Текст книги "Дни и ночи Невервинтера (СИ)"
Автор книги: М. Волошина
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
– Сэр Ниваль… мм… я все хочу вас спросить, что это за волшебный лес вы устроили в холле замка? Это какое-то особое колдовство или труд умелых садовников?
Ниваль расцвел.
– А-а, ты тоже это оценила. Но пусть это будет моим маленьким секретом. Я хочу сохранить за собой славу лучшего устроителя вечеринок Невервинтера. Не хотите ли выпить со мной этого божественного вина? – он подал знак пажу. – Вы знаете, это необыкновенный напиток, вы поймете, когда попробуете его.
Эйлин поняла, что все пропало. Касавир ни за что не станет пить, да и неизвестно, чего этот золотоволосый бог разврата мог туда подмешать. На помощь им очень кстати пришел невесть откуда возникший Грейсон.
– Мм… вы тут напиток богов пьете. И без меня?
Он схватил один из бокалов, быстро выпил его, обнял Ниваля за плечи и, прокричав «Все в сад!», увел его от греха подальше. Гости поспешили в холл.
– Пойдем, посмотрим, что там происходит, – предложила Эйлин Касавиру, когда все ушли. – В конце концов, мы пришли сюда не только для того, чтобы решать чьи-то проблемы и отбиваться от Ниваля.
– Как тебе будет угодно, только…
– Что?
Касавир заглянул ей в глаза и серьезно сказал.
– Ты молодец, Эйлин. У тебя здорово получается выпутываться из неприятностей.
Эйлин махнула рукой.
– Обычно, я в них сначала попадаю. Ты еще пожалеешь, что связался со мной. Если бы не я, ты бы сейчас спокойно убивал орков и ни о чем не думал.
– И не говори. С тобой не заскучаешь, – его лицо озарила грустная и трогательная улыбка.
Эйлин посмотрела на него, собираясь ответить, но у нее опять возникло видение. Она заметила отделившуюся от стены зловещую вихрастую тень. «Приду домой – уши надеру», – подумала она.
* * *
В импровизированном саду должно было начаться костюмированное представление. Гости сидели и лежали под деревцами, где уже были расставлены ведерки с божественным вином. Эйлин и Касавир нашли своих спутников, правда, Шандры и Элани среди них не оказалось.
– Келгар, Кара, где наши неразлучные подружки?
За них ответил Сэнд.
– Ключ к тайне скрыт в глубинах их ослепленного страстью и очарованного белой субстанцией сознания. Ибо…
– Ибо два мелких разума мыслят одинаково, – после некоторой паузы закончила его глубокую мысль Кара.
Сэнд удовлетворенно кивнул и поцеловал Каре руку.
– Кара, и ты тоже?! – вскричала Эйлин. – Мне в команде одного торчка достаточно!
– Ну, уж нет, это не ко мне, – ответствовала Кара и попробовала выпить божественного вина из горлышка бутылки, но поперхнулась и захихикала.
– Карочка, – взмолилась Эйлин, – если ты так хорошо понимаешь недоступные простым смертным мысли Сэнда, может, переведешь мне с астрального на человеческий?
Кара кивнула и кисло произнесла:
– Короче, эти две Касавировы подружки взяли у Сэнда по сонному порошку и подсыпали друг другу в вино. Мы их уложили в уголочке, чтобы люди по ним не топтались.
– Час меридиана принесет избавление очарованному разуму, дитя, – изрек Сэнд.
– Проспят до полудня, – перевела Кара.
– Хорошо, если так, – сказала Эйлин, вздохнув.
Они уселись под соседнее свободное деревце. Шоу началось. Это оказалось попурри из старинных похабных пьесок, и изрядно набравшаяся публика принимала действо на ура. Фишка была в том, что посередине «сцены» был установлен шест, который тянулся от пола до потолка и, видимо, был укреплен очень хорошо, так как на нем могли висеть сразу несколько человек. Да, такого народ Невервинтера еще не видел. Очевидно, такого не видел и Касавир. Он нервно сглотнул и покраснел.
– Если тебе не нравится – пойдем отсюда, – предложила Эйлин, хотя ей самой было жутко интересно.
Касавир старался выглядеть расслабленным и непринужденным.
– Да ладно. Я тут… за деревцем посижу. Смотри, если хочешь.
Он уселся позади Эйлин и на протяжении всего представления то выглядывал из-за дерева, то поспешно прятался, если ему казалось, что на него кто-то смотрит. Келгар сидел рядом со своей эльфийской подружкой. Он смотрел на все происходящее с неподдельным интересом, глаза его горели, а сам он двигался в такт музыке. Похоже, божественное вино пришлось ему по вкусу, поскольку паж нес им уже вторую бутылку.
Когда представление окончилось, а аплодисменты и крики «браво!» стихли, в наступившей тишине раздался зычный голос Келгара.
– А теперь группа «Крепость-на-Перекрестке» представляет почтенной публике номер под названием «Могучий дворф и прекрасная нимфа»! Маэстро, музыку, да пободрее! Покажем класс, Айша!
Эйлин метнулась в сторону Келгара, но пытаться его удержать было бесполезно. Келгар, с силой оттолкнувшись, запрыгнул на шест и принялся с необыкновенной ловкостью крутиться вокруг него, отталкиваясь ножками от пола и делая перехваты руками. Айша от него не отставала, танцуя рядом какой-то импровизированный танец. Оцепеневшая на какой-то момент публика заревела от восторга. Спящий Нашер встрепенулся и присоединился к общему хору. Сидевший подле него именинник послал Эйлин воздушный поцелуй. Касавир благоразумно спрятался за дерево.
Увидев, что выступление Келгара имеет успех, Эйлин успокоилась. Кара же, напротив, сильно возбудилась и, вскочив, стала танцевать в такт музыке. Что будет дальше, было нетрудно догадаться. Но Эйлин это уже не беспокоило. Она смотрела на своих товарищей и думала: «Какие они все-таки хорошие. Настоящие друзья. Даже Элани со своим идиотским серпом. Пусть ходит, мне не жалко». Она обернулась и встретилась взглядом с Касавиром. Тот быстро опустил глаза. Ну, нет, ее не проведешь.
– Касавир, похоже, тут и без нас хорошо справляются. Сбежим?
Она не забыла прихватить с собой бутылку с остатками божественного вина и кубок. Когда они оказались в полутемном боковом коридорчике холла, Эйлин протянула Касавиру бутылку и сказала, подражая жеманной манере Ниваля:
– Поухаживайте за мной, благородный рыцарь.
Касавир наполнил ее кубок. Сквозь узорчатые стенки было видно, как красиво играет розоватая жидкость с янтарным отливом. Чокнувшись о бутылку в руке Касавира, Эйлин сказала:
– Все будет хорошо, правда?
– Ты ведь говоришь не о вечеринке, верно? – спросил Касавир.
– Да, я говорю о другом.
Касавир чуть заметно кивнул и, протягивая руку, чтобы обнять ее, тихо сказал своим низким, бархатным голосом:
– Все будет так, как ты захочешь.
Говоря эти слова, он посмотрел ей в глаза. Вдруг он изменился в лице. Эйлин как-то обмякла, у нее подкосились ноги.
– Ах, Касавир, у меня, кажется, кружится голова, – еле слышно произнесла она.
Касавир подхватил падающую Эйлин одной рукой и поставил бутылку на выступ стенной ниши. Глаза ее закатились, словно она сейчас потеряет сознание.
– Эйлин! Что с тобой?
Он подхватил ее второй рукой и поднял. Голова Эйлин упала на его плечо, а вино из ее кубка пролилось ему на шею и грудь. Все еще лежа на плече Касавира, Эйлин скосила глаза. Увидев сладкие ручейки, ползущие по его обнаженной груди и торсу, она издала слабый стон. Для Касавира этот стон мог означать все, что угодно, от легкого недомогания до признака неминуемой смерти. Он не на шутку обеспокоился.
– Эйлин, тебе плохо? – спросил он с дрожью в голосе. – Я могу помочь?
– Нет… нет… мне уже лучше, просто ноги не держат. Опусти меня, тебе, наверное, трудно меня держать, – ответила плутовка таким тоном, словно сейчас умрет у него на руках.
– Ты обижаешь меня, – ответил паладин, еще крепче прижимая ее к себе, – я готов держать тебя хоть до утра.
– О, прости, – пролепетала Эйлин все тем же слабым голосом, – я забыла, что ты такой сильный и верный.
Ловко удерживая ее, Касавир взял у нее бокал и убрал его. Эйлин и в самом деле почувствовала себя пушинкой в его руках. Она подняла голову и ощутила исходящий от его волос теплый и возбуждающий аромат корицы и еще чего-то очень приятного. «Какая прелесть, – подумала она, – алхимические опыты Сэнда иногда приносят пользу. Интересно, он ему это мыло продал или подарил? Нет, скорее всего, продал. Он хоть и не ровно к нему дышит, а за свои пять грошей удавится».
Касавир неосторожно повернул голову и их глаза и губы оказались на весьма опасном расстоянии. И, как положено в любой романтической сцене, «они не могли не встретиться». Поскольку произошло это спонтанно, безо всякого предварительного продумывания, они как-то сразу разобрались с техникой. Говорят, новичкам везет. Возможно, это относится и к поцелуям. А может быть, дело было в том, что они оба очень этого хотели. Так или иначе, это был тот самый поцелуй, который обычно вспоминают через годы как идеальный и практически неповторимый. Поняв, что угроза смерти Эйлин миновала, Касавир аккуратно поставил ее, заключил в свои объятия и продолжил это небогоугодное занятие.
И все было бы хорошо, но в тот самый момент, когда руки Касавира стали медленно двигаться в направлении ее левой груди и правой ягодицы, какая-то визгливая особа в холле закричала: «Спасите! Пожар!» Многолетняя привычка адекватно реагировать на крики о помощи сыграла с благородным паладином злую шутку. Взяв Эйлин на руки, он помчался спасать ее, а заодно и слабых и обездоленных гостей сэра Ниваля. В холле было немного дыма и ужасно воняло, но признаков пожара нигде не было. Тем не менее, Касавир уже не мог остановиться. Донеся Эйлин до «безопасного места», он оставил ее там и с криком «Держитесь!», бросился в довольно хилую гущу дыма.
Эйлин огляделась и увидела рядом с собой сидящих на полу невозмутимую Кару, ушедшего в астрал Сэнда и похрапывающих Ниваля, Грейсона и лорда Нашера. Эйлин села рядом с ними и посмотрела на Кару долгим неприветливым взглядом.
– Ну, и что это такое?
– А что такое? Не думаешь же ты, что это я! – возмутилась Кара.
– А кто, позволь поинтересоваться? Кому еще пришло бы в голову поджигать замок?
Кара фыркнула и возмущенно отвернулась. Слово взял Сэнд.
– Черное не всегда черное, а белое не всегда белое, дитя. Ибо…
– Ибо не всегда мы можем познать таинство природных явлений, – на автомате произнесла Кара, продолжая дуться.
– Ага, – догадалась Эйлин, – ты хочешь сказать, что это не она. Но кто же?
– Да откуда я знаю! – горячо произнесла Кара, снова повернувшись к ней. – Я помню только, что Келгар, наконец, отлип от шеста, я стала танцевать, все мне аплодировали, даже лорд Нашер, а потом… потом слева от меня загорелся гобелен. Но это не я. Я даже смотрела в другую сторону.
Услышав свое имя лорд Нашер встал и открыл глаза. Сон, видимо, пошел ему на пользу. Он увидел Эйлин и Кару, и глаза его загорелись.
– Спасибо! Спасибо! Я такого фейерверка в жизни не видел. Какие способности!
Он растолкал Ниваля.
– Сэр Ниваль! Приказываю вам не только взять Крепость-на-Перекрестке под свое личное покровительство, но и не отказывать ни в каких просьбах ее капитану. Также я решу вопрос о частичном содержании крепости за счет казны. Такие люди и такие капитаны нам нужны.
Он похлопал Эйлин по плечу, поцеловал взасос не успевшую возмутиться Кару и ушел, поддерживаемый под руки двумя пажами.
– Слушаюсь, мой лорд, – не открывая глаз, ответил Ниваль удаляющейся спине лорда, лег рядышком с Грейсоном и, накрыв себя его рукой, сладко засопел.
Эйлин засмеялась. В этом почти истеричном смехе было все – и напряжение этой суматошной ночи, и воспоминания о поминутном ожидании провала, и обида на Касавира, на которого у нее решительно не поднималась рука обижаться.
– О, а вот и наш герой! – воскликнула она, вскакивая.
Касавир шел в сторону выхода с двумя развязными девицами в руках. Тут Эйлин вспомнила, что она все-таки капитан крепости и непосредственный его командир.
– Стоять! – закричала она своим самым командирским голосом.
Кара с тревогой посмотрела на Грейсона и Ниваля, но они даже не пошевелились. Сэнд лишь приподнял одну бровь.
Касавир встал, как вкопанный. Эйлин подошла к нему.
– Поставить девушек на место!
Девицы зашушукались и захихикали, когда он выполнил приказ. Эйлин обратилась к ним.
– Кто такие?
– Танцовщицы, сэр… то есть леди, – ответила самая смелая.
– Что вам от него нужно?
– Ничего, леди. Он нас спас.
Эйлин повернулась к Касавиру.
– Объявляю тебе благодарность! А вы обе брысь отсюда.
Девицы опять хихикнули и разбежались.
Эйлин обратилась к Каре:
– Где остальные?
– Ну, Келгар с Айшей ушел сразу, как я его отогнала от шеста, Гробнар так и не появлялся, а Элани с Шандрой там, в углу, спят.
Они и правда спали, трогательно обнявшись и улыбаясь во сне.
Эйлин покачала головой.
– Не хочется их тут оставлять. Касавир, ты их до таверны донесешь?
– Попытаюсь, только наплечник надо снять, – виновато произнес Касавир.
– Давай его мне, побуду уж твоим оруженосцем, – примирительным тоном сказала Эйлин.
Когда они выходили из замка, Эйлин буквально спиной почувствовала взгляд. Но оборачиваться не стала. Она и так знала, кто это. И показала этому «фантому» кулак за спиной.
Глава 2
Когда сонная, усталая компания добралась до таверны, Дункан с таинственным видом доложил Эйлин, что Бишоп уже здесь. Еще бы. Пока Касавир дотащил этих спящих красавиц, Бишоп сто раз бы успел сбегать туда и обратно.
– А мне-то что с того? – неприветливо огрызнулась Эйлин. Мысленно она была уже в постели, и думать о Бишопе на сон грядущий – это было уже слишком.
– Ну, – уклончиво ответил Дункан, – мы тут с ним немного поговорили, прежде чем он пошел к себе.
– С каких это пор ты стал наперсником Бишопа? – безо всякого интереса спросила она.
– Да, собственно… в общем… он не совсем лестно о тебе отзывался.
– Тсс. Ты с ума сошел, – показала Эйлин взглядом на Касавира, который уже отнес безжизненные тела в постельку и решил немного перекусить после волнительной ночи. В этом вопросе он всегда проявлял похвальную самостоятельность и не ждал, когда ему подадут. С голоду помереть можно, если всех ждать.
Однако он, похоже, ничего не слышал из их разговора и вообще был погружен в себя. Но, на всякий случай, Эйлин и Дункан отошли подальше.
– Дункан, если бы ты не был моим обожаемым дядюшкой и твой болтливый язык не приносил бы мне иногда пользу, я бы его уже отрезала, – зло сказала Эйлин.
– Спасибо за теплые слова, племяшка. Особенно за обожаемого дядюшку. Так вот, Бишоп пришел в ужасном состоянии.
– А в каком состоянии он должен был прийти? Я вообще удивляюсь, что он не приполз.
– Ты не поняла, – Дункан приблизился к Эйлин, обдав ее своим выхлопом, – он был просто подавлен, хотя и не подавал виду. Назвал тебя словом, которого я при своей племяннице и произнести не могу. Потом взял бутылку крепленого и ушел к себе. Что ты с ним такого сделала?
– Ничего, поверь. Но если бы я его там встретила, то сделала бы обязательно. Ладно, Дункан, спасибо за заботу. Да, кстати, Гробнар не приходил?
– Нет, Гробнара здесь не было, и меня это не огорчает. А вот Келгар… – Дункан оживился и приготовился выложить очередную сплетню.
Эйлин отмахнулась от него.
– Знаю, знаю. Все, спокойной ночи.
Когда она проходила мимо комнаты Бишопа, дверь тихонько отворилась. Красавец-мужчина стоял в дверном проеме, пытаясь принять самую драматичную позу. Удавалось ему это не очень, ибо, как бы ни был мир Фаэруна полон чудес, силу тяготения еще никто не отменял. Эйлин поняла, что отправиться спать на сей раз ей не суждено. Быстро оглядевшись, она втолкнула Бишопа в комнату, зашла следом и закрыла за собой дверь. В другое время она сочла бы этот поступок более чем странным, но ясно было, что он от нее не отстанет, а ждать, пока Касавир заморит червячка и войдет в коридор она, по понятным причинам, не могла. Не хватало ей на сегодня еще особо жестокого убийства.
Эйлин оценивающе посмотрела на распростертое перед ней туловище. Да, ничего. Гибкое и сильное тело человека, привыкшего часами выслеживать и преследовать добычу. И уж во всяком случае, загар к нему пристает лучше, чем к благоухающему и осененному божественной силой телу Касавира. Помнится, после длительного конного перехода в знойный день Касавир, неосмотрительно оставивший свой плащ, долго мучился ожогами. Никакое наложение рук не помогало, пока Сэнд любовно не намазал его своим очередным изобретением. И великолепный черный доспех с плащом и шипастыми наплечниками идет Бишопу как нельзя лучше. «Ей богу, он не стоит такой заботы, – подумала Эйлин, – куча денег уходит на все эти шмотки, а благодарность – вот она, лежит и лыка не вяжет». Эйлин расстегнула застежку плаща, взяла со столика графин и, убедившись, что там вода, а не какое-нибудь пойло, побрызгала в лицо Бишопу, затем похлопала его по щекам.
Бишоп открыл глаза и медленно встал. Он был явно раздосадован столь бесславным финалом своего эффектного появления перед этой падшей женщиной. И она его прекрасно понимала. Желание убить его у нее пропало.
– Ну, что, на полу будем разговаривать или присядем куда-нибудь? – спросила Эйлин.
Бишоп безразлично мотнул головой.
– Не вопрос, – сказала Эйлин, – посидим на полу. Я-то, конечно, много чего могу тебе сказать по поводу последних шести часов моей и так нелегкой жизни. Но, вижу, нам надо торопиться, пока ты жив. Так что, я тебя слушаю.
– А-а, – Бишоп сделал неопределенный жест рукой, – о чем нам с тобой говорить. О чем я могу говорить с женщиной, которая позволяет себе напиваться и вести себя с паладином, как доступная девка, и беззастенчиво удовлетворять свою похоть под сводами замка… и любезничать… и кружиться с ним в танце… и обнимать его… и смотреть ему в глаза… и прижиматься к нему…
– Это все? – деловито поинтересовалась Эйлин. – Ты, когда речь писал, ничего не забыл упомянуть?
– А-аа что, еще что-то было?
– Да, Бишоп, признаюсь тебе, что, когда ты смотрел в другую сторону, мы с Касавиром на пару изнасиловали Ниваля, перепортили девок из подтанцовки, а еще, – Эйлин перешла на демонический шепот, – уничтожили месячный запас продуктов на дворцовой кухне!
– Ха-ха! Ну, в это я еще готов поверить. Па-а-стой, ты пытаешься меня запутать, – Бишоп с подозрением посмотрел на Эйлин, – на снисхождение даже не надейся.
– Ну, что ты, твое снисхождение – слишком большая щедрость для такой блудницы, как я. Особенно, если учесть, что, судя по твоему внешнему виду, запаху перегара и дешевых духов, ты там тоже занимался не только тем, что кровь мне сворачивал.
– Я вам не подчиняюсь, ка-апитан, – не совсем уверенным голосом сказал Бишоп.
Эйлин поморщилась.
– Ой, ради бога, и не надо, у меня и без того проблем хватает. Для подчинения у меня есть другие люди.
– Что ты хочешь этим сказать? Учти, обмана я не прощу, – сказал Бишоп.
Эйлин ткнула Бишопа пальцем в грудь и гневно произнесла:
– А то, что если я и видела тебя на этой вечеринке, то только по частям. Или в виде крадущейся невесть куда и зачем тени.
Бишоп молчал.
– Так почему бы мне не пообжиматься с галантным, учтивым и преданным мне человеком, раз уж я попала в эту непристойную компанию, если праведник Бишоп, который мог бы наставить меня на путь истинный, играет в шпионов?
– Ха, – ухмыльнулся Бишоп, – если это не очередная твоя уловка, то я готов признать, что ты права. Но Касавир… это другое дело.
– Хм. Ты знаешь что-то о паладинах, чего не знаю я? Просвети.
Бишоп махнул рукой.
– Я понял, ты, по своей привычке, пытаешься запутать меня, пользуясь тем, что у меня голова уже трещать начинает.
– По-моему, ты сам себя запутал. А вот у меня от твоих внезапных появлений до сих пор нервный тик. Ты зачем гобелен поджег? – Эйлин перешла на яростный шепот, – ты чуть все не испортил! Хорошо, что эта шайка Нашера так ничего и не поняла. Тебя следовало бы отодрать как следует!
Бишоп оживился.
– Я готов.
– В каком смысле? – спросила Эйлин, смутно подозревая, что на сегодня ее встречи со странными человеческими пристрастиями не закончились.
– А в прямом. Отдери меня как следует, – с вызовом в голосе ответил Бишоп. Он уже забыл о моральном падении Эйлин и готов был с ней поиграть. – Скажу тебе по секрету, – Бишоп доверительно наклонился к Эйлин и зашептал ей в самое ухо, – Я всегда об этом мечтал, но не мог встретить женщину, которая на это способна.
Эйлин внимательно посмотрела на Бишопа. Он улыбался и взирал на нее взглядом невинного младенца. И не поймешь, серьезно он говорит или придуривается. «Да черт с ним, голова опухнет вникать в его пьяный бред. Не на ту напал».
– Знаешь, Бишоп, – язвительно сказала она, – если я сейчас начну стегать тебя хлыстом, сюда вся таверна сбежится. Так что давай отложим телесные наказания. А сейчас я просто надеру тебе уши, оттаскаю за волосы, насую в табло и дам под дых. А потом ты, корчась и сдерживая стоны, поцелуешь мне ноги, и мы разойдемся.
Бишоп пьяно рассмеялся:
– Ты это можешь, я знаю! Ей-богу, ты мне нравишься! Паладин и не представляет, какое «сокровище» недавно обнимал.
Эйлин вздрогнула, представив Касавира, целующим ей ноги.
– Ладно, Бишоп, о моем недостойном поведении и твоих тайных мечтах мы уже поговорили. А теперь, если ты не против, я помогу тебе встать и пойду баиньки. Ты же не собираешься спать на полу?
– О-о, капитан хочет обо мне позаботиться. Грех от такого отказываться. Штаны, так уж и быть, можешь не снимать, а сапоги, пожалуй, сними.
– Обойдешься, – хмуро ответила Эйлин.
Она помогла Бишопу дотащиться до кровати и вздохнула с облегчением, не без оснований надеясь, что назавтра у него отшибет память. Затем подошла к двери и, убедившись, что в коридоре тихо, осторожно вышла.
* * *
И какая только чертовщина не приснится человеку, заснувшему на исходе ночи после вечеринки. Сначала Эйлин явилась Элани, косящая своим серпом траву в холе замка и скармливающая ее довольному Касавиру. Потом в зеленом тумане нарисовалось лицо Сэнда с нездорово блестящими глазами, который говорил ей что-то и называл ее дитя. Когда туман рассеялся, оказалось, что он сидит верхом на голом сэре Нивале, стоящем на четвереньках. Сэр Грейсон сначала прыгал, как большая кошка, а потом и вправду превратился в леопарда и, хищно оскалившись, потребовал, чтобы все пошли в сад. Потом Бишоп пролетел на крыльях своего плаща, с бутылкой крепленого в одной и хлыстом в другой руке. И вот, наконец, боги смилостивились над ней (не иначе, Съюн нашептала) и послали ей сон, о котором она мечтала. Касавир, все-таки сменявший свой доспех на набедренную повязку Ниваля, поливал себя божественным вином. По его идеальному, пахнущему корицей и еще чем-то возбуждающим телу, текли сладкие пузырящиеся струи. У Эйлин возникла мысль, что дать пропасть такому дорогому напитку – просто преступление. К тому же, у нее был жуткий сушняк. И вот, когда она уже была готова припасть губами к кубикам на любимом торсе, в надежде испить хоть каплю бесценной влаги, послышались какие-то посторонние звуки. Кубики Касавира растворились вместе с его набедренной повязкой и, что еще больше огорчило Эйлин, с бесценной влагой. И оказалось, что она лежит, уткнувшись лицом в абсолютно не пахнущую ничем возбуждающим подушку, и никакой влаги не ощущает. Скорее, наоборот, кроме песка во рту, не ощущает ничего.
Когда сознание полностью вернулось к Эйлин, она поняла, что звуки доносятся из соседней комнаты. «Вроде, это комната Гробнара, – подумала она, – и, по-моему, это его голос, и звуки лютни. Это говорит о том, что он жив и, может быть, цел. Ну, мы сейчас это исправим». Она встала. К счастью, голова ее была практически здорова. «Да уж, это тебе не пойло Дункана». Заботливый дядюшка с вечера поставил ей графинчик с любимой лимонно-медовой водой. Вот что спасет ее. Она посмотрела в окно. С рассвета прошло не больше двух часов. Господи, за что?!
Утолив жажду, Эйлин вышла из комнаты. Кажется, этот любитель поиграть на лютне и чужих нервах больше никого не разбудил. Она зашла в комнату Гробнара без стука. И пожалела об этом. Ибо зрелище обнаженного скального гнома, расхаживающего по комнате и наигрывающего на лютне, вряд ли способно было в полной мере компенсировать безвозвратно потерянный сон о Касавире в набедренной повязке. Когда ей, наконец, удалось привлечь к себе внимание Гробнара, тот подскочил от неожиданности и прикрылся лютней.
– Эйлин? Прости, то есть… это же моя комната. Ну, тогда я прощаю тебя. Я чем-то могу быть тебе полезен?
– Ты мне уже и так столько пользы принес, что дальше некуда! – свирепо ответила она.
– Тогда, может быть, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о чем-нибудь? Спрашивай. А, может быть, ты хочешь, чтобы я разгадал какую-нибудь загадку? А, может, у тебя появились какие-нибудь мысли и ты хочешь ими поделиться? Я буду рад помочь тебе. Особенно, если ты позволишь мне одеться.
Пока Гробнар, не выпуская из рук инструмента и прыгая на одной ноге, натягивал штаны, Эйлин ясно представляла себе, как она берет лютню из рук этого престарелого амура и разбивает об его голову. «Так, дышать. Дышать спокойно. Раз, два, три…»
– Гробнар, – произнесла она, сдерживая бешенство, – скажи мне, пожалуйста, был ли у тебя хоть раз повод желать мне смерти?
– Ну что ты, Эйлин. Когда мы с тобой встретились, ты была первым человеком за долгое время, готовым меня выслушать. То, что я узнал и испытал, путешествуя с тобой…
– Тогда почему ты хочешь убить меня? – перебила она его. – Не надо, не отвечай, я знаю. Ты хочешь украсть мою лютню.
Гробнар сделал круглые глаза и замотал головой.
– Эйлин, что ты, зачем Гробнару твоя лютня?!
– Нет, я серьезно. Какая еще причина могла заставить тебя будить меня своим пением рано утром после бессонной ночи?
– О-о, – Гробнар прижал лютню к груди, – ты слышала мою новую балладу! Ну и как тебе?
Она почувствовала, что закипает.
– Ты что, издеваешься надо мной? Какого черта тебе в такую рань приспичило писать балладу?
Гробнар ничего не ответил и с мечтательным выражением лица закружился по комнате, продолжая прижимать к себе лютню и что-то мурлыкая. Эйлин кивнула и мрачно сказала:
– Так, понятно, без этой таинственной инфернальной дамы с глазами, прекрасными, как что-то там, дело не обошлось.
– Как цветы фиалки, – уточнил Гробнар. – Дорин открыла мне целый мир. Новые стихи и песни просто переполняют меня. Я спешу записать их, чтобы не забыть. Это лучшее, что я когда-либо сочинял. Вот, послушай…
Он заиграл на лютне и запел:
– Нет, нет, Гробнар, не сейчас, – прошептала Эйлин, быстро зажав ему рот, – если ты разбудишь Келгара…
– Да, ты права, – грустно ответил Гробнар.
От вида его опущенных плеч и едва сдерживаемых рыданий могло растаять и менее нежное, чем у Эйлин, сердце.
Она вздохнула и присела перед ним на корточки, обняв его маленькие плечики и посмотрев ему в глаза.
– Гробнар, с тобой действительно все в порядке? Я очень волновалась за тебя. Если бы эта Дорин с фиалковыми глазами сделала с тобой что-то плохое, это была бы большая утрата для меня.
– Правда?! – Гробнар был поражен. – Я хочу сказать, чаще всего со мной наоборот хотели сделать что-то плохое. – Он прижал руки к груди и поднял глаза к потолку. – Я так счастлив, так счастлив! Сначала Дорин, потом ты. Столько радости за одну ночь и одно утро – слишком много для маленького гнома. Эмоции просто переполняют меня.
Эйлин покачала головой.
– Гробнар, я понимаю твои чувства. Я ведь тоже творческий человек. Но может, ты пойдешь музицировать в зал таверны? Там сейчас никого, и тебя не услышат ни Келгар, ни Бишоп, ни…
– О, да, да, я понял. Уже иду. Спасибо, Эйлин!
Она посмотрела вслед стремительно уносящемуся гному и усмехнулась. Она и сама от себя не ожидала, что будет к нему так добра. Эта Дорин, наверное, незаурядная особа, если способна терпеть его.
Воспоминание о прерванном сне опять испортило ей настроение. «Черт, всем повезло этой ночью. А мне даже сон не дали досмотреть. Ладно, может еще не все потеряно».
* * *
Долгожданный сон так и не явился, но, по крайней мере, Эйлин спокойно выспалась, не прерываясь на душеспасительные беседы и прослушивание нетленных творений. Она проснулась за полчаса до полудня и почувствовала настоятельную необходимость освежиться. В ее комнате за ширмой стояло примитивное, но вполне действующее приспособление для омовений. Когда Касавир об этом узнал, в ту пору, когда они еще жили в Невервинтере, то всю плешь Дункану проел, чтобы он и ему поставил такое же. Дункан же возмущался, что, с тех пор, как Эйлин поселила Касавира в таверне, он только и делает, что ест. Это и в самом деле было так. «Господи, какой же он был тогда, – вспоминала Эйлин, подставляя тело под струи тепловатой с вечера воды, – худой, заросший, ввалившиеся глаза, доспехи как будто сто лет не снимал. Как он еще умудрялся орков валить? На одном божественном благословении и держался. Неудивительно, что в таверне дядюшки его встретили равнодушно. Паладин и паладин – мало ли их ходит. Зато теперь проходу ему не дают. Сэнд чуть завидит у него прыщик, сразу лезет со своими притираниями. Шандра готова ему ноги мыть. Про Элани я вообще молчу – дитя леса». Закончив водные процедуры, Эйлин почувствовала приступ голода. Сейчас бы баранину на ребрышках в брусничном соусе!
Когда Эйлин проходила мимо комнаты Шандры, она услышала вопль. Нет, два. «А-а, это наши спящие красавицы проснулись, Сэнд не обманул. Сказать им? Нет, пусть помучаются».
Баранины на ребрышках не оказалось. Дункан, чем-то разобиженный, объявил, что сегодня у них рыбный день.
– Ты с ума сошел! После такой ночи?! – возмущался Келгар. – Засунь эту рыбу себе туда, откуда такие уроды, как ты, рождаются, и дай мне нормальной еды!
– Что?! Да я твой топор сейчас тебе туда засуну!
Времени размышлять о причинах столь непримиримых противоречий не было. Эйлин в два прыжка оказалась между столами и ударом ноги сдвинула дубовую лавку так, чтобы она преградила дорогу Дункану. Раздался звон разбитых стаканов.
– Какого черта, Дункан! Ты же знаешь! Слово «рыба» для Келгара – красная тряпка.
Дункан понял, что Эйлин настроена серьезно и не стал искушать судьбу, продолжая, однако, изрыгать проклятия в адрес Келгара, который молча и яростно колотил ложкой по столу.
Подойдя к столу, Эйлин строго посмотрела на дворфа.
– Келгар, успокойся, не ломай прибор! – приказала она. – Скажи, ты не в курсе, чего это Дункан такой добрый?
– Айша, – коротко ответил Келгар, – твой пропивший совесть дядюшка пытался потребовать с нее за ночлег. И еще сказал, что она…
– Можешь не продолжать, я знаю.
Эйлин подошла к Дункану, уже умолкшему и остервенело подметавшему разбитое стекло.
– Позволь, я догадаюсь. Ты знаком с Айшей.
– Вчера я не разглядел ее, когда они проскочили в комнату. Да мне на нее наплевать, если честно, дело прошлое. Но как она может, с каким-то дворфом!
Эйлин хохотнула.
– Знаешь, Дункан, я этой ночью такого насмотрелась, по сравнению с чем противоестественная связь между дворфом и эльфийкой – сказка про принца и пастушку. Так что, хватит дуться, и дай мне и моим друзьям поесть. – Ее голос потеплел. – Ты ведь мой милый, любимый, добрый дядюшка, верно? А не жадный, злой и противный дядька с длинным языком.
