Текст книги "Рок пророка. Второе пришествие"

Автор книги: Людмила Павленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Пока Громов укладывал в клетчатую сумку оба чёрных чемоданчика, актриса успела набросить куртку и теперь торопливо рассовывала по карманам документы, записную книжку и деньги. Они вышли на лестничную площадку, Наталья Николаевна заперла свою дверь и, сжимая в руке ключ от чердака, первой устремилась наверх. Они проникли на чердак, и здесь актриса так же тщательно заперла за ними дверь. Они беспрепятственно миновали расстояние, равное целому кварталу, поскольку в старом доме не имелось чердачных перекрытий между подъездами, только толстые вертикальные балки преграждали им путь. Лавируя между ними, они почти бегом достигли конечной цели. На счастье, дверь чердака последнего подъезда не была заперта. Они спустились по лестнице и вышли на улицу.

– Полюбуйтесь, – кивнула Гончарова на свой подъезд.

Там двое крепких молодых людей в кожаных куртках разглядывали номера квартир на панели домофона. Неподалёку стоял чёрный внедорожник с чёрными же тонированными стёклами.

– Вперёд! – скомандовала Гончарова и направилась к арке, ведущей из закрытого двора на улицу Советскую.

– Куда теперь? – спросил Сергей, перебрасывая из руки в руку сумку с «кейсами».

– А к вашей Лизе, – проговорила актриса.

– Нет. Лиза бросила меня, – насупился Сергей.

– А вам не кажется, что Лизу необходимо предупредить? А, может статься, и спасти от рук бандитов.

– Что вы такое говорите? – испугался Сергей.

– А то. Вы их видели? Представились по телефону работниками милиции, а похожи они на милиционеров? И машина похожа на милицейский «газик»? Они спросили, не встречала ли я в горсаду человека лет тридцати пяти. И описали ваши приметы! Вполне возможно, что уже составлен ваш фоторобот. А, значит, до выяснения личности – рукой подать. Узнают фамилию, адрес, не обнаружат вас дома и двинутся прямиком к вашей жене.

– Вы думаете? – растерялся Сергей.

– Да нечего тут думать! Надо действовать!

На маршрутном такси они проехали мост через Волгу и пешком прошли ещё пару кварталов. Закончились многоквартирные дома, потянулись улочки одноэтажных застроек вперемежку с коттеджами, по виду напоминавшими настоящие дворцы.

Лиза жила в маленьком домике за низким забором из штакетника. Это была уютная усадьба с небольшим садиком и огородом. Гончарова и Громов двинулись было напрямик к калитке, когда актриса вдруг схватила своего спутника за руку и увлекла за куст сирени.

– Я слышу голоса! – прошептала она.

Громов раздвинул ветви кустарника и увидел Лизу. Стоя на крылечке, она разговаривала с точно таким же крепким парнем, каких они только что наблюдали у подъезда Гончаровой.

– И сюда добрались! – с досадой произнесла Наталья Николаевна.

– Вы думаете, это они?

– Уверена.

Плечистый человек попрощался с Лизой, забрался в чёрный внедорожник и уехал. Гончарова и Громов выбрались на тропинку и вошли в калитку.

– Ты? – удивилась Лиза, посмотрев на Сергея Анатольевича. И только потом ответила на приветствие Гончаровой.

– Идёмте в сад, в беседку, – сказал Громов и быстро пошёл впереди. Лиза и Наталья Николаевна устремились за ним.

– Что ты сделал, Сергей, что случилось? – на ходу спрашивала Лиза, – тут только что был человек из органов, спрашивал о тебе…

– Прежде всего, – проговорил физик, усаживаясь за столом в беседке, – позволь тебе представить Наталью Николаевну Гончарову. Она актриса.

– Я вас узнала, – улыбнулась Лиза.

– Мы с вашим мужем сегодня познакомились случайно в горсаду при очень странных обстоятельствах, – произнесла Гончарова, пристально вглядываясь в жену своего нового знакомого.

Что-то очень и очень необычное было в ней. «Выражение лица!» – догадалась актриса. Да, таких лиц почти не увидишь теперь. В нём совершенно отсутствовала надменность. Но при этом не было и приниженности. Никаких крайностей. Однако и среднестатистическим это лицо не назовёшь. И именно из-за его выражения. Но что же это, что? Кого напоминает эта девушка? Да, Лиза Громова определённо кого-то напоминала. «Сикстинскую мадонну» Рафаэля! – пришла к выводу Наталья Николаевна. И тотчас поняла, что в выражении её лица показалось таким необычным. Это – кротость. Не забитость, не приниженность, нет! Именно кротость, которую и уловил в своей модели Рафаэль, и перенёс затем на полотно. «Кротость и в самом деле в наше бурное время почти не встречается, – думала Гончарова, – женщины наши наравне с мужчинами вцепляются руками и зубами в эту жизнь, чтобы не упустить ни одного шанса. Они не прячутся за «широкую спину», нет, они и сами кого угодно могут прикрыть и вытащить из любой ситуации, и тащить на себе хоть всю жизнь. Где уж тут взяться кротости, когда надо и «коня на скаку» останавливать, и «в горящую избу» входить, и бизнес делать, и карьеру… Да и детей, в конце-концов, воспитывать. Только вот времени для материнской нежности в подобном сценарии как-то не предусмотрено. Ах, как грустно всё это! Теряется Вечная Женственность. Сходит на нет. А что взамен?!»

Между тем Громов сдвинул в сторону плетёную хлебницу с печеньем и чайную чашку с блюдцем и водрузил на стол оба «кейса», достав их из клетчатой сумки.

– Сергей, – взволнованно заговорила Лиза, – тот человек… Он говорил, что тебя ищут, как свидетеля, по делу о теракте. Что за теракт? Мне показалось даже, что тебя подозревают.

Лиза была очень напугана, на её щеках проступил румянец, большие синие глаза блестели, как будто в них стояли слёзы. Молодая женщина была очень хороша – простой свитер и брюки не скрывали стройной фигуры, густые, чуть вьющиеся волосы были заплетены в короткую, но очень толстую косу, нежная кожа не нуждалась в косметике.

– Во-первых, успокойся, – сказал Сергей, – а во-вторых, выслушай меня.

И он в нескольких словах рассказал ей об утреннем приключении.

– И теперь мы имеем, – закончил он свой рассказ, – два чёрных чемоданчика в наличии и целую свору бандитов на хвосте. Приходил к тебе, дорогая жёнушка, не человек из органов, а человек из банды.

Назвав Лизу жёнушкой, Сергей Анатольевич бросил на неё испытующий взгляд, но молодая женщина не возразила, и Громов заметно приободрился.

– А в чемоданчиках-то что? – спросила она, заворожено глядя на супруга.

– А вот теперь мы их откроем! – произнёс он торжественно и, щёлкнув замками, приподнял обе крышки.

– Ого! – увидев пачки денег, охнула Лиза, – это же целое состояние! Нужно как можно скорее подбросить этот чемодан бандитам, чтоб отвязались.

– Не поможет, – вздохнула Гончарова, – в живых нас не оставят.

– Почему?

– А потому что много знаем.

– Что знаете?

– Может быть, ноутбук не открывать? – встревожено спросил Сергей Наталью Николаевну, – чтобы Лизу не впутывать. Пусть она ничего не знает. Если второй раз к ней приедут, то сразу же поймут – она не в курсе. А ты, – повернулся он к жене, – не говори, что мы приходили.

Он хотел было захлопнуть чемоданчик с ноутбуком, но Лиза помешала, схватив его за руку.

– Что в ноутбуке? Я хочу знать! Открой сейчас же!

– Нет, Лиза.

– Да!

– Нет, нет и нет. Наталья Николаевна, уходим!

– Я не пущу тебя! – Лиза вцепилась в рукав куртки Сергея.

– Малыш, я должен уходить. Пойми, если с тобой что-то случится, я не переживу.

– Я тоже не переживу, если с тобой что-то случится! – всхлипнула молодая женщина.

Гончарова, глядя на них, улыбалась.

– Но ты же… – начал Сергей растерянно, – ты же ушла… Я думал, ты разлюбила!

– Я ушла, потому что подумала – ты разлюбил! Ты стал такой рассеянный и равнодушный!

– Но это потому, что я то решал теорему Ферма, то потом надумал вывести Теорию Единого поля…

– Что-о?!

Лиза, широко раскрыв глаза, смотрела на мужа. Сергей смутился.

– Дурь, конечно, полная чепуха, но понимаешь, я чувствую, что я родился для чего-то большего. И ты должна была бы мной гордиться. А кем гордиться, если я ничем не примечательный преподаватель физики в обычной гимназии.

– А я?! А я вообще никто, ничто и звать никак! Обычный работник архива. Даже без кандидатской степени, не говоря уже о докторской.

– Глупенькая! – Сергей нежно прижал голову жены к своей груди, – ты у меня самая необыкновенная!

– Это ты – самый необыкновенный!

На этих словах Лиза откровенно разрыдалась. Наталья Николаевна почла за лучшее тихонько удалиться и осмотреть цветник и огород, где уже были проделаны аккуратные грядки и высажены какие-то растения.

Вернувшись, она застала супругов пристально глядящими в ноутбук. Изображение в нём снова появилось. Увидев спящего на кушетке человека, Лиза пробормотала:

– А он на кого-то похож. Он спит? Да, он не в коме, а просто спит. Лицо спокойное. Удивительное лицо. Ему, похоже, снятся радостные сны. Он совершенно счастлив. Надо же! Впервые вижу такое полностью умиротворённое выражение лица у спящего человека. А люди в белых халатах – это врачи? Где это происходит? В какой клинике? Ты почему молчишь?

Она взглянула на Сергея.

– Он на кого-то похож? – спросил тот.

Гончарова пристроилась рядом с ними на лавочке и с интересом вслушивалась в их диалог.

– Ну, да, похож, – кивнула Лиза, – где-то я видела это лицо. По телевизору? Нет, скорее, на художественном полотне. Может быть, кто-то из художников писал его портрет, а я была на выставке и видела…. Но тогда кто? Я бы запомнила. Всё это очень странно. Тревожно как-то на душе. И потом – почему эта секретность? Что-то особенное есть в этой «картинке». А-а… – догадалась вдруг она, – я поняла! Над этим человеком в какой-то закрытой клинике проводят опыты, а тебе это стало известно. Ты по ошибке получил вот этот ноутбук с изображением. Конечно! Это же понятно! Не может быть у обычного человека такого выражения лица! Ему ввели гормоны счастья, эндорфины! И он весь светится даже во сне! Он абсолютно, беспредельно счастлив! Конечно, это опыты. Где эта клиника находится? Ты ещё не узнал?

Не дожидаясь ответа, Лиза взволнованно произнесла:

– Так вот почему тебя ищут! Произошла утечка информации! Тебе всучили вот этот ноутбук с прямой трансляцией. Кто-то установил там цифровую видеокамеру, настроил ноутбук с функциями беспроводного Интернета, а он попал к тебе, да?

– Чувствуете, какая умница? – похвастался Сергей.

Актриса только развела руками.

– Твой снисходительный тон не уместен, – проговорила Лиза с обидой.

– Да ну, какой там снисходительный?! Я поражён, я потрясён, раздавлен!

Он сиял от счастья. И в эту самую минуту был совершенной копией спящего.

– Свежий взгляд на проблему наверняка поможет нам, – вступила в разговор Наталья Николаевна, – вы, Лиза, в самом деле, могли бы нам помочь. Но, с другой стороны, и риску вместе с нами подвергаетесь.

– Ещё не поздно… – начал было Громов.

– Поздно! – прервала его Лиза, – я уже видела «картинку». И вы должны мне объяснить, что она значит.

– Мы сами ничего не понимаем! – воскликнул Громов.

С экрана компьютера донёсся звонок и все четверо учёных, колдовавших над пробирками и микроскопами, стали подниматься и покидать помещение.

– Они и не подозревают, что мы за ними наблюдаем, – грустно усмехнулась Лиза.

– Вот видите, Сергей Анатольевич, а нас с вами этот аспект нисколько не обеспокоил, – заметила Наталья Николаевна, – Лиза определённо работает «свежей головой» в нашем маленьком коллективе, и с её помощью мы разгадаем, наконец, все загадки и решим все проблемы.

В неведомой лаборатории остались двое – Штайнмахер и ещё один сотрудник. Громов прижал палец к губам. На экране заговорили.

– По-английски! – ахнула Лиза.

Громов вполголоса переводил:

– Аарон, задержитесь на минутку.

Это сказал Штайнмахер, обращаясь к молодому сотруднику. Вместе они подошли так близко к видеокамере, что их лица видны были крупным планом.

– Вы иудей, Аарон?

– Ну вы же знаете, что я еврей, – пожал плечами Аарон.

– Я имею ввиду не национальность. Кто вы по вере? Христианин или же иудей?

– Трудно сказать. Моя мать христианка, а отец иудей.

– Как же они уживаются?

– Нормально. 21-й век. Процесс глобализации. Грани между конфессиями потихоньку сглаживаются.

– Ну-у… Я бы так не сказал!

– Господин Штайнмахер, я очень есть хочу, – пожаловался Аарон, – давайте лучше в столовой о конфессиях побеседуем.

– Я задержу вас, юноша, только на минутку. Скажите, кто он? Как вы думаете? – тут Штайнмахер кивнул на спящего на кушетке человека.

– Клон. Кто же ещё?

– И лицо его вам не знакомо?

– А что, должно быть? – усмехнулся Аарон.

– Да нет. Простите.

– Так я пойду?

– Да, да, конечно. Извините, что задержал. Стало быть, к христианству вы нормально относитесь?

– Господин Штайнмахер, – юноша был, как будто раздосадован, – вы задаёте странные вопросы. Вас не устраивает, как я работаю? Тогда скажите прямо, что я уволен. А при чём тут мои взгляды на христианство и прочие религиозные конфессии?

– Нет, вы талантливый учёный! Я просто… У меня просто, понимаете ли… Впрочем, неважно. Извините. И ступайте завтракать.

Аарон хмыкнул, повернулся и ушёл.

– Интересная вещь, – заговорил вдруг сам с собой Штайнмахер. Громов прилежно переводил его слова.

– Я никому здесь не могу довериться.

Он посмотрел прямо в камеру.

– Если кто-нибудь где-нибудь видит и слышит меня – знайте: я не хотел клонировать Христа.

Услышав эти слова, Елизавета вскрикнула.

Штайнмахер продолжал:

– Но так сложились обстоятельства. Долго рассказывать. А у меня мало времени. Скоро перерыв закончится, и мои сотрудники вернутся. Я решился на этот шаг – передать ноутбук с прямой трансляцией русскому Президенту. Достигнет ли цели моё послание – не знаю. Что будет дальше с нами всеми, я имею ввиду – со всем миром, я тоже не знаю. Если Христос был человеком, пусть даже царского происхождения, наш эксперимент становится просто безответственным и неэтичным. Но если Он был Мессией, то мы, с позиций христианства, богоотступники и совершили грех, достойный самой тяжкой кары. Но почему же Бог позволил нам совершить его?!

На этих словах он потянулся к камере и отключил её.

– Так это был Христос?! – спросила потрясённая Лиза, – они Его клонировали? Но как? Для этого же нужно иметь частицы тела…

– Насколько я понял, они использовали кровь с Плащаницы, – сказал Сергей и глянул на Гончарову. Она кивнула.

– Причём, делалось это в строжайшей тайне, – добавила актриса. – Как видим, не все учёные, задействованные в Проекте, знают, кого именно они, образно говоря, родили.

– Но Христос…. Он же Бог! – воскликнула Елизавета.

– Только для христиан, – заметила Наталья Николаевна, – в других конфессиях его считают человеком. Пророком. Стало быть, генетически чистым, то есть святым.

– Я пыталась понять, что такое религия, – проговорила задумчиво Лиза, – для чего и почему человеку так важно верить в высшие силы. На эту тему существует несметное количество литературных трудов, как научных, так и художественных. Я у себя в архиве перерыла горы книг, летописей и рукописей. И нашла любопытный источник. В середине 19 века южнославянским учёным Стефаном Ильичом Берковичем были собраны в Родопах тексты ведических преданий и песен. И там упоминается 53 песни о Белом короле. Целый эпос! Оказывается, древние славяне считали его Сыном Бога, который учил людей вере. После него осталось много книг, но куда они делись – никто сейчас не знает. Древние славяне верили, что он не умер, а вознёсся на небеса.

– Ну, надо же! – пробормотала Наталья Николаевна, – прямо аналог Новому Завету.

– Именно! – горячо воскликнула Елизавета, – но и это не всё! В древнем мире до Иисуса Христа существовали мифы об умирающих и воскресающих богах – сирийских, финикийских, египетских. Все они умирали, проходили сквозь тьму ада по подземному миру, а затем воскресали. Иисуса Христа можно сравнить с Таммузом, Адонисом, Аттисом, Осирисом и другими богами древних.

– Ну и что это значит, по-твоему? – спросил Сергей.

– Откуда мне знать? – пожала плечами Лиза, – говорю же – проблема религиозного сознания меня интересует, но разобраться в ней я пока не сумела. И если Плащаница и в самом деле существует, если на ней – частицы крови распятого Христа, которого учёные даже сумели клонировать, то… Я не знаю, что и думать.

Она немного помолчала и добавила:

– От всего этого у меня «крыша едет», мозги кипят.

– Не у тебя одной, – сказал Сергей, – знаю только одно – если Иисус Христос и приходил на землю, то главное в его Пришествии было вот это: «Заповедь новую даю вам – да любите друг друга».

– Расшифруйте, – потребовала Гончарова, – я уже во второй раз слышу от вас это категорическое утверждение, но, однако же, не понимаю, чем так важна для вас и чем нова эта заповедь. Любовь всегда существовала на земле – ведь люди, говоря словами Библии, «плодились и размножались». Притом, замечу, не только люди.

– Именно! – воскликнул Громов, – именно! Даже мухи «плодятся и размножаются». Но вы уверены, что они испытывают при этом чувство любви друг к другу?

– Ах, вот как вы ставите вопрос?

– Да, так. На земле не было Любви. Вот потому эта заповедь – новая.

– А сейчас есть на земле любовь?

– Встречается. Но редко.

Наталья Николаевна задумалась. Потом произнесла:

– Сейчас многие дамы и со страниц газет и журналов, и с телеэкрана призывают наших соотечественниц любить самих себя. И утверждают, что все беды девушек и женщин только оттого, что они недостаточно любят себя. Надо любить себя, лелеять, холить. И тогда и мужчина увидит, как дорого вы стоите, и купит вам норковую шубу и бриллиантовое ожерелье. Так неискушённым девушкам прививают мораль проститутки. В моё время был такой анекдот. Едут советские туристы по Парижу. Гид говорит им: «Посмотрите направо, это Эйфелева башня. Налево не смотрите, там падшие женщины». Едут дальше. Гид говорит: «Посмотрите налево, это Нотр-Дам де Пари. Направо не смотрите, это падшие женщины». Так продолжается довольно долго. Наконец, один из туристов не выдерживает. «А порядочные женщины тут есть?» – спрашивает он. «Есть, – отвечает гид, – но они очень дорого стоят». Теперь и наши девушки сплошь и рядом – всего лишь живой товар. И каждая из таких красоток старается подороже продать себя. Это, как говорят в театре, реплика в сторону. Что же касается любви… Быть может, вы, Сергей, и правы… А вдруг её и в самом деле до какого-то времени на земле просто не было? А потом появилось это странное необъяснимое чувство. Но люди стали убивать его в себе. Почему?

– Но это как раз понятно! – грустно улыбнулась Лиза, – потому что Любовь – это любовь к другому, а не к себе. Любви к себе не существует. Любовь к себе – это простейший эгоизм. Простейший. Незамысловатый. Такой маленький, хищненький. Как зверёк. Из норки выскочил, схватил добычу – и снова в норку. Любить себя и холить. Грести под себя толстенькими, коротенькими лапками.

Глаза её заблестели, как будто она вот-вот заплачет, голос стал прерывистым и звонким, лицо раскраснелось.

– Я не знаю, как могут мужчины вожделеть хищных, жадных женщин, – говорила она с горячностью, – и как женщины могут вожделеть хищных, жадных мужчин. Эти особи настоятельно требуют заменить любовь сексом. Им этого вполне достаточно. Этот суррогат любви кажется мне спариванием животных с той разницей, что животные всё-таки спариваются лишь для воспроизведения потомства, а не для удовлетворения похоти. На мой взгляд, похоть – отклонение от нормы. Своего рода безумие. А, как известно, безумие заразительно. Отсюда и маньяки, растлители малолетних, гомосексуалисты, разного рода изуверы. Вирус похоти поражает мозг. И он пострашнее всех иных самых страшных вирусов, поскольку многие из них – лишь производное от вируса похоти. Не зря же он распространился по планете со скоростью чумы.

Сергей смотрел на Лизу и совершенно не узнавал её. Его тихая и молчаливая жёнушка стала совсем на себя непохожей, слова её жгли – такая в них была боль и такое негодование. Что так сильно её взволновало? Что заставило так отчаянно и с таким рвением защищать настоящие чувства между людьми? И почему она ушла? Не потому ли, что и он в какой-то момент жизни вдруг превратился в мерзкого зверька? Он стал эгоистичным? И сам не заметил этого? Конечно. Уйдя с головой в свои научные изыскания, он стал смотреть на неё сверху вниз. Не позволял ей прикасаться к своим книгам. «Всё равно не поймёшь» – говорил он, когда она просила объяснить, чем он там занимается, в своём «медвежьем углу». А он… Он чувствовал себя одиноким на ледяной вершине. Всё, что ни есть земного, было внизу, у его ног. Чем больше знаний поглощал его разум, тем он стремительнее возносился, удаляясь от Лизы.

Сергей стиснул зубы от досады.

Наталья Николаевна заметила это и спросила встревожено:

– Что с вами? Вам плохо?

Лиза же ничего не спросила, но смотрела на мужа так, словно читала его мысли.

– Мне было плохо, – помолчав, ответил Громов, – а теперь очень хорошо.

Он взял руку жены и прижал её к сердцу.

– А вот про любовь и про новую заповедь, – сказал он негромко, – мы с вами ничего не поняли.

– А ты понял? – улыбнулась Елизавета.

– Вот только что. Между людьми любви, быть может, и не было – не доросли. Но Любовь с большой буквы была всегда. Господом Богом из Любви соткана вся Вселенная. Он сотворил и продолжает творить мир одной только энергией Любви. Она – основа всего сущего. Бог создал мир, чтобы любить его. Бог создал всё живое, чтобы любить свои создания. Но когда делаешь это открытие, оно кажется невероятной новостью. Вот только… Если бы, сделав открытие, мы не забывали его!

– Что ж, продолжим дискуссию, – улыбнулась Гончарова, – вернёмся к теме клонирования Христа. Учёные давно об этом поговаривали, давно мечтали провести этот опыт. Но я считала, что Ватикан, хранитель Плащаницы, никогда не пойдёт на такой шаг, чтобы позволить использовать каплю крови Христа для клонирования… Хотя знаете, я, кажется, могу понять святых отцов. Как бы то ни было, а они чувствуют ответственность за происходящее. И сознают, что им придётся держать ответ перед Божьим престолом. И это их крик о помощи. Ведь они же не могут не понимать, что человечество катится в пропасть. Если уж и саму католическую церковь сотрясают скандалы на сексуальной почве, то что говорить об их пастве! Техническая революция при недостатке человечности завела нас в тупик. Техногенные катастрофы на нас обрушиваются одна за другой. Достаточно вспомнить Чернобыль. Численность населения растёт, энергопотребление тоже. Как выйти из этого тупика?

– Но разве святые отцы не понимали, для чего нужен этот Проект под кодовым названием «Второе пришествие»? – возразил Сергей.

– Думаю, что они уповали на Бога. Допустит Бог это или нет.

– И Бог допустил, – пробормотала Лиза, – но почему?

– Штайнмахер тоже задавал себе этот вопрос, – напомнил Громов.

– Поищите ответ в Интернете, коль скоро он теперь доступен вам в любой точке пространства и времени, – посоветовала Наталья Николаевна.