Текст книги "Знающий не говорит. Тетралогия"

Автор книги: Людмила Астахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 85 страниц)

– Пожалуй, я пойду… лошадей обихожу, – пробормотал Кен.

– Иди, иди. Дело полезное, – поддержал его Пард. – А я сосну немного. Старость, вьюнош.

Оньгъе безбожно кокетничал. От настоящей старости его отделяло еще добрых пятнадцать лет бодрости, необоримой силы и сноровки. Впрочем, старость – это не совсем то, что случается с такими, как они с Альсом.

Должность Тфея оказалась совсем не синекурой, как могло выглядеть для стороннего наблюдателя, вроде Кенарда. Казалось бы, ну что тут сложного? Знай себе складывай письма и свитки в разноцветные мешки, каждый из которых соответствует определенному городку, да ровненьким почерком заполняй увесистую книгу регистрации. Однако же трудился старший курьер не покладая рук и не разгибая спины, чему и стал свидетелем Кен, который все время, что осталось от лошадей и небольшой прогулки по округе, имел возможность наблюдать почтаря в деле. Тфей ухмылялся себе под нос и в свою очередь не преминул покрасоваться перед заезжим рыцаренком своими познаниями как в географии, так и в правописании.

Оньгъе бессовестно дрых, устроившись на широкой кухонной лавке. Ему не мешал ни собачий лай, ни визг соседских детишек, затеявших по случаю теплого и погожего дня салки-пряталки, ни скрежет колодезного ворота. Пард спал беспробудно, так, как спит бывалый солдат в промежутке меж решающими битвами. Все ж удобнее, чем в сырой земле.

Альс тоже нашел себе занятие по душе. Даже не одно, а целых два. Он перебирал свой запас снадобий и лекарств и заодно думал о недавнем странном разговоре и о везучем найденыше Ранди.

Чужая жизнь… Почти, как… чужая лошадь. Чужая лошадь – это ж каждому понятно. Моя – пятнистая, рыжая – Кенарда, серый мерин – так вовсе Пардов. Садись верхом и всех делов, и, главное, практически никакой разницы, кроме масти и норова. Это так просто. А на самом деле?

Чужая жизнь – это и та жизнь, которая могла быть твоей, да так и не стала таковой. Если бы не что-то большее, чем собственный выбор. Ибо твой выбор – это все равно твоя жизнь.

Эльф время от времени задумчиво глядел куда-то поверх головы Кенарда и видел вовсе не макушку ветландца, а маленький домик на берегу кристального озера. Высокую эльфийскую женщину, на которую Альс был похож своими светлыми пронзительными глазами, правящую длинной лодкой. Густой молочно-белый туман, стелющийся над озером, две серебряные дорожки на воде от полных лун, старый мокрый после дождя сад за узким окошком, кролик, жующий травинку под кустом шиповника. Лес, начинающийся сразу за плетеной оградой. Туда уводила утоптанная тропинка, вьющаяся между высокими деревьями, похожими на сосны. Если идти и не сворачивать, то можно было очутиться на круглой поляне, посредине которой врос в землю огромный ватун. На его могучем коричнево-желтом боку жарким летним полднем грелись изумрудные ящерки, юркие и быстрые.

А что, если бы все сложилось иначе? Иначе выпали бы кости судьбы из цепких рук богов? И он родился бы обычным, не Познавателем, тем паче последним, а просто-напросто сыном своего отца? Какая была бы эта жизнь, эта чужая жизнь?

Возможно, Ириен Альс никогда не покинул бы берегов озера Толларо – Осколка Небес. Принял из рук отца честь Хранителя леса и вод Озерного Шассфора. Женился бы на девушке из деревушки на другой стороне озера и не желал бы большего, чем рыбачить по утрам с длинного причала.

Или, возмужав и выбрав все-таки стезю воина, сомкнул бы ряды пограничников – Горных стражей, чтобы хранить Фэйр от захватчиков любой расы. Еще одна чужая жизнь.

Строить корабли или мосты, растить лес или сад, служить или править, странствовать или врастать корнями в землю предков… Выбор мог стать обширен, как сама жизнь. У Ранди он был, а у Ириена Альса не было никогда.

Познаватель не подбирает сироток, Познаватель не всегда-то и самому себе принадлежит, а уж становиться для кого-то Выбирающим и вовсе против всех правил.

Чужая жизнь…

– Размечтался?

Пард проснулся так же внезапно, как и заснул. Приподнялся на одном локте и глядел на эльфа насмешливыми голубыми глазами.

Тот неопределенно хмыкнул, не желая признаваться в том, что пойман оньгъе в самый неожиданный момент.

– Где ты только таких пацанов цепляешь?

– У себя спроси. Забыл, сколько тебе было, когда мы встретились в Китанге?

Пард огласил горницу долгим душераздирающим зевком.

– Вредный ты, эльф. Вредный и злопамятный, как все ваше богопротивное племя.

– Вот это точно! – хихикнул Ириен. – Как всегда, зришь в самый корень, человече.

– Зрю я исключительно в наше общее грядущее.

– А что с нашим грядущим тебе не ясно до сих пор?

– Я думаю, что надо ехать в Ритагон. Забей на всех этих игергардских умников…

– И на Далмэди забить? И на Миариль? – сурово переспросил Альс.

– Да на всех, – демонстративно подрыгал ногой Пард. – Чуем чую, наше место в Ритагоне.

Но если эльф решил упереться и сделать по-своему, то ему хоть кол на голове теши.

– Нет! Сначала в Канегор.

Грызня между лангерами продолжалась до тех пор, пока Пард вдруг не толкнул Альс в бок и взглядом не показал на Тфея. Ириен повернул голову как раз в тот момент, когда парень прошелся по комнате хитрым аллюром, не то бочком, не то на полусогнутых, что было по меньшей мере странно.

– Похоже, у парня из окна дует.

– Скорее всего… Тфей, а Тфей! – позвал эльф. – Мне охота на твой задний двор посмотреть.

– Зачем? – растерялся почтарь.

– Выгребные ямы входят в моду.

Аннупард радостно захрюкал от восторга.

– Ага! И говнюки тоже.

Не говоря ни слова, Тфей повел эльфа на заднее крыльцо, догадавшись, что у того на уме. И пока тот справлял малую нужду, терпеливо ждал, рассматривая носки собственных сапог.

– За твоим домом следят, – сказал спокойно Альс, неторопливо застегивая штаны.

– Я уже заметил.

– То-то я смотрю, ты по собственному дому крабом бегаешь.

– Да тут такое дело…

– Слушай, я за язык не тяну, – предупредил Ириен. – Твои дела – это твои дела. Но если я чем могу по мочь, то…

Даже самому хорошему человеку, лучшему другу, вернейшему соратнику никогда не стоит навязывать свою помощь без спросу. Это вам скажет любой умный человек, да и нечеловек тоже скажет. Потому как лезть в чужие дела дело самое последнее и чреватое исключительно неприятностями как для «благодетеля», так и для «облагодетельствованного».

– Я сам хотел с тобой поговорить.

– О чем?

– О ней…

Парень смущенно улыбнулся. Альс же нахмурился. Чужие любовные истории в последнее время действовали на него крайне раздражающе.

– По этому делу я не слишком…

– Как раз по этому делу ты самый что ни на есть специалист. Она – эльфийка.

– … – ругнулся эльф. – Теперь понятно.

– Видел бы ты, как она красива, – мечтательно улыбнулся парень. – Удивительная девушка. Самая лучшая.

– А как же! Мне и видеть не надо.

– Ты не понимаешь, она тоже меня любит.

– Правда? Она сама так тебе сказала? Лично?

– Если хочешь знать, мы даже целовались.

Ириен сдержался, чтоб не расхохотаться, и как можно плотнее сжал челюсти.

– Замечательно. Ты целовался с эльфийкой. Это я понял. А при чем здесь слежка за твоим домом?

– Вот ты смеешься, – обиженно пробурчал Тфей. – А я, возможно, впервые в жизни влюбился по-настоящему.

– Если ты уверен, что твоя любовь взаимна, то я готов за тебя порадоваться.

– Целиком и полностью, – заверил его почтарь. – Нол… то есть Нолтаррэ… она говорит… в общем, не суть важно. Мы можем быть счастливы.

Эльф поморщился, как от резкой головной боли. Знаем мы, какое это счастье…

– Вот как? И что же мешает? – Альс глубоко, как перед прыжком в воду, вдохнул. – То, что она тебя переживет?

В ответ Тфей хитро подмигнул и извлек из-за пазухи медальон в виде стилизованного солнышка. По центру маленький лик с полуприкрытыми глазами и расходящиеся от него волнистые лучики. На обратной стороне имелось пустое место, словно специально сделанное, чтобы туда вставить небольшой камень в форме линзы.

– Симпатичная штучка. Сразу видно, старая работа, – похвалил равнодушно эльф. – Подарок от дамы сердца?

– А вот и нет. Это та самая Шестая Звезда, – заговорщицки прошептал Тфей и тут же спрятал амулет обратно под нижнюю рубаху.

– Это что еще за хрень?

– Ты что, не знаешь легенду про Драконов дар? – изумился парень. – Про дочь златого дракона, которая обернулась однажды юной девой…

– Тфей, я знаю эту сказку.

– Это не сказка. Это чистая правда. Драконья дева полюбила юношу-смертного…

«Жирненький юноша, видимо, попался», – мысленно ухмыльнулся Альс. Драконьи девы если и любили юношей-смертных, то лишь для того, чтобы употреблять в пищу за неимением лучшего применения. Впрочем, кому еще народная мысль могла поручить снять с тверди небесной звезду, кроме как драконице? Златая Олл’тирай, укравшая с неба кусочек бессмертия во имя любви. Так, кажется. Как звали ее возлюбленного в легенде, отчего-то не говорилось. Подозрительно.

– А ты помнишь, как кончается эта сказка, Тфей? – спросил Альс.

– Помню! – расплылся в улыбке парень. – «Они жили долго и счастливо».

– Это в людской сказке такое окончание, а в эльфийской сказке есть еще и продолжение.

– Какое?

– «Пока не устали от жизни. Друг от друга. И от любви».

Тфей, в обычной своей манере, принялся доказывать, что от жизни устать можно, но от любви – невозможно. Любовь – это самое главное, самое важное, самое лучшее, что есть в мире. И только циничные эльфы могли выдумать такое окончание сказки. Тем паче, что самим-то им жизни отмерено дай божечки. Эльфы, может быть, и устают от любви, а вот люди совсем наоборот. И лично он, Тфей, никогда не устанет ни от жизни, ни от любви. Особенно если рядом будет Нолтаррэ, самая прекрасная из женщин, рожденная под двумя лунами.

– Ладно, хватит с меня лирики, – вздохнул циничный эльф. – Рассказывай, как эта игрушка попала к тебе.

– Я возвращался из Прикста, через лес, само собой. И вдруг из кустов на меня мужик выскакивает. С дубьем наперевес. Едва мне и Сороке хребты не переломал. Я от него, а он за мной. Думаю, ну все, помирать придется.

– Что, не отбился бы?

– Не знаю, Альс. Если бы он не раненый был, то наверняка прихлопнул бы меня как муху. Но ему до меня кто-то в бочину засадил по-серьезному. Короче, помер тот мужик прямо у меня на глазах. Упал и затих. Я пошел по его следам и вышел на полянку с трупами. Точнехонько, как мы тогда с тобой, когда Ранди подобрали. Все до единого дохлые. Ну, я покопался в их вещах. Оружие так себе – трофейное, оньгъенское, сапоги ношеные. Я уже хотел уходить, как гляжу, у одного жмурика на шее болтается вот эта штуковина. Камень яркий такой! Я подумал, настоящий брильянт. Решил аккуратно шнурок срезать, только руками взялся, как эта штука сама мне в руки скользнула. Вместе со шнурком. Камень теплый, гладкий как стекло… Знаешь, Альс, мне стало страшно. Сам не знаю почему. Чую, вещь непростая.

Ириен старался почтаря не перебивать, ему стало любопытно.

– А почему ты решил, что это и есть Шестая Звезда?

– Я вспомнил рисунок, который видел в одном манускрипте. В храмовой библиотеке. Мне, наверное, лет пятнадцать было. Главное – проверить, что это Шестая Звезда, проще простого.

– И как же?

– Камень держится, только когда амулет на человека надет, а так выпадает. Это первый признак. Второй признак – это то, что шнурок нельзя ни разрезать, ни разорвать. Я даже топором тангарским пробовал рубить. Не берет, зараза. И третье. По легенде, Шестую Звезду нельзя украсть. А можно только подарить или снять с мертвого тела, главное, чтобы не твоей рукой был человек убит. Убийце амулет жизнь не продлевает.

– Так ты на себя его не надевал?

– Нет пока. Я спрятал камень до поры до времени. Пока все не выяснил.

Тфей снова достал свой трофей, чтоб эльф мог его внимательнее рассмотреть. И чем дольше изучал Ириен вещицу, тем больше убеждался, что почтарь не врет. Вернее, Тфей искренне верил в то, о чем поведал. А сам амулет подозрительно «молчал». Даже дешевая оловянная безделушка вроде тех, которыми любят увешивать себя северянки, – птички, звездочки или полумесяцы, могла «рассказать» Дознавателю гораздо больше и о своих создателях, и о владелицах. Шестая Звезда вела себя удивительно. Как кусок мертвого металла, превращенного людским мастером-ювелиром в красивый амулет, как заговоренная шкатулка хранит в своих недрах драгоценности знатной женщины, так и этот амулет сам по себе ничего не значил и не стоил. А вот если вместе с камнем. И это встревожило эльфа сильнее всего предыдущего рассказа.

– Н-да, вещичка непростая, – согласился он, неохотно признавая собственное бессилие прояснить возможности предмета.

– Я сразу это понял, – вздохнул почтарь. – А уж когда этот… – он кивнул в сторону, подразумевая шпиона, – появился, то и вовсе убедился.

– Видимо, ждет, когда ты за камнем отправишься. Кому-то позарез понадобилось бессмертие, – предположил Ириен.

– Кто б сомневался, – фыркнул Тфей.

Его оптимизму убыли не было. Парень смело строил планы женитьбы на эльфийке, не смущаясь явным присутствием непонятного соглядатая, не задаваясь вопросом, кто же послал этого человека следить за его домом и с какой целью. Тфей, ослепленный перспективой прожить эльфий долгий век, на всякие мелочи внимания не обращал. А следовало бы…

Весь оставшийся вечер почтарь бросал на эльфа вопросительные взгляды, не решаясь задать мучивший его вопрос. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб понять, о чем попросит Тфей. Но вредный эльф молчал и делал вид, что не понимает ни взглядов, ни намеков. Сказано же: «Получит просящий». Но просить о помощи в присутствии оньгъе и ветландца Тфей не стал. Чужестранцы – опять же люди, которым бессмертие, даруемое Шестой Звездой, может показаться весьма заманчивым. О таких вещах с людьми говорить откровенно опасно, не то что с эльфами. Само появление Альса почтарь воспринял как нежданный подарок судьбы. Иногда и остроухие умеют появиться вовремя.

Тфей рассчитывал поговорить с Ириеном после того, как его спутники лягут спать, но тут ему не повезло. Эльф, как назло, не стал укладываться на лавке, а завалился спать на том же полу, что и Пард с Кеном, прямо между ними. Закрыл глаза и, по всей видимости, мгновенно уснул.

Альс не смог бы заснуть при всем желании, он буквально насильно заставил себя сомкнуть веки, горевшие, словно посыпанные изнутри перцем. Казалось бы, ну чего проще, «можно снять амулет с мертвого тела». Тфей по наивности своей плохо представляет, что невелика наука добыть Шестую Звезду, гораздо сложнее удержать ее у себя достаточно долго, чтобы воспользоваться вложенной в нее силой. И если ты не великий воин, не сильный король и не могущественный колдун, а простой почтарь, то обречен незадачливый «счастливчик» убегать от убийц всю свою недолгую жизнь, прятаться, как крыса, по темным норам. Тут не до женитьбы на эльфийке, тут бы самому живу остаться. Но Тфей уверен, будто ухватил Файлака, злого бога судьбы, за жидкую бороденку. Вот, вот оно, бессмертие! Греби его лопатой! И начни разъяснять – не поймет, видит Пестрая Мать, не поймет. А если и поймет, то вцепится мертвой хваткой, мол, спасай мою шкуру, Ириен Альс, ты ведь у нас благородный эльф.

А ведь пустяк такой – глупая, никому не нужная жизнь бывшего королевского герольда, нынешнего аларского почтаря, которому и жить-то осталось не более полугода при всех раскладах. Светлые небеса, зачем ему бессмертие? Эльфка поманила, решила на досуге поиграть с человеческим мальчиком в любовь или что-нибудь в таком духе. Он ведь как следует ни себя, ни ее не сможет защитить. А Ириен бы смог. Защитить Джасс от всех невзгод и опасностей этого мира, чтобы она навсегда осталась с ним. Что мешает ему заставить Тфея рассказать о тайнике с камнем? Что мешает воспользоваться возможностью подарить единственной и любимой женщине то немногое, что не в его силах? Подарить ей долгую-предолгую жизнь, в которой не будет места болезням, немощи и старости?

На самом деле не мешало ничего. Как говорится, любые угрызения совести легко подавляются небольшим усилием воли. Никто ничего не узнает, никто ничего не поймет. Люди ради чего-то гораздо менее важного совершают кое-что и похуже и спят спокойно. Интересно бы еще узнать, как они это делают. В смысле спят, потому что Альс до самого утра просто лежал с закрытыми глазами, не сумев ни на миг сбежать в мир снов. Вот что значит попытаться убедить себя в собственной правоте.

Пока Пард азартно фыркал над бадейкой с теплой водой, а ветландский рыцарь в тысячу седьмой раз любовался новым кинжалом, Альс позволил Тфею уговорить себя отправиться вместе на «увеселительную прогулку».

«Иногда надо давать возможность человеку самому выбрать свою судьбу», – подумалось Альсу.

Если бы Тфей не начал уламывать эльфа поехать с ним, все сталось бы по-другому. Но почтарь прицепился намертво, тем самым предрешая свою участь. Мысленно ругнувшись на злого бога судьбы, Ириен согласился на совместную поездку за город.

– Твои друзья не обидятся. Тут недалеко совсем. Еще до заката вернемся!

Пард, недаром проведший в компании эльфа лучшие свои годы, промолчал. Кенард, напротив, весьма красноречиво заверил почтаря, что с удовольствием проведет еще денек в Аларе.

За спину оба, человек и эльф, не смотрели, и без того зная, что за ними обязательно будут следить. Тфей прихватил с собой оружие – меч и легкий арбалет на случай нападения. Впрочем, парень скорее даже рассчитывал на атаку. С таким напарником, как Альс, ему никто не страшен.

Ехали молча, время от времени проверяя, если ли слежка или погоня. Ириен был совершенно не расположен ни к разговорам, ни к волнениям по поводу преследователей.

Не надо идти к оракулу, чтобы предсказать недалекое будущее. Скоро, очень скоро их нагонят и будет драка, но эльфа это обстоятельство ничуть не смутило и не испугало. Неумолимая не зря благоволила ему столько лет. Вот и сейчас Альс чувствовал, как Госпожа дышит прохладой возле его щеки, незримая и вернейшая из спутников. Она знает о скорой жатве. Утешение слабое, но все же хоть какое-то утешение. Хотя было бы странно искать какого-то утешения или оправдания, когда твоя профессия – убивать.

Альс первым услышал топот конских копыт сзади.

– Приготовься, – шепотом предупредил он спутника. – И бригантину застегни.

– Понял, – кивнул почтарь, застегнув последний ремешок.

Через несколько ударов сердца из-за поворота дороги с гиканьем выскочила небольшая кавалькада всадников. Трое смелых.

– Сворачиваем в лес! – крикнул Ириен, уводя погоню с тракта, подальше от посторонних глаз.

На этот раз ему ни свидетели, ни помощники совсем ни к чему. А вот небольшая полянка в сторонке – это то, что нужно. Первый из преследователей не успел ничего сообразить, насквозь прошитый болтом из самострела Тфея в тот самый миг, когда конь вынес его на полянку. Он молча шлепнулся из седла в траву. Больше от почтаря особой пользы Альс не увидел, но тот хоть не мешал. Уже хорошо. Не сказать, чтоб эльф расправился с ними играючи, все-таки двое воинов – это тебе не пригоршня засахаренных орешков. Настоящие профессионалы, гибкие и сильные южане не только защищались, но и контратаковали, ругаясь на оролирсе, в котором угадывался отчетливый яттмурский акцент. Тщетно. Эльф оказался проворнее и сильнее, а его лошадь была лучше обучена.

После боя Альс отдышался, посидел на земле, пытаясь успокоить заходящееся в бешеной скачке сердце, а заодно и присмотрелся к мертвецам. Так и есть, яттмурцы. Серьги в ушах, шейные платки в полоску, широкие пояса с травленым рисунком и сапоги типичного для долины Яттса кроя – остроносые, с шнуровкой сзади. Странно, что яттмурцы забрались так далеко на север.

– Тфей, твой лесной покойник тоже был из Яттмура? – спросил он.

Парень отрицательно покачал головой:

– Что-то не припомню.

Но терзаться над загадками у Ириена просто не было времени. Ему нужно было знать точно – кто, зачем и почему.

– Ну-ка, помоги мне.

– А?

– Ты бери за ноги, я – за руки.

Вдвоем с недоумевающим Тфеем они выложили мертвецов рядком. А одного, одетого получше, отдельно.

– Что ты собираешься делать? – тихо спросил парень.

Строго говоря, то, чем Альс собирался заняться, нельзя было назвать настоящей некромантией, но все же знание считалось запретным, а уж практика в особенности. Призывать душу мертвеца его Истинным Именем можно только в крайнем случае, почти сразу после смерти, и задавать разрешено только два вопроса.

Альс не стал воздевать руки, втыкать в труп страшного вида иголки и тем более не собирался подвывать соответствующие заклинания. Он просто высвободил ту часть себя, которая могла без боязни перешагнуть Грань. Чтобы отправиться по следам души человека, чье Истинное Имя было… Горсть-Песка-в-Ладони.

Мир за Гранью совсем не похож на мир живых. Там никогда и ничего не пребывает в неизменности. И каждый раз, отправляясь туда, волшебник не может даже вообразить, что ему предстоит увидеть. Иногда это пустыни пепла и льда, иногда путь лежит по поверхности исполинского сверкающего кристалла, иногда это просто полет в непроглядной тьме.

По краю бездонной пропасти, от которой веяло то жаром, то холодом, по острой, как лезвие меча, границе огненного вихря и морского пенного прибоя, вдоль отвесной скалы из серебра. Далеко ушел Горсть-Песка-в-Ладони, но Альс его все-таки отыскал.

«Стой».

Черты лица, когда-то… совсем недавно… принадлежавшего человеку, разгладились, размылись, утратив всякое сходство.

Души не любят, когда их окликают.

«Оставь меня, мой убийца».

«Ответь мне на два вопроса, звавшийся Горсть-Песка-в-Ладони».

«Спрашивай».

«За кем ты следил в Аларе?»

«За тобой, мой убийца».

Несмотря на ошеломительное открытие, надо помнить, что на вопросы души отвечают совершенно конкретно. И если спросить: «Кто тебя послал следить за мной?», то ответом скорее всего будет имя непосредственного командира. Да и подлинной причины слежки, вероятно, он даже и не знал. Поэтому Альс спросил нечто иное.

«Назови мне полное имя, титул и звание своего господина».

«Эведад да-Гриск, граф Нэст, тайный советник ее величества королевы Яттмура Тианды».

Пестрый бог тайн и лжи Рудайс снова сумел обойти не в меру любопытного Познавателя на повороте, вместо одной загадки подсунув другую. Яттмур? Хотя… что-то там говорил командор Элверт про яттмурскую озабоченность вопросами нового воплощения Белой Королевы. В совпадения Альс, разумеется, не верил.

Он повернул голову и увидел глаза аларского почтаря, до краев наполненные ужасом. Оно и понятно: когда мертвец сам собой открывает глаза и что-то говорит глухим неживым голосом, это зрелище неприятное для неподготовленного человека. Некромантия – запретное колдовство, а некромант почти что демон.

– Ты?.. Ты…

– Тфей… – почти что ласково сказал Ириен, пытаясь успокоить парня. – Это не то…

– Я сам знаю, что ЭТО такое! – взвизгнул парень.

Он пребывал на грани настоящей истерики. Вместо старого доброго рубаки Ириена, пусть своевольного, независимого и ворчливого, но все же хорошего эльфа Тфей вдруг увидел настоящего Альса – колдуна, мясника и… невесть чего еще. Вроде как пелена спала с глаз в одночасье.

– Не подходи ко мне!

– Тфей… – смутился эльф.

– Как я мог тебе довериться?!!

А ведь действительно, как? Тем более, когда речь идет о Шестой Звезде. Такой артефакт – желанная добыча для любого колдуна. Тфей испугался, страшно испугался, как никогда прежде в своей недолгой жизни. Он выставил вперед руку с зажатым в ней мечом.

– Убирайся!

Даже сытый волк не сможет пройти мимо упитанного молоденького барашка, в особенности если барашек не спрятался в кустах, а орет на всю округу от страха и мечется перед глазами. На груди у Тфея соблазнительно болтался амулет, а сам почтмейстер являл всем своим видом потенциальную жертву. Альс подобрал мечи с земли, но прятать их в ножны не стал.

– Что?! Зарубишь теперь?! Отберешь Шестую Звезду?! – зашелся в крике паренек.

– Все может быть, – отчеканил Ириен.

Тфей не выдержал, слишком велико было напряжение, и бросился на эльфа. Тот отбил атаку, и некоторое время молча и методично гонял почтаря по полянке. Не столько с целью смертоубийства, сколько ради удовлетворения собственного инстинкта охотника. В конце концов, парень еще должен рассказать про место схрона камня из амулета. Прежде чем…

Пальцы у эльфа что твои железные клещи, когда сжимают горло. Холодные длинные пальцы, как у самой Неумолимой Хозяйки. Эльф смотрел насквозь, словно и не видел перед собой живого человека. Человека? Да просто живое разумное существо. Жестокие глаза с ослепительной пустотой на самом дне. Похоже, что эти сияющие бездны и будут тем последним, что доведется увидеть в миг смерти, холодея от ужаса, решил Тфей.

Воздух стал жидким, густым и тягучим, вроде ледяного прозрачного сиропа. Он медленно, тоненькой струйкой вливался в легкие. Больно… больно дышать. Вот она, чужая жизнь, хрупкая, дрожащая, беззащитная, замершая на острой кромке, прежде чем… Альс с трудом протолкнул вдох в трахею.

Чужая жизнь, зажатая в пальцах.

Теплая кровь под теплой кожей.

Грохот бешено колотящегося о ребра сердца.

– Ты хочешь жить вечно, Тфей?

Как там говорила мудрая и нежная Альмарэ Ривелотэ? «Объясните мне разницу между умершим и нерожденным»? А отличие это всего-навсего в крошечном, по сравнению с вечностью, промежутке времени от первого до последнего вздоха. Объясните мне разницу между непрожитой и чужой жизнью?

Ведь ритуал будет соблюден в точности. Амулет, честно снятый с мертвого тела, но не для себя, а чтобы его подарить. Ведь проще же простого. Надеть Шестую Звезду и заставить любимую и единственную женщину прожить чужую жизнь. Долгую, долгую, долгую жизнь… Чтобы им обоим успеть устать и от любви, и от жизни? От любви, истинной и настоящей, редкого, удивительного чуда, дарованного за неведомые заслуги так щедро? От жизни, жестокой, прекрасной, кровавой, счастливой и безумной, полной до самых краев встречами, разлуками, горестями и радостями? Эльфийские сказки не лгут и ничего не приукрашают, в отличие от людских. Если сказано: «Пока не устали от жизни. Друг от друга. И от любви», значит, так оно и было на самом деле. Кому как не тебе, Ириен Альс, знать о том, что у судьбы не бывает дара без расплаты. Ты хочешь заплатить по самой высокой расценке? Ты хочешь, чтобы Джасс тоже платила за то же самое? Не хочешь? Тогда забудь о Шестой Звезде, словно и не было ее на твоем пути.

Осторожно и медленно эльф разжал пальцы, отодвинулся, а потом и вовсе отпустил почтаря, успевшего раз двадцать попрощаться с жизнью.

– Зачем… ты… так? Зачем… тебе?

Тфей закашлялся.

– А я не для себя, – выдохнул Альс. – Для женщины одной.

Конечно же, почтарь не поверил. Не мог допустить даже мысли, будто у этого безжалостного существа могут быть такие же чувства, как у всех нормальных людей. Альс? Ради женщины? Ересь какая-то. Нелюдь, он и есть нелюдь, хоть ест, пьет и спит так же, как и люди…

– Ты…

– Я знаю, – кивнул Ириен согласно. – Гад, убийца и выродок.

Эльф свистом подозвал свою пеструю лошадь, животину не только послушную, но и, пожалуй, умную.

– Живи, человечек, живи столько, сколько сможешь и сколько у тебя получится. Надеюсь, у тебя хватит сил не устать жить и любить, – сказал он на прощание, уже из седла.

И откуда ни возьмись, вдруг подкралась к Тфею мысль о том, что он уже никогда не сможет смотреть на Нолтаррэ, как прежде. И доверять ей, как прежде, не выйдет. Как не получится забыть этот невидящий эльфий взгляд, в котором отражается чуждая душа и чужая жизнь.