Текст книги "Свобода под свинцовым небом (СИ)"
Автор книги: Луиза Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава одиннадцатая
Феликс не находил себе места: уже двадцать минут он нарезал круги по гостиной, время от времени заламывая пальцы и хмуро поглядывая на горничную, сидевшую на диване и тщательно протиравшую хрустальные нити маленького торшера, периодически звякая ими друг о друга.
Из кухни потянулся запах ванилина. Охранник Дмитрий развалился в кресле и увлеченно играл во что-то на своем мобильнике, время от времени нервно постукивая кончиком туфли о пол. Усман, страдающий от безделья, с завидным усердием складывал самолетик из газетного листа.
Веню вот-вот должны были привезти.
Все эти вкрадчивые шорохи, приглушенные стуки, навязчивые запахи постепенно начинали раздражать хозяина дома.
«Равнодушные люди. Сидят и возятся, копошатся, что-то там перебирают своими ручонками», – он хрустнул пальцами до боли в суставах.
– Феликс Леонидович, – в дверях кухни появилась Елена Викторовна. – А что, если...
– Пошли вон отсюда! – Феликс резко остановился посреди зала и жестом указал в сторону столовой комнаты, хмурым взглядом окидывая всех присутствующих.
Горничная удивленно приподняла брови, прекратив полировать и без того чистый хрусталь, Дмитрий тихо выругался, пропустив свой ход в игре, Усман хмыкнул в сторону и продолжил заниматься своим делом.
– Вон! Пошли вон отсюда! – со злобой прошипел Феликс, впервые в жизни позволяя себе топнуть ногой.
Как по команде, горничная и охранник поднялись со своих мест: девушка – спрятав вискозную салфетку в карман нарядного фартука, а охранник – опустив телефон во внутренний карман пиджака, и дружно направились в сторону кухни. Видя неуравновешенное состояние хозяина, Елена Викторовна пожала плечами и скрылась в глубине своей обители, где только она всегда являлась царем и богом.
Усман и ухом не повел, продолжая делать продольные складки на черно-белой бумаге и даже что-то напевая себе под нос.
Феликс недовольно посмотрел на него и, брезгливо поморщившись, поспешил отвернуться. В последнее время он начал бояться своего телохранителя, постепенно выходившего из-под четкого контроля.
Входная дверь открылась настежь, и порог дома переступил Веня в сопровождении Акиля.
Феликс вздрогнул, остановившись в трех метрах и не решаясь подойти ближе.
Зеленые глаза будто выцвели и порыжели, глядя по-совиному хмуро и угрюмо. Тонкий шрам неровной розовой нитью протянулся от правого виска к щеке, скрываясь в неряшливой щетине. Смоляные волосы слипшимися прядями сплелись в косматые вихры. Рукава светлого кителя были закатаны до локтей, и на тонких руках отчетливо виднелись пожелтевшие следы от проходящих синяков. Запыленные штаны песочного цвета были небрежно заправлены в высокие военные ботинки, туго зашнурованные, придающие облику мужчины непривычный оттенок, угрожающий и агрессивный.
– Всё. Человек доставлен, – отчитался Акиль. – Еще какие-нибудь распоряжения будут?
Феликс нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что тот здесь больше не нужен. Обменявшись взглядами с Усманом, Акиль быстро вышел из дома, бесшумно закрыв за собою дверь.
Веня молчал, не сводя с Феликса тяжелого пристального взгляда из-под черных бровей. Этот взгляд был полон той нестерпимой боли, которую испытывают люди, получившие страшный, совершенно ненужный и жестокий жизненный опыт.
Бумажный самолетик, быстро взмывшийся в воздухе, Веня поймал на лету, даже не повернув головы и, неторопливо скомкав газетную бумагу, разжал пальцы, позволяя легкому шарику с глухим звуком упасть на пол.
– Ты...как? – Феликс решился на шаг вперед и приблизился к Вене почти вплотную, поднося слегка дрожащую руку к его лицу с намерением прикоснуться к шраму. С содроганием он ясно почувствовал запах пота и гари – запах войны, исходивший от стоящего рядом мужчины. Феликс ощущал, что Веня изменился, стал каким-то другим, уставшим, ожесточенным, еще больше презирающим его человеком.
Веня ожидаемо отстранился, не позволяя пальцам прикоснуться к свежему рубцу, и раздраженно произнес:
– Лучше всех. Рапорт потребуешь у своих друзей.
Феликс обреченно опустил руку и, делая короткую паузу после каждого слова, проговорил:
– Прости. Меня.
Веня криво усмехнулся и с недовольством почесал за ухом:
– Я пойду в душ, – коротко ответил он и, не дожидаясь ответа, быстро направился в нужную сторону.
Феликс медленно опустился ни диван, болезненно обхватив голову обеими руками. Усман иронично прищурился, удобно откинувшись в кресле, и принял роль зрителя в дальнейших событиях.
Грязные ботинки с каждым шагом оставляли темные следы на белом полу. Вене хотелось поскорее стянуть с себя ненавистную военную одежду, эту обувь, пропитавшуюся кровавой энергией, хотел сбросить, смыть с себя все то, что продолжало напоминать о пережитых днях на чужой войне.
Струи воды, растекавшиеся по стеклу душевой кабины, окрасили тонированную поверхность в серый цвет, затем, смешавшись с ароматной пеной, они становились все светлее, пока не приобрели необходимую прозрачность.
Приоткрыв стеклянную дверцу, Веня снял с крючка большое белое полотенце и с наслаждением завернулся в него, получая долгожданное удовольствие от ощущения чистоты. На краю ванной, стоявшей по центру комнаты, он заметил стопку одежды, аккуратно сложенной и предназначавшейся явно для него.
Около акрилового края на полу стояли тапочки. Его тапочки, которые он всегда надевал, когда жил здесь.
Веня подошел к зеркалу: его зубная щетка, его бритва, его персональная зубная паста – все стояло так, как он оставил месяц назад, словно и не было того страшного периода в его жизни.
Плавающая бритвенная головка тихо зажужжала, освобождая кожу от колючей растительности. Через десять минут из зеркальной поверхности на Веню смотрел все тот же молодой человек, который совсем недавно с особой тщательностью собирался на светский раут. Лишь свежий шрам через правый висок напоминал о прошлом.
Горячие струи фена заставили смоляные волосы взмыться вихрем в своих обжигающих потоках. Здесь все по-другому, все как было, но как раньше, уже не будет никогда.
Застегнув последнюю пуговицу темно-синей рубашки, Веня покинул ванную комнату, с грохотом хлопнув массивной дверью.
Феликс страдал. Слабая надежда на то, что, может быть, еще не все потеряно, едва тлеющим огоньком грела душу. Он ждал этого момента, долгожданного приезда Вени каждый день, начиная с того страшного вечера. Всем своим разумом Феликс понимал, что Веня не изменит свое отношение к нему, что стало еще хуже. Но ему очень хотелось, безумно хотелось, пусть даже на миг увидеть в зеленых глазах хотя бы сотую долю той теплоты, которой раньше так щедро делился с ним его фаворит.
Веня вошел в гостиную почти бесшумно. Боковым зрением заметив появившуюся фигуру, Феликс быстро вскочил с дивана и тут же замер в нерешительности, не зная, с чего начать неловкий разговор.
Веня появился с тем же эффектом, с каким однажды вышел из подъезда, когда Феликс ждал его в машине, и точно так же, как тогда, сердце депутата екнуло от нахлынувшего волнения. «Тук, тук, тук», – пульс болезненно отбивался в висках, заставляя покрываться ладони холодным потом от страха, внушаемого предстоящим диалогом.
Веня быстро приблизился к Феликсу и, устремив внимательный взгляд в некогда спокойные серые глаза, тихо проговорил:
– Ты когда-нибудь видел свинцовое небо?
Феликс, словно завороженный, постепенно начал погружаться в гипнотическую глубину завораживающего желто-зеленого омута.
– Нет, – просто ответил он.
– Я видел, – зрачки начали сужаться от нарастающего гнева. – Это страшно.
– Да, наверно, – Феликс нервно сглотнул.
– Сейчас война там, далеко, – Веня кивнул головой куда-то в сторону. – Но она легко может переместиться сюда, в нашу страну, в которой есть такие гниды, как ты. И хорошо, если первым снарядом, летящим в нашу сторону, вас разнесет к чертям собачьим!
Усман громко кашлянул в своем логове, но на него никто не обратил внимания.
– Послушай, послушай, – торопливо заговорил Феликс, делая успокаивающие жесты скорее для себя, нежели для своего собеседника, – если бы не я, тебя бы давно убили!
– Я хоть сейчас могу, – подал голос Усман, непонятно для кого демонстрируя опасный нож, – на него никто не собирался смотреть.
– Если бы не ты, меня бы там не было! – рявкнул Веня.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, не произнося ни слова, собираясь с мыслями и с силами для того, чтобы продолжить это противостояние двух сильных людей.
– Я могу уйти? – Веня первым нарушил звенящую тишину.
– Да, – слегка дрогнувшим голосом ответил Феликс.
Словно камень с души свалился. Можно уйти!
Веня чуть ли не бегом бросился в коридор в поисках любой своей обуви. Схватив первые попавшиеся туфли, он быстро натянул их и, не завязывая шнурков, ломанулся к входной двери.
– Веня! – голос Феликса заставил его обернуться на пороге. – Сентябрь. Четырнадцать градусов. Это тебе не Даре, – в руках он держал новую куртку, предусмотрительно купленную заранее. – И, да. Тебе завтра на работу. Отпуск закончен.
Веня торопливо накинул верхнюю одежду на плечи и, ничего не сказав на прощание, практически вывалился из дома, путаясь в шнурках и наступая на их длинные концы. Со стремительной скоростью он преодолел небольшой дворик и пулей выскочил на улицу. Стремглав пробежав два квартала и окончательно осознав, что его никто не преследует, Веня остановился и, отдышавшись, присел, завязывая шнурки.
Ощутив странную тяжесть в карманах куртки, он извлек из них свои водительские права, ключи от квартиры, мобильный телефон и кошелек, забитый под завязку крупными купюрами.
До ближайшей остановки было очень далеко – богатый квартал не признавал общественного транспорта, поэтому, усевшись на бордюре, Веня тут же вызвал такси. Машина подъехала через пятнадцать минут, чтобы наконец-то отвезти его домой.
Мирные пейзажи, мирные люди, целые дома, нетронутые взрывами, открытые лица, не скрывающиеся под масками и накидками – Веня успел утратить надежду на то, что сможет увидеть все это еще раз.
Он с жадностью всматривался в окно, оборачивался, улыбался, все время порываясь отстегнуть ремень безопасности, ограничивающий свободу его движения.
– Не местный? – с легкой усмешкой заметил водитель, то и дело поглядывая на странного пассажира.
– Местный, местный, – с болезненным восторгом ответил Веня, звонко хлопнув в ладоши. – Водочки бы мне, я домой еду!
Автомобиль ехал быстро. В этом городе в десять утра никогда не бывает много машин. На горизонте уже показались окна Вениного дома. Еще несколько кварталов – и он будет на месте, в тишине и покое, на своей, только своей территории.
Проспект, через который пролегал путь домой, был перекрыт отрядом полиции. Всех подъезжающих регулировщик разворачивал в обратном направлении.
– Командир, а что такое? – водитель в недоумении высунулся из окошка.
– Гей-парад, – со вздохом пояснил тот, – велено охранять. Разворачивайтесь.
– Придется в объезд, – развел руками шофер, собираясь воткнуть передачу.
– Подождите, – Веня достал кошелек и положил на приборную панель несколько крупных купюр. – Я пешком быстрее дойду, – с этими словами он вылез из машины.
Крики и громкая музыка больно ударили по ушам, уже отвыкнувшим от светского шума. Быстрым шагом приблизившись к странному столпотворению, Веня непроизвольно начал разбирать что к чему. Ему было абсолютно неинтересно, зачем здесь собрались все эти люди, но волей-неволей, пробираясь через плотные ряды зрителей, он стал присматриваться к пестрому неоднозначному действу: по обе стороны проспекта, на тротуаре и первых полосах движения, стояла разношерстная публика. В большинстве своем – молодые люди, одетые во все черное, в берцах, выкрикивающие: «Петухи не пройдут!» Батюшка в черном одеянии с тяжелым крестом на серьезной цепи грозно восклицал: «Содом долой!» Молодые женщины развернули транспарант, гласивший: «Извращенцы! Вон из страны!»
Разъяренную толпу контролировали ряды полицейских, с видимым снисхождением и очевидной брезгливостью посматривающих на торжественное шествие. А тут было на что посмотреть: вначале шли молодые люди, внешне не отличающиеся от среднестатистической молодежи, размахивающие бумажными радужными флажками, за ними медленно ехал пикап, в грузовике которого сидели женщины в явно мужских костюмах и трясли транспарантом: «Россия – для людей!», затем потянулись бесполые существа в ярких костюмах, начиная от едва прикрытых тряпками аборигенов и заканчивая персонажами с бразильского карнавала.
Веня никак не мог пробраться сквозь плотные ряды. Не желая оказаться дома только к обеду, он начал работать локтями и силой продирать себе путь среди разъяренных скинхэдов. Придя к выводу, что будет проще пробираться не через толпу, Веня вылез из кричащей массы и почти поравнявшись с разноцветной колонной, но все же придерживаясь стороны зрительской толпы, он быстро пошел по направлению к своему дому.
Какой-то мужчина из радужного движения с густо накрашенными глазами, несуразным пучком перьев на голове и вызывающих туфлях на кривых тощих ногах, аккуратно подцепил Веню, спешащего в противоположном направлении, за рукав куртки:
– Малыш, геям в другую сторону, – как-то несмело произнес он.
– Это ты-то гей? – с нервным хохотом воскликнул Веня, глядя в изумленное от его неожиданной реакции лицо, – ты на себя в зеркало смотрел? Педараст! – с этими словами он с силой оттолкнул от себя незадачливого участника парада, который, не удержавшись на каблуках, неуклюже плюхнулся на асфальт, при этом смешно и неказисто раскинув руки и ноги.
Полицейский, стоявший рядом, никак не отреагировал, сделав вид, будто ничего не заметил. Венин поступок вызвал одобрительные возгласы со стороны зрителей и послужил толчком для активных действий: уже давно подготовленная разъяренная толпа, побросав ставшие ненужными транспаранты и таблички с перечеркнутыми красными линиями петухами, набросилась на участников сомнительной акции, не встречая особого сопротивления со стороны полиции.
Щучкой нырнув в разбушевавшееся море человеческих тел, с мыслями: «Это не моя война, до свидания», – Веня пробрался до ближайшего дома и, придерживаясь бетонной стены, от которой так удачно отхлынул народ, торопливо продолжил свой путь. Перемещаясь от здания к зданию, Веня в конце концов отделился от всей этой разноцветно-черной массы и, пробежав еще один квартал безо всяких препятствий, свернул во двор своего дома.
***
Потянулись серые будни. Веню ничего не радовало и не интересовало: на работе было скучно. Новые проекты не увлекали и не цепляли за живое. Пустая квартира пугала одиночеством и беспросветной тоской. Никто не понимал, что произошло с инициативным и энергичным человеком после возвращения из отпуска. Он бы мог завести собаку, но больше не хотел никого приручать и поэтому проводил тоскливые сентябрьские вечера в одиночестве.
Так прошло две недели. Его никто не беспокоил, никто не звонил, кроме родителей, и не интересовался, а живой ли он вообще, поэтому неожиданное сообщение о встрече выпускников его курса Веня воспринял с интересом. Нет, он не любил подобные сборища, обычно пропускал их, но на этот раз даже обрадовался возможности нестандартно провести время.
Совершенно не удивившись тому, что вечеринка состоится в лесу у костра, да еще и в начале октября, он сразу дал свое согласие.
Вечером, в пятницу, организованно, на трех машинах, шестнадцать бывших студентов, закончивших свой университет четыре года назад, направились в заранее выбранное место в нескольких десятках километров от города. Было решено поставить палатки и разъехаться на следующий день только к вечеру.
Вещей Веня собой не взял никаких, решив, что в лесу ему точно ничего не понадобится. Единственным предметом, который он все же прихватил с собой, был аэрозоль от клещей. Этих кровожадных насекомых Веня боялся до умопомрачения: подцепить энцефалит или бореллиоз для него представлялось последним делом, и, усевшись на заднее сиденье чужого автомобиля возле самой двери, от нечего делать он принялся крутить в руках цветной баллончик, периодически позвякивая металлическим шариком внутри.
Прошло четыре года, но почти никто не изменился: те же лица, те же привычки, та же манера разговаривать. Из тех людей, с кем Веня дружил в университете, не пришел никто. Бывшая староста группы с оригинальным именем Виолетта, заняла переднее сиденье и на протяжении всей поездки, а длилась она около сорока минут, вертелась на мягком кресле, постоянно оборачиваясь и беспрерывно тараторя о том, как хорошо она устроилась в родительской фирме. Маленького роста, веснушчатая и подвижная, она ни на секунду не могла усидеть на месте, в конце концов, Виолетта отстегнула ремень безопасности и залезла с ногами на кресло, полностью развернувшись к пассажирам сзади.
– Ну, как? Как? Как? – зачастила она, обращаясь к каждому из своих однокурсников, – что у вас поменялось за год?
Своими маленькими пальчиками с очень ухоженным маникюром она вцепилась в подголовник и с требовательным видом начала переводить свой взгляд с одного пассажира на другого.
Рядом с Веней сидела супружеская пара. Молодые люди нашли друг друга еще на третьем курсе и расписались уже на пятом. На фразу Виолетты они начали громко отшучиваться, говоря, что с прошлой встречи выпускников ничего не изменилось.
В салоне царила легкая атмосфера непринужденной беседы, время от времени нарушаемая только кашлем водителя. Это был молодой мужчина по имени Вадим, достаточно высокий, с ранней сединой на висках и совершенно невнятными татуировками, начинающимися от кистей рук и заканчивающимися непонятно где, скрываясь под рукавами плотной куртки.
Веня и Вадим всегда недолюбливали друг друга, поначалу у них была интеллектуальная конкуренция, а потом, когда Вадим все же понял, что среднестатистические умственные способности обычного человека никак не могут сравняться со способностями гения, начал тихо ненавидеть своего сокурсника, периодически распуская сплетни о том, что у Вени не все в порядке с головой.
В течение первого получаса он не произнес ни слова, настроив зеркало заднего вида таким образом, чтобы видеть салон.
– Веня, наконец-то ты согласился на встречу, – Виолетта с видимым удовольствием переключилась на очередную жертву. – Я видела тебя по телевизору.
– И что ты там видела? – Веня напрягся, сжав баллончик обеими руками: если его последнее выступление на светском рауте, то дело принимало дурной оборот.
– Как тебе вручали Президентскую премию! – многозначительно подняв указательный палец вверх, произнесла Виолетта, – поздравляю, – совершенно искренне добавила она, – кому как не тебе было ее вручать!
– О! Молодец! – супружеская пара одобрительно зашумела. – Нам такое даже не снилось! Здорово!
Вадим стиснул руль с такой силой, что скрипнула кожаная оплетка. Веня смущенно опустил глаза, с легкой улыбкой глядя на глянцевый журнал, торчавший из кармана бархатного чехла соседнего кресла.
Виолетта привстала на своем сиденье и забрала у Вени аэрозоль, затем, всем корпусом развернувшись к водителю, она направила в его сторону цветастый баллончик наподобие микрофона:
– Добрый день, Вадим, как вы можете охарактеризовать четыре года вашей жизни после окончания университета? Народ давно вас не видел и жаждет информации!
Водитель криво усмехнулся, мельком взглянув на неугомонную «журналистку», и произнес:
– Очень плодотворные четыре года. Открыл свое дело. Жил по-человечески. Потом – два года на зоне. Месяц назад вышел, – его тонкие губы растянулись в неприятную улыбку, а глаза слегка сощурились, глядя на реакцию своих пассажиров.
В салоне повисла гнетущая тишина. Супруги озадаченно переглянулись, Виолетта слегка отстранилась, складывая руки с баллончиком у себя на коленях. Веня отвернулся в окно: после общения с террористами общение с криминальными элементами его уже не шокировало.
И никто не спросил, по какой статье отсидел Вадим, а сам он не сказал. И мысль об этом крутилась у всех на языке, но никто так и не решился задать интересующий вопрос. Неловкую паузу снова прервала Виолетта, сменив тему разговора, тем самым настраивая бывших сокурсников на позитивную волну.
Когда прибыли на место, уже начинало темнеть. Несколько мужчин сразу начали ставить палатки, другие – разводить костер, и очень скоро огонь охватил кривые сучья, взмывая вверх черным дымом. Когда ветки прогорели как следует и дым развеялся, оранжевые языки пламени сплелись в дружном танце, озаряя лесную поляну приглушенным светом огненной стихии.
Поляна была «облагоустроенной», здесь уже лежало несколько бревен, исполняющих роль скамеек, и молодые люди, организовав не самое завидное угощение на одноразовой скатерти, торопливо заняли свои места, кучненько усевшись на отполированной предыдущими туристами коре.
Виолетта, являясь главным организатором всего этого сабантуя, быстро разлила водку по пластиковым стаканчикам и раздала их всем присутствующим.
– Я безумно рада сегодня видеть всех вас! Давайте сразу за встречу, а там разберемся, погнали!
Шестнадцать прозрачных стаканов собрались вместе, а потом разошлись в стороны. Алкоголь благодарным теплом растекся по венам, позволяя насладиться радостью встречи и торжественностью момента.
Треск от костра, запах сосновых веток, неспешные разговоры – все это действовало расслабляющее и успокаивающе, позволяя хоть на какое-то время погрузиться в другую, более приятную реальность.
Веню послали за яблочным соком в одну из палаток. Пакета с продуктами он почему-то не нашел, зато заметил гитару, лежавшую на сложенных шерстяных одеялах.
Его появление возле костра с музыкальным инструментом вызвало неожиданные аплодисменты, и, притихнув и устремив свои взгляды на смелого менестреля, люди, околдованные чарующей атмосферой, на удивление, теплого октябрьского вечера, приготовились слушать.
Тонкие пальцы коснулись стальных струн, зажимая знакомые аккорды: простое арпеджио на первом куплете, плавно переходящее в классическую «шестерку» на втором – и приятный голос слегка взволнованно и проникновенно зазвучал среди воцарившейся тишины:
«Кто-то строит пирамиды
Из сердец погибших насекомых.
Я же это вижу через
Фокус перебитых стекол.
А еще ночами силуэты звезд мне незнакомых
Разрываю взглядом так же,
Как свою добычу сокол.
До свиданья! Здесь новое начало
Под свинцовым одеялом.
До свиданья! Устали мои плечи,
Гуд бай, аривидерчи!»
Непроизвольно погрузившись в воспоминания, Веня уже не замечал окружающую его обстановку, он снова перенесся в Даре, на крышу, под авиационные обстрелы. Пламя костра казалось ему пламенем от разрывающихся бомб, почерневшие головешки – обугленными дверными проемами, а треск костра – пулеметной канонадой. Этот жизненный опыт не было возможности не то что забыть, но и слегка отодвинуть на задворки памяти. Веня так увлекся, что не замечал тяжелого пристального взгляда Вадима из-под слегка прикрытых век, смотревшего оценивающе, с каким-то нездоровым интересом.
Когда заключительный аккорд затих в лесной тишине, слушатели снова зааплодировали. Веня с печальной улыбкой вернул гитару ее владельцу, и музыкальный вечер продолжился, позволяя зачарованной публике погрузиться в специфическую походную атмосферу.
Никто не следил за костром, и ослабевшее пламя уже не могло радовать своим угасающим теплом беспечных потребителей природной энергии.
– Надо сходить за ветками, – Веня с готовностью поднялся с насиженного места. – Я пойду, принесу.
– Я с тобой, – тут же отозвался Вадим, вставая с бревна.
Веня только пожал плечами.
– Давайте, давайте быстрее! – торопливо произнесла Виолетта. – Хотя мне вообще кажется, что вот-вот дождь начнется.
– Без дождя передавали, – кто-то отозвался с другой стороны костра.
– Это в городе без дождя, а здесь – все что угодно, – голос Виолетты остался где-то позади, провожая мужчин на символическую охоту.
Вадим включил фонарик, вынуждая золотой луч осветить лесные дебри, и быстрым шагом выдвинулся вперед, заставляя Веню едва поспевать за ним.
Мягкий мох проваливался под ногами, позволяя кроссовкам утопать в его пушистой зелени. Еловые лапы тянулись к лицам, вынуждая постоянно раздвигать колючие ветки. Вадим продолжал углубляться в лес, оставляя своего спутника сзади в полной темноте.
– Зачем так далеко заходить? – сбивчиво осведомился Веня, забегая вперед и останавливаясь в свете сияющего фонаря, – что мы здесь ищем? Клад?
Почти незаметная улыбка коснулась кончиков губ Вадима.
– Если хочешь так думать, то думай именно так, – ответил он, опуская фонарь на землю.
– У тебя какие-то претензии? – Веня в недоумении развел руками и слегка нахмурился.
Вадим хотел что-то ответить, но сбился на кашель, отворачиваясь в сторону.
– Все, я пойду назад, – Веня сделал решительный шаг в обратном направлении, но внезапно был остановлен крепкой жилистой рукой, обхватившей его локоть.
– Стоять. Я еще не все сказал, – с этими словами Вадим резко заломил Венину руку за спину, приперев молодого мужчину к ближайшей сосне, при этом больно уткнув его лицом в шершавую кору. Свободной рукой отогнув смоляные волосы, позволяя обнажиться пульсирующей жилке на шее, Вадим приблизил свои губы к нежной коже и хрипло прошептал почти на ухо, – ты весь такой элитный, такой красивый, такой правильный, что я просто удержаться не могу, да и не хочу, – он грубо швырнул абсолютно растерявшегося Веню на землю.
– Отвали! Отвали! – Веня что было силы затрепыхался, осознавая, что физически значительно уступает озверевшему безумцу.
Оседлав свою жертву и упершись коленями в раскинутые руки, тем самым полностью зафиксировав ее всей массой, Вадим с силой отвесил Вене несколько пощечин:
– Заткнись, тварь, замолчи!
– Ты совсем сдурел?! – Веня попытался приподнять голову.
С неба сорвались первые капли осеннего дождя, орошая пересохшие губы Вени своей прохладной влагой.
– Заткнись! – глаза Вадима яростно вспыхнули, и возможно, если бы все это происходило на несколько месяцев раньше, то Веня испугался бы этого человека, но только не сейчас.
Холодный дождь быстрыми шагами начал переходить в ливень, заставляя зеленый ковер пропитываться холодной водой, а землю – превращаться в грязь.
– Ты, чертов неудачник, убери от меня свои руки! – выкрикнул Веня, пытаясь вырваться и изо всех сил бессмысленно перебирая ногами по мягкому насту, сдирая подошвами кроссовок мох до самой земли, оставляя на черном грунте продольные рытвины.
– Да заткнись уже! – с этими словами Вадим быстро зажал ему ладонью рот, одновременно чуть подаваясь назад, чтобы свободной рукой нащупать пряжку чужого ремня.
Несмотря на сильный ливень, пластиковый фонарь работал исправно, и в свете его луча Веня, периодически зажмуриваясь от непрошенных капель, видел злое, возбужденное лицо распаленного какой-то больной идеей нездорового рассудка мужчины, с остервенением расстегивающего его джинсы.
Прозрачные ручейки стекали с волос этого сумасшедшего и скатывались по лицу, капая куда-то в рассеивающуюся темноту. Такие же прозрачные глаза, широко распахнутые и немигающие, светились похотью и многообещающим безумством. Суставы рук начали болеть от упирающихся в них коленей, дышать становилось невозможно из-за зажатого рта и постоянно заливающейся в нос воды – Веня постепенно перестал сопротивляться и затих, аккумулируя силы для решающего маневра.
«Я пережил обстрелы и пытки, я пережил весь этот кошмар и вернулся не для того, чтобы какой-то уголовник с туберкулезом самоутвердился за мой счет», – Веня с болезненной дрожью почувствовал, как грубая ладонь прикоснулась к коже его живота и нетерпеливо поползла вниз.
Потерявший бдительность Вадим, введенный в намеренное заблуждение, убрал ладонь с его лица и для удобства слегка отклонился назад, тем самым смещая центр тяжести своего тела. Веня только этого и ждал. Рванувшись изо всех сил, он высвободил свои руки и вцепился в воротник куртки противника, приближая его лицо к своему:
– Слушай, слушай! – он пытался перекричать дождь. – Я – суицидник и пособник террористов! Я на днях человека убил! Мне теперь все можно! – изо всех сил Веня ударил слегка ошалевшего мужчину наотмашь по лицу тыльной стороной запястья, на котором был надет браслет с небольшими металлическими шипами, оставляя на его щеке три кровавых полосы.
– Ах ты, дрянь! – от этого неожиданного удара Вадим окончательно озверел. Обеими руками он обхватил Венину шею и начал сдавливать ее, склоняясь все ниже и ниже над своей жертвой, желая получше расслышать беспомощные хрипы.
Резкий выброс адреналина придал Вене не только запас кислорода, но и дополнительные силы на грани возможностей – он изловчился и, обхватив противника за голову, большими пальцами с силой надавил ему на глаза, при этом судорожными рывками раскачивая его из стороны в сторону, как терьер, который треплет свою добычу.
Веня собрал воедино не только всю свою силу и злость, он объединил весь негатив, накопленный им за последнее время. Дождь хлестал изо всех сил, поливая противников своими холодными потоками, превращая землю с разодранным от борьбы мхом в чавкающее скользкое месиво.
Из последних сил хватая губами воздух, Веня почувствовал, как начинают опускаться вглубь черепа глазные яблоки неприятеля, он услышал его дикий крик, разлетающийся на части и тонущий среди звуков падающей воды. Никто из них не собирался отступать, намереваясь идти до самого конца.
Выстрел раздался откуда-то сзади, разрывая ночную тишину, пелену дождя и жестокие намерения возившихся в грязи мужчин в клочья. Крепкая хватка каждого из них ослабла, позволяя промокнувшим насквозь людям отстраниться друг от друга. Стоя на коленях, Вадим с тихим стоном начал тереть глаза руками, а Веня, слегка покачиваясь, медленно поднялся, на ходу застегивая джинсы.
