Текст книги "Порочного царства бог (СИ)"

Автор книги: Людмила Райот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

17. Малек и Клифф

Соблазните меня, лорд…

Устал он, как же. Да его энергии по части обхаживания девиц позавидовал бы любой! Хорошо, что я его больше не ревную. Да и какая разница, ревную или нет? Завтра я уйду, а он продолжит и дальше очаровывать своих поклонниц-куртизанок. И пусть очаровывает на здоровье, я не жадная. Пусть веселится, пусть смеется… со всеми, кроме вот этой вот блондинки, которая слишком уж самоуверенная, и с которой он выглядит чересчур радостным. Радость радостью, но должна же быть мера!

– А вы, лорд Кавендиш, не держите своих обещаний, между прочим… – я и сама не заметила, как оказалась подле Клиффа.

– Правда? – удивился он. – Это каких?

– Вы собирались обучить меня тонкой науке обольщения женщин, – понизила голос я. – Но, видно, передумали делиться своими сакральными умениями?

– Ты вроде и без этого неплохо справляешься. Хотя… Ладно, пойдем туда, где меньше шума.

Мы перекочевали к нашему столу, одиноко стоящему на отшибе зала.

– Значит, хочешь научиться покорять женские сердца, да? – маркиз испытующе посмотрел на меня. – Я могу рассказать тебе парочку секретов и показать несколько приемов, но результат зависит еще и от исходных данных, понимаешь?

Понимаю, что мне далеко до вас, мистер Совершенство, и все-таки… Пока мы не расстались насовсем, можно же хотя бы пообщаться вдоволь?

– Слушай, – Клифф придвинул свой стул к моему. – Настоящий джентльмен должен выглядеть уверенно и небрежно. Он – холоден, но галантен. Смотрит немного снисходительно и свысока. Может показывать свою заинтересованность, но сам никогда не страдает из-за любви…. Малек, не зыркай на меня так своими глазищами, а то я умру от ужаса!

И ничего я не зыркаю, просто как прилежная ученица пытаюсь скопировать его "снисходительный и высокий" взгляд. Хотя что-то компетентность Кавендиша в этом вопросе начала вызывать у меня сомнения: сам-то он совсем не страдал из-за любви. Три года только этим и не занимался!

– Позы прирожденного сердцееда должны быть небрежны и претенциозны. Вот, например… – Кавендиш откинулся на стуле и закинул обе ноги на столешницу, сложив их одну на другую. – Повтори.

Я повторила, послушно уложив ботинки на другом краю стола. Видела бы меня матушка, точно бы повторно выгнала из дома. Мои ноги по сравнению с аристократическими конечностями маркиза казались жалкими и короткими, туфли – и вовсе детскими… Еще и штанины стыдно задрались, приоткрывая тощие цыплячьи лодыжки. Разве ж таким зрелищем кого-то соблазнишь?

Клифф отвел взгляд и ослабил шейный платок. Тяжко выдохнул и вернул тело в обычное положение.

– Знаешь, Малек, убери-ка ты их. И, да, тебе все-таки придется немного выпить… Процесс легче пойдет. – Кавендиш взял одну из стопок, все еще ждущих своего часа, и изящным движением поднес ее к губам. – В присутствии дамы пить нужно красиво и элегантно. Мизинец отведен в сторону, кисть с локтем расслаблены…

Я схватила еще одну рюмку и, как мне показалось, очень элегантно отправила ее внутрь. Локоть, правда, забыла расслабить, и оттого врезала им прямо по занесенной руке Кавендиша. Виски пролился на белоснежные одежды маркиза, мигом лишив его облик непозволительной безукоризненности.

– Ой, извините… – я откашлялась, с трудом проглотив огненный напиток, оставивший пылающий след по гортани, и огляделась в поисках салфетки.

– Ничего страшного, – Клифф спокойно отставил пустую стопку и подобрался. – Это обычная ситуация. Собственно, поэтому у настоящего джентльмена должно быть много одежды, а не для того, чтобы красоваться перед всеми… Впрочем, в таких случаях обычно все равно кидаются устранять последствия…

Он запнулся, потому что я уже повернулась к нему с лоскутком ткани. Наши глаза встретились.

– Ну, вытирай уже, – произнес Кавендиш. – Чего застыл?

Я прикусила губу и прикоснулась к его груди. Горячая, даже сквозь намокшую одежду и хлопок салфетки. И сердце бьется. Быстро. Колотится изо всех сил, отдает мне в руку… И на секунду кажется, будто оно лежит у меня в ладони. Кровоточит и согревает… А Кавендиш придерживает дыхание и наблюдает за мной из-под полуопущенных век.

Пожар в животе усиливается: выпитое медленно разъедает мою плоть, закручивая внутренности в плотный, полный предвкушения, клубок. И случается невозможное: окаменевшая махина моей жизни сдвигается с места, мир вздрагивает и куда-то катится…

Знаю, это всего лишь головокружение от алкоголя, а магия, что происходит между нами, всего лишь игра. И хотя Клифф скорее всего представляет на месте меня обворожительную незнакомку, я хочу, чтобы он и правда соблазнил ее.

То есть, меня. Как когда-то давно. И потому я буду послушно повторять за ним каждое слово и копировать его жесты, лишь бы прикоснуться к этому таинству любви.

Чужому, ненастоящему, но такому желанному.

– Что там дальше… по плану соблазнения прелестных дам? – робко спросила я.

– Дальше… – Клифф придвинулся еще ближе и накрыл мою ладонь своей, прижимая ее к своей груди. Гипнотизируя меня взглядом, будто я – пушистая зверушка из театральных фокусов. – Дальше, когда зрительный контакт налажен, и возникает ощущение полета, самое время сказать этой даме что-нибудь волнующее. Что-нибудь вроде: "Я люблю вас, лорд Кавендиш"…

***

Сдерживаться боле невозможно

Малькольм чуть напрягся. Точнее, окончательно окаменел. Сидит, не дыша, держит мое сердце в руке. Всего меня держит. Даже смешно! Такой маленький, слабый и невысокий – вздумай я обхватить его щиколотку, пальцы бы в кольцо сомкнулись – а победил самого Клиффа Кавендиша! Спеленал, подчинил, овладел…

Он этого не понимает, конечно. Испугался до икоты. Бежать бы от такого полоумного работодателя! – да только мышцы отказали и силы покинули – вырвать ладонь из судорожной хватки, и то не получается.

Я его понимаю, черт возьми, но поделать с собой ничего не могу. Только жмусь к нему все сильнее и схожу с ума. Он ведь собирается уходить. И уйдет… Завтра, а может и сегодня вечером он покинет меня, потому что происходящее переходит все границы разумного. И я заранее скучаю по нему, хоть и должен отпустить.

– А нормально, что я обращаюсь к этой даме "лорд Кавендиш"? – с сомнением спросил Лукас.

Сообразительный он, все-таки. Потому и понравился мне.

– Нормально. Иначе ты совсем запутаешься.

По правде говоря, я и сам уже вконец запутался. Смотрю на него и ничего не понимаю, не верю глазам да и чувствам не доверяю… Как у мужчины могут быть такие тонкие кисти, нежные щеки, шелковистые волосы? Кто ты, Малек? Что за невиданное существо, явившееся из Уайтчепела, чтобы свалиться мне на голову неподобающей любовью?

– Я люблю вас, лорд Кавендиш, – тихо повторил Малек, не сводя с меня огромных чистых глаз. Он сказал это так, что я ему сразу же поверил. "Мой ученик!", мелькнула на задворках сознания гордая мысль. Далеко пойдет в соблазнении. Не любит и любить не может… но до чего убедителен!

И эти его глаза… Чем дольше я смотрю в них, тем больше меня одолевает странное чувство дежавю. Будто я уже отражался в них когда-то. Бред бредовый, но мне кажется, что я встречал Малька прежде: во сне, в другой жизни или вообще в другом мире… Но точно не реальности – такого презабавного паренька я бы точно запомнил!

– А дальше?.. – Малькольм поежился и попытался отстраниться, но не очень-то преуспел, потому что нас затягивало друг в друга.

– Дальше… – одной рукой развязал и бросил на стол шейный платок, который битый час не давал дышать полной грудью. – Идем танцевать! – и повел Малька за собой в середину зала, где уже кружили под музыку первые пары.

Ладонь его так и не отпустил – отпускать нельзя, иначе он исчезнет еще быстрее, чем планировал. А я еще не готов с ним расстаться. Это станет самым безумным поступком в моей жизни, но я собираюсь и правда соблазнить его. Пусть многолюдная свадьба – не лучшее место для подобных выкрутасов. Пусть по столице прокатится новость – развратник Клифф Кавендиш перешел на мужчин! Моя репутация и так достаточно испорчена, чтобы подобная малость могла ей повредить.

– Вы и танцевать умеете?!

– Еще как!

Конечно, умею. Я ведь аристократ! Вот только танцевать мы будем немного не так, как принято в благовоспитанном обществе (да и кто осмелится назвать сборище путан и извращенцев "благовоспитанным обществом"?). Ненавижу эти чопорные хороводы, когда пары кружат друг напротив друга, пересекаясь взглядами и иногда соприкасаясь ладонями – мы с Мальком давно прошли этап прелюдий, пора переходить к более активным действиям…

Я не смогу держаться от него на таком огромном расстоянии. И потому привлекаю того к себе, закидываю левую руку юноши себе на плечо, сам обнимаю его за талию. Пройдет несколько десятилетий, и подобные танцы станут нормой, уж помяните слово "Порочного бога"! А пока…

– Что вы делаете?!

Пока Малек совершенно не готов к тому, что происходит. Жаль, у меня не будет второго шанса его раскрепостить – а то если он и в постели так же быстро схватывает… Так, про постель думать не стоит – а то душа не выдерживает напряжения: вспенивается, разбухает от счастья. Она у меня вообще довольно выдающаяся, а от взаимодействия с этим пронырой и того больше: я из-за него и в омнибусах катался, и на исповеди показался. Хамил старушкам, бил наглых хлыщей, терпел паранормальный спектакль сбрендившей вызывательницы духов… И откуда во мне столько благородства?

– Когда нужные слова найдены, следует закрепить результат и дать даме ощутить свое… нежное хрупкое тело. У тебя ведь нежное тело, Малек?

– Э-э-э?.. – округлившиеся глаза и полуоткрытый рот.

Все идет, как надо: обычно на данной стадии связь между мыслительной функцией и способностью ясно эти мысли выражать уже потеряна. Притом, с обеих сторон. Я ведь не пил – так и не решился завуалировать печальные, но такие удивительные эмоции алкогольным маревом – а меня уже ведет.

Я неловко пошатнулся, и журналист принял это движение за начало танца. Скованно переступил ногами несколько раз. Не оттолкнул в ужасе, а, наоборот, потянулся ко мне – глянь, он и правда готов на все, лишь бы научиться соблазнять! Кусая губы и неровно дыша, Лукас положил руку мне на шею, привстал на цыпочки. И все равно дотянулся разве что до подбородка. Эх, и почему ты такой мелкий, а?

Мне не нравится, что он боится и напрягается. Я хочу, чтобы он жил у меня в руках, становился пластичной, податливой массой – тек сквозь пальцы, светился и переливался. Мое блондинистое чудо. Мое недельное помешательство, локальное умопомрачение. Пусть завтра все обрушится в преисподнюю, но на сегодня ты – моя эгоистичная прихоть. Но я веду себя так развязно не потому, что хочу эту прихоть удовлетворить во что бы то ни стало. Просто мир помешался вместе со мной: это похоже на шквал февральского ветра, обрушившегося из ниоткуда и подгоняющего меня в спину. Он бушует, несет вперед и нет никакой возможности сопротивляться ему и мешать исполнять его волю.

***

ЧТО ЗА?!!

Внимание мы привлечем, можно даже не сомневаться. Главное, Армстронг уже покинул вечеринку – дворецкий за такое и по шее надавать может… Я ведь видел, что именно он привел Лукаса на банкет: проводил до стола, предупредительно отодвинул стул (и когда маленький вертихвост успел очаровать моего неподкупного слугу?!). Я конкуренции не боюсь и готов биться за Малька с кем угодно – хоть с напомаженным редактором, хоть с приставучей Жоржеттой. Только слишком уж крепка у Арма рука..

А проститутки… Пускай смотрят, чай, и не такое в жизни видали! Пускай Жоржетта вонзает мне в спину кинжалы разъяренных взглядов, Лукаса я ей не отдам. Мда, никогда бы не подумал, что придется отбивать свою пассию у своих же подопечных… Только и остается, что отвлекать их внимание на себя, а то ведь съедят, слопают целиком – и такого сладкого грех не слопать!

Я тряхнул головой, сбрасывая ступор от его робких прикосновений, и вспоминая шаги вальса. Порывисто развернулся, ускорился, прошел через весь зал и закончил комбинацию, приобняв Малька и заглядывая ему в лицо.

– Успеваешь?

– Йю-ю-юп… – что-то невнятно (при большом желании – а желание мое велико! – можно принять за согласие) пропищал тот, и я пошел на второй круг. Можно не обольщаться, танцор из меня аховый – я не вел, а скорее таскал парня за собой, то и дело приподнимая его в воздух, так как ноги его спотыкались и сплетались с моими. Впрочем, все не так уж и плохо, я могу двигаться и дышать – Лукасу стоило бы придушить меня за такое обхождение, но пока он просто цеплялся за мою шею. Потом и вовсе, скользнул ладонью вверх, запустил ее в волосы…

И окружающее вдруг потеряло смысл. Веселый праздник стих и поблек. Я забыл, где мы находимся, зачем… Единственное, что имело значение в данный момент – хрупкий человечек в моих руках и то, как я желал остаться с ним наедине.

– Малек, можно я провожу тебя до дома? – спросил серьезно, а внутри все аж замерло от волнения. Скажет "нет", и куда мне тогда ехать, где ночевать? Я, Клифф Кавендиш, и не в такие ситуации попадал – и на улице спать приходилось, и в салонах и в опочивальнях малознакомых людей – но, чувствую, стар я уже для всего этого. Годы не те… Сколько мне уже, неужели и правда двадцать четыре всего?..

До Лукаса казалось – я уже все пережил и все испытал. Сотню женщин перепробовал, в тысячах друзей разочаровался. И любил и ненавидел так, что израсходовал весь свой эмоциональный резерв. А поди ж ты! Появился, негодник, и я снова, словно белый лист перед ним. Вроде и не было никого прежде. Ничего больше не хочу, кроме как засыпать рядом с ним и просыпаться. Что со мной будет, когда ты уйдешь, Малек?..

– М-можно… – также серьезно выдохнул он.

При виде нас дежуривший неподалеку от паба извозчик закатил глаза.

– Опять вы, мужеложцы нечестивые… – он сплюнул на землю. – Ладно, куда вам? Снова в Бромптон?

– Именно.

Странно, и откуда он нас знает? Неужели и правда весь город уже в курсе?.. Хотя это не важно. Я держал Малькольма за руку. Держал крепко и пока что отпускать не собирался. Даже не знаю, что должно случиться, чтобы у меня достало сил добровольно отлепиться от него…

– Ну что, спокойной ночи? – мы в нерешительности остановились на крыльце: также, как и после недавней прогулки на кладбище.

Лукас поднял на меня глаза, и взгляд его прибил меня к земле: ошалелый, подавленный, но в то же время какой-то жадный и жаждущий…

– Спокойной но… – ответил он также, как и тогда, но договорить не успел, потому что я поцеловал его.

Дверь отворилась мягко и бесшумно (не зря, все-таки, плачу слугам!), когда мы навалились на нее и рухнули внутрь дома.

– Ты как, не ушибся? – обеспокоенно спросил я, поднимаясь с Малька и отскребая того с пола. Лежать на журналисте оказалось приятно – ну, другого я и не ожидал. Можно был б и не вставать, только место не совсем подобающее…

Тот деликатно промолчал, что было не в его манере. На вид вроде живой, хоть и пришибленный… И, главное, опять тянет ко мне руки. Ну или просто показалось в темноте. В любом случае, отвергать такой шанс было бы глупостью, и я поцеловал его снова.

По дороге в спальню Лукаса мы еще несколько раз упали. Свалили парочку канделябров. Лестница оказалась тяжелым препятствием, но совместными усилиями мы одолели и ее. Наследили. Нашумели – да уж, шума от нас было предостаточно, но теперь меня не остановил бы и десяток Армстронгов, кинувшихся из-за угла.

Эту дверь я взял на себя – аккуратно растворил ее спиной и, пригнувшись (запомнил, наконец!), втянул Лукаса вслед за собой.

– Подожди, – пробормотал он, когда я оставил его рот в покое. – Есть кое-что…

И тут же задохнулся снова, потому что поцелуй переместился на шею. Мой платок остался в пабе, и платок Лукаса я тоже снял.

– Не надо…

Стянул с него пиджак, затем жилет – все это в мгновение ока. Мужчин раздевать оказалось проще, чем женщин – сказывались годы практики на себе?.. Я уже приготовился возиться с рубашкой, как у моего намечающегося любовника вдруг прорезался голос.

– Да стой же ты! – с явным отчаянием вскрикнул он. – Мне надо вам… Надо тебе…

– Не надо ничего говорить, Малек, – прервал я его.

Слова делают только хуже. А я не хочу, чтобы этот волшебный момент был испорчен. Да и руки мои живут собственной жизнью – сам не заметил, как лишил журналиста рубашки. Осталась шелковая сорочка, да и то, ненадолго…

Он всхлипнул и попытался оттолкнуть меня, но сделал только хуже – ткань белья с треском разошлась, жемчужины пуговиц хлынули вниз и застучали по деревянным доскам.

Еще недавно я не собирался выпускать Малькольма из объятий, но тут уж обстоятельства оказались сильнее моих намерений. Я отдернул руки и в который раз уронил Лукаса на пол.

Потому что мужчина моей мечты вдруг совершенно натурально закатил глаза и лишился чувств.

И потому что под сорочкой его пряталась небольшая, но явно не мужская… ГРУДЬ!!!

18. Малек

Никогда не возвращайся

Еще даже не придя в себя, я поняла – случилось непоправимое. Мозг не стал жалеть хозяйку и моментально восстановил всю последовательность действий: свадьбу леди Гамильтон, урок по соблазнению от самого Кавендиша, наш танец и ранний отъезд домой… Затылок побаливал (возможно, из-за падений, а не похмелья), обнаженную грудь холодило от непонятного предчувствия… Мою грудь!

Ой, ой… Ой! Мысль о том, что Клифф увидел меня без сорочки, быстро привела меня в чувство. А ведь перед этим он меня еще и раздевал, и целовал, и к стенкам разным прижимал! Матерь Божья, и как же все зашло так далеко?

Определенно, мне нельзя употреблять алкоголь – выпила всего рюмку или две, но события закрутились в ритме… в ритме вот этого самого неприличного танца, который исполнил со мной маркиз! Или виноват не алкоголь, а Кавендиш с его сногсшибательной харизмой? Будь я заправду мужчиной, все равно бы не устояла против подобного любовного натиска…

Да уж, ему самому нельзя употреблять тем более – уж не знаю, сколько он принял на грудь, но, выпивши, "Порочный Бог" становится не "неразборчив", а прямо-таки "всеяден"!

Я привстала на локтях: оказалось, что я лежу в своей кровати. Заботливо накинутое одеяло прикрывает мой срам – после невольного разоблачения меня, кажется, свалил обморок. Обморок благополучно перешел в сон – за окном уже занимался рассвет… И Кавендиш, сорвавший с меня рубашку… Он все еще был здесь.

Маркиз сидел около окна, повернув стул в мою сторону. Создавалось впечатление, что он провел в таком положении всю ночь. Вот только от вчерашнего Кавендиша – чуткого, страстного и обольстительного ловеласа в франтовском камзоле – остался лишь камзол. На смену горячему лорду пришел лорд ледяной: застывший, отстраненный, максимально закрытый и формальный. Казалось, стекло за его спиной покрылось инеем от такого соседства.

– А я ведь все-таки вспомнил тебя, – сказал Кавендиш, увидев, что я проснулась. – Значит, Амелия?.. Фамилии не назову, уж прости. Наверное, такая же блеклая и неинтересная, как и ты сама.

Я упала обратно в постель, натянув одеяло аж до подбородка. Вспомнил, значит. Да у вас феноменальная память, лорд Кавендиш! И догадливость. И способность оскорбить одной незначительной фразой…

– Застрявшая в грязи карета. Лето и ливень… Ты жила недалеко от Лайон Парка, верно? Имение… – аристократ поднял глаза к потолку и покрутил ладонью, словно призывая на помощь провидение, потом сдался и обмяк. – Нет, бесполезно. Слишком давно и недолго. Как бы то ни было, поблизости нет ни одного «Ньюхаус-Стемпинга»… Или насчет него ты тоже соврала?

Я промолчала. Надо же, припомнил название моей родины, придуманное впопыхах во время одного из разговоров. А целую ночь, проведенную вместе, не смог. Также, как и несколько встреч и прогулок, наполненных дрожью и томлением сердца… Видимо, слишком много этого было в жизни молодого наследника – и ночей, и прогулок, и встреч.

– И давно ты этим занимаешься?

– Чем?

– Выдаешь себя за того, кем не являешься, и морочишь головы чест… Конечно, меня тяжело назвать "честным человеком", но… – Кавендиш побледнел, хотя бледнее было уже некуда. – Почему?!

– У девушек, запятнавших репутацию добрачной связью, не так много сценариев возможного будущего. – Голос со сна хриплый и глухой. Но теперь уж отмолчаться не получится, придется говорить правду. – Можно наложить на себя руки, уйти у монастырь или просто смириться с позором… Амелия выбрала нестандартный вариант.

– Я тебя не принуждал, – лицо маркиза окаменело. – И в койку силой не тянул – уж в этом-то уверен.

– И все равно! Я стала чужой в собственном доме. От меня отвернулось общество, родители… Пришлось уехать. Выкручиваться как-то, самой зарабатывать на жизнь! Вы хоть раз оказывались в состоянии полного забвения и нищеты, лорд Кавендиш? У вас с герцогом не все гладко, но когда его сын очутился в Пентонвиле, он все равно попытался вытащить вас, верно?!

– Я и не говорю, что поступил благородно с тобой, – парень поджал губы и отвернулся. – Но ты могла бы просто рассказать мне. Без этого… наглого и мерзкого обмана. Я бы дал денег. Помог… как-нибудь.

"Как? Устроили бы меня в свой бордель?" – чуть не съехидничала я. Но… По тому, что я видела и чему стала свидетелем за последнюю неделю выходило – он и правда попытался бы помочь. Денег дал бы… много. Вот только они были мне не нужны.

Будь на его месте другой – кто-то, кто не так болезненно отозвался бы в сердце – я, может, и правда пришла бы за помощью. Но маркиз задел мою гордость. Даже больше – он ее выпотрошил и изувечил. И именно ему я хотела бы столько всего поведать – пронзительные, тоскливые слова рвались из моей души вот уже не один год… Но вместо этого рядом с ним, Кавендишем, я становилась отъявленной врушкой и обманщицей – потому что своим пренебрежением и равнодушием он повесил на мои признания огромный амбарный замок…

– Я хотела… повидаться.

– Повидалась?

– И узнать вас получше…

– Да, любопытства тебе не занимать. Все узнала, что собиралась?..

Я проглотила обидный намек и не ответила. Нужно было не дожидаться конца свадьбы и бежать сразу же. Неужели и правда рассчитывала, что он сможет простить меня после такого? Дура! Дура влюбленная… и ничего больше!

– Молчишь? – спросил Кавендиш. – А у меня остались еще вопросы. Хотя их нужно было задавать раньше, да? Какой же я идиот… Не проверял, в прошлом твоем не копался, в душу не лез… Когда ты сказала, что собирала обо мне информацию, я решил, что это шутка… Но как же ты все это устроила? Свидание с Лидией, например. Или она?..

Клифф запнулся и нахмурился. Его лицо мрачнело с каждой секундой.

– Она узнала и ничего мне не сказала?!

Я снова не ответила, лишь постаралась плотнее вжаться в постель.

– Армстронг был прав, когда советовал держаться от тебя подальше! Так, подождите… А почему он вообще не вышвырнул тебя? На свадьбу притащил, руку подавал?. Он, что, тоже ЗНАЛ?!

Теперь я не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Кавендиш становился страшен. Пока я приходила в себя после обморока, он, наоборот, из себя выходил. Его лицо багровело, кулаки сжались… Мамочка родная!

– А ведь ты понравилась мне… То есть, не ты, а тот милый юноша, за которого ты себя выдавала, конечно, – тебя-то настоящую я и знать не знаю! Представляешь, каково все это время было мне: медленно сходить с ума, подозревая за собой грешные наклонности и кляня себя за это?

Тут уж я не выдержала и дала волю праведному гневу. Тяжело ему пришлось, видите ли! Бедненький избалованный наследничек попереживал немного – какая трагедия!

– Ах, простите за доставленные неудобства, лорд! – воскликнула я, вскакивая на постели и не замечая, что одеяло свалилось вниз. – А можете представить, каково пришлось МНЕ – столько времени и по вашей вине притворяться человеком другого пола?!

Маркиз выдержал длинную паузу, тяжело дыша и сверля меня взглядом. Отдышавшись и насмотревшись, он перевел дух и продолжил уже спокойнее.

– С твоими формами это было несложно…

Я снова плюхнулась на спину, прикрываясь. Или стесняться бессмысленно? Пока я была без сознания, мерзавец, небось, уже все рассмотрел… Убедился, что женщина из меня так себе – держаться не за что и не за чем.

– Ну, хоть в чем-то ты меня не обманула… – горько усмехнулся Кавендиш, отворачиваясь к столу. – Ты и правда журналистка… Писательница!

Последнее слово он почти что выплюнул. А когда повернулся обратно, я увидела в его руках листы бумаги, исписанные мелким нервным подчерком…

Какое безобразие! Пока я лежала в обмороке, маркиз не только щупал меня, он еще и рылся в моем (то есть своем) столе! И ведь не упрекнешь – после того, что я сама натворила…

– Что ж, причина твоего неумеренного любопытства мне понятна… И то, зачем ты вообще устроила весь этот спектакль… – Кавендиш поднял статью над головой и помахал ей, словно мечом правосудия. – Скажи правду, хотя бы раз – ты ведь пришла в мой дом, чтобы отомстить?

– Да, – прошептала я.

Он успокоился. И снова отстранился. Отдалился в бескрайние холодные дали, откуда прежнего Кавендиша было не докричаться.

– Что ж, можешь считать, что тебе это удалось – я раздавлен… А талант у тебя определенно имеется! – он пробежал глазами по строчкам. – "Кавендиш-младший – самый обыкновенный лодырь и пустозвон. К тому же, на редкость непривлекательный: что внутри, что снаружи…". Даже не знаю, что тут еще добавить…

Он прочитал написанную мной фразу с таким чувством омерзения и скрытого сострадания к самому себе, что мне сразу же захотелось надавать автору тумаков. Я глубоко вздохнула и сложила руки на груди. Все, это конец. Неделя завершилась, как там моя обещанная могила?.. Поднимайте, выносите. Теперь наша с Кавендишем история и правда подошла к своему финалу. Тому, после которого быть уже не может ничего…

Клифф покинул свой ледяной трон и направился к двери, не глядя на меня.

– Раз твоя миссия исполнена, можешь уходить, – он взял тонюсенькую стопку обеими руками и хотел было порвать ее, но потом передумал. Просто уронил ее над кроватью, и листы покрыли меня вторым одеялом.

– Надеюсь, ты сможешь продать свою драгоценную статью подороже. И еще надеюсь, что в любом из своих обличии – женском или мужском – ты больше никогда не вернешься.