Текст книги "Порочного царства бог (СИ)"

Автор книги: Людмила Райот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

10. Клифф

Это все физика виновата…

Я достал с полки книгу с изыскания Ньютона и задумчиво повертел ее в руках. «Математические начала натуральной философии» с научной точки зрения описывают взаимодействие тел в пространстве.

«Любые два тела притягиваются друг к другу с силой, прямо пропорциональной массе каждого из них и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними…».

Если верить Ньютону (а у меня не было оснований ему не верить), тому, что меня так непреодолимо тянет к Мальку, есть вполне логическое объяснение.

– Роза, поднимись еще раз к Лукасу и спроси, когда он думает завтракать?

– Я была там пять минут назад, лорд. Он отказался – сказал, плохо себя чувствует.

Ну-ну, знаем мы это внезапные недомогания. Небось, боится показаться на глаза после вчерашнего.

– Тогда отнеси еду прямо к нему. И предупреди, что я приду проверить, все ли он съел.

Служанка не сразу нашлась с ответом.

– Конечно, Ваша Светлость, – обменявшись с Армстронгом короткими многозначительными взглядами, женщина взяла тарелку с ложкой и покинула столовую.

Знаю, слуги в тихом ужасе от моих поступков. В последнее время я действую немного непоследовательно и экстраординарно… даже для самого себя. Позвать Малькольма жить с собой – уже перебор, согласен. Но как я мог оставить его – такого мелкого, слабого и беззащитного – в этом жутком райончике, где еще недавно бродили маньяки-убийцы? И ведь Джека так и не поймали… Вдруг он решит переключиться на юных сладких мальчиков?..

– Арми, подожди, – дворецкий уже встал из-за стола, но я задержал его. – Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

Человек-гора остановился.

– Знаешь, вопрос может показаться тебе странным, но… Как думаешь, нормально ли мужчине, находящемуся в несколько стесненных физических и эмоциональных обстоятельствах… испытывать влечение к другому мужчине?

Армстронг задумался над моим вопросом. Обычно он отвечает молча, но в этот раз дворецкий, видимо, счел проблему достаточно серьезной, чтобы изменить принципам.

– Нет, сэр, – просипел-прохрипел он.

Я прошелся по комнате, подыскивая правильные слова. Вместо слов отыскался графин с алкоголем.

– Наверное, ты меня не понял… Что, если рассматривать это влечение, как естественную реакцию одного живого существа на другое? Ну, вспомни: когда мы несколько месяцев сидели в одной камере, например? Я – весьма привлекательный и удачно скроенный мужчина, а физиология – она и есть физиология… Неужели ты никогда не думал… ну, не рассматривал меня в этом плане?..

Дворецкий долго смотрел мне в глаза – с каким-то упорным, почти что тупым непониманием. Будто бы я сказал нечто совершенно запредельное для его восприятия.

– НЕТ.

– Ладно, Арм. Можешь идти, – безнадежно махнул рукой я и залпом осушил бокал с виски.

Может, я не настолько привлекателен, как считал? Обидется, что ли, вычесть у него из зарплаты… Ладно, спишем на ограниченный кругозор дворецкого. Всяко, необразованный дубина из трущоб – не тот, с кем следует говорить о высоких материях.

Вернув Ньютона обратно, я поднялся на третий этаж. Чтобы пролезть в комнату Малька, пришлось наклонить голову. Черт, даже не думал, что у меня в доме есть такие несуразные маленькие двери… Да и внутри оказалось не лучше. Для журналиста – в самый раз, а вот мне с моим ростом было явно тесновато.

Малек, сидевший за столом, поперхнулся кашей. К счастью, в этот раз гость был полностью одет. На мгновение стало стыдно – ну не приучен я стучать, что ж теперь поделать? С самого детства я всегда входил куда и когда захотел. Да и не к лицу «Порочному богу Лондона», как шутливо звала меня пресса, сторониться юркого мальчишки.

– Болеешь, значит? – я подошел ближе и посмотрел на бумаги, разложенные вокруг тарелки.

Тот выпятил подбородок, выглядя одновременно дерзким и виноватым. Как у него это получилось, ума не приложу.

– Не пытайся провести меня, Малек. Я всегда чувствую обман.

Паренек перестал дуться и как-то странно ухмыльнулся, приподняв краешек рта.

– Да неужели?..

– Даже не сомневайся.

Малькольм несколько раз глубоко вздохнул. На его щеках медленно таял нежный румянец.

– Я спущусь, – он отвернулся и взял выпавшую из рук ложку. – Лорд Кавендиш, Роза передала, что вы заботитесь о моей сытости…

– Верно. Ты очень худ. Тебя любой завалить сможет, – сказал и сам поразился. Что за невероятный ход мыслей?!

– Так почему вы нависаете и МЕШАЕТЕ МНЕ ЕСТЬ?

– Скажи спасибо Ньютону, – проворчал я. – С физикой спорить бесполезно…

Малек не удержался и удивленно взглянул на меня.

– Чего? Вы сами-то как себя чувствуете, лорд?

Хм. Душевное состояние колеблется, и голова немного не в себе, а в целом – бодрость, энтузиазм, возбуждение… Давненько я не чувствовал себя таким ЖИВЫМ. Озвучить Мальку полный анамнез? Пожалуй, не стоит.

– Прекрасно, Малькольм, прекрасно! И скоро мне станет еще лучше… В общем-то, я просто зашел убедиться, что состояние позволит тебе сопровождать меня по делам. Рабочим.

Журналист нахмурился и отправил в рот ложку Коулмановской стряпни. Потом еще одну. Он очень внимательно разглядывал пейзаж за окном, будто ожидая, что среди крестов и склепов вот-вот начнет происходить нечто увлекательное.

– Позволит, – наконец вымолвил парень. – Куда поедем?

– В бордель, – услышав заветное слово, Лукас сразу же забыл о кладбище и обратил внимание на меня – так и знал, что тебя воодушевит эта новость, маленький шалунишка! Поймав его пораженный взгляд, я поправился. – В МОЙ бордель.

Кажется, мне срочно нужна женщина. И не одна…

***

Кавендиш, страшный и ужасный

– Нет, сегодня я в твоих услугах не нуждаюсь, – Армстронг уже запрягал лошадей, и мне пришлось осадить его. – Доберусь сам.

Получилось немного грубовато – видно, обида за пренебрежение моей красотой еще не прошла. Дворецкий медленно обернулся. В его маленьких темных глазах плескалось острое разочарование. Прямо преданный пес, которого пнули ногой за излишнее рвение в службе хозяину. А я всего лишь устроил ему внеплановый выходной.

– Никто не сравнится с тобой в умении управлять фиакром, – поспешил объяснить я. – Просто хочу поехать в омнибусе.

На смену разочарованию пришел испуг и удивление. Как назло, именно в этот момент из дома вышел Малек, и удивление сменилось возмущением.

– Не ревнуй, Арм, – похлопал я дворецкого по плечу. – Ты по-прежнему мой самый любимый слуга. Но рано или поздно приходится менять устоявшийся порядок вещей. Когда хочется совершить нечто координально новое… Понял?

Раздраженно рыкнув, Пит взял одну из лошадей под уздцы и повел ее обратно в конюшню. Само собой, дворецкий не понял. Но навязывать свое общество не стал.

Лукас прикрыл за собой дверь и двинулся ко мне. И у меня, как старательно я не готовил себя к зрелищу дефилирующего Малька, снова захватило дух. Никогда не видел, чтобы одежда настолько подчеркивала фигуру. И каким местом я смотрел раньше?.. Считал его нескладным, называл "нахохлившимся птенцом"…

Не похож он на птенца. Скорее – на котенка, хрупкого и грациозного. Непредсказуемо ласкового и сердитого. То ли выпустит когти, то ли огладит пушистой лапкой…

Я помотал головой, прогоняя внезапно разыгравшееся воображение. Спасибо, сэр Томас, удружил! Ноги моей больше не будет в «Удивительных фраках и пиджаках». Обещал Малькольму достойное облачение – то, в котором юноша без труда сможет покорять женские сердца. А этот продавец превратил моего секретаря в приманку для извращенцев…

Малек подошел ко мне, оглядывая двор и недозапряженный экипаж.

– Выглядишь взволнованным. Никогда не бывал в борделе? – спросил я и тут же прикусил язык.

Очевидно, что даже рядом не стоял. Малыш невинен и свят, аки херувим. Даже не обратил внимание на насмешку. Только спросил напряженным голосом:

– Надеюсь, поездка предстоит сугубо официального характера?

– Конечно, – без зазрения совести соврал я. Что поделать, раз моя чудесная работа напрямую связана с получением удовольствия. Судя по его неуверенному виду, Малек и так в шаге от того, чтобы сбежать. Если узнает, для чего мне понадобился визит в публичный дом на самом деле, точно исчезнет и пропустит все веселье.

– А где ваш дворецкий?

– Армстронг нас не повезет, – я взял журналиста под локоть и потянул его в сторону ворот: надо улизнуть до того, как слуга вернется и застанет нас за беседой. – Придется ехать по-простому, вместе с рабочим классом.

Малькольм захлопал глазами, осмысливая сказанное. Он явно не рассчитывал когда-либо услышать от меня такое.

– И вы готовы пойти на это?!

– В других обстоятельствах я бы вряд ли решился на подобную авантюру, но раз уж у меня в доме поселился знаток общественного транспорта… Показывай, где остановка. Я, честно говоря, даже не подозревал, что до Бромптона ездят омнибусы.

– А они и не ездят, – откликнулся сконфуженный Малек. – Нужно идти двадцать минут до Фулхэм Роуд.

– Еще и идти… – пробормотал я. Полтора часа в тесной трясущейся повозке, потом пешком несколько кварталов: это ж насколько бедняга должен быть увлечен мной, чтобы преодолевать такие расстояния! Нет, чтобы найти развратника поближе к дому…

Через двадцать минут неловкого молчания мы и правды набрели на шумную улицу. В одном месте концентрация людей была особенно высока, и какое-то необъяснимое чутье (неужели в энном колене моей чистейшей родословной затесался простолюдин?!) подсказало: дошли.

– Вы уверены, что хотите этого, лорд? – еще раз удостоверился Малькольм, оглядывая толпу из разноликого люда. Будущие пассажиры отличались полом, возрастом и степенью бедности одежды, но всех их объединяла угрюмая решимость, написанная на лицах; всех связывала одна цель – пролезть в омнибус в числе первых.

– Абсолютно. Я открыт новым впечатлениям.

– Что ж… Тогда нам лучше попасть вон на тот рейс, – парень показал на приближающийся экипаж. – Следующий только через полчаса.

Стоило омнибусу затормозить у тротуара, как цивилизованная на первый взгляд очередь превратилось в сущее столпотворение.

Мне случалось участвовать в пьяных драках, организованных обеспеченными кутилами, и публика там собиралась куда менее благородная – проигравшиеся в пух и прах виконты могли и ножичек достать в пылу сражения… Я не особо вглядывался, кому и как раздаю тумаки, просто наотмашь бил руками, следя, чтобы никто не задел прижатого ко мне Малька. Он, не размениваясь на ругань, маленьким тараном вклинивался в толпу, находил промежутки среди неплотно подогнанных тел и просачивался в них, сокращая расстояние до вожделенной повозки.

Таким способом мы оказались в омнибусе. Нам неимоверно повезло – ближе к хвосту осталось незанятое место. Поймав мой одобрительный взгляд, Лукам уселся и перевел дух. Тем, кому повезло меньше, остались стоять. Остальным бедолагам пришлось лезть на второй этаж, расположенный на крыше.

Я встал рядом с ним и приготовился наслаждаться долгой и занимательной поездкой. Открытия не заставили себя долго ждать – оказалось, жизни все еще есть чем меня удивить в плане низменных удовольствий. Слева, справа и даже сзади ко мне прижимались незнакомые люди – в основном, мужчины (многие из них кидали на меня гневные взгляды, потирая ушибленные места). При каждом резком движении или неровности на дороге они терлись о меня, и ни капли энтузиазма по этому поводу я не испытывал.

Что ж, хорошая новость: с ориентацией у меня по-прежнему все в порядке. А влечение к Мальку – временное помрачнение рассудка; ошибка организма, вызванная долгим отсутствием женщин. Просто так получилось, что с самого нашего знакомства я был непозволительно близок к назойливому журналисту. Перед глазами, как по щелчку, встала картина: мы стоим под дождем в подворотне бедного района, и я крепко обнимаю Малька, желая защитить его, спрятать от преследовавших нас бандитов.

Я до сих пор помнил ощущение правильности и гармонии, которое возникло, стоило мне прижать его к себе: несмотря на большую разницу в росте, стоять впритирку к Мальку оказалось очень удобно. Будто он именно для того и был создан – чтобы заполнять своими выпуклостями мои промежутки, и сглаживать своей мягкостью мои собственные неровности…

Но уже на следующей остановке наше мирное путешествие было нарушено: по скоплению тел в омнибусе прошла волна, и на свет рядом с нами вынырнула сгорбленная пожилая дама. Осмотрев сидящих пассажиров, она моментально вычленила самое слабое звено – Малька, и безапеляционно заявила:

– Ишь, расселся тут… Вставай, малец. Уступи место бабушке.

Юноша пристыженно закивал и поддался вверх… Я опустил руку ему на плечо и усадил обратно.

– Сиди.

Малек вскинул голубые глаза, полные испуга и непонимания. Ох, какие огромные… Старушенция тоже на миг потеряла дар речи, но голос быстро вернулся к ней – куда быстрее, чем хотелось бы.

– ХАМ! – провозгласила она, глядя на меня с негодованием. – Где ваше уважение к старшему поколению? Где сострадание?! Я прожила на свете втрое больше, чем он!

Лукас побледнел и попытался встать, но у него опять не получилось этого сделать.

– СИДИ, МАЛЕК, – строго сказал я секретарю, а потом со всей любезностью обратился к даме. – Вот именно, милая старая леди. Вы живете так давно, что уже не можете принести обществу никакой пользы. А этот молодой человек трудится не покладая рук на славу Британии. Вы что, не видите, как он худ и слаб? У него ведь рахит!

Весь омнибус слушал нашу перепалку. Казалось, еще чуть-чуть, и старушка растворится в облачке возмущенного дыма.

– Вы – страшный человек! – пропищала она.

– Даже не представляете, насколько, – вкрадчиво подтвердил я и навис над ней. Темная челка упала мне на глаза, а на губах заиграла зловещая ухмылка.

– Такой и убить может!.. – еще более неуверенно выдала пожилая леди.

– Не сомневайтесь в этом.

Старушка сникла и как-то быстро растворилась в толпе. Стоящие вокруг люди стали смотреть на меня с куда большим уважением: места в повозке было мало, но они умудрились дополнительно сгруппироваться, и вокруг нас с Мальком образовалось свободное пространство. Журналист громко дышал, покрываясь пОтом от стыда и волнения. Он расслабил шейный платок, оголив кусочек тонкой шеи: яркий румянец на щеках, опускаясь, переходил в белую кожу – нежную, тонкую, словно у молочного поросенка…

Так… Я тоже взмок и с усилием оторвал от него глаза, тупо уставясь в окно. Сначала – галчонок, потом – котенок, теперь вообще поросенок… Что за звериный беспредел творится у меня в голове?! Может, завести домашнее животное?.. Маленькое, трепетное, преданное; чтобы можно было тискать его и оберегать – так, как хочется оберегать Малька…

– Мда, лорд Кавендиш… – только и сказал мой спутник, когда через полчаса мы наконец добрались до места назначения.

Если для проживания я выбрал себе тихий район, то с работой дело обстояло совсем иначе: бордель под названием "Ретивые всадницы Клиффа Кавендиша" располагался почти в самом центре города. На шикарном четырехэтажном здании красовалась вывеска – девушка с распущенными волосами и в струящихся полупрозрачных одеждах гордо восседала на огромном жеребце.

– Ну что, готов познакомиться с моей самой темной стороной? – спросил я, наблюдая за реакцией Лукаса.

– Неужели в вас есть нечто еще более ужасное, чем то, что вы продемонстрировали в омнибусе? – слабо спросил он.

– Конечно. Я ведь и правда страшный человек, – подмигнул ему и распахнул входную дверь.

Затем с промежутком в доли секунды случилось сразу несколько событий. Гул женских голосов внутри здания стих, затем раздался дружный визг: "Лорд Кавендиш! НАКОНЕЦ-ТО!!!". А потом сразу с десяток девушек подхватились с мест и бросились обнимать меня, чуть не повалив при этом на растерявшегося секретаря.

***

Пора вывести тебя на чистую воду!

Соскучившиеся куртизанки кинулись ко мне, и я позволил им обволочь себя и поглотить. Те, что стояли ближе всех, заключили меня в объятия, остальные прильнули к ним и тянулись к тем моим частям тела, до которых могли достать: гладили по голове, плечам, рукам. А я… Я нырнул в их мягкие, нежные тела, желая спрятаться от волнующих и подозрительных перемен, происходящих в моей душе. И буквально с каждой секундой, проведенной в их компании, мне становилось легче. Я снова ощущал себя Клиффом Кавендишем – прежним легкомысленным любителем слабого пола.

– Знаешь, что мне нравится в женщинах больше всего, Лукас? – вдоволь напитавшись их мягкостью, я поднял голову и наткнулся на взгляд Малька.

– И что же? – он смотрел на нас со смесью удивления, отвращения и… зависти. Неужели?..

– Это, – я потрепал одну из девушек за грудь, а потом переместил руку ниже, ухватив ее за крепкую задницу. – И вот это. У мужчин нет ни того, ни другого!

Малек скривился. Не представляю, как можно остаться равнодушным к прелестям моих девочек – они в моем борделе лучшие из лучших – но он и здесь решил покичиться своей индивидуальностью. Протиснувшись мимо нас в дверь, журналист первым проследовал в холл, робея, но стараясь выглядеть самоуверенно.

Как по мне, внутри было весьма приятно. Горел камин – больше для уюта, чем для тепла, на стенах сияли газовые светильники в виде раскидистых канделябров, висели кнуты, уздечки и стремена. На многочисленных картинах были изображены галопирующие лошади – они яростно взмахивали гривами и словно пытались прорвать холст и ворваться в помещение – а также развязные, полуобнаженные девы. Некоторые из них были рыжеволосыми: моей невесте наверняка бы польстило, что свой бордель я посвятил не кому-нибудь, а именно ей.

Виснущие на мне девушки галдели все разом, интересуясь моими делами и дружно рассказывая о своих успехах, но я все же расслышал потрясенный голос Малька:

– Почему здесь так много лошадей?

Я вырвался из назойливых объятий проституток и поспешил к нему.

– С некоторых пор эти животные очень интересуют меня… Знаешь, я ведь чуть не сделал карьеру жокея. Даже участвовал в скачках однажды.

– Вы?!

– Что, не читал об этом в газетах? – мстительно усмехнулся я. – Тот заезд окончился для меня бесславно… Отец постарался, чтобы в прессу не просочилось ни слова.

При упоминании герцога и семейных тайн глаза Малька жадно блеснули. Он явно готовился набросится на меня с новой порцией вопросов, но нас прервал женский голос – низкий, резкий, но необъяснимо приятный.

– Маркиз собственной персоной! Нечасто же вы посещаете своих подопечных, лорд Кавендиш…

На верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стояла невысокая крепкая женщина в черном бархатном платье с кожаными вставками.

– С тех пор, как их взяла под крыло сама леди Гамильтон, я совсем не волнуюсь об их благополучии, – откликнулся я и слегка поклонился.

Если Армстронг был правой и левой рукой (и всеми остальными конечностями сразу), то Лидия Гамильтон была мозгом, извлеченным из моего тела и заправлявшего борделем в мое отсутствие – хватким, деятельным и целеустремленным. В общем, тем, которого так не хватало мне самому.

– И зря! Некоторым клиентам приходится постоянно напоминать о правилах хорошего тона, – Лидия спустилась вниз, держась рукой за ажурные деревянные перила. – Не женское это дело, знаете ли, разбираться с буянами.

– Не верю, что вы не справились бы с развоевавшимися аристократишками, еще и выпившими к тому же… Кстати, а где охранники? – я оглянулся по сторонам, ища глазами ребят, нанятых двумя неделями ранее.

– Я их прогнала, – непререкаемым тоном заявила главная куртизанка "Ретивых скакунов".

– И этих тоже?!

– Да, – пожала плечами она, подходя ко мне и протягивая руку для поцелуя. – Мало кто из мужчин сможет нормально работать в такой обстановке. Разве что, евнухи…

– Даже не знаю, что вам на это ответить, леди. Похоже, вам так и придется собственноручно устраивать взбучку драчунам.

– Стара я уже для этого, – рассмеялась женщина. Она и правда была немолода – лет сорок, не меньше, но энергичностью и харизмой заткнула бы за пояс любую красотку вдвое младше. – Так и придется идти на покой… Можно вас на пару слов, лорд?

– Конечно.

Мы отошли к окну, занавешенному толстой бархатной портьерой. Ни один лучик света не проникал через нее с улицы. Все, что происходило в "Ретивых наездницах", было тайной, недоступной для взора случайного прохожего. У нас здесь царила своя атмосфера, стать частью которого можно было, только заплатив немалую сумму денег. По пути Лидия деловито провела пальцем по каминной полке, проверяя ее на наличие пыли и подкинула полено в потрескивающее искрами пламя.

– Мне звонил твой дворецкий, Клифф, – стоило нам уединиться, управляющая моментально отбросила вежливо-отстраненный тон, обратившись ко мне неофициально. – Сказал, ты завел себе нового питомца…

И она, не поворачивая головы, кинула взгляд на забившегося в угол Малька, наблюдавшего за нами с отчаянным интересом.

– Прямо так и сказал? – поразительно, но Гамильтон была единственным человеком на всем белом свете, с кем Армстронг умудрялся общаться посредством голоса, а не красноречивой мимики. На мгновение я даже пожалел, что провел телефонный провод не только домой, но и в бордель. С другой стороны, уж кого-кого, а Лидии стесняться не стоило. Она не только нашла общий язык с молчуном Армом, но и знала все, что происходило со мной до и после ареста. И информацию черпала не из газет, раздувающих сенсационные статьи из высосанных из пальца фактов, и не из злословных сплетен других старожилов высшего света – а из первоисточника. То есть, из моих уст.

– Не совсем так… – она достала серебряный портсигар, взяла длинную тонкую папиросу и неспеша закурила. – С его слов, ты носишься с этим парнишкой днями напролет. Одеваешь, подвозишь до дома, кормишь, заботишься. Даже позвал его жить к себе… Хотя он еще никак не проявил своей компетенции в вопросах вашего, кхм, "взаимовыгодного сотрудничества".

Я пропустил мимо ушей скепсис в ее голосе. Отпираться бесполезно. Именно так все и было.

– Выглядит странно, да? – волнуясь, спросил я.

Женщина приподняла подкрашенные краской, изогнутые брови, затянулась и выпустила клубы дыма мне в лицо.

– Нет, – внезапно ответила она. – Этого стоило ожидать.

– Хочешь сказать, что от меня можно ожидать любой дикости?

– Не передергивай, душенька, – она нежно потрепала меня по щеке. В ее жесте не было ничего интимного, лишь снисходительная, материнская ласка. – Не вижу в твоем покровительстве ничего дикого или странного. Ты всю жизнь имел дело с одними бабами, избегая глубокого общения со сверстниками мужского пола. Я рада, что ты наконец-то нашел себе друга…

Я приободрился. Милая, мудрая Лидия. Она права – что такого в том, что мне в кои-то веки понравилось общаться и со своим полом тоже?

– Мистер Малькольм слишком неопытен для нашего порочного города. Его не мешает поднатаскать в вопросах любви. Займешься этим, Лид?

– Почему именно я? – Лидия вяло удивилась. – Думаешь, ему нужно…

– Я уверен в этом. Он чурается обычных женщин. Посмотри на него – какой он тонкий, нежный, субтильный, – перечисляя достоинства Малька, мне захотелось отобрать у нее сигарету и закурить самому.

Собеседница уже в открытую взглянула на Лукаса. Тот пытался отбиться от насевших на него девчонок: те, сначала настороженно приглядывающиеся к новому гостю, уже распознали в нем легкую добычу и теперь приставали к парню с вопросами и предложениями. Судя по его малиновым щекам, вопросы и предложения эти были вполне ожидаемого характера.

– Ну, раз ты просишь. Мальчик он симпатичный, почему нет? – опытная куртизанка предвкушающе ухмыльнулась. – Давно в мой будуар не захаживали бодрые жеребята – все пожилые ленивые мерины попадаются…

– Генрих – чудесный человек, хоть и с наклонностями, – ничуть не покривил душой я. – Он подарит тебе именно ту жизнь, о которой ты всегда и мечтала.

– Верно, – вздохнула она, делая последнюю затяжку и щелчком отбрасывая окурок в камин. – Пойдем спасать твоего протеже. Его сейчас съедят заживо. Или изнасилуют.

Стоило ей сказать это, как я явственно представил себе Лукаса: лежащего навзничь на постели, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми розовыми губами… Проклятье!

– Идем, – выдавил я.

Пора заканчивать этот балаган с нелепыми и непозволительными желаниями… Еще немного, и я узнаю, о ком холодными зимними ночами грезит Малек… И зачем он НА САМОМ ДЕЛЕ пришел в мой дом!