Текст книги "Я твоя истина (СИ)"
Автор книги: Людмила Немиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– Ты чего разорался? Ну подумаешь, поразмышлять люблю. Что теперь?
Клио поднялся и подошел ко мне с видом крайне опасного серийного убийцы.
– Я уже почти всю душу тебе излил, пока ты виляла задом, монотонно натирая тарелку, – вкрадчиво произнес и улыбнулся, но верить этой доброжелательности я не спешила. Слишком хорошо мне было известно, что может последовать за наигранным спокойствием Кавьяра. – Бессердечная ты, мелкая. Да еще и кровожадная. Столько времени живешь со мной, а все еще не доверяешь. Предупреждаю, в какой-то момент я могу сорваться и тогда лучше бы тебе спрятаться в лесу и не выходить до рассвета.
«Господи-ты-боже-мой»: отозвался сарказм, и я едва удержала свою мимику под контролем. Так и рвалась наружу ехидная ухмылка. Но глаза-то не заставишь не сиять и не смеяться. Я – человек с вечно хохочущими очами. Бывают такие люди, знаю. Мне стоило лишь немного развеселиться, как все тут же отражалось на лице. А в последнее время (в некоторой степени, спасибо греку) все чаще становилось смешно. Это наверняка должно было к чему-то привести. Например, ко второй стадии, о которой успел рассказать Марио Кавьяру. Кажется, за апатией следовала агрессия, но пока кроме пустоты, внутри ничего не было.
– Звучит так, словно ты вурдалак… – все же призналась я. – Хотя… в этом что-то есть.
– Знаешь, мелкая, – опять вернулось это небрежно-ласковое обращение. Плохо, очень плохо. – Ты сейчас такой довольной выглядишь, что даже не замечаешь очевидного: колени-то наши соприкасаются. Почему о личном пространстве не верещишь? Не отталкиваешь? Я могу на что-то надеяться?
Черта с два, Клио. Я заметила, как ты «прилип» ко мне, но орать не собираюсь. Но вот сделай ты еще малюсенький шажок и…
Ну зачем ты его сделал?
Прежде, чем вонзить хорошо отросшие ногти в шею грека, я предупреждающе шикнула. Но поскольку ему было плевать, то получил Клио все, на что нарывался.
С превеликим удовольствием стиснула пальцы на смуглой сильной шее Кавьяра и с нажимом провела вниз до плеча. Он отцепил мою клешню и отскочил назад, врезавшись в стол. Жаль, не заорал, а так хотелось потаскать кого-нибудь по полу и довести до истерических всхлипов. В данном случае было бы неплохо заняться греком. Признаться, мой гнев не был направлен конкретно на него, но я все еще помнила о том, что Кавьяр – мужчина. А этого было вполне достаточно для жесткой обороны. И он это знал, но все равно посмотрел на меня, как на чудовище, зажимая рукой кровоточащие раны. Ладно, загнула: крови было мало. Но видимо боли испытал грек достаточно.
– Да ты совсем ебанутая, – выдал Клио неожиданно спокойно и даже усмехнулся. – Я рано или поздно отхожу тебя по заду, сучка. Имей это в виду. Резервы моего терпения подходят к концу, и хотя я вполне понимаю, что ты пострадавшая сторона и все такое… – а глаза-то как горят, прямо жуть. – …но от возмездия тебя это никак не спасет. И вот еще что… – Кавьяр опять навис надо мной, рискуя продолжить бессмысленную борьбу. – Лучше бы тебе помнить, с кем ты здесь находишься. Я все еще Клио Кавьяр, а ты все та же мелкая Летти Тейлор, хотя и скрываешься за другим именем.
Покачала головой, задом прижимаясь к теплой печи, чересчур теплой, черт ее подери.
– Избавь меня от психоанализа. Это не моя тема.
О господи, как же отчаянно и жалобно это прозвучало. Браво, Лена, прямо сама смелость и решительность.
От собственного бессилия защипало в глазах. Грек убрал руку от своей шеи и посмотрел на пальцы.
– Сколько раз позволял тебе пустить мою кровь? – наигранно-досадно пробормотал Кавьяр и стрельнул в меня лукавым взглядом исподлобья. – Ну ничего. Кому, как не мне знать о том, что все возвращается бумерангом? Поиграем, мелкая. Вот только уязвленное самолюбие утихомирю и поиграем…
Ну вот к гадалке не ходи: что-то задумал, головорез несчастный! Хоть ты точно в лесу скройся от него. Так в последнее время воздух между нами электризуется и вовсе не в смысле физического притяжения. Что-то тяжелое нависает над головами, словно действительно еще совсем немного, и Клио выдаст мне все как на духу. Ведь однажды он уже пытался это сделать, но тогда я успела сбежать, а теперь этот номер не пройдет.
Чую разборки. Пусть я немного восстановилась и все меньше думала о том, что случилось. Все равно апатичной становилась ежедневно – стоило только остаться наедине со своими мыслями и начиналось: самобичевание и самовнушение о том, что я кусок дерьма, коврик, тряпка, о которую можно вытирать грязные ботинки. Вот только Клио не вытирал. Ну зачем он так со мной? Был ублюдком – я боялась его, но по крайней мере, хотя бы немного понимала. Сейчас же: Кавьяр – сама доброта (ну почти), а мне еще страшнее находиться рядом с ним, чем тогда в Касабланке. И с каждым днем все хуже и хуже…
Я действительно стала подумывать о побеге…
Уже через три часа после нашей крайне «милой» беседы совершенно четко поняла, что грек что-то задумал. Видимо пока есть запал, он решил с местью не откладывать. А вообще мне казалось, что таким способом Клио развлекал меня и сам тоже неслабо «загорался». Или пытался помочь мне со скорейшим восстановлением… стоп. А с чего я решила, что это каким-то боком касается меня? Может Кавьяр настолько закисал от скуки, что делал все, лишь бы отвлечь себя от мыслей о погибшем друге. Я ведь тоже не ослепла и прекрасно понимала, насколько ему плохо. Марио много значил для братьев, особенно для Клио. Так что «игры» грека вполне могли быть простым «громоотводом» для депрессии. Хотя сомневаюсь, что этот недуг был ему знаком. Однако не стоило забывать о состоянии Кавьяра после гибели Елены…
Клио почти весь день мило улыбался, вгоняя меня в беспокойную суетливость. Но нужно было держаться и игнорировать его, что я, в принципе и делала.
Однако ближе к вечеру…
– Лена, иди сюда! – раздался голос грека из-за кустов, когда я, выплетая веночек из тонких веток, сидела на деревянной ступеньке высокого крыльца. На такое дикому зверю сложно было бы взобраться. И это очень хорошо. – Пошевеливайся.
Любопытство подскочило по десятибалльной шкале до отметки одиннадцать, но ощущение какой-то фальши в словах Кавьяра, заставило сидеть на месте. Продолжая напевать себе под нос песенку из детства, я невозмутимо переплетала ветки, когда Клио высунулся сам.
– Ты оглохла, мелкая? – резанул грек сурово. – Сюда иди, говорю. Здесь кролик полудохлый валяется. Помощи просит.
Ох, нет-нет, Кавьяр, это запретный прием! Гибель животного для меня гораздо важнее, чем твое смертельное ранение или внезапное сумасшествие. Да и вообще, зверюшек жалко, а людей… бля, и людей тоже жалко…
Ух, гадкий садист! Не даст расслабиться.
Пришлось отшвырнуть часовую работу в сторону и тащиться к греку. Кролик, и вправду, был. И да, он умирал. Кровавая рана на его пушистой шейке говорила о том, что бедолагу загрыз некто более сильный. Эх, несчастный, не сбежал.
– Ну что, Лена. – Признаться очень мне не понравился тон, которым были произнесены эти слова. – Пришло время твоего наказания.
Вылупилась на Кавьяра, стоящего справа от меня, и моментально сообразила – он не шутит. Резко сорвавшись с места, побежала, а грек рассмеялся мне в спину, и я бросила на него взгляд через плечо.
Черт! Сейчас догонит, а бегаю-то я медленнее черепахи!
Решив схитрить, – единственное, что могло меня спасти, – притормозила и ринулась вправо. Рука Клио просвистела над ухом, едва не ухватившись за мою кофту. Блядь, придурок! На кой-черт ему это сдалось? Что еще за наказание? Вот и какого хрена я убегаю? Да такого, что инстинкт велит ноги уносить. Жаль, что он дремал раньше. Поздновато как-то я начинаю осознавать плачевность ситуации. С греком «каши не сваришь». Этот идиот запугать меня хочет.
– Да стой ты! – проорал Кавьяр совсем близко, а меня это лишь подстегнуло, хотя в горле жутко саднило, а правый бок прямо разрывало от боли. – Ахаха! Дура, стой!
Поняв, что Клио еле двигается только потому, что смех не позволяет ему догнать меня, я внезапно для грека остановилась. Он пробежал немного вперед, а затем, привалившись к стволу дерева, принялся ржать, словно лошадь. Кажется, даже птички в ужасе улетели от греха подальше. Плюхнувшись на мягкий мох, я, тяжело дыша, вытаращилась на Клио. Тот же никак не мог успокоиться.
– Да заткнись уже, – слабым голосом сказала я, радуясь, что и без того красные щеки не выдают моего смущения. Надо же так опозориться. – Как мальчишка прямо… – Потом мне вдруг вспомнилось: – А говорил, не будешь за мной бегать. Вон как несся следом. Просто лопался от желания догнать.
Вот и заткнуться бы пора, а я ехидно ухмылялась и одежду отряхивала. То, что Кавьяр прекратил смеяться, стало очевидным не сразу, так как мои мысли куда-то унесло. А когда увидела, что он присел напротив меня на корточки, улыбка сама собой сползла с лица.
– А ты жестокая, – констатировал факт грек, и мне вновь вспомнились не такие уж и давние события.
– Какой по-твоему я должна быть после всего, что пережила? – сглотнула комок. – Знаешь, Клио, людей не закаляет такой опыт. Напротив, это убивает все человеческое внутри. Что бы ты ни делал, что бы ни говорил, все равно это нисколько не прибавит тебе добропорядочности. Ты – мужчина, заблудившийся в собственных страстях, а выбраться не можешь, потому что не хочешь. Мне говоришь о том, что я жестока и постоянно пытаюсь тебя изменить, а сам одергиваешь за каждое слово, за каждый поступок. Ты не в силах смириться с тем, что я не иду у тебя на поводу, а если это когда-нибудь случится, ты просто наиграешься и вышвырнешь на улицу. Поэтому, – поднялась и нервно отряхнулась. Грек остался сидеть, чем еще больше разжег мою ярость. Так и хотелось пнуть его ногой. – Этого не случится никогда. Я останусь прежней, и ты делай, что вздумается. Но меня не касайся. Раз решил таскать за собой, терпи мой «такой жестокий характер», – почти с издевкой произнесла. – Посмотри на себя, Клио. Ты собственными руками затащил своих родных и близких в этот мрак. Столько людей погибло… что дальше? Будешь всю жизнь бегать? Что это даст?
Кавьяр поднялся и сунул руки в карманы своих зеленых армейских брюк. Он спокойно рассматривал окружающую природу, прищурившись, и с легкой улыбкой.
– А я все жду и жду, когда ты это скажешь, – вздохнул грек и перевел взгляд на меня. – Нам нужно бурю переждать и тогда решим, что дальше.
– Решишь, а не решим. Я здесь на правах собачонки присутствую.
– Ты здесь, потому что я так захотел.
Прикрыла глаза и пробормотала усталым голосом:
– Засунь себе в жопу свое «я». Мне надоело твое самолюбование, – взглянула на Клио. – Скажи, сколько людей должно погибнуть прежде, чем до тебя дойдет – я не нужна тебе здесь. Отправь к матери. За нами Миротворцы присмотрят. Что за тупость, Клио? Ты подставляешь сам себя. И знаешь что… – вздохнула тяжело, как древняя старуха. – Давай прекратим этот детский лепет и перестанем предъявлять друг другу претензии. Они бессмысленны, потому что ни ты, ни я меняться не собираемся. Просто веди себя, словно ты мой… сосед, например. И закончим на этом.
Кавьяр, как бы ни было это странно, выглядел очень довольным, и я крайне сильно напряглась. Что за чертовщина происходит? Я его отчитываю, а он вместо этого улыбается. Совсем рехнулся?
– Можно я задам тебе всего один вопрос и, обещаю, получив на него ответ, тут же отстану. Тем более, что мне пора на встречу, – все так же ухмыляясь, поинтересовался «самый-неадекватный-человек-в-мире».
Пожала плечами, как бы давая добро, и скрестила руки на груди. Грек подошел ближе, чтобы в глаза мне понадежнее уставиться, и спросил:
– Что ты чувствовала, когда улетела из Марокко? Я остался там раненный, брошенный нервной бабой, которая сама не знала, чего от меня хочет. Это я о тебе говорю… ну так что?
Я совершенно очевидно побледнела, вспоминая то отчаяние и облегчение одновременно, что ощутила, оказавшись в США. Тогда так страшно было от одной лишь мысли, что меня тянет обратно в Касабланку.
– Думаю, – ответила, собрав волю в кулак. – Мне хотелось вернуться…
Кавьяр просиял, а я с огромным удовольствием добавила:
– …чтобы убить тебя, Клио.
Однако это еще больше развеселило грека.
– А мне показалось, что ты по другой причине мечтала о возвращении.
– Ты прав, показалось, – кивнула и, развернувшись, собралась уйти, но внезапно решительно сжала кулаки, поняв, что нужно все рассказать и забыть об этом. – А хотя… – вновь встала к Кавьяру лицом. – Я была влюблена, но не так, как это случается у нормальных людей. – Непроницаемая маска на физиономии Клио. – Это просто зависимость от своего мучителя. Такое случается, я читала об этом. Так что не рассчитывай на благосклонность. Пока мой мозг кипит от воспоминаний, ничего не изменится. И пусть в последнем надругательстве ты не участвовал – это дела не меняет!
Я заткнулась, осознав, что ору на всю округу, а потом выдала невпопад:
– Какого хрена ты меня по лесу гоняешь?
– И не гоняю. Ты сама побежала, а я просто решил подшутить над тобой, – задумчиво меня рассматривая, признался Кавьяр и, достав из кармана брюк пачку сигарет, поднял глаза к небу. – Пора возвращаться. Скоро начнется дождь.
– И это все? – развела руками. – «Скоро начнется дождь» – это то, что ты хочешь сказать?
Да, я включила бабу-стерву, но ведь грек сам этого добивался.
– А что еще мне ответить? – хмыкнул Кавьяр, прикурив. – Ты лишь подтвердила мои подозрения. А теперь слушай сюда… я ввожу строгие правила и за их нарушение…
– Последуют наказания? – шикнула, злясь на себя за глупое признание, в котором Клио и не нуждался вовсе.
– Санкции, – широко улыбнулся и, по-хозяйски приобняв за плечи, повел обратно к домику. – Так приятнее и официальнее звучит, не находишь?
Мы шли молча. Я, нервно озираясь и боясь, как бы в голову толстая ветка не угодила, потому что ветер поднялся нешуточный. Кавьяр же вел себя очень спокойно, подозрительно спокойно, а спрашивать, почему это он так притих, желания не было. Но из-под руки его все же вынырнула, опасаясь такой неуместной близости. В общем это не понравилось греку, но снова в ответ лишь тяжелое молчание.
– Ты ведь все еще о Марио думаешь, да? – заговорила я, приближаясь к тому месту, где все еще лежал кролик.
Только пушистый серенький комок уже не шевелился. Видимо издох. Что ж, грустно.
– Оу, то, что нужно, – деловито отряхнув бездыханную тушку, произнес Кавьяр, нагло игнорируя заданный вопрос, и посмотрел на меня так, что на затылке волосы встали дыбом. – А вот и тот самый момент, когда тебе придется расхлебывать последствия своих пламенных речей.
– Нет, ты не сделаешь этого, – нервно улыбнувшись, отошла от Клио подальше. – Не сделаешь, правда?
– Не правда. Сделаю, – поманил пальцем, буравя пристальным взглядом. – Сюда иди…
Но поскольку у меня и в мыслях не было приближаться к греку-живодеру, он сам в два шага настиг меня и потащил за рукав к крыльцу.
– Садись, – толкнул на ступеньку. – Сдирай шкуру.
Глаза мои почти выкатились на землю, когда еще неостывшая тушка оказалась у меня на коленях. Кавьяр «стоял над душой», видимо намереваясь довести дело до конца. Ну тут он промахнулся. Я уж точно ни за что не взялась бы за несчастное животное, пусть и мертвое. Скорее, самого грека расчленила бы, чем кролика.
– Держи, – все так же властно произнес Клио, протягивая мне маленький перочинный нож. – Сдирай с него шкуру. Живо.
Так. Похоже агрессией здесь себе не поможешь. Значит, другой подход отыщем.
– Я… я не могу… – подняла на Кавьяра жалобный взгляд. Ничего не стоило наполнить глаза слезами, хватило парочки неприятных воспоминаний, как тут же все отпечаталось на лице. – Я, правда, не могу… это же… кролик…
– Да, – кивнул Клио с мрачной физиономией. – Я в курсе, что это кролик и никто иной… – прищурился. – А ты представь, что это я и действуй. Как тебе такой вариант?
– Бог ты мой, – покачала головой, машинально поглаживая пушистую шубку зверька. – Клио, да ты просто король садизма. Надо же, что придумал… – Вмиг дошло, чего добивается Кавьяр. – Пытаешься, вывести меня из себя, чтобы я сдвинулась с мертвой точки? Что ж, – аккуратно опустила тушку на землю и поднялась, стараясь не ударить перед греком лицом в грязь. – Похвально. Возможно я даже зауважала тебя немного из-за упрямства, но это не помогает забыть…
– Хватит, – поднял руку Клио. – Пока не начали очередную ссору, лучше разойтись.
Я, улыбаясь, покачала головой.
– Что мы за люди такие? – пробормотала в спину Кавьяра, который уже поднимался по лестнице. – Кто больнее уколет – это наша взаимная цель. Здорово. Два идиота.
– Что ж ты такой умной и наблюдательной в Марокко не была?
Подняла на Клио глаза.
– За свои моральные принципы боролась, за честь, которую ты нещадно растоптал. А ведь я простила…
Так странно, но мне даже удалось устоять на месте в тот момент, когда Кавьяр внезапно оказался рядом и, положив руку на мой затылок, притянул к себе. Так болезненно сильно поцеловал, что глаза защипало. Потом смягчился и просто, еще раз чмокнув, обнял. Ну что мне оставалось делать? Ошеломленно хлопать ресницами и вдыхать запах кожи Клио, носом уткнувшись в его шею.
– Извини, – выдал грек, отодвигаясь. – Что-то накатило.
– Да ладно, – неловко потупив взгляд, отошла на пару шагов назад. – Ты и так держишься еще. Удивляюсь даже…, но за поцелуй мог огрести по полной программе. Ты ведь знаешь, как-то мне не очень нравятся чужие прикосновения.
Кавьяр быстро взбежал вверх по деревянной лестнице.
– Мне бы тоже не понравились чужие прикосновения к твоему телу. – Грек открыл дверь и обернулся. – Но я ведь совсем родной для тебя.
И подмигнул.
Что за хрень? А, Кавьяр? Что ты творишь? У меня сердце в горле стучит от твоих слов и взглядов…
– Как тогда терпишь, зная, что меня уже касались другие? – загробно-мрачным голосом произнесла, прошествовав мимо грека, и в доме скрылась.
Дверь за спиной едва с петель не слетела, поэтому я резко дернулась и повернулась, уставившись на Клио широко распахнутыми глазами.
– Это ветер… – процедил Кавьяр, на самом деле и не скрывая, что виновата вовсе не природа. Это внутри него бушевал ураган, и по темным глазам было ясно, что я перешла границы. Ну и пусть. Пусть. Мне до чертиков надоело лицемерие. Наша взаимная лжедоброта. Пора вспомнить то, как меня потаскали и поиздевались надо мной.
– Что скажешь, Клио? Не противно со мной общаться? Не противно смотреть на меня? Может мне раздеться, чтобы ты получше разглядел последствия и твоих ухаживаний? Вспомним о рубцах на спине, м? Ох, только вот не нужно обвинять меня в жестокости и злопамятстве. До тебя я была другой. Так что это твоя заслуга…
– Моя маленькая грубая идиотка, – откровенно злясь и насмехаясь, пробормотал Кавьяр, медленно надвигаясь. Дыхание сперло от страха и все мое бахвальство мигом улетучилось. – Занимаешься самоистязанием и думаешь, что делаешь больнее мне. На самом же деле, умоляешь о том, чтобы я вытащил тебя из дерьма. Чтобы именно я, – ткнул пальцем в свою грудь. – Вернул тебя к жизни. Ты никогда не признаешь того, что сходишь по мне с ума. Так и будешь постоянно сбегать, а потом сожалеть о содеянном. Предсказуемо, мелкая. В этом вся ты. Хочешь меня всего, но до хрипоты отнекиваешься, потому что нельзя любить такого, как я. Верно? Это же так неправильно… так извращенно. А что же люди подумают? Что скажет мать? «Нет-нет, невозможно полюбить чудовище, ибо я просто святая…». Так, мелкая? Я ведь прав? – Грек прижал меня к стене. Сильно, грубо, чтобы мне стало по-настоящему страшно. Прикрыла глаза, но он сжал пальцами мой подбородок. – Смотри на меня. Есть одно хорошее высказывание… я сказал, на меня смотри! Так вот, милая, есть одно мудрое и очень простое изречение, с которым я бесконечно согласен. Дословно не передам, но от своего имени скажу. Если ты видишь во мне кровожадного монстра, то я им и буду. И раз тебе так нравится ковыряться в себе, игнорируя мои попытки достучаться до тебя – вперед, ковыряйся. Но моя цель станет другой. Имей в виду, то изнасилование, хотя я и не был ему свидетелем, оставило в моем мозгу отпечаток на всю жизнь. Но дело ведь касается тебя и ты не по своей воле легла под других мужиков. А это значит, что я все так же дорожу тобой…
Биться до конца. Нельзя отступать. В моей правой ладони все еще зажат нож. До крови зажат…
– А как же мои отношения с Прайсом?
Совершенно неожиданно Клио закричал мне прямо в лицо:
– Сука, что ты делаешь? Зачем об этом говоришь? – И кулаком в стену ударил. – Напрашиваешься на грубость! Зная меня, сама нарываешься! Тебе что, блядь, мало боли? Еще добавить?
– Я просто напоминаю тебе о прошлом…
– Ты всегда о нем напоминаешь!!! Двадцать четыре часа в сутки одно и то же. На протяжении двух месяцев! Когда… – глаза грека горели абсолютно безумным огнем. – …когда ты начнешь меня понимать?
– Тогда, когда ты поймешь, что мне было трудно простить тебя. Но я простила, а взамен требую терпимости. Однако ты все равно пытаешься проявить свои «лучшие» качества. Правила тупые устанавливаешь и…
– Все! – рявкнул Клио, подхватив меня и швырнув спиной на стол.
От боли в правой лопатке прямо дух перехватило. Попытка встать не увенчалась успехом, потому что грек подтянув меня за бедра к самому краю, поспешно расстегнул ширинку своих штанов.
– Какого хрена! Кавьяр! Какого… – пнула его ногой, уже чувствуя ту самую знакомую панику. Отчаянье навалилось на плечи, но в голове пульсировала лишь одна мысль: «Это не повторится!», и когда Клио стащил лосины с моего зада, я, злобно шипя, выдала: – Еще одно движение и ты мне уже не поможешь.
Клио поднял глаза и, тяжело дыша, уставился на нож, который я прижала к своей шее в области сонной артерии. Понимающе кивнул, затем моргнул, словно прогоняя наваждение, и отпустил.
Но стоило мне поверить, что он успокоился, как грек тут же (только я слезла со стола) схватил за волосы и ловким движением развернул меня к себе спиной. Рука с ножом благополучно оказалась заведена назад, да так больно Кавьяр вывернул мне запястье, что крик вышел довольно истеричным.
– Только попробуй совершить еще хотя бы одну попытку самоубийства, – прорычал Клио на самое ухо. – Я уже предупреждал. Ты ослушалась. Теперь не обижайся на мою жестокость. – На стол животом уложил, прижав мою голову к столу. Нож улетел куда-то в сторону. Не без помощи Кавьяра, конечно.
В глазах потемнело от боли: уж слишком сильно грек сжимал мою руку. Задергавшись, словно паралитик, я завизжала, когда греческий ублюдок провел ладонью по моим обнаженным ягодицам. Зажмурившись, прокричала:
– Не смей! Не смей! Клио, не сме-е-ей!!!
Очень отчетливо ощутила прикосновение разгоряченной плоти Кавьяра и, почти отключившись от ужаса, принялась ногтями драть деревянную столешницу.
Но…
Неожиданный шлепок…
Затем горячая боль расползлась по ягодицам, а глаза наполнились слезами – уже в который раз за этот день. Шлепок за шлепком, которые подкреплялись суровой речью Клио:
– Это за мои расшатанные нервы! – Адская боль и истерика, рвущаяся из груди. – Это за блядское поведение с Тео! – Мой визгливый всхлип. – Это за неуважение к Марио!.. за обвинения… претензии… это за боль… сколько боли ты мне принесешь еще? Отвечай! – Шлепок, и я уже откровенно рыдаю. – Говори, сука бессердечная! Говори!!!
Видимо Кавьяр отошел назад, потому что я сползла с края стола и грохнулась на пол. Да, было больно до икоты, и мелкие угрозы грека не шли ни в какое сравнение с этим унижением. Это оказалось обиднее всего.
– Лена… – отозвался Клио откуда-то сзади. Наверняка в деревню идти собирался. Одеждой шуршал. Потом почувствовала прикосновение к своему плечу и еще сильнее разрыдалась, понимая, как неверно поступила, нарвавшись на гнев Кавьяра.
Он развернул меня к себе лицом и хотя мне не хотелось его видеть, сопротивляться не решилась. Лицо Клио выражало нечто непривычное для меня. То есть те эмоции, что отразились на смуглой физиономии, могли с точностью называться нежностью и… черти что творится.
– Ты ведь не можешь без агрессии, да? – улыбнулся, но как-то невесело совсем, и по щеке меня погладил. Затем приподнял голову за подбородок и добавил: – Делай, что хочешь. Можешь откровенно обвинять меня, но никогда не заставляй испытывать ревность. Я не умею контролировать себя в гневе. В таком гневе. Собственник – это не диагноз. Просто черта характера.
– И вот так поступает ревнивец? – заставляя себя не икать, ответила я. – Избивая и унижая?
– Вообще-то, да, – выгнул бровь грек. – И шлепал я тебя слабенько. Так что…
Лжец поганый. У меня жопа огнем горит. И снова я, зажмурившись, заревела в голос.
– Бо-о-оже… что такое, мелкая? – недовольно протянул Кавьяр и, досадно цокнув, поднял с пола. Деловито осмотрел мой зад и заключил: – Да-а-а… я немного перегнул палку. Ну не плачь ты… сама виновата… с какого перепугу про дебила своего бывшего заговорила? – Натянув мне на ягодицы лосины, усадил обратно, отчего мне только хуже стало, а сам на корточки присел. – Я все твои задумки раскусываю враз. Понял, что ты до конца пойдешь, вот и разошелся. Извини. А с суицидом не спеши. Я еще не показал, каким на деле могу быть, когда бабу давно не имел…
Это почему-то меня рассмешило, поэтому притихла и уставилась на грека с глупой улыбкой.
– Ты псих, – пожала плечами, утвердительно кивая. – Просто больной псих. И меня такой же сделал…
– Эй-эй-эй… погоди! Давай на этой оптимистичной ноте и закончим. Сейчас я… – Клио выпрямился. – Уйду на встречу, на которой до сих пор «киснет» Кемаль. А ты пока полежи, отдохни и подумай о своем поведении. Вернувшись, наблюдаю тебя с милой улыбкой на лице. Усекла, мелкая? Теперь всегда тебя шлепать за провинности буду. Так возбуждает. Глядишь и ты проникнешься садо-мазохистской атмосферой… эх… мечты…
Сложилось такое впечатление, что Клио и не соображает, какой бред несет. Казалось, его мысли летают где-то далеко отсюда.
– Уходи поскорее, – осторожно поднявшись с пола, сказала я и Кавьяр тут же одарил меня тяжелым взглядом.
– Не геройствуй, – шикнул, вновь помрачнев. Ну явно же о чем-то своем размышлял. – И не вздумай сбежать. Я же тебя отыщу и голыми руками…
Ну и что ж ты не договорил-то? Меня все равно заносит в крайности. Я словно кнопку ищу, которой переключу себе мозг. Что, если агрессия Кавьяра, может помочь выбраться из всего этого… о, черт! Он ведь так и говорил. Я действительно ищу в греке поддержку, но просто-напросто правильно его попросить о помощи не могу.
– Не сбегу, – честно ответила, едва ли не умиляясь удивленному выражению лица Клио.
Он сощурил глаза, наверняка не веря мне, но все же кивнул.
– Хорошо. Смотри, не обмани.
Отвернулась и окончательно охренела, потому что Кавьяр снова обнял меня за плечи. Но слова, произнесенные в следующий миг, шли вразрез с такими объятиями:
– Прикую тебя к кровати и буду хлестать по заднице до ее же посинения. И попробуй мне еще раз оказать сопротивление – в порошок сотру… – Отодвинулся и волосы мои растрепанные пригладил. – Иди, отдыхай, зайка.
Последнее было сказано насмешливо. Прихватив с собой необходимые вещи, открыл дверь.
– Запрись. Я в ставни постучу, когда вернусь.
Ветер, с гулом ворвавшийся в домик, запутался в занавеске, которая висела на веревке, и вновь стало тихо.
Задвинув небольшой железный засов, подошла к койке и, шипя от боли, улеглась набок.
Никогда мне еще не было одновременно больно и хорошо. Физически досталось немало и тело ныло, но эта боль вытеснила какую-то мучительную неуверенность в себе, как будто я проснулась и наконец поняла, что меня ценят и мной дорожат. Это было невероятно. Стоило оказаться отшлепанной, чтобы очнуться.
Шаг второй сделан. И опять Клио помог мне. Уже в который раз…
В лесу, казалось, наступил Конец Света. Жуткий сильнейший ветер швырял в лицо Кавьяра влажные ветки, а дождь давным-давно промочил одежду мужчины насквозь. Он бы и не обращал на это особого внимания, если бы не дискомфорт в паху. Брюки неприятно прилипали и к ягодицам. У грека возникало ощущение, что он шагает по дну ледяного океана, где вода окутывает со всех сторон, при этом еще и ветер не дает выпрямиться. Но до деревни добраться было просто крайне необходимо. Помимо вещей, которые пригодятся Водяновой, ему, Кавьяру, самому нужна была одежда и парочка ножей…
Нож… вот черт! Эта идиотка совсем свела его с ума своими поступками и речами. Хотя Клио не мог не признать, что Лена достучалась до него. Все-таки ей удалось. Когда после трепки она разревелась, словно сопливая девчонка, Кавьяра затопило презрение к самому себе. Лене ведь действительно было больно. Зато какое удовольствие получил он, наслаждаясь видом покрасневших ягодиц этой маленькой женщины. Более того, подозрения по поводу сильнейшей привязанности Водяновой к нему, подтвердились. Это не могло не радовать, а то, что и у Клио вышло расшевелить Лену, добавляло мужчине еще большей уверенности в правильности своих поступков. Она в его власти. Снова. Стоило Кавьяру проявить себя не с лучшей стороны, как эта извращенка пришла в чувства. Надо же, как парадоксально.
«Ломала меня, ломала, а в итоге привязалась именно к тому монстру, что остался в Касабланке. Вернувшись, обязательно еще разок припугну ее. Такая забавная, когда хочет меня убить…»: размышлял Клио, пробираясь сквозь густые заросли, даже мысли о побеге Водяновой не допуская.
«А вот нож я ей напрасно оставил… хотя… мало ли что…»: мысленно проговорил мужчина и, перепрыгнув, через поваленное дерево, продолжил путь.
Но несмотря на весь позитив, которым светился Кавьяр, ему было паршиво. Боль из-за потери друга, отъезд брата, который неслабо помогал Клио, проблемы с Леной – все это держало в напряжении, не позволяя расслабиться. Как взять себя в руки и не опуститься до уровня арабов? Вырезая их шайку, он становится им же подобным. Но такое с рук не спускают. Мухамед должен умереть и как можно скорее. С «Черным Крестом» вопросы разрешатся позже. Вначале арабы.
Турция. Стамбул
Тихий спокойный вечер в одном из шикарных небоскребов Стамбула, обещал стать для хозяина пентхауса весьма плодотворным. Во-первых, очередная партия славянских девушек была удачно доставлена в Марокко, а во-вторых…
В дверь позвонили и смуглая женщина-горничная поспешила открыть. Высокий сухощавый мужчина лет сорока восьми вошел в просторный холл и последовал за прислугой. Хозяин восседал в кресле у окна, любуясь огнями ночного города, который простирался далеко внизу. Он даже голову не повернул, когда гость заговорил:
– Мы нашли Клио Кавьяра, господин.
– Хм… и где он? – хрипловатый баритон звучал довольно грубо.
