Текст книги "Знающий не говорит. Тетралогия"

Автор книги: Людмила Астахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 85 страниц)

…как утробно стонет пожилой солдат, заталкивающий обратно в живот собственные внутренности вместе с кусками конской туши…

– Мне нужен ее меч! – прорычал Шафф, выведенный из себя наглостью тангаров.

Те притихли. Хмурые суровые лица, прищуренные глаза, натруженные плечи, выпуклые желваки на скулах. Кто-то, похоже, забыл, что этот народ умеет не только торговать, но и воевать.

– Пойди и забери его, – отчеканил Анарсон, сын Фольрамина. – У моей жены.

Толпа раздалась в стороны, освободив пространство вокруг высокой статной женщины-тангарки. Ноэль открыл и закрыл рот, словно рыба, вынутая из воды. С таким же успехом можно отобрать что-то у игергардского короля или у маргарского Великого князя, или у Хозяина Сфер.

Уважаемая Миол! – начал было Шафф, но женщина окатила волшебника ледяным взглядом и сказала тихо, но твердо:

– Все, что ныне лежит в моем сундуке, я отдам только Джасс, моей гостье и названой дочери.

Величайший из волшебников не осмелится помочиться на алтарь Священного огня и не посмеет оскорбить обыском дочь, жену и мать тангарскую. Поступки, равнозначные в трагичности своих последствий. Шафф вынужден был признать поражение и отступиться от своих требований. Наверное, впервые в жизни.

Но у Ноэля Хиссанда даже не нашлось сил втихомолку позлорадствовать.

…разрубленный пополам кавалерист – нижняя половина продолжает сжимать бока лошадиного трупа…

«Будь ты проклят, мясник продажный! Твои эльфийские мозги просто не способны воспринимать весь ужас твоей жизни. Иначе как ты можешь спокойно спать, каждый миг слыша предсмертные крики тех, кого ты убил, помня о пережитом кошмаре мясорубки битв? Молчишь? Надеюсь, тебе так же хреново. Ведь я вижу твои сны», – никакого другого разумного объяснения Ноэль своему состоянию найти не мог.

Он судорожно втянул тяжелый застойный воздух.

– Прошу прощения, мессир, но мне нужно выйти на свежий воздух.

– Иди, иди, на тебя смотреть страшно, – махнул рукой Шафф. – Краше в гроб кладут.

…Дорога, разбитая тысячами солдатских ног…

…Громкое и одновременное «чавк-чавк!» сапогами…

…мокрые шлепки тяжелого полотнища знамени о древко…

…солнце в зените… медное и блестящее, как… колечко на девичьем пальчике…

…даже если ты лежишь на смертном одре… Вставай!

…Ирье!..

Далеко от потаенного Оллаверна, за горами, за лесами, за долами и в двух днях пути верхом от Ритагона Ириен Альс вынырнул из мучительного ядовитого бреда, открыл пронзительно светлые, как мокрое серебро, глаза и отчетливо сказал:

– Я иду!

Перепугав до смерти Драйка Дэниса, который уронил тарелку с горячей кашей прямо себе на штаны.

Ночные бодрствования плохо отражаются на состоянии кожи и, если так можно выразиться, выливаются в темные мешки под глазами, которые не украсят даже кухарку, не говоря уже о королеве. Но Тианда готова была пожертвовать завтрашней презентабельностью облика, лишь бы разобраться в содержимом трех папок, лежащих на ее столе и кое-где забрызганных кровью. Кто же откажется узнать, за что такое ценное отдали свои жизни столько людей. Только за два последних шестидневья – две с половиной дюжины, причем не самых глупых и бесполезных.

«Итак, что же мы имеем?» – сказала себе королева Тианда.

Три пергамента, которым с первого взгляда можно дать лет триста – триста пятьдесят, самодельная тетрадь из бумаги и целая стопка разрозненных листиков. Лорд Эрклифф поработал на совесть, если сумел выдавить из упертых ослиц – жриц Оррвелла документы, помеченные руной «варрах». Мир его праху! Но если помнить, что покойный лорд всегда выступал в роли правой руки Миариль Игергардской, то информация, добытая Эрклиффом, должна была стать достоянием вдовствующей королевы. Оставалось только определиться, с чего начать. Ночь впереди длинная, дорогой супруг благополучно предается разврату с какой-то из новеньких фрейлин, охрана бдит, свечей хватит до утра. Тианда предчувствовала, что придется сильно поломать мозги, но она и предположить не могла, насколько удивительные факты откроются ее мысленному взору.

Воистину никто в этом мире, за исключением самого Творца, не мог похвалиться всеобъемлющим знанием. То, до чего додумались ятсоунские жрицы, ускользнуло от внимания Облачного Дома, светские владыки видели только то, что им демонстрировали хитроумные маги, устремления эльфов кардинально разнились с желаниями людей, и никто, ни единая душа не представляла себе истинное положение дел. Сначала Тианда даже растерялась. Нет, не может быть, чтобы Ар’ара столько лет добросовестно заблуждался! Или может? Разве он мог вообразить себе, насколько изобретательными окажутся две немолодые, но умудренные опытом женщины, которые в свое время всего лишь прилежно слушали своего наставника-мага. Леди Чиколе совершенно не хотелось присматривать за худосочным сопливым Воплощением, которое ей навязал ловкач Архимаг. Разве ее вина в том, что ребенок, зачатый насквозь больной и измученной бесконечными беременностями, родами и выкидышами женщиной, оказался нежильцом на этом свете? Но, наверное, еще больше Первой жрице не хотелось брать на себя ответственность за те неизбежные бедствия, которые принесет смерть девчонки.

Воображения Тианды хватало, чтобы представить, как именно леди нашла выход.

Она возится с больной малышкой, пичкая дитя все новыми и новыми снадобьями и эликсирами, но отчетливо видит, что усилия тщетны. Душа не держится в тщедушном тельце. А за окном звенят голоса резвящихся на свежем воздухе девочек, и кто-то кричит «Джасс! Стратила! Ты стратила!». Вот он выход – девочка того же возраста, носящая то же имя, темноволосая. Простолюдинка, зато здоровая, выносливая, крепкая. Почему бы не рискнуть, думается леди Чиколе. А что, если попробовать? Судьба ведь не душа. Верно, леди Мора?

И они сделали это вместе. Вероятнее всего, леди Мора была наделена внушительным магическим Даром. Немного фантазии, достаточные фундаментальные знания, капелька здорового авантюризма и очень много отчаянной решимости – вот вам точный рецепт любого судьбоносного решения.

Тианда откинулась назад, на спинку кресла и крепко-крепко сцепила замком руки на груди, стараясь унять дрожь пальцев. Ее ночное открытие радикально меняло многие планы. Теперь нет ни малейшего смысла охотиться на Воплощенную Ильимани. Пользы от нее Яттмуру и лично ей – Тианде, никакой. Напротив, сплошной вред и ущерб. Вариант с магией крови, на которую делала ставку королева, не выйдет. Ведь с Хакком Роггуром девушку ничего, кроме искренних заблуждений Оллаверна, не связывает.

Хакк… Тианда счастливо улыбнулась. Вот и нашелся повод освободиться от муженька. Теперь, когда он ей больше не нужен, стоит подумать над несчастным случаем на охоте, или апоплексическим ударом, или тяжелой формой кишечной чумы. Да разве мало способов разнообразить жизнь народа шикарными похоронами, а заодно сменить гардероб?

Все запуталось, самым невероятным образом смешав разом планы всех игроков. Колода оказалась крапленой, с двумя «двуликими» и «кровавой звездой» вместо «солнца», но об этом никто не знал. Каждый разыгрывал свою партию, отчаянно ставя на кон последнюю рубашку, ставки росли. Вопрос в другом: как теперь безболезненно и с наименьшими потерями сбросить все свои карты? Лучше, конечно, окупить затраты, и если выйдет, то и навредить потенциальным соперникам. Кому же нагадить по-крупному? Игергарду или Облачному Дому? А, может быть, сдать и тех и других эльфам? Остроухие умеют ценить тонкую интригу и любят демонстрировать свою осведомленность. Сложность в том, что на налаживание контактов с Фэйром и переговоры уйдет драгоценное время.

Ар’ара сумеет распорядиться знанием лучше всех. Он – маг, ему и решать проблему Проклятия. Но в Облачном Доме не принято быть благодарными и платить добром за добро. Хозяин Сфер скажет спасибо за помощь и отбудет восвояси. И от его «спасибо» Яттмуру не будет ни холодно ни жарко. Хальдар и Далмэди же обязательно оценят жест доброй воли. И, возможно, пойдут на уступки. Не исключено, что даже территориальные. Главное, не продешевить. В мире мужчин женщине тяжело удержаться на вершине власти, приходится изворачиваться и быть если не самой хитрой и сильной, то ловкой и бдительной.

А о том, кому достанется «архив Эрклиффа», она подумает завтра, решила для себя Тианда, сладко потягиваясь. А вот и утро! Значит, послезавтра.

– Кружку пива! Холодного! – крикнул с порога Ноэль и швырнул на стойку серебряный полуягр, словно какой-то тассельрадский нувориш, решивший шикануть и произвести впечатление на местных.

– Не извольте волноваться, мессир. Сей момент!

К его счастью и чести для заведения, пиво действительно оказалось холодным. Ноэль припал к кружке и с наслаждением предался поглощению вожделенной пенной влаги.

«Орки про такое говорят, что хочется прямо как перед смертью», – подумал маг за мгновение до того, как ему на глаза попался орк. Эш – Недостойный, что само по себе зрелище нетривиальное. Эш пил пиво в компании с тангаром и уроженцем Эрмидэев. И, если пересчитать количество пустых, кружек на столе, то возлияния тянулись с самого раннего утра. Основательно пили, прямо сказать.

– На этом этапе мы бессильны, други мои, – удрученно заявил эрмидэец.

– Я тоже не думаю, что мы справимся с охраной, – поддержал его тангар. – Извини, Сийтэ, но даже твой лук ничем не поможет.

Эш подпер лишенную кастового знака щеку кулаком и грустно воззрился на дно своего питейного сосуда, став похожим на печального леопарда. Даже не имевший порочных наклонностей магистр залюбовался его красивыми хищными чертами. Отсутствие привычной татуировки лишало облик орка присущей его расе свирепости. Женщины должны были сами ложиться к его ногам и молить о внимании.

– Но мы не должны сдаваться, – вздохнул орк.

– Да никто и не собирается, но лезть втроем в дом Айранваль – чистое самоубийство, – заметил тангар и крикнул подавальщику: – Еще три кружки!

– Тор, мы лопнем, – взмолился крючконосый эрмидэец.

– Так пойди отлей!

Ноэль инстинктивно насторожился. Его внезапно посетила смутная догадка.

«Нет! Быть этого не может!» – голосил глас рассудка.

«А почему, собственно? Она тут, значит, и ланга подтянется», – отвечал волшебник самому себе.

– Придется посменно следить за домом.

– Чур, я ночью! – вызвался тангар.

– А вдруг они откроют портал? Малаган, они ведь могут? – спросил орк.

– Вряд ли. Магистры сразу вычислят. Тут же сам Глашатай Ночи!

– Этих еще не хватало.

Пиво застряло в глотке у Ноэля, он сдавленно закашлялся и отодвинулся по лавке в самый темный угол. Мэд по прозвищу Малаган оказался даже на первый взгляд совсем не слабым колдуном с очень большим потенциалом. Хиссанд не решился на глаз определить его уровень, опасаясь выдать себя, но волшебный Дар этого человека впечатлял. А эльфы ведь не говорили, что один из лангеров такой сильный маг. И тем не менее не было ни малейших сомнений, что за соседним столиком попивают пиво три лангера – соратники Альса.

Вот что значит вовремя сходить в трактир! Зачастую обычная жажда может сыграть судьбоносную роль. Ноэль спешно допил свое пиво и незаметно выскользнул наружу.

Теперь он знал, кто и где прячет Джасс. А ведь недаром Шафф никогда эльфам не доверял. Правильно делал!

Вот только стоит ли ставить Глашатая Ночи в известность? Ноэль колебался недолго и решил приберечь новость.

– Он точно услышал все? – тихо спросил Сийгин.

– Не сомневайся. Сглотнул наживку, как жадный карась, – усмехнулся Мэд.

– Думаешь, он сразу помчится к Шаффу докладывать? – поинтересовался в свою очередь Тор. – Эти мне твои дворцовые штучки…

– Дворцовые они или нет, но они всегда срабатывают. Чем больше грызни и суматохи, тем проще уйти с целой шкурой, – заверил его Малаган. – В любом случае спокойствию Арьятири пришел конец. Он, конечно, станет отпираться до последнего, тянуть время. Но из Ритагона ему беспрепятственно не уйти и Джасс с собой не утащить.

– Эх, надо было вмешаться тогда в порту.

– Ага! – возмутился Мэд. – Ты бы видел, как эльф ее скрутил! Как Сийгин муху на лету ловит.

Орк тут же показал свое умение, резким, стремительным движением выхватывая жужжащее насекомое из воздуха. По части быстроты реакции орки и эльфы всегда были почти на равных.

– А вот и закусь, – хохотнул он и сделал вид, что хо чет проглотить добычу.

Сийгину было приятно видеть, как смеется его незамысловатой шутке маленькая дочурка хозяина трактира. Озорная малышка лет пяти то и дело высовывала чумазую мордашку из-за барной стойки и строила глазки, делая первые шаги в карьере покорительницы сердец.

Мэд проследил за взглядом орка. Он почти завидовал другу. Прошло так мало времени, а Сийгин уже соскучился по жене и дочери. Наверное, это замечательное чувство – скучать по кому-то, желать вернуться туда, где тебя ждут. Из всех лангеров, видимо, только Сийгин оказался достойным такой благодати. Забавно.

– Может, поторопить Альса? – предложил Тор. – Ты бы поколдовал, Мэд.

– Делать больше нечего. Он и так вот-вот здесь будет. И тогда…

Места будет мало, без сомнения, всем: людям, магам, эльфам, оркам, тангарам, своим и чужим, увязшим по самую макушку и сторонним наблюдателям, безвинным и виновным, любящим и ненавидящим.

День или два, самое большее три… У Малагана от предчувствий зудели ладони. Что-то случится, очень скоро, и его жизнь, без того полная перемен и неопределенностей, сделает новый виток. Больше всего ему хотелось погадать, попытаться приоткрыть завесу грядущего, но Мэд держал себя в руках. Кто, как не он, знает, что судьбу не обманешь и не обойдешь на повороте? И где-то Там уже все решено давным-давно. Раньше, чем молодой изгой-эрмидэец примкнул к странной компании таких бродяг-наемников, как он сам. Раньше, чем созрело решение покинуть родные острова. И даже еще раньше. Когда восьмилетний мальчик пожелал стать магом, и никем иным. Мальчик вырос и превратился в мужчину и мага, сильного мага, гораздо более сильного, чем мог когда-либо мечтать. Но ничто и никогда не дается в руки просто так, в том числе и волшебный Дар.

Скоро, скоро все станет ясно…

Мэд смотрел в окно на то, как стынет закат и на Ритагон медленно опрокидывается звездно-лунная весенняя ночь, наслаждаясь последними мгновениями уходящего дня…

Скоро, скоро… ждать осталось недолго…

Как внезапный сильный заморозок в разгар весны заставляет замереть соки в живой траве, так и отрава заморозила эльфа изнутри. Он насильно заставил себя двигаться, есть и пить, сопротивляясь яду и удерживая сознание одной лишь силой воли. Назло Арьятири, назло Оллаверну, назло всему миру. В том, что неведомый стрелок целился персонально в эльфа, сомнений не оставалось. На людей «Лед забвения» практически не действует, эльфов же убивает наповал. В определенной дозе. Хотели бы убить – ничто бы не спасло, даже противоядие. Следовательно, перед покушавшимся такой задачи не стояло, логично рассуждал Альс. Тогда зачем? Ответ ясен, как день. Задержать на время, приостановить, но ни в коем разе не умертвить. Из всей этой истории торчали уши Арьятири. Ириену противно было думать, что за ним все время кто-то следил, шел по следу, таился в засадах. Просто противно за сородичей и обидно за свой народ, на страже интересов которого стоят Ведающие. Или теперь лучше сказать – Не ведающие совести и стыда?

Заставить себя разговаривать на отвлеченные темы Альс не мог и не хотел. Пард поймет, Кен, вероятнее всего, тоже, а на Драйка плевать. Некогда объяснять.

Кен и в самом деле если не понимал, что происходит, то пытался понять. На его глазах произошло очередное превращение Ириена. Сначала из презрительного нелюдя – мучителя солдат, сволочного хама он преобразился в кого-то напоминающего наставника, затем молодой рыцарь стал свидетелем, как из жесткой брони самодостаточности, словно бабочка из кокона, проклюнулся Альс-друг. И вот теперь иная пугающая метаморфоза. Куда-то испарились все черты, делавшие Ириена похожим на обычного человека, и пустующую оболочку заполнило целиком нелюдское естество. Эльф отбросил шелуху наращенных за долгие годы жизни в большом мире привычек. Именно такими в легендах рисуют древних воинов-сидхи, каждый из которых стоил небольшой армии.

– Думаешь, он один пойдет против всех? – вдруг спросил Драйк, намеренно отставая от Парда и Альса и поравняв свою лошадь с Кенардовой Рудой.

– Один – не один, но пойдет, – заверил его молодой рыцарь. – В любом случае каждый, кто выступает против зла, всегда одинок.

Так все время любил повторять оньгъе, и Кенарду очень хотелось верить в его слова.

– Нет, нет и нет! – воскликнул Драйк. – И хорошо, что это не так! Я с удовольствием с тобой подискутирую. Разве ты не видишь, что мы уже победили?

– Мы? Победили?

– Да, мы – Воины Света. Вот почему мне так тяжело жить. Тьма будет побеждена. Она уже проиграла.

Тут Кен без задней мысли скопировал эльфью ухмылку. Он скривился точно так же, как делал это Альс, не выносивший на дух возвышенные словеса идейных борцов со Злом.

– Остынь! Опять тебя вещать потянуло.

– Прости. Но как же жить с ощущением победы? Как читать книгу с известным концом? – спросил Драйк, сопровождая свой вопрос драматическим вздохом.

– А ты уже знаешь, чем все кончится? – изумился Кенард.

– Конечно! Мы победим!

Оптимизм из сына Далмэди так и пер. Точь-в-точь, как пар из-под крышки кастрюли.

«Должно быть, легко верить в победу, когда от тебя ничего не зависит, особенно если самому ничего делать не придется, – подумал рыцарь Эртэ. – Если кто и умрет за эту… хм… победу, то это будешь совершенно точно не ты, дружок. А ведь кому-то придется помереть. Вот только кому?»

Кенард Эртэ очень сильно удивился бы, если бы дознался, что в этот самый момент Ириен задавал себе точно такой же вопрос. У него были основания.

Неумолимая Хозяйка удобно устроилась за его спиной на крупе Ониты и ласково обвила прохладными руками его торс, прижавшись щекой к тому месту, где скрещивались ножны двух мечей. Ее, невесомую и незримую, он вез в Ритагон – в лучший город мира.

Глава 8
УБИТЬ АЛЬСА

Неуязвимых не бывает. Надо лишь подобрать подходящее оружие.

Весна 1695 года

Приставленных к ней лордом Арьятири охранников Джасс именовала Красный и Белый вовсе не из желания оскорбить. Пленник, зовущий своего тюремщика по имени, рискует проникнуться к тому добрыми чувствами, войти в положение, понять, в конце концов. Особенно если тот спокоен, выдержан и не желает узнику зла. Просто у него работа такая.

Эльфы тоже обращались к Джасс без всякой выдумки – Ты или Женщина.

Белый, Красный, Женщина – безликие маски, за которыми не видно глаз. Оно и к лучшему. Дабы не дрогнула рука в случае чего. Приказ есть приказ, и никакая приязнь не должна помешать выполнить свой долг. Они и так целыми днями находились друг у друга на виду. Поначалу Джасс раздражало, что вместе с ней в комнате находятся сразу двое надзирателей, лишь изредка, и то по очереди, отлучающиеся куда-то по своим делам. Но бывшая ведьма быстро привыкла, а возможность понаблюдать за двумя воинами Зеленой Ложи нашла чрезвычайно полезной. Впрочем, особого выбора у Джасс не было. Либо любоваться из окна пейзажами Ритагона, либо разглядывать эльфов.

Белый владел магией, Красный полностью посвятил себя боевым искусствам. Хладнокровие Красного превосходила только вспыльчивость Белого, а вместе они представляли собой удивительно гармоничный тандем. Две пары сверхбдительных глаз, столько же сильных и умелых рук, способных пресечь в зародыше малейшую попытку побега. А еще Ведающий сильно рассчитывал произвести такое сильное впечатление на человеческую женщину, чтобы та окончательно смирилась со своей судьбой. Что ж, каждый волен заблуждаться по-своему, и уж если Арьятири вбил себе в голову, что долгое общение с Ириеном Альсом и принцем Яримом никого и ничему не научило, то кто же ему лекарь?

В свое время один совсем неглупый маг-ренегат дал Джасс хороший и практичный совет: «Уязвимые места есть у всех, их только надо увидеть. Поэтому смотри внимательно». И она увидела, что боевого задора и уверенности у лорда Арьятири с каждым днем остается все меньше и меньше. Ведающий выглядел нервозным и озабоченным. Джасс даже догадывалась о причинах столь разительной перемены в настроении. Не иначе вмешались оллавернцы. Как там говорят хитрые аймолайцы? Боги располагают там, где люди лишь смиренно предполагают? Что бы там ни мнил себе Арьятири, но эльфов это тоже касается.

Как обычно, у Южных ворот стояла внушительная очередь из желающих попасть в Ритагон. Десяток опытных мытарей не справлялись с людским потоком и, сколько ни подгоняли стражники замешкавшихся путешественников, но всегда находилась парочка особо тупых простаков, которые умудрялись своими телегами перекрыть дорогу и застопорить движение.

Напуганные мулы ревели, из фургона, застрявшего колесом в выбоине, на землю сыпалась прошлогодняя капуста, хозяин товара причитал, вся остальная очередь крыла его последними словами.

– Деревенщина сиволапая! Куда прешься?!

– В ров его!

– Чтоб тебя… и твою мамашу… и твоего папашу!

Настоящая музыка для ушей, не слышавших последнее шестидневье ничего, кроме лесных шорохов и скрежета коротких рубящих фраз на эльфийском. Словом, Драйк наслаждался возвращением в лоно цивилизации, а потрясенно-растерянный вид ветландского рыцаря в сравнении с собственной искушенностью поднимал самооценку сына Далмэди на недосягаемую высоту. Сопливый обладатель рыцарских шпор, всю дорогу пыжившийся доказать свое превосходство над Драйком, явил миру свою истинную сущность.

А Кенарду было плевать на то, какое впечатление он производит. Выражение щенячьего восторга не сходило с его счастливой физиономии. Вот оно! Сбылось! Огромный город распахнул свои объятия скромному провинциалу, щедро предлагая незабываемые впечатления, удивительные открытия и приключения. От предвкушения встречи с Ритагоном у Кенарда перехватывало дыхание, и он беспокойно и нетерпеливо ерзал в седле.

– Скоро они там? Ну, скоро?

– Терпение, вьюнош! Всему своя очередь.

Парду Ритагон казался драконом, удобно разлегшимся на морском берегу. Могучий, жестокий, но не злопамятный, лукавый, беспечный, наглый и беспокойный, он щурился на солнце тысячами оконных стекол. Теперь-то оньгъе понимал, за что этот город так любим Ириеном. За свою неутолимую жажду жизни. Здесь хочется пустить корни, осесть, начать жизнь заново.

«И если вдруг выдастся случай, если улыбнется слепая Каийя… то почему бы и нет?» – думал убаюканный теплым солнечным днем Аннупард Шого, время от времени похлопывая Каравайчика по шее, чтобы успокоить. Мерина очередь нервировала ничуть не меньше, чем людей.

– Нет, чтобы помочь бедным животным!

Ириен обернулся на говорящего, мгновенно узнавая знаменитого мага.

– Что такое, Вир’емар? Стервятники уже слетаются? – прошелестел он сухим, как змеиный выползок, голосом.

– Здравствуй, Ириен! Я тоже бесконечно рад тебя видеть, – усмехнулся волшебник.

Эльф окинул старого знакомца долгим нехорошим взглядом. За прошедшие месяцы волшебник сильно изменился и даже, кажется, помолодел. Никаких тебе серых балахонов, исключительно модные одеяния: кафтан до колен из дорогой тафты, замшевые серые штаны, короткие сапожки, а кроме того, три стильные косички в бороде и жемчужные серьги.

– Куда принарядился, старый пес? Уж не на мои ли поминки?

– А ты как был грубым хамом, так и остался, – весело проворковал недавний ветландский отшельник. – Теперь не помогу тебе пройти в город без очереди.

– Пошел ты… и в… за…

Народ с наслаждением послушал подробности захватывающего путешествия по экзотическим местам женской и мужской анатомии, попутно совершая для себя небольшие открытия касательно предназначения некоторых телесных частей.

– Так это ж Тронгарс! – удивился Кенард.

– Он самый.

Эльфа аж перекосило от злости. Вир’емар всегда появлялся там, где отчетливо воняло жареным, чтобы погреть руки на чужих неприятностях и снова спасти мир от Нисхождения Тьмы.

Тем не менее к замечанию волшебника следовало прислушаться, если есть желание попасть в Ритагон до заката. Альс спешился, передал поводья в руки Кена, приказав следить за Онитой, как за наследной принцессой, и отправился расчищать дорогу. Игнорируя мечущегося между мытарем, стражниками и фургоном торговца, он нырнул в облако пыли, поднятое мулами. Журчащий речитатив заговора подействовал на животных если не сразу, то довольно быстро. Они перестали дергать фургон взад-вперед, а потом и вовсе остановились, чтобы спокойно дать вытащить застрявшее колесо. Затор быстро рассосался сам собой.

– Век благодарен буду, господин эльф! – причитал мужик.

– Еще бы! Наверное, чуть в штаны себе не наложил, когда увидел эльфа!

Очередь облегченно заржала. Такая возможность тоже не исключалась.

Неизвестно, что именно оценили по достоинству – умиротворение мулов или многоэтажную ругань, но Альса и его спутников пропустили в обход очереди. Тем более что и времени они отняли у мытаря всего чуток, быстро покидав в прорезь железного ящика по серебряному ягру.

Кенард поискал глазами Тронгарса, но безрезультатно. Обложенный матом волшебник поспешил исчезнуть в неизвестном направлении.

На заезжего эльфа прохожие внимания не обращали – кого только не встретишь на гостеприимных улицах Ритагона! Это радовало. За недолгое время, прошедшее с последнего визита, ритагонские нравы не поменялись ни на йоту. Неважно, какой ты крови, неважно, какие у тебя уши и цвет кожи, главное, чтоб не жадничал и не бузил сверх меры. Альс решил заглянуть в «Цветок Шаэ» к Джаже Раггу. У старого ан-риджанца прислуга была вышколена, как при дворе герцога, и кормили великолепно. А еще Джажа не держал гулящих девок и потому среди ночи постояльцев не будили истошными криками, по лестницам не скатывались пьяные кавалеры, а на заднем дворе бесконечно не сохли нижние юбки. Самое приемлемое место для обитания серьезных мужчин. Но не в этот раз.

Постоялый двор был полон народу. Тассельрадские негоцианты, маргарцы из-за моря и даже пара аймолайцев, надменные орки-кэву, увешанные оружием, старик-тангар в сопровождении двух кислого вида соотечественников. Альс бегло оглядел зал трапезной и, сделав Кенарду, Парду и Драйку знак занимать лучший столик в эркере, направился прямо к хозяину. Однорукий ан-риджанец возвышался за стойкой могучей горой плоти. Джажа любил говаривать: «Кто пожрать не дурак, тот не охотник до драк», намекая на свой незлобивый нрав.

– Ба!!! Кого я вижу?! – взревел Джажа.

– Привет, – доброжелательно ответил эльф. – Рад видеть, что ты процветаешь.

Голос у него был хриплый, простуженный, совершенно не похожий на щебетание его соплеменников, которое Джажа не раз доводилось слышать. Хотя, возможно, это потому, что Ириен говорил на адди – общем языке, сильно отличающемся от эльфийского – ти’эрсона.

– Придется обозвать мое заведение «Эльфийская обитель», не иначе, – громогласно возвестил Джажа. – Если уж Альс решил во второй раз остановиться именно у меня. Заметь, Тан, – обратился он к своему щуплому помощнику, – не у господина Хольфланга, даром что тот сородич нашему другу-эльфу, а у меня, бедного старого ан-риджанца.

– Это ты-то бедный и старый? – хмыкнул Ириен. – Твоей последней жене сколько? Семнадцать или шестнадцать?

– Шутишь? Целых девятнадцать. Но тебе я свою Каффиру и показывать не стану. Сглазишь мне бабу и мальца, – грозно предупредил хозяин постоялого двора.

– Ну ты и жеребец, Джажа, – изумился эльф. – Сколько ни захожу к тебе, и всегда твои жены поголовно беременны. Когда ты успеваешь, ума не приложу?

На что Джажа лукаво прищурился и заговорщицки подмигнул Ириену.

– Дело нехитрое, но чрезвычайно приятное, – сказал он драматическим шепотом и громоподобно расхохотался. – Честное слово, я очень рад тебя видеть, эльф.

– Я не один. Видишь тех трех крепких парней? Они со мной. Накорми нас хорошенько. Сумеешь?

– Да какая разница! Погоди, так ты что, у меня не остановишься?

Ан-риджанец не скрывал обиды. Его выпуклые глаза по-детски наполнились слезами.

– Я тебе оставлял на попечение дом… – намекнул Альс.

– А! Так ты мне денег привез?

Взор трактирщика моментально прояснился и обрел прежнее сияние.

– Так бы сразу и сказал. Собственный дом – дело святое. С тебя три золотых тара, семь арранов и…

– У меня только ягры. Сколько это по нынешнему курсу?

– Два десятка серебряных с четвертушкой.

– Пусть будет так, – сказал Ириен, выкладывая перед Джажа стопку монет. – А вот лошадей мы у тебя оставим.

– Самому некогда будет?

– Верно, – кивнул эльф.

– Можешь не переживать за лошадок. Таит, бегом собери на стол господина Альса все самое свежее… – деловито распорядился Джажа, воодушевленный блеском серебра. – Как всегда – две дюжины фаршированных полосаток и суп с куриными потрохами?

– А еще запеканку, сырные трубочки и кашу с мясом. На четверых.

– Великая Пестрая Мать! Альс, куда в тебя все это лезет? – поразился ан-риджанец, окидывая взглядом тощую фигуру Ириена.

– В мозг, Джажа! – фыркнул эльф. – Я шибко много думаю. Особенно в последнее время.

Воздавали должное кухне «Цветка Шаэ» все четверо самозабвенно. Подножный корм в весеннем лесу скуден и способствует немалому аппетиту едоков. Пард еще и добавки затребовал, глотая золотистых жирных полосаток вместе с костями. Драйк, ублажая свой желудок, не забывал и о пище духовной. Он не пропустил мимо ни единой служанки-подавальщицы. От комплиментов молодого человека благородной наружности девки млели и специально норовили наклониться пониже, давая ему оценить округлые прелести в вырезах платья.

– Жениться тебе пора, парень, – сочувственно посоветовал оньгъе.

– Жаль только, в Игергарде нельзя брать больше одной жены, – вздохнул Драйк, соглашаясь.

– Одной мало будет?

– Я вообще люблю разнообразие.

– С первой женой наследников делать, с другой умные разговоры вести, а с третьей песни петь, – рассмеялся Кенард. – Тут и с одной женой не всегда поладишь. А ему несколько подавай!

– Много ты понимаешь!

Но молодые люди не успели поругаться. Их ссору прервал сдавленный писк служанки.

Их было трое. Двое выглядели как единоутробные братья, оба чернявые, низенькие, верткие типы с крысиными мордами. По крайней мере, торчащие вперед резцы делали их очень похожими на этих малопочтенных зверушек. Назначение третьего состояло в том, чтобы внушать трепет одним своим присутствием. Здоровенный малый, чья маленькая голова плавно переходила в мощную шею, а та, соответственно, в бочкообразную грудь и обширный живот любителя пивных возлияний. Для большей солидности он прихватил с собой кистень. Ириен прикинул, что, пожалуй, детина выглядел помассивнее Торвардина. Для Альса, немало повидавшего на своем веку всяческих подонков, долго классифицировать пришельцев не понадобилось. Стая «шестерок», присланных специально для устрашения жертвы. Однако сначала он ошибся, полагая, что в жертвы выбран Джажа.