Текст книги "Норильск - Затон"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Тимоша, скажи, а вы никогда не пытались найти того охранника?

– О ком ты Лиза? – погладил её плечо он, тут же ткнулся губами в пульсирующую жилку на шее.

– Охранник, что над Таней поглумился.

– Нет, даже и не думали, зачем он нам сдался?

– Не скажи, хотя бы узнаем, куда он её закопал, могилку восстановим. Что-то сдаётся мне, не мог он её кинуть со всеми вместе. Хоть и звериная, но ведь любовь.

– Помню только, что он после её смерти сразу пропал, перевёлся, наверное. Ну его к шутам. Праздник не хочется марать его именем.

– Это можно понять. У него тоже болело хоть и по-своему. Да и боялся, может, быть вас, убили бы. – Не собиралась сдаваться так просто она, пытаясь довести свою мысль до конца.

– Тут ты права. Караулили его. Решили сами сгинем, но его за собой утянем.

– Я так и подумала.

– Злые были, как вроде не в себе. У меня жизнь коту под хвост и у Дубова ужас…

– Надо искать Тимофей. Лизоньки нужно, чтоб было, где плакать. А место может указать только он.

– Дубов не поймёт, – засомневался он.

– Надо попробовать поговорить с ним, объяснить. Для Лизоньки важно найти её захоронение и поставить все точки над «i».

– Илья? – крикнул Мозговой в сторону кухни, имея ввиду Дубова, но пришли оба.

– Теперь у вас путаница будет, два Ильи, две Лизы, – веселился, прибежавший следом шлёпая в дедовских тапочках, Тимошка.

– И два Тимофея, про себя-то забыл, – потискал, воспользовавшись случаем его Мозговой.

– Ещё большая путаница, я и говорю, – радовался внук.

Он поставил Тимку на ноги и повернулся к сыну:

– Извини сын, я друга звал.

– Понял, – развернулся, не обидевшись тот.

Но Мозговой остановил:

– Подожди, раз уж пришёл, скажи, что там с продуктами, наскребли?

Тот виновато помучил нос.

– Есть немного. Мы сейчас с Лизонькой сварганим ужин…

– Я тоже помогаю, – заверил Тимка, перебивая отца.

Но тот оттерев сына продолжил:

– Илья Семёнович звонил кому-то, обещали привезти.

– Я тоже своих попросил, должны доставить сейчас, ну, ладно иди и Тимку забери.

– Значит, голодными не останемся, – бросив взгляд на счастливую мать и забрав упирающегося сына, вернулся к жене на кухню Илья.

Тимку распирало счастье. У него никогда не было деда. Он завидовал другим ребятишкам, которые гуляли с дедушками на детских площадках и катались в парке на карусели. Получали от них подарки и были счастливы. С Тимкой такого не случилось. Всё это с ним проделывала одна бабуся. А тут такое сказочное везение, сразу два. Здорово, но сразу-то и не сообразишь от счастья, сколько удовольствия ему это принесёт.

Дождавшись ухода зятя с внуком, Дубов подсел на кресло поближе к Лизе и Тимофею. Посмотрел на их счастливые лица и улыбнулся своим мыслям: «Враз, в его жизнь ворвалось столько новых слов, что ой, ой. Зять, внук, сваты…»

– Цветёшь понятно с чего, а улыбаешься непонятно…,– шутя погрозил другу Мозговой.

– Так ведь на вас по – другому не возможно смотреть. К тому же всё что с нами произошло за раз не только не переварить, но даже не так просто освоить…

– Ничего осваивать не требуется. Живи, пользуйся и радуйся.

– Ты чего Тимофей звал-то?

– Лиза предлагает найти охранника.

– Какого, о чём речь?

– С затона. Только не лезь на абордаж и пытайся понять.

– Не вижу надобности. Убью.

– Подожди, не пыли, послушай Лизу, очень тебя прошу.

– Надобности не вижу.

– Выслушать-то ты можешь. Она женщина и близкий к твоей дочери человек. Знает лучше нас с тобой, что для неё сейчас важно.

Подержав в тисках рук голову он уступил:

– Хорошо. Я весь внимания.

– Илья, надо найти его и попробовать поговорить с ним, безусловно, если жив, много воды утекло. Непременно следует разыскать, хотя бы, Танины косточки. Ты не видел, как приняла эту историю на свою душеньку Лизонька. Даже цветы и ягоды не рвала, боялась, что косточки матери потревожит. Без боли на её горе смотреть было не возможно. Надо перешагнуть через свою боль и ненависть ради спокойствия дочери. – Волнуясь, взяла его руки в свои Лиза. Но быстро отпустила, тут же поймав недовольный взгляд Тимофея. «Надо же, ещё и ревнует! От смеха можно лопнуть».

– Честно говоря, я в растерянности.

– Послушай Илюшенька, не ерепенься, если уж Пресвятая дева сохранила и вернула тебе ребёнка, надо довести эту историю до конца. – Воспользовавшись его растерянностью напирала Лиза.

– Столько искал, а она с тобой жила, на затоне. Не могу поверить в случившееся. Тимка дедом зовёт, а я запаздываю с ответом, пока соображу, что это ко мне. Он сердится, – дед, ты тормоз. Тормоз и есть. Надо завтра купить ему подарков.

– Вот чертёнок. Вы не очень его распускайте, дедули, а то устроите ему лафу.

– Нормально. Илья, к нашему разговору вернёмся. В жизни ведь как, потянул за ниточку, весь клубок размотается. – Помогая Лизе, сказал своё слово и Мозговой. – А вдруг?!

– Может ты и прав.

– Одно тянет за собой другое. Смотри, Лизонька, твоя дочь встречает Илью, нашего с Лизой сына. Его отправляют служить на «Затон». Там она узнаёт трагическую историю любви своей матери и отца. Причём узнаёт от меня, я помню её рыдания. Приписал тогда те слёзы эмоциям и доброте душевной. А то боль бурлила и лилась. – Воодушевился Тимофей в противовес колебаниям друга, тут же пытаясь его дожать.

– Сын вызывает меня, я бросаю работу и мчу к чёрту на кулички. – Помогая Мозговому горячо включилась Лиза. – Именно затон сводит сына с Тимофеем. Получается, что в день, когда нужно меня отправить в аэропорт ломается вертолёт, а вы решаетесь после раздумий, отложив охоту, это мужскую-то забаву, забрать меня на свой борт.

– Похоже, Лиза права, Илья, нам судьба мотает и мотает, указывая дорожку, только по ниточке иди.

– Конечно, я права, надо искать, друзья.

– Давайте попробуем, – махнул, соглашаясь Дубов.

– Вот и ладно.

– Может, права ты Лизавета, похороним её по-человечески.

– Ребята, звонят в дверь. – Вздрогнула Лиза от неожиданно раздавшейся громко трели колокольчика.

– Точно, звонок. – Вскочил Илья. – Извините, кажется, привезли продукты.

– Илья, я там тоже заказ делал, разберись за одно.

– Ладно, побежал я, а то ребята не подойдут к двери. Наверняка побоятся пока в чужой квартире хозяйничать.

Через минуту уже слышно было, как он кричал от двери. – Илья, помоги мне. Тимка и ты беги, тебе тоже есть что нести.

– Лиза, как я рад, – прижался Тимофей опять щекой к её волосам. – Сын, внук, разве я мог надеяться и мечтать о таком счастье. Даже в самых вольных мечтах, я не мог предположить такое. Крутясь, бессонные ночи наполёт, на холодной пустой кровати, думал, найду, отобью у твоего мужа, заберу тебя с детьми к себе, и будем жить. А тут всё моё.

– Мозговой, ты точно не меняешься. Или всё, или ничего.

– Ты преувеличиваешь. Я, конечно, максималист, но… Он так на меня похож, мой сын. – Не выдержав правильного курса, восторженно заявил он.

– Это точно.

– Я то гадал, кого он мне напоминает. – Прищурил счастливые глаза, словно боясь его расплескать или потерять, а из узких щёлочек не выпрыгнет, Тимофей.

– В зеркало почаще надо было смотреться, глядишь, раньше бы до правды дошёл. – Засмеялась счастливо она.

– Неужели я такой же был?

– Ты и сейчас такой, ну может, чуток рога жизнь обломала.

– Мам, – зашёл, постучавшись, сын. Он помедлил, соображая, как обратиться к Тимофею Егоровичу, а они ждали, хитро смотря на волнующегося парня. – Пап, – наконец выдавил он. – Всё готово. Идёмте в столовую, мы накрыли стол, давайте поужинаем.

– Садитесь, Илюша, без нас. Мы подойдём, руки только помоем. Покажи Тимоша, где у тебя мойдодыр запрятан.

– Без проблем. Давай за мной, – повёл он её, попутно демонстрируя квартиру, к ванной.

– Парень волнуется, Тимофей. Для него это тоже не самый простой день. – Шептала между делом она.

– Я понимаю.

– Вырос безотцовщиной, бился за это с малолетства, никогда не упрекая меня и не жалуясь. Спрошу откуда синяки и ссадины, ответ один у него, мол, упал. А я то знаю в чём причина, плачу, а чем помочь не знаю.

– Прости.

– Знаешь, ведь молодость беспощадна и бессердечна. Он много натерпелся… И вдруг вот так на ровном месте узнать, что у него тоже всё, как у людей. Мать и отец в наличии. Ещё и какой отец о-го-го. А мать не просто трахал, а и любил. Ваша с Ильёй история уже превратилась в легенду затона. Всегда ухаристый сынуля в растерянности.

– Лиза, я что-то должен сделать, сказать? Он уже взрослый мужик, а у меня нет опыта. Ты подскажи. А то я обалдел от счастья, ничего не соображаю.

– Поговори с ним, приласкай.

– Он не обидится?

– Илья всю жизнь мечтал об этом. Я уверена, уткнётся в тебя и засопит. Ты только притяни его к себе, дорогой. Он хоть и большущий, но твои руки ему ох, как нужны и твоя отцовская любовь тоже.

– Я попробую.

– И про внука не забудь. Тот набрал и твоих, и Дубова генов. Намного спокойнее, конечно, своего отца. Этого главное не пересластите.

– На мальчишку ещё время хватит, лишь бы небеса жизнь не отобрали.

– Поторопимся, а то сама не люблю, когда всё стынет.

– Подожди, – обнял он её, пытаясь поцеловать.

– Не торопись заводить часики.

– Лиза, ты в молодости не была такая осторожная, как сейчас. Чего уж теперь-то так прятаться. Нет ни родителей в живых, ни запаса жизни, – раздражённо буркнул он.

– Ты уже второй раз попрекаешь меня моим прошлым, – предательски зазвенел её голосок. – Боже! Как стыдно… Я ж предчувствовала…

Она откинулась головой на стену и закрыла лицо руками. Он оскорбил её до глубины души. Такое его поведение, она считала бесчеловечным.

Мозговой вздрогнул. Кровь прихлынула к его лицу. Ему было неловко. Вот язык без костей. Он помолчал, придумывая, как выкручиваться.

– Оно наше прошлое, – уточнил он, – и это не так. Ты моя жена.

Она откачнулась от стены, опустила руки и выпрямилась.

– Нет, я гулящая девка, пускающая тебя в своё окно, – вдруг жёстко сказала она, поджав дрожащую губу.

– Лиза, – побелел он. – Лиза, что ты говоришь?!

– Не подходи, – выставила она руки вперёд, предупреждая его порыв.

– Лиза!

– Идём, ребята ждут, – сказала она твёрдо.

– Лиза?!

– Но она, не слушая его, пошла вперёд.

Зачем же из-за пустяка сцены устраивать? Глупость какая-то, ей Богу. Так-то оно так, а сердце колотилось и в висках тоже. Замирая от страха и старательно перебивая его натянутой улыбкой, он отправился следом. Семья сидела в ожидании их, за празднично накрытым к ужину столом. Оказалось, что у Мозгового нашлись и красивые сервизы, и хрустальные фужеры со стаканами, скатерти и салфетки.

– Мама может желание загадывать, – захлопал в ладоши Тимоша, когда все устроились за столом, – она сидит между папой и дедом Ильёй.

– Посмотри внимательнее, может, еще кому с желанием так несказанно повезёт, как и твоей маме, – потрепала внука Лиза. Она отводила взгляд от расстроенного Мозгового, старательно делая вид, что ничего не произошло. Только пылающие щёки выказывали её непростое состояние.

– Ой, бабушка тоже, – вскочил опять внук. – Она сидит между дедом Тимофеем и мной. Что же у нас получается?

– Кавардак получается, надо как-то определиться, а то сегодня на зов прибежали мы оба. – Предложил Илья. Давайте я буду младшим, а Илья Семёнович старшим.

– С Тимофеями проще. – Поддержал зятя Дубов. – Один Тимофей, другой Тим, Тимошка.

– А с мамой и бабушкой?

– Точно Тимка, мы с отцом упустили этот вопрос. Бабуля, – Лиза, Лизавета, а мама твоя Тимошка как?

– Лизонька, Лизунчик.

– Вот и разобрались, – поднял большой палец Дубов в знак одобрения внука.

– Ура! Мы их победили.

– Кого?

– Обстоятельства.

– Молодец, – погладил его дед Илья.

– Давайте уж есть, а то у меня кишки взбунтуются, – пожаловался он взрослым.

– И правда, стынет же всё, – засуетилась Лиза, незаметным движением убирая с себя руку Тимофея. – Ребята старались. Давай Дубов разливай и все по слову для порядка. Нам с Лизонькой вина, мы горькую не пьём.

Дубов, присмотревшись к возбуждённой с горящими щеками Лизе и вялому не участвующему в общем разговоре Тимофею, предположил, что у ребят не заладилось с чем-то. Или произошло непредвиденное. Но оба держатся не ломая всем остальным праздник.

– Давайте по кругу, кто первый… – с напускным весельем заявил он.

– За то, что выжили, – подняла бокал Лиза.

– За женщин любивших нас, – посмотрел на неё Тимофей.

– За встречу Богом подаренную, – обнял дочь Илья.

– За лучшее, что случилось на затоне, – покашлял в кулак Седлер.

– За маму, – выпила вино Лизонька, никого не ожидая.

– А я пью за вас всех, – рассмеялся Тимка, крутя свой лимонад. – Теперь у меня так много родни. Ура!

Не всё так просто

Расходились поздно. Никому не хотелось прерывать вечер вопросов и ответов. Но с железным спокойствием время поджимало, диктуя свои правила людям. Тимка клевал носом, да и Лизонька устала. Кто-то должен был решиться подняться первым, и Лиза взяла эту миссию на себя. Воспользовавшись, тем, что женщины и Илья перешли в кухню с разборкой и мытьём посуды. Дубов потянул Тимофея в кабинет. Он сел на диван и подвинувшись вплотную к валику освобождая для Мозгового место. Тот тяжело плюхнулся.

– Что произошло? – в лоб спросил Дубов, вопросительно вглядываясь в глаза друга.

– А что? – попытался заерепениться тот. Мозговой откинулся на спинку дивана, прикрыв от разоблачения глаза. С диким упрямством он пытался отмолчаться, но Дубов не отставал.

– На тебе лица нет, и Лиза горит. Вот поэтому и спрашиваю, что вы там намыли полоская руки?

– Думаешь, ребята тоже это заметили?

– Не похоже, – покачал головой Дубов и уточнил:– Так как дела?

– Всё хуже не бывает, – махнул озабоченно рукой Мозговой.

– Не понял, у неё кто-то есть, и она не хочет терять того мужчину?

Мозговой, обхватив руками торс, тяжело вздохнул:

– Нет, дело совсем в другом.

– Конкретнее, ты можешь выражаться, – поторопил друга теряющийся в догадках Дубов.

– Куда уж конкретнее-то… Я умудрился её обидеть. Я вёл себя возмутительно. Теперь понятно.

Дубов, пододвинув ногой стул, присел.

– Чем?

– Что теперь говорить, – вздохнул тяжко тот.

– Давай не паникуй и в общих чертах, – подбодрил Илья.

Мозговой пятернёй прошёлся по густым волосам. Седина заиграла серебром. Ещё миг помолчал и выложил всё:

– Я ей про наши старые отношения в лоб брякнул.

– В смысле? – опешил Дубов.

Тимофей нехотя выложил:

– Мол, что кочевряжиться, если по молодости не ломалась.

– Это ты здорово поухаживал, – улыбнулся Дубов такому кавардаку в голове Тимофея Мозгового.

– Не говори, самому тошно.

Дубов, боясь обидеть друга, с трудом сдерживал смех.

– Она тебе сказала что-то.

Мозговой кряхтя поделился и этим:

– Чтоб близко к гулящей женщине не подходил. Чего ты смеёшься, в пору плакать.

– Так уж и плакать. Она любит тебя. Первый раз, что ли твою дурость ей прощать.

– Ты считаешь, обойдётся, – воодушевился тот.

– А то… Только сделай так, как бы ты поступил в то время, какое ей напомнил. У вас сын и внук то время печатью пропечатали, а вы всё не поймаете его никак.

Мозговой вроде как повеселел, но вдруг напугался опять.

– А что, если она не простит? Я святым не жил, а она всю жизнь одна. У неё никого и ничего не было. Может и не простить…

– Значит, я её у тебя отобью. Внук общий, дети в одной семье. Сам Бог так сказать велел. Старая любовь не ржавеет… – Такое замечание Мозговой не пропустил мимо ушей и не дожидаясь окончания душевной речи, схватил друга за грудки:

– Я из тебя душу вытрясу…

– Так, ты старый дурак, белены объелся, убери лапы и притормози с выбросом энергии. – Отпихивался Дубов, смеясь, от Тимофея.

В самом сердце квартиры – кухне, перемыв и убрав посуду, с жаром утрясали, где кому спать. Чего собственно нервничать-то надо у хозяев спросить, куда нас положат, – предположила Лиза. Беги Тимоха, зови дедов, подскажи, что спать тебе пора. У тебя это чудно получается. Пришедшие с внуком Дубов с Мозговым тут же включились в распределение комнат и спальных мест. Илья Семёнович отдал детям свою комнату, занимаемую им у Тимофея в дни приезда в Норильск. Сам же отправился на широкий кожаный диван в кабинет, захватив с собой ещё и Тимку.

– Нам скучно не будет. Да, Тимоха?

– Давайте я вам постелю, – предложила свои услуги Елизавета Александровна.

– Сами без помощников разберёмся, как нам там устроится, – бросив взгляд на насупившегося Мозгового, отказался он.

– Ну, давайте я помогу, – предложила свои услуги тут же дочь. – К тому же он нам совсем не мешает, а вам будет тесно…

– Не беспокойся, дочка, отдыхай. Мне в радость побыть с внуком. Да и диван у хозяина огромных размеров. Взвод запросто уложишь.

Мозговой, ухватив свою Лизу крепко за локоть, привёл в просторную спальню. «Как в кино!» – бросила она взгляд на огромную красивую кровать и зеркальный шкаф. Она не могла сопротивляться ему перед детьми и Дубовом. Поэтому пошла, надеясь разобраться тут, наедине. Не портить же всем настроение от встречи из-за себя. А он молчком, поставив её дорожный чемоданчик перед ней, показал, открыв шкаф, куда она может положить вещи и за какой дверью в спальне находится душ. «Надо же с прибамбасами живёт», – изо всех силёнок стараясь держаться спокойно, присела на краешек кресла, соображая, как вести ей себя с ним дальше.

– Лиза…,– начал было он. Собираясь выложить ей всё и немедленно припереть её в решении вопроса к стенке. Но, уловив её насторожённость и скованность, решил отложить жаркое объяснение, прервав на полуслове. Она, почувствовав и в нём, впервые нерешительность и страх, переведя разговор на нейтральную тему, заметила:

– Ты дорого и комфортно живёшь.

– Мне по статусу положено. Осваивайся. Не буду тебе мешать. Пойду, позвоню на комбинат, узнаю, как дела.

Сейчас он специально ушёл, чтоб во-первых, не смущать её и дать время оглядеться, а во-вторых, не предоставить ей возможность шагов на отступление. Теперь уже понятно, что скандалить она не будет с ним, подчинилась же, когда привёл в спальню. Не желает портить праздник детям, а ему Мозговому, это на руку. Главное больше не прибавить уже к напортаченному ничего ещё. В кабинете его явно не ждали. На его месте, за столом, восседал важный Тимка, давая деду Илье возможность застелить диван и прикладывая ухо поочерёдно ко всем многочисленным трубкам.

– О, тут новый хозяин телефона, – поймал Мозговой, испуганно сползающего из-за стола внука. – Куда? Посадив на колени, легонько прижал к себе. – Сейчас позвоним военному начальнику папки твоего и напугаем его.

– Что ты собрался делать Тимофей? – насторожился Дубов.

– Сына отпрошу, Илья, на пару дней.

Дубов засомневался такому решению:

– Может не надо пока светить парня?

Тимофей пожал плечами.

– Шило в мешке не утаишь. На глазах дивизиона легенда стала реальностью. Так пусть уж сразу врубаются.

– Ты боишься потерять завтра Лизу? – догадался наконец-то тот. – Поэтому и сказки тут рассказываешь.

– И это тоже. Пока он здесь, она не двинется с места.

– Давай.

Мозговой оседлал аппарат.

– Найдите мне командира полка ПВО. – Попросил он телефонистку. Я не знаю кто это. Узнайте.

– Ткаченко, – подсказал внук.

– Ткаченко, подсказывают знающие товарищи мне. – Подмигнул он внуку. Разобрались. Отлично. Я подожду. Давай соединяй. – Алло, это Мозговой, беспокоит. Какой? Что так много с такой фамилией в Норильске людей? Врубился? Отлично, раз поняли какой. Народ и армия должны жить в мире и дружбе. Помогать друг другу. Понятно, что это трёп. У меня просьба имеется. Помоги полковник. Готов слушать?! Уже хорошо. У тебя на «Затоне» есть командир. Илья Седлер. Дай ему отпуск на пару суток. Это мой сын. Отплачу вам за это, всем чем не запросите. Отныне я самый рьяный защитник и помощник армии! Я тебя уверяю! Как это случилось, тебе замполит расскажет, позвони на «Затон». Могу, я оставить у себя на пару дней сына? Спасибо командир. Я твой должник.

Трубка, ещё покрутившись в руке Мозгового, легла на рычаги.

– Порядок? – улыбнулся Илья.

– Вот и всё, – чмокнул Тимофей внука в щёку. – Иди на диван к деду, а то замёрзнешь.

– Кто б сомневался, – улыбка опять тронула лицо Ильи, прижавшего к себе подскочившего внука. – Попробовал бы он отказать. До министра обороны за час дошёл бы и трубку, как следует, на аппарат не успеет пристроить полковник, а втык уже готов.

Мозговой, боднув пару раз визжащего внука, крякнул:

– А как же! Могу я хоть раз в жизни воспользоваться своим положением!?

– Ты головную боль, зачем замполиту организовал? Целую ночь объяснений теперь с командиром полка ему устроил, не иначе.

Он подмигнул Тимке и выложил свой подход к сему вопросу:

– Чего тянуть. Замполиту по уставу полагается мало спать. А тот пусть сразу в курс входит.

– Ах, какой ты коварный!

Мозговой уточнил:

– Заинтересованный. Вам тут не тесно будет, может помочь разложить?

Дубов многозначительно указал на дверь.

– Поместимся. Иди уж, не тяни, Лиза ждёт.

Мозговой сделал шаг, два… и встал.

– Если честно, то боюсь. Ждёт ли, это вопрос?

– Не паникуй. На тебя это не похоже. Хотя, отчёт придётся предоставить… Ведь, как из окна выскочил, так и на целых тридцать с гаком пропал… – Посмеивался Дубов.

– А чего ты по окнам дед лазил? – Тут же поймал интересную информацию на ухо внук.

– Дверь забита была. – Придумывал на ходу правдоподобную отмазку Тимофей. – Болтает тут дед Илья почём зря, совсем не по теме.

– Топай, – развернул его к двери, смеясь друг. – Ты нам спать мешаешь.

Лиза стояла у окна, за которым горел заревом Норильск. Всю полярную зиму, начиная с осени, улицы светятся всеми цветами радуги днём и ночью, даря людям средь холода и темноты тёплый свет и иллюзию праздника. Настоящая сказка произошла с ней сегодня. В этом холодном полярном крае распустила свои волшебные цветы не планируемая весна. Но неожиданность встречи и радость от неё, какими бы бурными не были, а улягутся, но вот вопрос, как жить дальше. Как раньше не получится, но новое тоже упёрлось в проблемы. Что же будет с ней, Лизой, и её жизнью теперь.

Тимофей, струсив и не став её трогать, торопливо раздевшись, прошёл в душ. Потянув время под обжигающими струями, он вынужден был, накинув халат, выйти. Не сидеть же, в самом деле, под душем всю ночь. К тому же он, как никто знает то, что надлежит решить ему, никто другой решать за него не будет.

– Ты, почему не ложишься, – решившись, обнял, прижав к себе желанную женщину.

– Тимофей, – начала она и замолчала, поняв, что не сможет сейчас, как и в прошлые годы оттолкнуть его. Власть этого мужчины над ней сильнее, её обид и воли.

– Ничего не желаю слушать, – уткнулся он горячими губами в ухо. – Я всю жизнь любил только тебя.

– Мне страшно, между нами целая жизнь, – прошептала она, теребя отвороты халата на груди.

У него опять хватило ума скрутить свою прыть и настойчивость. Приобняв её он уж очень спокойно сказал:

– Мы не будем торопиться, если для тебя это сложно. Расскажи мне о сыне, каким он маленьким был?

– Я попробую, – проглотила она булькающий в горле комок. – Что ж тебе рассказать? Хотя вот… слушай. Шофёром всё хотел быть. Сосед особиста возил. Часто приезжал на машине на обед. «Бобик» такой. Посадит его в машину, довезёт до перекрёстка, а он бежит обратно радостный в припрыжку. Дома же примостится к умывальнику. Помнишь, «мойдодыры» такие были. Дверцу откроет, ведро вытащит. Сядет на положенную, на бок табуретку. Веник к стене за умывальник воткнёт, это у него рычаг, крышка от ведра, – руль. Ещё и отломит от веника палку.

– Зачем, вроде бы уже все атрибуты автомобиля на месте? – усмехнулся он.

– Вот не догадаешься. Сигарету в зубы и рулит. На мужика хотелось походить. Чей пример перед глазами был, того и копировал, подражал.

– Лиза, ты жила с тем шофёром?

Лиза отпрянула, но цепи его рук не разорвала.

– Тю, голова умная, вон на какие высоты выскочил, а в ушах ветер гуляет. Да я, как тебя увели, в глыбу льда превратилась. Может и твоим рукам не под силу будет тот лёд растопить. Нет, ну на фига придумать такое, Мозговой…

Счастливый смех, сотрясающий его тело, передался и ей. Дышать становилось всё труднее от его сильных рук и горевших на щеке губ. Но Тимофей не торопился. Пожелав ещё рассказов о мальчишке. Он корил себя за сорвавшиеся с губ слова ревности. «Хорошо, что обошлось, выкрутился. Вот идиот, сам себе в бабах не ограничивал, в монахах не ходил. А тут, если она не хитрит и всё правда, всю жизнь одна Лизка прожила. Только моя и больше ничья получается».

– Не знаю, что тебе ещё рассказать, – старалась она ещё припомнить то, что можно ему знать. – А, вспомнила. Стирку развела. Ходила в колодец за водой, а он крутился рядом. Возвращаюсь с ведром к колодцу, а в нём круги. У меня ведро из рук выпало, дыхнуть не могу. Кричу, а голоса не слышу. Хозяйка дома с крыльца видит что-то со мной не то, прибежала, я ей на колодец показываю, а говорить не могу. Она, как завопит. – Илья, паршивец, иди сюда. Где ты, Илья? Он из-за угла хаты и выползает. Оказывается проказник бросал в колодец камешки, а увидев меня спрятался, чтоб не получить за безобразие. Я хворостину вырвала и дала ему на всю катушку.

– Намаялась ты родная, – нашёл он её губы. – Лизонька, как я по ним соскучился. В лагере лежим, колотун достаёт, а я как вспомню твои жаркие руки, что втягивали меня в окно, а потом держали в плену до утра, в жар бросает. – Забывшись, шептал он.

– Опять?! – напряглась она.

– Лиза, я жил этим и выжил благодаря огню обжигающих воспоминаний. – Подняв нужную ему не меньше жизни женщину на руки, понёс в кровать.

– Это давно было, – прошептала она.

– Тебе всего-то ничего, с чего ты так пасуешь. У нас ещё будь здоров времени, чтоб начать всё сначала.

– Заманчивое предложение.

– Лиза, завтра, всё будет лучше, чем вчера. Так говорит обычно наш мудрый народ. Это неожиданность и нервы всё сейчас комкают.

Впервые за долгие годы одиночества, её тело дрогнуло под горячими, немного робкими, но безумно ласковыми мужскими руками. «Робость, это, наверняка, не надолго, а в остальном, Тимка не меняется! Пусть, что уж будет теперь то, может и получится, я не железная. Устрою себе праздник. Отлюблю за все холодные годочки. Всего-то одна ночка, что с меня убудет. А, что если он завтра рассмеётся мне в лицо? А ладно, как в той детской песенке поётся: «неприятность эту, мы переживём». Тимка стоит того. Баба я или нет. Господи, я уже и забыла давно об этом». – Уговаривала она себя, боясь этой ночи и страстно желая её. – «Эх, разметали нас по свету ветерки, как я была счастлива с ним, может он прав и надо попробовать начать всё с того, на чём остановились. А на чём остановилась моя радость? На «чёрном воронке», что увёз его. Выскользнул из моих горячих рук в окно и попал в лапы чудовища. Что получается? Надо крепче стиснуть объятия. Только хватит ли поруху? Наскребу!»