Текст книги "Дни и ночи Невервинтера (СИ)"

Автор книги: М. Волошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Старая добрая «Утонувшая фляга»

К вечеру на город опустился густой туман. Дождь превратился в мелкую водяную пыль. Укрываться от нее было бесполезно, она, казалось, липла ко всему, заставляя незаметно промокать насквозь. На улицах Невервинтера было необычно тихо и пустынно даже для такой погоды. Лишь редкие прохожие да патрули городской стражи нарушали грустную картину запустения. Несмотря на наступавшие сумерки, свет во многих домах и не думал загораться, а двери были заколочены. Единственным более-менее оживленным местом в любое время суток оставалась гавань, да и там оживление было совсем невеселым. Люди, напуганные известиями о предстоящей войне, покидали столицу.

Дункан сидел за столом в пустой таверне, предаваясь размышлениям, хмурясь и сокрушенно качая головой. Перед ним стоял стакан с мутноватой жидкостью, к которому он время от времени прикладывался, закусывая вяленой олениной сей шедевр подпольного производства. Тяжелый запах, витавший в зале таверны, говорил о том, что это не первый стакан за сегодняшний вечер.

– Да, моя девочка, все течет, все изменяется, – неожиданно произнес Дункан, обращаясь к горшку с фуксией, стоявшему на столе.

Фуксия предпочла промолчать, лишь кивнув ему в ответ ярко-розовым бутоном на тонком стебельке.

– Помнишь, как здесь было людно и весело? А теперь только городские стражники заходят на огонек, да и то с пустыми карманами. Все норовят пожрать и выпить нахаляву.

Дункан отпил из стакана, поморщился и занюхал фуксией.

– Все приличные люди давно поуезжали из города. А поставщики, черт их дери, стали заламывать такие цены, словно у меня сам лорд со своей свитой обедает каждый день. И что нам остается делать?

Дункан вздохнул.

– Но и это не беда. Заставить нас протянуть ноги не так легко, сама знаешь. Уж мы с тобой всегда выкрутимся. Если, конечно, не помрем с тоски от того, что не с кем словечком перекинуться. Эх, а как славно было, когда моя любимая племяшка жила тут со своей бандой. Помнишь, как она появилась? Я чуть со смеху не помер, когда эта конопатая девчонка завалилась сюда со своим бродячим цирком и заявила, что она дочка Дэйгуна. А какая рожа была у Сэнда, когда она ангельским таким голосочком поблагодарила его за интересный фокус с серебряным осколком и спросила, нет ли у него какого-нибудь знакомого мага. А как она Бишопа припечатала, когда тот обозвал ее девкой и потребовал освободить ему место у камина. Он мне потом всю плешь проел, все расспрашивал, в каком болоте я откопал такую наглую родственницу.

Дункан поднял указательный палец.

– Я еще тогда-а понял, что девочка далеко пойдет. Я всегда верил в нее. И вот теперь, – он подпер голову рукой, чтобы та не свалилась, – теперь моя племяшка – большой человек. От нее зависит исход этой проклятой войны.

Он взглянул на фуксию и нетвердой рукой погладил ее листочки.

– А Кормик говорит: уезжай да уезжай. А куда мне ехать? Не могу же я ее бросить, хоть она и не вспоминает обо мне. Так и закончим мы свои дни, всеми позабытые и позаброшенные.

Вдруг раздался громкий стук и скрип отворяющейся двери. Дункан лениво поднял упавшую таки голову и грубо проорал:

– Если это ты, Цедрик, то можешь сразу проваливать, кредита нет, и не будет!

– Ну, что я вам говорила, старый алкоголик и не думает собирать на стол и готовить нам комнаты!

В дверях таверны стояла странная, разношерстная компания людей, эльфов, гномов и еще непонятно кого. Все были мокрые, забрызганные грязью и смотрели хмуро. Кроме конопатой девчонки, которая устало улыбнулась и помахала дяде рукой. Тот протер глаза и уставился на нее.

– Боги, неужели я не сплю. Моя красавица, собственной персоной. А мы только что о тебе говорили.

Оглядев пустую таверну, Эйлин переглянулась с друзьями и пожала плечами. Сэнд понимающе кивнул и шепнул ей на ушко:

– Совсем плох.

Дункан вскочил и, опрокинув тарелку с закуской и чуть не разбив стакан, бросился к племяннице, как будто боясь, что видение исчезнет. Они обнялись, и Эйлин крепко прижалась щекой к заросшей щеке Дункана.

– Дядюшка, миленький, я так скучала! Мне так не хватало твоей глупой болтовни и ворчания.

– А я-то как скучал! И дня не проходило, чтобы я не думал о тебе, твоих друзьях и о милых потасовках, которые вы устраивали, когда еще не брезговали таверной старого Дункана.

На глазах эльфа выступили пьяные слезы. Эйлин поцеловала его в щеку и похлопала по спине.

Язвительный голос Сэнда прервал трогательную семейную сцену.

– И долго ты намерен поливать слезами свою племянницу? Если ты заметил, воды тут и так достаточно.

Дядюшка ласково посмотрел на Сэнда.

– Не ревнуй, Сэнд, не думаешь же ты, что я не обниму своего старого заклятого друга!

С этими словами Дункан заключил Сэнда в объятия и оторвал от пола.

– Поставь меня на место, псих! – заорал Сэнд.

Но Дункан продолжал тискать его.

– Сэнд, дружище, я остался верен идеалам нашего партнерства. Ко мне тут подкатывал один тип из Амна – хотел купить твой рецепт. Деньги я взял, но не сказал ему о главном секретном ингредиенте. Ну, ты понимаешь.

Подмигнув Сэнду, который демонстративно морщился и обмахивался рукой, Дункан повернулся к остальным и стал с жаром пожимать им руки.

– Гробнар, малыш, неужели я снова услышу твой голос. Он всегда так бодрил меня по утрам и придавал мне сил, чтобы дойти до твоей комнаты и дать тебе по шее. Касавир, ты оставил свою тетрадку. Да не напрягайся, я никому ничего не скажу. Можешь забрать ее, я уже все наизусть выучил. Элани, милая, ты прекрасно выглядишь. Цивилизация пошла тебе на пользу.

Увидев зеленую, мокрую Зджаэв в набедренной повязке и шлепанцах, Дункан опешил и на секунду умолк, но быстро совладал с собой.

– А… я вижу, команда все пополняется, – несколько нервно произнес он. – Что ж, и тебе мой привет, добрый… доброе…

– Это Зджаэв, – пояснила Эйлин, – она хорошая. А теперь хватит сентиментальничать. Лучше открой нам поскорее комнаты, чтобы мы могли переодеться, да приготовь побольше глинтвейна.

Утирая слезы радости и спотыкаясь на каждом шагу, Дункан бросился исполнять просьбу Эйлин. Дядюшкино ликование было немного омрачено тем, что она планировала остаться лишь на один вечер и ночь. Им еще повезло, что они в такую погоду добрались до города без происшествий и задержек, и могли позволить себе полноценно отдохнуть. Промокшие доспехи и одежду развесили прямо в зале у камина. В таверне оказалось кое-что из старой одежды, и друзья смогли переодеться в сухое. Эйлин решила по-семейному помочь дяде обслужить гостей. Учитывая его состояние, усугубленное радостью встречи, ее помощь была нелишней. Касавир, получив чашку жасминового чая и поцелуй в лоб, проводил взглядом леди-капитана, которая, ничуть не смущаясь, расхаживала по залу в его старой рубашке. Что-то подсказывало ему, что сегодня он заснет не сразу. Эта мысль наполнила его душу теплом и радостным ожиданием, и он, сощурившись от удовольствия, глотнул горячего напитка. Эйлин устроилась напротив него, поближе к камину. Она грела руки о стакан с глинтвейном и молча переглядывалась с любимым. Так много хорошего было связано у них с тем временем, когда они жили в дядюшкиной таверне. Первый случайно пойманный взгляд, еще неосознанное чувство, робкие слова – приятно было все это вспомнить. Они, не сговариваясь, посмотрели на Гробнара. Шут с ними, с этими Уэндэрснейвенами, пусть их не существует. Спасибо ему за эту возможность отвлечься от дипломатической деятельности и будней крепости и провести тихий вечерок в «Утонувшей Фляге».

Сэнд переоделся у себя, благо его лавка была рядом. После не слишком изысканного, но сытного ужина он со всеми распрощался и ушел. Но через двадцать минут прибежал назад под предлогом того, что у него отсырели дрова. Он и сам понимал, что предлог дурацкий, но друзья так дружно зацокали языками, сочувствуя его беде, что он успокоился, уселся играть в дурака с Зджаэв и почувствовал себя совершенно счастливым, выиграв у нее три раза подряд.

Дункан до, во время и после ужина трещал без умолку, даже Эйлин едва удавалось вставить слово. Новости, сплетни и ценные жизненные наблюдения сыпались из него, как из рога изобилия. В разгар его очередного монолога в дверь таверны постучали, и на пороге, стуча зубами и поеживаясь, появилась худенькая светловолосая девушка.

– А, это опять ты, – раздраженно проворчал Дункан, – я уже говорил, что не могу взять тебя на работу. Ну зачем мне танцовщица, если мне впору заведение закрывать?

– Но, господин Фарлонг, – взмолилась девушка, – я ведь могу убираться, протирать столы и пританцовывать. И платы мне никакой не надо. Только поесть иногда. И спать я могу на кухне.

Дункан вздохнул и развел руками.

Увидев заинтересованные взгляды Эйлин и ее спутников, девушка радостно всплеснула руками.

– Ой, господин Фарлонг, позвольте мне станцевать для ваших гостей!

Не дожидаясь приглашения, она скинула плащ и мокрые туфельки, выбежала на середину зала и принялась танцевать, прихлопывая и подпевая сама себе. Чувствовалось, что она отдается этому занятию с душой и так погружается в танец, что, кажется, не слышит и не видит ничего вокруг. Заинтересованные взгляды мужской части аудитории не укрылись от внимания прекрасного пола. Эйлин приподняла брови и с интересом посмотрела на девушку. Ее танец был чистой импровизацией, но забавной и зажигательной. Во всяком случае, Гробнар не остался равнодушным и тут же составил ей компанию. «Такое может прийтись по вкусу в крепости», – подумала Эйлин.

– Кто эта девушка? – спросила она у Дункана.

– Эта? Джой, городская сумасшедшая. Появилась в нашем квартале недели две назад. Целыми днями шатается по улицам и танцует. Регулярно приходит устраиваться ко мне на работу.

– Хм. Любопытно. Эй, голубушка! – Эйлин громко позвала девушку, но та никак не отреагировала.

– Бесполезно, – сказал Дункан, – будет танцевать без остановки, пока хоть один человек на нее смотрит. Заявись сюда Король Теней со своей армией, и ухом не поведет.

– М-да, на редкость энергичная девица, – заметил Сэнд.

– Да чокнутая просто, – буркнул Дункан, – хоть бы ее кто-нибудь куда-нибудь пристроил, а то она доведет меня до белого каления.

Эйлин кивнула.

– Угу, я ее беру. Оставь ее здесь на ночь. Завтра как раз почтовый день, посадишь ее в карету. Деньги и рекомендательную записку для Сэла я дам.

Дункан расцеловал Эйлин в обе щеки.

– Боги, неужели я её здесь больше не увижу? Сегодня у меня определенно удачный день.

Эйлин махнула рукой.

– Не благодари. Считай, что ты с пьяных глаз выкинул на помойку бриллиант, а я его подобрала. Такому экземпляру, как эта Джой, в «Золотом Фениксе» самое место.

При упоминании о «Золотом Фениксе» Дункан помрачнел, встал, пошатываясь, и загремел тарелками, делая вид, что убирает со стола. Эйлин вздохнула и принялась ему помогать.

– Что поделаешь, Дункан, в крепости без таверны никак. Сэл хорошо справляется. Постоянно придумывает что-то новенькое и небанальное, чтобы привлечь посетителей. Но, ей богу, только в твоем немодном и непафосном заведении можно посидеть, как дома, и отведать жуткой бурды, от которой мухи дохнут на лету. Да и слушать твой бред намного забавнее. Ты же такой ми-илый, харизмати-ичный, такой добренький-предобренький старый ворчунишка, – с этими словами Эйлин пощекотала Дункану живот.

Дункан засмущался и стал отбиваться. Поборовшись немного, они напоследок пихнули друг друга в бока и рассмеялись.

Друзья легли спать рано – все, кроме Гробнара и Джой. Эти два непризнанных самородка еще долго выступали дуэтом, пока Дункан, потеряв терпение, не погнал их пинками по комнатам. Но Гробнар ночевать в таверне и не собирался. Подмигнув Дункану и послав воздушный поцелуй Джой, он накинул еще не до конца просохший плащ и скрылся в ночи, хлопнув дверью. Однако, еще затемно неутомимый гном вернулся и принялся бегать по коридору, энергично стуча во все двери.

Эйлин нехотя открыла глаза, потянулась и, привстав на локте, провела рукой по груди лежащего на спине Касавира. Он перехватил ее руку и прижал ладонью к губам.

– Уэндэрснейвены, – со вздохом произнесла Эйлин.

– Угу, – ответил не до конца проснувшийся Касавир, продолжая целовать ее ладонь, обнимая ее другой рукой и пытаясь затащить на себя.

– Ммм, – Эйлин сделала задумчивое лицо, – заманчиво, да. Но не стоит заставлять этих загадочных личностей ждать. Гробнар не перенесет такого горя. И меня с собой в гроб прихватит.

Когда отряд собирался покидать таверну, у Эйлин произошла стычка с Дунканом, который наотрез отказывался принимать плату за еду и ночлег. Но она была непреклонна: плохая она будет племянница, если, имея полные карманы денег и доступ к казне, будет в эти тяжелые времена паразитировать на практически родном дяде. Устав спорить, она положила деньги на стол и заявила, что он может их сжечь, если ему угодно, но ее совесть будет чиста.

* * *

Заря застала их уже за пределами города. День обещал быть ясным и теплым. За ночь туман рассеялся, но следы вчерашнего дождя были повсюду, даже воздух казался отсыревшим. Пахло прелыми листьями и влажной землей, исходившей паром под еще жарким сентябрьским солнцем. К счастью, почти вся дорога до Порт Лласта была более-менее приличной, и ее не сильно развезло, поэтому двигались довольно быстро. Однако, когда друзья были почти у цели, их ожидал сюрприз. В небольшой рощице они перешли на шаг, чтобы подкрепиться на ходу. И тут их окружила кучка пикси – мелких и пакостных, но, как правило, безобидных человекообразных существ с крыльями, как у бесов. Зловредные создания стали носиться между ними и кружить над головами, издавая мерзкие звуки и, очевидно, рассчитывая на какую-то реакцию. Реакция последовала, лишь когда самый маленький из них, в отчаянной попытке привлечь к себе внимание, попытался выхватить из рук Касавира его завтрак. И тут же получил такой полновесный щелчок, что отлетел на несколько футов, пища и кувыркаясь в воздухе.

Его собратья дружно захихикали, а один из них сказал:

– Я же говорил, что Даки не место в нашей банде.

Эйлин успокаивающе похлопала свою лошадь по шее и с интересом спросила.

– А у вас здесь, стало быть, банда?

– Ага, – радостно ответил главарь, – а вы – наши первые жертвы.

Эйлин оживилась и переглянулась с товарищами.

– Ммм. Какая честь. Ну-ка, Сэнд, перестань ухмыляться. Касавир, брось свою жратву. Девочки, хватит шушукаться. Не видите, я с бандой разговариваю?

Она приложила руку к груди и извиняющимся тоном произнесла:

– Простите их, уважаемая банда. Знаете, в последнее время – то великаны, то драконы, то тени. Совсем закрутились в этой бытовухе. Не понимают всей серьезности положения. Так что вы хотели с нами сделать?

Главарь довольно потер руки и стал загибать пальцы.

– Во-первых, мы отберем ваших лошадей. Во-вторых, мы отберем все ваши вещи и деньги. В-третьих, мы заставим вас молить о пощаде.

Эйлин всплеснула руками.

– Ой, ну зачем же заставлять? Мы и так с удовольствием будем молить вас о пощаде.

– Чур, я! – Воскликнул Гробнар, нетерпеливо вытянув руку, как ученик в классе, – тогда нас точно пощадят.

– Не пори чепухи! – Искренне возмутился Сэнд. – Я уже речь приготовил. Вышибет слезу даже из тролля.

Эйлин ласково посмотрела на них.

– Не ссорьтесь, ребята, мы все хором будем молить наших мучителей о пощаде. И вещи им отдадим, правда? Нет, нет, не спорьте, сами же видите, что выхода у нас нет.

Отряхнув крошки с доспеха, Касавир с задумчивым видом почесал голову и произнес:

– А может…

Эйлин замахала на него руками.

– Нет, что ты, и не думай об этом. Мы тут бессильны, – она подмигнула ему, – это тебе не огненного великана молотом садануть.

Поломавшись и попрепиравшись с командиром, спутники нехотя отстегнули свои сумки и свалили их в кучу перед слегка обалдевшими от такого счастья пикси. Последним положил свою неподъемную торбу Касавир. Пикси в замешательстве уставились на всю эту неожиданно свалившуюся на их голову добычу. Малыш Даки ухватился за сумку Касавира и, быстро замахав крылышками и покраснев от напряжения, попытался было сдвинуть ее с места. Не сумев этого сделать, он нервно хихикнул и спрятался за спины сородичей.

– Ну что, банда, – весело сказала Эйлин, подмигнув главарю, – оружие и доспехи будете с нас снимать?

Пикси с облегчением рассмеялись. Главарь смущенно пожал плечами и сказал.

– Вообще-то… мы хотели вас разыграть. Но, кажется, все вышло наоборот.

Сэнд фыркнул и презрительно бросил:

– Дилетанты. Вам ли с нами тягаться.

– Нет, ну почему же, – вступилась Эйлин, – идея была неплохой. Я даже повеселилась.

Главарь просиял и от избытка чувств сделал небольшой кульбит в воздухе.

– Хи-хи, я же говорил, она добрая.

– Ладно, ребята, приятно было с вами поболтать, но нам надо торопиться. Вы позволите нам забрать свое барахлишко? Нам бы оно еще пригодилось.

В ответ пикси снова засмеялись и, помахав Эйлин и ее спутникам, упорхнули. Но через секунду маленький Даки вернулся и положил сверху на кучу сумок изящное зачарованное колечко. Эйлин усмехнулась:

– Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Ну что, все готовы продолжить поиски таинственных Уэндэрснейвенов? Сэнд, по глазам твоим вижу, что ты прямо-таки мечтаешь с ними встретиться. Тогда разбираем вещи и вперед.

Они существуют!

Наконец, ноги путешественников ступили на землю славного уездного города Порт Лласта.

– Ну, и где эти твои хваленые шарлатаны? – спросил Сэнд, брезгливо отряхивая с сапога нечто, не совсем уместное на городской улице.

– Один момент, – и Гробнар побежал спрашивать дорогу у двух добрых людей, уже успевших поправить здоровье и гревшихся на солнышке возле таверны.

Через секунду друзья услышали громкий гогот и увидели, как один из забулдыг покрутил пальцем у виска и показал в сторону городского сквера.

– Похоже, эти мудрецы – известные в городе личности, – произнесла Эйлин.

– С хорошей репутацией, – добавил Сэнд.

Сквер представлял собой странное зрелище. Очевидно, когда-то какой-то забредшей в этот край тонкой натуре пришло в голову разбить здесь этот оазис отдохновения. Но неблагодарная общественность оказалась не в силах оценить такую заботу. В свое время сквер был красивым и ухоженным, но теперь выглядел запущенным. Кроны деревьев разрослись, газоны больше походили на заросли, а на том, что осталось от клумб, царили сорняки. Сохранилась лишь пара скамеек, и те были в плачевном состоянии. Статуи были разбиты, а фонтан посреди сквера забросан мусором и исписан непристойностями. Все это дало Сэнду повод лишний раз пройтись по нравам местных жителей, никчемности властей и провинциальному бескультурью.

Гробнар повел их в дальний уголок сквера, откуда слышались голоса. Голоса принадлежали двум очень странным на вид гномообразным существам, пол которых друзья с первого взгляда затруднились определить. Подобной манеры одеваться им еще не приходилось видеть. Эйлин подумала, что если бы им вздумалось прийти на костюмированную вечеринку Ниваля, даже этот знаменитый выдумщик был бы посрамлен. Их дом представлял собой странное строение на сваях с тростниковой крышей и бумажными стенами. Мудрецы (а это были они) сидели на широком крыльце своего домика, прикрыв глаза, и вели философскую беседу. Один из них при этом наигрывал заунывную мелодию на квадратной трехструнной лютне.

– Когда ты отправишься в Страну Вечности, на твоей погребальной табличке напишут: «Сочинитель безвкусных хайку, так и не добившийся благосклонности ни одной женщины», – сказал мудрец с лютней. – Четвертый облом за неделю. И все из-за тебя.

«Ага, значит они оба мужчины», – сообразила Эйлин.

Мудрец был одет в многослойное оранжевое одеяние наподобие халата, расписанное красными цветами и хитроумно перепоясанное, и широченные штаны. Кроме того, он не чурался косметики. На его совершенно белом лице выделялись нарисованные черным углем широкие брови, щедро подведенные «стрелками» глаза и ярко-красные губы сердечком. Наполовину выбритая голова с забавной «пальмочкой» дополняла этот странный образ и была, пожалуй, единственным намеком на его мужской пол, и то сомнительным.

– Что ты в этом понимаешь! Ты еще детское кимоно носил, когда я уже ходил к твоей бабушке на чайную церемонию, – ответил его двойник, в таком же ярком макияже, но в халате голубого цвета.

Ни один мускул не дрогнул на лице его собеседника, но в голосе послышалось бешенство.

– Моя бабушка была великой гейшей. Она бы и прокисшего саке не налила такому никчемному извращенцу, как ты. Чтоб ты сделал харакири тупым вакидзаси.

– Р-рр! – злобно прорычал мудрец в голубом, но остался неподвижным. – Ты! Позор нашего племени, так и не научившийся правильно завязывать оби! Чтоб у тебя дрогнула рука, когда ты будешь делать харакири тупым вакидзаси.

Такого оскорбления его визави снести не смог. Он отложил лютню, вскочил и с криками «Кияя!» стал ходить кругами, совершая странные махи руками и ногами. Второй мудрец последовал его примеру.

– Кто-нибудь знает, о чем это они сейчас говорили? – Спросила Эйлин.

На лицах друзей отразилось недоумение, лишь Зджаэв неожиданно подала голос.

– Знай, это великие мудрецы, чудом попавшие в ваш мир. Их философия недоступна простым смертным. Но лучше тебе сейчас вмешаться в их разговор.

– За мной, – скомандовала Эйлин и подбежала к красиво мутузящим друг друга гномам.

Она уже собиралась подать знак Касавиру, чтобы попытаться их разнять, но тут они сами обратили внимание, что на них смотрят. Мудрец в голубом толкнул в бок мудреца в оранжевом, который, в нарушение всех правил, уже начал его душить, и просипел:

– У нас посетители. Не стоит открывать им наши тайны.

Мудрецы отцепились друг от друга, спешно навели порядок в своих прическах и гардеробе и приняли благопристойные позы. Тот, что был в оранжевом халате, произнес:

– Доброго вам утра, путники. Меня зовут Бака Тоно. А это мой побочный кузен. Он откликается на имя Хенна Одзисан. Но можно просто «сёгун ослов».

– От императора придурков слышу, – немедленно отреагировал мудрец в голубом и, неестественно широко улыбнувшись, низко поклонился.

Мудрец в оранжевом последовал его примеру, придерживая свою растрепанную «пальмочку». Эйлин тоже поклонилась, представилась и представила своих спутников.

Бака Тоно продолжил:

– Мы с кузеном ведем уединенный образ жизни и, право, удивлены прибытию такой большой компании. Чем мы можем быть вам полезны, путники?

Эйлин решила без церемоний взять быка за рога.

– Мы ищем Уэндэрснейвенов.

Гномы тревожно переглянулись.

– Хм. А зачем они вам понадобились? – строго спросил мудрец в оранжевом.

– Мне и самой хотелось бы это знать, – честно ответила Эйлин, – но, видите ли, одному из нас было видение.

– Я бы назвал это, скорее, галлюцинацией, – уточнил Сэнд и ойкнул, получив щипок в мягкое место.

Эйлин подтолкнула Гробнара вперед.

– Видение? – в один голос переспросили мудрецы.

Хенна Одзисан подозрительно посмотрел на Гробнара.

– Такого на нашей памяти еще не случалось. Только настоящий сочинитель хайку, чья душа чиста и свободна от предрассудков, может удостоиться такой чести.

Гробнар нисколько не смутился.

– О, мне столько всего приходит с голову! Может быть, среди моих сочинений есть и эти самые хайку. Знаете, иногда я начинаю писать о том, что вижу, а потом вижу что-нибудь другое и сбиваюсь с мысли. Тогда я беру чистый листок и пишу снова. Вот, посмотрите, что я записал в дороге.

Гробнар вытащил из-за пазухи кипу мятых листочков и подал мудрецам. Мудрецы нахмурились и стали сосредоточенно читать письмена Гробнара. По мере чтения их лица озаряли улыбки.

– Вакаттане, ты только послушай! – Восторженно произнес Бака Тоно. – «Воробышек-дружок! / Прочь с дороги! Прочь с дороги! / Видишь, конь идет».

– А вот это, – подхватил Хенна Одзисан. – «Не знаю, что за люди здесь, / Но птичьи пугала в полях – / Кривые все до одного!» А это просто шедевр: «Как здорово, что все мы / Собрались на моей ладони – / Солнце, букашка и я».[4]4
  Все стихи Кобаяси Исса (прим. авт.).


[Закрыть]

– Предсказание Великого Учителя Дзю сбылось! – вскричал Бака Тоно.

Надо было видеть лица спутников, когда оба мудреца почтительно опустились перед Гробнаром на колени и с низким поклоном отдали ему размашисто исписанные бумажки. Когда они подняли головы, на глазах Хенна Одзисана были слезы. Он утер их рукавом халата и проговорил, всхлипывая:

– Рукав моего кимоно увлажнился, но я не стыжусь этого. Ибо я долго ждал этого счастливого дня.

Друзья недоуменно переглядывались. Наконец, Эйлин не вытерпела.

– Постойте, постойте, уважаемые. Мы пришли сюда по конкретному делу. Может, все-таки поговорим об Уэндэрснейвенах?

Бака Тоно закивал и поспешно произнес:

– О, да, да, простите эту бездарность из бездарностей.

Он толкнул Хенна Одзисана в бок и прошипел:

– Хватит лить слезы, недоумок. Пора пригласить сэнсэя Гробнара и его свиту в дом.

«Свита» дружно отвесила челюсти. Эйлин с тревогой посмотрела на Сэнда. Тот был близок к обмороку.

Внутри домик мудрецов представлял собой светлое и практически пустое помещение, устланное циновками. Никакой мебели не наблюдалось, лишь посреди комнаты стоял низенький квадратный столик. Из украшений – пара ваз с сухими вениками, а на стене – свитки со странными фигурами. По нескольким повторяющимся элементам Эйлин догадалась, что это были какие-то руны. Она собиралась спросить об этом всезнающего Сэнда, но, посмотрев на него, поняла, что это дохлый номер. Он еще не оправился от удара, нанесенного ему тем, что его причислили к «свите сэнсэя Гробнара».

Усадив гостей, хозяева суетливо побежали к одной из стен и чудесным образом раздвинули ее. За стеной оказалась крохотная кухонька. Вскоре на столе появились: большая бутылка матового стекла, несколько чашек, стаканчики размером чуть больше наперстка, целая куча каких-то подозрительных закусок и чайник со странным, но ароматным напитком. В качестве столовых приборов были предложены тонкие деревянные палочки – по две в одни руки. Все это сопровождалось бесконечными поклонами. Пока гости озадаченно крутили палочки в руках, решая, каждый в меру своего интеллекта, куда их можно приспособить, мудрецы наполнили маленькие стаканчики жидкостью из бутылки. Касавир, принюхавшись, решительно помотал головой и потребовал чаю. У Эйлин поначалу тоже возникло такое желание, но любопытство оказалось сильнее. Она рассудила, что в этом доме их вряд ли хотят отравить, и уж хуже дядюшкиной бурды эта подозрительная жидкость точно не будет.

– Итак? – Эйлин вопросительно посмотрела на гномов.

– Кампай! – произнес Бака Тоно и поднял свой стаканчик.

Все последовали его примеру. Напиток оказался странным, кисловатым, но легким и вполне усвояемым.

– Сакэ, – пояснил Бака Тоно. – Закусывайте, не стесняйтесь.

Большинство не спешили приступать к трапезе. Уж очень непривычный вид был у этих блюд. Наконец, Касавир решился и принялся натыкать на палочки и пробовать все подряд. Не увидев на его лице признаков плохого самочувствия, друзья успокоились и тоже принялись за еду. Удивила всех Зджаэв. Она ловко орудовала палочками, подцепляя крошечные закуски, и отправляла в себя одну порцию сакэ за другой, только успевай подливать. Как будто этим всю жизнь и занималась. Эйлин решила, что в своих путешествиях по астралу гитзерай, видимо, пересекалась с этой загадочной культурой.

– А теперь мы вам все расскажем, – продолжил Бака Тоно. – Мы принадлежим к племени Блуждающих Сочинителей Хайку, или Уэндэрснейвенов, как вы нас называете.

– Что?! – воскликнул Гробнар. – Вы и есть те самые Уэндэрснейвены?

Не в силах сдержать своих чувств, он схватил за руки Сэнда, сидевшего напротив него.

– Сэнд, дружище, теперь ты видишь?!

Сэнд отшатнутся и попытался сделать непроницаемое лицо. Но ему это плохо удалось.

– Боги, лучше умереть, – в отчаянии простонал он.

Добрая душа Элани догадалась поднести к губам Сэнда стаканчик с сакэ и влить ему в рот, как больному лекарство. Зджаэв, сидевшая с другой стороны, дала ему закусить зеленым рулетиком, нафаршированным рисом и еще бог знает чем. А Гробнар продолжал неистовствовать:

– Вы все теперь видите, что я был прав. Эйлин, спасибо тебе! Только два человека на свете поверили мне – ты и моя милая Дорин. Как она будет рада! Нет, я не могу выразить словами своего восторга. Где моя лютня? Дайте мне мою лютню!

– Подождите радоваться, сэнсэй Гробнар, мы еще не все сказали, – остановил его Бака Тоно и потер лоб. – Дело в том, что мы принадлежали к этому племени. Пока нас, вернее, этого сочинителя паршивых хайку не отправили в изгнание. А меня – вместе с ним, как единственного члена семьи.

Бака Тоно с отвращением посмотрел на своего побочного кузена. Тот молчал, понуро опустив голову.

– Своей полной профессиональной непригодностью он умудрился вывести из терпения самого сёгуна нашего племени. Осознав всю степень своего позора, он уже хотел сделать харакири, и я, как самый близкий товарищ, с радостью собирался ему помочь. Но, к сожалению, об этом прознал наш Великий Учитель Дзю. Он сказал, что на этом начальнике бездарностей лежит проклятье. И снять его можно, отправившись в ваш мир и дождавшись истинного сэнсэя хайку, рожденного на этой земле.

– Пятьдесят тяжелых лет, день за днем, мы ждали этого момента, – с жаром подхватил Хенна Одзисан, – и вот, он настал. У сэнсэя Гробнара истинный, природный талант!

– О котором он до сего дня даже не подозревал, – продолжил Бака Тоно.

– О, Боже! – выдохнул Сэнд и принял из рук заботливой Элани очередную порцию сакэ.

Потерявшие дар речи спутники с изумлением смотрели на Гробнара, раскрасневшегося от гордости, волнения и сакэ.

– И… что же дальше? – Спросила Эйлин.

Бака Тоно вздохнул и опрокинул стаканчик.

– А теперь – самая плохая новость. Проклятье может быть снято, и мы можем быть приняты назад в наш мир. Но только в том случае, если сэнсэй добровольно отправится на Зеркальный Пруд к сгоревшей Хижине Мертвого Поэта. Это священное место нашего племени, и хижина – наша главная реликвия. Но в нее ударила молния в ту минуту, когда моему тупоголовому кузену приспичило появиться на свет. Он родился бесталанным, а вход в это святилище поэзии был для нас закрыт.

– Да, – сокрушенно покачал головой Хенна Одзисан, – и теперь только сэнсэй Гробнар может спасти нас, если войдет туда и восстановит хижину. Двери портала могут открыться только для него и трех его друзей.

– Что их там ждет, не знает даже Великий Учитель Дзю, – продолжил Бака Тоно, – но если они пройдут испытание и вернутся, проклятье будет снято.

Воцарившееся молчание нарушила захмелевшая Зджаэв.

– Знай… ик… тот, в чьем сердце живет любовь, сможет… ик… пройти это испытание.