Текст книги "Порочного царства бог (СИ)"

Автор книги: Людмила Райот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

4. Малёк

Одолела скука? Я вам устрою!

Когда-нибудь, когда я перестану так людо ненавидеть Кавендиша, то перестану раз за разом лезть на рожон. Надеюсь, однажды этот день все-таки наступит. Ведь именно за этим я и пришла к нему – чтобы добиться возмездия и заработать таким образом хоть какое-то подобие успокоения. Но пока мой настрой далек от покоя: вихрем злости и негодования, которую рождает во мне его персона, можно выжечь дотла целый город.

Я почти не спала этой ночью, трясясь от волнения и нетерпения. Приехала к Кавендишу на рассвете – надеялась посидеть в одиночестве, собраться с мыслями до того, как изнеженный хозяин дома проснется… Не тут-то было. Попробуй собрать хоть что-нибудь, когда над тобой битый час нависает подозрительная туша жуткого дворецкого! Да и сам маркиз хорош – заявился в гостиную в таком непристойном неглиже, что мгновенно выдал всю испорченность своей омерзительной натуры. Стройный оголенный торс, вода, стекающая по темным волосам прямо на грудь, затуманенный взгляд…

Такими выходками только соблазнять романтичных барышень! Но Клифф не знает, что я девушка, да и ранний приход оказался сюрпризом… Выходит, это у него само собой получается – сводить с ума и не нести за это ни капельки ответственности?.. Ненавижу!

– Оставьте возвышенные изречения для своих недалеких женщин. Звучит жалко, а не мудро! – дерзкие слова вылетели в мгновение ока.

В гостиной повисло молчание. Я прикусила язык и повторно вжалась в диван. Наглая фраза может стать моей последней фразой, произнесенной в доме Кавендиша.

А Клифф почему-то не рассердился. Лишь рассмеялся и отставил стакан с мерзким пойлом.

– Что ж… Раз уж ты пришел так рано, пойдем завтракать. Миссис Коулман уже вовсю гремит посудой.

– Завтракать… вместе с вами?

– Да, – пожал плечами аристократ и испытующе взглянул на меня, – Или ты не пожелаешь сесть за один стол с чудовищем вроде Клиффа Кавендиша?

Ничего не оставалось, кроме как согласиться. Посижу с ним, так уж и быть, но есть деликатесы, купленные на слезы и честь бедных девушек, ни за что не стану.

– Арм, покажи мистеру Малькольму столовую, – скомандовал маркиз, поднимаясь на ноги. – Я переоденусь и тоже спущусь.

И вот я снова оказалась в обществе дворецкого, пугающего меня вплоть до трясущихся коленок. Мы покинули лаконичную гостиную и проследовали в столовую. Небольшое, как и другие комнаты, помещение отделано в темных тонах. Из украшений – мебель черного дерева: красивые резные стулья и основательный стол на десять персон. Одна из стен снизу доверху завешана красочными миниатюрами.

Значит, Кавендиш увлекается не только пороком, но и искусством, а еще избегает скоплений народа в своем доме. Удовлетворившись беглым осмотром интерьера, я опустила взгляд: не хочу снова показаться чересчур наглой. Армстронг сел напротив. Мужчина молчал (слава Богу!) и вроде даже не смотрел в мою сторону, но меня не покидало ощущение, что я под стражей.

Через двадцать минут пришел Клифф, и на этот раз он был ухожен и цветущ. Длинные волосы аккуратно зачесаны назад, одежда выглядит идеально, запах парфюма сшибает с ног. Одним словом – бог.

И ведь мало ему быть просто красивым – хочет при этом выглядеть несчастным мудрецом. Сочиняет оды про скуку и безысходность… Пресыщенный богатенький сынок. Получал все по первому требованию, оттого и бесится теперь от уныния!

Сразу после этого вошла неприметного вида горничная и начала накрывать на стол. Еще одна женщина в возрасте втащила в столовую горшок с дымящимся содержимым. Завтрак не поражал изобилием – каша, тосты, сыр и яйца.

Служанки суетились вокруг нас, а мы по-разному справлялись с неловкой ситауцией. Я разглядывала свои колени, выглядящие совсем тощими в мужских серых штанах. Хозяин дома непринужденно переговаривался с персоналом и тоже разглядывал меня. Армстронг пытался слиться с мебелью, но нетерпеливое пыхтение выдавало его с головой.

– У меня всего одна кухарка, да и та в возрасте, – сказал Клифф, когда женщины покинули столовую – На роскошные трапезы в моем доме можешь не рассчитывать.

– Я пришел к вам не за едой! – мне и до этого не особо хотелось есть, а уж после намека на столь низменные мотивы и вовсе аппетит пропал.

– Зря. Тебя не помешало бы немного откормить, – аристократ снова наградил меня своим фирменным взглядом: цепким, оценивающим, задумчивым. Тем, от которого, несмотря на всю его холодность, меня каждый раз бросало в жар. Я отодвинула от себя тарелку.

– Я не голоден. Спасибо.

– Все равно поешь, – с подозрительной теплотой сказал герцог.

– Не хочу!

– А я настаиваю.

Не знаю, сколько продолжалось бы наше препирательство, но человек-гора справа от меня зарычал что-то и с силой придвинул тарелку обратно. Жидкая каша хлюпнула и выплеснулась через край.

Хорошо хоть, не мне на штаны. Я – не богатенький наследник, и у меня нет возможности по несколько раз на день менять портки.

Порочный Бог сделал лицо аля «Чего и следовало ожидать».

– Не рекомендую выводить моего подчиненного из себя. Я – человек отходчивый и незлопамятный, а вот он… Кстати, мы с мистером Армстронгом познакомились в Пентонвиле[2]2
  Пентонвиль (неформальное название «Вилль») – мужская тюрьма нового образца, построенная в 1842 году в Лондоне.


[Закрыть]. Угадаете, за что он отбывал срок?

Я осторожно повернула голову и посмотрела на верного слугу Кавендиша. Про Пентонвиль неудивительно, мужчина и напоминал самого обыкновенного бандита. Высоченный, грузный, с невероятным обхватом плеч и живота. Глаза маленькие, злобные. Лоб переходит в гладкую блестящую лысину, на щеках – кучерявая поросль рыжых бакенбард. И даже приличная с виду одежда совсем не добавляет ему лоска: из-под закатанных рукавов сорочки выглядывают мощные руки, сплошь покрытые татуировками, а из-под воротничка – толстая шея со старым отвратительным шрамом. А уж его голос!.. Я вспомнила тягучий и неприятный, словно скрип ржавого ключа, проворачиваемого в не менее ржавом замке, бас, и повторно покрылась мокрой испариной.

– Да, вы верно догадались, – ухмыльнулся Кавендиш, перехватив мой затравленный взгляд. – Именно за это!

Я кисло улыбнулась в ответ и взяла ложку. Утро начиналось фантастически. Что может быть чудесней, чем завтрак с убийцей? Только завтрак с двумя убийцами. Хотя ты же сама мечтала еще хотя бы раз оказаться за одним столом со своим мучителем и врагом… Ешь теперь и не жалуйся.

– На кузена Марс О'Коннор вы тоже не держали зла? – спросила я, после того как съела для разрядки обстановки половину порции. Каша оказалась на удивление вкусной.

Кавендиш поскучнел.

– Я расскажу вам о Джеймсе. В свое время.

– И о вашей невесте?

– И О НЕЙ, – чересчур резко бросил Кавендиш. – А теперь дайте поесть, любопытный вы наш писатель!

– Я не писатель, – тихо буркнула я, но уступила. Скосила глаза на притихшего Армстронга. Тот даже ел поразительным образом: аккуратно подносил кажущуюся игрушечной в громадных лапищах ложку ко рту, медленно смаковал каждый кусок, глотал медленно и беззвучно. Можно подумать, будто это он отпрыск голубых кровей, а не Клифф. Тот, к слову, вкушал завтрак незатейливым образом.

Ну что за люди такие! Любой аристократ, нанимая дворецкого, в первую очередь справится о его порядочности, а Кавендиш притащил в дом преступника и душегуба… с внезапно изысканными манерами. Я отчего-то рассердилась и перевела взгляд на пестревшую яркими картинками стену.

И издала нечто вроде полузадушенного вскрика. Сердце бухнуло в груди и чуть не вытолкнуло кашу обратно.

На маленьких симпатичных картинках были пейзажи и интерьеры, а внутри этих пейзажей и интерьеров… люди. Голые или не до конца раздетые. Все они предавались плотским утехам: сами с собой, в паре (не обязательно разнополой), втроем и даже в целой компании. В разных позах, разной степени скрученности и сплетенности…

Определенно, то, что Кавендиш не чужд искусству, говорит в его пользу… Но что же это за искусство такое непотребное?!

***

Прогулка по кладбищу – то еще развлечение

– Нравится, Малёк? – от внимания Кавендиша не укрылся мой интерес к похабным художествам. – Хочешь подойти и рассмотреть поближе?

– Благодарю, не стоит, – выдавила я.

Глупо делать вид, что смотрела вовсе не туда, когда голова того и гляди взорвется от прилива крови. Но я все-таки попыталась: потупила взгляд и одним махом проглотила остатки каши. Не представляю, как должна себя вести приличная леди в подобной ситуации! В особенности та, что притворяются джентльменом…

Раздался полузадушенный, сиплый хрип – рядом корчился домашний головорез Кавендиша. То ли смеялся, то ли давился едой… Да уж, нечего себе льстить – приличные леди в такие ситуации просто не попадают!

Покончив с завтраком, Клифф сложил руки на груди и задумчиво посмотрел мне в глаза.

– И что с тобой делать теперь, маленький надоеда?

– Вы обещали рассказать правду, лорд Кавендиш, – напомнила я.

Тот как-то нехорошо хохотнул.

– Само собой, Малёк, само собой… Но не сейчас. Помимо исповедей у меня ведь есть и основная работа.

– Гхм… Это та, которая растлительная?

– Ага. В общем, я пока займусь ею, а ты иди погуляй где-нибудь. После обеда уделю тебе немного времени.

Я выглянула в окно. Между голыми, печально склонившими ветви ивами и раскоряченными дубами виднелся неровный строй могильных крестов. Погулять, лорд Кавендиш? Не вопрос. У вас около дома такие места занимательные… Так и тянет пройтись, подышать свежим воздухом.

Опасения, что настырный дворецкий захочет сопровождать меня еще и на улице, не подтвердились. Входная дверь с грохотом (как невежливо, мистер Армстронг!) закрылась за моей спиной, и я осталась в гордом одиночестве. Протопала по хрустящему гравию подъездной дорожки и вышла за калитку. Пустынная улица, вдоль которой стояли огороженные здания, выглядела не привлекательней погоста.

Вжав голову в плечи (отчего-то казалось, что хозяин дома вместе с подручным наблюдают за моими перемещениями из бликующих окон), я обошла особняк сбоку и направилась в сторону приветливо распахнутых ворот Бромптонского кладбища.

Правда, приветливыми они оказались лишь на первый взгляд.

– Хороним только по предварительной записи! – стоило мне ступить на территорию мертвых, из сторожки выглянул старичок грозного вида.

– Запишите на следующую среду, – буркнула я исподлобья.

Сегодня вторник – надеюсь, восьми дней для осуществления моего плана будет достаточно.

– Для кого организуешь погребение, малец? – в руках сторожа сама собой материализовалась толстенная книга, куда испокон веков вносились имена готовящихся к вечному упокоению граждан.

Я задумалась, после чего зловеще промолвила:

– Как пойдет…

Разглядев мое траурное лицо, сторож раздумал спорить.

– Ладно, можешь походить, выбрать место пока что… Свежие захоронения у нас в восточной части. Только веди себя прилично, понял? Цветы не срывай, могилы не трогай, с главной дорожки не сходи!

Я ответила ему мрачным взглядом. Надо же, какие добрые люди живут в этом райончике! Не только отправили погулять по местному кладбищу, но еще и место себе присмотреть разрешили. Этот старикан с маркизом, случайно, не родственники?..

Центральная аллея погоста встретила меня истошным карканьем воронов, поднявшихся в воздух при моем появлении. В первой линии, на сколько хватало глаз, стояли склепы богатых семей Лондона: с лепниной, витыми чугунными решетками на маленьких окнах. Мертвые аристократы даже после смерти продолжали кичиться и хвастаться друг перед дружкой. Ни один склеп не повторял другого, каждый стремился переплюнуть соседа в вычурности отделки, и, если не вспоминать об обстоятельствах, вынудивших меня появиться на кладбище, эту прогулку можно было бы назвать приятным осмотром достопримечательностей.

Но, какой бы красивой не оказалась архитектура загробного мира, мне в ней чего-то не доставало… Быть может, настоящей скорби – той, которая жила в моем сердце с тех самых пор, как я повстречала Кавендиша?

И, отойдя подальше, куда не доставал зоркий взор кладбищенского надсмотрщика, я все-таки отвела душу. Погладила ангела с плешивой, покрытой пятнами мха кудрявой головенкой. Подняла с земли оброненный недавней процессией цветок, переломила его около бутона и вставила себе в петлицу. И, окончательно обнаглев, свернула на боковую дорожку.

Что мне наставления какого-то незнакомого деда? Я – человек без имени, без звания и происхождения. Не леди и не джентльмен. Мое прошлое запятнанно грехом, а будущее скрыто безысходностью. У меня есть только настоящее. Короткий миг свободы и вседозволенности, где личность без пола и регалий вольна делать то, что пожелает.

А желает она – мести.

И сейчас, когда Клифф Кавендиш предоставит мне доступ к своим самым сокровенным тайнам, я наконец смогу воздать ему по заслугам. Я извлеку на белый свет все его мерзкие секреты и предоставлю их широкой общественности. Напишу такую статью, после которой его жизнь тоже пойдет под откос.

Тогда наше положение наконец сровняется. У развратника лорда, как и у меня, останется всего два пути – лечь в могилу или сменить имя и притворяться девушкой…

5. Малёк

Что-то на воспоминания потянуло

В глубине некрополя царили зелень и запустение. С деревьев спускались лианы, опутывая кресты и фигуры каменных святых. Пожухлая трава росла так густо, что через нее приходилось буквально продираться. Ботинки застревали в грязи, ветви кустарника цеплялись за одежду, но сменой маршрута я осталась довольна: находящиеся здесь могилы вызывали отклик в душе. И заставляли снова вспоминать о своей загубленной судьбе.

Конечно, глупо было надеяться, что спустя пять лет Клифф узнает меня – в биографии Кавендиша отметились десятки, если не сотни таких же наивных глупышек… Всех не упомнить!

А вот я его помнила прекрасно. Его взгляды, слова, прикосновения… Наша история началась внезапно, и также скоропостижно закончилась – оборвалась настолько резко и мучительно, что все проведенные рядом с ним секунды навсегда врезались мне в память. Въелись намертво, выжглись клеймом на сердце…

Тогда меня еще звали Амелией Обри-Флетчер, и я, дочка небогатого барона, пусть и не могла похвастаться завидным приданым, зато имела репутацию спокойной и образованной девушки. Особой красотой не славилась, но могла составить достойную партию какому-нибудь престарелому графу из глубинки.

Моя жизнь текла легко и размеренно до тех пор, пока однажды на моем пути не возник наследник рода Кавендиш… И возник весьма вовремя и эффектно, стоит признать. Я ехала домой от кузины, когда мой экипаж попал в затруднительное положение: дороги размыло после двух недель постоянных дождей, колесо застряло в одной из колдобин и так в ней и осталось. Можно было бы попробовать добраться верхом, но лошади с детства казались мне дьявольскими отродьями. В общем, я уже готовилась провести ночь посреди дороги – в холодной, накрененной повозке наедине с кучером – и тут в окошко моего несчастного транспортного средства заглянул ОН.

Высокий, красивый пэр, одетый в темное. Я знала, что неподалеку живет молодой маркиз с несметным состоянием, но общаться не доводилось: не тот вес. Что ж, вот и выпал шанс познакомиться… Ни потоки воды, льющиеся с неба и стекающие по его черным волосам, ни грязь, хлюпающая под дорогими туфлями аристократа, не смогла сделать его менее прекрасным в моих глазах…

Он спас меня из моего ужасного положения. Взял на руки, чтобы я не испачкала платье, и донес до своей роскошной кареты, которой не были страшны никакие ямы и лужи. Он был очень мил, и также, как и всегда, обольстителен. Довез до дома и любезно пригласил меня заезжать в Лайон Парк, свое родовое поместье. Позже захаживал ко мне сам. Один раз, второй… На третий все и случилось.

Он соблазнил меня просто, словно бы между прочим. Мимоходом, почти не отвлекаясь от других, не менее занимательных и веселых времяпрепровождений. И ладно, если бы ему пришлось изрядно потрудиться для этого… Так нет! Я сама упала ему в руки. Клифф стал для меня богом задолго до того, как этим прозвищем наградила его пресса. Я видела в нем небожителя: восхитительного мужчину, который по определению не может сделать ничего гнусного или неправильного…

Над головой резко закричала птица, и я вынырнула из воспоминаний. Погрузившись в печальные думы, я совсем не заметила, что забрела практически в чащу. Кладбище приобрело запущенный, даже зловещий вид… Не то, чтобы я испугалась – город близко, вон особняк Кавендиша виднеется в просветах между деревьями… Но на всякий случай повернула назад. А перед этим размахнулась и со злостью пнула некстати подвернувшийся под ногу гриб.

Получилось не очень удачно – ботинок улетел вместе с грибной шляпкой в ближайшие кусты. Черт… Уже четыре месяца живу в образе мужчины, но так и не смогла привыкнуть к их одежде… Болтается на мне, будто на вешалке, сковывает движения. В башмаки так вообще приходится закладывать вату, потому что даже самые маленькие размеры джентльменской обуви оказались для меня чересчур велики…

Совсем не по-женски ругнувшись, я пропрыгала на одной ноге к дизертировавшему ботинку, пару раз оступившись в отвратительную мокрую траву, и погрозила кулаком дому Кавендиша.

Так что же было дальше?..

Я думала, Клифф спас меня. Но вышло иначе. Он меня уничтожил.

После нашей первой и единственной ночи богатый мерзавец пропал, и моя волшебная любовная сказка стремительно скатилась в позорный кошмар. По какой-то нелепой случайности о произошедшем стало известно всем, начиная со слуг и заканчивая родовитыми соседями. В мою сторону плюнули все, кто только смог дотянуться – и лишь Кавендиш-старший остался в стороне, взирая на проделки сына с равнодушием, достойным герцогского титула.

Меня постарались упрятать. Заперли в доме, перестали выводить в свет. Надеялись, так сплетни быстрее утихнут… Впрочем, все знали – это теперь навсегда. Позорная отметина на целом семействе, которую не смоешь.

Мои родители были добры ко мне, и когда стало ясно, что достойного будущего у Амелии Обри-Флетчер больше нет, разрешили ей уехать в Лондон. К дяде, владеющим небольшим издательским бизнесом. Он приютил меня и взял к себе на работу Я выбросила женскую одежду, подстригла волосы и взяла имя Лукаса Малькольма. Этот был тот момент, когда ничем не выдающаяся внешность сыграла мне хорошую службу…

Каким-то удивительным образом (провидение – не иначе!), поплутав по зарослям, вымокнув и окончательно обозлившись на весь белый свет, я все-таки выбралась к упомянутой дедом восточной части погоста. А оттуда – к центральной.

Переполняемая праведным гневом, перепачканная и увешанная колючками, я направилась к особняку Кавендиша. Хватит с меня загробных достопримечательностей. Буду сидеть у порога дома (если понадобится, даже лежать), но дождусь обещанной аудиенции. А на кладбище – больше не ногой. Если только бывшего возлюбленного в последний путь проводить…

Впрочем, сидеть (а тем более лежать) не пришлось. Хозяин дома вместе с дворецким встретили меня во дворе. Рядом переминались с ноги на ногу два гнедых жеребца, запряженные в экипаж. На всякий случай обойдя животных по большой дуге – наверняка лошадей, как и слуг, самых зверских себе отбирает – я осторожно приблизилась к Клиффу.

Увидев меня, тот одобрительно кивнул.

– Хорошо, что ты заранее измазался.

Слова прозвучали как-то уж слишком многообещающе.

– И что в этом хорошего, лорд? – с подозрением спросила я. Думала, будет ругать меня за неподобающий его великосветскому обществу облик, а он наоборот… Хвалит!

– Пока тебя не было, я принял решение. Наблюдая из окна, как ты блуждаешь по кладбищу и пинаешь надгробия…

– Я вовсе не…!

– Пинал, Малёк, – во взгляде Кавендиша проскользнул отеческий укор, – я ж видел, что пинал. Не перебивай меня. Так вот, наблюдая за тобой, я пришел к выводу, что у нас с тобой гораздо больше общего, чем показалось вначале. И решил позвать тебя на дело.

– ДЕЛО?!

– Да. Одна из моих девочек… Ох, не делай такие глаза, ты прекрасно понял, о ком я говорю – о шлюхах… Так вот, одна из них скоро будет вынуждена покинуть мой притон, и мне нужно срочно подыскать ей замену.

Даже не знаю, что меня поразило сильнее – то, что Клифф наблюдал за мной, или что оказал честь стать свидетелем своих сутенерских делишек?!

– Спасибо, лорд Кавендиш, – откашлявшись, выдавила я. – Но причем здесь грязь?

– Она понадобится для маскировки, – заговорщицки подмигнул он. – Там, куда мы отправимся, грязи будет предостаточно…

6. Клифф

Будешь моим секретарем, парень?

Полчаса тряски в карете и, судя по усиливающемуся запаху вони и гвалту голосов, долетающих через плотно зашторенные окна, мы почти на месте.

Во время визитов в Ист-Энд я всегда стараюсь соблюдать инкогнито – намеренно одеваюсь в простую и невзрачную одежду, делаю выбор в пользу небогатого экипажа.

Так никто не таращится на меня, не просит милостыню и в карман лезет не чаще, чем обычно. Прозвучит гнусно, но мне нравится бывать в бедных районах: порой самый действенный способ справиться с меланхолией, это своими глазами увидеть, что другим в этом городе живется куда хуже. Каждый визит в трущобы – встряска, которая благотворно влияет на мое эмоциональное состояние: после нее я начинаю благодарить судьбу за то, что она подарила мне, а не проклинать за то, что отобрала… Жаль, хватает этого средства не очень надолго.

– Зачем я вам понадобился? – хрипловатый голос юноши вернул меня к реальности. Он снова сидит напротив, не сводя с моего лица требовательного взгляда. Взъерошенный, колкий, угловатый. Приготовившийся спорить и отстаивать правду и честь… Эх, дурачок!

Я вздохнул и слегка улыбнулся. Вот именно потому и понадобился. Твое присутствие отвлекает меня от упаднических настроений, а твои постоянные раздражающие вопросы – от собственных, слишком настойчивых и тягостных мыслей.

Помимо этого я хочу посмотреть, как мальчишка отнесется к уже ставшей для меня обычной составляющей жизни – бедности и пороку. Что-то подсказывает: нынешняя поездка станет встряской не только для меня, но и для него. Возможно, Малёк даже захочет пересмотреть некоторые из своих самых непрошибаемых принципов… Потому что защищать угнетенных издалека, сидя в теплой уютной гостиной, и самому столкнуться с угнетенными, шагнуть в их смердящий болезнями и отчаянием мир – разные вещи.

В общем, я взял Лукаса по целому ряду причин. Но ему расскажу только самую очевидную.

– Чтобы написать правдивую и точную статью, тебе придется на время стать моей тенью. Сопровождать меня везде, наблюдать за мной… К тому же, мне не помешает лишний помощник и советчик. Арми хорош, но уж больно молчалив, – я покосился на деревянную перегородку, за которой сидел управляющей каретой дворецкий. – Надоело додумывать за него реплики. Так как, согласен поучаствовать в моей «растлительной, насаждающей порок» работе?

Малькольм передернул плечами. На его правой щеке – маленькое пятнышко грязи, которое мне почему-то хочется стереть рукой. Оно мозолит глаза и постоянно притягивает взгляд.

– Не понимаю, почему я должен сочувствовать вашим трудностям? Девушку, умирающую от сифилиса, мне, конечно, жаль, а вот вас…

– Сифилис? – перебил его я. – О, нет. Все куда прозаичнее. Она выходит замуж.

– ЗАМУЖ, – повторил мальчишка и сделал такие глаза, что меня снова начал разбирать смех. – Как это – замуж?!

– Обычно. С фатой, священником и праздничной церемонией. Знаешь ли, за время работы в борделе девушки осваивают множество полезнейших в браке умений… Тех, которым не научат дома или в пансионах благородных девиц. А если учесть, что в бордель они попадают после тяжелой жизни в собственных семьях, где им приходится и готовить и убирать… Все это делает из проституток прекрасных невест.

Малёк так надулся, что я перестал насмешничать и замолчал. Того и гляди, лопнет от негодования. Придется обивку салона менять.

Армстронг натянул поводья, и лошади послушно остановились. Я выглянул в окно и вынес вердикт:

– Приехали.

– Куда?..

– Скоро узнаешь. Идем.

Дворецкий высадил нас в стороне от места назначения, дабы не привлекать лишнего внимания. До работного дома еще целый квартал, который мы преодолеем пешком – если, конечно, сумеем пробраться через здешний хаос.

Я держусь подальше от зданий, нависающих сверху уродливыми нагромождениями покосившихся досок и ломающихся перекрытий. Гуляя вблизи окон, можно попасть под ядренный дождь из наполнений чьего-то ночного горшка, да и перешагивать через ноги валяющихся у стен пьяниц то еще удовольствие. Впрочем, прогулку по середине тротуара тоже нельзя назвать скучной: дорогу ежесекундно переходят, перебегают и переползают десятки простолюдинов. Торговцы, прачки, извозчики, нищие и попрошайки… Последних особенно много, и почти все они не достают мне даже до груди – дети-беспризорники, одетые в лохмотья, крутятся вокруг, словно стайка юрких рыбешек.

Мне то и дело приходится оборачиваться, проверяя, что Малёк не потерялся в этом беснующемся море бедняков. Он пытается поспеть за мной – из-за разницы в длине наших ног на каждый мой шаг пареньку приходится делать два. Встречая лужи и ручьи, корреспондент смешно подпрыгивает, стремясь не испачкаться в их отвратительном содержимом.

Кажется, Лукас робеет, но наперекор мне хочет казаться бесстрашным и уверенным. Вкупе с бешеными прыжками он похож на объевшегося белены зайца.

Догнав меня в очередной раз, парень схватил меня за рукав.

– Лорд Кавендиш, – его голос осип от волнения. – Какой-то мальчишка только что стащил у вас кошелек!

– Ничего удивительного, это же Ист-Энд. Я всегда беру с собой два бумажника, когда приезжаю сюда. Один для беспризорников, другой для собственных нужд.

– А если второй тоже украдут?

– Исключено. Он у Армстронга.

К дворецкому не сунется ни один воришка. В нем с первого взгляда признают авторитета – такого же несчастного уроженца трущоб, сумевшего выбиться «в люди». Жизнь оказалась к нему благосклонна, подарив шанс закончить с разбоем, но проверять его на терпение и потерю цепкости? Нет, дети улиц не настолько глупы.

Вынырнув из удушающей тесноты кривой улочки, мы вышли на небольшую площадь. За высоким крепким забором виднелись несколько больших зданий. Я на миг остановился, сжав челюсти и почувствовав знакомую тяжесть в груди. Слишком уж это место напоминает тюрьму, где мне довелось провести незабываемые шесть месяцев…

Около входа в работный дом выстроилась толпа из бедняков. Сюда сдаются целыми семьями, когда иного шанса выжить не остается.

Я повел Армстронга и Малька в обход очереди, потупив взгляд. Мне-то повезло (хотя о каком везении речь? Спасибо «продажной системе правосудия», как говорит Лукас!). Клифф Кавендищ вышел из своего заточения. А вот выйдут ли они?..

Мы обогнули забор и подошли к калитке черного входа. Около нее, переминаясь с ноги на ногу, нас ожидал невысокий и полный… человек.

Да, хоть я и пользуюсь услугами Оливера Олсоппа, назвать его «джентльменом» никак не смогу.

– Добрый день, господа! Лорд Кавендиш… – толстяк снял шляпу, приоткрыв блестящую лысину, и поклонился, – мистер Армстронг и…

Он перевел недоуменный взгляд на моего третьего спутника.

– Мистер Малькольм, – сказал я и положил руку на плечо Малька. – Мой новый секретарь.

Щуплые плечи напряглись– парень сжался и хотел высвободиться, но в последний момент передумал. Лишь с тоской посмотрел на крыши корпусов работного дома. В его глазах застыл испуг.

– Это мистер Оливер Олсопп. Он помогает мне, когда… В общем, помогает в некоторых щекотливых ситуациях, – надеюсь, журналист все поймет и не полезет с расспросами или нотациями в этот не очень удобный для проповедей момент.

Новоявленный «секретарь» нахмурился, но промолчал.

– Приятно познакомиться! Пойдемте, девушка ждет нас, – Оливер толкнул дверь, а потом вдруг застонал и, понизив голос, произнес с упоением: – Ох, какой же бриллиант я нашел для вас, Ваше Сиятельство! Элайза – настоящая драгоценность! К тому же, девственница…

***

Когда что-то пошло не по плану…

Я скептически хмыкнул, но позволил Олсоппу и дальше расхваливать неведомую бедняжку. Предлагать дурнушек не в его интересах: чем выше я оценю данные будущей куртизанки, тем большую сумму он получит за сделку. Хотя насчет ее «драгоценности» меня одолевали сомнения. Маловероятно, чтобы в здешних грязи, унынии и мраке могла отыскаться подлинная красота. Тем более – девственная.

Арми остался ждать у входа, а мы с Лукасом и Оливером отправились на встречу с обитательницей работного дома. Изнутри его территория оказалась еще больше похожа на тюрьму, а редкие постояльцы – на изможденных заключенных.

В большом и замусоренном дворе почти никого не было: местное «население» трудится с рассвета и до заката.

– Почему здесь столько зданий? – с недоумением спросил Малёк, а я сделал в голове заметку насчет его прошлого.

Может, он и не из богатеньких слюнтяев вроде меня, но на грани нищеты явно никогда не стоял. Иначе был бы в курсе устройства таких заведений.

– Детей, начиная с двух лет, держат отдельно от родителей. Мужчин от женщин тоже.

– Как, даже женатых?..

– Их особенно, – усмешка вышла горькой. – Чтобы не размножались.

Лукас споткнулся и перестал задавать вопросы. Видимо, догадался, что ответы только расстроят.

Женское крыло дома встретило нас гулкой тишиной и спершейся вонью, такой густой и отталкивающей, что пришлось затаскивать себя чуть не за шиворот. Прижав к носу белый платок, Олсопп показал нам дорогу – вверх по лестнице и налево, в одну из ледяных, еще более студеных, чем улица, спален.

Навстречу поднялись две женщины. Обе в простых серых рубахах, сшитых из мешковины, с коротким ежиком волос и затравленным выражением на почти одинаковых лицах.

Они были похожи друг на друга. Одна – явно мать. В общем-то, еще не старая… Но Оливер не стал бы предлагать ее в мой публичный дом и, тем более, называть «бриллиантом». А вот дочь… Я внимательней всмотрелся во вторую хрупкую фигурку и потерял дар речи.

– Мисс Элайза Бёрджесс, – с гордостью продекламировал Оливер и слегка пихнул застывшую девушку. Та села в неловком реверансе, не сводя с меня огромных глаз темно-серого цвета и пряча руки за спиной. Проклятье, а ведь и правда

Удивительная форма лица – со сглаженными углами скул, лба и подбородка. Напоминает ограненный драгоценный камень. Головка маленькая, шея тонкая и изящная. Яркие губы, выделяющиеся манящим пятном на обескровленном лице…

Далеко не каждая леди может похвастаться такими внешными данными. Надень на нищенку парик и приличное платье, чуть-чуть накорми, развесели… Дай созреть годик-другой, и получится красавица, каких мало. Половина аристократок Лондона удавились бы от зависти при виде простолюдинки из Ист-Энда.

Я сглотнул, чувствуя, как ко мне снова возвращается способность говорить. Изумление медленно переходило в раздражение. Такую дорогу проделал, и все зря! Зато тайна девственности открылась…