355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Люк Скалл » Клинок мертвеца » Текст книги (страница 29)
Клинок мертвеца
  • Текст добавлен: 5 декабря 2018, 01:30

Текст книги "Клинок мертвеца"


Автор книги: Люк Скалл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Эремул не сводил взгляда с огромной пушки, уставившейся в небо. Через считаные минуты она обрушит Расплату на Благоприятный край.

«У меня нет магии. Нет союзников. Я даже не могу ходить. У меня ничего нет. Ничего, кроме моей ярости».

– Я хочу кое–что спросить, – неожиданно произнес он. – О суждении Айзека. Ты сказал, что он был неправ. В чем?

Покрытое шрамами лицо Савериана исказилось.

– Он полагал, что увидел в тебе нечто, доказывающее, что вашу расу можно исправить. Но наоборот, это он позволил развратить себя.

– Ты убил его.

– Я сделал то, что было необходимо, чтобы защитить свой народ. Как делал всегда. Даже сейчас я приношу себя в жертву ради него. Разрушитель Миров на борту должен был обеспечивать нашу безопасность. Вместо этого я применю его против Благоприятного края, чтобы человечество никогда больше не смогло поплыть на запад и угрожать нашим родным местам. Мой меч завоюет земли к югу. Со временем этот континент станет моим.

«Так говорил каждый тиран. Поэтому твой брат отказался от тебя? Ты зачарован собственной легендой, Савериан. Слеп к собственной спеси».

Полумаг неотрывно смотрел на море. В лучах послеполуденного солнца оно выглядело прекрасным.

Мирным.

Он сделал глубокий вдох.

– Тут дело не в самопожертвовании, – проговорил он, – а в мести. Твой народ отказался от тебя. Завоевание Телассы оказалось тебе не по зубам. А теперь ты стремишься потешить эго, убив бессчетные тысячи людей.

Эремул собрал всю горечь, весь гнев, которые жили в нем так много лет, и выплеснул их в лицо легендарному Исчезнувшему.

– Ты хреново чудовище, генерал. Наихудшее из чудовищ. Лицемер.

Савериан оказался над ним в мгновение ока, его рука сжала горло Эремула, голос кипел, как расплавленное железо.

– Дерзкий пес! – прогремел он. – Ты смеешь судить меня? Ты бросил своих людей на смерть! Ты трусливый, хныкающий червяк! Не думай, что сейчас тебя спасет твоя магия. Вода, которую ты пил, была насыщена измельченным абиссумом.

Командующий Исчезнувших поднял с палубы Полумага вместе с его креслом и держал его за поручнями над водой.

– Ты – никто, – рычал Савериан. – Ни один человек никогда не любил тебя. Ни один не будет помнить о тебе. Твоя жизнь, полная боли, – словно пронесшийся мимо ветерок. Почти незаметный. Несущественный. Но я… Я прозвучу в вечности.

Савериан отпустил его.

Эремул упал, сильно ударившись о воду. Она оказалась холоднее, чем он представлял. Инстинктивно он стал молотить по воде руками, но воздух в одеяниях поддерживал его на плаву, и он усилием воли заставил себя успокоиться. Его кресло упало рядом, одно из колес отвалилось. Неважно. Оно ему больше не понадобится. Никогда.

Он успел достать из–под кресла, которое начало тонуть, коробку. Ему удалось открыть ее и извлечь тонкий кусок дерева. Он направил его на корпус «Возмездия».

Хотя Эремул не мог воспользоваться собственной магией, палочка волшебство хранила. Из ее кончика вырвался раскаленный добела поток энергии. Не такой горячий, как луч из скипетра Обрахима, который каким–то образом пронзил магический барьер Белой Госпожи, но достаточной температуры. Достаточной, чтобы пробить сталь.

Он не выпускал палочку из руки. Даже когда поток ее магии зафырчал и иссяк, оставив в борту корабля, возвышавшегося над ним, дыру, в которую уже хлынула вода. Даже когда воздух в конце концов ушел из его одеяний и он начал тонуть. В тот момент он запаниковал. Он вспомнил, как задумывался о том, каково это – тонуть.

Ему показалось, что на борту «Возмездия» началась беготня, а когда его голова скрылась под водой, он услышал приглушенный гул выстрела. Затем гул раздался снова – по нему стреляли ручные пушки фехдов.

«А может, все они промахнутся, – со странным спокойствием подумал он, опускаясь в воде все глубже. – Я только половина человека. Непросто попасть в половину…»

Осень

Невыясненные вопросы

Саша торопливо шла по развалинам Святилища, лежавшим под Телассой, и в ее животе червем извивался нараставший страх. Деркин ковылял следом. Вдвоем они пробирались по остову мертвого города, не думая об угрозе обрушения зданий и безобразных Заброшенных, которые по–прежнему обитали в руинах.

Прошло три месяца после поражения Савериана в гавани Телассы, а Саша все еще не могла полностью принять свое место в мире. Титул, который пожаловал ей народ Города Башен.

Седая Сестра. Глава Совета. Защитница и правительница самого могущественного города на севере.

Она могла бы послать от своего имени отряд Белых Плащей, когда узнала о плане Коула, но дело касалось ее лично. Она должна была разобраться с ним сама.

В полумраке перед ней возник полуразвалившийся храм Матери. Лучи света, которые пробивались из разрушенного потолка высоко наверху, освещали одинокую коленопреклоненную фигуру перед алтарем. Над ним висело сердце Похитителя. Каждое биение чудовищного органа гнало кровь в трубы, связывавшие его с Телассой наверху, хотя башни, в которых формировались служительницы Белой Госпожи, сейчас закрыли наглухо. Первое, что сделала Саша, приняв титул. При ее правлении Нерожденных больше не появится.

Капюшон Коула был плотно натянут на голову. Саша знаком попросила Деркина обождать, а затем медленно двинулась вперед по центральному проходу, шагая по упавшей каменной кладке и кускам загнивавших церковных скамей.

Голова Коула чуть шевельнулась, когда он заслышал ее приближение.

– Тебе следует уйти, – прохрипел он. – Здесь будет небезопасно.

– Что ты делаешь? – спросила Саша, хотя уже знала.

Поняла, как только Деркин принес ей новость.

– Осуществляю предначертанное. Я больше не могу убегать от своей судьбы. Похититель мне не позволит.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и она ахнула: лицо бледное, как у призрака, тонкая кожа туго натянута на череп.

– Ты превратишься в чудовище, – сказала она, пытаясь сдержать слезы.

– Чудовище, которое нам нужно, – мрачно ответил Коул. – Савериан не остановится, пока все мы не умрем. Мы не можем победить его. Не сможем, если я не приму полностью того, кто я есть.

– Ты – мой друг, вот кто ты есть, – возразила она. – Мой лучший друг. Единственный друг.

– Мне жаль, – проговорил юноша.

Подняв руку, он положил ее на сердце Похитителя. Его кожа тут же обрела цвет, а щеки – некоторую пухлость – жизненная сила вернулась к нему.

– Мы можем побить его, – умоляла Саша. – Мы побили его однажды – сможем снова! Пожалуйста, Коул, остановись.

– Он убил их всех, – прохрипел Коул.

Его голос начал меняться, превращаясь в холодный и зловещий.

– Кейна и Джерека. Белую Госпожу. Танатеса. Не получится тянуть бесконечно. Пора с этим покончить.

– Коул…

– Тебе и Деркину нужно убираться отсюда. Как только я потеряю себя, я исчезну навсегда. Я не могу предсказать, что станет делать Похититель.

– Ты обещал мне, – напомнила Саша, в глазах которой стояли слезы. – Ты обещал, что никогда меня не бросишь.

Коул дернулся, словно его пырнули ножом.

– Ты теперь – правительница города. Ты во мне не нуждаешься.

– Ты не прав, – тут же сказала Саша. – Ты нужен мне больше, чем когда–либо.

Коул убрал руку с сердца Похитителя, и Саша поняла, что опоздала. Ее друг исчез, в его серых глазах лишь на кратчайший миг оставался отблеск узнавания.

– Убей их всех, – прорычал он.

Этот голос больше не принадлежал Коулу, но скорее отдавался эхом откуда–то из могилы.

Из горла Деркина вырвался вопль ужаса, когда существо, которое было Коулом, извлекло Проклятие Мага и направилось прямиком к Саше. Девушка смотрела, как оно надвигалось, видела лицо, не выражавшее ничего, кроме намерения убивать, а в голове ее проносилась сотня мыслей. Она могла попытаться применить телекинетическую силу, чтобы отшвырнуть его в сторону, но так его остановить бы не удалось. Могла бы бросить в него упавшую каменную кладку, похоронить под грудой обломков, раздавить его тело, чтобы он никогда не покинул храм.

Саша никогда не сделала бы ничего подобного. Не с ним. Она сама бы умерла первой.

– Я люблю тебя, – прошептала она вместо всего этого и стала ждать конца.

Неожиданно привидение, которое было Коулом, заколебалось. Со сдавленным криком оно повернулось и всадило Проклятие Мага в сердце Похитителя, вскрыло его, и поток крови хлынул на алтарь, затопив его. По руинам прогрохотал освобожденный от телесной оболочки вопль, а с Коула опали тени, и в нем умерло зловещее свечение.

И перед ней снова появился он.

В этот ранний час на причалах царила тишина. Было еще по–летнему жарко, и Коул, сбросив плащ, смотрел на гавань, наслаждаясь спокойствием и одиночеством – желанной переменой после безумия недавних месяцев.

Корабли, которые Теласса отобрала у Савериана, стояли в гавани, как безмолвные стражи. Их экипажи составляли невольники, привезенные в город Саверианом. Как ни удивительно, Саша еще не освободила их от рабской зависимости.

Закрыв глаза, Коул наслаждался морским бризом, дувшим в лицо. Каким–то образом ему удалось не поддаться Похитителю.

«Она сказала, что любит меня».

Даварус уничтожил отделенное от тела сердце Бога Смерти. С тех пор бог молчал, но юноша понимал, что Похититель не исчез, он по–прежнему ощущал в себе его сущность. Коул знал, что без сердца, которое могло восстановить его жизненную силу, ему останется только одно: убивать, чтобы выжить. От этой мысли его тошнило. Ему не хотелось убивать. Больше никогда.

Коул заметил, как что–то подскакивает на волнах. Опустив руку, он поднял из воды колесо и с любопытством уставился на него. Оно показалось юноше смутно знакомым.

– У Создателя определенно есть склонность к театральности. Структура никогда не перестает удивлять.

Коул повернулся. Позади него только что появился старый, полный человек в черных одеждах. На его лице доброго дедушки играла дружелюбная улыбка, но что–то в облике незнакомца с ней диссонировало. Внезапно Даварусу стало не по себе, словно по его коже поползли сотни крошечных, невидимых пауков.

– Откуда ты? – требовательно спросил он.

– Да в общем–то ниоткуда, – ответил незнакомец.

Восходившее солнце залило его лицо красным светом.

– Кто ты?

– У меня много имен, и все они неверные. Имена могут быть опасными, ибо знание чего–либо дает власть над ним. Ты можешь знать меня как Мариуса.

Мариус? – выдохнул Коул. – Лорд–маг Призрачного порта? Я думал, ты мертв.

Он уставился на колесо, которое держал в руках. В воздухе повисла капля воды, застигнутая во время падения. В небе над ними застыла во времени чайка.

– Такой человек, как ты, наверняка понимает преимущества пребывания в тени, – сказал Мариус. – Разумеется, это твоя природа уведомляет о моем появлении.

Коул вгляделся в глаза незнакомца.

– Ты – кровавый маг, – прошипел он. – Ты послал Волгреда, чтобы убить меня!

– Я послал Волгреда, чтобы испытать тебя. Ты, в конце концов, – избранное орудие Похитителя. Каждое орудие время от времени требует заточки.

– Я – не чье–то орудие, – отрезал Коул.

– Все мы – чье–то орудие, мальчик. Твой выбор определяется не тобой, но более великими, чем ты. Ткачами, архитекторами, дирижерами. Большинство идет по жизни в блаженном неведении, что пляшут под мелодии, которых не могут слышать. Веками Благоприятный край плясал под мои.

– Чего ты хочешь от меня? – зло спросил Коул.

Он не собирался плясать больше ни для кого и никогда.

– Я хочу, чтобы ты сыграл свою роль, – добродушно сказал лорд–маг. – Семена возвращения Похитителя были посеяны столетия назад. Смерть – вот что позволит ему возродиться и вернуться богам. Они восстановят мир и покончат с Веком Разрушения. Но сначала доску необходимо вытереть начисто, ты же понимаешь. Древние и Безымянное не обеспечили смертей в тех количествах, на которые я надеялся, и тем не менее, куда ни глянешь, бушуют конфликты. Мои ученики постарались на славу. При этом еще многое нужно сделать, и тут пора вступать тебе.

– Ты хочешь, чтобы я убивал для тебя? – спросил Коул. – Я не стану!

– Вопрос получше звучит так: хочешь ли ты жить. Если да, то, полагаю, у тебя в данном случае нет выбора. – Мариус кивнул на Проклятие Мага, висевший в ножнах на поясе юноши. – Ты снова будешь убивать. Так бывает всегда.

– Жизнь, посвященная убийству, – это не жизнь. Я отказываюсь играть роль орудия.

Мариус прищурился на восходившее солнце, его глаза были краснее рассвета.

– В отличие от кое–кого из твоих друзей, ты – не столь важен в большой общей картине. Посмотрим, останется ли твое решение таким же твердым, когда сущность Похитителя начнет тебя поглощать.

Мариус неожиданно шагнул с края причала и исчез. Ни всплеска, ни вспышки магии – он был здесь, а в следующее мгновение его не стало.

Коул извлек из ножен Проклятие Мага и долго смотрел на кинжал. Он вспомнил то, что однажды сказал ему Бродар Кейн.

«Не оружие создает мужчину. Мужчина создает оружие».

– Думаю, пора мне сделать новое оружие, – прошептал он.

Замахнувшись, он изо всех сил швырнул Проклятие Мага в гавань. Затем наблюдал, как кинжал тонул.

– Хочу сказать тебе кое–что.

Повернувшись, Саша посмотрела на Коула усталыми глазами. Она сидела за столом в своих апартаментах во дворце, читая послание, которое только что прибыло из Западной Скалы.

– Брэндвин мертв, – сообщила она с изумлением. – Его тело нашли изрубленным на куски. Что тебе нужно сказать мне?

Коул избегал ее взгляда.

– Меня больше здесь не будет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я подумал, мне следует повидать мир. Пока я еще могу это сделать.

– Твое решение имеет отношение к тому, что произошло недавно? Потому что… Постой–ка, а где Проклятие Мага?

– Пропал, – сообщил Коул. – Там, где я никогда его не найду. Я бросил его в гавань.

– Ты сделал что? Коул! Без него ты зачахнешь. Ты умрешь…

– Все мы умрем, – оборвал ее Даварус. Он заставил себя расслабиться. – Все в порядке, правда. Я не собираюсь больше позволять этому оружию держать себя в рабстве. Долгие годы я думал, что должен быть героем из–за Проклятия Мага. Затем долгие месяцы – что у меня нет иного выбора, кроме как быть убийцей. Но выбор есть всегда. Отныне я просто собираюсь быть самим собой. Кто знает – возможно, я смогу найти способ снять проклятие прежде, чем оно меня пожрет.

– Куда ты отправишься? – спросила Саша.

Ей хотелось плакать, но новая правительница Телассы не могла позволить себе такое проявление слабости. Она – больше не девчонка. Она – Седая Сестра, глава Совета и властительница величайшего города по эту сторону Ничейных земель.

– Думаю направиться на юг. Есть должок, с которым нужно разобраться. – Коул заколебался, и Саша поняла, что будет дальше. – Тогда, в развалинах, ты призналась, что любишь меня…

– Да.

– Почему ты отвергла меня раньше, когда я сказал тебе о своих чувствах? Я по–прежнему не понимаю.

Саша посмотрела на свое отражение в зеркале напротив. Коул проследил за ее взглядом: коротко остриженные волосы, преждевременно седеющие. Темные вены, избороздившие кожу.

Наконец пришло понимание.

– Саш, – нежно сказал он. – Мне все равно, как ты изменилась. Действительно, ты уже не та девушка, которой была когда–то. Но в моих глазах ты всегда останешься прекрасной. Тебе не следует думать, что ты недостаточно хороша для меня только потому, что физически изменилась.

Саша смотрела на него очень долго.

– Какого хрена, Коул? – пробормотала она.

Даварус продолжал улыбаться, но у него возникло ощущение, что он только что сморозил отъявленную глупость.

– Я только имел в виду…

– Я знаю, что ты имел в виду! Я люблю тебя – как брата. Только так я могу любить любого мужчину. Ты меня понимаешь?

Коул почесал голову.

– Не уверен.

– Мне нравятся девушки, Коул.

– А.

– Я не была с мужчиной долгие годы. Ты когда–нибудь об этом думал?

– Я полагал, что ты ждешь меня.

– Это мило. Но я никогда не ждала никакого мужчину. Даже тебя.

– Итак, ты говоришь, что…

– Я говорю, что герой не всегда получает девушку, – раздраженно сказала Саша. – И иногда дело – отнюдь не в герое, а только в девушке.

«Я – не герой», – хотелось сказать Коулу. Затем он вспомнил, что помог убить Герольда и спас жизнь Магнару Кейну.

– Быть может, я – герой, – подумал он вслух.

Саша бросила на него странный взгляд.

– На самом деле я не это пыталась сказать, – медленно проговорила она. – Но, да, полагаю, ты – герой.

– Я теперь понимаю, – мягко произнес Коул. – Тебе нравятся девушки. Это несколько усложняет ситуацию, но, осмелюсь заметить, не делает ее неразрешимой. Просто еще один вызов для Даваруса Коула.

– Коул, – прошипела она со злостью. – Ты, хренов…

Но он уже приблизился к ней с широченной ухмылкой на лице и обнял.

– Я просто пошутил, – прошептал он.

Секундой позже улыбнулась и она.

– Когда ты собираешься освободить невольников? – мягко спросил Коул. – Ты должна, Саш. Они – рабы, такие же как Нерожденные. Они такого не заслуживают.

– Скоро, – ответила она, не глядя ему в глаза. – Сначала нам нужно удостовериться в том, что они не опасны. Что они смогут приспособиться к жизни в Телассе. Это потребует времени.

– Знаешь, – задумчиво сказал Даварус, – странное дело. Фергус был злым типом, но то, что он совершил, может в конце концов спасти город. Он дал тебе средства, чтобы отбить нападение Савериана.

Саша встретила стальной взгляд Коула. «Я стала Седой Сестрой. Я буду правителем, который нужен Телассе, чтобы выжить».

– Думаю, урок состоит в том, что хорошие люди способны на злые дела, – медленно проговорила она. – А злые могут ненамеренно сотворить добро. Нет абсолютных героев или злодеев.

«Нет черного и белого, – подумала она. – Есть только те, кто пытается поступать правильно, и те, кто не пытается».

– За исключением Савериана, – сказал Коул. – Он – просто кретин.

– Кретины зачастую могут удивлять.

Они обменялись усмешками.

– Думаешь, Гарретт нами гордился бы? – спросил Коул, и, несмотря на ее решение, вопрос вызвал у Саши слезы на глазах.

– Я знаю, что гордился бы, – сказала она. – И – те, кто не дожил, – тоже. Бродар Кейн. Айзек. Даже Джерек. Все они умерли за то, во что верили. Стараясь поступать правильно.

– Но что есть правильно? – спросил Коул. – Как же понять?

– А вот это, – прошептала Саша, – самое трудное…

Эпилог

Глядя в оконную панель на самом верху Обелиска, генерал Савериан устремил взгляд на деревья парка, лежавшего далеко внизу. Они уже становились золотыми и коричневыми. Осень была его любимым временем года, поскольку напоминала о том, что, все, рожденное в Структуре, умирало, а он оставался живым. Он будет существовать вечно.

Его тело уже оправилось от повреждений, полученных от пушечного огня в гавани Телассы. Его раса обладала способностью восстанавливаться поразительно быстро по сравнению с людьми, и, хотя он потерял «Возмездие» и Разрушитель Миров из–за действий презренного любимца Айзека, сейчас он уже успокоился. В конце концов, самое ценное, чем обладал фехд, – помимо времени – это самоконтроль.

«Все умирают. Но мы остаемся».

Когда «Возмездие» перевернулось, погибло трое его сородичей. Сейчас по эту сторону Бескрайнего океана оставалось едва ли двадцать фехдов, но Савериан особо не тревожился. Один фехд стоил сотни людей.

У него за спиной прозвенела недавно установленная подъемная кабина, и из нее появилась Мелиссан. Суженая подошла и положила руку ему на плечо.

– Новая правительница Телассы – упорный противник, – сказала она. – Я не в состоянии повлиять на имплантат в ее черепе, который позволяет ей управлять невольниками. Ту армию не вернуть.

Савериан сощурился.

– До сих пор Седой Сестре везло. Ее удача скоро иссякнет.

Мелиссан кивнула. Немного поколебалась.

– А ты… ты ни о чем не сожалеешь?

– Сожалею? – прорычал Савериан.

– Нас так мало, а мы пытаемся удержать город с тысячами людей. То, что мы сделали…

– …было необходимо, – закончил Савериан, словно откусив два произнесенных слова. – Это мой долг, суженая. Долг перед моим народом! Сначала падет Теласса. Остальная часть севера со временем последует за ней. Мы сотрем человечество с этого континента. Пусть мой брат и изгнал меня, но я его не подведу. Не подведу свой народ. Никто и никогда больше не будет угрожать нам!

Он осознал, что брызжет слюной, и вытер губы рукой.

Мелиссан смотрела на него с непроницаемым лицом. Потом она повернулась и, не сказав ни слова, спустилась в кабине вниз. Савериан проводил ее взглядом. Затем он встал лицом к окну. Сощурившись, пробил кулаком стекло.

– Я – генерал Савериан, – прошептал он, укрощая собственный гнев. – Я убил короля эльфов в схватке один на один. Я изгнал вирмов с этого континента. Я уничтожил грозный отряд, который сокрушил Герольда. Я всегда побеждаю.

Он стоял, глядя на город. Собрались черные тучи, и налетел свирепый ветер, заставив его плащ развеваться. В небе мелькнула вспышка. Раздался грохот грома, и через несколько мгновений первые капли дождя забарабанили по стеклу по обе стороны разбитого окна. Разыгравшаяся буря отразила шторм, бушевавший в его душе.

«Я – щит, который защищает наш народ от зла. Я – меч, который отражал все угрозы на протяжении пяти тысяч лет».

Подъемная кабина снова прозвенела. Он услышал, как ее двери открылись, но не повернулся. Если Мелиссан осталась недовольна его недавним всплеском эмоций, она могла бы подойти и сказать о том, что чувствует. Он не щадил никого, даже свою суженую.

Что–то упало на залитый дождем пол рядом с ним. Он опустил взгляд.

И увидел голову Ашарота, дежурного офицера.

Савериан повернулся. Из подъемной кабины вышел широкоплечий человек. Вспышка молнии на мгновение осветила комнату, открыв взгляду генерала лысую голову в каплях дождя, лицо в шрамах от ожогов и решительно сжатые челюсти. Темные глаза, обещавшие смерть.

Мрачный воин шагал к нему, сжимая в каждой руке по окровавленному топору.

– Ты должен быть мертв, – прорычал Савериан.

Я выстрелил в тебя с полдюжины раз.

Тело человека, известного как Волк, покрывали еще не зажившие раны. Каким–то образом ему удалось пройти через анклав фехдов и забраться в Обелиск, убив по пути опытного офицера.

– Ты собираешься бросить мне вызов? – проскрежетал генерал.

Воин приближался, не замедляя шага.

– Ты – не бессмертный! Ты – не чародей! Ты – даже не соприкоснувшийся с Богом. Ты просто человек. Ходячий мертвец.

Человек не ответил. Не дрогнул. Он продолжал приближаться, его лицо в шрамах выражало напряженную сосредоточенность, и Савериан ощутил проблеск тревоги. Он подумал достать ручную пушку, но бушевавший в его душе шторм требовал чего–то большего.

Его хрустальный меч с шелестом выскользнул из ножен.

Дождь глухо барабанил по стеклу, и эти звуки заглушали и прерывистое дыхание лысого воина, и размеренное – самого Савериана. Он видел, как надвигавшийся на него человек сражался тогда во дворце. Этот «Волк» показал себя хорошо, действительно хорошо – ни один смертный просто не имел права на подобное.

Но Савериан был генералом.

Прыгнув вперед, воин обрушил на Исчезнувшего шквал ударов, который прикончил бы многих солдат–фехдов, возможно, даже Судью. Савериан отразил все, лишь немного подавшись назад под яростным напором неистового берсерка. Перейдя в контратаку, он почувствовал, как его меч поразил плоть, ощутил на лице теплую кровь, брызнувшую из глубокой раны на руке противника.

Человек, известный как Волк, не мешкал. Сделав выпад топором, он попал рукояткой в губы Савериану. Генерал шагнул назад, и воин, бросившись за ним, нанес удар головой ему в лицо и разбил нос, прежде чем Савериан отшвырнул его в сторону.

Потрясенный командующий стоял, ощущая вкус собственной крови, а его противник поднялся на ноги.

Волк был непреклонен. Он снова бросился в атаку, пробив правым топором сверху, а затем сразу же левым снизу, развернулся и обрушил обратный удар правым топором. Савериан парировал все его атаки, но Волк незамедлительно начал другую комбинацию, значительно сложнее предыдущей, и на сей раз один из его топоров задел грудь Савериана. Доспехи генерала выдержали, но он почувствовал, как под тяжестью удара треснуло ребро.

Раны лысого воина сильно кровоточили. Савериан сплюнул окрасившуюся малиновым слюну и сощурился на этого поразительного человека.

– Кто ты на самом деле? – спросил он. – Скажи мне, чтобы я смог добавить твое имя в список врагов, которых победил.

– Дрянь треплет языком о том, что собирается сделать, – ответил угрюмый воин. – Мужчина делает.

Савериан презрительно усмехнулся.

– Мужчина умирает. Как остальное смертное. Но я – не смертный.

Он рванулся вперед с хрустальным мечом наперевес, собираясь нанести тот самый смертельный удар, который окончил жизнь синеглазого воина, называвшего себя Мечом Севера. Он двигался быстрее любого человека, быстрее всего живого или мертвого. Он был генералом, и в течение пяти тысяч лет его меч отражал все угрозы его народу.

Он почувствовал, как его меч вошел в живот человека. Услышал его резкий вдох, звон его топоров, упавших на пол.

– Теперь ты знаешь, что чувствовал твой друг в свои последние мгновения, – сказал Савериан. – А сейчас умри. Умри, как умер он.

Он надавил, пытаясь загнать меч еще глубже в тело воина, предвкушая, что вот–вот ощутит, как оружие вырвется из его спины.

Но меч не шевельнулся.

Савериан опустил взгляд. Увидел ладони Волка, обхватившие клинок, напрягшиеся бицепсы его рук, которые удерживали меч.

Генерал ощутил на коже горячее дыхание и поднял взгляд. В этот момент зубы воина сомкнулись на его щеке. Волк со злостью дернул голову назад, и Савериану показалось, что оторвалась половина его лица. Он завопил и попятился, выпустив из рук хрустальный меч.

Генерал чувствовал, как кровь льется по его шее, ощущал дыру в щеке. Сморгнув слезы с обсидиановых глаз, он успел заметить, как оружие – его оружие – прорывает ему грудь. Хрустальный меч острее любой стали, острее всего, что можно было отыскать на земле, пронзил серебристую броню, словно бумагу. На сей раз настал черед Савериана охнуть, кровь наполнила его рот и запузырилась наружу.

Волк зарычал, пустив алую слюну, и стал толкать генерала назад, держась дрожащими руками за эфес меча. Назад, к дыре в разбитом окне.

Ты должен быть мертв, – попытался проговорить Савериан, забрызгав подбородок кровавой слюной.

Он силился вытащить из себя оружие, как это сделал его противник, вырвать меч из тела – но не мог. Единственное, что ему удалось, – сосредоточиться на безжалостном взгляде Волка. Суровые пронзительные глаза отказывались тускнеть, несмотря на бесчисленные раны, покрывавшие его тело.

Взревев, Волк отшвырнул его назад, и Савериан почувствовал, как летит к земле в ливне стеклянных осколков, с собственным мечом в груди, торчавшим подобно восклицательному знаку. Падая, он видел, как уменьшавшийся на глазах воин опустился на одно колено на краю башни, словно за секунду до того, как самому рухнуть вниз.

Он так и не узнает, упал ли его убийца. Последнее, о чем он успел подумать: всего этого просто не могло случиться. Пять тысяч лет лет он был щитом, который обеспечивал безопасность его народа. Пять тысяч лет был мечом, который одолевал все угрозы.

И тем не менее, когда земля бросилась ему навстречу, в его голове отдалась эхом одна–единственная неотвратимая истина. Все умирают…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю