Текст книги "Свобода под свинцовым небом (СИ)"
Автор книги: Луиза Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава вторая
Стоя в душевой кабине под прозрачными струями теплой воды, Веня строил догадки, для чего именно его пригласили на ночь глядя в незнакомый частный дом. То, что это именно частный коттедж, он сразу понял, едва взглянув на карту города. Очевидно было одно: убивать его точно не будут, ведь никто, кроме Вени, не смог бы руководить процессом сборки нового оборудования и дальнейшим получением столь желанного дорогостоящего металла.
Ему было любопытно. Его жизнь, полностью посвященная науке, была настолько монотонной и однообразной, что не воспользоваться случаем и не удовлетворить свой интерес казалось недопустимой оплошностью, к тому же финансовые вложения в его разработки были сейчас просто необходимы. Оставалось одно: ехать по адресу, делая отчаянный шаг в интригующую неизвестность.
Веня родился в интеллигентной семье: его отец был профессором в Политехническом институте, где он успешно читал лекции по математике, а мать была профессором музыки и преподавала в консерватории.
В семь лет Веню определили в музыкальную школу по освоению гитары и фортепьяно. Очень быстро способный мальчик понял очевидное: для того, чтобы играть на гитаре на бытовом уровне совсем не обязательно было бренчать на пианино, учить сольфеджио и знать ноты вообще. Он хотел гулять на улице и встречаться с друзьями, он хотел жить нормальной жизнью после прихода из гимназии, но строгая мать была неумолима и каждый день, каждый божий день заставляла его садиться за ненавистное пианино и играть два часа подряд. А когда Веня начинал возмущаться, то мать брала его за шкирку и тыкала носом в мерзкие клавиши, уверяя, что, только освоив этот музыкальный инструмент, он станет настоящим человеком.
Затяжные занятия музыкой не позволяли юному гимназисту полноценно делать основные уроки, а деспотичные родители добивались от сына по всем предметам самых высоких баллов.
Они были всегда солидарны друг с другом, они требовали, не принимали и не понимали никаких оправданий, пытаясь раскрыть в сыне все потенциалы, которые только зарождались в их воспаленном мозгу. И нельзя было, повздорив с матерью, пойти пожаловаться отцу на несправедливое обращение, потому что на любую фразу, сказанную поперек ее слова, ответ был неизменно один: «Не смей перечить старшим! Нам виднее, как лучше. Иди в свою комнату». И Веня уходил на свою территорию, на которой не было ненавистного пианино.
А на следующий день все повторялось заново: после гимназии – постылая игра на постылом инструменте, а потом – занятия по основным предметам. Веня возненавидел пианино до такой степени, что в одиннадцать лет решил сделать неизбежный выбор: уйти из дома или из музыкальной школы.К слову сказать, на пианино Веня играл хорошо, даже очень хорошо. Ему просто приходилось так играть.
В одном классе с ним занималась девочка, длинная и тощая, как шпала, она тоже хорошо играла, и у них с Веней всегда была конкуренция за негласное первое место. Веня знал, кого нужно просить о помощи.
На одной из перемен он подошел к этой девочке и сделал ей неожиданное предложение.
В тот день с некой печальной торжественностью Веня опустился на крутящийся стульчик и поставил пальцы на проклятые клавиши в последний раз. С силой опущенный тяжелый клап едва не раздробил хрупкие детские суставы, отправляя Веню на долгий больничный, после которого он больше ни разу не переступил порог музыкальной школы.
Правда, в нагрузку неуемные родители предоставили Вене услуги репетитора по английскому языку, но этот факт его нисколько не расстроил. Углубленно изучать иностранный язык было более практично с его точки зрения, чем тратить драгоценное время на бесполезный инструмент. К слову, гитару он так и не бросил и играл на ней время от времени только для себя.
Веня постоянно участвовал в олимпиадах по физике и математике и всегда занимал первые места. Он так привык быть первым, что просто не представлял себе какого-то другого варианта событий. Мать с восторгом вешала его дипломы на стену, уверяя сына в его уникальности. Так продолжалось из года в год, и Веня действительно поверил в то, что он – гений, и его ждет особенное, многообещающее будущее.
Обтеревшись как следует полотенцем, он побрел в спальню, чтобы выбрать один из своих немногочисленных нарядов для сомнительных гостей. Решив, что чем проще, тем лучше, Веня вытащил из шкафа очередные синие джинсы, черную футболку и обычную серую толстовку на замке. И, включив телевизор для настроения, он начал неторопливо одеваться.
– Только что в самом центре нашего города прогремел ряд взрывов, – голос диктора заставил Веню перевести взгляд на мерцающий экран, – в торговом центре «Вивальди» взрывной волной унесло жизни семерых человек, двое из которых оказались детьми. Второй теракт произошел накануне вечером в ночном клубе «Богема», где по предварительным данным пострадало около двадцати молодых людей. Всю ответственность взяла на себя запрещенная в нашей стране террористическая группировка: «Праведная Земля».
На экране возникло печальное зрелище: выбитые стекла искореженных от взрывов зданий, земля, усыпанная осколками и местами пропитанная кровью, почерневшие от едкой гари и дыма оконные проемы – безжалостные атрибуты разрушительных действий постороннего вмешательства в мирную жизнь. Вой медицинских сирен, стоны, крики о помощи раненых и бессильное молчание убитых, окровавленных, с оторванными конечностями случайных людей, которым по роковому стечению обстоятельств было суждено оказаться в недобрый час в злосчастном месте.
– Взрывное устройство в ночном клубе активировал восемнадцатилетний нигде не работающий житель Свердловской области, ранее завербованный террористами через интернет. В случае взрыва в торговом центре виновник пока не установлен, по этому факту проводятся следственные мероприятия, – ведущая теленовостей поменяла местами лежащие перед ней листы бумаги, придающие облику женщины необходимую солидность, и объявила новости спорта.
С тяжелым взволнованным вздохом Веня оторвался от пугающей картины потерянных жизней. Вид крови его угнетал, даже на расстоянии внушая чувство открытой опасности. Раздвинув дверцы стенного шкафа, он потянул на себя одну из белых шуфлядок, на дне которой в хаотичном порядке лежали темные кольца кожаных браслетов: черные, коричневые, с комбинированными вставками, с черепами и заклепками, на шнуровках и обычных серебристых застежках различной ширины и конструкции. Веня мельком взглянул на свои запястья, на секунду заколебавшись в неочевидности выбора.
Тонкие белые шрамы, по одному на каждой руке, должны были скрыться под темной защитой кожаной галантереи.
Родители требовали высокой успеваемости по всем предметам. Четыре балла не рассматривались как положительная отметка вообще: или ты круглый отличник или полное ничтожество, посредственность, которая никогда и ничего не добьется в своей жизни. И Веня до такой степени привык так думать, что его требования к самому себе стали на порядок выше родительских.
Чтобы ничего не отвлекало сына от учебы, мать под видом витаминов давала сыну безрецептурное лекарственное средство, которое обычно использовалось для снижения кислотности желудочного сока, но при длительных передозировках снижало либидо, в дополнение постоянно заваривая для большего эффекта солодку и зверобой. Дома для Вени не было другого чая. Не имея даже малейших догадок о том, что мать отравляет его организм, Веня постоянно погружался в глубокую депрессию, которую неизменно сопровождала головная боль и постоянное чувство беспокойства.
В результате на городском этапе олимпиады по физике Веня сумел занять лишь второе место. В четырнадцать лет после такого удара мир для него рухнул. Он представлял ухмыляющиеся лица злорадствующих одноклассников, их зловещий шепот за его спиной. Он представлял разочарованных родителей, которые вкладывали в него все, в том числе и душу. Привыкнув всегда и во всем быть первым, безумно тяжело удержаться на шатком пьедестале.
Поэтому, зайдя в пустую квартиру и не дожидаясь возвращения с работы родителей, Веня решил действовать быстро. Заперев входную дверь изнутри, он заткнул пробкой слив в раковине, позволяя теплой воде заполнить керамическую емкость почти до краев. Прихватив из собственной комнаты нож для резки бумаги, Веня на ходу отломил затупившийся конец и приятным щелкающим движением обнажил новое тончайшее лезвие. Взяв из кухни табурет, с абсолютной решимостью он занял роковое место напротив наполнившейся раковины. Закатав рукава светлой рубашки, Веня оценивающе посмотрел на свои проступающие под тонкой кожей синеватые вены. Ему не было себя жалко. В тот момент он ненавидел себя за полное несоответствие своим собственным ожиданиям.
Он хотел все сделать быстрее и, долго не думая, резким движением полоснул себя по запястью – жгучая боль была ответом стальному лезвию.
«Быстрее, быстрее, быстрее...» – навязчиво стучало в висках. Поранив вторую руку, Веня поспешно опустил обе кисти в прозрачную воду и уперся подбородком о край раковины. Багряные струи жизненных сил начали окрашивать бесцветную влагу в опасный колер.
«Кровь не должна быть видна. Кровь обязана бурлить в венах, артериях, капиллярах, но никак не в воде. Я поступаю неправильно, нелогично. Я не должен видеть кровь, не должен, не должен...» – мысли трепетали, сталкиваясь друг с другом в спутанном сознании, сливаясь своим беспощадным гулом с неожиданным стуком во входную дверь.
Звук шел словно из другого мира, из какого-то параллельного измерения, в котором Вени уже почти не было. Вода в раковине продолжала темнеть, сменяя свои оттенки с алого до маренового и бордового.
«Неправильно, неправильно, кровь не должна быть видна...» – навязчивые мысли начали постепенно успокаиваться.
– Веня! Открой дверь! Веня! – голос матери становился все тише.
«Откуда у меня столько крови? Сейчас, наверное, через край перельется. Белая плитка. Она станет багряной. Это неправильно. Кровь не должна быть видна», – Веня собрался с силами и вынул израненные кисти из потемневшей воды, начинающей неприятно пахнуть железом.
Как-то неловко прижав к себе кровоточащие запястья, он, пошатываясь, вышел из ванной и, прилагая неимоверные усилия, повернул дверную защелку.
Случайно вернувшаяся пораньше с работы мать успела подхватить теряющего сознание сына почти что у самого пола.
Ох и побегала же она, подключая все свои многочисленные связи для того, чтобы гения-суицидника не поставили на учет, тем самым перечеркнув ее светлые надежды на счастливое будущее. После этого случая все попытки применения лекарственных средств не по назначению были оставлены в прошлом, и Веня благополучно впал в свое обычное русло бесконечной зубрежки, олимпиад и занятий с репетитором.
Стена в зале покрывалась дипломами, превращаясь в своеобразный иконостас. Родители переполнялись гордостью за одаренного сына. Несколько раз Веня ездил по обмену в Лондон, пополняя и без того богатый словарный запас иностранного языка. Университет, аспирантура, защита диссертации – постоянные отсрочки по учебе позволили Вене почти дотянуть до того возраста, когда военный призыв был уже невозможен.
Получив вожделенную Президентскую премию в области науки и инноваций, составляющую два с половиной миллиона рублей, Веня незамедлительно приобрел плохонькую однокомнатную квартиру на окраине города и тут же переехал к себе, сведя общение с родителями к минимуму.
И вот теперь, когда на практике получилось доказать возможность получения и дальнейшего существования источника колоссальной энергии, гонка за которым велась чуть ли не во всех странах мира, Веня мечтал поставить производство этого металла на поток, тем самым сделав огромный вклад в историю отечественной науки. Все свое свободное время он посвящал этой амбициозной затее, и странное приглашение в незнакомое место вынужденно заставляло его выйти из состояния рассеянной задумчивости, в котором он пребывал постоянно, к тому же вызывая неподдельный интерес.
Выбрав два самых простых черных браслета, глянцевых, с серебристыми заклепками, он защелкнул их на запястьях, скрывая от постороннего глаза наглядный пример своей слабости.
Часы показывали половину десятого, и Веня, накинув на плечи толстовку, в легком волнении вышел из квартиры.
На улице было еще достаточно светло: середина мая давала о себе знать. Уже стоя возле своей «Лады», Веня понял, что забыл водительское удостоверение дома. Пришлось снова подниматься на второй этаж, чтобы прихватить оставленные на тумбочке в прихожей документы. Убедившись еще раз, что три необходимых атрибута для поездки: ключи, права и видиорегистратор при нем, Веня наконец-то окончательно покинул квартиру.
Дорога по кольцевой заняла двадцать минут, и ровно без пяти десять он был уже на месте.
Поражающая своим размахом застройка с дорогими коттеджами раскинулась на десятки километров по обе стороны дороги. Вычурные заборы, кованые ворота, красивые ухоженные туи плотной стеной закрывающие обзор постороннему глазу – это был не самый богатый квартал города, но один из подобных.
Припарковав машину возле нужного дома, Веня два раза дернул дверную ручку, убеждаясь в том, что точно закрыл машину, и подошел к красивой металлической калитке, украшенной изящной ковкой в виде виноградной лозы.
Нажав на звонок видеодомофона, он устремил робкий взгляд на камеру. Потоптавшись у двери несколько минут, Веня понял, что разговаривать с ним точно никто не будет. Он уже хотел было снова нажать на кнопку, как вдруг калитка беззвучно распахнулась, и на пороге возник Усман с самым непроницаемым выражением лица.
Веня впервые увидел главного телохранителя депутата и инстинктивно отшатнулся от него. Не выдержав на себе тяжелый взгляд темных горящих глаз, Веня почему-то уставился на ноги Усмана, в нерешительности рассматривая его укороченные штаны и босые ноги в черных шлепанцах.
– Здравствуйте, – как-то невнятно пробормотал Веня, – наверное, меня здесь ждут.
– Да, – коротко ответил Усман, – ждут. Оружие есть?
– Что? – Веня с удивлением взглянул на мрачного охранника. – Проверяйте! – с этими словами он поднял руки.
Убедившись, что у Вени кроме мобильного телефона, ключей и документов действительно ничего не было, Усман отступил в сторону, тем самым приглашая его на частную территорию.
Неширокая дорожка к дому была выложена плитами из натурального камня, по обе стороны которой располагались небольшие светильники в кованой оплетке. Начинало смеркаться, и лампочки уже горели теплым светом, мягко освещая окружающее их пространство. Густой газон, идеально подстриженный, то тут то там украшали ажурные металлические фигуры, изображающие экзотических птиц в самых различных позах.
Нигде не задерживаясь, Усман резво обогнал Веню, то и дело глазеющего без дела по сторонам, и, остановившись на пороге, приглашающе распахнул входную дверь.
Сразу бросился в глаза белый пол в прихожей. «Зачем он такой?» – в недоумении подумал Веня, не зная, где ему оставить кроссовки. Усман молча указал ему на гостевые тапки и, когда Веня переобулся, охранник жестом пригласил его следовать за ним.
Дом был не очень большим, в два этажа, с витой деревянной лестницей и металлическими перилами, сверкающими так, словно их только что тщательно надраили. Веня мог поспорить, что на блестящих трубках не было даже отпечатков пальцев, – так прилежно прислуга протирала каждый сантиметр глянцевой поверхности.
В небольшой гостиной на диване, деловито закинув ногу на ногу, сидел Феликс и с самым непринужденным видом читал какую-то газету. На нем был надет длинный темно-синий домашний халат с белой окантовкой, идущей по всему периметру воротника. Делая вид, что в упор не замечает Веню, стоящего напротив него, хозяин дома небрежно перелистнул шелестящую страницу и наконец-то перевел бесстрастный взгляд с газетного шрифта на своего визитера.
Веня немного смутился, совершенно не ожидая встречи с депутатом в абсолютно домашней обстановке, к тому же, в домашнем халате, накинутом явно на голое тело.
Кивнув головой на циферблат стоящих на камине часов, Феликс медленно произнес:
– Точность – вежливость королей, – его взгляд был оценивающим, провоцирующим, словно ожидающим какой-то неожиданной реакции.
– Но обязанность для их подданных, – Веня принял выжидающую позу, слегка ссутулившись и засунув руки в карманы, – Феликс Леонидович, о чем вы хотели со мной поговорить?
Феликс совершенно искренне вскинул брови от удивления:
– Поговорить? С тобой? – он слегка рассмеялся, но таким безобидным смехом, что Веня не почувствовал в этом никакой иронии. – Веня. Можно я буду так называть тебя на своей территории? – он шумно перелистнул следующую страницу, не обращая ни малейшего внимания на текст и не сводя с гостя пронизывающего взгляда.
– Можно, – просто ответил Веня, не зная, в какую сторону отвести глаза, чувствуя при этом необъяснимую неловкость.
– Значит так, Веня, – произнес Феликс, замечая его еще не совсем высохшие после душа волосы. – Пойди, вымой руки с мылом, я покажу тебе ванную комнату, – он перевел взгляд, ставший на мгновение холодным и серьезным, в сторону Усмана, – ты свободен. Спасибо.
– Хорошо, – коротко ответил тот, быстро покидая гостиную.
– Иди за мной, – Феликс плавно отделился от дивана и быстро зашагал в сторону коридора, мелькая голыми пятками в темных мягких тапочках, которые позволяли ему передвигаться бесшумно, будто хищному зверю.
Включив свет в просторной ванной, он пропустил Веню вперед к умывальнику, а сам занял место в дверном проеме, скрестив руки на груди и слегка опустив голову, позволяя светлым прядям свободно спадать на глаза.
– Феликс Леонидович, – начал Веня, поднося руки к крану и поглядывая то на шумящую струю воды, то на зеркало, в котором фигура собеседника отражалась в полный рост. – Мы не сможем уложиться в такие короткие сроки, – он слегка нажал педальку с жидким мылом, позволяя перламутровой капле упасть себе на ладонь, – это невозможно при любых инвестициях.
– Правда? Твой начальник сегодня заверил меня в обратном и сказал, что вы будете очень стараться, – Феликс слегка прищурился глядя, как вода вспененными струями стекает с длинных Вениных пальцев. – Справа бумажные полотенца.
– Как он может обещать вам то, в чем сам плохо разбирается? – Веня быстро скомкал использованную бумагу и четким движением отправил белый шарик в металлическую урну.
– Он же начальник, – медленно произнес Феликс, нарочно растягивая слова, – ему, очевидно, виднее.
Сделав несколько решительных шагов, Веня оказался рядом и, приблизив свое лицо почти вплотную к заостренным чертам хозяина дома, тоном человека, теряющего всякое терпение, порывисто произнес:
– Скажете вы мне, наконец, зачем я здесь вам понадобился?
Феликс видел, что тот начинает сердиться. Гневные огоньки блеснули в больших зеленых глазах, обещая перерасти в бушующее пламя. Он так легко выходил из себя, если дело касалось его любимой работы... Феликсу доставляло удовольствие наблюдать за реакцией этого молодого человека, так преданно отдающего всего себя кропотливому труду. Он был умен бесспорно, упрям и самонадеян, как-то по-детски наивен и очень уязвим – все эти черты характера, открывающиеся одна за одной, очень импонировали повидавшему жизнь искушенному политику.
Веня стоял и дерзил, дерзил ему в лицо, тому, перед кем приседали в течение дня десятки далеко не самых последних людей отечественной элиты. Феликсу это нравилось, это заводило, заставляло разгораться тлеющему угольку азарта все сильнее и сильнее.
Веня смутно понимал, к чему вообще клонит этот скользкий человек, он осознавал это, правда не совсем четко, еще в кабинете у начальника, когда только увидел бумагу с карандашным адресом, но та завуалированность, с которой депутат поставил свое условие, вся его двусмысленность и неопределенность подстегивали его любопытство и не позволяли сделать хладнокровный шаг назад.
– Ты не боишься? – Феликс не отстранился, а лишь снова ухмыльнулся одной из своих самых хитрых улыбок, пристально глядя в зеленые глаза напротив.
– Я не знаю, – честно ответил Веня с какой-то глубокой тоской и легким внутренним содроганием.
– Тогда иди за мной, – Феликс отделился от дверного косяка и быстро зашагал в сторону лестницы.
У Вени что-то сжалось глубоко внутри, позволяя легкой боязни овладевать разумом все сильнее и сильнее. Стараясь не отставать от хозяина дома, он последовал за ним, время от времени оглядываясь по сторонам.
