаза и снова опустив их, – и вам всем доброй ночи.

И он быстро покинул таверну.

Голос подала Шандра:

– Что-то наш Касавир сегодня общителен как никогда.

– Да, что-то он сегодня… ик… на себя не похож, – поддакнула ей Элани.

«Вот вороны, – подумала Эйлин, – мало им сонного порошка». Она досадливо передернула плечами. «Ну, подумаешь, поцеловались на вечеринке. Что ж теперь, друг за другом по пятам ходить?»

Дункан подошел к Эйлин и, дыша ей в лицо невообразимым ароматом экспериментального продукта подпольной лаборатории, сказал:

– Э-ээ, а Касавир-то…

– Дункан!

– Ты, племяшка, с ним…

– Дункан!

– Вообще-то, я только хотел…

– Дункан, отстань! – грубо отшила его Эйлин. – Иди вон, Гробнару пива налей, а то он до крана не достает.

– Я вам щас отвинчу, бездельники! – заорал Дункан, обернувшись.

Оказалось, что Келгар под шумок подсадил к себе на плечи Гробнара, чтобы достать до заветной бочки, из которой он никогда никому не наливал. Услышав его вопль, они упали, запутались ногами, и стали барахтаться, награждаемые проклятиями Дункана и всеобщим смехом.

Насмеявшись вдоволь, Эйлин почувствовала, как она сегодня устала. И правда, этот вечер получился теплым, веселым и суматошным, каких давно уже не было в ее жизни. Келгар и Гробнар вдруг куда-то засобирались (впрочем, понятно, куда), Элани, Шандра и Дункан тихо соображали на троих, доедая оставшиеся от обеда каштаны в винной карамели, и вели какой-то щекотливый разговор. Сэнд и Кара сидели у камина. Один из них начинал фразу, а другой старался ее как можно остроумнее продолжить. Бишоп пока не приходил. «Мало ему, что ли, вчерашнего? Надо будет дверь на ночь запереть, а то еще перепутает ненароком». Пожелав всем спокойной ночи, Эйлин пошла к себе. Она зажгла светильник и начала раздеваться, машинально бросая одежду на кресло. Ей снова стало грустно. Она вспомнила поцелуй Касавира и его теплые руки, обнимавшие ее. От этих воспоминаний у нее по спине поползли приятные мурашки, а где-то в животе защекотало. А ведь этому непробиваемому святому воину тоже было приятно – она это чувствовала. Она прекрасно помнила, как он закрывал глаза, когда целовал ее, как настойчивы были его губы, а руки уверенно скользили по ее телу. Как он мог? После всего, что было, даже не подойти к ней, не сказать ни словечка. Она в сердцах повернулась и замерла, увидев то, что было красноречивее всяких слов. На столике, у ее кровати лежала алая роза – первый подарок любви в ее жизни.

– Касавир, – прошептала она и взяла в руки розу.

Аромат ее был восхитителен, а на лепестках полураспустившегося бутона блестели капельки влаги. С губ Эйлин сами собой слетели стихи:

 
Как роза нежным лепестком, я губ твоих касалась,
Стремилась жажду утолить, но все не напивалась.
Пусть алой розы аромат пошлет мне сон обманный,
Что вместе мы, о, рыцарь мой, прекрасный и желанный.
 

ПРАЗДНИК СЕРЕДИНЫ ЛЕТА

Глава 1

 
Стакан вина и честный друг.
Чего ж еще нам, братцы?
Пускай забота и недуг
В грядущей тьме таятся,
 
 
Мы ловим радости в пути, —
Пугливо наше счастье.
Оно исчезнет – и найти
Его не в нашей власти.
 

(Роберт Бернс)

Эйлин сидела на кровати в одной рубашке, расчесывалась и, как обычно, разговаривала на сон грядущий со своей рыжеволосой покровительницей. «Что же мне делать, Съюн? Я понимаю, Праздник Середины Лета – это святое. Но грядущая война, разбойники, чудовища, которые теперь лезут из всех щелей… я отвечаю за крепость, за безопасность людей. Представь, что значит отпустить в лес несколько десятков девушек и парней, чтобы они бегали там, в надежде встретить свою судьбу или, на худой конец, сорвать поцелуй. Да мне нужно будет всех своих солдат выстроить по периметру. А кого тогда бедные девушки будут там искать?»

Эйлин вздохнула. Она и сама очень любила этот праздник. Долгая Ночь, Ночь Поцелуев, Ночь Помолвок – ночь в середине лета, когда танцуют и веселятся до утра, а незамужние девушки и неженатые парни бегут в ближайший лес за острыми ощущениями в рамках дозволенного. В жизни Эйлин этот праздник был дважды: отец разрешил ей участвовать в нем, лишь, когда ей минуло 20 лет. Считается, что в эту ночь Съюн посылает судьбу тем, к кому она нынче благосклонна. А она капризная девушка. Первый раз Эйлин не обломилось ничего, кроме того, что она разбила масляный фонарь и чуть не подожгла лес, а потом свалилась в овраг, из которого ее, грязную, продрогшую и ругающуюся, как сапожник, вытянул ухмыляющийся Уилл Моссфилд. Во второй раз все вышло немного удачнее. Если можно считать удачным, что Бивил, которому она по-дружески подарила свой бесценный «многоопытный» поцелуй, так воодушевился, что стянул бутыль медовухи, припасенную для помолвки одной из девушек, и устроил шоу «Посмотри, какой я сильный и смелый, и как я всех сейчас вздую».

И вот теперь Зифер и Орлен, старосты подвластных ей деревень, подкатили к ней с вопросом, будет ли Крепость-на-Перекрестке праздновать Середину Лета. Орлен предложил отпраздновать ее силами девушек его деревушки и парней из гарнизона крепости. «Видать, совсем их там прижало. Да и в самой крепости ситуация накаляется. Не считая моего чудесного образа, солдатам остается впечатляться лишь лейтенантом Каной да сержантом Катрионой. Хрен редьки не слаще, это точно». Эйлин опять вздохнула и отложила гребень. Ей самой страшно хотелось устроить в крепости праздник. Конечно, в лес она не побежит. Не в том она ранге, чтобы бегать по лесам в поисках суженного. Да и зачем он ей сдался, этот таинственный суженный, если у нее есть Касавир. Он-то уж точно не побежит ни в какие леса, а запрется в своем храме и забаррикадирует дверь на всю ночь. Хотя… после той вечеринки в замке, после красивого подарка, что он ей сделал, все может быть.

«Съюн, а не будет наглостью попросить тебя об одном одолжении? Ты там попроси Тира по-свойски, пусть он с Касавиром будет поласковее. Пусть отпустит ему грехи на год вперед. А то старику придется скоро открывать приемную прямо в его комнате, чтобы выслушивать его исповеди. Знаю, что сама отчасти в этом виновата, но я ведь всего лишь твоя преданная раба. Душка-Тир слеп и невосприимчив к твоим чарам? Да что ты, так я и поверила. Обещаю, я устрою в крепости и ее окрестностях такой праздник в твою честь, после которого и война будет не страшна. Спокойной ночи, Съюн, я на тебя надеюсь».

* * *

В штабе, служившем одновременно рабочим кабинетом капитана, собрались Эйлин, Касавир и несгибаемая Кана. Они сидели за большим круглым столом для совещаний, заваленном свитками, бумагами и перьями. Спор был жарким. Эйлин уже начинала терять терпение.

– Кана, не все в этой крепости такие железные, как ты и Катриона! Ты только посмотри на солдат. Они тренируются как проклятые целыми днями. Самые радостные события в их жизни – завтрак, обед и ужин, и еще те минуты, когда никто из вас на них не орет. Пойми, одними тренировками и речами Касавира боевой дух не поддержишь.

– Но это противоречит режиму, это отвлечет силы солдат от службы, это недопустимо, – сдержанно возражала Кана.

Эйлин посмотрела на Кану, поджав губы. Узкое аристократичное лицо без признаков косметики, которое могло бы быть довольно красивым, если бы не его суровое выражение. Проницательный взгляд карих миндалевидных глаз, черные волосы туго стянуты в практичный пучок. Невысокая, довольно щуплая, и не скажешь, что двести здоровых мужиков готовы сутками гальюны драить, лишь бы ей не пришло в голову в чем-нибудь к ним придраться. Находка, а не лейтенант.

– Во-первых, что в моей крепости допустимо, а что нет, решаю я, – отчеканила Эйлин, – а во-вторых… – она вздохнула, – послушай, Кана, я могла бы просто приказать. Да, у меня нет такого бесценного организационного опыта, как у тебя. Не знаю, что бы я без тебя делала, – при этих словах глаза Каны благодарно заблестели, – но я видела изнутри жизнь людей, которыми командовала. Я знаю, о чем думают и мечтают парни, ежедневно рискующие жизнью. И это не более крутое оружие или доспехи, и даже не орден на грудь. Доверься мне, я тебе обещаю, что если на следующий день после праздника к нам в крепость заявится Король Теней вместе со всей своей армией и разбудит солдат, они готовы будут порвать его голыми руками.

Кана заколебалась.

– Не могу спорить с тобой, капитан. Но мне хотелось бы знать, что думает по этому поводу Касавир. Он у нас отвечает за душевное состояние гарнизона.

Как ни странно, Касавир не стал раздумывать.

– Я согласен с капитаном, – ответил он. Эйлин показалось, что она ослышалась, – в последнее время мне стало сложнее выполнять свои обязанности заместителя капитана по морально-политической подготовке. Думаю, солдатам нужны дополнительные стимулы для поднятия духа.

Эйлин благодарно кивнула Касавиру.

– Ну, так что, Кана?

– Как ты справедливо заметила, капитан, ты могла бы мне приказать. Я ценю то, что ты постаралась убедить меня. И, хотя, я не вполне понимаю смысла этого мероприятия, я готова оказать тебе поддержку.

Эйлин довольно улыбнулась. Самое трудное позади.

– Но, – продолжила Кана, – нам, вероятно, потребуются средства. Хватит ли четырех дней, чтобы все подготовить?

– Об этом не беспокойся, – заверила ее Эйлин, – после эффектного разгрома, что мы устроили на вечеринке сэра Ниваля, недостатка в средствах у нас не наблюдается. И потом… у меня есть одна идея, как можно вытрясти из Невервинтера матпомощь на поднятие боевого духа. Совещание окончено, все свободны.

Эйлин углубилась в смету. Через час напряженных подсчетов она услышала шорох и подняла голову. В дверях топтался Касавир.

– Касавир, брось эту привычку стоять в дверях? Ты же знаешь, для тебя я всегда свободна. Присаживайся. Кстати, спасибо, что поддержал меня. Кана была для меня проблемой.

– Не благодари, я сказал то, что думал, – коротко ответил Касавир, садясь напродив нее.

– Вот как. Ну, выкладывай, что у тебя.

– Я не совсем по служебному вопросу, капитан.

– В таком случае приходите после 23:00 ко мне в комнату, заместитель, – деловито произнесла Эйлин, мимоходом проглядывая бумаги.

На лице Касавира отразилось недоумение. Эйлин подняла на него взгляд и улыбнулась.

– Господи, ну когда ты начнешь понимать шутки? О чем ты хотел поговорить?

– Я насчет этого праздника. Я примерно понял, в чем его суть.

– Это обнадеживает.

– Ты опять шутишь.

– Не обижайся, я внимательно тебя слушаю, – сказала Эйлин со вздохом, откладывая бумаги и пытаясь сосредоточиться на разговоре.

– Я хочу спросить тебя. Ты будешь участвовать в этом… поиске суженого?

Эйлин потерла переносицу и задумчиво произнесла:

– Ммм. Хороший вопрос. С одной стороны, я девушка совершеннолетняя, и личную жизнь мне надо как-то устраивать, а с другой… что скажут люди, увидев капитана крепости с венком на голове и фонариком в руке, шарящую по кустам в поисках объекта для отрабатывания техники поцелуев. Но, если ты считаешь, что мне есть еще, над чем поработать…

Касавир поперхнулся.

– Нет, нет. Решать тебе, но мне просто не хотелось, чтобы ты бродила там одна. Если ты все-таки решишься, предупреди меня.

– И ты будешь молиться за меня всю ночь? – машинально спросила Эйлин.

Посмотрев на Касавира, она поняла, что зря это сказала. Его взгляд стал жестким, а между бровей пролегла суровая складка. Он недобро усмехнулся, встал из-за стола, коротко кивнул, щелкнув каблуками, и сказал:

– Всего доброго, капитан. Извините, что был так глуп, чтобы побеспокоил вас.

Он взглянул ей в глаза, но тут же отвел взгляд и, поколебавшись немного, развернулся и быстро вышел из штаба, чуть не зашибив дверью любопытного молодого адьютантика.

«Вот чертов язык. Никогда не знает, где остановиться, – ругалась про себя Эйлин. – Все из-за этой дурацкой работы, голова кругом идет. Что теперь делать? И у самой никакого настроя, и Касавир обиделся не на шутку». Подумав немного, она досадливо покачала головой и сказала сама себе:

– Ну, ладно, люди не причем, праздник так праздник. Адъютант! Пошли за мастером Видлом! И принеси побольше лимонно-медовой воды!

* * *

– Вы – мое золотое звено. Ваши многочисленные таланты должны найти достойное применение на празднике. Как стемнеет, деревенская и солдатская молодежь побежит в лес искать свое счастье. Но перед этим нам надо создать праздничное настроение и не дать людям на радостях перепиться, иначе поиски счастья превратятся в отвратительную оргию. У кого какие предложения?

Поздно вечером за круглым столом в штабе собрались почти все друзья Эйлин. Кроме Касавира. Даже Бишоп зачем-то оторвал свою задницу от лавки в таверне. При слове «оргия» он проснулся и взял слово:

– У меня есть предложение внести в список участников оргии Касавира. Без него я просто не смогу. А Сэнда не надо, я не уверен, что он не покусится на честь моего лучшего друга. Пусть он с Видлом развлекается. Гробнар с Келгаром пригодятся для разогрева. Что касается женской части, я предлагаю…

Увесистая оплеуха прервала поток его словоизлияний.

– А что такое?! Я забыл кого-то упомянуть?

– Сэнд, – зло сказала Эйлин, – я же просила тебя не продавать Бишопу эту дрянь. Хватит с него того, что он пьет все, что горит.

– Продавать? – Сэнд усмехнулся, – В тот день, когда Бишоп купит что-то за свои деньги, Король Теней станет выращивать розы у себя в саду. Мы заключили с ним договор. Я ему предоставляю… мм… материал, а он мне – подробный отчет об эксперименте. Учти, это была его идея. Обычно я испытываю все свои изобретения на себе. Но в последнее время моя научная деятельность так активизировалось, что у меня просто нет возможности лично упо… испытывать все эти снадобья.

Келгар вскочил со своего места и возбужденно заорал:

– А, теперь я понимаю, почему Бишоп недавно назвал Гробнара «существом»! Я его даже побить за это хотел! А что вы все на меня уставились?!

– Усадите, кто-нибудь, Келгара, – велела Эйлин, – продолжим. В общем, мое мнение – ничего помпезного не устраивать, все просто, по-деревенски.

Шандра подняла руку.

– А давайте устроим танцы во дворе крепости.

– Хорошая мысль, это позволит людям расслабиться, и познакомиться тем, кто еще не знаком.

– А угощение и выпивка? – подал голос Келгар.

– Будет. Я уже дала задание плотниками соорудить столы. Никаких лавок, никаких смен блюд. Полный фуршет!

– Это какое-то новое ругательство? – поинтересовалась Нишка. – Красиво звучит. Полный…

– Нет, Нишка, – перебила ее Эйлин, – это значит, что все будут брать сами все, что захотят. Количество еды, в отличие от выпивки, будет неограниченным.

– Ну, какой же это полный фрушет, это полная халява, – сказал Келгар, – ты просто мои мысли угадала, девочка.

– Не так уж трудно предугадать ход той единственной мысли, которая постоянно гложет твою лобную кость, – это, естественно, был Сэнд.

– Мальчики, спокойно, мы не для этого тут собрались! – закричала Эйлин, когда Келгар сорвался с места. – Ох, как плохо без Касавира, некому у Келгара линейку отобрать.

Результатом короткой дружеской потасовки была сломанная линейка и легкий беспорядок в гардеробе Сэнда. Но в целом никто не пострадал, и, удовлетворенные результатом, друзья уселись на свои места. Кивнув им обоим, Эйлин продолжила свою речь.

– Пойдемте дальше. Нужно устроить небольшое представление. Естественно, будет музыка, уже запланировано выступление сельской самодеятельности. Но нужна какая-то изюминка. Предлагаю не мудрить, а просто каждому продемонстрировать то, что он может лучше всего.

Бишоп поднял голову и заявил:

– Капитан, можешь на меня рассчитывать, я тебя не подведу.

– Спасибо Бишоп, ты настоящий друг. У кого есть более ценные мысли? Карочка?

– Ну, мы с Сэндом можем устроить шоу «Лед и пламя». Правда, Сэнд?

– С удовольствием поучаствую в качестве главного режиссера, – изрек довольный эльф.

– Прекрасно, – похвалила их Эйлин, – только очень прошу вас, ссорьтесь до или после шоу, а не во время, а то второй раз мне денег на восстановление крепости не дадут.

– Тут я ничего обещать не могу, – капризно ответила Кара, – если Сэнд начнет указывать мне, что делать…

– А если Кара начнет вести себя как непослушный ребенок…

– То шоу не состоится, – отрезала Эйлин, – так что, настраивайтесь на сотрудничество.

– Если не будет шоу, могу предложить сеанс гипноза, – заявил Сэнд.

Эйлин закатила глаза.

– О, господи, только не это! Ты же знаешь, что, кроме тебя самого, твоему гипнозу поддается только Гробнар. Лучше работай с Карой. Гробнар? Я знала, что мне сегодня улыбнется удача. Что у тебя?

– Я, наконец, написал давно обещанную Келгару музыкальную пьесу о возвращении Айронфистам их родовой крепости и обретении перчаток Айронфиста, – скромно потупившись, сказал Гробнар.

Келгар подскочил к нему и стал трясти за обе руки.

– Молодец, можешь, когда захочешь! Сегодня эль за мой счет.

– Что-то я не припомню, чтобы вы тут когда-нибудь за что-нибудь платили, – с сомнением сказала Эйлин, – но идея не так уж плоха. Это может создать ореол военной романтики, и способствовать поднятию духа солдат. Или, по крайней мере, повеселить их.

– Еще как, – оживился Гробнар, воодушевленный похвалой, – главную роль в ней сыграет, конечно, сам Келгар, у него там мало слов. Себя я тоже сыграю сам. А на роли тебя и остальных у меня есть знакомые актеры, они будут играть за выпивку и угощение.

При этих словах Келгар отвернулся, чтобы утереть слезу.

– Келгар, что с тобой? – заволновался Гробнар.

– Ничего, не обращай внимания, это я от чувств. Спасибо, друг.

Эйлин посмотрела на задумчивую друидку.

– Элани, дорогая, что-то ты молчалива сегодня.

Элани сидела за дальним концом стола в полном одиночестве.

– Сначала я хотела показать номер с дрессированными скунсами, – сказала она, поморщившись, – но потом поняла, что это плохая идея. В общем, сейчас я работаю с ежиками.

– Прекрасно, это именно то, что понравится нашему контингенту! Ну, если мы с этим покончили…

– А я! – обиженно произнесла Нишка.

– Ой, Нишка, боюсь, что…

Нишка надула губки.

– Всегда ты так. Ходишь везде со своим Касавиром, а на меня внимания не обращаешь!

– Ну, хорошо, хорошо, что ты хотела предложить?

Глаза Нишки загорелись.

– Иллюзион. Карточные фокусы. Появление и исчезновение предметов.

Эйлин пристально посмотрела на нее и сказала:

– Давай так: сначала исчезновение, а потом появление. Не перепутаешь?

– Ты меня за дурочку держишь? Конечно, не перепутаю, – ответила Нишка и добавила беспечным тоном: – Можно подумать, крепость рухнет, если кто-то пары монет не досчитается.

– Смотри мне, посажу под домашний арест, – строго сказала Эйлин и погрозила ей пальцем.

– Ладно, не переживай, буду паинькой.

– Что ж, друзья, я рада, что мы так плодотворно поговорили. Вы все молодцы. Но подождите расходиться. На повестке дня есть еще один, менее приятный вопрос.

Эйлин взяла со стола длинный свиток.

– Сегодня Дикин принес мне счет за приобретенные у него доспехи, оружие и артефакты. Милые мои, вы что-то сильно размахнулись на то финансирование, которое нам предоставляет наш наиблагословенный заступник сэр Ниваль. Того и гляди, скоро придется залезать в закрома крепости. Вот посмотрите, за один только «Легкий доспех из дубленой кожи с укрепленными наручами и декоративным наплечником» мне придется выложить годовой бюджет небольшой деревушки. Чье это приобретение? – строго спросила она, обведя взглядом притихших товарищей.

Все посмотрели на Бишопа. Он не подавал признаков жизни.

– Сэнд, что с ним?! – закричала встревоженная Эйлин, вскакивая с места.

Сэнд бросился к Бишопу, пощупал у него пульс, приоткрыл веки, взглянул на язык и записал что-то в свою книжечку.

– Не волнуйся, ему сейчас очень-очень хорошо, поверь. Если мои расчеты верны, он пробудет в таком состоянии до утра, не больше. Правда, я не учитывал того, что он будет насыпать розовый порошок прямо в эль. А если он добавил туда еще и зеленый…

– Сэнд! Какую чушь ты несешь. Человека спасать надо! – Эйлин бросилась к Бишопу.