Текст книги "Свобода под свинцовым небом (СИ)"
Автор книги: Луиза Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава пятая
На удивление, легко проснувшись по будильнику ровно в семь утра, Веня почувствовал себя полным сил и ощутил нестерпимую жажду действий.
Наскоро умывшись и перекусив, он полез в пакет с покупками и вытащил джинсы, абсолютно черную рубашку и серебристый платок. Веня хотел было оторвать болтающиеся этикетки, но те не поддавались. Пришлось рыться в письменном столе в поисках ножниц. Когда наконец-то все лишние детали были отрезаны, он облачился в новый, тщательно подобранный наряд и, стоя перед зеркалом, завязал шейный платок именно так, как ему показывал консультант в магазине. Тщательно расчесав непослушные волосы, Веня присмотрелся и подумал, что в таком наряде он выглядит очень даже неплохо. Серебристый платок прекрасно смотрелся на красивой длинной шее, выгодно оттеняя цвет глаз.
Немного покривлявшись перед зеркалом, решая, с каким выражением лица войти в кабинет начальника, Веня набросил легкую куртку и поехал на работу.
Корнилов сидел в своем кабинете в предвкушении предстоящего появления знаменитого младшего научного сотрудника, который непременно должен был появиться для начала именно здесь. Самодовольный начальник уже и фразы нужные заранее подготовил, но абсолютно спокойный вид Вени, появившегося на пороге, заставил забыть его все домашние заготовки.
Поздоровавшись вскользь, Веня быстрым шагом приблизился к Корниловскому столу и, оперевшись о край столешницы левой рукой, вытянул вперед правую раскрытой ладонью вверх:
– Список, пожалуйста.
Опешивший от непредсказуемого поведения своего подчиненного, Корнилов торопливо протянул ему готовый и уже одобренный вышестоящим руководством документ.
Не присаживаясь, Веня взял со стола шариковую ручку и, внимательно читая каждый пункт, начал расхаживать взад-вперед по кабинету, безжалостно вычеркивая каждую вторую позицию:
– Какой-какой никель? В таком виде он быстро подвергнется коррозии. Здесь нужен листовой. Вы предложили взрывозащитный корпус такого объема? Поставили перед собой цель разнести весь институт на атомы?
Корнилову стало стыдно. Он потратил весь предыдущий день на то, чтобы с особой тщательностью подготовить этот список, а оказалось, что его глубоких и обширных, как ему казалось, познаний было недостаточно.
– Очень нужно уложиться за месяц, – разочарованно произнес Веня, возвращая Корнилову перечеркнутый лист, – если вам понадобится помощь, вы знаете, где меня найти.
Оставив начальника в полной растерянности созерцать результаты своего вчерашнего труда, с бесстрастным выражением лица Веня покинул кабинет, находиться в котором с недавнего времени стало для него очень неприятным занятием.
«Ты – гений, ты – особенный, ты – гений, ты – особенный», – повторял про себя Веня, приближаясь к дверям лаборатории.
Несколько человек с Ольгой Николаевной во главе столпилось возле компьютерного стола, подальше от испытательной зоны, и пило кофе, периодически отхлебывая горячую жидкость и беззаботно пересмеиваясь между собой. На столе находилась большая тарелка с пирогом, который в очередной раз испек кто-то из сотрудников, чтобы повыпендриваться перед остальными сослуживцами своими кулинарными талантами и послушать дежурные комплименты.
– Здравствуйте, – произнес Веня, стараясь побыстрее отвернуться от этой утренней трапезы. Его безумно раздражало, когда чей-то рабочий день начинался с завтрака, который по каким-то совершенно непонятным причинам никак не мог состояться дома.
«Когда же они все нажрутся?» – подумал он, выбирая нужные для работы таблицы.
– Доброе утро, Вениамин Васильевич, присоединяйтесь! Посмотрите, какую вкуснятину Тамара Олеговна приготовила! – воскликнула заведующая лабораторией.
– Нет уж, увольте, я успеваю всегда позавтракать дома, – он уже хотел было пройти на свое место, как вдруг кто-то добавил, не выдержав:
– Вениамин Васильевич, вы сегодня очень хорошо выглядите!
Веня обернулся и, быстро вычислив того, кто обронил последнюю фразу, произнес:
– Все это от того, что мои усилия были оценены по достоинству, – и с совершенно непринужденным видом он направился на свое рабочее место, оставив остальных работников лаборатории заговорщически шептаться и давиться пирогом.
Больше ему никто ничего не говорил. Дни потекли, как и раньше, в обычном темпе и в обычной загруженности. Необходимый список с Вениной помощью все-таки был составлен и передан в работу для дальнейшего исполнения. В этом напряженном ритме трудовая неделя закончилась наступлением пятничного вечера.
Феликс заранее предупредил, что заедет за Веней и к половине седьмого будет ждать его возле подъезда. Приняв вальяжную позу на заднем сиденье, депутат, устав смотреть на бритые затылки своих телохранителей, перевел взгляд в окно.
Подъездная дверь то и дело отлетала в сторону, выпуская из своих недр и, напротив, поглощая бездонной утробой суетливых подростков с собачками, уже изрядно захмелевших заводских работяг, сухоньких старушонок, возвращающихся из магазина с полупустыми сумками.
Находиться здесь, так сказать, почти что «в народе», Феликсу было неуютно и даже неприятно. Он мог долго рассуждать, находясь на заседаниях, о пользе развития высоких технологий, о необходимости поднятия культуры на более высокий уровень и тому подобных ценностях, и реальные будни простых людей казались ему чем-то очень далеким, давно позабытым, оставленным где-то на задворках памяти.
Взлетев высоко, вырвавшись из скучного болота ежедневных обременительных обязанностей, благополучно позабыв о серой ленте безденежья и тоскливой безысходности, очень тяжело посмотреть вниз и хотя бы мимолетно соприкоснуться со своим прошлым.
Когда на пороге появился Веня, Феликс отчетливо ощутил, как что-то сжалось в области сердца.
Красивый, с тщательно уложенными волосами, в новом приталенном костюме, с блестящими глазами, полными энтузиазма, в тот момент он показался Феликсу каким-то особым, светлым человечком на общем унылом фоне.
– Дима, Дима, открой ему дверь, – Феликс похлопал по плечу одного из охранников, того, кто сидел рядом с водительским креслом.
Мужчина мигом подскочил и, едва не выпрыгнув из машины, торжественно распахнул дверцу.
– Спасибо, с некоторой неловкостью произнес Веня, опускаясь на заднее сиденье.
– Как день прошел? – осторожно поинтересовался Феликс, когда машина начала движение.
– Нормально. На следующей неделе ждем поставку некоторых запчастей, возможно даже начнем сборку. С утра почитал в интернете про сегодняшнюю тематику выставки, так сказать, освежил в памяти, – ответил Веня.
– Отлично. Теперь запоминай: бизнесмена зовут Томас Деррик, его супругу соответственно Грэйс Деррик. Он – представитель британской компании «Бритиш Лейланд». Мне необходимо, чтобы Томас подписал контракт на поставку большой партии грузовиков. По-русски он ни бэ ни мэ, говорим на их языке, создаем ламповую атмосферу и улыбаемся, – с этими словами Феликс изобразил лицо недалекого человека.
Веня рассмеялся, и слегка напряженная обстановка была разряжена.
Подъехав к галерее без десяти семь, они намеренно выждали еще пять минут.
– Кстати, где этот, как его, – защелкал пальцами Веня, перенимая любимую привычку Феликса, – Усман, вот.
– Так у него другие дела. Я же тебе говорил: у него расширенные полномочия. Все. Без пяти семь. На выход.
Как по команде, Дмитрий распахнул дверцу перед Веней, а второй охранник, исполняющий дополнительные обязанности водителя, открыл дверь перед Феликсом.
Поднимаясь по высокой лестнице, ведущей ко входу, Веня подумал, до какой степени удобно, когда возле выставочного зала или ресторана для твоего автомобиля подготовлено отдельное место, обозначенное табличкой: «Для клиентов». Не нужно мыкаться по чужим дворам, заезжать под знаки «Стоянка только для жителей дома» и вообще переживать по этому поводу.
В фойе англичане появились через пару минут. Томас оказался брюнетом среднего роста с интересным полосатым галстуком, почти полностью скрывающимся под застегнутым на все пуговицы двубортным пиджаком. Грэйс была дамой лет тридцати с небольшим, тоже невысокая, подвижная, в длинном черном платье и белом утепленном болеро.
– Мистер Томас, миссис Грэйс, добрый вечер, – с видимой радостью обратился Феликс к супружеской паре, изо всех сил пытаясь не пользоваться привычной жестикуляцией. – Это мой друг, Вениамин. Сегодня мы все вместе проведем этот незабываемый вечер.
– Здравствуйте, – Веня немного смущенно пожал протянутую ему руку, – сегодня прекрасная погода, неправда ли?
– Да, чудесная! Мы только вчера прилетели из Лондона. У нас три дня льет дождь без перерыва! – оживленно поддержала беседу Грэйс, опираясь на руку супруга.
– Какая незадача! Зато у нас вы сможете насладиться всеми прелестями относительно теплой безветренной погоды и приятно провести время в нашей компании! Приглашаю вас пройти в выставочный зал! – Феликс галантно склонил голову в сторону дамы. Пропуская гостей вперед, он незаметно достал телефон, чтобы прочитать пришедшее только что сообщение. – Поздравляю, – раздраженно шепнул он на ухо Вене, – именно тот экскурсовод, с которым я договорился на сегодняшний вечер, заболел. Тебе самому придется «задвигать» им хоть что-нибудь на эту тему.
Веня ничего не ответил и лишь коротко кивнул. Он быстро окинул взглядом просторный зал, заметил более-менее знакомую работу из интернета, подошел к ней поближе и, сцепив руки в замок, с легким волнением начал:
– На сегодняшний вечер вашим гидом по мере моих скромных сил буду я сам.
Англичане заулыбались и приготовились внимательно слушать. Феликс мысленно решил, что непременно изыщет возможность уволить нерадивого экскурсовода, который подвел его в такой ответственный момент. Однако, глядя на заинтересованные лица своих гостей и на деловитый вид, с которым Веня начал свой рассказ, он оставил мстительные идеи на потом и тоже решил послушать.
– Такое направление, как дадаизм, возникло в прошлом веке в 1916 году. Это особенное направление искусства, полностью отрицающее все законы сочетания цветов и исключающее четкие линии. Дадаизм, что в переводе означает «лепет младенца», возник как реакция людей на ужасы войны и бессмысленности уничтожения человеческих жизней. Он нашел свое отражение не только в живописи, но и в литературе, и в театре, и в кино. Но в живописи он, в основном, предстает в такой форме как фотоколлаж. Вот типичный пример: «Без названия» Жана Арпа, – Веня указал на весьма спорную работу, представляющую собой желтый фон с разбросанными на нем разноцветными кривыми квадратиками в хаотичном порядке. – Создавая этот коллаж, художник просто бросал заранее заготовленные фигурки на бумагу и приклеивал их именно так, как они ложились на поверхность. А вот этот коллаж, – Веня плавно перешел к следующей работе, – называется «Китайский соловей» Макса Эрнста – это гибридное существо, склеенное из изображений военной техники, человеческих конечностей и дополнительных аксессуаров.
Феликс извлек из кармана очки и внимательно присмотрелся к изображению: неведомое творение, созданное автором со специфическим восприятием мира, представляло собой бомбу какого-то старинного образца, из которой торчали руки, веер и шарфик. Дополнительное жуткое впечатление придавал таинственный птичий глаз и некое подобие клюва.
– Очень оригинальный коллаж! – произнес Томас задумчиво, – а бомба-то английская!
– Основной стиль дадаизма – открыто выраженный протест против военных действий и стремление к анархии, – произнес Веня, продолжая указывать на коллаж.
– Мистер Вениамин, а как вы сами относитесь к военным действиям, если они во благо? – задала неожиданный вопрос Грэйс.
– Не бывает войны во благо. Я ¬ – пацифист и никогда не найду оправданий массовым убийствам любого рода, – глаза Вени блеснули, но этот блеск тут же погас.
– А давайте пройдем дальше, – аккуратно встрял Феликс, – вон тот коллаж вообще выше моего понимания.
Про те работы, которые Веня видел впервые, он начинал сочинять на ходу, отталкиваясь от того, что он видел и как понимал в совокупности все эти кусочки, обрывки, фрагменты, слепленные в единое целое.
Феликс заворожено наблюдал за тем, как Веня с полной самоотдачей и бурным воодушевлением рассказывает супружеской паре обо всех прелестях нигилизма. Его хотелось слушать и слушать, причем, не вникая в суть услышанного, наблюдать за его плавными жестами, кивать головой в такт его слов. На секунду Феликс задумался и решил, что он вообще не понимает, о чем рассказывает Веня с таким увлечением, как тогда, в лаборатории. Его снова гипнотизировали длинные пальцы, то сцепленные в замок, то указывающие на какую-нибудь картину, то поправляющие прядь смоляных волос.
– «Дадаист наиболее свободный человек на земном шаре» – так звучит один из основных лозунгов этого течения, а вот мое любимое: «Я против любой системы. Самая подходящая система – не иметь никакой системы», – продолжил Веня.
Томас удивленно усмехнулся:
– У них были очень провокационные лозунги.
– Да ведь вся суть самовыражения – это провокация! Вот посмотрите! – Веня быстро подошел к своеобразному экспонату, собранному из перевернутых деревянных стульев, стопок с газетами, перевязанными веревками, и какой-то кухонной утвари, – первые дадаисты утверждали, что из любых предметов, неважно из каких, к примеру, чайников или кастрюль, можно создать настоящее произведение искусства.
– Очень неоднозначно выполнено, – с видимым усилием англичанин боролся с намерением потрогать один из обшарпанных стульев.
– Мистер Томас, – обратился к нему Веня, понимая его желание. – Любое неосторожное движение обрушит эту конструкцию, и задумка автора изменит свой смысл, – на что Томас рассмеялся и предложил перейти к следующему экспонату.
– Это направление было утопическим и просуществовало недолго: с 1916 до 1922 года. Хотя и теперь оно находит свои отголоски, например, в произведениях голландских студентов. Эти работы находятся во втором зале. Честно говоря, так же, как и вы, я увижу их впервые и вряд ли что-то смогу про них рассказать.
– С современным искусством мы легко разберемся, – самонадеянно произнес Томас.
– Мистер Вениамин, а как вы сами относитесь к этому спорному направлению? – не унималась Грэйс, продолжая висеть на руке у супруга и постоянно оборачиваться.
– Положительно, потому что только провокацией можно привлечь внимание к определенным проблемам, – Веня говорил то, что думал, поэтому ответил безо всякого промедления.
– Но это же утопия, вы сами сказали...
– Дадаизм переродился в другие течения, хотя в чистом виде практически перестал существовать. Но это вовсе не означает, что старые лозунги несут неправду.
В маленьком зале, отведенном под работы тех самых голландских студентов, собралось больше всего народу. Здесь уже не было непонятных коллажей, значение которых раскрывалось далеко не сразу. Все представленные экземпляры били четко в цель людского понимания: настолько очевидным был их смысл.
Справа и слева от каждого экспоната размещалась маленькая табличка, на одной из которых было написано: «ложь», а на другой: «правда».
Первое произведение современного варианта дадаизма представляло собой своеобразные вертикальные жалюзи, подойдя к которым слева можно было сразу узнать одного из ведущих мировых политиков. С другого ракурса портрет менялся на изображение диктатора времен второй мировой войны. Под работой висела надпись: «Все мигранты должны быть депортированы».
Следующий экспонат был выполнен в виде доски, к которой крепился пластиковый контейнер, обычно использующийся для капельниц, с импровизированной донорской кровью. Из контейнера тянулась трубка, скрывающаяся где-то под самой доской. Надпись под всей этой конструкцией гласила: «Геи не должны сдавать кровь».
Под стендом с противогазом было написано: «Ежегодно умирают 400000 европейцев от загрязнения воздуха».
Причем под некоторыми инсталляциями находились кнопки, при нажатии которых приводился в действие скрытый механизм, и работа в результате приобретала дополнительный эффект. Например, на стенде, который гласил: «Аборт – это убийство», появлялся умертвленный ребенок.
Немного шокированные работами студентов, гости из Англии выразили желание отдохнуть и поехать в ресторан. Для этой цели заранее был арендован дополнительный автомобиль.
Уже сидя в машине, Феликс оживленно произнес:
– Кажется, им все понравилось, ты держался очень достойно! У меня просто слов нет!
– Если бы я заранее знал, что придется играть роль экскурсовода, то подготовился бы значительно лучше, – ответил Веня, оборачиваясь назад и пристально глядя в заднее стекло, – едут, не отстают.
– Минут через десять будем на месте.
– Я уже начинаю переживать. Очень хочется, чтобы все получилось и мои усилия не пропали даром.
– Скоро все будет известно. Договор у меня собой, это очень-очень крупная сделка, – Феликс нервно постучал ногтями по кожаной папке, где, очевидно, находился тот самый важный документ.
Столик был заказан в особой вип-зоне, представляющей собой небольшую комнату. Отделялась она от общего зала достаточно узкой аркой, прикрытой спускающимися до самого пола нитями со стеклярусом в виде жемчужин, разноцветных рыбок и капель морской воды.
Беседа протекала в спокойной обстановке, о делах никто не вспоминал, все было уже оговорено накануне и оставалось только поставить последнюю подпись.
– Мистер Вениамин, а если бы перед вами встал определенный выбор, – болтовня Грэйс изрядно напрягала Феликса, и он начал мысленно подгонять время, чтобы поскорее перейти к заключительному аккорду всего этого вечера. – Вот представьте, – Грэйс развела руками в воздухе, будто сотворяла картину из невидимых образов, – военное время, кругом стрельба, крики, паника, вы держите в руках автомат и целитесь во врага! А он целится в вас! Исходя из ваших пацифистских мировоззрений, как вы поступите? Если вы не выстрелите, выстрелят в вас! – Грэйс пристально посмотрела на своего собеседника.
Веня очень не любил вопросов подобного рода. Это было сродни тому, что душу трогают грязными руками, пытаясь выдавить из нее некую тайну, при этом умело создавая неловкий момент. При других обстоятельствах он вообще не счел бы нужным отвечать, но вносить бурю недовольства и тем самым нарушать уже устоявшийся штиль этого вечера он не стал.
– Начнем с того, что в моих руках никогда не будет автомата, а уж если действительно сложится подобная ситуация, то пусть лучше застрелят меня. Я не хочу пачкать свои руки в крови, – Веня вздрогнул – браслеты на руках словно нагрелись, отчетливо напоминая о прошлом.
– Очень оригинальное отношение к жизни, даже какое-то библейское, – с видимым удовольствием Томас сделал небольшой глоток вина. – Мой друг! Вы боитесь крови! – он поднял свой бокал на уровень глаз и посмотрел на Веню сквозь бордовую жидкость.
– Мистер Вениамин, вы меня умиляете! – улыбнулась Грэйс и перевела взгляд на мужа, – Томас, уже почти девять.
Феликс напрягся. Этот момент решал очень многое.
С очень довольным выражением лица бизнесмен окинул торжественным взглядом Веню, нервно комкающего под столом угол скатерти, а потом перевел его на Феликса, вот уже как минуту протирающего стекла очков, и наконец-то произнес:
– Большое спасибо за вечер, все было прекрасно! Я пришел к выводу, мистер Феликс, что с вашей компанией можно иметь дело, и поэтому принял решение заключить этот контракт. Он у вас, наверняка, собой? – Томас скосил взгляд на кожаную папку.
Феликс мигом извлек документ и перьевую ручку, с готовностью протягивая их англичанину.
Наблюдая за каждым новым витком размашистой подписи, Феликс чувствовал, как его губы расползаются в счастливой улыбке.
– Вот и все. Приступаем к сотрудничеству, – Томас вернул драгоценный документ. – Наши «Вольфхаунды» – лучшие в мире! – с этими словами он пожал руку обоим мужчинам, и все они распрощались в прекрасном расположении духа.
