Текст книги "Дни и ночи Невервинтера (СИ)"

Автор книги: М. Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Спасение от назойливой воздыхательницы, голодной смерти и скуки

Войдя в коридор, Эйлин поняла, что ее ждет еще одна, правда, вполне ожидаемая, встреча. Шандра! Товарищ по несчастью, уже идущая на поправку, решила навестить своего спасителя. Она проскользнула в дверь, не постучавшись, и не заметила Эйлин. Но та ее отлично разглядела. Снисходительно хмыкнув, она поспешила к началу спектакля. Войдя в комнату, Эйлин скрестила руки на груди и стала наблюдать идиллическую картинку. Шандра, немного бледная, но с пурпурным цветком гибискуса в волосах, сидела на кровати Касавира и ворковала про его мужество и преданность. А он, отодвинувшись к спинке и закутавшись в простынь по самые плечи, отвечал в том духе, что, чего уж там, не стоит благодарности. Увидев влажное полотенце, висящее на ширме, прикрывавшей столик с тазом для умывания, Эйлин поняла причину его смятения. Разоблачиться сразу перед двумя девушками за одни сутки – это уж слишком.

Отпустив поваренка, разочарованного тем, что ему не дадут досмотреть, чем все закончится, Эйлин поставила поднос на тумбочку и бросила мешок на кровать. Сев рядом с Шандрой, она улыбнулась и обняла ее.

– Шандрочка, милая, ты не представляешь, как я рада, что с тобой все в порядке.

– Мне сказали, что меня спас Касавир, – промолвила Шандра, застенчиво глядя на предмет своих мечтаний. – Я узнала, что он здесь, и пришла… ну… поблагодарить. И узнать об его здоровье.

Эйлин кивнула.

– Да, дорогая. Я понимаю. Мы все благодарны ему за твое спасение. А я так просто готова расцеловать его за этот мужественный поступок, – и Эйлин с неподдельной нежностью посмотрела на любимого. – Касавир, ты не позволишь нам с Шандрой выйти на минутку?

Вытолкав озадаченную девушку в коридор, Эйлин зашептала:

– Я должна тебе кое-что сказать. В бандитской пещере Касавир подхватил несмертельную, но очень неприятную болячку.

– Да ты что! – всплеснула руками Шандра.

– Да, представь себе. Вот сейчас он сидит нормальный, а через минуту может кинуться на нас и начать душить.

В подтверждение этого Эйлин сделала страшные глаза, схватила себя за шею и сымитировала удушение, высунув язык и задергавшись. Шандра в ужасе отшатнулась.

– И это лечится?

– Иварр говорит, что может пройти через месяц, а может остаться на всю жизнь. Очень редкая и малоизученная болезнь.

Шандра жалостливо заглянула в глаза Эйлин и участливо спросила:

– А как же ты?

Эйлин приосанилась.

– Ну, я же немного владею магией. И всегда чувствую наступление очередного приступа. Кстати, – добавила она, внимательно разглядывая свои ногти, – давненько что-то приступов не было.

– О! – выдохнула Шандра.

Она приоткрыла дверь и, не заходя внутрь, выпалила скороговоркой:

– Касавир спасибо еще раз желаю тебе скорейшего выздоровления извини что покидаю у меня куча дел.

Быстро закрыв дверь, она пожала Эйлин руку и, пожелав ей мужества и терпения, стремительно бросилась к выходу.

– Что это с ней? – удивленно спросил Касавир, когда Эйлин вернулась.

Он уже взял поднос и набросился на еду так, как это может сделать сильный телом и привыкший поддерживать себя в форме человек, который ничего не ел со вчерашнего дня. Похоже, его аппетиту болезнь ничуть не повредила.

– А, – Эйлин неопределенно махнула рукой, – вспомнила, что ее ждет дедушка, чтобы дать первый урок магии.

Касавир с сомнением покачал головой.

– Не знаю, не знаю. Не думаю, что он научит ее чему-нибудь хорошему.

– Я тоже. К счастью, она не унаследовала его способностей. Ну, а у тебя как дела? Как ты себя чувствуешь?

– Непривычно. Как будто у меня отняли мое тело и всучили чужое.

Эйлин села рядом и погладила его плечо.

– Понимаю. Ну, ничего, это пройдет.

Глядя, как Касавир ест, она встревожилась.

– Послушай, ты бы не увлекался, а то святой отец говорит…

Касавир что-то промычал, – к счастью, нечленораздельно, – по поводу того, что говорит святой отец. «Странные у них с Иварром отношения», – подумала Эйлин. Когда он закончил свой «легкий» завтрак, ей осталось только забрать пустой поднос с огрызками, косточками и веточками от винограда.

Поглаживая себя по животу, Касавир с чувством сказал:

– Спасибо, ты спасла меня. Я чувствую себя намного лучше. Даже голова перестала болеть.

– Правда? Я рада. Кстати, что ты тут делал без меня? – Строго спросила она. – Нарушал режим и вставал с кровати?

Касавир смутился.

– Да решил обтереться чистой водой. А тут Шандра вошла.

Эйлин улыбнулась и покачала головой.

– Сочувствую. Я принесла одежду. Не переживай, я отвернусь.

– Да, если тебе нетрудно. Спасибо.

Когда Касавир был одет, Эйлин посмотрела на него с гордостью. До чего же он хорош! Пусть слегка бледен и небрит. Все равно, настоящий принц из сказки. Ярко голубая рубашка с отложным воротом великолепно сидит и оттеняет глаза. Да и все остальное выглядит, как надо.

– Что теперь будем делать? – Бодро спросил Касавир.

Как и ожидала Эйлин, на постельный режим и ничегонеделание он не был настроен. Она подумала и стала загибать пальцы:

– Мы можем: раз – обниматься; два – целоваться; три – поиграть в слова на щелбаны; четыре – поэкспериментировать со снадобьями на полочке; пять – почитать вслух вон тот толстый медицинский трактат; шесть – попеть. Кстати, ты знаешь какие-нибудь песни?

– Вообще-то знаю пару, но боюсь, если я начну петь… – Касавир усмехнулся и почесал голову.

– Да ладно, не прибедняйся. Хорошо, если ты такой стеснительный, петь буду я, а ты хлопай и подпевай.

Эйлин отошла на середину комнаты, приняла соблазнительную позу и запела

 
Сэр Гираут де Маркабрюн
Был чист душой и ликом юн.
Но в свете утренней зари
Пастушку встретил он, Мари.
Приветлив чаровницы взгляд,
И губы поцелуй сулят.
И размечтался наш юнец,
Что причастится, наконец.
 

ПРИПЕВ:

 
О, Гираут, о, рыцарь мой,
Вы мой смущаете покой.
Я пять ночей не знаю сна,
Но честь свою беречь должна.
Ты так мила, ты так скромна,
И ты меня лишила сна.
Молю, прелестная Мари,
Лишь поцелуй мне подари.
 

 
Сэр Гираут де Маркабрюн,
Что чист душой и ликом юн,
Забыл охоту и друзей,
День ото дня он все грустней.
Но на рассвете каждый день
Ему седлать коня не лень.
И мчится он во весь опор,
Чтоб вновь продолжить этот спор.
 

ПРИПЕВ.

Касавир хлопал вначале неохотно. Но Эйлин так заразительно-комично представляла в лицах несговорчивую пастушку и назойливого сэра, что, в конце концов, ему стало неловко быть букой. Она так старалась развеселить его, пусть и на свой странный манер. Забыв про слабость и головокружение, он притянул ее к себе и, смеясь, стал изображать жаждущего поцелуя рыцаря. Эйлин манерно отбивалась, ахая, охая и закатывая глаза.

– …Лишь поцелуй мне подари, – пробасил Касавир и, наконец, добрался до губ упрямой пастушки.

Сначала их поцелуи были игривыми и поверхностными, затем они вошли во вкус. Эйлин обхватила руками его шею, а он обнял ее и прижал к себе. Их губы и языки были уже хорошо знакомы, и радость новой встречи была обоюдной, а общение – еще более глубоким и содержательным, чем раньше. Через пару минут, оторвавшись от губ Эйлин, Касавир прижался щекой к ее виску и, вдохнув запах волос, прошептал:

– Ты чудо. Ты – мое лекарство. К черту медицинские трактаты.

И посмотрел на нее с неподдельным восхищением. Она улыбнулась.

– Ну вот, три пункта из нашего списка интересных дел мы уже выполнили, – произнесла она и чмокнула его в колючий подбородок. – Вообще-то, я хотела предложить тебе подышать воздухом. Ты на ногах держишься?

Он лишь фыркнул в ответ.

– Вот и прекрасно, пошли потихоньку.

Разговор о прошлом

Внутренний двор лазарета был одним из любимых мест времяпровождения Эйлин в редкие часы дневного досуга. Она иногда сидела тут одна, грызя яблоко, читая или что-нибудь сочиняя. Иногда кто-нибудь составлял ей компанию. Время от времени к ней присоединялся Сэнд, чья лаборатория находилась в крыле лазарета. Они болтали о всякой всячине, а чаще всего о глубоких познаниях Сэнда в самых разных вещах. Пару раз Гробнар, застукав ее здесь, пытался ей петь. Но перестал это делать после того, как Иварр, выхаживавший заболевших корью крестьянских детей, сказал ему, что он будет гореть в аду.

Дворик представлял собой колодец, ограниченный с двух сторон Г-образным зданием лазарета, еще с одной – крепостной стеной. Между стеной и торцом лазарета проходила живая изгородь с кованой калиткой. Посреди дворика располагалась придуманная Элани и воплощенная мастером Видлом каменная коническая конструкция. Внизу ее были устроены резервуары для питья. Сама конструкция состояла из нескольких террас, засаженных цветами и украшенных фигурками зверей. Венчала сие архитектурное чудо статуя какого-то друидского авторитета, которую Элани, решив воспользоваться плодами цивилизации, лично заказала скульптору. Тонкий эстет, мастер Видл отчаянно сопротивлялся, но Эйлин прекратила этот спор, сказав: «Оставь ребенка в покое, никто не собирается ЭТО разглядывать».

Вокруг конструкции шла вымощенная булыжником дорожка с ответвлениями к центральному входу, входу в лабораторию, и к калитке. По периметру стояли скамейки. Остальное пространство двора было засажено газонной травой и кустами гибискуса, за которыми Элани любовно ухаживала. С апреля по октябрь, когда гибискус цвел красными, оранжевыми, пурпурными, желтыми и белыми цветами, здесь было очень красиво. За одно это Эйлин готова была простить друидке все ее причуды.

Сделав пару кругов по дорожке, они сели на одну из скамеек. Некоторое время сидели молча. Касавир, вытянув ноги и положив обе руки на нагретую солнцем спинку скамейки, щурился под его яркими лучами и шумно вдыхал запах травы и цветов. Эйлин сидела, по привычке подвернув одну ногу, и разглядывала надписи на скамейке: выжженную каллиграфическим почерком «Поцелуй меня в ж…», и криво нацарапанную «Ужрис зиленава парашку». Эйлин провела рукой по надписям и улыбнулась: «Как хорошо, что Сэнд и Бишоп, наконец, подружились на почве алхимических экспериментов».

Наконец Касавир тихо произнес, глядя куда-то вверх:

– А у меня сегодня день рождения.

– Здорово! А почему ты раньше не сказал?

Касавир взглянул на нее и усмехнулся.

– Ты шутишь? Я уже много лет его не праздную. Только в очередной раз отмечаю, что стал старше еще на год.

– А сколько тебе лет?

– Тридцать шесть, – ответил Касавир, не глядя на нее.

Эйлин внимательно посмотрела на него и заметила серебряные нити, запутавшиеся в волосах, морщинки вокруг глаз и жесткие носогубные складки.

– Выходит, ты служишь Храму уже около 15 лет?

Касавир покачал головой.

– Храму… Мне нужно было многое испытать и увидеть своими глазами, чтобы понять, кому и чему стоит служить.

Эйлин повернулась к нему и села, опершись локтем на спинку скамейки и подперев голову рукой. Она смотрела на профиль Касавира, казалось, ушедшего в себя, и не решалась спросить его. Она не хотела, чтобы немолодой и много переживший человек принял ее интерес за пустое любопытство. Но он начал говорить первым.

– В 20 лет мне казалось, что стать паладином Тира – единственный путь, потому что… я просто так думал. – Он вздохнул. – Ты знаешь, что моя судьба должна была сложиться по-другому. Я был наследником рода. Но не справился, не смог выполнить долг перед семьей и защитить ее. Мое решение вступить в Орден было импульсивным, неосознанным.

Он опять надолго замолчал. Но Эйлин чувствовала, что это не все.

– И что произошло? – Осторожно спросила она.

– А произошло то, что и должно было произойти с юнцом, никогда не имевшем в душе никакой веры, за исключением веры в то, что он центр мироздания. И еще в свое предназначение и свою честь. Когда я по своей воле сжег за собой мосты, я лишился этих, как мне казалось, иллюзий. Тяжелая, изнурительная служба послушника, учеба, обет смирения и послушания казались мне лучшим избавлением от душевной пустоты. А когда я прошел испытание и стал паладином, моей заветной мечтой стало найти смерть на поле боя. Я брался за любые задания, предпочитая действовать в одиночку или с небольшим отрядом.

Эйлин вспомнила об ущелье орков и о вчерашнем ранении. Похоже, риск стал его привычкой. Но она ничего не сказала. Касавир редко говорил о себе, и ей не хотелось спугнуть его откровенность. Впрочем, говорил он так, будто забыл об ее существовании.

– А вера была для меня не более чем ритуалом. Но со временем я стал задумываться о смысле своего служения. Нам приходилось путешествовать в варварские земли, чтобы, как нам говорили «нести цивилизацию, насаждать закон и устанавливать порядок». Не знаю, как насчет цивилизации и порядка. А закон, за неимением оного на бумаге и в головах, устанавливался по принципу «око за око, зуб за зуб». А я был всего лишь инструментом. Читай – палачом.

Касавир, наконец, почувствовал на себе взгляд Эйлин и повернулся к ней.

– Нет, не думай, роль машины для убийства меня вовсе не прельщала. Тем более, все эти люди заслуживали наказания хотя бы из принципа справедливого возмездия. Но даже в мою не обремененную мыслями двадцатичетырехлетнюю голову стали закрадываться сомнения. Мне стало, откровенно говоря, страшно.

Эйлин вскинула брови. Страх? О чем это он?

– Не удивляйся. Это был страх не за жизнь, а за честь. Никто так не боится совершить непоправимую несправедливость, как тот, кто призван служить ей. С другой стороны, чувство незыблемости долга воспитывалось во мне с рождения, вопрос был в чем он состоит. Сейчас я думаю, что все это было истерикой молодого человека, не видевшего вокруг себя ничего, кроме смерти, и постоянно ждавшего ее.

Он снова отвернулся. Эйлин спросила:

– Ты сделал что-то, противоречащее уставу Ордена?

Касавир кивнул.

– Да. Я не выполнил решение Совета о доставлении человека в суд. Я отпустил обвиняемого, когда разыскал его. Я поговорил с ним, чего не должен был делать. Но человек этот все равно погиб, в той местности шансов на выживание у беглеца, не пользующегося поддержкой племени, было мало. Претензий ко мне со стороны Совета не было, они не знали всей правды.

Он немного помолчал и со вздохом произнес:

– Но я мучился чувством двойной вины: в том, что не выполнил свой долг и в том, что, возможно, лишил человека права на оправдание.

– Ты сделал это, потому что счел обвинение несправедливым?

– Да. Я так думал. И думаю сейчас.

– Значит, ты ни в чем не виноват, – заключила Эйлин.

Касавир посмотрел на нее и покачал головой.

– Не знаю. До сих пор не знаю. Но тогда для меня просто наступил край, за которым я уже не видел себя – вообще ни в какой роли. В конце концов, я ушел. Просто ушел без цели.

– Но, постой, как же ты ушел из Ордена и остался паладином? – Удивилась Эйлин.

Касавир улыбнулся и сощурился, посмотрев на небо.

– Это еще не вся история. Во время одного из своих бесцельных путешествий, остановившись на постоялом дворе, я встретил Иварра.

– Иварра? Так вы с ним давно знакомы?

– Да, он заплатил за мой ужин и ночлег, как ни стыдно признаться, – Касавир усмехнулся, – ты знаешь, у меня всегда были с этим проблемы. С боевым молотом я обращаюсь лучше, чем с деньгами. Хотя возможностей для заработка у бывшего паладина Ордена было достаточно. Но тогда так вышло, что хозяину не нужно было ни очистить семейный склеп от нежити, ни найти пропавшую дочку или хотя бы дров наколоть. И жены у него не было.

Эйлин удивленно посмотрела на него и не смогла сдержать улыбки. Что-то непохоже на того Касавира, которого она знает. Он, казалось, прочитал ее мысли и улыбнулся.

– Честно могу сказать, это был не самый худший период моей жизни, хотя и не самый праведный. Наверное, мне нужно было пережить и это. Я скитался так три года, думая о насущном, никуда не торопясь, ни на что не надеясь и позабыв о своих обетах.

Эйлин представила себя на месте трактирщицы, увидевшей в дверях таверны молодого небритого черноволосого воина в поношенных латах и с молотом на плече. Еще бы, проблем с ночлегом у него не было.

– Чего ты на меня так смотришь? – спросил Касавир.

– Да так, думаю, наверное, дочки трактирщиков в тебе души не чаяли и мечтали выйти за тебя замуж.

Он махнул рукой.

– Ладно, не смейся. Не такой уж я был дамский угодник. Но и о высоком и чистом не думал, это правда. Просто проживал день за днем. Но вечно так продолжаться не могло. И боги, не иначе, послали мне Иварра.

– Вы с ним друзья?

– Более чем. Я благодарен тебе за то, что ты пригласила его сюда.

– Я сделала это для тебя, – просто ответила Эйлин. – Так, выходит, Иварр наставил тебя на путь истинный?

Касавир пожал плечами.

– Да нет, не наставлял. Он, конечно, рассказывал мне о деяниях Тира, но не так, как об этом говорили в Ордене. На меня, уже не мальчика, это производило почти такое же впечатление, как рассказы деда и отца о предках. Я понимаю, он просто умел найти подход. Но никакого расчета за этим не было. В Храм он меня не зазывал.

Касавир задумался и произнес:

– Он относился ко мне, как к сыну. И я считаю его вторым отцом. Мы говорили о многом, не только о богах. Кстати, он пристрастил меня к чтению. Во многом благодаря ему я стал тем, кто я есть. Иварр вообще не такой, как многие священники Тира.

Эйлин вспомнила утреннюю встречу с отцом Иварром. Да уж, сложно представить строгого священника Тира со свиным окороком, спрятанным в складках мантии.

– И ты стал поклоняться Тиру?

– Поклоняться? Нет. Я просто помогал людям и почитал за честь делать это под покровительством Тира. Мы вместе паломничали, примыкая то к одному каравану, нуждавшемуся в защите, то к другому. Я видел Иварра в деле, и у меня в душе прочно обосновалось чувство, что то, что может сделать один человек, иногда важнее и нужнее того, что может сделать целая система. Можно сказать, что, изгоняя зло и исцеляя другим тела, он одновременно исцелял и мою душу.

Эйлин немного помолчала и решилась спросить.

– А почему ты принял обет безбрачия?

Касавир вздохнул.

– Любой обет для странствующего паладина – дело добровольное. Это была неприятная история, она произошла в самом начале наших совместных походов. Я был виноват перед Иварром и перед людьми, за которых отвечал. И, опять же, поступил импульсивно, пообещав не притрагиваться к женщинам. В общем, позволь, я не буду об этом рассказывать. Да и смысла нет, – Касавир посмотрел на нее взглядом, не оставляющим сомнений в бессмысленности разговоров об обете.

Эйлин придвинулась к нему поближе и уютно устроилась у него под мышкой, положив голову на грудь. Он обнял ее одной рукой.

– Вот ты, оказывается, какой. Еще тот авантюрист.

Касавир усмехнулся.

– Ну, нет, то время прошло.

– Кто знает. Вот закончится война, что ты будешь делать? В библиотеке штаны просиживать?

Она оживилась и подняла голову.

– А давай вместе путешествовать. Уж со мной-то ты не пропадешь.

Он рассмеялся.

– Это точно, с тобой без куска хлеба с маслом не останешься.

– Ну как, согласен?

Касавир дотронулся указательным пальцем до ее носа.

– До этого еще дожить надо, авантюристка ты моя.

Глава 3

Заварушка в замке

Вечером, после небольшой перебранки с Иварром, Эйлин все-таки пришлось идти спать в свою комнату. В общем-то, это было кстати. После такой ночи не мешало нормально выспаться на своей кровати. Тем более, завтра нужно явиться во дворец. Наутро, позавтракав с Касавиром, поцеловав его и в шутку попросив слушаться папу Иварра, Эйлин переоделась в новенький церемониальный доспех эльфийской работы, ворча и чертыхаясь при воспоминании об уплаченной сумме, и ускакала на таинственную церемонию.

Как ни странно, у входа ее никто не встречал. Войдя во дворец, Эйлин не сразу поняла, что происходит. Но вскоре до нее дошло. На сей раз сэр Ниваль решил закатить вечеринку в несвойственном ему готическом стиле. И гости в костюмах злобных теневых созданий не чувствовали себя здесь как дома. Да, сэр Ниваль, промашечка вышла. Божественного вина явно на всех не хватило. «Ну, раз меня пригласили, придется поучаствовать. И вам, девочки, найдется работа». Эйлин со звоном вынула из-за спины свои верные катаны и пару раз крутанула их в руках, чтобы размять суставы.

Появление новой гостьи было воспринято с энтузиазмом. Пара соскучившихся по разнообразию участников шоу тут же бросилась, чтобы заключить Эйлин в свои освежающие ледяные объятья.

– Привет, мальчики!

Не успев ответить на приветствие, порождения ада засобирались домой – туда, откуда явились. Мысленно помахав им ручкой, Эйлин услышала отчаянный женский визг. «Очень похоже на разнузданных гостей Ниваля».

Расфуфыренная дамочка, не успевшая вовремя слинять, в ужасе наблюдала, как некто в костюме привидения пытается что-то втолковать стражнику замка. Шокированная этим отнюдь не пасторальным зрелищем, она не заметила, как неприятный тип с красными глазами приближается к ней, в надежде приобнять нахаляву.

– Эй, эта красотка не для тебя, противный!

Две остро заточенные зачарованные катаны – вот лучшее средство от назойливых ухажеров. Дамочка завизжала еще громче.

– Заткнись, дура! – Бросила ей Эйлин, добив тень. – Не привлекай внимания.

Коридорчик сбоку – кажется, там никого нет.

– Сюда, живо! – Она дернула позеленевшую фифу и поволокла в темный коридор.

Там было тихо. Эйлин от души надеялась, что нежить туда не добралась.

– Что там?

– П-помещения с-стражи.

– Беги, отсидишься там.

– Но это же… – дамочка закатила глаза.

– Да, там воняет потом и солдатскими носками, а не могильным холодом и разложением. Выбирай, – сказала Эйлин и подтолкнула даму под зад.

– Ох! – вскрикнула та и испарилась в темноте коридора.

Эйлин поспешила назад, чтобы не пропустить самое интересное. Там ее ждала та же картина безудержного веселья. Надо же, а она-то думала, что стражники существуют лишь для того, чтобы отпускать шуточки, когда она проходит мимо. Но их сил явно недостаточно, чтобы справиться с наплывом желающих поглазеть на замок Невер изнутри. Совершенно случайно у Эйлин оказалась пара взрывных сфер, которые милейший Гробнар сунул ей на дорожку. Все знают, что лорд Нашер обожает фейерверки.

– Веселитесь, ребята!

С этими словами Эйлин кинула взрывную сферу в толпу поклонников, хотевших было почтить ее талант, когда она спела песнь замедления.

– Еще автограф не хотите?!

Следующая сфера полетела в другом направлении.

– Всем спасибо за внимание, а теперь пора поработать руками, – пробормотала она и кинулась в самую гущу.

М-да, в который раз она убеждается, что ходить на приемы во дворец – страшно утомительное и разорительное дело. Испортить парадный костюм – пара пустяков. Когда толпа желающих пообщаться с Эйлин и ее девочками практически иссякла, она увидела в дальнем конце зала белокурую голову Ниваля. Она удивилась. Оказывается, это дитя порока – неплохой боец, может держать в руках что-то потяжелее кубка. Не зря он начальник Девятки. Он собрал вокруг себя немалую толпу. «Ай-ай-ай, это ж групповуха какая-то. И куда только Грейсон смотрит? Надо помочь ему принять гостей достойно». Попутно нанося удары, Эйлин в несколько секунд оказалась рядом с Нивалем. И вовремя. Какой-то особенно обделенный вином и закуской костлявый извращенец собирался напасть на драгоценного покровителя сзади, пока тот был занят захватывающей беседой о преимуществах полуторного меча перед камой. Мгновенно встав между Нивалем и этим нахалом, не знающим манер, Эйлин выставила двойной блок и, отпихнув мерзавца ногой, обрушила на него оба меча. За вами должок, сэр Ниваль. Ниваль лишь махнул головой через плечо. Спина к спине? Хм, так уж и быть, чего не сделаешь ради пользы дела.

Ну вот, наконец, обнаглевшие участники торжества стали расходиться по домам. Ниваль командует отход в комнату охраны. Взглянув на валяющиеся кругом пожитки забывчивых гостей, Эйлин деловито заявила:

– Вы идите, я проверю, нет ли тут еще кого.

Все-таки, страсть к собиранию трофеев из нее ничем не выбьешь – ни почетной должностью капитана, ни влиянием Касавира. И вовсе это не мародерство, как он говорит, а обычная бережливость. «Не будь я такой бережливой, вы бы еще в Невервинтере ноги протянули». Эйлин вспомнила, как однажды они с Нишкой под покровом ночи вернулись в склады, зачищенные ими от разбойников, и преспокойно вынесли оттуда все, что считали своим по праву. На родную стражу чуть не напоролись. А что делать – ждать, когда Нашер расщедрится? Этого золота им всем хватило надолго, а Касавир, наконец, смог купить у Сэнда какой-то сворованный у лусканских магов букинистический раритет, который тот давно пытался ему сплавить. И после этого он будет нос воротить?

В помещении охраны Ниваль и выжившие стражники перевязывали раны, а спасенная дамочка самоотверженно путалась у них под ногами. Эйлин подошла к Нивалю.

– Помочь, сэр Ниваль?

– Если не трудно, затяни повязку на плече.

Пока Эйлин выполняла его просьбу, Ниваль произнес:

– Спасибо, капитан. Похоже, я обязан тебе жизнью.

Проверив повязку, Эйлин ответила с улыбкой:

– Ну, должна же я была узнать, зачем меня сюда вызвали. Или встреча с нежитью была частью вашей таинственной церемонии?

Ниваль стал серьезным.

– Нет, это была неприятная неожиданность. И она тем более неприятна, что лорд Нашер оказался отрезанным от нас в тронном зале. Охранный механизм сработал. У тебя, я смотрю, нет серьезных повреждений.

– Так, пустяки.

– Это хорошо. Значит, тебе придется пройти по тайному ходу в тронный зал. Этот ход был построен лордом Халуетом. Что тебя там ждет, я толком не знаю, но это что-то вроде испытания преданности Невервинтеру.

Эйлин возвела глаза к потолку.

– Боже, только не говорите, что ради этого все и затеяно. Вы же меня знаете. Я вас не трогаю, и вы меня не трогаете.

– Милая, – Ниваль ласково посмотрел на Эйлин, – я все знаю. И, твою, скажем так, лояльность я лично под сомнение не ставлю. Лорду Нашеру действительно нужна помощь. И другого способа, кроме как пройти через проход и открыть нам дверь, нет. Так что, поспеши. Вход должен быть где-то в коридоре, за старым гобеленом.

Эйлин вздохнула.

– Что бы вы без меня делали! Ладно, пойду, только водички попью. И учтите, оставляю вещи под вашу ответственность. А то знаю я вас.

* * *

«Господи, ну и воздух тут. Сдохнуть можно. Мастера Видла бы сюда. Он бы им сделал нормальную вентиляцию. Стены какие-то склизкие, на пол вообще смотреть не хочется, кажется, он шевелится». Подземелье было мерзким. Другого слова и не подберешь. Но, славу богу, имелся тусклый свет. Неожиданно на нее налетела стая импов – противных мелких тварей, норовящих оттяпать кусок свежего мяса с человеческого тела. Один из них умудрился прокусить кольчужный рукав шикарного доспеха, за что был немедленно приговорен к смерти. Отделавшись от импов, Эйлин безо всякого желания углубилась в вонючий коридор.

Через некоторое время перед ней выросла статуя. Обычная каменная статуя какого-то мужика о девяти пальцах на руках. Эйлин вспомнила, что это что-то вроде символа Невервинтера. Неожиданно статуя заговорила человеческим голосом. Это был шок. Такого она не видала даже в свои далекие двадцать лет, когда на пару с Бивилом медовухи напилась. «Сейчас бы мне мои двадцать лет и Западную Гавань… А как же тогда Касавир? А вообще интересно, если бы всего этого не случилось, Бивил когда-нибудь сделал бы мне предложение? Ладно, не отвлекаться. Что там про вопросы?» Каменный дядька поведал, что для того, чтобы благополучно пройти подземелье, ей нужно отметиться у семи таких же девятипалых статуй и ответить на семь вопросов об истории и политической системе города. Если ответит правильно – будет ей счастье в виде чести быть допущенной в усыпальницу Халуета. Если нет – пусть пеняет на себя. Почесав голову, Эйлин заверила статую, что готова к испытанию, и побрела дальше.

В свое время ей приходилось разбирать с мастером Видлом грузы с заказами для восстановления и отделки крепости. Как-то раз, среди посуды, рулонов ткани и каких-то медных загогулин, приведших Видла в полный восторг, она обнаружила несколько десятков учебников, заказанных Касавиром для политзанятий. Особенно ее позабавила детская книжка «Невервинтер в вопросах и ответах». Она тогда с интересом просмотрела ее. И надо же, вопросы, которые задавали статуи, оказались как раз из этой книжки. Эйлин изо всех сил делала серьезное лицо, вспоминая комиксы – иллюстрации к ответам. Помнится, она здорово веселилась, узнав, что, оказывается, карты города не существует в природе, чтобы она не досталась шпионам. Комикс рассказывал о мытарствах карикатурно-злодейского лусканского шпиона, похожего на Бишопа. Он оказался в городе без карты, заблудился, провалил задание и был пойман стражей. «Так ему и надо, идиоту», – злорадно думала Эйлин.

Наконец, она оказалась в святая святых – последней комнатке перед выходом в тронный зал. А вот и лорд Халует в стеклянном гробу, собственной персоной.

– Приветствую, милорд! Что-то вы молчаливы сегодня. Может, хоть намекнете, как мне отсюда выбраться? По правде говоря, не понравилось мне тут. Как вы тут сами еще не задохнулись.

Эйлин увидела в витрине у гроба золотой жезл. При ее приближении витрина открылась.

– Симпатичная штучка. Это мне, да? Вот спасибо. Пойду, посмотрю, куда ее можно приспособить.