Текст книги "Игрушка для чудовища (СИ)"

Автор книги: Людмила Немиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Тогда почему уезжаешь?

– Потому что не вижу необходимости оставаться… Когда ты кому-то нужен, это ощущается во всем. Человек, который не может без тебя жить, рано или поздно признается в этом… Твой брат – законченный эгоист и гордец. Его замашки собственника проявляются не лучшим образом… Посмотри, как он наказал меня из-за глупых слов Мерилин. Клио даже не проверил информацию, просто изнасиловал…

– Ты, вообще, когда-нибудь ревновала? – озадачил британец, мило улыбаясь.

Заглянула ему в глаза.

– Никогда, – отчеканила.

– Ну конечно, – недоверчиво прозвучало. – Чего стоили одни твои фразы, которые ты бросала в лицо блондинки. По ним многое можно сказать…

– Все, – вздохнула, прерывая Кавьяра.

По лицу Тео было понятно, что он ловит каждое мое слово, наверняка, намереваясь рассказать об этом греку. Ну и пусть. Мне все равно. Сделаю свою работу и уеду…

Как же хорошо, что я не бросилась в воду. Напрочь забыла, что в кармане толстовки спрятала на всякий случай свой паспорт и ксерокопию отчета Тейлора. Вот же мозгов совсем нет, могла жизнь свою сгубить.

Не знаю, почему, но я вдруг сообразила, как мне страшно терять Тео. Он столько раз мне помогал, поддерживал, а я скоро покину эту страну и… Что потом? Мы ведь уже не встретимся… Мысли о том, что и грека тоже больше не увижу, не возникало. Видимо, в тот момент подсознание готовило меня для новых испытаний, заведомо зная, как, на самом деле, болезненно будет делать выбор между правдой и ложью во спасение Кавьяров. Подозрений никаких не было и по поводу предстоящей операции ощущалась лишь легкая тревога. И так продолжалось до тех пор, пока мы, усевшись во взятый в аренду автомобиль, не приехали в пустынную местность с пятью покосившимися деревянными сараями и одним небольшим глиняно-каменным зданием.

– Так, слушай внимательно, – проговорил британец сурово, когда затормозил метрах в пятидесяти от домиков, и взглянул на двоих негров, застывших у двери глиняного здания. – Быстро входишь, передаешь бумаги высокому темноволосому мужику. Его имя Мухамед…

– Что? – охренев от таких дел, вытаращилась на Кавьяра. – Араб? Это тот араб?

– Какой тот? – нахмурился Тео.

– Неважно, – отмахнулась, не желая вдаваться в подробности и старательно блокируя болезненные воспоминания о последствиях первого побега. – Дальше что?

– Вот, держи, – плавным движением британец протянул мне пистолет. – Он заряжен. Справишься? Это на случай, если что-то пойдет не так. Сними с…

– Предохранителя, – кивнула. – Да-да, я это знаю. Могу идти?

– Иди.

Сунула оружие за пояс узеньких брюк и взялась за ручку дверцы.

– Бумаги, – напомнил Кавьяр.

Улыбнулась и забрала черную папку.

– Малая, – позвал Тео.

Оглянулась, уже выбравшись из машины.

– Пожалуйста, не глупи.

Закатила глаза и дверцу захлопнула.

Так, только не нервничай. Все хорошо. Сейчас пройдешь мимо вот этих головорезов… Господи, ну и рожи… И вот ты внутри…

В здании оказалось довольно холодно и темно, что сразу же сильно напрягло. Пройдя по узкому коридору, свернула направо и почти уперлась носом в деревянную дверь. Осторожно толкнув ее, вздохнула с некоторым облегчением. В отличие от пропахшего потом коридора, эта комната оказалась довольно приятной – с одним большим окном, сквозь которое пробивался солнечный свет. Ненавязчивый запах апельсинов, витающий в воздухе, тут же вызвал усиленное слюноотделение.

– Здравствуй, Летти, – раздался низкий хрипловатый голос из глубины помещения. – Я ждал тебя. Входи.

Колени предательски задрожали, но сделать шаг все же удалось. Мухамед, как и в прошлый раз облаченный в черную одежду, сидел на небольшом мягком коврике среди разноцветных подушек, скрестив ноги по-турецки. Только на голове араба не было тюрбана, поэтому я с любопытством отметила густоту его иссиня-черных волос, мягкими волнами прикрывающих шею.

Брутальный мужик, ничего не скажешь. Вот если бы смотрел менее пристально и чуть дружелюбнее, тогда возможно и залюбовалась бы им. Но вместо этого просто прикрыла за собой дверь и приблизилась к арабу.

– Это, я полагаю, для меня? – кивнул Мухамед, указывая на папку, которую я сжимала так, будто это было моим спасением.

Что-то подсказывало мне, что ничего хорошего из моего появления в этом месте не выйдет.

– Да, – проговорила тихо и положила документы перед арабом.

Он даже не взглянул, что там внутри.

– Так ты работаешь на Тейлора? – и нафига спросила, дура.

Мухамед усмехнулся.

– Удивлена? Твой отчим неплохой товар поставляет, а мне за это отличные «гонорары» перепадают.

Все, мне точно конец. Он знает, что я приемная дочь Стива… А хотя, почему меня это удивляет? Здесь все, похоже, в курсе, кто я.

– Ладно, – подняла руки, отступая к двери. – Это не мое дело. Мне пора.

– Я провожу тебя, – вдруг сказал араб, поднимаясь.

Сердце загрохотало в груди с такой силой, что ребра едва не затрещали. Угроза.

Опасность повисла в воздухе, не давая шанса на спасение. Правда, сдаваться не собиралась. Не сейчас, когда я уже одной ногой в Чикаго. Мне нужно вырваться из этого хаоса. Я должна, должна покинуть этот долбанный континент.

– Что Вы, не стоит… – пробормотала тихо, но мужчина не обратил на это внимания.

Просто подошел и удивленно брови приподнял.

– Идем? – спросил насмешливо.

Кивнула, кожей ощущая оружие, спрятанное за поясом.

Интересно, смогу вовремя выхватить его или араб быстрее свернет мне шею?

– Не вынуждай меня применять силу, Летти. Выходи.

– Ты не можешь причинить мне вред, – вырвалось само собой, когда я уже выскочила в полумрак коридора.

– Конечно, не могу, – усмехнулся за спиной Мухамед. – Если ты вдруг не дашь мне повода.

– Не дам.

Такой странный и до смешного глупый разговор, что нервно поежилась.

О чем мы тут беседуем? О том, как меня убьет этот сопящий в затылок араб? Ох, сомнений нет, он тот еще монстр. Кровожадный и бессердечный. Одной левой вырубит и на кусочки покромсает…

Ударивший в глаза солнечный свет, придал мне уверенности, и я смогла немного успокоиться и незаметно оглядеться. У входа африканцев не оказалось. Они теперь стояли у двери одного из сарайчиков. Как-то так вышло, что я принялась на них таращиться и спустя несколько секунд из того самого сарая вышел еще один темнокожий. Следом за ним показались трое девушек. Две славянки и одна – негритянка.

– Майя… – шепнула одними губами, чем буквально спасла себя, потому что услышь это Мухамед, явно оторвал бы мне голову.

Плана не было. Проснулись лишь инстинкты и интуиция. И говорила она мне ровным и спокойным голосом: «Убей араба, спасай девочку и беги к машине…»

Как-то не возникло мысли о том, что меня могут пристрелить на месте.

Пронзительный звук клаксона заставил всех синхронно взглянуть на автомобиль, в котором сидел Тео.

Черт! Даю голову на отсечение, он понял, что я задумала. Вот и чудесно, значит, поможет.

Пока Мухамед пялился на машину, присела на корточки, словно шнурки собиралась завязать, и, вытащив пистолет, прицелилась в одного из негров. При этом по-русски заорала:

– Девочки, на землю!

Слава богу, они не отупели за время рабства и мгновенно выполнили команду. А светловолосая девица даже порадовала, выбив оружие из рук быстро отреагирующего на мою выходку темнокожего мужика.

– Сука! Летти! – громкий крик британца за спиной и снова на мою голову обрушился ад.

Пригнувшись, палила куда глаза глядят и даже не беспокоилась о тыле, потому что там во всю матерился Кавьяр. Судя по звукам, он вступил в рукопашную схватку с Мухамедом. Дело дрянь – араб вдвое шире стройного поджарого Тео. Хотя, как говорится, большой шкаф громко падает…

Не помню, как оказалась рядом с негритянкой. Она лежала на земле, накрыв голову руками. А возле нее две убитые девушки.

Вот черт! Один из ублюдков пристрелил их – это точно была не я, потому что целилась абсолютно ни в эту сторону.

– Майя! – дернула я Снегиреву за потрепанную грязную куртку. – Вставай!

Девочка приподнялась и уставилась на меня, словно пытаясь разобраться, кто я такая.

– Быстрее! Нет времени!

Она молча вскочила… И тут до меня дошло, что бежать некуда, кроме как укрыться в сарае. Шестеро мужиков в военной форме облепили нас со всех сторон и если бы хотели убить, давно бы это сделали.

Тео! Где Тео?

Озираясь по сторонам, не могла в общем бедламе и клубах пыли разглядеть знакомый силуэт. Подхватила автомат Калашникова, лежащий в метре от нас. Хотя бы в этом повезло.

– Ты самоубийца? – проговорила Майя дрожащим голосом.

Вопрос вполне оправданный.

– Похоже на то.

Бандиты, завидев оружие, притормозили, больше не окружая нас.

Нужно убить араба! Нужно убить его…

Сердце выпрыгивало из груди, и держалась я только благодаря всплеску адреналина. Наконец, заметив Мухамеда, склонившегося над поверженным британцем, нажала на курок, пустив автоматную очередь. За общим шумом не удалось разглядеть результаты своих действий, но бандиты бросились врассыпную.

– Бежим! – выкрикнула и рванула к Тео.

Он выглядел, мягко говоря, хреново, но не смертельно. Даже сам поднялся. Ну лицо немного «пожмякали», а в целом, все нормально было.

– Ну, блядь, я тебя убью, – прохрипел он, сплюнув кровь и выстрелив из автомата, который выхватил из моих рук.

Однако прозвучало это без ненависти. Тео просто злился.

– Шевелись, давай, – подтолкнула британца к машине. – Майя?

Оглянулась. Что такое? Девушка сидела на коленях рядом с телом араба и ощупывала его карманы.

– Что ты делаешь?

Девочка, эх, все же правильнее девушка, вытащила из кармана Мухамеда что-то похожее на маленький сверток. А чуть позже до меня дошло, что это деньги.

Уже оказавшись в машине, Снегирева сползла вниз и, прижавшись к моим коленям, зарыдала в голос.

– Как хорошо, что ты это сделала… – всхлипывала она. – Я не могла больше там находиться… Все эти страшные люди…

– Эй, ну все, – погладила девушку по пышной темной гриве, абсолютно не чувствуя себя героиней.

Напротив, было до скрипа зубов омерзительно. Мне пришлось убить человека. Это просто самое отвратительное, что я могла сделать. К тому же Тео истекал кровью. У него был довольно сильно разбит лоб. На скуле красовалась красная отметина, грозившая превратиться в цветной синяк, а нижняя губа, лопнувшая от удара, не прекращала кровоточить, как, впрочем, и рана на голове. Костяшки рук были сильно счесаны. Вероятно, британец бился не на жизнь, а на смерть…

– Пригнитесь, – приказал он громко.

Пристроилась рядом с Майей и спросила у Кавьяра:

– Они преследуют нас?

– А ты что думала? – крикнул Тео, и я вполне понимала его злость. – Натворила дел, мне теперь жопу твою спасай! О Клио не подумала? Ему предъявят за все это! Ясно, ему!

– Знаю, – буркнула тихо, обдумывая свои дальнейшие действия.

В этом вся я – сначала делаю, потом думаю.

– Тео! – внезапно воскликнула. Меня осенило. – Я сбегу!

– Что? – не понял британец и, резко вывернув руль, поехал прямо в густо растущий кустарник.

В следующую секунду мы оказались на том самом диком пляже, где находилась моторная лодка.

– Нужно разыграть мой побег! – пояснила, выскакивая из автомобиля следом за Кавьяром. Обернулась. – Майя! Пошевеливайся!

– Хватит молоть чепуху! – рявкнул Тео, утирая рукавом кровь разодранного и все еще влажного джемпера, который он напялил, подбегая к лодке.

– Запрыгивайте!

Я втащила негритянку за собой и веслом помогла британцу оттолкнуть судно от берега.

Банда араба нашла нас как раз в тот момент, когда Тео завел мотор. Рванув с места, лодку понесло подальше от злосчастного пляжа. Зазвучавшие выстрелы заставили нас пригнуться. Мы были уже достаточно далеко, но я все же опасалась оказаться застреленной.

– Я знаю, как отвести вину от Клио, – возобновила тему. – Улечу в Чикаго. Пусть твой брат обыграет все, как побег. Тогда получится так, что он не имеет отношения ко всему случившемуся. Просто отправил меня на встречу с поставщиками, а я предала его. Тем более, что одну из пленниц увезла с собой…

Негритянка радостно подскочила.

– Неужели я вернусь домой? – воскликнула она по-детски непосредственно и искренне.

Покосилась на нее с улыбкой и в этот миг что-то случилось… Что-то изменилось…

– Майя? .. – позвала я, заметив, как девушка вздрогнула, и протянула к ней руку.

Лицо ее с огромными темными глазами перекосилось болью. Негритянка неуклюже склонилась на бок. Я подалась к ней и, подсунув руку под голову девушки, второй скользнула по ее спине. Нащупав что-то теплое и липкое, зажмурилась, не веря в такие случайности. Худенькое тело Майи дернулось в предсмертной судороге и замерло. Я оглянулся и обезумевшими глазами уставилась на Тео. Тот лишь судорожно сглотнул и отвернулся.

Господи, ну почему? Почему все именно так? Почему не иначе? ..

Лужа крови растекалась по дну лодки, внушая мне нечеловеческий ужас. Так не бывает? Спасти невинное создание ради того, чтобы оно тут же погибло. Это было последней каплей. Я больше не могла. Громкий пронзительный крик вырвался из самых глубин моего существа, превращаясь в жалобный скулеж. Я так сильно прижимала к себе мертвую девочку, что казалось еще немного и ее ребра затрещат. Тео не вмешивался. Думаю, он понимал, что у меня случился нервный срыв и справиться с ним я должна была сама…

В беспамятстве мое тело мотало из стороны в сторону, пока британец пытался справиться с волнами, умело управляя «моторкой». Не запомнила, в какой момент мы оказались в порту. Так же, как и тот миг, когда ступила на пристань.

Одно врезалось в память – мои собственные слова по поводу отправки тела Майи в Москву, брошенные загробным голосом. Затем Кавьяр принялся кому-то звонить. Но в разговоры его уже не вникала. Меня терзали страшные картинки. Пустые глаза негритянки и лужа крови… Глаза и кровь… Кровь и ее глаза…

– Летти… Летти, – меня встряхнули.

Ошеломленно заморгала, возвращаясь в реальность.

– Ты не мало натворила за сегодня, но твой план должен сработать, – проговорил британец, сжав мои плечи. – Вон внедорожник, вот ключи. Паспорт, как я понимаю, у тебя с собой?

Молча кивнула.

– Возьми, – Кавьяр протянул те самые свернутые банкноты, которые подобрала Майя.

Шарахнулась в сторону, словно обожглась.

– Не нужно, – вырвалось испуганно.

– Дура, у меня нет наличности. Как собираешься до Штатов добраться? .. Давай, бегом! Они скоро приедут сюда. Уезжай немедленно!

Очнулась так же внезапно, как и до этого в прострацию впала, и, схватив ключи и деньги, побежала к машине. Но остановившись, резко развернулась и стремительно приблизилась к британцу, наблюдавшему за мной с нескрываемой грустью. Бросилась к нему на шею и в губы поцеловала, чувствуя привкус крови.

– Прощай… – уже на ходу сказала, пряча глаза полные слез.

– Не надейся, – хохотнул Тео, явно не меньше моего нервничая и переживая. – До встречи.

В аэропорту меня облапали с ног до головы. Выглядела слишком подозрительно. Взлохмаченная, напуганная, с темным пятном на рукаве и без багажа. Такие, как я должны привлекать внимание охранников, мало ли какую глупость может совершить человек, у которого даже простой небольшой сумки с собой нет.

Очень долго ковырялись с моим паспортом, после того, как заставили раздеться в отведенном для этого помещении, потом девушку в симпатичной синей форме вдруг напрягло то, что рассчитывалась я наличными, а не кредиткой. В общем, полная задница, о которой мы с Тео и не успели подумать…

– Слушайте, – вздохнула, устав дожидаться каких-либо действий со стороны этой девушки. – Если мой парень заявится сюда, мне конец… Прошу Вас… Он убьет меня. Я должна вернуться в Чикаго.

Девушка нахмурилась, потом посмотрела на монитор компьютера и снова на меня.

– Я сбежала от него, но с минуты на минуту этот ублюдок может оказаться тут.

Для пущей убедительности нервно оглянулась и, приметив высокого лысоватого мужика в строгом костюме, подалась вперед. С лицом, перекошенным ужасом, быстро проговорила:

– Видите? Там у входа… Это один из его охранников… Пожалуйста, прошу Вас, помогите…

Девушка внимательным взглядом посмотрела на ни о чем не подозревающего мужчину и вздохнула. По глазам ее мне стало ясно многое: например, то, что она с превеликим удовольствием «накажет» очередного богатенького урода. И с видом победителя девушка широко улыбнулась.

– Мисс, – кивнула она и протянула мне билет на рейс, который уже объявили. – Счастливого пути.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я и рванула на регистрацию…

В самолете стояла тишина. Почти тишина, если бы ни храп одного из пассажиров. Ерзая и нервничая, и не смотря на то, что поела, вдруг подумала, что неплохо было бы выпить. Однако решила, что это будет лишним и только еще больше добавит моему уставшему мозгу мрачных размышлений. В конце концов, храп прекратился. Мне удалось немного расслабиться. Но тут же перед глазами возник образ Майи.

Вздрогнула и выпрямилась.

Черт, похоже, теперь не скоро восстановлюсь. Снова зажмурилась и с особым усердием принялась считать овец. Потом слонов, тигров и в итоге воображение перенесло меня в пустыню, где я когда-то путешествовала на верблюде…

Как там Тео? Добрался ли до особняка? Рассказал ли Клио о нашем плане? Ох, представляю, как грек зол, как желает меня убить к чертям собачьим. В общем-то, при встрече и не сопротивлялась бы, потому что так страшно я еще не ошибалась. Погибшая девочка навсегда останется жить в моих воспоминаниях – это несомненно. Что касается Кавьяров, то пора бы им самим разобраться со своими делами. Не стоило вмешивать меня. Это был самый глупый поступок со стороны грека. Теперь все пострадают и, наверняка, Клио достанется не мало. Но все же мой план с побегом должен сработать.

Я верила в это. Всем сердцем верила…

Ни пасмурное небо над Чикаго, ни городской шум, ни усталость – ничто не могло испортить моего настроения. Ощущение свободы навалилось на плечи и вызвало у меня безудержный поток слез. Я плакала всю дорогу, пока ехала на такси по родному, но уже немного забытому адресу. От счастья и, в то же время, от страха буквально трясло. Падающий за окном машины снег радовал меня, словно ребенка.

Все, абсолютно все заставляло дрожать от сладостного предвкушения. В тот момент перестал существовать Клио, исчез Тео, забылось нежное лицо Майи и, вообще, целый континент стерся с лица Земли. Настолько пьянило счастье, что глаза готовы были вывалиться из орбит, так пристально я рассматривала проносящиеся мимо яркие рекламные вывески, высокие дома, гипермаркеты и прохожих.

Как же истосковалась моя душа по этому холодному городу. Каким же дорогим он внезапно стал.

– Все в порядке? – вдруг поинтересовался водитель, глядя на меня в зеркало.

– Да, – кивнула, утирая слезы. – Все в полном порядке…

Ведь совсем скоро я увижу Ханну, а остальное просто неважно.

Комментарий к Глава 25

https://vk.com/wall-105288149_280?browse_images=1 – Летти, Майя, Тео.

Глава 26

Talk to me girl, tell me your lies

Let your secrets have no ties

‘Cause the light will never shine on this heart of mine

And all the love we sacrificed

Look at all of the damage you have done in time

You can see what a savage I’ve become, in my eyes

Поговори со мной, девочка, расскажи мне свою ложь.

Пусть тайны больше не связывают тебя,

Потому что свет никогда не озарит моё сердце

И нашу любовь, которой мы пожертвовали.

Посмотри, какой вред ты нанесла за это время…

В моих глазах ты можешь увидеть, каким жестоким я стал.

Hurts ©

Два месяца спустя

Многое мне хотелось рассказать и многое хотелось сделать после возвращения из Африки. Но постоянное ощущение преследования не давало покоя, заставляя усомниться в собственной адекватности. Я честно старалась вычеркнуть из головы образ Клио Кавьяра, но на вторую неделю своего пребывания в Чикаго поняла, насколько это пустое и абсолютно бесполезное занятие.

Все катилось к чертям, потому что неизвестность, неведение пугало. Пугало до дрожи, до ночных истерик, до сумасшедшего поведения средь бела дня…

В общем, совсем не удивилась, когда Ханна записала меня к психотерапевту. Однако пришлось вступить с ней в жаркий спор по этому поводу, потому как рассказывать обо всем случившемся в особняке грека нельзя было.

Более того, Ханна и не подозревала, что именно Кавьяр и является моим похитителем. И, к сожалению, правда открылась отнюдь не благодаря мне.

Нужно же было такому произойти: мама в тот вечер, прежде чем вернуться домой, вдруг решила заскочить в бар «Шанс». Находился он, кстати, всего в паре кварталов от квартиры Ханны. Джон, явно из местных новостей узнавший о моем возвращении, принялся расспрашивать мою мать о том, как мне удалось выжить…

Со слов разгневанной и не на шутку встревоженной Ханны, ворвавшейся в квартиру, мне стало понятно, что теперь она знает даже больше, чем положено.

– То есть ты защищаешь того, кто обошелся с тобой как с вещью? – прозвучал громкий возглас мамы, пришедшей немного в себя от ошеломляющей новости.

Но ее ждала еще не менее отвратительная правда.

Я молча ушла в комнату и вернулась уже с отчетом отчима.

– Вот взгляни, – положила лист на стол перед матерью и скрестила руки на груди. – Это то, что позволит тебе понять, что Кавьяр во многом нам помог…

Внезапная волна леденящего холода окатила с ног до головы. Мне не хотелось признавать, что одно лишь воспоминание о Клио вызывает дрожь в коленях. Но на сердце его образ оставлял огненный отпечаток. Казалось бы, ненависть к греку стала моим вторым “Я”, но все стерлось. Нестерпимое желание увидеть его вновь и страх от одной только мысли об этой встрече с катастрофической безысходностью сменили полюса. Все перемешалось и поменялось местами. Вот уж поистине Льюис Кэррол пришел бы в восторг от хаоса, царившего в моем воображении. Жаль, но это не было сказкой. Реальное моральное изнеможение и физическое бессилие вынуждали замыкаться в себе, что совершенно очевидно беспокоило Ханну…

Моя дорогая Ханна…

Как же страшно мне было смотреть в ее бездонные глаза, когда она распахнула дверь в день моего возвращения, конечно, и не подозревая, что это могу быть я. Мама выглядела женщиной, прошедшей семь кругов ада – великой мученицей, не иначе. Осунувшаяся, бледная, с пустым взглядом. Это была самая душераздирающая сцена моей жизни. Уверена, что больше никогда ничего подобного не смогу испытать.

Слова в тот момент застряли в горле и не желали вырываться наружу. В то время как Ханна прижимала меня к себе, я мысленно орала о своей любви к ней, но в реальности молчала и даже не плакала. «Свет в моей жизни», «огонь, согревающий, но не обжигающий», «надежда моя», «мама» – то, что я должна была сказать, но мне словно язык отрезали. А Ханна все рыдала, прижимая меня к себе и называя своей девочкой. К тому же мне уже не хотелось говорить, совсем не хотелось…

На протяжении двух месяцев жизнь в Чикаго была тяжелой. Адаптация и все такое. Казалось, что отсутствовала я несколько лет. Настолько привыкла бояться и ждать неприятностей, что каждое утро, просыпаясь, изумлялась: почему до сих пор жива? И так происходило изо дня в день, до этого вечера.

Теперь Ханна узнает, чем занимается ее муж, и мне больно от того, что именно я принесла ей эту правду…

Она вошла в комнату тогда, когда мне почти удалось уснуть. Вздрогнув, приоткрыла глаза и уставилась на мать. Ханна нерешительно присела на краешек кровати.

– Как давно это происходит? – выдавила она.

Я приподнялась и, подавив зевок, ответила:

– Думаю, достаточно давно. Знаешь, мне многое стало известно во время пребывания в особняке Кавьяра…

– Постой, – внезапно очнулась Ханна и посмотрела на меня слишком проницательно. – И сколько времени ты собираешься покрывать дела грека?

Кровь отхлынула от лица. Боже, я выглядела словно глупая школьница.

– Лена, отвечай, – до сих пор передергивает от этого имени, ставшего вдруг незнакомым. – Не смей лгать мне…

– Я не лгу… Просто всей правды не рассказала.

Потупилась, жутко переживая за будущую реакцию матери, когда она услышит то, что я собираюсь сказать.

– Клио… Кавьяр не должен пострадать.

Внимание, минута молчания, господа!

– С тобой все хорошо? – Ханна осознала плачевность ситуации.

– Да, я ведь здесь, и это чудесно.

Мама вскочила и схватилась за голову, едва не вырывая волосы.

– Ты защищаешь этого ублюдка?!

– Ханна, – рявкнула я. – Ты ничего не знаешь. Он… он…

На этом словарный запас закончился.

– Ты должна… Нет, ты просто обязана рассказать о греке! Молчать, значит, спустить ему злодеяния с рук!

Резко отшвырнув одеяло, я встала.

– Господи, мама, он убьет нас, – вытащила из верхнего ящика контракт, заключенный с Кавьяром. – Сама посмотри, что Клио придумал.

Ханна пробежалась глазами по строкам бумаги и, смяв ее, забросила в угол.

– Я не позволю тебе бояться его, – отчеканила мама.

К сожалению, к худшим чертам ее характера относилось чрезмерное упрямство. Однако, если направить его в правильное русло, можно много добиться.

– Постой, – схватила я Ханну за локоть, когда она уже намеревалась покинуть комнату.

– Раз ты так хочешь заниматься всем этим ужасом, давай обратимся на телевидение. – Ох, как же противно было об этом говорить.

Мама не должна догадаться, что на самом деле я и сама давно думала «сдать» все это гребаное семейство властям. Просто странно было начинать, а теперь Ханна подтолкнула меня к решительным действиям, и упускать шанс я не намеревалась.

Утро того злополучного февральского дня выдалось холодным, словно природа протестовала против нашего замысла. Сильный ветер поднимал снежные вихри, оставляя на тротуарах островки дюн, которые тут же вновь бурили, запуская в лицо самых отважных прохожих, высунувшихся из дома.

Я торопилась поскорее оказаться в такси и, промчавшись вниз по крыльцу, оглянулась на Ханну, которая следовала за мной.

Уже в машине мы молча переглянулись, каждая думая о своем.

Тяжелый комок застрял в горле и не давал нормально вдохнуть. Всю дорогу до студии, в которую нас пригласили, меня не покидало неприятное предчувствие. Я кожей ощущала слежку. Иначе и не могло быть – нужно же греку знать наверняка, что я не предам его. Сказать по правде, и не собиралась. Только для Ханны разыгрывался весь этот спектакль. На самом же деле, мои намерения напрямую касались Стива. Вот только признаваться в этом матери даже не думала. Хотя она и догадывалась, потому видела меня насквозь. И так было всегда.

Не знаю, хотела ли Ханна справедливости так же, как и я, но то, что именно она созвонилась с одной известной студией популярного в Штатах канала, говорило о многом. Директор канала N, имя которого было почти нарицательным для американского народа, с жадностью ухватился за возможность в пух и прах разнести темную фигуру человека, похитившего абсолютно ни в чем не повинную девушку. Кстати, именно Джесси Лихтер* натравил на нас с матерью прессу, представители которой принялись дежурить под дверью дома круглосуточно. И это было невыносимо. Как только артисты выносят весь этот кошмар? Как не поубивают назойливых журналюг?

В общем, приехав на студию, решительности у меня поубавилось. К тому же зрителей было чересчур много. По телевизору все казалось таким простым и понятным, а тут вдруг огромная площадка, толпа людей и я, вздрагивающая от волнения. Лихтер, немец по происхождению, заметив нас, даже не поднявшись, поманил рукой.

Козел невоспитанный.

Ханна потащила меня за рукав, будто боялась моего непредвиденного побега.

– Это она? – спросил пузатый немец и окинул меня с ног до головы надменным взглядом.

Как будто ты не знаешь, что это именно я! Идиот, сам же шавок своих прислал к нашему дому.

– Да, мистер Лихтер, – кивнула Ханна, видимо, тоже не очень симпатизируя этому придурку самовлюбленному, и даже инстинктивно отступила на шаг назад. – Мы готовы ответить на Ваши вопросы.

Джесси кивнул и махнул рукой в сторону небольшого диванчика, расположенного вне съемочной площадки.

– Подождите там.

И мы ждали до тех пор, пока этого неприятного рыжеватого «красавца» не припудрили и не причесали его жиденькие волосики. Лихтер отличался острым умом и язвительной манерой общения, поэтому, став популярным на всю страну, он начал «борзеть» еще больше, позволяя себе поливать грязью даже весьма влиятельных особ. Однако периодически Джесси ставили на место и пусть не надолго, но он успокаивался. В этот раз Лихтер, пригласив меня в студию, в первую очередь отметил мою отнюдь непривлекательную внешность, на что я мысленно послала его на хуй. К счастью, только мысленно. Далее меня завалили вопросами об условиях содержания. Избивали? Кормили? Насиловали? …И тому подобное.

Спустя сорок минут моего пребывания в этом месте, я всем сердцем пожалела о том, что пошла на это. От рожи Лихтера начало подташнивать, а он все сыпал каверзными и жестокими вопросами, подбираясь к самому главному…

– Итак, – в студии воцарилась тишина.

Я лихорадочно теребила рукав блузки, пытаясь за ярким освещением разглядеть лицо Ханны, которая наблюдала за мной из полумрака, сидя все на том же диванчике.

– Назовите имя того, кто держал Вас в рабстве два месяца, издеваясь и не желая отпускать, – проговорил Джесси с особой интонацией.

Все взгляды устремились на меня, заставив стиснуть зубы, потому что вдруг захотелось закричать о том, какие они все уроды и бессердечные твари. Челюсть прямо свело от этой мерзкой ситуации. Я чувствовала, что Клио уже здесь. Он в Чикаго, он знает обо всем. Он приехал, чтобы выполнить пункт контракта.

Встреча в студии канала N была назначена за неделю до самого события, а это значит, что Кавьяру давно доложили о моих намерениях. Только вот один нюанс ему был неизвестен – называть его имя на весь свет я не собиралась.

– Стивен Тейлор имеет прямое отношение к моему похищению, – пробормотала так тихо, что немец недовольно цокнул.

Прочистила горло, кашлянув, и повторила увереннее:

– Стивен Тейлор, мой отчим, занимается поставкой несовершеннолетних девочек в Африку. Причем многие из них, оказывая сопротивление, погибают. Этот документ, – положила на стол перед Лихтером ксерокопию отчета Стива, – доказывает виновность Тейлора.

Гробовая тишина.

Я решительно встала.

– Мне больше нечего добавить, – направилась к выходу, не обращая внимания на шквал аплодисментов, возгласы возмущенного Джесси и окликающую меня Ханну.

Мне нужен воздух. Мне жизненно необходимо уйти отсюда, снять эти неудобные ботинки на каблуках, остудить морозным ветром пылающие щеки. Все! С меня хватит! Я устала зависеть от Кавьяра. И устала бояться расправы. Пусть делает со мной, что хочет, но бегать от него я точно не буду.

Поймав такси, запрыгнула в салон, дверца слева распахнулась, и рядом плюхнулась Ханна. То, что она была растерянна, это мягко сказано. Перекошенное ужасом лицо мамы заставило меня содрогнуться. По глазам Ханны стало ясно, что она пришла к определенным выводам, и они мало ее радовали.