Текст книги "Рок пророка. Второе пришествие"

Автор книги: Людмила Павленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

 
Паситесь, Мирные народы,
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды —
Ярмо с гремушками да бич.
 

Пока Мирные народы, то есть народы Мира, не научатся Различению добра и зла, их так и будут развлекать «гремушками», время от времени щёлкая бичом.

Сергей Громов во все глаза смотрел на эту женщину.

– Кто-то из нас двоих экстрасенс, – произнёс он вполне серьёзно, – И, пожалуй что, всё-таки вы. Из головы моей считали информацию. Я же это стихотворение Пушкина проговаривал про себя, вспоминал строчки из него сегодня утром.

Актриса только усмехнулась:

– Я никакой не экстрасенс. Просто долго живу.

Некоторое время они сидели молча. Бармен выключил музыку, и молодёжь за столиками заговорила тише. Воздух наполнили другие звуки – взвизгнули тормоза машины на повороте, громко закаркала ворона, сидящая на парапете, зашумели от ветра кроны лип, покрытые нежной весенней зеленью. Порыв ветра залетел и сюда, под пластиковую крышу летнего кафе.

– А в меня он попал, этот фильм, – заговорил Сергей негромко, – целил в меня и попал.

– Даже так? – удивилась актриса.

– Именно.

– И чем же?

– Мыслью о том, что Священный Грааль не что иное, как человеческая кровь. Живая кровь в теле живого человека. Кровь Христа. А Чаша Грааля – лоно женщины, его жены, Марии Магдалины.

– Да, это сильный ход, – подумав, согласилась Гончарова, – и это первый шаг к написанию полномасштабного сценария Матриархата на земле.

– Вы говорите об этом с сарказмом, – удивился Сергей, – ведь вы – женщина. И должны всей душой принять данный замысел.

– Голосовать руками и ногами? Да ни за что! Чтобы, играя на моих амбициях, манипулировали мной? Я – за честное равноправие и разделение ролей. Каждый должен выполнять свою миссию, а не лезть в чужую епархию. Это лишь порождает хаос и невыполнение своих прямых, данных Свыше, обязанностей. Когда мужчины начнут рожать, наступит Конец Света.

– Замечательно сказано! – проговорил Сергей с улыбкой.

Он взглянул на актрису и добавил:

– Христос, по вашему мнению, был реформатором в том, что разгерметизировал тайные знания. Но, полагаю, что не только в этом.

– В чём же ещё?

– «Заповедь новую даю вам – да любите друг друга», – процитировал физик, и на глаза его почему-то навернулись слёзы.

Актриса бросила на него удивлённый взгляд. Потом отодвинула чашку из-под кофе и тихо произнесла:

– У меня сегодня нет ни спектакля, ни репетиции, вот я и решила погулять в горсаду и подумать.

Сергей встряхнулся.

– Мы хорошо с вами погуляли, – кивнул он с улыбкой.

– Да уж, – усмехнулась актриса, – кстати, вы спрячьте эти чемоданы от греха подальше, а то, не ровён час…

– Да говорю же – они не знают меня в лицо! Те, кто видел, как мне передали чемодан из лимузина, оба мертвы.

– Даже если и так! Существуют заказчики, которые наняли этих двоих. Если чемоданчики так нужны кому-то, если из-за них люди палят друг в друга из пистолетов средь бела дня, значит, их обязательно будут искать. Сейчас с «кейсами» ходят немногие. Всё больше с папками, барсетками. Тем легче будет обнаружить вас.

Громов задвинул оба чемодана за бордюр. И тут они увидели, как два крепких парня, медленно шедшие по набережной, остановили пожилого гражданина с «дипломатом» в руке. Они о чём-то его спрашивали, а он им что-то отвечал. На лице гражданина были написаны недоумение и тревога. Он порывался освободить локоть, за который его вежливо придерживал один из парней, наконец, вырвался и сделал неуклюжую попытку убежать. Его легко нагнали и повели куда-то за угол.

– Ну вот, вы видели? Я говорила вам…

– И я вам говорил, что в лицо меня не знают. Иначе бы не хватали первого попавшегося.

– Но чемоданы-то ищут?

– Ищут.

– И как нам быть?

– Воспарять над действительностью.

– Не время шутить! – рассердилась Гончарова.

Она встала и подошла к бармену. А через минуту вернулась с огромной клетчатой сумкой, в каких «челночники» возят со складов Москвы на иверские рынки свой немудрящий товар. Они спрятали в сумку «кейсы» и двинулись к дому Гончаровой, которая жила рядом с кинотеатром.

– Подруга назвала вас Натали, – произнёс Громов, – а отчество?..

– Наталья Николаевна Гончарова! – отчеканила актриса и с улыбкой глянула на своего растерявшегося спутника.

– Ах, даже так? – пробормотал он, – удивительно, однако. Вас зовут так же, как звали жену Пушкина.

– Имя и отчество – мои с рождения. А вот фамилия «Гончарова» – театральный псевдоним. Дань памяти оболганной красавице. Когда-то в молодости я воплощала её образ на сцене. Готовясь к роли, я читала её письма, заметки окружающих о ней. И многое поняла об этой жизни.

Она вздохнула.

– Людишки мы. Простите за цинизм – мелочь пузатая. Далеко ещё не люди. Только стремимся ими стать. И то не все.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Григорий Семёнович понуро брёл к служебному входу театра. Дело оборачивалось для него наихудшим образом. Буквально полчаса назад он считал себя очень успешным человеком, был на гребне волны. И вдруг такое… Ему доверили важное дело, а он с треском его провалил. Не говоря уже о лимузине, за который придётся платить, притом, с процентами, всю оставшуюся жизнь, так ещё и пропажа денег и секретной информации! «Оранжевая принцесса» Джулия Тамошенко казнит его на киевском Майдане, а его босс Борзовский достанет Гошу даже из Лондона! У Бориса Икрамовича длинные руки, в России у него везде и всюду есть свои агенты. И что такое для него какой-то Гоша? Букашка, которую он прихлопнет одним движением руки!

– Куда я вляпался? – бормотал Гоша, – зачем мне нужен был этот дурацкий «Мидас»?! Играл бы себе князя Михаила Ярославича, прославлял бы его на благо самому себе! Так нет, мне захотелось приобщиться к сливкам высшего общества, войти на правах равного в знатнейшие семейства старушки Европы! Что я, дурак, замыслил-то?! Куда я лез! К самим потомкам Меровингов, потомкам Христа! Бородку отрастил, как у него, в зеркало на себя любовался – похож! Но ведь я же и вправду похож на князя Михаила Ярославича, прямого потомка Иисуса Христа. Да, я уверен в этом!

Он остановился и принялся рыться в карманах. Достал из внутреннего кармана пиджака газетный лист и прочёл вслух:

«Российские писатели продолжат «Код да Винчи». «Удачной выдумке американского журналиста наш российский писатель Владимир Курбатов противопоставляет летописи и архивные источники, доказывающие, что новый исторический код можно расшифровать тут, на Иверской земле. По Курбатову, в 862 году во главе первого русского государства в Старой Ладоге становится прямой потомок Иисуса Христа – Меровинг Руэрг, переименованный в Рюрика. Потомки Рюрика – Александр Невский и Михаил Иверский. Потомок Михаила Иверского Иван Семёнович получает в народе прозвище Путята. От него начинается дворянский род Путятиных. Внука адмирала Путятина звали Спиридоном Путиным. Известно, что род Владимира Путина на протяжении трёх веков также жил в Иверской губернии. Говорят, что о своём благородном происхождении Президент узнал, ещё будучи агентурным работником в Германии. А в 1999 году он становится первым за последние 400 лет потомком Меровингов, восходящих к вершине государственной власти. Таким образом, прослеживается чёткая цепочка: Иисус – Меровинги – Рюрики – Владимир Красное Солнышко – Михаил Ярославич Иверский – Путятины – Путин. Еженедельник «Караван» был первым изданием, которое ещё до появления книги Курбатова предприняло попытку проследить эту историческую цепочку. Поэтому именно мы объявляем творческий конкурс на создание нового мирового бестселлера».

Григорий Семёнович вновь аккуратно сложил листок и бережно спрятал на прежнее место.

– Надо будет сказать главному редактору «Каравана», что бестселлер уже написан, – продолжал он бормотать вслух, – и написан, и сыгран. Моя пьеса «Князь Михаил Иверский» и есть этот бестселлер.

Гоша задумался на минутку, потом продолжил свои размышления вслух:

– Надо бы также поставить в известность Президента о вновь открывшихся обстоятельствах. О том, что я в курсе, что он – потомок Меровингов, а, значит, и Христа. Ну и, конечно, намекнуть на наше родство. Сегодня на моём спектакле обещал быть Владимир Вольфович. Скажу ему, чтобы организовал мне встречу с Путиным. Так…. А куда же Джулию девать? Я и её пригласил сегодня. А Жареноскин с Тамошенко – как кошка с собакой. Как же быть? И вот ещё. Не рано ли сообщать Путину о нашем родстве? Ведь генетической экспертизы ещё не было. Ах, ты, горе какое! – хлопнул он себя рукой по бедру, – ну почему же я послал на встречу с агентом этого дурака?!

– Гош, ты чего?

Рядом с Буранским остановилась его бывшая жена Таисия, также актриса иверского драмтеатра.

– А ты чего? – злобно ответил вопросом на вопрос Буранский, – чего следишь за мной? Мы развелись. Мы друг другу никто. И не подходи ко мне ближе, чем на сто метров!

Таисия ужасно его раздражала. Теперь, когда он обнаружил, что является воплощением святого благоверного князя Михаила на земле, эта простая безродная тётка даже стоять с ним рядом не имела права, не говоря уже о супружеских узах. Он искал теперь свою Анну Кашинскую. Как известно, супругой князя Михаила Иверского была Анна Кашинская, которую впоследствии также канонизировали. Таисия на эту роль ну никак не годилась. Какая из неё княгиня? Клуша обыкновенная. На уме только дети да внуки. Светского лоску ни на грош. Актриса, а в обществе держаться не умеет. На банкетах сидит в уголке и помалкивает. Простушка. Гоша вздохнул.

– Ну что ты ходишь за мной по пятам?

– Да не хожу, – возразила Таисия, – на репетицию бежала, а тут авария. Еле пробилась сквозь толпу. Люди, наверное, погибли. Ужас какой. От машины одни головешки остались. Что там случилось-то, не знаешь?

– Не знаю! – взвизгнул Гоша.

Напоминание о сгоревшем лимузине больно ударило его.

– Да что ты нервный-то такой?

Таисия вытерла слезу.

– В психушку бы тебе надо, Григорий, – продолжала она с сочувствием в голосе, – полежи, полечись. Ты ведь уже лежал. Помнишь, когда директором театра хотел стать, а тебя не назначили. Тогда ведь излечился. Вот и сейчас полежал бы хоть с месячишко, глядишь – и снова стал бы нормальным человеком. А то весь город над тобой смеётся, говорят, что ты как вошёл в роль Михаила Иверского, так и не вышел из неё…

– Ты!.. Дура! И как тебя в театре только держат?!

– Гоша, ты что? Я же от всей души, я же сочувствую…

– Ты себе посочувствуй, курица мокрая! Сочувствует она… Да я… Да ты… Не подходи ко мне!

Гоша сорвался с места и почти бегом понёсся в театр, поднялся на второй этаж и заперся в своей гримёрке. Здесь он достал мобильный телефон и стал названивать кому-то.

Григорий Семёнович Буранский постоянно находился на связи с нужными людьми. В его записной книжке были номера прямых телефонов многих руководителей городских и областных администраций, депутатов Государственной Думы и даже олигархов из списка богатейших людей планеты журнала «Форбс». Был у Буранского этот талант – заводить нужные связи. Он умел выйти на ближайшее окружение важной персоны, стать в короткое время своим в этих кругах, умел поймать момент и появиться в поле зрения самого фигуранта или проникнуть на закрытую корпоративную вечеринку и подать важному лицу на правах старого знакомого бокал шампанского. Умел завязать непринуждённый разговор, вникнуть в проблему и предложить свои услуги по её разрешению. В труппе Иверского драмтеатра над Гошей если и посмеивались, то втихаря, но, в основном, всё же завидовали такому необыкновенному таланту быть в нужном месте в нужный час. Ах, если бы только они знали, куда на самом деле удалось проникнуть Гоше – многие просто лопнули бы от зависти! А дело было так.

Где-то он прочитал, что богатейшими людьми планеты разработана так называемая концепция «Золотого миллиарда», по которой ресурсов хватало лишь на один миллиард населения. Зато уж этот миллиард мог жить, по-прежнему купаясь в роскоши. Ещё один миллиард мог также оставаться, чтобы обслуживать господ. От остальных всеми правдами и неправдами следовало избавиться. Гошу объял душевный трепет. Он не имел статуса олигарха и не годился на роль обслуги. Стало быть, места на планете земля для Григория Семёновича Буранского не имелось?! Что делать? Надо было срочно куда-то влиться. Но не в лакеи же идти Заслуженному артисту. Для олигарха же кишка тонка. Буранский принялся зондировать почву и развил бурную деятельность в поисках своей ниши. На одном из банкетов в дворянском собрании он подслушал интереснейший разговор.

– Сформируем «золотую десятку»? – спрашивал мягкий баритон за Гошиной спиной.

– Думаю, Иверь потянет на «золотую сотню».

– Что вы, Кирилл Степаныч, город с населением всего в полмиллиона не может никак претендовать на сотню.

– Ну, тогда хотя бы человек двадцать пять…

– Никак невозможно. Можно только десятки и сотни.

– Но почему?!

– Поймите, претендентов много. Все богатейшие кланы Европы рассчитывают влиться в «золотой миллиард». Нашей Ивери и за десять-то мест нужно в ножки им поклониться. Вот Москва даёт сотню. И это нормально.

– Всего лишь сотня от Москвы?!

– А вы как думали? «Золотой миллиард» – это не так уж много, как хотелось бы.

Гоша слушал, боясь шелохнуться. Он узнал мягкий баритон, принадлежавший самому Михал Михалычу, бывшему премьеру! Как его занесло сюда, в Иверь?! И что это за сотни золотые, о которых толкуют вполголоса две столь значительные фигуры, ибо Кирилл Степаныч был не кто иной, как один из депутатов Государственной Думы! Гоша медленно обернулся, но никого не увидел. Куда говорившие делись? Он бросился в одну сторону, в другую – ни Кирилла Степановича, ни Михаила Михайловича нигде не было. Что за нелепость? Почудилось ему, что ли?

– Юноша, принесите мне шампанского! – обратилась к нему пожилая дама в длинном бархатном платье и с бриллиантовым ожерельем на морщинистой шее. Дама была слегка навеселе, но на корпоративных вечеринках такое случается.

Гоша бросился к барной стойке, взял шампанское и принёс его жаждущей.

– А я не знаю вас, – пропела она кокетливо, – вы москвич?

– Нет, я – Заслуженный артист иверского академического театра драмы Григорий Семёнович Буранский.

Гоша прищёлкнул каблуками и поцеловал даме ручку.

– Да? Это интересно.

Пожилая кокетка еле стояла на ногах.

Буранский взял её под локоток и усадил на оттоманку в углу зала.

– Как вы любезны, – дама благосклонно улыбнулась, – я, знаете ли, впервые в Ивери. Но города так и не увидела. Меня сразу же привезли сюда, в дворянское собрание. Вы дворянин? Не отвечайте. С такими манерами – безусловно. Вы граф? Нет, князь. Барон. Барон Мюнхгаузен.

Дама явно заигрывала с Гошей, что ему было, безусловно, на руку, ибо некоторые пожилые дамы в бриллиантах бывают иногда очень полезны для ведения дел. Они, как правило, влиятельны и очень осведомлены обо всех тайных перипетиях и подковёрных играх в так называемых высших кругах.

– Я – Карелия Львовна Бжезинская, – представилась дама.

Только тут Гоша с радостью заметил, что дама говорит с лёгким акцентом!

– Вы… – начал он с дрожью в голосе, – вы родственница того самого Бжезинского?

– Тс-с, – дама прижала наманикюренный пальчик к его губам, – это тайна. Какой вы догадливый. Я прилетела из Америки. Как говорится, с корабля – и в Иверь, на бал в дворянское собрание. Но здесь так скучно! Не танцуют. Только шушукаются по углам. И скоро все передерутся. «Золотую десятку» не так уж просто отобрать в вашем маленьком городке.

– «Золотую десятку»? – переспросил Буранский взволнованно.

Карелия Львовна с усмешкой смотрела на него.

– Вам хочется быть избранным?

– Конечно! – воскликнул Гоша.

– Ну что ж, я посодействую, – пообещала дама, – вы очень милый мальчик. Я люблю таких.

Так «милый мальчик» стал членом тайной организации под названием «Мидас». Никто из Иверских соискателей даже и пикнуть не посмел, коль скоро Гошу рекомендовала сама Карелия Львовна Бжезинская! Вот только иногда всплывало в Гошином сознании некое смутное воспоминание о том, что после отъезда влиятельной дамы он краем уха слышал признание одного из бизнесменов в том, что он будто бы также член «Мидаса». Но это значило бы, что он числится одиннадцатым! Или…. Или же кто-то был фиктивно принят. Кто? Впрочем, зачем об этом думать?! Гоша был самым влиятельным в «золотой десятке» – то и дело ему поручали ответственейшие задания. Только сегодня он не оправдал надежд вышестоящего руководства. Гоша вздохнул и принялся в который раз набирать на мобильном телефоне чей-то номер.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Актриса проживала в пятиэтажном доме так называемой «сталинской» постройки с колоннами, лепниной на фасаде и каменными вазонами на крыше. Они поднялись на третий этаж и вошли в небольшую прихожую. Дальше располагался устеленный шкурами холл с диванчиком и книгами на полках, а на стене напротив висел огромный портрет хозяйки – но лет на пятнадцать моложе – в старинном длинном одеянии. Она была изображена в полный рост на фоне раскрытого окна с газовой занавесью, за которым виднелся подёрнутый дымкой пейзаж – древние горы и долины и дремучие вязы на переднем плане. Сергей невольно замер, глядя на портрет.

– Это всего лишь бутафория, – произнесла Гончарова, – у нас в театре шёл спектакль по пьесе Реттигана «Завещание лорда Нельсона», где я играла леди Гамильтон. В третьей картине действие происходило в спальне, где и висели два портрета – мой и Нельсона. Когда спектакль сняли с репертуара, я забрала портрет домой.

Квартира Натальи Николаевны была однокомнатной, но неожиданно просторной. В гостиной одна из стен имела нишу, где стоял телевизор с тремя мягкими, удобными креслами. У стены напротив имелся уголок, отведённый для работы с компьютером. Специальный стол, вертящееся кожаное кресло, второй стол, письменный, двухтумбовый, заваленный бумагами – всё свидетельствовало о постоянной занятости хозяйки каким-то умственным трудом. Лишь небольшое зеркало-трельяж, на котором стояли баночки с кремом и флакончики духов, указывало на то, что владелица этой жилплощади – женщина и актриса.

– Ну что, – произнесла Гончарова, – рискнём, откроем ваши чемоданы?

– А вдруг там бомба? – засомневался Громов.

– Чего бы так за ней охотились? Давно взорвали бы – и всё. Давайте рассуждать логически. Первый «кейс» вам дан был в обмен на ваш…

– Ну да. Этот господин в лимузине просто вырвал у меня из рук мой «дипломат», и сунул этот.

Сергей повертел в руках оба «кейса» и задумался.

– Я уже перепутал, какой из них…

– Разберёмся потом. Что он сказал при этом?

– Когда он вырвал мой чемоданчик, я спросил: вы меня грабите?

– А он?

– А он не смутился, а удивился. Сказал, что сдаёт мне такую информацию, которой нет ни у кого на земном шаре. И, притом, за гроши.

– Ах, даже так… Понятно.

– Что вам понятно?

– То, что в одном из этих чемоданчиков должна быть информация.

– Естественно. Только в каком из них?

– Разберёмся. Стало быть, в одном из «кейсов» – документы.

– Какого рода, как вы полагаете?

– Наверняка компромат. Помните «чемодан компромата» генерала Руцкого, который он в девяностых грозился обнародовать? Здесь, вероятно, что-то подобное. Ваш человек из лимузина где-то «нарыл» весь этот компромат и решил на нём подзаработать. Пока он ждал вас – может быть, он приехал на встречу с заказчиком раньше запланированного времени – кто-то к его машине пристроил бомбочку. Он должен был, отдав документы и получив деньги, завести машину и взорваться на ходу.

– Вы сказали «с заказчиком»?

– Обычно компромат кто-то кому-то заказывает. Но это не суть важно. Вы туда сунули свой любопытный нос, притом, почти правильно назвали пароль, а человек в лимузине нервничал, был не в себе, вот и принял вас за своего клиента. Схватил ваш «кейс», набитый, как он думал, деньгами, и…

– Ну, хорошо, я допускаю такое совпадение. Но почему его взорвали? Если за ним велось наблюдение, то могли понять, что он отдал чемоданчик не тому человеку.

– Киллер мог этого не знать. Ему приказали нажать на кнопку пульта, когда машина двинется – он и нажал. И потом – этот свидетель всё равно мешал заказчику. Кейс-то он отдал. Значит, стал не нужен.

– А где же, в таком случае, заказчик? А, точнее, заказчики. Потому что за чемоданчиком охотятся целых две группы.

– Рассуждаем дальше. Кто-то всё-таки видел, как вам отдали чемоданчик с компроматом, а, точнее, с неизвестной пока нам информацией. Они следили за машиной, видели, как вам – случайно не тому, кому надо – передали чемоданчик и ждали удобной минуты, чтобы отобрать его. Стало быть, в одном из этих чемоданчиков – бумаги, а в другом – деньги, которые так и не были заплачены поставщику информации, потому что вы встряли, и он забрал ваш чемоданчик, думая, что в нём – его гонорар за предательство.

– Почему за предательство?

– Да потому. Кто информацией торгует? Тот, кто крадёт её у своих хозяев или у государства.

– А-а… Ну, да. Но всё неправильно. То есть, там, разумеется, могут быть деньги и бумаги, но с двумя группами вы не разобрались. У вас получилось, что документы заказчик должен был получить через третьи руки, в данном случае – по ошибке – через меня. Если бы я был, в самом деле, нанят ими, то мне бы дали «кейс» с деньгами и послали за информацией. Отдав владельцу лимузина деньги, я бы забрал «кейс» с компроматом и вручил его заказчикам. Они мне вместо него дали бы новый «кейс» с деньгами в качестве платы за мою работу. И вот он, этот «кейс», который, правда, сам я машинально подобрал с земли рядом с трупом, в панике решив, что это мой…. Но информацию он получить не успел – посланника убили. А сам он тоже успел выстрелить и убил того, кто в него стрелял. Вот мне и любопытно знать – кто же этот стрелявший?

– Конкурент. Вы же сами сказали, что за компроматом охотятся целых две группы. И, знаете что? Давайте мы не будем разбираться с этими конкурирующими группировками, а просто откроем эти «кейсы», да и посмотрим, что в них. Очень уж любопытно – из-за чего такие страсти-мордасти, из-за чего мы с вами едва не воспарили в Райские кущи.

Она освободила место на письменном столе, над которым висела копия «Моны Лизы» да Винчи, и Громов водрузил туда оба чёрных чемоданчика, выглядевших, как близнецы с одного конвейера. К ручке каждого был прикреплён обыкновенный ключик на верёвочке. Не открывая крышек, Сергей отпер замки и сделал приглашающий жест:

Прошу!

– Вы сами, – испугалась вдруг актриса.

– Ну, хорошо, – пожал он плечами и поднял крышку одного из «кейсов».

Там были пачки долларов в банковской упаковке.

– Та-ак, – протянула Наталья Николаевна, – это уже интересно. Если нас с вами всё-таки вычислят, то убьют непременно.

– Да, кивнул Громов, – Здесь миллион, не меньше. И, разумеется, это не плата за услугу по передаче кейсов. За это бы хватило сотни-другой.

– Я думаю, что это деньги, которые и должен был получить агент из лимузина. Ему же их не передали. И кто-то же их нёс к машине, но вы его опередили. Что, если люди из второй группировки заметили это, отобрали и решили их вам заплатить, коль скоро кейс с компроматом к вам попал. Ну а заказчики тоже вас обнаружили. Представители двух группировок перестреляли друг друга, а деньги и документы достались вам. Что вы будете делать с этими деньгами?

– Почему я? – возмутился Громов, – не я, а мы. Мы вместе их получили.

– Ну уж нет, – возразила актриса, – бандит, который был взорван в автомобиле, отдал кейс вам. Ваш отобрал, а этот дал взамен. А потом, в горсаду, опять-таки вы второй чемоданчик подобрали. Я рядом с вами оказалась совершенно случайно.

– А я ещё более случайно влип в эту историю. И вы меня бросите на произвол судьбы? После всего, что мы пережили вместе?

– У вас есть девушка? – спросила вдруг актриса.

– Нет, – смутился Сергей Анатольевич, – я… был женат, то есть… официально я и сейчас женат, но моя Лиза… она ушла.

– К другому?

– Да нет, как будто бы. Живёт в доме родителей. Там, за Волгой, есть домик…. родители оставили ей в наследство… вот там она теперь и проживает.

Он вздохнул.

– Ну, ничего, – успокоила актриса, – с этим мы разберёмся потом. Если, конечно, останемся живы. Я помирю вас, и вы отправитесь с бандитскими деньгами на Канары.

– Они и там нас достанут! Кроме того, есть один маленький нюанс. Если бы я не встрял, заказчики взорвали бы агента вместе с переданным ему кейсом. Вот этим. С миллионом долларов. И возникает вопрос – а не фальшивые ли они? Какой дурак пожертвует целым миллионом, чтобы убрать ненужного свидетеля?

– Ладно, это мы выясним потом. А пока открывайте второй чемодан, с документами.

Но в чемодане оказались не документы, а ноутбук последней модификации. Сергей открыл его, и на плоском экране появилось изображение. Компьютер был заранее настроен. Оставалось лишь восхититься совершенством техники. «Картинка» отображала помещение, напоминающее некую лабораторию с множеством технических приспособлений и приборов. Люди в белых халатах молча работали за своими столами.

– Беспроводной Интернет, – сказал с восхищением преподаватель физики.

– А почему вы так считаете? – удивилась Гончарова, – может быть, это запись.

– Интернет. Я уверен. Идёт прямая трансляция с какой-то камеры конкретно на этот компьютер. Поэтому за ним и охотятся. Видите – таймер показывает время: 02.34. И секунды бегут.

– Да, но сейчас 14.34, – возразила актриса.

– Ну и что? Это может быть. Небольшая ошибка в настройке. Главное то, что это таймер. Часы. А чуть ниже – число: 18.05.06. Классная машина. Даже не знал, что такие существуют. Наверняка наисекретнейшие разработки для спецслужб. Мне бы такую.

– Но она ваша, – улыбнулась Гончарова, – я на неё не претендую.

– Зато другие претендуют, – передёрнул плечами Сергей.

В центре неведомого помещения находилась кушетка, наподобие тех, что обычно стоят в поликлиниках, только высокая. А на кушетке лежал человек, укрытый простынёй до подбородка. Он, по всей видимости, спал – лицо казалось умиротворённым и спокойным. Даже счастливым. И ещё оно было на удивление знакомым.

– Какой-нибудь телеведущий, что ли? – спросил Сергей, – или политик? Может, артист?

Он глянул на Наталью Николаевну, которая в недоумении пожала плечами.

– Определённо я его неоднократно видел по телевизору, – продолжал Громов, – или на фото? Только не в жизни, нет. Я не того полёта птица, чтоб в жизни сталкиваться со знаменитостями. Я не имею в виду вас.

– Так ведь я и не знаменитость, – усмехнулась Гончарова.

– Какая-то невероятная история, – продолжала она размышлять вслух, – вполне возможно, что именно из-за вот этого изображения в компьютере погибли люди. Но давайте подумаем, что особенного в данной «картинке»? Это явно научная лаборатория – видите, за столами работают учёные. Их четверо. Один – тот, что постарше – сидит за микроскопом, а трое молодых колдуют над пробирками и колбами. Мне кажется, это какой-то подземный бункер. Стены обшиты металлическими листами. Какие-то машины, металлические чаны с крышками…. Но, согласитесь, больше всего привлекает внимание фигура спящего. Кто такой? Вот что надо бы выяснить. Только как это сделать? Но продолжим анализ происходящего. Итак, спит человек. И что? Спит не дома, а явно в служебном помещении. Это опять-таки случается. В чём же загвоздка? В чём разгадка произошедшего? В личности спящего. Конечно. Несомненно. Вы только посмотрите на него – впервые вижу, чтобы спящий человек дышал таким покоем, таким счастьем. Вы когда-нибудь видели абсолютно счастливого человека? – спросила она.

– Вижу сейчас, – ответил Сергей.

– Вот именно. Запоминайте это выражение. Больше такого вы не увидите никогда и нигде. Знать бы ещё, кто он такой, этот счастливец!

– А, может, он проснётся? – с надеждой произнёс учитель физики, – только когда – вот в чём вопрос.

– Я предлагаю устроиться поудобнее и подождать.

Так они и сделали – уселись в кресла и уставились в экран.

– Странный сегодня день, – нарушил молчание Сергей.

– Да уж, – кивнула актриса.

– Мне снился сегодня необычный сон, – продолжал Громов, – потом на улице, точнее, на площади Ленина, я увидел огромный плазменный экран.

– Какой экран? – не поняла актриса.

– Плазменный. Уличный монитор. В Москве такие сплошь и рядом. Огромный телевизионный экран на одной ноге.

– А… Ну, да. И что же – у нас теперь тоже такой?

– Ну, да! Я говорю же – на площади Ленина. Ещё вчера его там не было.

– Ночью установили? Странно.

– Вот и я говорю – странно. Памятник Ленину убрали, а плазменный экран установили. И всё это – за одну только ночь.

– Что вы сказали?! – Гончарова даже привстала от удивления, – памятник Ленину убрали?

– Убрали.

– Не может быть!

– И тем не менее.

– Чудесны дела твои, Господи.

– И я о том же говорю.

Они вновь замолчали, уставясь в экран компьютера. «Картинка» не менялась.

– А у него, ко всему прочему, не совсем обычная внешность, – произнесла актриса, – черты лица довольно тонкие, человек этот не выходец из простонародья, он явно благородных кровей. Волосы вьющиеся, длинные, небольшая бородка… Вы совершенно правы – на удивление знакомое лицо! Кого он мне напоминает?

Тут она глянула на Громова и после долгой паузы произнесла:

– А вы мне тоже кого-то напоминаете.

Она перевела взгляд на висевшую над столом репродукцию картины Леонардо да Винчи.

– Вот её, – указала пальцем актриса, – всё отличие в том, что вы мужчина, а она женщина, у неё длинные волосы, а у вас – короткая стрижка. В остальном – одно лицо.

Громов подошёл к зеркалу.

– Нет, – произнёс он, покачав головой, – мне говорили, я похож на Пушкина.

– А я вам говорю – на Мону Лизу! – вскочила Гончарова. Громов расхохотался.

– На вас не лучшим образом подействовали сегодняшние события. Мне говорили, что я похож на Пушкина, говорили даже, что и на президента Путина похож, но вот на Мону Лизу – никогда.

Актриса вновь присела.

– Точно! – пробормотала она белыми губами. – Не знаю, что тут происходит, кто вы такой на самом деле и почему за вами гонятся, но то, что вы похожи друг на друга – это точно. Вы, Путин, Пушкин и Мона Лиза… Очень похожи все. Как же я раньше этого не замечала? Ну да… Путин и Пушкин… Мона Лиза… Меня засмеют, если скажу, что эти трое чем-то схожи. Но если вдуматься… Если вглядеться… В определённом ракурсе, с одинаковой подсветкой… Но почему я этого не замечала раньше?

– Не только вы, – усмехнулся Сергей, – никто не замечал. И, откровенно говоря, я и сейчас не замечаю. Может быть, я немного и похож на Путина. Или на Пушкина. Ну так бывает. Человек в профиль повернулся – похож. Анфас – нет. Но они друг на друга – точно нет. Тем более, на Мону Лизу.