Текст книги "Тропой памяти (СИ)"

Автор книги: Людмила Пельгасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

Глава 21

– Ну что? Вас можно поздравить?

Голос был странным: умудряясь сохранять потустороннюю призрачность, звучал заинтересованно и даже, в некоторой мере, бодро.

– Пожалуй, воздержусь: рановато. Модель успешно прошла испытания на полигоне, это да…

Второй голос по насыщенности силой многократно превосходил первый, но вот что странно – при этом он, казалось, утратил возможность придавать речи хоть какую-то эмоциональную окраску. Подобное можно было бы сравнить с ветром: малые юркие ветра знают тысячи песен для высоких башен, для весенней травы, для сухого песка, а могучий ураган-суховей – всего лишь одну, но такую, что в его жутком вое тонут все прочие звуки. Именно таким ураганом и был голос, принадлежавший второму из собеседников.

– Воображаю, насколько вам не терпится увидеть растерянное лицо того предателя-колдунишки, когда его тупые твари встретятся с вашими чудо-ребятами! Бить врага его же оружием – вот это я понимаю! Вы – гений, Аргор!

– Я знаю, – сухо отозвался первый. – Но вы ошибаетесь насчет моей модели – я использовал совершенно иной принцип подавления личности. Что толку в тупой и злобной силе, если ей невозможно указать направление удара? Не лучше ли усилить природные способности, не уничтожить сознание, а лишь взять его под контроль? Живым существом управлять вовсе несложно, нужно лишь заложить в его памяти некий условный раздражитель… любой, хотя бы щелчок пальцев, – сухие костяшки издали резкий сухой звук, – …и тогда сработает рефлекс.

– Вы выражаетесь как наш уважаемый господин лекарь, – не преминул заметить первый голос. Но тон его оппонента остался ровен, словно бы тот не заметил иронии.

– Хорошо, не буду. Проще выражаясь, особи ведут обычную жизнь, занимаются повседневными делами и практически ничем не отличаются от себе подобных. Но в определенный момент времени по сигналу мгновенно переключаются в состояние боевой ярости. Срыв и самопроизвольное срабатывание полностью исключены – они у меня на коротком поводке.

– Как и все мы. Правда, в нашем с вами случае поводок заменен золотой безделушкой…

– Эта, как вы изволили выразиться, безделушка наделила вас бессмертием, не забывайте! Имеете что-то против вечной жизни? Ну, так снимите свое… хм, украшение, в чем вопрос?

В голосе второго из собеседников появились нотки смущения.

– Прошу прощения, я никого не хотел обидеть… тем более вас, Аргор. Но вернемся к теме. Похоже на то, что для вас в мире не осталось неразгаданных тайн и задач, не имеющих решения?

– Не скажите. Разумеется, я любопытен, как всякий нуменорец, а если учесть, что в моем распоряжении вечность… И все же одна загадка никак не поддается моей логике.

– Вы о том происшествии на Горгороте?

– Именно.

– Сильно же вас зацепила эта женщина, Аргор. А я-то думал, что вас подобные вещи давным-давно перестали волновать, хе! С утратой плоти мы избавляемся от множества глупых слабостей!

– Не пытайтесь упражняться в остроумии, любезный, – холодно отрезал названный Аргором. – Бессчетные годы существования не пошли вам на пользу; во всяком случае, от ваших шуток, как и прежде, за лигу несет казармой.

– Но все же вы почему-то уверены, что это была именно женщина? – настаивал его собеседник, пропустивший мимо ушей резкие слова.

– «Почему-то»? Я успел как следует изучить Ночной народ. Наш владыка питает к оркам непонятную слабость, он относится к ним как к полноценной расе. А я – нет. По этой причине я знаю их гораздо лучше, чем Он. Мне доводилось ломать их волю… да-да, я уже знаю, что вы сейчас скажете: «так же, как Он некогда ломал нас»…

– Вовсе нет, – возразил второй. И почти неслышно добавил: – Меня, например, Он просто купил.

– Вам повезло, – холодно согласился первый. – Так вот: я перевидал множество орков. Попадались, разумеется, представители других рас и народов Средиземья, но орков я изучил во всем, так сказать, многообразии. Я думал, что знаю об этих существах все. И тем более было мое удивление, когда я столкнулся с ней.

– Говорите, она посмотрела вам в глаза?

– Да. Но это пустяк. Вы же знаете, что происходит дальше. Односторонний канал связи, прокачка, считывание… Так было и в этот раз, однако… – говоривший выдержал небольшую паузу, – … канал оказался… двунаправленным.

– Ого! Но ведь живое существо неспособно…

– Оказывается, способно. Я специально проверил: никакого магического поля. Даже амулетов, которыми эти дикари пытаются защититься от нас с вами. Можете себе вообразить? Ни-че-го. К сожалению, отсутствие времени не позволило мне тогда заняться изучением такого любопытного явления, о чем теперь весьма сожалею.

– Признаться, я озадачен не меньше. До сих пор я полагал, что наши способности уникальны, и никто из живых не способен, так сказать, подняться до такого уровня. Все это неспроста, вы так не думаете? Что если Он ведет свою игру?

– Каким образом?

– Объяснюсь. Итак: зачем она вообще оказалась в тот день на Горгороте? Разобьем этот вопрос на три попроще: что женщина – а вы утверждаете, что это именно женщина – делает в армии, кто ее туда призвал? Далее: непосредственно встреча в солончаках. Орки боятся нас до дрожи в коленях, а эта почему-то выказала удивительную смелость. Снова неясно. А уж этот ваш рассказ о двустороннем контакте… Нет, наш Владыка что-то задумал.

– Например?

– Вы помните, в каком он сейчас состоянии? Так что это может быть все, что угодно, самый невероятный бред, самая безумная идея. Например, Он решил пополнить наши ряды до круглой цифры.

– Исключено. Если уж он отдал нам на откуп развязанную им войну, то это хороший показатель Его нынешней силы. Старина Тху уже совсем не тот, что до поединка с Исилдуром.

– А если Он решил…

– Бросьте, любезный! Он уже давно ничего не решает. Символ страны, сам себе памятник, пустое место… Ему хватило ума передать нам всю полноту власти, оставив за собой лишь совещательный голос. Так что о прежнем Некроманте можно забыть, это всего лишь бледная тень образа из забытых легенд, от него самого ничто не зависит.

– Да что вы говорите? – в голосе второго тотчас же послышалась прежняя убийственная ирония. – И это говорит мне тот, кто не далее как полгода назад лично имел возможность убедиться в обратном? Вспомните, как на совете он завернул ваш план осады Минас Тирита, а ведь то была безукоризненно спланированная операция. То, что мы вот уже который месяц торчим под белокаменными стенами скальной цитадели, как нельзя лучше доказывает, что старина Тху еще способен стукнуть кулаком по столешнице! Он заставляет считаться со своим мнением, несмотря на потерю Единого, вот так!

– Бездарь! Трудно поверить, что в прежние эпохи этот глупец по праву считался одним из лучших полководцев. И тем горше видеть сейчас на троне Барад-Дура это ничтожество. Столь вольного обращения с законами стратегии и операционного искусства я не ожидал бы от последнего из орочьих военачальников. Имея гигантскую армию, щедро подкрепленную войсками союзников, бросить ее всю на штурм ворот Минас Тирита! Вместо того, чтобы с помощью пары тысяч создать видимость осады, а остальные войска, используя нашу базу в Хараде и умбарский флот, десантировать на побережье Бельфаласа. Гондор практически пуст. Народ бежит в столицу, бросая свои дома и наделы. Князья сидят в своих родовых замках и носа не кажут, они ничего не станут предпринимать против вторжения. Мы давно уже могли бы дойти до Белых гор и подобраться к неприступной столице Гондора с западного хребта Эред-Нимрайс… Зачем Он так сглупил, зачем?

– Мне ваш план, признаться, показался лучшим из предложенных. Но ничего не поделать – теперь мы завязли под этими проклятыми стенами надолго…

– Мне нужна эта девка.

– Что?!

– Кирит-Унгольская застава, дальше ее следы теряются. Ее надо найти.

– Ту орчиху? И как же вы предполагаете это сделать? Один раз мы уже разыскивали нынешнего владельца Единого. Но орочья девка – не Кольцо, она не оставляет за собой магического следа, это всего лишь живая тварь. Расспрашивать всех встречных-поперечных? Может, ее уж и в живых-то нет?

– Ну, не так уж много в Средиземье мест, куда податься орку. Кроме Мордора, я имею в виду. К тому же существует старый проверенный способ разыскать кого бы то ни было, при этом совершенно незачем бегать самому. Мне нужны перо, чернила и побольше чистого пергамента…

Глава 22

Назад возвращались в молчании. Причиной тому была вовсе не великая скорбь: погибших нет, все, уллах-тагор’ин глор, живы, и не потрясение своими успехами: обвал накрыл меньше сотни врагов, да и то, по большей части, простых рабочих. Пережитый страх от неожиданного явления духов леса тоже был не при чем: энтов видел один лишь Рагхулун. Дело обстояло до невозможности просто: разговоры не клеились из-за временно наступившей повальной глухоты. Досталось даже вождю, а ведь он в момент взрыва оказался у самого выхода, почитай что снаружи! Печальной участи избежала одна Шара, но и она всю дорогу не проронила ни слова. Наверное, было бы лучше, испытывай она сейчас отвращение или чувство вины, как тогда, в деревне… Но теперь это был страх. И началось все в тот момент, когда…

…Приведя оглушенного напарника в чувство с помощью пригоршни снега, Шара отправилась собирать стрелы: не оставлять же такое сокровище в трупах! Самая первая, торчащая в шее урук-тха’ай-лесоруба оказалась сломана: затоптали. К чести обоих мергенов, стрел, валявшихся на снегу, оказалось всего две. Слегка покачиваясь, Шара побрела вызволять остальные: самое неприятное дело – жмуриков тормошить. С стороны могло бы показаться, что девушка изрядно пьяна, если бы такое лихо водилось за Ночным народом: усталость после вызова энтов была столь велика, что ноги подкашивались. Про голову лучше и не говорить: казалось, что мозги болят оттого, что в затылок загнали гвоздь. Закусив губу и упираясь в мертвое тело подошвой сапога, Шара вытащила одну из доставшихся латникам стрел. Шагнула к следующему. Здесь оказалось попроще: из глазницы наконечник высунулся с противным чавкающим звуком. Что-то лопнуло под забралом глухого шлема, и Шара, стараясь не смотреть на оголовок, стряхнула его, машинально вытерла о снег и лишь после этих манипуляций закинула освобожденную в колчан к сестрам. А вот и третья сейчас будет… пхут-тха! В кольчатой вставке застряла. При помощи храга и Наркун-гуровой матери кольчужное полотнище все же удалось раскромсать так, чтобы наконечник стрелы пролез в образовавшееся отверстие. Следующая…

Медленно, очень медленно колчан наполнялся приятной тяжестью, сухим шорохом оперения, тихим ивовым стуком. Ну вот, кажется, больших потерь удалось избежать – кирит-унгольский запас почти весь цел, хорошо бы и дальше так. И тут…

Вытащив из щели между пластинками нагрудника очередную полонянку, девушка неожиданно для себя стащила с головы мертвеца вороненый шлем со светлой рунической насечкой. «С» – отразила отполированная стальная поверхность, но обычно падкая до мелочей лучница не заметила знака, и уж, тем паче, не успела его осмыслить: расширенные от ужаса зрачки ее глаз прикипели к мертвому лицу поверженного врага. Уллах-тагор’ин-нарт… дрогнувшая рука уронила шлем и сотворила охранный жест.

Изжелта-серая маска, перекошенная предсмертным оскалом, вполне бы могла принадлежать ящерице: мелкая плотная чешуя покрывала лоб, скулы, уши, даже губы и веки. В выпуклых бесцветно-желтых глазах стыли черные полосы вертикальных зрачков, а уже начинающая мутнеть полупрозрачная пленка третьего века неровно обтягивала роговицу. По чешуйчатой щеке из угла рта сбегала струйка совершенно черной, с зеленоватым отливом, крови. Но самым страшным в облике «принявшего силу» было даже не это. Под жуткой маской взгляд еще безошибочно различал черты иртха: тяжелая, выступающая вперед нижняя челюсть, клыки, вздернутый нос, листовидный разрез глаз… Это было отвратительно… это было ужасно… это было невозможно… Лучница успела повидать соплеменников, чьи лица носили отпечаток увечья, полученного в бою или на охоте, видела все: и отсеченные уши, и сломанные челюсти, и пустые глазницы, прикрытые черной повязкой. Но сейчас глазам ее представало совсем иное… нечто противоестественное, даже с точки зрения иртха-полукровки: сколь не чудовищна подобная связь, но тем не менее сама Шара родилась на свет от отца и матери, от живых созданий, наделенных свободной волей и разумом, а мертвое тело на снегу словно бы никогда и не было живым, как нет жизни в вылепленном горшке, откованной мотыге, да даже в приснопамятной самобеглой повозке… Ненависти к «принявшим силу» не было – для этого девушка слишком мало прожила в Туманных горах, но простить Кхуру то, что он сделал с ее сородичами, не смогла бы даже она.

…От бездыханного тела ее оттащил Рагхулун. Причем довольно грубо: оценив, что на окрики лучница не реагирует, а при попытке поднять за локти еще и на ногах толком не держится, он попросту сгреб ее за поясной ремень и, закинув на плечо, понес к останкам Южных врат: благо сила позволяла. Остальные воины, увидев это зрелище, спрашивать ничего не стали: живая, вроде, наша ирк-мани и ладно – а башка сейчас у всех кругом и в ушах звенит…

Где-то в лиге от подземного стойбища хозяева пещер остановились на привал. Из мешков показались остатки припасов: экономить больше смысла не имело, так как дойти оставалось совсем чуть-чуть – заодно и сытым веселее, и ноша легче. К воде здесь и вовсе относились с вопиющей расточительностью, только что на пол не лили. «Хм… их бы в горгоротские солончаки на седмицу» – ворчливо подумала Шара. Сама она к пище не притронулась, хоть и не ела давно, а вместо этого сняла с пояса флягу с талой снеговой водой да извлекла из-за пазухи кисет. С наслаждением набрав полную грудь крепкого табачного дыма (дядьку Шаграта она сейчас понимала как никогда!), она медленно выпустила сизую струю в потолок сквозь полусомкнутые губы и сделала маленький глоток воды. Отлично… Пока дети подземелья уплетают остатки вяленой оленины, можно просто посидеть вот так, прислонившись спиной к холодному камню: лархан достаточно толстый, не застудишься. Беспримерная в истории подгорного клана битва с урук-тха’ай – на редкость бестолковая и совершенно негероическая – осталась в прошлом. Самое смешное, что ребята, похоже, всерьез ощущают вкус победы… было бы с чего! Шара едва заметно усмехнулась: вот и у нее появился повод для гордости – первая боевая операция, спланированная ею лично. Могла ли безвестная восьмидесятидвухлетняя девчонка из далекого Кундуза когда-нибудь предположить… нда-а, чего в жизни только не случается порой! Впрочем, к делу: пора подвести итоги. Начнем с Кхуру, ибо с ним более-менее все ясно. Возомнив себя очередным отцом Ночного народа, он принялся клепать себе непобедимую армию. Это у нас вообще первым делом… у истоков, разумеется, опять лежала высокая и благородная идея священной мести притеснителями избранной расы Средиземья… охо-хо, похоже, у сыновей Крылатого это в крови: что один, что другой – дайте только кому-нибудь заблудшему путь-дорожку в жизни указать! Мысль получилась кощунственная, и лучница даже сама устыдилась подобного сравнения. Хороший ли, плохой ли, но Харт’ан Гортхар прежде всего государь и правитель иртха, а вот Кхуру Ночной народ интересует даже не как сила, а как сырье. Как расходный материал для создания безжалостных боевых машин. Первая проверка «изделий» на прочность и соответствие – это рейд в Туманные горы. Сможешь без колебаний убить бывшего сородича, значит, стал одним из «принявших силу», все просто. Только непонятно, чего Кхуру добивается? На кого приготовлен скрытый в Изенгарде железный кулак? Явно, что не для расправы с кланом Халрагхахар: там, если всерьез взяться, одного рейда будет предостаточно. С одной стороны – Туманные горы, с другой – земли, населенные какими-то степняками… С третьей – опять сухну-кочевники, а посреди всего этого – Скала Змеи, скальная башня, и Кхуру с ее четырехрогой вершины обозревает окрестности. Четырехрогой вершины… хм… совпадение? Шара ни разу не бывала в столице, но видела на гравюрах резиденцию Харт’ана Гортхара в Луугбурзе. Она знала, что над главной башней чернокаменной цитадели, будто зависнув меж зубцами вершины, пылает багровый символ Унсухуштана – Восходящее Солнце. И зубцов этих… также четыре. Это же знак…

Лучница поперхнулась дымом и мучительно, до слез, закашлялась. Ну, Кхуру… создать тварей неуязвимыми к солнечному свету, покрыть тело чешуей, через которую не испаряется вода, сделать их выше и сильнее обычного иртха… Как впечатляюще будут смотреться эти красавцы на Горгороте! Тьма Изначальная! Настолько похоже на правду, что верить не хочется.

Унсухуштан… Дикий горный край, продуваемый всеми ветрами, страна солончаков и таингура, вулканического пепла и железных рудников… родина. Мысль о том, что по священной земле предков будут шагать стальные сотни чешуйчатых змееглазых тварей, причиняла почти физическую боль, и Шара закусила губу. Это много хуже извержения Роковой горы… ибо нет врага страшнее того, что во всем подобен тебе!

Табачные листья дотлели. Девушка, не глядя, выбила трубку о пол и встала, пряча кисет под рубашку. И очень вовремя – закончившие обед воины Рагхулуна уже собрались, готовые продолжить путь. Ее же, судя по всему, так и не дозвались… если звали, конечно. Закинуть за спину колчан с анхуром и стрелами было делом мгновения, и вот уже взмах руки вождя просигналил «вперед». Эхо пустых коридоров подхватило звон-шелест кольчужных рубах, шарканье шагов, усилив ничем не примечательный шум до уровня слышимости. В середине строя пахло гарью, смолой и сырой кожей – прокоптились защитники пещер что твоя рыба. Да… хорошо, что иртха – не сухну, те воняют преотвратно, потому что потеют, и даже вынуждены тратить воду на такую глупость, как мытье: вот ведь жалкие создания! – у Ночного народа кожа влагу понапрасну не расходует. Шагали ходко, шли шестые сутки пути, и если бы на месте иртха были люди, то вся честная компания уже давным-давно смердела бы как стая дохлых гиен. А так – ничего особенного. Ну, пыльные… ну, закопченные… только и всего.

То ли еда на крайнем привале придала сил, то ли неудержимо тянули к себе близкие уже родные пещеры, но идти с каждым шагом становилось словно легче, хотя быть должно наоборот. Девушка понимала своих соплеменников – их-то впереди ждал дом. Та самая единственная ценность, ради которой мирные духовные чада Рраугнур-иргита стояли насмерть против прежних хозяев Мории, против урук-тха’ай, против воинственных сородичей из Дол-Гулдура… хм… Шара прибавила шаг и поравнялась с вождем. Рагхулун глянул вопросительно: «чего?», мол. А девушка скосила глаз на торчащий из ножен эфес трофейного й’танга и, ни к кому не обращаясь, произнесла:

– Око и дубовый лист, говоришь? – и помолчав пару мгновений, добавила: – Нда… кажется наш непогрешимый кхургуб-у-уллаг’ай, совершил еще одну тактическую ошибку.

Рагхулун то ли не расслышал, то ли просто не понял смысла туманной фразы, но переспрашивать и уточнять ничего не стал. И то радость: пускаться в долгие и пространные объяснения не хотелось совершенно. Рагхулун здесь не при чем… принятое шаманом решение не пропустить воинов Дол-Гулдура в Морию принадлежало ему лично. А вскоре стало не до объяснений, потому что настала пора готовиться к рассказам иного рода: по тоннелю потянуло живым теплом и на отполированных стенах и изукрашенных затейливой резьбой сводах потолков заиграли розоватые отсветы дальних огней. Наконец-то! Вот теперь точно – с возвращением!

Высокая фигура в забрызганном кровью доспехе заслонила собою свет, за ее спиной метались неясные тени. Двое караульных в южном коридоре, игравших от нечего делать в чамгат[73]73
  Чамгат – разновидность кхандской игры пиксисо.


[Закрыть], поспешно вскочили, хватаясь за копья. Понять их было нетрудно: вождь ушел в великий поход против Кхуру, вот уже две седмицы нет никаких известий, а напряженное ожидание никого еще не делало рассудительней. Неожиданно возникший отряд, возглавляемый стальным незнакомцем, в первое мгновение заставил предположить самое худшее – не удержали, урук-тха’ай прорвались в пещеры. К слову, «стальных незнакомцев» могло быть куда больше, но доспехи убитых врагов оказались по росту лишь вождю. Но стражникам и того хватило с лихвой: рявкнув свое «басхаха лат!», с мужеством отчаяния они подняли копья, перекрывая проход. Тот из двоих, что был помоложе, скорчил зверскую рожу. Но не успел Рагхулун даже рта раскрыть, как из темноты за его плечом прозвучало:

– Тише, Ругбар, это же твой вождь… Мы… мы вернулись!

Женский голос мгновенно успокоил дозорных: ведь всем известно, что у тварей Кхуру женщин не бывает вовсе, а на свет появляются они способом незнаемым. Шару заметили не сразу, а вот Рагхулуна, наконец, признали. Недотепу Ругбара подняли на смех, а Шара вспомнила, откуда знает его имя: незадачливым любителем игры в чамгат оказался не кто иной, как подмастерье Харуфа Ташкулуда! Даже странно, что вначале он показался девушке таким взрослым. А Рагхулун – Волчья Песнь – окинул усталым взором почтительно склоненные головы бдительных дозорных, разбросанные по полу деревянные квадратики с изображениями, и, наконец, каким-то будничным голосом сообщил:

– Мы вернулись с победой!

И тотчас же за спиной не в меру скромного вождя грянул ликующий рев, многократно усиленный подземным эхом: это усталые, оглохшие и обожженные воины клана Халрагхахар дали воли распиравшей их гордости. Ругбар бросил надоевшее тяжелое копье, и прытко помчался в сторону жилых пещер, неся радостную весть соплеменникам. А еще через несколько минут, показавшихся вечностью, откуда-то издалека все то же эхо донесло неясный гул: будто встречать победителей бросилось навстречу все племя. Да, так оно, в сущности, и было.