Текст книги "Я твоя истина (СИ)"
Автор книги: Людмила Немиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Это был ее голос. Несомненно. Клио слышал, как кричала Лена и, жутко на себя злясь, выскочил в коридор. Грудная клетка разрывалась от боли. Но отдышаться грек себе не позволил. Тут же бросился к двери номера, в котором оставил девушку. Влетел внутрь и зажег свет. Цепким внимательным взглядом окинул помещение и, не позволяя себе впасть в гнев, схватил вибрирующий сотовый. Звонил Тео.
– Лучше скажи мне, что тебя убили, брат, – прорычал Кавьяр-старший в трубку, сжимая ее с такой силой, что плоская модель сотового затрещала. – Иначе я сделаю это сам.
– Моя мать… – только и смог произнести британец.
Клио зажмурился, тихо застонав, и опустил голову. Конечно его душила ярость. Конечно ему было чертовски паршиво. Грек сочувствовал брату, зная, как сильно тот любил Агату. Она была семьей Тео. Агата и он – Клио.
Отвернуться от брата в такой страшный и тяжелый момент в его жизни, было равносильно предательству. Несмотря на то, что Тео заслужил хорошей трепки, ничего другого греку не оставалось, кроме как сказать:
– Прошу, не натвори глупостей. С тебя достаточно. Я сам разберусь с арабами.
– Зато с «Черным Крестом» не справишься в одиночку. Они забрали Лену, да? – прохрипел загробным голосом британец. – Ты ведь знаешь, на что они способны. Если ее продадут…
– Если ее продадут, то я из-под земли их достану и, в конце концов, отыщу Лену, – отрезал Кавьяр-старший. – Приезжай. Если не сидится на месте, будем вместе разбираться… только… похорони мать, как полагается.
Тео уже хотел сбросить вызов, но Клио вдруг позвал его:
– Спасибо, – сказал грек неожиданно.
– За что?
– За то, что не забыл о нашем пароле.
– К сожалению, ты поздно о нем вспомнил…
– Да…
Кавьяр покинул свои апартаменты, перейдя в соседние, в которых до этого проживала Лена.
Еще долго Клио сидел в опустевшем номере, таращась в стену и размышляя о Водяновой. Ее может ждать что угодно. Никто не пощадит девушку. Но самое страшное, что Клио не в силах ей помочь. Пока не отследят людей Мухамеда, пока не разнюхают, причастен ли «Крест» к похищению, Кавьяр останется бессильным. Значит, пора действовать. Сидя на месте, ничего не добьешься. Особенно в этом номере: там, где пахнет ее шампунем для волос. Да и вещи Лены…
– Рюкзак! – вдруг вскочил Кавьяр и, упав на колени, заглянул под кровать. – На месте.
Одна мыслишка, абсолютно прозрачная, проскочила в голове грека. Девчонка-то обученная. Не шибко уверенная в себе, но зато отчаянная. К тому же ориентироваться в экстренной ситуации умеет. Что, если она оставила подсказку или что-то в этом роде…
Ничего. Клио перерыл ее вещи и высыпал на пол, чтобы проверить еще раз. И снова ничего не обычного.
В номер кто-то вошел. Кавьяр тут же достал из-за пояса пистолет и направил его на дверь спальни, которая приоткрылась.
– Это я, – объявил Кемаль, подняв руки, и вошел в комнату. – Сколько их было?
– Ты что дежуришь под моими окнами? – прищурился Клио, покосившись на балкон, понимая, что этаж-то седьмой и замечание это, немного шутливое, неуместно.
– Тео позвонил.
– Да, точно, – кивнул грек и вновь принялся перекладывать немногочисленные пожитки Водяновой.
Эмин присел на край кровати.
– Линч сообщил о том, что телефон Лены отслеживается и…
Грек неожиданно расхохотался, жутко напугав турка. Тот покосился на него, усомнившись в здравомыслии Кавьяра, и спросил, подозрительно щурясь:
– Все хорошо?
– Да, блядь, просто сдохнуть можно, насколько все хорошо! – вдруг импульсивно выпалил грек и встал, невольно улыбнувшись. – Мелкая, ты просто умница. Значит, есть шанс отыскать нашу «задницу с приключениями»?
Кемаль почесал лоб, словно собираясь с силами и подбирая правильные слова. Ведь в руках Клио по-прежнему держал оружие.
– Что такое? – почти прорычал грек, занервничав.
– Понимаешь, девушку обыщут и тогда… ну ты и сам знаешь, насколько изворотлив и умен Мухамед.
И тут турок был совершенно прав. Лена попала не в лучшие руки. Теперь ее может ждать самое страшное. Только бы не убили. Что угодно. Пусть запугают, только оставят ее в живых. Клио поможет ей, оплатит услуги любых специалистов…
Черт… ему даже думать не хотелось о причинах подобных решений. Кавьяр привык считать, что помогает Лене лишь из собственной выгоды. Или же возвращает ей долг. Водянова на сдала его на телевидении…
Однако грек и так слишком много раз спасал эту норовистую девчонку. Поэтому должок оплачен сполна. Но дать ей погибнуть от лап злейшего врага – самый низкий поступок. Кавьяр не допустит ничего подобного. Не потому, что хочет «вырасти» в глазах Лены, не из-за ее предвзятого мнения о нем и желания это мнение изменить. Ничего Клио менять не хотел. Просто он чувствовал себя обязанным перед ней. И точка.
– Я уверен, что Лена найдет способ, как подать нам сигнал. Я в этом уверен, – твердым голосом произнес Кавьяр, скорее, убеждая себя, нежели Кемаля.
Тот лишь отвел взгляд в сторону, не желая показывать, насколько сильно сомневается в девушке. Быть может, это потому, что Эмин совсем ее не знал. Не имел представления, в каких условиях Водянова выживала.
– Она вырвалась из рук чудовища, – прикуривая, задумчиво проговорил грек, словно мысли турка прочитал. – Неужели не найдет выхода из этой ситуации?
Но в глубине души Клио и сам сомневался. Он испытывал к Лене некое притяжение, поэтому тогда в Касабланке в итоге смягчился. А Мухамед… он не будет жалеть девушку.
Кавьяр присел рядом с Эмином и прикрыл глаза. Воспоминания нахлынули волной.
Окровавленное лицо его пленницы. Унижение. Принудительный секс. Избиение. Не желание впускать ее в свой мир, в то время, как сама Лена сочувствовала ему.
Что не так с этой девчонкой? Какого хрена она жалела его? Что нашла в нем такого, за что можно прощать жестокое обращение?
Кавьяр запрокинул голову и посмотрел в потолок.
– Не шути так со мной, дружище, – пробормотал он угрюмо, явно обращаясь к кому-то невидимому. – Отнимешь ее, и я тебя найду.
– Эм… – отозвался Кемаль, немного ошеломленно пялясь на Кавьяра. – У вас это нормально, так обращаться к Высшим Силам?
Грек выпустил струю дыма и перевел взор на турка.
– А как ты считаешь, нормально забирать у человека все то, что он ценил больше жизни? – выплюнул в лицо Эмину и вскочил, разведя руками. – Мать, сестра… теперь убита Агата… Тео уничтожен! Мой брат охренел от происходящего! Это, Кемаль, нормально?! Кто позволил так издеваться? Какого черта… какого черта по самым больным местам…
– О смирении слышал? – проворчал турок в ответ. – Не знаю, кто эта Агата, но я сочувствую твоему брату. – Поднялся на ноги. – А обвинять Аллаха во всех своих неудачах так же глупо, как полностью полагаться на него. Неплохо бы самому за собой присмотреть и разобраться, в каких моментах ошибся. Где допустил оплошность? Никто, Клио, не виноват в глупости человека, кроме него самого.
Эмин стремительно покинул комнату, а грек смотрел ему вслед не мигая. Что-то важное проскользнуло в словах Кемаля. Что-то такое, чего очень не хватало в жизни Кавьяра. Быть может, это была надежда? Или уверенность?
В любом случае, Клио не собирался сдаваться. Он намеревался отыскать Водянову и всеми правдами-неправдами уничтожить Мухамеда. Даже, если для этого ему придется поднять бунт. Даже, если по его вине начнется война. Плевать! На кону жизнь ни в чем неповинного человека…
Кавьяр сплюнул на пол. Этот жест был пропитан презрением к самому себе: он сам втянул девушку в это дерьмо, а теперь святого изображает.
– Сука! – рявкнул грек, с особым наслаждением запустив стеклянную пепельницу в стену напротив.
И звенящие осколки принесли короткое удовлетворение его грязному внутреннему миру, чтобы потом он вновь мысленно проклял отца из-за воспитания, основанного на жестокости, насилие и полном отсутствии милосердия. Именно это Клио получил от Александра.
– Покойся с миром, ублюдок, – прошептал Кавьяр, падая на кровать.
По комнате разнесся табачный дым, но приоткрытая балконная дверь впускала в помещение легкие порывы ветра, который достаточно быстро освобождал грека от коматозного состояния. И тот, прикрывая глаза, пытался вспомнить что-нибудь светлое, но в голову лезло одно дерьмо, лишая Клио долгожданного покоя.
Год назад. Греция. Остров Крит
– Я тебе сто раз рассказал об этом? Сколько еще? – недовольно, но беззлобно проговорил грек, не открывая глаз.
Светило яркое палящее солнце, и невыносимая жара не давала говорить нормальным не заплетающимся языком. От двойной порции виски, Клио развезло так, как будто он выпил пол бутылки в один присест.
Именно поэтому, растянувшись в шезлонге, грек даже голову не хотел поворачивать в сторону Тео. Братья, бросив все дела и переложив обязанности по мебельному бизнесу на плечи помощников, отправились отдыхать.
Море шумело, высокими волнами радуя любителей погонять на доске. Грек в свободных пестрых шортах прятался в тени зонта, но и это не помогло его коже восприимчивой к ультрафиолету. Плечи успели обгореть за то короткое время, пока они с Тео «снимали» на вечер подружек.
Договорившись с двумя аппетитными блондинками этой ночью встретиться в клубе, Кавьяры отыскали на пляже свободные места и на несколько часов застряли в этой обители задниц: шикарных и не очень…
– Брат, ты ведешь себя как говнюк, – хохотнул британец, и не будь на нем черных солнцезащитных очков, Клио заметил бы его немного обиженный взгляд. – Трудно еще раз рассказать? Я в восторге от той крошки. Она оставила свой номер? А обо мне спрашивала?
– Бля, брат, иди в жопу, – рассмеялся Кавьяр-старший и, сняв свои очки, поднялся. – Она мечтала быть тобой натянутой, а на меня и внимания не обращала. Все, доволен? Теперь я иду плавать. А ты за пивом холодным метнись.
– Черт, с тебя хреновый рассказчик! – крикнул британец Клио вдогонку.
Тот поднял руку и, не оборачиваясь, ткнул брату «фак».
Тео искренне расхохотался и отправился выполнять просьбу Клио. Да он и сам жутко хотел пить.
Кавьяр-младший дожидался брата, спокойно потягивая хмельной напиток, когда вдруг зазвонил сотовый грека. Тео приподнялся и скользнул взглядом по пляжу.
– Ладно, – вздохнул британец, так и не обнаружив брата среди многочисленных фигур плавающих в море людей. – Отвечу сам.
Номер, высветившийся на дисплее, был незнаком Тео, но он все же принял звонок.
– Слушаю, – произнес немного настороженно.
– Хозяин?
– А, Хави, – улыбнулся Кавьяр-младший, узнав охранника брата. – Клио плескается в море.
– Сэр, у меня важная новость для Вашего брата. Я могу ее передать через Вас? – отчеканил басом мексиканец.
Британец еще раз оглянулся и наконец заметил Клио. Он медленно приближался.
– Думаю, да, Хавьер, – сказал Тео. – Слушаю тебя.
– Летти Тейлор… Лена Водянова… – на этих словах британец встал. – Она отслеживается людьми Мухамеда. Они нарочно создают небольшие группировки, которые впоследствии отлавливает полиция. Арабы позволяют ей и команде Миротворцев думать, что работорговцы у них на крючке.
– Кто? – нахмурился Клио, остановившись рядом с братом, и протянул руку за телефоном.
– Хави, – коротко ответил британец и отдал сотовый.
А сам присел и, тяжело вздохнув, уставился на брата, беседующего с охранником. По мере того, как Клио знакомился с информацией, выражение его лица менялось. Мрачнея прямо на глазах, грек вслушивался в монотонное бормотание Хавьера, и несказанно злился на глупую девчонку, умудрившуюся влезть в такую организацию.
– Идиотка, – прошипел Кавьяр-старший, закончив разговор. – Никогда не оставит меня в покое!
– Э-э-э… вообще-то ты сам связал жизнь Летти со своей. Тут к ней и не подкопаешься, – заметил британец с легкой улыбкой, наблюдая за братом.
Тот резанул по нему злобным взглядом и, насупившись, ответил:
– Только потому, что хочу вернуть ей долг. Если бы не Лена, нас бы уже уничтожили.
– Если бы не отец, Клио, то нас уничтожили бы, а Тейлор… или, как ее там, Водянова… она здесь ни причем. Не обманывайся…
Британец понял молчание брата по-своему. Тому действительно нечего было сказать. Однако, уже направляясь к машине, Кавьяр-старший проговорил, обгоняя Тео:
– Даже не вздумай еще хотя бы раз в жизни допустить мысль о том, что я что-то испытываю к этой дуре.
Британец притормозил и ехидно прищурился.
– А я вовсе не об этом говорил, – ответил он.
И вновь поймал потемневший взор брата.
Пресса невыносимо нервировала. Пасмурное небо Лондона угнетало еще больше, чем заунывная речь отца Патрика.
На кладбище собралась тьма народу. Большинство из присутствующих Тео не знал. Да ему, собственно, было плевать на всех. Единственное, чего не хотел британец, так это присутствия брата на похоронах Агаты, потому что у британца был план. А Клио не дал бы его воплотить в жизнь. К счастью, он не приехал, потому что отправился в Грецию. Нужно было кремировать тело отца.
Черт. Как же это кошмарно и отвратительно странно. Две смерти, связанных между собой людей, но при этом совершенно чужих друг для друга. И два брата, у которых за спиной прицепы с говном, тянущимся еще из прошлого Александра. Высказывание – «Дети несут ответственность за грехи родителей», как нельзя кстати обретало смысл, заставляя Тео впасть в глубокую прострацию.
Он терялся во времени, потому что был полупьян и не спал почти двое суток. Очнулся Кавьяр только тогда, когда услышал грохот: нанятые рабочие пытались закрыть крышку гроба.
Резкий порыв влажного ветра хлестко ударил по лицу, словно приводя мужчину в чувства.
– Нет, – подался британец вперед. – Подождите.
Все уставились на Тео, предвкушая душераздирающую сцену, и защелкали затворы дорогих фотоаппаратов. Но Кавьяры никогда не играли на публику. Они были честны. Все. Даже отец.
Тео, облаченный в строгую черную одежду, приблизился к гробу.
На его немного сером лице проступила щетина, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, чего никогда себе не позволял импозантный и весь такой аристократичный британец. Темно-карие глаза, пропитанные неведомыми ранее чувствами, смотрели на мертвенно-бледное лицо матери. Ее изуродовали гримом, подчеркнув линию бровей и странно зачесав волосы.
– Она никогда не носила такой прически, – себе под нос пробубнил британец, едва ли осознавая, что делает. – Моя дорогая мамочка…
Шепча ласковые слова, Кавьяр с любовью гладил Агату по голове. Не выдержав, распустил ее темные кудри.
– Так-то лучше, – зашептал он. – Мы увидимся… когда-нибудь… я очень этого хочу. Помнишь, мам, ты говорила мне, что тот, кто верит, всегда получает желаемое. Так вот я верю. Мы встретимся…
Тео еще многое сказал бы, не ослепи его вспышка камеры одного особенно наглого журналиста. Британец выпрямился, раздув ноздри. Его всегда спокойное лицо обрело зловещее выражение. Еще никогда в жизни Тео не был так похож на своего брата.
Репортер немного опешил и отошел назад, но щелкать затвором фотоаппарата не прекратил.
Британец еще раз склонился к телу Агаты и, поцеловав ее в холодный лоб, произнес одними губами:
– Спокойной ночи, мама.
Затем выпрямился, весь подобрался, словно только сейчас понял, что находится в центре внимания. Отойдя от гроба, произнес настолько громко, чтобы его услышали:
– Спасибо всем, кто собрался в этот страшный для меня день. И несомненно, очень радостный для вас… – по толпе прошел тихий возмущенный гул. – Мне хотелось бы отдельно поблагодарить фотокорреспондентов за их труд, навязчивость и неописуемое лицемерие. Спасибо и проваливайте отсюда!
Тео оглянулся на ехидно ухмыляющегося репортера, который пару минут назад помешал ему попрощаться с матерью и, злобно оскалившись, ткнул в его сторону пальцем.
– Эй, дружище, и не забудь написать, что я был пьян в стельку или… обкуренный травой. Тоже сойдет.
Люди, бросая на британца презрительные взгляды, медленно покидали кладбище. Рабочие, наконец, закрыли крышку гроба и поспешно опустили его в яму.
К тому времени, как образовалась свежая могила, хлынул дождь и мужчины, сутулясь и громко ругаясь, схватили лопаты и скрылись из виду. Только одинокая фигура Тео застыла посреди кладбища. Британец не видел смысла в том, чтобы стоять здесь и таращиться на взрытую землю. Однако продолжал стоять, казалось, врастая в почву.
Одежда его давно промокла насквозь, а с темных коротко остриженных волос стекала вода. Тео так погрузился в свои мысли, что не сразу услышал звонок сотового.
Долго выслушивая собеседника, Кавьяр почти не шевелился. В конце концов, в трубке повисла тишина, и Тео спросил:
– Ты уверен, что это Робби?
Ему ответили положительно, и британец сунул телефон в карман.
– Что ж, мразь, – проговорил Тео, передернув плечами. – Теперь ты мне за все ответишь…
Промозглая погода Лондона освежала своей сыростью, и до этого затуманенный мозг Кавьяра начинал соображать с четкостью и ясностью. Он уже знал, что ему делать и куда ехать. Именно к молодому парнишке по имени Робби и намеревался отправиться Тео, не собираясь надолго у него задерживаться.
Пронзительный ветер швырял в спину уходящего британца холодные потоки воды, на что тому было абсолютно плевать. Однако реакции тела на дискомфорт никто не отменял: Тео замерз и мечтал поскорее улететь в Турцию. Ведь его брат нуждался в помощи…
Жалобное мяуканье бездомного котенка заставило британца притормозить у ворот кладбища.
– Эй, – кривовато усмехнулся Кавьяр, присев рядом с рыжим чудом на корточки. – Иди сюда. – Взял этот мокрый комок шерсти в руки и сунул его во внутренний карман пиджака. – Прости, брат, я тоже изрядно потрепанный… ну ничего, угостить тебя сытным обедом вполне способен.
Усатая морда высунулась из-под черной плотной ткани и, дрожа всем своим тощим тельцем, котенок с любопытством огляделся по сторонам.
– Спрячься, здесь не на что таращиться.
Британец приблизился к своей машине и, усевшись за руль, включил печку. Лето, а холодно до жути.
– Это все дождь, дружок, – пробормотал Кавьяр, поворачивая ключ в замке зажигания. – В этом городе постоянно так. И ни черта не меняется…
Машина сорвалась с места, оставляя за собой клубы выхлопных газов и мрачное одиночество кладбища.
====== Глава 9 ======
I sense thereʼs something in the wind
That feels like tragedyʼs at hand
And though Iʼd like to stand by him
Canʼt shake this feeling that I have
The worst is just around the bend
В воздухе что-то витает,
Словно предчувствие трагедии.
Хотя мне хочется остаться рядом с ним,
Я не могу побороть чувство,
Что худшее совсем рядом, за поворотом…
Amy Lee ©
Кажется прошло пять суток. Кажется. Находясь в этом холодном помещении, я сбилась со счета. То проваливалась в сон, то просто лежала на тряпье, тупо таращась в потолок. За эти несколько дней я убедилась лишь в одном: шайка Мухамеда затевает нечто ужасное. В полутемном помещении (то ли комната, то ли подвал) буквально воняло злом. Мне было страшно. Совсем не так, как в присутствии Клио. Там было что-то вроде напряжения. Здесь же витал «аромат» смерти.
Деревянная дверь распахнулась. Звука ключа, поворачиваемого в замочной скважине не услышала, значит, и не запирали даже. Абсолютно неосознанно догадалась, кто именно вошел в комнату. Хотя его и не было видно. Неизменная черная одежда позволяла арабу сливаться с темнотой. Он едва слышно вздохнул и медленно прошествовал в сторону окна.
– Замаскировалась, – недовольно цокнул Мухамед и раздвинул пыльные тяжелые шторы.
Солнечный свет ослепил меня, и я принялась чихать, при этом заглатывая очередную порцию жуткой пылищи. Араб обернулся ко мне, и взгляд его ох как ошеломил: жестокость и беспросветная безжалостность.
– Как самочувствие? – скривился он, скользя черными глазищами по моей фигуре.
Поджав под себя ноги, привалилась спиной к стене и отвернулась.
– Как грязная и голодная, – спокойно ответила я.
– А что так? Не устраивают условия содержания? Кавьяр получше с тобой обращался?
Я что-то уловила в словах Мухамеда. Некий скрытый намек. Мол, читай между строк: «Мало тебе не покажется».
И только в этот миг поняла, что никто со мной нянчиться не будет. Я – орудие в руках араба и «Черного Креста», а это значит – шутки в сторону, теперь мне точно конец.
– Что ты задумал? – спросила прямо и посмотрела Мухамеду в глаза.
Тот вздохнул, заложил руки за спину и прошелся по комнатушке. А мне лишь оставалось взглядом за ним следить и пытаться «прочитать» его.
– Не спешит Клио спасать тебя, – словно самому себе сообщил араб. – Вероятно ему нужен стимул для подвига.
Господи, не видеть бы мне такого выражения лица у мужчины никогда в жизни. Я знала, что это означает. Меня уничтожат…
Только липкий страх внутри. Только предчувствие беды. И пустота, которую никто не сможет заполнить. Меня оставили одну в этом изуродованном мире. Словно посмеялись или просто жестоко пошутили – там на небесах.
Никогда прежде не задумывалась о своей жизни, но сейчас вдруг захотелось узнать: почему я? Почему именно я попала в такое дерьмо? Судьба? Некое предназначение? Но меня ведь не спросили, смогу ли я все это вынести. Кто вообще решил, что мои худые костлявые плечи вынесут эту тяжесть?
– Он убьет вас… всех… – прошипела сквозь стиснутые зубы и встала, уставившись на араба взором исподлобья. – Даже не мечтай, что это сойдет тебе с рук. Ты держишь меня здесь хрен знает сколько времени. Он придет и тогда…
– Очнись, Летти! – огрызнулся Мухамед. – Ему плевать на тебя. Он явится сюда из принципа. Я задел самолюбие Кавьяра, и он с ума сейчас сходит от того, что его игрушка оказалась в лапах самого ненавистного врага… уймись, девчонка. Тебя никто убивать не собирается…
Но лучше бы убили.
Араб ушел. Еще два часа стояла гробовая тишина, и я как-то незаметно провалилась в сон. Разбудили отнюдь не нежно: ведро холодной воды.
– Охуели, блядь?! – проорала не своим голосом и вскочила. – Что… такое?
Ошарашенно вытаращилась на четверых мужиков, передвигающихся по комнате с таким видом, словно меня здесь нет. Они раздевались, громко переговариваясь, а меня начала бить дрожь: и от холода невыносимого, и от ужаса, сжавшего сердце.
Мухамед был пятым. Он вошел в комнатушку, ставшую немыслимо тесной, и дверь за собой плотно закрыл. Поспешно освободился от одежды. Один из мужиков так и остался в джинсах и свободной рубашке. Но увидев в его руках видеокамеру, внутри все окончательно оборвалось. И я закричала. Совершенно безумно и во все горло, абсолютно свихнувшись от предстоящего кошмара. Ведь я уже была знакома с жестокостью и болью.
Удар пришелся в область солнечного сплетения. Мухамед решил таким способом приструнить меня. У него получилось, потому что я, задохнувшись, сложилась пополам и упала на колени.
– Камера, мотор … и-и-и… начали! – посмеиваясь, произнес араб.
Руки были повсюду. Они разрывали мою одежду – то единственное спасение, которое осталось. Но лишив и его, принялись больно дергать за грудь и таскать за волосы…
Я теряла себя… еще не дошло до самого страшного, а мое сознание начало заволакивать туманом.
Гогот ублюдков то приближался, то отдалялся. Кто-то повалил меня животом на лохмотья, являвшиеся моей временной кроватью.
– ПОЖАЛУЙСТА! – выкрикнула не помня себя, и попыталась встать. Слезы душили изнутри, но так и не вытекали. Перешла на шепот. – Не надо…
Мухамед, – это был именно он, – неприятно бормотал что-то над самым ухом. Камера мелькала перед глазами, пытаясь запечатлеть момент моего унижения, оскорбления и уничтожения. Было настолько страшно, что я не сразу сообразила – прижали к полу.
Двое, ухватив за щиколотки, растянули меня, а араб с силой ткнулся членом между ног. Затем выругался и выкрикнул:
– Смазку подай!
Вылив мне на ягодицы жидкость, мерзко воняющую клубникой, Мухамед совершенно отчетливо произнес:
– Смотри, Клио, как мы сейчас насладимся процессом.
И грубо вонзился в мое окаменевшее от происходящего тело.
– МА-МОЧ-КА!!! МАМА!!! – срываясь на истерический визг, заорала я, мечтая о смерти.
Пусть никто никогда меня не найдет. Пусть я здесь умру. Пожалуйста. Пожалуйста. Умоляю, прекратите это кто-нибудь…
Но это не прекращалось. Лишь принимало ужасающе жестокие повороты. Я задыхалась от боли… меня рвали на части… смеялись, унижали.
Насиловали в анус, насиловали все тело…
Переворачивали и пихали члены в рот… камера продолжала снимать все в мельчайших подробностях…
– Что? Скажи, малышка, что ты сказала? – рванул за волосы Мухамед, вырывая меня из прострации. – Вот сюда смотри… Ох… какое же у тебя лицо… как у шлюхи потасканной. Взгляните, ребята… – хохотал араб, словно одержимый, тыкая меня носом в камеру. Глаза закатывались. Но отключиться не позволяли. – Вся в сперме, с пересохшими губами. Взлохмаченная. Хм… чего-то не хватает… парни?
И ублюдки арабские, как шавки накинулись на меня, толкая на пол и пиная ногами. Избивали, казалось, бесконечно. В какой-то момент я просто перестала соображать. Просто унеслась воспоминаниями в прошлое. В самое детство, и вдруг вновь оказалась на полу коридора в Детском доме. Злобная соседка по комнате созвала друзей и принялась надо мной насмехаться. Я не привыкла отмалчиваться и ответила этой дуре, что она «конченная сука», а взамен отхватила по морде. И вот так же, как сейчас лежала на полу и от болевого шока не чувствовала ничего. Абсолютно ничего.
– Ну все-все…
Совсем далеко послышался голос араба.
– Хватит. Она пока мне нужна. Не добивайте…
Сквозняк прошелся по спине. Руки как будто онемели. Собственно, ноги тоже. Голова налилась неподъемным свинцом, и мне представилось, как я встаю, а она остается лежать на холодном полу. Кто-то за ноги оттащил меня в угол и, приподняв, бросил на тряпье, а сверху, почти с головой, укрыл покрывалом, провонявшим табаком.
– Сладких снов, мразь.
Мухамед коснулся моего плеча, и я не сразу сообразила, что реву белугой от боли. Но, сука, где слезы? Почему я пустая, почему не рыдаю?
Не поняла, когда араб свалил. Веки сами собой опускались. Мозг настойчиво не желал принимать такую реальность. Но я, словно издеваясь над ним, мысленно убеждала себя в правдивости случившегося.
Да.
Это было.
Мне не приснилось.
Я, истекая кровью, лежала на полу, и молила всех святых и всех демонов одновременно принести мне покой. Кто угодно и куда угодно. Только принесите мне облегчение.
– Прошу… – прохрипела, едва шевеля губами. – Я хочу умереть…
Но ничего не происходило. Меня по-прежнему игнорировали все силы, потому что на такой кусок дерьма было плевать даже дьяволу.
Постепенно шок начал отходить, но на смену ему пришла агония. Показалось, что тело внезапно вспыхнуло. Я совершенно отчетливо ощущала огонь. Он сжигал, пожирал мою оболочку. Именно это принесло долгожданный обморок, в темноту которого я с облегчением провалилась, всеми силами души надеясь, что уже никогда не приду в себя…
Грек готов был всех сравнять с землей. Он носился по номеру отеля, иногда останавливаясь и бросая на брата недоуменные взгляды. Затем вновь срывался с места и едва ли не выдирал себе волосы от ярости.
– Ну чем, Тео, чем ты думал? – в который раз проговорил Кавьяр-старший, встав напротив британца. – Чего ты добился этим убийством? Полегчало? Или мать смог вернуть?
Тео поднял на него затуманенный взгляд. Весь облик британца указывал на то, что в жизни его творится полная задница. Вместо обычного строгого костюма на Тео красовался немного растянутый свитер и обычные джинсы. Всегда аккуратно уложенные волосы теперь небрежными прядями прикрывали левый глаз британца. Тео выглядел абсолютно раздавленным.
Он прилетел в Турцию около часа назад. Даже не удосужился по-человечески привести себя в порядок, и Клио с легкостью обнаружил на темном кроссовке брата пятна крови. Застрелил Робби и спокойно провел два дня в Лондоне, не задумываясь о последствиях. Затем сел в самолет и заявился в Стамбул.
Черт. Это даже немного пугало грека. Только бы братишка окончательно не сошел с ума.
– Ладно, – кивнул Клио, поймав пустой взгляд Тео. – Не отвечай… – вздохнул тяжело и глаза прикрыл. – Поспи немного. Мне нужно с Кемалем переговорить. По-прежнему неизвестно, где наша девчонка. Ее сотовый смогли отследить лишь до центра города. Потом связь оборвалась. Вероятно телефон вырубился.
– Что ты чувствовал, когда погибла Елена? – неожиданно отозвался Кавьяр-младший.
– Это другое. Не сравнивай, – отрезал грек грубо и, вновь вздохнув, присел рядом с братом.
– Чем же твоя боль отличается от моей? – озадачил британец, повернувшись к Клио. – Думаешь, тебе хуже, чем другим? У каждого своя боль. Каждый как-то особенно акцентирует внутри себя то или иное происшествие. Моя боль – смерть матери. Твоя – изнасилование сестры…
– Прекрати это! – вскочил Кавьяр-старший и встал к Тео спиной, продолжив вполголоса: – Я понимаю тебя. Все это трудно пережить. Но, поверь, нам гораздо паршивее, чем тем, кто ушел. Им плевать на все то, что происходит в мире живых. Позаботься лучше о себе, перестань терзаться мыслями об Агате. Знаю, ее смерть вырвала тебя из привычного образа жизни. Именно поэтому ты оплошал и проигнорировал мою просьбу прилететь сюда немедленно… я не злюсь на тебя… просто… просто теперь, брат, – Клио оглянулся на британца и, горько улыбнувшись, пробормотал: – Мы должны держаться вместе.
Тео спал. Раскинув руки в стороны, мужчина едва слышно сопел. Залегшие под глазами тени, немного серый оттенок всегда смуглой кожи и беспомощность. У грека невольно сжалось сердце при виде изможденного, измученного состояния младшего брата. Он сразу же ощутил в себе прилив невероятной ярости. Желание порвать всех уродов, испортивших им жизнь, достигло своего апогея. Клио решительно сжал кулаки, вспомнив, как будучи пятнадцатилетним юнцом получил по носу, заступившись за Тео. Того выкачали в грязи отморозки-подростки – детишки богатеньких ублюдков. Именно с этими «недородителями» водился Александр.
Было дождливо и Кавьяр-младший превратился в чумазое существо с подбитым глазом. Подонков было пятеро. Грек орал на них как ненормальный. Что-то вроде: «Твари! Нравится толпой одного избивать?»
И: «Да я вам ноги переломаю!»
В общем особого впечатления это на тех придурков не произвело. Поэтому получил Клио по полной программе. Нос его был нещадно подпорчен, правая бровь рассечена. А кроме этого, упыри безмозглые едва не отбили парню почки. Вовремя Жанна высунулась в окно и заорала во все горло, что у нее оружие в руках. Впрочем женщина не солгала и тут же пальнула в воздух. Подростки разбежались, а Клио плюхнулся рядом с Тео в грязь и уставился в небо. Однако, дождь хлеставший по лицу, не позволял долго таращиться вверх. Грек молча помог брату встать и, по-хозяйски властно положив на плечо Тео руку, повел его в дом.
Этот день никогда не обсуждался братьями, но они гордились друг другом и своими боевыми ранами. Негласный обет молчания соблюдался даже Жанной, – она была лучшей служанкой в особняке, – которая прекрасно понимала, насколько важной казалась та драка и Клио, и Тео. Уже тогда стало ясно, что ничто и никогда не разлучит, не разрушит братскую любовь Кавьяров. И так было на протяжении всей жизни…
