Текст книги "Клинок мертвеца"

Автор книги: Люк Скалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Мейс сплюнул, и это означало, что страшное дело нужно сделать и мужчина не станет от него уклоняться.

– Я соберу своих воинов и присоединюсь к тебе. Все, кто пожелает бежать на юг, вольны уходить. Те, кто хочет остаться и умереть как горцы, могут пойти с нами.

– Я не боюсь никаких демонов, – заявил Карн. – Но моим людям нужен предводитель. Я обязан находиться с ними.

Брэндвин задумчиво поскреб бороду.

– Демоны должны еще войти в мой предел. Я не стану жертвовать ни собой, ни моими людьми. Кроме того, мне нужно организовать подготовку припасов, тех, что мы сможем взять на юг. Предстоит долгий путь до гостеприимных мест.

Остался Кейн, который разминал недавно поврежденное запястье и смотрел вдаль.

– Я не мечтаю об очередном путешествии на юг, – медленно проговорил он. – Было бы легче и, возможно, благороднее умереть в сражении с демонами рядом с Вражьим Молотом. Как в прежние времена. – Он кивнул Оргриму, который ответил призрачной улыбкой, несмотря на переживаемую трагедию. – Но я не могу остаться. Я обещал, что позабочусь о безопасности сына, и я никуда не отправлюсь без Мхайры.

Карн извлек из сугроба Держащего Клятву, стряхнул снег с покрытого рунами клинка.

– Ты знаешь Низины лучше любого из нас, – сказал он. – Я прослежу, чтобы о твоем сыне заботились, пока ты нас не догонишь. Меч Севера нужен на юге.

Они распрощались. Кейн сжал лапищу Оргрима в последний раз.

– Помнишь, как на берегах Ледотая ты сказал, что во мне – огонь и сталь? Мы были тогда молоды. Что ж, огонь ушел, и, думаю, железо становится хрупким с возрастом, но не скажешь, что мы плохо провели время. Оберегали Клыки от демонов тридцать лет.

– Я сломался, – сказал Оргрим. – Под конец я сломался.

Кейн покачал головой.

– Ты не сломался. Ты согнулся. Думаю, ты можешь кому угодно простить мгновение слабости. Ты хороший человек, Оргрим. Один из лучших, кого я знаю. – Протянув руку, он похлопал огромного вождя по спине. – Умри так же, как жил. Защищая наш народ.

Кейн смотрел, как уходил его старый друг, понимая, что видит Оргрима в последний раз. Еще одно лицо вскоре будет принадлежать прошлому. В памяти всплыли слова Шамана. «Все умирают». Даже лорд–маг, тот, которого он тоже некогда мог назвать другом. Вероятно, последний из них.

Он пошел проверить, как там Магнар. Сын лежал на соломенном тюфяке под присмотром целителей. Чародейка приложила к губам палец, когда Бродар приблизился, и покачала головой, поэтому он тихо ускользнул, чтобы поискать лошадь. Только ему удалось убедить кого–то одолжить на несколько часов кобылу, как появился Дрожун. У него был наготове пергамент и перо.

– Бродар Кейн, – горячо приветствовал его парень. – Как я понимаю, на озере Драгур произошли важные события. Шаман мертв. Ты должен рассказать мне все.

Кейн улыбнулся.

– Возможно, позже, – ответил он, взобравшись на взятую взаймы лошадь и подняв руку в знак прощания. – Я должен сделать кое–что еще более важное прямо сейчас. Я отыщу жену. Я найду Мхайру.

Кархейн

«В конце туннеля всегда есть свет», – сказал ему Гарретт однажды.

Лежа в задней части повозки, подобно трупу на телеге Уборщиков, связанный Даварус Коул подумал: а не может ли этот свет появиться в виде ослепительного огненного шара, выпущенного рассвирепевшим лордом–магом, или, возможно, в виде колоссального взрыва, любезно устроенного Исчезнувшими, о страшном оружии которых ходили слухи. Коул был чертовски уверен лишь в одном: ничего хорошего он не принесет.

Кто–то, вероятно, отравил его пиво в таверне. Даварус не помнил, чтобы пил уж слишком много, хотя, по правде говоря, он вообще мало что мог вспомнить.

Повозка неожиданно подскочила, и его левое колено больно ударилось о боковую стенку.

– Вот дерьмо, – прошипел он.

– Спокойно, малыш, – велел чей–то голос.

В нем слышалось что–то знакомое. Разозлившийся Коул с запозданием осознал, что голос принадлежал вознице, который предупреждал его о культе Безымянного перед тем, как он остановился выпить в «Причуде юного фермера».

– Ты, – выпалил парень. – Ты – один из них. Один из последователей культа Безымянного.

С головы Коула стянули мешок. Несмотря на полумрак, царивший в крытой повозке, после многих часов, проведенных в полной тьме, из его глаз покатились слезы. Если судить по свету, который просачивался сквозь дыры в брезенте над головой, он провалялся здесь связанным ночь и еще полдня.

Последователь культа поднял руку и снял капюшон. Красная рожа и густые усы подтвердили подозрения Коула.

– Не просто один из них, – заявил тот в ответ, сверкая глазами. – Я – Надап Наиф, замглавы южного отделения в Кархейне.

– Ты это планировал? – спросил Даварус. – Ты знал, что я остановлюсь в таверне?

– Напротив, – усмехнулся Надап. – Я хотел, чтобы ты убрался отсюда подальше до прихода ночи. Я подозревал, что назойливый иностранец вроде тебя будет совать нос куда не следует – как в «Причуде» в ночь полнолуния.

Коул быстро осмотрелся. От похмелья у него все плыло перед глазами. За Надапом сидел еще один сторонник культа, также весь в черном, с капюшоном, надвинутым на лицо. Это он заговорил с Коулом, когда тот очнулся в первый раз. На другой стороне повозки лежала служанка из таверны – связанная, с мешком на голове. Имя ее стерлось из памяти юноши, тем не менее эти плавные изгибы… Ошибиться было невозможно. Он вспомнил теплые руки на своем теле, горячее дыхание на шее…

– Вы похитили подавальщицу из «Причуды»! – воскликнул он.

– Блудница просто нуждалась в объятиях Безымянного! Ее распутство на самом деле явно звало о помощи. Мы нашли вас в ее комнате, оба вы вырубились от выпивки. В отличие от девушки, тебе не предоставят возможности искать утешения в темноте.

– Нет?

– Нет. Ты, малыш, был избран.

– Избран для чего? – спросил Коул.

Повозка громыхнула на дорожной колдобине, его задницу пронзила острая боль; появилось дурное предчувствие: он понял, что его ожидает.

– Для смерти. Если ты станешь жертвой трехглазому демону, это поможет приблизить мир к благословенным объятиям тьмы.

Коул испустил глубокий вздох. Мгновением позже подавил зевок. Надап нахмурился.

– Известие о надвигающейся смерти вызывает у тебя скуку? – Адепт культа извлек из–под своих одеяний Проклятие Мага и помахал им перед носом юноши. – Может, выколоть тебе глаза этим чудным кинжалом?

Даварус отпрянул, вновь проклиная собственное невезение. Он должен был доставить послание советнице Лоскутного короля. Каждая секунда, которую он проводил связанным в этой телеге, – потеря времени.

– Куда ты меня везешь? – спросил он.

– Мы почти приехали. Там увидишь – если до того захочешь сохранить глаза.

Коул смиренно кивнул. Он снова попробовал свои путы. Поблизости из дна повозки торчал зазубренный кусок металла, в былые дни он бы уже украдкой тер об него веревку, готовясь схватить Проклятие Мага, как только путы упадут и его руки окажутся свободны.

Так бы он поступил тогда, когда еще воображал себя героем. Теперь более вероятно, что его убьют. И очень возможно, он так тут напортачил, что и девушку убьют тоже.

Его захлестнуло отчаяние. Приятный землистый запах сельской местности сменился вонью большого города, и с передка повозки донеслось:

– Мы почти у западных ворот. Заткните пленникам рты.

Надап засунул в рот Коулу грязную тряпку, и парня затошнило. Культист пошел взглянуть на девушку, которая еще спала, ее округлая грудь ритмично поднималась и опускалась. Пожав плечами, он повернулся и сказал вознице:

– Парню заткнул. С Шармэн проблем не будет.

«Шармэн?» Уставившись на тарбоннскую девушку, Даварус призадумался: что же произошло в ее комнате в таверне, прежде чем яд, подсыпанный в выпивку, вырубил его напрочь. Его захлестнуло чувство вины. Он утащил ее в постель? Даварус подумал о Саше и о том, как она отзовется на эту новость. На самом деле официально они парой не считались, но отсутствие рядом с ней других мужчин могло означать лишь, что она берегла себя для него. Коул сожалел, что у него не хватало силы воли ответить ей подобным же образом, но было бы неверно лишать женщин мира Даваруса Коула. По крайней мере до тех пор, пока он не наденет кольцо на палец Саше.

Услыхав тихое мяу, он вспомнил, что уложил Полуночницу в заплечный мешок. Похоже, адепты культа еще не обнаружили котенка.

Юноша уловил голоса снаружи повозки. Они были приглушенными, поэтому он не смог разобрать, что именно говорили. Даварус попытался воззвать о помощи, но кляп заглушил его слова, и вырвался только стон. Покачиваясь, повозка снова двинулась вперед. Вскоре до него донесся шум города. Многообразие запахов вызвало одновременно чувство голода и тошноту.

«Мы в Кархейне», – подумал он. Повозка резко остановилась, и зазвучала труба.

–  Солдаты, прошипел возница с облучка. – Лоскутный король посылает новых людей на юг, воевать.

Снаружи донеслась барабанная дробь маршировавших ног. Коул слышал биение сотен сердец солдат, проходивших мимо повозки. Вскоре все звуки затихли вдали, и они снова поехали дальше. Шли минуты, его лоб покрылся каплями пота. Внутри повозки было душно. Наконец он почуял кисловатую вонь, и Надап вытащил кляп.

– Мы на месте, – проворчал он.

Девушка, Шармэн, стала ворочаться, приподнимать голову и осовело озираться вокруг. Она открыла рот, собираясь что–то сказать, но Коул, перехватив ее взгляд, покачал головой.

Брезент, прикрывавший повозку, откинули, и в его глаза хлынул неяркий дневной свет. Они находились в узком переулке, заваленном всяким хламом и мутной грязью, которая выливалась из засоренной сточной трубы. Повозка закрывала ему вид на город, но Коул был вполне уверен, что они находились в одном из беднейших районов столицы Тарбонна, в трущобах, по всей вероятности.

Один из адептов культа развязал его лодыжки и схватил за руки, а другой поднял Шармэн. Надап отстучал сложную последовательность сигналов по ближайшей двери здания, столь обветшалого, что было похоже, оно вот–вот рухнет. Вскоре дверь распахнулась, и Коула втолкнули в затемненное пристанище приверженцев культа. В кромешной тьме его провели по коридору, потом они завернули за угол и подошли к другой двери, из–под которой выбивался зловещий зеленый свет. Юноша чуял в воздухе смерть, она пронизывала каждый дюйм деревянного пола и стен вокруг. Позади всхлипывала Шармэн.

Дверь со скрипом отворилась, и двух пленников втолкнули в большую комнату, освещенную жаровнями, ярко горевшими в каждом углу. Адепты культа жгли какое–то странное вещество, чтобы придать пламени зеленый цвет, и от едкого запаха глаза Коула стали слезиться.

– Ты вернулся, – прошептал некто в капюшоне, сидевший, скрестив ноги, на полу в центре комнаты. – Ты привел девушку. И нежданного гостя.

Приверженец культа медленно поднялся на ноги. Он стянул с головы капюшон, и представшее перед юношей зрелище заставило его отшатнуться.

Старик выколол себе глаза, судя по неровным шрамам, окружавшим его пустые глазницы. Посреди лба огромный разрез в форме глаза открывал кость. Смотреть спокойно на результаты этого самокалечения было невозможно.

– Да, Сновидец, – ответил Надап. – Жертву Безымянному. Жителя Сонливии.

– Иностранца? – спросил тог, кого назвали Сновидцем. Он улыбнулся, открыв коричневые зубы. Его дыхание было тошнотворным. – Подходит. Городская стража не станет его искать.

– Чего вы от меня хотите? – крикнула Шармэн.

Девушка побледнела от страха. Коул снова подергал путы, но выскользнуть из них было невозможно: веревку плотно стянули узлами вокруг запястий.

– Не спрашивай, чего мы хотим от тебя, дитя, но, скорее, что мы можем для тебя сделать.

– Ты можешь меня отпустить, ты, больной придурок! – крикнула подавальщица, к удивлению Коула.

Из перепуганной девчонки Шармэн мгновенно превратилась в разъяренную фурию.

Сновидец прикоснулся морщинистой рукой к ее щеке. Она плюнула и попыталась отвернуться, но Надап, фальшивый возница, держал ее крепко.

– Внутри у тебя полная сумятица, девушка. Боль, что ты стремишься смягчить, блудодействуя без разбора с каждым мужчиной, который положит на тебя глаз.

Даварус хотел возразить на услышанное «без разбора» и – особенно – «с каждым мужчиной», но сверкание стали на поясе Сновидца и злобное выражение, с которым Надап посмотрел на него, раздавили это желание, словно дерьмо, попавшее под колесо повозки. Теперь юноша понял, в какой он опасности.

– Ты потеряла кого–то близкого, – продолжил Сновидец. – Сестру. Она была одной из тех, кто исчез до того, как Лоскутный король добился трона. Я понимаю твою боль, дитя. Мой сын погиб в войнах. Но тогда трехглазый демон пришел ко мне во снах и заговорил о Безымянном.

На фанатика стоит безусловно положиться вот в чем: при любой возможности он с энтузиазмом расскажет о том, какое кровавое дело вытащило его с утра из постели. Коул подумал, что наилучший способ выиграть время для выработки какого–нибудь плана – заставить этого человека рассказывать.

– Трехглазый демон говорил с тобой, – повторил он, стараясь, чтобы в его голосе прозвучал благоговейный страх. – А почему с тобой?

– Не только со мной. В Раздробленных государствах есть и другие Сновидцы. Мы обращаемся к заблудшим. К тем, у кого ничего нет, кого гражданские войны, которые раздирают это королевство, сделали бездомными и нищими. Безымянное предлагает нам помощь. Утешение в забвении.

Коул украдкой смотрел по сторонам в поисках чего–нибудь, чтобы освободить руки. Проклятие Мага все еще оставался у Надапа, где–то под верхней одеждой, но добраться до него со связанными запястьями не было никакой возможности, к тому же другие адепты культа облепили его, как короста на ране.

– Безымянное возвещает приход новой эпохи, – продолжал Сновидец, воодушевляясь темой. – Когда Безымянное окажется среди нас, не будет больше никакого неравенства. Не будет больше богатый повелевать бедным. Не будут больше сыновья и дочери гибнуть в бессмысленных войнах или безвозвратно исчезать в ночи.

– Ты безумец, – выпалила Шармэн.

Сновидец ухмыльнулся.

– Определенная степень безумия – первый шаг к спасению. Пора тебе усвоить этот урок. Надап, открой Комнату Раздумий.

Тот снял ключ с крюка, торчавшего в стене рядом с дверью, и, отперев ее, сделал шаг в сторону. Оттуда вывалилось тело мужчины, истощенного от голода.

– Увы, последний обитатель Комнаты сопротивлялся освобождению, – сообщил Сновидец. – Он отказался вырвать себе глаза и увидеть истину, как сделал я. Теперь единственная правда, которую он познает, – окончательность смерти.

Коул в ужасе смотрел на Комнату Раздумий. На самом деле она представляла собой всего лишь чулан, в котором едва хватало места, чтобы стоять. Внутреннюю сторону двери покрывали выемки, царапины и рыжеватые пятна. Даварус ужаснулся еще больше, увидев изуродованные пальцы мертвеца. Пленник пытался проскрести дверь, чтобы вырваться оттуда, пока не погиб от недостатка пищи и воды.

– Поместите в комнату девушку, – приказал Сновидец.

Шармэн тут же начала визжать и сопротивляться Надапу,

который тащил ее в кошмарную камеру. Коул смотрел на труп, а слова Сновидца эхом отдавались в его голове.

«Теперь единственная правда, которую он познает, – окончательность смерти».

Внезапно у него появилась идея.

– Поднимись, – прошептал он. – Поднимись и напади на этих людей.

Труп заворочался на полу, испуская прерывистые стоны, а Коул врезал головой в лицо адепту, стоявшему перед ним. Тот с воплем упал, и Даварус бросился к ближайшей жаровне. Он поместил связанные запястья над пламенем, стоически стиснул зубы и приготовился смириться с мучительной болью. Это всего лишь боль, а плоть заживет. Если бы ему удалось продержать веревку достаточно долго, чтобы она прогорела…

– Вот дерьмо, – прошипел он, невольно отдернув руки. Горячо.

Пленник, которого он поднял из мертвых, бросился на Сновидца, вцепился нечеловечески сильными челюстями в его шею и разодрал тонкое горло, откуда хлынул поток крови. Шармэн, сложив руки вместе, двинула локтем в живот вознице и, отскочив от него, встала рядом с Коулом. Надап, увидев, как труп пожирает голову Сновидца, удрал из комнаты с выпученными глазами.

Коул выскочил из дома, Шармэн – за ним, их преследовали два приверженца культа. Юноша сбавил скорость, увидев шеренгу стражников с розовыми плюмажами, ожидавших у повозки. Мертвый Надап лежал на земле с тремя арбалетными стрелами, торчавшими из спины.

– Стоять на месте! – рявкнул капитан гвардейцев. – Покажите руки, чтобы я мог их видеть, собаки!

Коулу не очень хотелось подчиняться с учетом двух убийц– фанатиков за спиной, но либо так, либо разделить участь Надапа. Он замер на месте и поднял связанные руки перед собой. Секундой позже его примеру последовала Шармэн.

– А теперь опуститесь на колени…

Капитана гвардии прервали фанатики, которые вылетели из дверного проема, размахивая широкими ножами. Коул вздрогнул, ожидая клинка в спину в любое мгновение, но почти сразу же раздались щелчки арбалетов, и адепты культа глухо шмякнулись оземь один за другим.

– Там внутри есть еще кто–нибудь из них? – спросил капитан.

Коул беспомощно пожал плечами.

– Я так не думаю.

Капитан повернулся и сплюнул.

– Бешеные псы. Меня так и подмывает предать весь квартал трущоб огню. Выкурить их оттуда, как крыс!

Я обнаружила контрабанду, сэр, доложила женщина–гвардеец.

Она вышла из–за повозки с маленьким темным пушистым комочком в руках.

– Полуночница, – прошептал Коул.

Он и забыл про котенка.

– Тебе знаком этот вредитель? – рявкнул капитан.

– Она не вредитель! ответил Даварус, стараясь сдержать вспыльчивость. – Она моя кошка!

Капитан гвардии отвесил Коулу болезненную пощечину. Пораженный юноша с трудом подавил желание выдернуть из–за пояса офицера рапиру и всадить в его пульсирующее горло. За этим желанием стояло не только потрясение и негодование – но и голод. Похититель не подкреплялся уже много дней.

– Твое высокомерие оскорбляет меня, чужак! Ты не знаешь, что такие животные запрещены в Кархейне? К счастью для тебя, кошка вылезла из повозки, и один из моих офицеров последовал за ней в это пристанище. Ты не знаком с историей Лоскутного короля?

– Боюсь, нет, – ответил Коул, постаравшись, чтобы его слова звучали очень робко. – У меня не было времени поспрашивать, так как меня опоили и бросили связанным в повозку.

Капитан гвардии повернулся к Шармэн.

– Он говорит правду? Вас опоили фанатики?

Тарбоннская девушка покачала головой.

– Думаю, мы просто слишком много выпили. Этот парень из Сонливии отрубился. У него даже не стоял.

– Ну, это чушь, – пробормотал Коул. Капитан ухмылялся, глядя на него, и он подавил гнев, заставив себя вспомнить, зачем он приехал в страну. – Мне нужно передать послание советнице короля, – заявил юноша. – Это крайне важно. Я уже и так потерял здесь очень много времени.

– Покажи послание мне, и я решу, насколько оно важно.

Коул раздраженно вздохнул.

– Оно в моем заплечном мешке, – сообщил он, показав в сторону повозки.

– Капитан, – обратился стражник, который осматривал тело Надапа.

Он выпрямился, и Коул увидел, что в руке у него Проклятие Мага. Мягко сиявший кинжал давал голубой отсвет на его крысиные черты.

– Взгляните на это.

– Он мой, – сказал Коул как можно непринужденнее.

Взяв у гвардейца кинжал, капитан осмотрел его округлившимися глазами.

– В нем же магия. С чего бы у такого мальчишки было подобное оружие?

– Я не мальчишка! – пылко воскликнул Даварус. Он заставил себя успокоиться. – Его передал мне мой отец. Его сила действует только для меня.

«Сила Проклятия Мага будет действовать только для тех, у кого кровь истинного героя». Очередная ложь Гарретта. Кровь убийцы, прислужника лорда–мага, Манипулятора – вот настоящая правда.

– Докажи, – потребовал капитан.

– Не смогу, если только вы не знаете каких–нибудь чародеев поблизости, – ответил Коул.

– Никого, кроме Заторы.

– Да, – воскликнул Даварус. – Затора. Советница короля. Вот что я пытался сказать. Мне нужно отнести послание Заторе.

Капитан подошел к заплечному мешку Коула и открыл его. Вытащив свиток, он, нахмурившись, осмотрел его.

– Он чистый, – сказал офицер. – Ты меня за придурка держишь?

– Он магически зашифрован, – ответил юноша. – Вот. У меня есть писание самой Белой Госпожи Телассы, где объясняется положение дел. Если вы только ослабите путы…

Капитан с ворчанием извлек из–за пояса кинжал и полоснул по веревке, которой были связаны запястья Коула. Он посгибал руки, чтобы кровь вернулась в них, и затем полез в карман, с облегчением обнаружив, что писание там, куда он его положил.

– Вот, – сказал Даварус, передавая капитану документ.

Офицер пробежал его глазами, его брови слегка приподнялись.

– Тебе лучше пойти со мной во дворец, – сказал он в конце концов. – Король и его Рыцари в последнее время были сами не свои, но, если подпись здесь действительно принадлежит лорду–магу Телассы, им нужно сообщить об этом. Девушка останется.

– Меня устраивает, – ответил Коул, не обратив внимания на обиду, пробежавшую по лицу Шармэн.

Он посмотрел на нее нерешительно, помялся.

– А мы… там, в «Причуде»…

– Нет, – сказала она с некоторой злостью. – Нет.

«Я знал это. Знал, что не мог предать Сашу. Даже когда мою выпивку отравили и я не понимал, что за дьявольщина происходит».

– Не принимай это на свой счет, – обрадованно заявил он. – Я держу обещание девушке, которую люблю.

Голос Шармэн прозвучал ровно и сухо:

– Забавно. Помню, хотелось тебе страшно, как распалившемуся псу. У тебя просто не встал, когда мы уже приступили к делу. Ты был слишком пьян.

– А, – произнес Коул.

Снова повернувшись к капитану, он откашлялся.

– Так мы уже идем?