Текст книги "Знающий не говорит. Тетралогия"

Автор книги: Людмила Астахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 85 страниц)

– Я ни в чем вас не обвиняю, Мастер Альс, – сказал Носташ и осторожно добавил: – Пока. Я просто пришел поговорить.

– Не самое удобное место вы нашли для разговора, – сказал лорд Баккар.

– Я могу ответить на все вопросы в любом месте, которое укажет господин дознаватель, – церемонно заверил эльф.

В комнате повисло напряженное молчание.

«Скоро мы дойдем до того, что каждый подметальщик будет приходить в королевский дворец по любому поводу», – недовольно думал лорд Баккар.

«Остроухий нажил себе крупных неприятностей. Теперь ищейка вцепится в него как клещ», – вертелось в голове у капитана Дэссарина.

«Такое рвение следует поощрить», – размышлял его величество, придирчиво разглядывая дознавателя.

«А я, дурак, еще и недоволен был. А поди ж ты, самому королю на глаза попался», – радовался Носташ.

«Кто же убил Ранвальда? – озадачился Альс. – Ведь кто-то же его убил».

– Я бы хотел попросить вас, господин Альс, завтра утром явиться в Тихий дом, на Среднем мосту, чтобы ответить на мои допросные листы.

– Как прикажете.

– Вы можете идти, господин Носташ, – вдруг заявил король. – Всех остальных я тоже не держу. Я хочу поговорить с Ириеном наедине.

– Ваше величество!.. – укоризненно пробормотал лорд-постельничий.

– Оставьте нас, Баккар.

Не подчиниться приказу монарха никто бы и не посмел.

– Что ты думаешь об этой истории? – поинтересовался Витор, когда двери за людьми плотно закрылись. – Действительно пойдешь в Тихий дом?

– Пойду. Мне скрывать нечего, а кроме того, я и сам очень хочу узнать, кому мог помешать Ранвальд.

– Только не тебе?

– Мне в последнюю очередь, ваше величество, – заверил короля Альс.

– Дознаватель Носташ утверждал, что между вами оказалась женщина. Это правда?

– Правда. Тирвиси – прелестное существо, но вовсе не повод, чтобы убивать друг друга. Все прекрасно знали, что рано или поздно я уеду отсюда, тогда Тир вернется к Ранвальду.

– Разумно, – ухмыльнулся Витор. – Логично. Особенно с вашей точки зрения. Но все подозрения падают на тебя.

Эльф вздохнул и пожал плечами, как бы соглашаясь.

– Тебе придется доказать, что ты невиновен.

– Это не самое главное. Главное – найти того, кто убил Ранвальда и кому понадобилась его смерть.

– Вот как? Ну-ка разъясни.

Витор выглядел крайне заинтригованным. И не собирался отступать. Король был весьма любопытен, когда речь шла о загадках и разгадках чужих замыслов. Чисто профессиональное чувство. Для короля.

– Тогда я присяду, – сообщил эльф и демонстративно развалился в кресле, не дожидаясь приглашения. – Позволю вам напомнить, что мы – нелюди, а значит, не люди, судить о наших чувствах и привязанностях людскими мерками нельзя. Разве вы не знаете, что смертельные оскорбления, которые у людей смываются только кровью, для нас не столь важны и, наоборот, там, где вы бы прошли мимо, даже не оглянувшись, я не успокоюсь, пока обидчик не отправится прямиком на погост.

Король кивнул. Альс же развивал свою мысль дальше:

– Выбор в мою пользу был выбором Тирвиси. И если я мог отказаться от предложения, то Ранвальд не имел никакого права держать обиду на Тир. Она ему никогда не была женой.

– Я знаком с брачными обычаями эльфов. Но следование традиции не означает отсутствие чувства собственности. Предположим, господину Ранвальду было неприятно, что его возлюбленная решила провести ночь с другим мужчиной. Разве вам понравилось бы подобное поведение вашей женщины?

Прошло несколько мгновений неприятного ощущения, словно эльф пытается пробуравить взглядом дырку у короля между глаз. Несколько мгновений пустоты и напряжения.

– У меня нет возлюбленной, ваше величество. А если бы и была, то мое отношение к ней не изменилось бы ни на йоту. Какое отношение к любви имеет немного лишней благосклонности?

– Хороша благосклонность…

– Вы не понимаете, ваше величество, мы с Ранвальдом просто не могли сойтись в поединке. Он не мог быть мне равным соперником. Это все равно… – Альс искал подходящее сравнение. – Это все равно… все равно… что драться на мечах с вашим личным секретарем.

Тишайший господин Микай, сутулый, с затравленным взглядом ломовой лошади, подходил для такого примера, как никто иной.

– Почему?

– Потому что Ранвальд был кем угодно, но только не воином. Он прекрасно работал по металлу, гравировал и разбирался в механике. Он неплохо стрелял из лука, но мечом он владел ничуть не лучше, чем младший из ваших пажей.

– Тем проще было бы его убить.

– В таком случае почему вы не обвините меня сразу во всех убийствах, которые произошли в Орфиранге за последние полгода? Ведь я мог убить любого: ребенка, женщину, мужчину. Есть разница между поединком и резней. Я – воин, а не мясник.

И снова эльф был прав. Мастер такого уровня рисковал не просто свободой, он рисковал тем, что в эльфийском обществе ценится превыше всего – репутацией. Клеймо «мясника» не смывалось.

– Хорошо. А если бы Ранвальд вас смертельно оскорбил?

– Я бы разбил ему рожу. Но сделал бы это голыми руками. Кулаки у него были, к слову, о-го-го. Так что здесь мы были бы на равных.

Витор некоторое время размышлял.

– Альс, я не обольщаюсь на твой счет, но ты меня убедил. Тогда кто, по-твоему, виноват в этом преступлении?

– Я прихожу к выводу, что это мог быть только кто-то свой. Кто-то из нашего народа.

Изумлению короля не было предела:

– Что заставляет тебя так думать?

– Исторический опыт, – замысловато выразился эльф. – Наша национальная идея как раз и состоит в том, что из высоких соображений убивать своих не только можно, но и нужно.

– А я всегда думал, что это только у людей существует выражение «Цель оправдывает средства».

– Но придумали ее эльфы.

Горько было Ириену Альсу, горько и противно от сознания, как близок он сейчас к истине. Железная эльфийская логика вела его наипрямейшим путем к выводам отнюдь не утешительным. Как для него лично, так и для его расы в целом. Но он не стал делиться подробностями с игергардским монархом. Все равно не поймет, а если и поймет, то истолкует превратно. Поэтому Альс сделал все возможное и невозможное, чтобы покинуть короля Витора и Каннелой как можно скорее. Для этого ему пришлось поклясться, что в его намерения не входит сбежать из Игергарда. Напротив, Альс не собирался никуда бежать. У него были иные планы.

Казалось бы, еще и суток не прошло с момента расставания с Тирвиси, а Ириен уже возвращался под ее кров. Только тень мертвеца отныне пролегла между ними непреодолимой преградой. Это было понятно с первого взгляда. Тир не закрылась в своей спальне, она сидела посредине собственной гостиной, открытая сочувствующим взглядам друзей и родни. Но даже маргарские горы были сейчас ближе, чем она.

Если бы Ириен мог, он бы обязательно заплакал. Нет, не от жалости к себе или к Ранвальду, и уж тем более к Тирвиси. Себя ему никогда не было жалко, Ранвальду его жалость уже ни к чему, а Тирвиси… Она слишком горда, чтоб позволить себя жалеть. Плакать должно по таланту и мастерству, по уму и фантазии, коих у Ранвальда имелось с избытком. Видят светлые небеса, Тирвиси была его недостойна хотя бы только из-за своего взбалмошного характера, который совершенно не подходил к уравновешенной самоорганизованности покойного. Ириен знал, что именно столько лет влекло Ранвальда к этой женщине. Пожар ее души, пламя ее страстей, тепло, исходившее от Тир, согревало и придавало ему сил.

– Тир, нам нужно поговорить, – твердо сказал Альс.

– Да? Почему ты так уверен? – взъерошилась Фиарис, лучшая подруга Тирвиси, наперсница всех ее тайн.

– Потому что Тирвиси есть что мне сказать. Правда, Тир?

Женщина обреченно кивнула и сделала жест, призывающий оставить ее наедине с Альсом. И посмотрела на него, как смотрит… нет, не как жертва на своего палача, а скорее как виноватый на обвинителя. Вот меньше всего Альс хотел ее винить. У него родилась догадка.

– Тир, вообрази, что я все знаю. Ты ведь понимаешь, что если для людей наши поступки кажутся странными и даже загадочными, то мы с тобой прекрасно можем понять друг друга. Ты просто скажи мне, что в Орфиранг приехал Арьятири. Это так?

Она скорбно поджала губы и качнула головой. Подтверждая его выводы.

– Да. Он здесь уже шестидневье.

– Понятно, – только и смог выдавить из себя Альс.

Весь ужас в том, что все, в ком текла эльфийская кровь, знали, из-за чего умер Ранвальд. Формально Альс и был его убийцей. Нет, он не убивал сам, своими руками, но являлся причиной. Потому что все, кто попадал между двумя жерновами судеб – Ведающим и Познавателем, неизменно расставались с жизнью. Вот теперь было самое время заплакать. Отчаянно и в голос. От безнадежности, от бессилия что-то изменить. Чувство вины, оно у кого угодно чувство вины, хоть у человека, хоть у орка, хоть у эльфа.

Не бывают остроухие жители Фэйра или других королевств невиновными целиком и полностью. И если насилие происходит по чьему-то злому умыслу, то долго искать душегуба не приходится. Не нужно ни сыщиков, чье ремесло у людей процветает вовсю, ни допросных листов.

– Тир, я пойду к… я пойду и сам спрошу с него за Ранвальда. Они ничего тебе плохого не сделают.

Она обняла его за шею и прижалась мокрой, соленой от слез щекой.

– Я не боюсь за себя.

– За меня тоже не нужно.

Оставалось только выяснить последний вопрос:

– Когда отдадут тело Ранвальда?

– Завтра.

– Значит, следующей ночью его можно будет похоронить.

Стала ли смерть случаем или пришла в урочный час, она всегда влечет за собой рутинные заботы о похоронах и тризнах, словно Немилосердная Госпожа, против собственного намерения, дает близким усопшего отвлечься от их горя за чередой приготовлений и погребальных обрядов. Наверное, это справедливо и мудро по отношению к Тирвиси.

Ириен поцеловал женщину в лоб и поспешно выскочил на улицу. Вечерело, но яркий осенний закат обещал пылать еще долго, чтобы прижимистые столичные жители немного сэкономили на светильном масле.

На корточках под стеной сидел Дугнас Виним, примчавшийся к своим эльфийским друзьям по первому зову. Ранвальда он боготворил и бесчисленное количество раз предлагал замолвить за него словечко в университете, где всегда не хватало толкового преподавателя практической механики.

– Что будешь делать? – спросил Дугнас.

– Пойду к Ленайену.

– Он тебя ненавидит. Думаешь, он станет помогать искать убийцу? – засомневался студент.

Рассказывать, что никого искать уже не надо, Ириен не стал.

– Клал я на его ненависть, – проворчал он, едва сдерживая кипевшую в нем злость.

– А ну как посол прикажет слугам взяться за дубье?

– Поглядим.

Дугнас ничего не ответил, но следом за эльфом к дому посла увязался. Альс его не гнал, потому что за ворота резиденции того все одно никто не пустит, а присутствие студента может стать хоть какой-то гарантией, что, пока они дойдут до Трибарской улицы, Ириен никого сгоряча не прирежет.

Фэйрские послы неизменно менялись, едва только на престол Игергарда восходил новый король. Это правило никогда не нарушалось и в отношении других государств, с которыми Фэйр имел дипломатические отношения. Ленайен жил в Орфиранге с тех пор как Витора короновали в пятнадцатилетнем возрасте, и предполагалось, что он пробудет здесь в качестве полномочного посла владыки до тех пор, пока Витор не почит. Пока же Ленайен вполне законно занимал роскошный трехэтажный дом, баснословная аренда которого оплачивалась из казны Фэйра точно так же, как и все расходы по содержанию посольства. Охрана на входе в лице двух идолоподобных стражей из горных стрелков проявила положенную бдительность, хотя Альса знали и в лицо и лично.

– Ифиль, мне нужен лорд Арьятири, – сразу пошел в лобовую атаку Ириен.

– Господин Ленайен не принимает, – заявил страж невозмутимо.

– Ленайен меня не интересует, мне необходимо срочно видеть его высокого гостя.

– Я не уполномочен обсуждать персональных гостей господина посла.

– Прекрасно, – натянуто улыбнулся наемник. – Я подожду, пока персональный гость высунет свой нос сам.

С этими словами Альс отошел в сторонку и прислонился спиной к решетке ограды.

– Не пускают? – изнывал от любопытства Дугнас.

– Ничего страшного, я подожду.

Если бы Ириен Альс стал в этот миг огнем, то его столб коснулся бы небесной тверди, если бы водой, то его волна смыла бы в море весь Орфиранг. Впрочем, ему не потребовалось быть ни тем, ни другим, чтобы сгорать и захлебываться в жидком пламени своей ненависти, потому что в дверях особняка появился лорд Арьятири собственной персоной.

Это на провинциалов производят впечатление каменные физиономии эльфийской охраны посольства, их полные сдержанного презрения светлые глаза и могучие фигуры потомственных воинов. Но даже привыкший ко всему столичный студент Дугнас Виним застыл на месте при виде настоящего эльфийского чародея – Ведающего, едва удержавшись, чтоб не бухнуться на колени перед эдаким небожителем. Бездонные, как небо, голубые глаза смотрели насквозь, читая в самых потаенных глубинах человечьей души. Не было для лорда в серебристо-оливковом одеянии в мироздании ни загадок, ни тайн, не было и страстей, способных стереть легкую полуулыбку с его тонких губ.

Дугнас смутился и опустил взгляд, прошляпив тот момент, когда оба эльфа застыли в нескольких шагах друг от друга. Альс помимо воли провел ладонью по шрамам на лице. Великие светлые небеса, как же они болели. Словно легли на кожу только вчера. Сравнить ощущение от раны, нанесенной заговоренным мечом, можно только с внезапным ожогом, будто плеснули кипятка с кислотой.

– Ириен? Какая неожиданность, – мелодично пропел Ведающий.

– Есть повод поговорить, – проскрежетал наемник.

Ифиль и другой страж подвинулись ближе, готовясь подставить свои шеи под лезвия мечей или под магический удар.

– Если ты не станешь тянуться к рукоятям… – предупредил маг.

– И если ты расслабишь пальцы… – отозвался Альс.

Они быстро справились с жаждой крови, Альс сложил руки на груди, Арьятири сцепил свои тонкие пальцы в замок.

– Господин Ленайен выделил нам кабинет для беседы. Туда ведут два коридора. Ифиль проводит тебя.

У стража вытянулось и без того длинное лицо от удивления и неожиданности. Еще бы! Ведающий опасался повернуться к наемнику спиной. Чудеса! Но горного стрелка, пограничника и героя многих сражений оказалось не так легко смутить.

– Следуйте за мной, господин Альс, – отчеканил он.

Дугнас остался стоять у ворот, а Ириен поспешил за своим сопровождающим. Арьятири был совершенно прав, когда просил о помощи доблестного стража. Искушение снести ему голову одним ударом оказалось бы для Альса слишком велико. Слишком.

Они вошли в комнату, отведенную под скромный кабинет, практически одновременно и замерли на месте в ожидании, когда за их спинами закроются двери.

– Я пришел забрать жизнь того, кто убил Ранвальда, – без всякого вступления сказал Альс.

Ведающий не стал отпираться:

– Почему – ты? Почему не его родственники? Ложа готова выплатить положенную законом виру.

– Он ведь умер из-за меня.

– Ты слишком самоуверен, Ириен, – усмехнулся Арьятири. – Думаешь, все дела Зеленой Ложи вертятся вокруг твоей персоны? Я тебя разочарую. В данном случае Ранвальд пострадал из-за собственных проступков.

– Каких именно?

– Не твое дело! – отрезал Арьятири.

– Тогда почему ко мне пришел королевский дознаватель?

– Понятия не имею, Ириен Альс. Это твои проблемы, как сейчас модно выражаться.

Арьятири ходил по самому краю. Он знал, что с Альсом нельзя так разговаривать. Он боялся. Но ничего не мог с собой поделать. Оттого, что на самом деле они до сих пор продолжали кружить по снежной целине, не прерывая сумасшедшего темпа схватки не на жизнь, а на смерть. Они оба сейчас чувствовали, как на их разгоряченную бешенством кожу падают снежинки. Кровь пульсировала в шрамах на щеке и на лбу, готовая снова залить Альсу глаз и половину лица. И хотя раны, нанесенные Ириеновыми мечами, целители залечили без всякого следа, они снова и снова напоминали Арьятири о себе тянущей болью. На груди, на плечах, на ребрах.

Утоптанный снег, забрызганный кровью, хриплое дыхание, оскаленные в кривом оскале зубы… Пусть даже пройдет не сорок – четыреста лет, ничего не изменится между старыми врагами.

– Ты по праву мстителя можешь убить моего посланника, вызвать его на поединок и убить, если тебе так хочется. Он уехал из Орфиранга в полдень. Попробуй его догнать.

– Тебя мне тоже можно убить? – сдержанно полюбопытствовал Альс, стараясь всеми силами хоть ненамного погасить обжигающее его изнутри пламя гнева.

– Вряд ли. Не в этот раз.

Они, молча и не сговариваясь, разглядывали классический узор ковра, будто и впрямь заблудились в прихотливом лабиринте угловатых линий. Смотреть в глаза друг другу означало бы бросить прямой вызов.

– Считай, что мы в расчете за Мирамир, – тихо сказал Арьятири. – Ты должен был поступить правильно.

– Правильно? Это называется иначе – так, как угодно Ложе. Смириться, подставить шею под ваше ярмо и стать слугой, – горько процедил Ириен.

– Познаватели во все времена служили интересам нашего народа.

– Отчего-то Мастера из Цитадели об этом факте своей биографии умалчивали.

– Я говорю о более ранних временах, – недовольно уточнил маг.

– Значит, тогдашние Познаватели были трусами. Я никому не стану служить, лорд Арьятири, ни тебе, ни Ложе…

– А слово «долг» для тебя всегда было пустым звуком.

– Тебе и твоей Ложе я ничего не должен.

Сейчас Ириен говорил чистую правду, даже Арьятири готов был признать, что его соратники – Ведающие совершили непоправимую ошибку, решив много лет назад надавить на Познавателя, принудить его исполнять их волю. Ну еще бы, кто такой этот Познаватель? Так, бродяга с несносным характером, выродок с чересчур бойким языком. Все они просчитались тогда, сорок лет назад, особенно Мирамир.

– Ириен, но ты ведь понимаешь, что как бы я ни относился к тебе лично, мне не дадут… Они там мне не дадут оставить тебя в покое! – почти выкрикнул эльфийский маг.

В отчаянии, пытаясь хоть что-то объяснить, он протянул руку, словно старался удержать своего нежданного гостя. Ириен отпрянул.

– Вот это я как раз способен понять, – сказал он шепотом. – Они. Там. Не дадут.

Он демонстративно развернулся к Ведающему спиной и пинком распахнул дверь. Уходя навстречу своей судьбе и оставляя лорда Арьятири его судьбе.

Даже через мутные немытые стекла Ириен мог рассмотреть пейзаж за окном. Вид на Орфиранг никогда ему не нравился. Слишком сильно этот город напоминал быстро растущую грибницу. Столица росла и богатела, но краше от этого не становилась. Море крыш простиралось настолько далеко, насколько хватало взгляда. Над крышами закопченными перстами торчали дымящие трубы, и даже о приближении осени догадываться можно было только по дешевизне яблок да по участившимся штормам. Средний мост соединял правый берег с островком посреди русла Рангары, на котором высился Тюремный замок, а Тихий дом, отведенный под следственное ведомство, находился прямо на самом мосту. И Альс мог сколько угодно наслаждаться пряничными формами главной тюрьмы Игергарда. Со стороны он казался безобидным и даже привлекательным. На деле же ничего там хорошего не было. Сырость, вечный полумрак и зловоние могли сломить кого угодно даже без всяких пыток. За триста лет из этого узилища сбежать никому не удавалось. Ни человеку, ни эльфу, ни орку. Кроме обычных решеток, толстенных стен и надежных запоров узников сторожило древнее заклинание, скрепляющее каждый камень тюрьмы. Именно оно день за днем делало заключенных покорнее, отнимало волю и силы, порабощало дух и могло в конце концов сломить самых волевых вольнолюбцев. А если добавить к этому еще и полное одиночество… Триста лет назад колдуны знали свое дело и постарались угодить королю Гэррику, с чьей легкой руки и возник замок на Запретном острове.

Эльф явился в Тихий дом ранее назначенного времени и сидел, дожидаясь допроса, задом наперед на стуле, положив голову на перекинутые через спинку руки. Возможно, он и спать не ложился, потому что с тех пор, как Носташ видел эльфа в последний раз, ничего ни в его облике, ни в одежде не поменялось.

– День добрый, господин Альс, – сказал дознаватель, немного потоптавшись на пороге.

– Добрый, – согласился эльф, не оборачиваясь.

– Нам необходимо поговорить. Писарь будет записывать.

Носташ не только принес с собой бумагу с заготовленным списком вопросов, среди которых не было разве только сакраментального «Что есть истина?», но и привел самого бойкого из своих помощников. Потар считался лучшим каллиграфом, владел скорописью и знал три или даже четыре языка. Пришлось дать ему целый серебряный полуягр, чтоб заманить на допрос к эльфу. Свой собственный полуягр, выкроенный из жалованья. Репутация специалиста по нелюдям того, конечно, стоила, но денег все равно было жалко.

– Располагайтесь, Потар. Сейчас господин Альс снизойдет до нашего общества.

Господин Альс снизошел. Причем каждое движение, которым он поворачивал голову, привставал на месте и перекидывал ногу через сиденье, символизировало собой оскорбительную для служителей закона непочтительность.

– Я весь внимание, – сообщил Альс, принимая подобающую подозреваемому в кровавом злодействе смиренную позу.

– Опишите мне ваш вчерашний день с того момента, как вы утром проснулись. По возможности подробно и точно.

Эльф рассказывал, скрипело перо в руках писца, а Шонн Носташ думал о том, что ему, наверное, никогда прежде не встречался эльф, вызывающий с первого взгляда такие противоречивые чувства. И дело даже не во внешности, бывают люди гораздо уродливее, и не в неприятном резком голосе, а скорее в остром ощущении чуждости, которое только нарастало. При том, что среди друзей, знакомых, родни и коллег Шонн всегда выделялся терпимостью к чуждым взглядам и способу жизни, да и просто к чужим. Он неплохо владел классическим ти'эрсоном, читал кое-что из эльфийской литературы, чтобы судить об этом народе, не опираясь только на досужие домыслы обывателей. Но стоит господину Альсу докончить фразу, повернуть голову или даже пошевелить пальцами, как хочется его одернуть, напомнить, что он здесь чужестранец, пришлый и чужой. А почему так происходит – непонятно.

– …а потом меня позвали в кабинет его величества, – закончил свой рассказ эльф.

– Вы все записали, господин Потар?

Писец быстро-быстро закивал: мол, не извольте беспокоиться.

– Значит, из эльфийского квартала вы прямиком направились во дворец? – уточнил дознаватель специально, чтоб эльф не подумал, будто его невнимательно слушали. – И никого по дороге не встретили?

– Никого.

– Очень жаль.

И допрос начался заново. Коронер по-прежнему был безупречно вежлив, хоть и не скрывал сомнений по поводу правдивости ответов подозреваемого. Альс, в свою очередь, подивился упорству дознавателя. Казалось, еще чуть-чуть, и Шонн Носташ вывернется наизнанку, чтобы доказать вину господина Ириена Альса в убийстве господина Ранвальда Тьэли на почве ревности. Подозреваемый был терпелив и старался отвечать на вопросы, невзирая на степень их бессмысленности. Писарь скрипел пером и потел от усердия, выводя ровные строчки. А все втроем они являли собой идеальный образчик следования букве закона. За это время они успели расписать второй день месяца сангареди буквально по мгновению, не приблизившись к истине ни на шажок.

Время близилось к полудню, и все трое участников дознания готовы были признаться, что не отказались бы от плотного обеда. Не исключено, что даже совместного.

По большому счету, дознаватель попался приятный малый. В отличие от других вершителей закона, коих Альсу довелось видеть немало, господин Носташ не кричал, не угрожал и не оскорблял через слово. А еще он мыл волосы и руки и не дышал перегаром. Эльф был приятно удивлен и даже в чем-то польщен таким отношением. В нынешний цивилизованный век в просвещенном Игергарде такие люди по-прежнему встречаются редко.

– У меня такое чувство, что мы зря теряем время, господин Альс, – вдруг сказал коронер, сделав знак писцу отложить перо.

«Ба! Да Шонн Носташ еще и проницателен сверх меры», – изумился про себя Ириен.

– Как вы точно это подметили, господин дознаватель. Вы переводите дорогую казенную бумагу, я тираню свой желудок, а ваш помощник портит глаза.

– Вчера вечером вы навестили лорда Ленайена в его резиденции. Полагаю, вы теперь знаете гораздо больше, чем тогда, когда пообещали нанести визит в Тихий дом.

– А вы станете мне верить на слово? Потому что других доказательств у меня нет.

– А это уж мне решать – верить вам или нет.

– Ну в таком случае… Можете записывать, господин Потар. Дело было так. У Ранвальда имелись некие взаимоотношения с Зеленой Ложей. Знаете, что это такое? Прекрасно, рад вашей осведомленности. Чем именно Ранвальд не угодил им, я не знаю, но посланник Ложи убил его. Возможно, непреднамеренно, а может быть, и специально. Теперь же убийца на полпути в Фэйр и в ближайшие полвека может там и оставаться, – поведал эльф. – Фэйр вам его не выдаст ни при каких обстоятельствах.

Носташ согласно кивнул. Если Ириен собирался увидеть на лице коронера потрясение или ужас, то он должен был испытать разочарование. Эльф задумчиво потер шрам над бровью.

– Если вы не удивлены, значит, понимаете, что я говорю правду.

– А что тут понимать? – пробурчал дознаватель. – Даже если бы ваш убийца продолжал сидеть в Орфиранге, никто бы его вешать не стал. Его бы отправили в Фэйр по настоятельному требованию посла Ленайена. В самом крайнем случае посидел бы на Запретном острове месяц-другой, а потом все равно отбыл на историческую родину. Где, я просто уверен, его лишь немного пожурят, а потом отпустят с миром. Знаю я ваше эльфийское правосудие.

Он совершенно не собирался скрывать своего раздражения подобным развитием событий.

– Я просто теряю с вами время, составляя эти дурацкие допросные листы, в то время как их наличие или отсутствие ничего не изменит. Никто в Орфиранге не станет настаивать. Эльф убил эльфа, ну и что? Орки все время режут своих неверных жен, и никто их за это в реке не топит.

Ириен, должно быть, понимал дознавателя лучше, чем кто-либо иной. Хуже нет, когда твои знания и умения отдаются на откуп лживым дипломатам или вообще всякому, кто стоит выше на чиновничьей лестнице. Неблагодарное это дело – разбираться в отношениях нелюдей, да еще и пытаться судить их преступления.

Господин Носташ достал из своей безразмерной папки целую пачку бумаги и многозначительно потряс ею в воздухе:

– Ваши сородичи завалили меня требованиями найти убийцу. Вот, полюбуйтесь.

Альсу пришлось перечитать всю эту кучу исписанных листков, путаясь в завитушках и других изысках каллиграфии, коими славятся его соотечественники. Дэйдхэ умудрился исписать целых четыре страницы, а Моринн пригрозила закрыть свою кружевную мастерскую. Надо полагать, в знак протеста. Утешало только то, что его самого никто не обвинял даже косвенно.

– Вот видите, господин Носташ, и никто не тычет в меня пальцем, обзывая убийцей, – сказал эльф. – Возможно, вам стоит написать самому господину Ленайену. Он непременно ответит.

– А я непременно напишу! – высокомерно ответствовал дознаватель. – Меня возмущает только то, что вы, при всей вашей многотысячелетней истории, которой вы так любите кичиться, до сих пор пользуетесь вместо истинного правосудия круговой порукой. Ведь все они, – коронер кивнул на письма орфирангских эльфов, – примерно догадывались о причинах смерти своего сородича. Все, включая безутешную госпожу Тирвиси. Вы не находите такое поведение в высшей мере лицемерным?

– Нахожу, – согласился Ириен. – Но при условии, если вы тоже находите королевское правосудие Игергарда пристрастным, когда дело идет о нелюдях. Разве истинное правосудие в Игергарде распространяется и на орков и на тангаров, равно как и на всех людей без разбора сословий?

Господин Носташ многозначительно промолчал.

– Вы можете быть свободны, господин Ириен Альс. У меня более нет к вам вопросов.

И свободный от подозрений господин Альс, не замедлив откланяться и поблагодарить, покинул Тихий дом. Торжества правосудия и справедливости не получилось.

«Хотя как знать, как знать, – подумал неожиданно для самого себя Шонн Носташ. – Возможно, с эльфийской точки зрения это и было настоящей справедливостью. Ну хоть бы и в отношении Ириена Альса».

Ранвальда провожали всей орфирангской общиной. И не только эльфийской. Пришли главы самых уважаемых орочьих семейств, пришел тангарский огнежрец. Мужчины подняли на плечи узкую погребальную лодку, и процессия двинулась по улицам Орфиранга в сторону Храмового холма. На деле никаких храмов там и в помине не было, и вообще никаких строений, кроме двух тангарских башен. Сто двадцать лет назад игергардский король милостиво разрешил отвести глинистый холм под место упокоения нелюдей. До того времени орки своих покойников хоронили тайно в лесу, а тангары и эльфы увозили своих в Лейнсруд. Король Тиборд поистине был человеком великодушным, в отличие от своего отца, который искренне полагал, что ежели эльфы живут долго, то им и помирать незачем.

Сама церемония занимает времени ровно столько, сколько требуется, чтобы установить лодку на помост, разжечь костер и дождаться, пока погаснет последний уголек. Нет ни долгих речей с перечислением достоинств и подвигов усопшего, ни заунывных песнопений, ни завываний наемных плакальщиц. Смерть – это то, что случается со всеми рано или поздно.

Альс на полдороге сменил Дэйдхэ, подставив свое плечо под лодку, и теперь они стояли рядом. Алые и золотые сполохи плясали в темных глазах главного орфирангского старожила, но Ириен был далек от мысли, что его многомудрый сородич на самом деле растрогался.

– Говорят, ты встречался с самим Арьятири, – как бы невзначай произнес Дэйдхэ.

Ириен не стал отрицать.

– Я всегда говорил Ранвальду, что его игры с Ложей до добра не доведут.

– А в чем там было дело? – осторожно поинтересовался Альс.

– Уж поверь мне, не в ревности… Ты разве не знал, что у Ранвальда в Фэйре весьма влиятельная родня? Ах, ну да, ты в такие вещи носа не суешь. Правильно делаешь, кстати. В юности, по молодости и неопытности Ранвальд слыл отчаянным интриганом…

Видимо, изумление столь отчетливо проявилось на физиономии Альса, что Дэйдхэ не удержался и саркастически фыркнул. Они отошли чуть в сторонку, чтоб не мешать скорбеть остальным.

– Альс, ты хоть и ходишь в заклятых врагах у Арьятири, но поверь мне на слово, твое счастье, если тебя не за что ухватить, нечем взять. Ты – воин, и вся твоя правда на острие твоих мечей. А большинство наших не то что с двойным – с тройным, а то и с четвертным дном. Вот и у Ранвальда осталась в запасе парочка компрометирующих документов.