Текст книги "Порочного царства бог (СИ)"

Автор книги: Людмила Райот

– А, это ТЫ… – он явно не забыл нашу предыдущую встречу. – Ну что, решил, кого хоронить будешь? Какой гроб заказывать – большой или маленький?

– Э-э-э… – я замешкалась и посмотрела на Клиффа, судорожно пытаясь прикинуть, какого он роста.

– Лучше большой. Чтоб уж наверняка, да, Малек? – подсказал он мне. – Спасибо, мистер Бейкер. Мы погуляем, и обратно.

– Конечно, лорд! Гуляйте, сколько вздумается. Такая луна нынче прекрасная… – и сторож утопал обратно в домик.

Луна и правда была хороша. На территории погоста не горело ни одного фонаря, но все и так было видно: каждое деревце, каждый кустик выделялся на фоне земли, могилы и склепы выглядели четкими и зловещими.

Я ожидала неспешного променада по главной аллее – гулять пришли, все-таки! – но Кавендиш неуловимо изменился. Он перестал болтать без умолку, молча и решительно двигаясь вглубь кладбища: мимо богатых гробниц, минуя перекрестки из дорожек и оградок, все глубже в лес. Я спотыкалась о камни и корни растений, но мой провожатый совсем этого не замечал. В очередной раз чуть не полетев на землю, я хотела вытащить свою ладонь из его… и не смогла этого сделать.

Рука Кавендиша превратилась в стальной трос, накрепко зацепившийся за мою ладонь. Серебристый свет луны подсвечивал резкий профиль мужчины – сейчас он показался скорее отталкивающим, чем привлекательным. В его глазах застыл странный, холодный блеск.

– Клифф, а куда мы идем?.. – робко спросила я, пытаясь совладать с россыпью мурашек, берущих начало в районе коленей и волнами накатывающих выше.

– Скоро узнаешь, – отстраненным голосом ответил он, даже не посмотрев на меня. – Почти пришли.

И тут я запоздало поняла, в какой переплет угодила. Я ведь о нем почти ничего не знаю – журналистские сплетни и наше непродолжительное знакомство не в счет… А ведь Кавендиш, как он сам сказал, "преступник". Он убил человека – и это из доказанных случаев, а вдруг были и еще?.. С чего бы ему так нравилось бродить ночами по кладбищам – он ведь явно пришел сюда не впервые в столь позднее время? Вдруг за этими посещениями кроется нечто большее?.. Случись что, и Лукаса Малькольма (то есть, Амелию Обри-Флетчер), никто не найдет: одной могилкой больше, одной меньше. И от сторожа правды не добиться – он явно в сговоре…

– И часто вы… – я охрипла от ужаса. – … гуляете ночью по кладбищу?

– Да, бывает.

– И вы всегда приводите с собой попутчиков?

– Нет, Малек. Ты первый, – криво улыбнулся Клифф и остановился. – Пришли.

Ну, хоть в чем-то я у него первая… первый. Даже не знаю – стоит ли гордиться сим фактом?.. Я наконец вырвала руку из его клешней и огляделась по сторонам. На первый взгляд – ничего особенно. Все украшенные лепниной и художественной ковкой мавзолеи остались позади – кладбище и кладбище.

Разве что на этом участке захоронения располагались на чуть большем расстоянии друг от друга. Клифф замер, напряженно глядя перед собой. Я проследила за его взглядом: в темноте чуть мерцал маленький прямоугольник из белого мрамора, обнесенный невысокой оградой.

Скромная могила: ни тебе печальных статуй ангелов, ни огромных крестов… Лишь ваза с букетом живых, слегка подвявших роз. И короткое имя, выбитое в камне.

МАРСЕЛЬ О'КОННОР.

Мои глаза непроизвольно полезли на лоб. Он привел меня к могиле своей горячо любимой невесты?.. Нет, даже больше – он намеренно КУПИЛ ДОМ около места ее упокоения? Чтобы всегда быть рядом и иметь возможность прийти к ее последнему пристанищу… Принести свежий букет цветов?..

Господи, он точно ненормальный! Самый настоящий сумасшедший, опасный для окружающих! А я оказалась рядом с ним… в такое время и в таком месте… Просто кошмар! Амелия, ты сошла с ума вместе с ним!

Кавендиш тем временем вышел из оцепенения и подошел к могиле, чтобы спустя мгновение по-хозяйски усесться на памятник сверху.

Вслед за глазами из подчинения вышла моя челюсть – она покинула пазы и упала на грудь. Как-то не так я представляла себе скорбь по ушедшей любимой…

– Знакомься, Малек, – чуть насмешливо произнес аристократ. – Моя бывшая невеста, Марс О'Коннор.

– Я п…понял. Прочитал…

– Понял он, – раздраженно откликнулся Клифф. – Ничего-то ты не понял!

Да, это куда больше походило на истину. Безумные предположения касательно внутреннего мира Клиффа сменяли одно другое. Допустим, это и правда ее могила. А ведь незадолго перед этим он признался в постыдном факте ее измены… Может, здесь он расправляется с нечаянными свидетелями их страшной тайны?..

– Это вы… – голос не слушался меня, но я все же выдавила следующие слова. – Вы убили ее?

Взгляд Кавендиша стал раздосадованным.

– У тебя помутнение рассудка, Малек? Это ведь я пил джин, а не ты… Какие-то еще симптомы наблюдаешь – бредовые идеи, галлюцинации?

– Но тогда зачем вы привели меня сюда?!

Клифф задумался, слегка погладил мрамор, на котором сидел, а потом пожал плечами.

– Не знаю. Захотелось показать… – парень встал, поднял букет роз и, размахнувшись, выкинул его далеко в кусты. – Что, пойдем обратно?

Я несмело кивнула, боясь верить услышанному. Вот так просто – "обратно"? И не будет никаких душераздирающих сцен?.. Сопротивления, криков, погони? Да уж. Я больше не пыталась найти объяснений дикому поведению маркиза – разумных версий просто не осталось. Или все дело во мне? Может, я надышалась алкогольными парами, и у меня начались видения?..

Мне казалось, что до могилы Марс мы шли долго, а обратно вернулись в мгновение ока. Вот уже и ворота, вот и светящееся окно сторожки. Попрощавшись со смотрителем, мы быстро достигли парадного входа особняка. На пороге Клифф замешкался.

– Ну что, вот и все?.. – неуверенно спросил он.

– Все.

– Значит, спокойной ночи?

– Спокойной ночи, лорд.

– Тогда входим, только тс-с-с! – он приложил указательный палец к моим губам. – Армстронг не должен нас услышать!

– Хорошо, – шепотом ответила я. Мне и самой не хотелось встречаться с суровым дворецким Кавендиша.

Мы тихо проскользнули за дверь, оставили в прихожей пальто и шляпы и миновали холл. Около лестницы Клифф бессильно облокотился о меня.

– Можно?.. Малек, я так хочу спать. Просто падаю с ног…

– Ладно, – скрипнула зубами я. Конечно, в том, чтобы поднимать своего пьяного возлюбленного на второй этаж, нет ничего необычного: в некоторых семьях, говорят, жены только этим и занимаются… Но главное, что сумасбродный день наконец подошел к концу. Жду не дождусь, когда можно будет закрыть за Кавендишем дверь и вздохнуть с облегчением!

Тихо пыхтя и стараясь не шуметь, мы преодолели один лестничный пролет, другой… Поднялись на второй этаж и, крепко держась друг за друга, поползли дальше. Ближе к третьему в мою голову закралась мысль – что-то не так.

– Лорд Кавендиш, – прошипела я. – А разве ваша спальня не на втором этаже?

– На втором, – также тихо ответил он.

– Но ведь вы поднимаетесь выше…

– Да, поднимаюсь, – не стал отрицать очевидного он.

Я моргнула и, как и на кладбище, попыталась скинуть его руку со своих плеч. И опять не смогла. Крепко придерживая меня, Кавендиш продолжал идти по лестнице – пошатываясь и напевая, но теперь у меня появились сомнения: это я веду его в постель или наоборот?..

Снова накатила паника. Вдруг приключения еще не закончились, и самое плохое еще впереди?.. Лестница оборвалась, и мы оказались на мансардном этаже. По дороге к комнате я затрепыхалась.

– Вы не туда идете, лорд! Ваша спальня этажом ниже! Вам нужно спуститься!!!

– Это мой дом, куда хочу, туда и иду! – возмутился в ответ Кавендиш и открыл дверь МОЕЙ спальни.

– Но это… – у меня просто пропал дар речи. – Это неправильно! Так нельзя!

Я ухватилась за дверной проем, не желая входить, но Клифф втолкнул меня внутрь и сам завалился следом, хорошенько двинувшись о косяк: вход не был рассчитан для людей его роста.

– Что вы делаете?! – уже не таясь, вскричала я, когда он закрыл дверь. В такой ситуации не понятно, кто представляет бОльшую опасность: Армстронг или сам Кавендиш?

– Ложусь спать, конечно же! – заявил маркиз. Потом взялся рукой за лоб и жалостливо сморщился. – Ох, Малек… И почему рядом с тобой мне кажется, будто меня приложили по голове чем-то тяжелым?..

– ДА ПОТОМУ ЧТО ВАС И ПРАВДА!.. – я не успела договорить: не зажигая света, Клифф оттеснил меня к кровати.

– А, не важно! Давай, раздевайся. Ты ведь не собираешься спать в одежде? – и он пьяно полез ко мне, дернув мой жилет и оторвав все пуговицы.

Я попыталась оттолкнуть его, но потеряла равновесие, и мы оба упали на постель. Тяжелое тело рухнуло на меня сверху, но прежде, чем я успела решить, как повести себя дальше (биться или дать слабину и покориться?..), Клифф приподнялся на коленях.

Он бережно переложил меня на подушку, и только тогда повалился рядом. Обхватил обеими руками – стиснул так крепко, что о бегстве можно было даже не помышлять – и доверчиво уткнулся лицом мне в затылок.

– Я скучаю по тебе, Марс… – пробормотал он и в ту же секунду провалился в сон, а я замерла, глядя широко открытыми глазами в темноту и наконец давая волю слезам.

Да, он скучает по ней и любить всегда будет только ее, но…

Сейчас-то ведь он со мной?

* * *

 
Своей возлюбленной позабыт,
В холодном доме совсем один,
Жестоким горем, сижу, убит
– Твой преданный паладин.
И сердце бьётся едва-едва,
И гулок стук его в тишине
– Твои зелёные рукава
Мне грезятся в полутьме.
Я был послушным твоим слугой,
Ни в чём нельзя меня обвинить.
Не мог помыслить я о другой,
Не мог тебе изменить.
Во всём для меня ты была права
Я видел и слышал тебя одну.
Твои зелёные рукава
Держали меня в плену.
О, сколько платьев, шарфов, колец
Тебе я, любимая, подарил…
Сорил деньгами, и, наконец,
Совсем себя разорил.
За то осудит меня молва,
Но деньги – пыль, и богатство – вздор,
Когда зелёные рукава
Ласкают усталый взор…
Прощай же, дева моей мечты,
Господь да хранит тебя в том краю,
Где без меня продолжаешь ты
Беспечную жизнь свою.
Но, может, услышав мои слова,
Меня пощадит милосердный бог.
Твои зелёные рукава
На мой возвратив порог.
 

13. Клифф

Я сошел с ума…

Еще даже не проснувшись, я уже понимал, что ни разу за последние месяцы – нет, годы, столетия!.. – я не спал так крепко и безмятежно. Сон был хорошим: предчувствуя, что вот-вот вернусь в свой темный и порочный мир, я плотнее закутывался в него – заворачивался, как в одеяло, желая продлить прекрасные минуты в созданным моим мозгом раю. Этой ночью привычных терзаний или апатии так и не случилось – ее наполняло только чудесное, доброе, правильное.

Только Малек.

Только крохотный, чудный мальчишка, стоящий передо мной на коленях и вытворяющему своим маленьким чутким ротиком поразительные ве…

ТВОЮ Ж МАТЬ!!!

Мышцы тела среагировали моментально, сжавшись и подбросив меня в воздух. Начиная свой полет, я еще спал, а заканчивая его и приземляясь – уже судорожно оглядывался по сторонам, вычленяя из окружающей действительности необычные детали интерьера.

Боже мой, где я?! Что за низкий покатый потолок и огромное окно, из которого дует, словно из ледяной преисподней? Почему я лежу на узкой и короткой кровати, и главное, почему рядом, раскинувшись, сладко спит главный герой моих неприличных снов?!

От моей возни Лукас проснулся. Парень потянулся, глубоко вздохнул и открыл чистые, словно безмятежное утреннее море, глаза. Заметил меня, уловил мой молчаливый ужас и насторожился. Явно не осознавая, что делает, высунул кончик влажного розового языка и облизал пересохшие со сна губы.

Я повторно дернулся, отпрыгивая от него как можно дальше, и свалился с кровати.

– ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ? – возопил я, вскакивая на ноги и понимая, что совершил роковую ошибку: видок у меня был совсем не тот, чтобы появляться перед Малькольмом "во всей красе" (хотя, именно что тот).

– Я? – сонно переспросил Малек: ему было явно не до моих красот, слишком уж он удивился. – Сплю в своей постели…

– А почему ты это делаешь рядом со мной, я тебя спрашиваю? – я сдернул с него одеяло и наспех замотал себя ниже пояса. – И почему на мне только исподнее?!

Лукас заметно смутился, провел рукой по волосам. Сам-то он был одет, в отличие от меня!

– Я раздел вас, лорд Кавендиш, – проблеял он. – Когда вы… – ну, помните?.. Подумал, в одежде неудобно…

– Как ты мог?! – рявкнул я. – Неужели тебе самому не стыдно, а? С виду такой юный и неопытный, а на самом деле… Зачем быть таким? Все эти твои… – я неопределенно махнул рукой, имея в виду его бесподобные волосы и губы. – Просто кошмар!

Лицо журналиста вытянулось, а уголки рта предательски задрожали. Но нет, я больше не пойду на поводу у этих жалостливых глаз и губ. Пора прекращать весь этот балаган! СЕГОДНЯ ЖЕ!

Я рывком открыл дверь и, продолжая придерживать одной рукой одеяло, выскочил в коридор. Дверной косяк встретил меня глухим громким стуком, а голова, и так затуманенная после вчера (а что было вчера, кстати?..), взорвалась оглушительной болью. Проклиная почем зря недалеких архитекторов – и зачем делать в доме такие низкие ходы?! – я умчался вниз.

Через полчаса, искупавшийся, переодевшийся, но все еще дико злой, я сидел за рабочим столом и раздраженно перекладывал бумаги с места на место. Внушительная стопка успела три раза перекочевать с одного края на другой. Господи, как же я ненавижу бумажную работу… Только порадовался, что нашел себе помощника, толкового и исполнительного, и на тебе! Еще одна головная боль вдобавок к уже имеющейся. Где теперь искать нового секретаря?..

Нет, не секретаря, конечно! А секретаршу. Основным требованием к новой сотруднице будет исключительно ее пол. Больше никаких юношей в непосредственной близости от меня: лишь женщины – с пышными бедрами, огромными грудями и остальными необходимыми атрибутами. С дамами как-то проще все и понятнее… Очевиднее, что ли. Рациональнее.

Подумать только, я всю жизнь делал с женщинами непотребные вещи и не чувствовал угрызений совести, а тут – еще ничего не успел сделать, а уже ощущаю себя мерзким и отвратительным! Нет, с этой бредовой привязанностью к малознакомому пареньку однозначно пора завязывать. Сейчас же выставлю его за дверь, и пусть возвращается обратно в свой Уайтчепел!

Раздался робкий стук, и в кабинет заглянула Роза.

– Армстронг интересуется, когда вы с мистером Малькольмом придете завтракать?

При упоминании еды желудок отозвался неприятным спазмом.

– Завтрака не будет, – загробным голосом ответил я, но тут же постарался исправиться. – То есть, вы все ешьте, конечно… Но после скажи Арму, чтобы он передал Лукасу…

На миг представил, с какой радостью дворецкий вышвырнет Малькольма вон, и запнулся. Ладно, придется взять себя в руки и еще раз взглянуть в лицо корреспонденту. И сказать ему самому.

– Нет, просто попроси их обоих заглянуть ко мне, хорошо?

– Конечно, лорд Кавендиш.

Я сделаю это не потому, что мне будет приятно выгнать беспомощного мальчика обратно в его преступный район. А из соображений здравого смысла, в целях собственного сохранения… Каждый час, проведенный рядом с этим маленьким въедливым субъектом – испытание для тела и рассудка. Как давно мы познакомились?.. Пять дней назад, или и того меньше? А я уже засыпаю и просыпаюсь рядом с ним и вижу безобразные сны с его участием…

И если вплоть до этого утра происходящее в моей голове еще можно было посчитать забавной шалостью истосковавшегося по развлечениям сердца, то сейчас… Нет, тут шалостями уже и не пахнет – это сумасшествие какое-то, опасное сексуальное отклонение! Маразм, несправедливость, злая шутка провиденья: ясно, что субтильное тельце мальца вызывает у меня вполне очевидные желания, тогда как обычные утехи уже давно не вызывают прежнего восторга…

А что касается моих верных шлюх – Анны, Аделфы и Айседоры – они хороши, несомненно, но в не совсем обычном применении. Анна, например, делает божественный массаж ног, Айседора умеет разминать спину и плечи, ну а Аделфа вообще собеседница несравненная…

Повторный стук в дверь отвлек меня от невеселых мыслей. Выждав почтительные пару секунд, в комнату завалился Армстронг. Что-то в его лице заставило меня отвести взгляд – было в нем какое-то неприятное предвкушение. Неужели он догадался о цели визита?

Вслед за молчаливым дворецким в кабинет проскользнул Лукас: настороженный, хмурый, ссутулившийся. Будто заранее приготовившийся к дурным вестям: тоже, небось, понял, что после ночи все усложнилось…

Мужчины застыли напротив стола, с разными эмоциями ожидая моего вердикта. Затянувшееся молчание прервало низкое покряхтывание Арма, по звуку напоминающее далекие раскаты грома. Я побарабанил пальцами по столу и приступил к официальному обращению.

– Мистер Армстронг, мистер Малькольм. Я хотел вам сказать, что… – сухо начал я и зачем-то взглянул на Малька. На его бесподобные глаза и рот… Ох уж этот его рот!

Горло сдавило от непонятной горечи, язык отнялся. Нет, плохой идеей было звать их вдвоем!

– … сказать, что сегодня я справлюсь и без вас. Мне нужно срочно отправиться в город. Одному.

Важно кивнув удачной идее, я встал из-за стола и прошествовал мимо подчиненных.

Мне и правда нужно прогуляться, освежить голову. А Малька я выставлю вечером. Никуда он не денется…

***

Томление плоти, будь оно неладно…

Сбежав из дома, оккупированного маленьким привлекательным захватчиком, я в нерешительности остановился посреди улицы.

Куда пойти, куда податься? Что сделать, чтобы хоть немного привести голову в порядок?

В прошлом, когда меня одолевала тоска и беспричинная ненависть к собственной жизни, я всегда шел на кладбище: ряды тихих безмолвных могил как нельзя лучше возвращали позитивный настрой…

Но после вчерашнего мне больше не хотелось идти на погост. И зачем я потащил туда Малька? Еще и "могилу" Марс показал, пьяный недоумок… Неужто и правда собрался "облегчить душу" и во всем признаться?

А, может, мне и сейчас нужно поговорить с кем-то о случившемся? Но с кем? Леди Гамильтон целиком и полностью поддержала меня после скандала с дочкой О'Коннора, но сейчас она вся в заботах о предстоящей свадьбе… Да и вообще – похотливые мысли по отношению к собственному подчиненному это вам не безответная любовь к какой-то там невесте! То, что происходило со мной теперь, было гораздо более диким и опасным. Как бы не потерять единственную подругу после таких откровений…

Я и сам не заметил, как дошел до оживленной части Бромптона и сел в первый подвернувшийся мне омнибус. Прижимаясь к потным телам представителей среднего класса, доехал до центра и с облегчением вывалился недалеко от набережной. Кажется, я понемногу превращаюсь в простолюдина – вот только после всех остальных открытий это волновало меня меньше всего.

Слева сверкнула золоченным крестом небольшая церковь. Поддавшись внезапному порыву, я свернул к ней. С тех пор, как я был в ней в первый и последний раз, внутри ничего не поменялось: редкие иконы на стенах, холодный мрамор каменных сводов, ряды стульев и совсем немного посетителей. За спинами людей мелькнула темная сутана отца Тадеуша – он тоже был все тот же: невысокий, средних лет, с небольшой залысиной и вечно понимающим выражением лица.

Я остановился недалеко от него, ощущая себя инородным элементом в атмосфере святости и благочестия. Закончив беседовать с почтенной пожилой парой, священник заметил меня и слегка остолбенел.

– Что случилось на этот раз, Ваше Сиятельство? – патер Тадеуш тоже помнил нашу встречу, случившуюся три года назад. – Надеюсь, вы больше никого не убили?

В его словах промелькнула ирония, но я не обиделся. В храме я и правда редкий гость. Прихожу, когда дела совсем плохи становятся.

– Нет, но моя душа снова в опасности, – мрачно произнес я. – Не согласитесь ли исповедать меня, отец Тадеуш?

Перед тем, как ответить, священник внимательно изучил украшенные фресками своды храма, будто спрашивая совета у изображенных на них святых. Всегда готовый поддержать прихожан, в случае со мной он почему-то сомневался.

– Соглашусь, – наконец ответил он. – Но перед таинством исповеди необходимо помолиться и провести испытание совести, сын мой.

Я смиренно обратил взгляд на распятие, пытаясь вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы. К несчастью, в голову ничего не шло – слишком плотно там застрял Малек. Но священнослужитель растолковал мое сосредоточенное молчание по-своему: сложил руки на груди и тоже подключился к беззвучному прошению.

– Готово, – когда прошло достаточно времени, сказал я и перекрестился.

– Теперь испытание совести…

– Пожалуйста, святой отец! Все мои последние дни и так сплошное испытание! Прошу вас, давайте уже приступать к исповеди!

– Хорошо, – немного удивленно согласился патер Тадеуш. – Поговорим здесь или…?

– Пойдемте лучше в исповедальню.

Надеюсь, там будет достаточно темно. Даже не представляю, как рассказывать нашу с Мальком историю при свете дня. Да и то, что во время разговора священник не увидит моего лица, внушало оптимизм.

– Так что угрожает вашей душе на этот раз, лорд Кавендиш? – устало спросил священник, когда мы уединились в кабинке конфессионариума. Внутри было именно так, как я и рассчитывал: – мрачно, душно и уютно. Жесткая скамья под задницей не давала расслабиться, а тусклый свет, падающий через решетчатую перегородку, навевал ностальгию по тюрьме.

– Один человек. Мальчик… То есть, не совсем мальчик. – я глубоко вздохнул, мысленно ныряя в омут с головой. Нужно собраться: вдруг отец Тадеуш – единственный, кто может меня спасти?.. – Юноша. Мой новый секретарь.

С той стороны перегородки повисла озадаченная пауза. Должно быть, служитель церкви не ожидал, что мои проблемы могут быть связаны с мужчинами.

– И каким же образом он это делает, сын мой? Этот юноша… наводит вас на грех?

– Да! Хотя, скорее нет, – я почувствовал беспокойство. Священник попал прямо в точку – осознанно или нет, но именно этим и занимался Малькольм с самой первой минуты нашего знакомства. Но мне все равно не понравился этот вопрос. Почему сразу "грех"? Пусть выслушает сначала, а потом уже решает, вешать обидные ярлыки или нет!

– Он много на что меня наводит, патер, но я не уверен… Понимаете, мы знаем друг друга совсем недавно, но между нами установились довольно странные, на мой взгляд, отношения.

Снова заминка.

– Расскажите мне об этих отношениях, лорд… Подождите! Мне показалось, или кто-то хочет войти?

– Вам показалось, – проворчал я: хотел незаметно побиться головой о деревянную стенку кабинки, но стук оказался на удивление отчетливым. – Началось все с того, что мы много разговаривали с этим человеком. О разном: женщинах, политике и шл… работе. И хотя он всегда высказывал отличную от моей точку зрения, наши беседы оказывались на удивление увлекательными, а когда мы спорили, это выходило даже забавно…

– Продолжайте.

– Да, продолжаю. Малек – то есть, Лукас, мой секретарь, никогда не жалел мою самооценку – говорил прямо, что думает обо мне и моих поступках. А я… я начал проваливаться в него. Постепенно наша связь укрепилась. Мы посещали вместе борд… ну, всякие места посещали. И теперь я готов рассказать ему о себе такое, что не могу рассказать больше никому. Рядом с ним я хочу стать лучше, чем есть на самом деле – более сильным, мужественным, честным… Хочу быть с ним рядом постоянно, помогать ему и защищать. Вот и сейчас – сижу здесь, с вами, а сам думаю – как он там поживает?.. И ведь мы расстались не более часа назад. Все это расстраивает меня, отец Тадеуш. Хочется знать – нормально ли такое общение двух мужчин? Ну, с точки зрения Господа…

Выпалив все это, я бессильно обмяк, отдавая себя во власть божьего суда.

– Не вижу ничего предосудительного в том, что вы мне рассказали, лорд Кавендиш, – мне показалось, что священник улыбался. – Полагаю, это просто тяга двух душ, нашедших друг в друге поддержку и успокоение. Вы встретили своего близкого человека – не по крови, а по духу; того, кто смог рассмотреть вашу глубинную сущность, и вы откликнулись ему в ответ. С точки зрения Господа такие отношения даже полезны: товарищ, который не стал бы обелять ваши недостатки и закрывать глаза на промахи, мог бы положительно повлиять на ваше поведение.

– Правда? – я воспрял духом, боясь поверить услышанному. – Значит, вы не запрещаете мне и дальше общаться с ним?

– Общайтесь на здоровье, Господь относится к мужской дружбе понимающе и снисходительно… Да, вынужден уточнить – просто на всякий случай, – в голосе священника промелькнула нервозность. – У вас ведь с этим юношей чисто платонические отношения? Не отмечали рядом с ним никакого… томления плоти? И прочих, не совсем праведных, порывов?..

Томление плоти… Перед глазами, как по волшебству, предстали маленькие упругие ягодицы Лукаса Малькольма, его тонкая шея, чувственный рот…

– Нет, святой отец, – внезапно охрипшим голосом произнес я. – Не отмечал.

Негоже, конечно, врать священнику, да еще и во время святого таинства отпущения грехов… Ладно, оставим ложь на следующую исповедь.

– Как хорошо! – с облегчением откликнулся патер Тадеуш. – Потому что в таком случае Бог уже не так снисходителен…

Так и не уличив за мной никакого страшного проступка, священник закончил церемонию и отпустил меня на волю. Морально растерзанный и окончательно удрученный, я несколько часов слонялся по центру, пока голод не потянул меня обратно в Бромптон.

Что же делать? С одной стороны у нас притяжение родственных душ, поощряемое Богом, с другой – томление плоти, за которое уготованы семь кругов ада…

Нет, есть только один выход из этой ситуации. Единственно правильный и логичный. Да, поначалу будет трудно и скорее всего, больно, но потом… Потом боль проходит. Засыпает вечным сном, укрывает разодранное нутро пеплом равнодушия и апатии. Минует несколько месяцев (или, может, лет), и я буду вспоминать о сегодняшних эмоциях с отстраненным удивлением: неужели правда было?..

В Лондоне пробуждалась весна – все ярче светило солнце, подсыхали никогда не просыхающие лужи – а во мне все замерзало, покрывалось инеем. Пряча ледяные руки в карманах пальто, я вышел из омнибуса и направился к дому. Еле передвигая закоченевшими ногами, поднялся по лестнице и постучал в дверь отданной Лукасу комнатушки. С той стороны послышалась тихая возня, которую я расценил, как разрешение войти.

Малек сидел за столом. Старательно отводя глаза, я облокотился спиной о стену и сложил руки на груди, разглядывая тоскливый кладбищенский пейзаж за окном.

– Мистер Малькольм, мне нужно сообщить вам… – мой собственный язык отказывался принимать участие в происходящем: он малодушно отнимался и прилипал к небу, и мне пришлось приложить усилия, чтобы убедить его повиноваться. – Я долго думал, и принял решение, что вам придется…

Сдавленный всхлип заставил меня-таки посмотреть на Малька. Парень сидел на стуле, закрыв лицо руками и… плакал. Клянусь своим публичным домом, он ПЛАКАЛ! Неужели до такой степени не хотел возвращаться в Уайтчепел?

– Что случилось, Малек? – выдавил я, чувствуя себя распоследним мерзавцем. – Почему ты рыдаешь?!

– Пока вас не было, мне звонили с работы… – юноша утер красные глаза. – Мой начальник, главный редактор газеты "Лондонский гриф". Он… он сказал, что если я сегодня же не принесу сенсационную статью, которую обещал, меня уволят. И тогда… – его лицо снова жалобно скривилось. – … ТОГДА МНЕ ТОЧНО КОНЕЦ!

При виде его горьких слез, его понурой, такой хрупкой и беззащитной фигурки внутри меня будто лопнула струна. На толпы осаждающих разум сомнений пролилось кипящее масло уверенности, растапливая сковавший тело лед, обжигая сердце до кровоточащих волдырей…

Я резко подошел к Мальку и поднял своего секретаря на ноги, одновременно с ужасом и щемящей радостью понимая, что никуда и ни за что не выгоню его (по крайней мере, сейчас)…

Эх, гореть мне в вечном пламени преисподней!

– Пойдем! – я взял парня за руку и потянул к двери.

– КУДА?.. – Лукас оторопело округлил огромные, все еще влажные глаза.

– В редакцию, конечно! Еще посмотрим, кто кого уволит…

***

Шутка слишком затянулась…

В омнибусе меня как будто начали узнавать. Пассажиры расступились при виде меня, а одна старушка, чем-то напоминающая вчерашнюю скандалистку, сама уступила место для Малька (тот был так погружен в печальные думы, что даже не заметил этого).

Интересно, что сказал бы отец Тадеуш, если бы узнал, что я в третий раз за день пользуюсь транспортом для бедняков, и все благодаря своему секретарю? Небось, простил бы мне от имени Господа некоторые вольности…

Редакция малоизвестной газетенки под названием "Лондонский гриф" находилась на самой окраине Вест-Энда, посередь переплетения тихих, серых и унылых улиц, напоминающих старую, колеблющуюся на ветру паутину, свитую жирным пауком-временем. Я придирчиво оглядел обшарпанное зданьице и фыркнул, но, словив полный боли и негодования взгляд, удержал ехидное замечание. И это здесь рождаются "сенсационные" статьи – а точнее, грязные сплетни, облаченные в форму журнальных заметок? Немного же издатели сего бреда заработали на вранье…

Внутри оказалось немногим лучше. Нас встретил гул от работающих печатных машин, запыленные коридоры, темные лестницы и усталые клерки. Некоторые из них сухо здоровались с Малькольмом. Тот отвечал легким кивком, не поднимая понурой головы.

И как он оказался в таком убогом месте?.. Среди простоватых унылых мужиков? Сразу видно – он здесь лишний, чужой. Такой изящный, такой воздушный. Как ни крути, а в нем есть что-то аристократическое, какая-то врожденная утонченность и интеллигентность, пусть и не подкрепленная титулом…

От несоответствия светлого образа мальчишки и пропахшего дешевой типографской краской издательства стены последнего будто чуть раздались и повеселели. Потемневшие обои с давно истершимся рисунком сбросили пару десятков лет и запестрели узором, под потолком просвистел легкий, свежий ветерок…

А Малек шел дальше, грустный, испуганный и даже не подозревающий, какое магическое впечатление производит на здание и на меня. Перед большой и неожиданно новой дверью он глубоко вздохнул и поднял голову.

– Дальше я пойду один, лорд Кавендиш.

– В смысле?

– В прямом, – Лукас вздернул подбородок и встретился со мной взглядом. – Это моя проблема, а не ваша, и начальник тоже мой. Я сам разберусь. Зайду и скажу ему…скажу…

Его рот дрогнул, и я зачарованно уставился на него. Что, если быстро нагнуться и прикоснуться к нему губами, а потом сказать, что просто оступился и потерял равновесие?..

– И что же ты ему скажешь?

– Что-нибудь… – юноша тоже замер, потерянно глядя на меня снизу вверх. – Я ведь мужчина, в конце концов!

– Угу, – я скептически приподнял брови, но отошел в сторону. – Ну ладно, иди. Мужчина.

– Иду… – Малькольм сорвался с места и нетвердым, слегка пьяным шагом направился к двери. Постучал, дождался грозного окрика "Войдите!", приоткрыл ее и практически выпал из коридора в кабинет.