Текст книги "Современный кубинский детектив"

Автор книги: Луис Ногерас

Соавторы: Берта Тенорио,Арнольдо Лопес,Гильермо Родригес Ривера
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

12

6.10 вечера

Мне нравятся мои друзья. Потому что у каждого из них яркая индивидуальность. И сильный характер. У всякого свой. Когда они подают тебе руку, чувствуешь, что сжимаешь руку, а не кусок желе. От их мускулов передается тебе сила и решимость. Они знают, какую птицу держат в руках и как им прожить свою жизнь. Такую компанию нелегко сколотить.

Не всем хотелось сегодня быть у нас. Пришлось слегка поднажать, чтобы заставить их прийти. Мне было нужно, я хотела видеть их нынче всех вместе. Последний раз.

Конечно, скажут, что я порчу им пикник, да ладно, мы друг другу доверяем, и они знают, как трудна наша работа. Мне все равно сейчас не сосредоточиться на домино. Здесь под соснами, со стаканом вина в руках мне хорошо, спокойно. Пляж уже почти опустел, хотя солнце еще не село...

Сегодня утром мы совещались с сотрудниками, занимающимися уборщицей. На первый взгляд – это тихая женщина, ни во что она не вмешивается, говорит мало – словом, ничем не примечательна. Но так ли это? Вот уже семь лет она работает на этом месте. Поведение безупречное, трудолюбива. Принимает участие в воскресниках, не отказывается стоять в охране, если подходит ее очередь, но неизменно просит назначать ее на предутренние часы, так как, отдежурив, заодно убирает помещение и это позволяет ей не приезжать дважды. Ее мало кто знает, потому что днем, когда остальные на местах, ее не бывает.

Сильвия Лаферте. Неподходящее имя для уборщицы. Впрочем, а почему, собственно, что за мещанские предрассудки! Сильвию рекомендовала на это место одна из работниц кафетерия, с которой они жили по соседству. Тогда Сильвию не подвергали особой проверке, полагая, что речь идет о должности, не представляющей стратегического интереса. Забывают, что для врага все представляет стратегический интерес. Зло берет при виде такого легкомыслия. На любом месте можно приносить вред, играя тем самым на руку врагу. Сильвия еще раз это доказала.

Из ее личного дела видно, что прежде она не работала, была домашней хозяйкой. У нее нет никакой профессии, хотя она закончила восемь классов. Судя по ее заявлению, она согласилась на место уборщицы, так как нуждалась в постоянном заработке, пусть и небольшом. За все эти годы Сильвия не предприняла ни малейшей попытки переменить работу, заняться чем-нибудь другим, хотя в учреждении систематически организуются различные курсы. Обычно никто из уборщиц и двух лет не остается в своей должности, все учатся, улучшают свое служебное и материальное положение, все, кроме Сильвии.

Вот я и допил свой стакан, а за другим идти не хочется. Может, кто из товарищей догадается принести. Они знают, что я сижу здесь, раздумываю над этим делом, анализирую, размышляю...

Сильвия Лаферте, 56 лет, разведена, живет с шофером, который состоит в Национальной Ассоциации шоферов-частников... В своем квартале, куда переселилась в 1970 году, ведет себя тихо. Соседям ничего не известно о ее прежней жизни, так как она с ними едва перебрасывается словом-другим. Ни с кем по месту жительства дружбы не водит. В ее личном деле отмечены всего три прежних адреса, самый старый датируется 1959 годом. В настоящее время этот дом снесен и на его месте разбит сквер с кафе-мороженым «Коппелия». В округе никто Сильвию не помнит. Другой адрес – в районе Холма. В квартале очень мало жителей, четыре магазинчика, пожарное депо, маленькая поликлиника и всего два жилых дома. Один сосед ее вспомнил, сказал, что Сильвия была «бабец что надо», ходила разодетая в пух и прах. Жила она одна и не работала, он думает, у нее были сбережения или кто-то ее содержал, хотя мужчины у нее не бывали. Она даже прислугу держала. Сколько времени Сильвия там прожила, точно установить не удалось.

Председательница местного Комитета защиты революции тоже не смогла ничем помочь. Она показала нам регистрационные книги, которые начали вести двенадцать лет назад, но добавила, что занимавшаяся ими раньше женщина была не очень аккуратна. Совершенно необходимо выяснить, чем занималась прежде Сильвия Лаферте. В заговоры за здорово живешь не вступают, надо отыскать, где кроются корни ее поступков. Придется подробнее заняться ее биографией, обратиться в Национальное управление Комитетов защиты революции, в архивы Федерации кубинских женщин, в органы здравоохранения и больницы; возможно, она когда-нибудь болела и сохранилась история ее болезни. К судебной ответственности она не привлекалась, значит, придется обратиться в бюро гражданских регистрации; словом, повсюду. У каждого есть прошлое: человек ходит в школу, заводит себе друзей и врагов. А с этой женщиной все не так. Она будто возникла из небытия в 1959 году. А раньше?

Дело № 703/848

Наконец наша сотрудница, получившая задание сблизиться с доктором Фабиолой Мендес, сумела это сделать, внушив Фабиоле, что у них родственные вкусы и интересы. Мы немного изменили ее легенду, кое-что убрав, кое-что выпятив.

Вчера она впервые была дома у Фабиолы Мендес, и они вместе отправились ужинать. Между ними еще не возникло полного доверия, но путь к нему расчищен. Теперь нужно подготовить Фабиолу психологически.

Доктор проявила повышенный интерес к месту работы нашей сотрудницы – якобы оператора на телексе в Министерстве торгового флота и портов. Это подтверждает правильность нашего выбора. Были приняты меры, подкрепляющие ее легенду, поскольку противник со своей стороны может навести кое-какие справки. Наша сотрудница дала понять Фабиоле, что имеет доступ к информации, содержащейся в отправляемых и получаемых ею телеграммах. Она также призналась, что относится к происходящему на Кубе весьма критически.

Кроме того, после тщательного изучения был сделан вывод, что цифры на голубом картоне, обнаруженном в письменном столе Беттины, означают следующее:

7 – седьмой месяц, то есть июль;

17 – время, то есть 17.00 пополудни;

27 – число;

77 – год.

Заключение основано на том, что приведенные выше цифры точно совпадают с днем, месяцем и годом исчезновения Беттины, но не с часом, так как совершенно очевидно, что убийство произошло около 10 вечера, то есть около 22.00 Или пять часов спустя.

Отметив указанное расхождение, мы поняли: Беттина заранее знала,что в этот день произойдет какое-то значительное для нее событие. Но смерти она не ждала, ибо находилась в приподнятом настроении, далеком от подавленности или озабоченности. Следовательно, случилось что-то, изменившее первоначальные планы и приведшее к убийству Беттины.

Поскольку преступление было совершено на побережье, мы связались с пограничными частями, где нам сообщили, что 27 июля в указанном районе было замечено чужое судно; пробыв в пограничных водах десять минут, оно затем скрылось в северо-западном направлении. Пока еще не соотнося этот факт с нашим делом, мы приняли к сведению сообщение пограничников.

И наконец, последнее: связи Александра Лефевра с лицами, входящими в подпольную группу, полностью разорваны. Группы как таковой практически не существует, ибо ее члены почти не собираются. Одна из последних встреч состоялась в ресторане «Рио Кристаль», вторая – на квартире у Фабиолы Мендес; однако между собой члены группы продолжают видеться. Чаще всего с другими встречается Фабиола.

Там было всего четверо посетителей. Старик лет шестидесяти неуверенной рукой выводил текст телеграммы, целиком поглощенный этой трудной задачей. Потом он принялся перебелять его начисто. Рядом, опершись о стеклянный столик, молоденький, едва вышедший из отроческого возраста, паренек, устремив глаза вдаль, упивался хриплым голосом Барри Уайта, доносившимся из транзистора, который он держал под мышкой правой руки, а левой, с двумя письмами, ритмично похлопывал по своим губам.

Стоящая перед ним женщина средних лет читала газету «Гранма». А девушка, первая в очереди, отбирала по пять штук почтовых марок из каждого блока. Служащая за окошечком, похоже, уже начинала терять терпение. Она дважды откидывала назад свои короткие черные волосы и строила раздраженную гримасу, так быстро перебирая блоки, что девушка, едва успевая рассмотреть марки, просила листать помедленнее или вернуться назад. Вновь и вновь слышался ее голос, умолявший осторожнее отрывать марки, чтобы не повредить зубчиков. Наконец она попросила завернуть марки в вощеную бумагу.

Приемщица выписала чек, но, когда она возвращала девушке сдачу с десяти песо, та вдруг протянула ей заказное письмо. Служащая почтамта бросила на нее недовольный взгляд, словно умоляя сказать сразу, что ей еще нужно. Но больше у девушки ничего не было. Служащая быстро оформила квитанцию на заказное письмо, с плохо скрытым раздражением пришлепнула его штемпелем, что-то записала в книге, проштемпелевала марки и швырнула конверт в кучу писем слева.

Девушка уступила место пожилой женщине и, взглянув на старика, все еще переписывающего свою телеграмму, пошла к стеклянным дверям почтового отделения гостиницы «Гавана Либре», которые как раз открылись, пропуская женщину в ярком платье. Девушка посмотрела ей вслед и покинула почту.

Она не дошла еще до боковой двери в салон, который раньше назывался «Зал Теспис», как услышала, что дверь почты снова хлопнула. Пожилая женщина вышла в вестибюль и направилась к табачному киоску, где трое туристов пытались объясниться с продавщицей. Женщина внимательно оглядела стойку со спиртными напитками и спросила бутылку албанского коньяка.

Отходя от киоска, она вдруг услыхала:

– Пройдемте с нами на минутку.

Женщина подняла взгляд и увидела перед собою двух молодых людей, которые протягивали ей удостоверения сотрудников госбезопасности. Потрясенная, женщина застыла на месте, пока вновь не услыхала:

– Пойдемте. Это ненадолго. Нам просто нужно кое-что уточнить.

Они прошли по коридору, и один из сопровождающих ее мужчин открыл дверь в маленькую комнату. Там сидел еще один мужчина, в безупречном костюме. Он поздоровался с вошедшими, а они, войдя в комнатку, сели неподалеку от его стола.

– Мы обратились к вам, потому что вы очень похожи на женщину, которую мы разыскиваем. Просим извинить, но предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Лицо женщины выражало беспокойство. Ее глаза тревожно перебегали с одного мужчины на другого.

– Вы ошиблись. Я не знаю, кого вы ищете, но, разумеется, не меня. Я ничего плохого не сделала. Я недавно закончила уборку у себя в учреждении, потом обедала в кафе «Монсеньорсито» и пришла на почту отправить несколько писем... Вот мое рабочее удостоверение.

В волнении пошарив в сумке, она протянула им документ. Сотрудники госбезопасности внимательно изучили его и снова пристально вгляделись в лицо женщины.

– Похоже, ваше удостоверение в порядке, но мы должны кое-что проверить и поэтому просим вас еще несколько минут подождать здесь.

Они уже подошли к двери, когда женщина вдруг резко вскочила со стула и запальчиво крикнула:

– Я не хочу, чтобы вы меня впутывали в свои дела. И пожалуйста, не звоните на работу. Ваш звонок может мне повредить. Мне перестанут доверять...

– Сядьте, сеньора, если вы ни в чем не виноваты и вам нечего скрывать, то и не стоит так волноваться. Это лишь обычная проверка. Будь мы убеждены, что вы именно та женщина, которая разыскивается, мы предприняли бы совсем другие шаги. А мы, наоборот, почти уверены, что речь идет не о вас, но нам нужно в этом убедиться. Пожалуйста, успокойтесь.

Едва мужчины покинули комнату, вошла девушка в оливковой форме и объяснила женщине, что должна ее обыскать. Та с трудом кивнула головой и тяжело опустилась в кресло.

– Видишь, у нее ничего не обнаружено. В комнате она оставить письмо не могла, а это значит, что по дороге с работы она прячет конверт с информацией в определенном месте, откуда, по всей вероятности, кто-то его забирает. Нам придется проработать эту версию и проверить все ее встречи на улице, даже случайные. Обрати внимание, она не оставляет конверт на работе; в телекамере мы видели, как она спрятала его в сумку и ушла.

Мужчина быстро подошел к креслу, в котором сидел его собеседник. Он был в приподнятом настроении.

– Ты понимаешь, что адресат дает нам в руки ключ от всего дела? Я в этом уверен.

Я никогда не оценивала свои поступки в целом. Просто не задумывалась, почему и для чего поступаю так, а не иначе. Это было удобнее. Но сейчас понимаю, что им не составило большого труда впутать меня в свои делишки. Ни на секунду я не допускала мысли, что меня могут разоблачить, ведь мне казалось, что моя информация не представляет особенной ценности: какие-то разрозненные сведения, чья-то анкета с биографическими данными, чья-то характеристика. А платили за это хорошо. И к тому же почему подозрение должно пасть именно на меня? У нас на работе любой может поставлять сведения подобного рода: они у всех под рукой.

Но теперь мне ясно, что такие, как я, могут быть очень полезны нашим врагам. Пусть мы не боремся активно против революции, наша апатия, приспособленчество, оппортунизм открывают брешь, через которую может просочиться настоящий враг. Мы прокладываем ему путь, даем знать, на кого можно будет опереться в нужный момент.

Сознательно или бессознательно, но я сотрудничала с врагом. Я вспоминаю то время, когда с энтузиазмом ходила на митинги на площадь Революции, поддерживала необходимые меры и законы, принятые революционным правительством, гневно протестовала против произвола и жестокости, от которых страдали целые народы и молодежь разных стран мира, но я помню и то, как повторяла издевательские шуточки врагов, голословно охаивала революцию – так страшно повлияли на меня люди, которые меня окружали, а ведь мне было хорошо с ними, нас связывала взаимная горячая симпатия... Да, я бросилась из одной крайности в другую...

Они превратили меня в свое орудие, даже не потому, что я защищала какую-то идею, которую считала справедливой. Я приносила вред своему народу и никогда себе этого не прощу... Сама себя начинаю ненавидеть, когда вдруг хоть на минутку возникает желание позвонить кому-нибудь из моих бывших друзей, поболтать с ними немного или просто посмеяться...

Ты только что позвонил и сказал, что сегодня мы не увидимся – у тебя срочное дело. У меня есть кое-какие новости, но мы отложим их до завтра. Думаю, то, что я разузнала, поможет тебе.

Все мы занимались одним: поставляли сведения о том, что делается у нас на работе, сообщали разрозненные факты, которые ничего не стоило свести воедино. Беззаботность, небрежность, близорукость, расхлябанность наших же товарищей по работе развязывали нам руки. Как они были несдержанны, сколько тайн разболтали под видом дружеских откровений. Сколько вреда могут принести случайная фраза, лишнее слово, бездумные разговоры! Зачастую толком не зная, о чем идет речь, не обладая ни политической зрелостью, ни твердостью убеждений, мы распространяем нелепые слухи, помогая тем самым нашим врагам! Громогласно заявляя: «Мне-то это точно известно», мы повторяем абсурдные выдумки, желая сойти за «осведомленное лицо» и хоть так выделиться среди других!..

Я должна была бы готовить материал для нашей завтрашней встречи, да вот пришли в голову эти мысли... Я, Лиана, считаю своей обязанностью, своим прямым долгом хоть как-то загладить причиненное мною зло. А та, другая, что носит мое настоящее имя, достойна лишь презрения. Нет, решительно я сейчас не в состоянии составить доклад.

Дело № 703/848

Эксперты сообщили, что в результате тщательного и подробного анализа поступивших к нам сведений подтвердилась утечка информации за рубеж, что определило неудачу некоторых наших политических и экономических акций и нанесло урон в различных областях национальной жизни.

Совершенно очевидно, что враг использовал эту информацию для давления на торговые фирмы, туристические агентства и культурные учреждения, с тем чтобы сорвать сотрудничество и сближение с нами и препятствовать нашему участию в различных международных мероприятиях и культурном обмене. Немалую роль здесь сыграли сведения и документы, полученные от лиц, замешанных в деле Беттины Лефевр.

Лишь немногие из них занимались шпионажем в прямом смысле слова, остальные просто пользовались беззаботностью и отсутствием должного контроля за хранением документов со стороны ответственных сотрудников тех учреждений и ведомств, где работают подозреваемые.

Нами предложен оперативный план для выявления способов, при помощи которых добывается информация. Прилагаются также планы для каждого отдельного случая, подкрепленные характеристиками лиц, замешанных в этом деле, составленными на основе тщательного анализа и систематических наблюдений за ними. Изменения в поведении и привычках некоторых из них подтверждают наше предположение о том, что степень вины у них разная.

Товарищи, изучавшие пути пересылки информации за границу, пока к единому заключению не пришли. Некоторые из наиболее часто применяющихся в подобных делах способов были нами сразу же отброшены. В настоящее время проводится работа по выявлению «почтовых ящиков». Приняты соответствующие меры в отношении граждан, наиболее тесно связанных с подозреваемыми, и еще ряда лиц, с которыми состоялись случайные на первый взгляд встречи.

Следует отметить, что один из членов группы, по всей вероятности, начал готовиться к созданию новой подпольной организации, очевидно стремясь в будущем возглавить ее. Этот человек крайне опасен, он настроен не только против революции, но и против собственных, как он их называет, «товарищей по борьбе», которых, судя по всему, собирается предать при первом же подходящем случае.

Особо прилагаются наши обоснования этих предположений и психологическая характеристика будущего возможного главаря, составленная специалистами.

13

5.54 пополудни

Я присаживаюсь и завожу разговор. Но мне все время кажется, что я словно раздвоилась и наблюдаю за собой со стороны. Я смеюсь, смотрю на своих гостей, и у меня возникает впечатление, что я когда-то уже пережила этот эпизод и сейчас только вспоминаю о нем.

Александр не сводит с меня глаз. Чувствуется, что он нервничает. Он почти ничего не пьет и ждет, когда я предложу отправиться на прогулку.

Александр всегда был слабохарактерным. Не знаю, что с ним сталось бы, женись он на другой женщине. Он умен, но боится сделать и шаг, наперед хорошенько все не обдумав. А ведь по виду его можно принять совсем за другого человека.

Я смотрю на него, и мне хочется, чтоб он прочел мои мысли: «Будь сильным! Все сойдет хорошо, и мы навсегда обеспечим себе будущее! Ты сможешь целиком отдаться своим маркам и книгам, стать заботливым отцом, которого обожают дети. А я... ты знаешь, какова я. Уже давно знаешь. И любишь меня такой, какая я есть... так же как и я тебя. А остальное... Остальное никак нас не касается».

– Алекс, ты почти ничего не пьешь. Хочешь, я плесну тебе глоточек, chéri [9] 9
  Дорогой (франц.).


[Закрыть]?

Машина скользила по автостраде. Ему нравилось и летом и зимой ездить на прогулки по северному побережью, любоваться постоянно меняющимся морем: бурным и почти недвижным, зеленовато-голубым и серым, почти черным и почти белым...

Мигель ждет его в домике на пляже «Хибакоа». Ему необходимо выговориться, освободиться от всего, что накопилось в душе, от всего, что его гнетет. Он слаб – и знает это. Лишь когда Беттина была рядом, ему удавалось справляться с трудностями. А теперь у него не хватает мужества нелегально покинуть страну. Мигель должен ему помочь.

– Ты ставишь меня в чрезвычайно трудное положение, Александр. – Они сидят в домике туристского центра. – Тебе же известно, какой пост я занимаю. Я не могу позволить себе ничего подобного. Если меня раскроют – конец моей карьере. Мы все играем с огнем, об этом у нас с тобой уже был разговор.

Да, они уже об этом говорили, но тогда все было совсем по-другому. Все казалось легким, доступным, но, как только возникли осложнения, каждый, забыв о других, принялся спасать собственную шкуру. Ему следовало бы помнить о том, что они живут по законам джунглей...

– Пойми, – продолжал Мигель, – единственное, что я могу тебе посоветовать, – это связаться, разумеется, по официальным каналам, с кем-нибудь из родных: пусть они пришлют тебе срочный вызов в связи с каким-нибудь неотложным делом или с детьми. Тебе не могут запретить выезд. Против тебя нет никаких подозрений, никаких улик... и не будет. Ты это знаешь. Не все у нас получилось гладко... Жаль, конечно, но теперь ничего не поделаешь. И пойми, это трагический, роковой случай, который может произойти с любым из нас и которого не избежать...

Мигель нарочно не закончил фразы, пусть она войдет в мозг Александра, проникнет в самую его глубину и Александр наконец догадается, как надо вести себя.

– Сейчас ты должен думать только о себе и о детях. Пойми.

Да, о себе и о детях. Каким он был глупцом! Мигель знал о его слабости и о том, что все решала Беттина. Она была честолюбива и деньги добывала без особого труда; они все накапливались, обеспечивая семье счастливое будущее, купленное неважно какой ценой. Подобные тонкости Беттину не интересовали, и в конце концов все они сами стали товаром, за который хорошо платили. Теперь на них уже нет спроса. Предприятие ликвидировано, но ему следует соблюдать осторожность, чтобы и с ним не произошел «прискорбный несчастный случай», как с Беттиной. Каким же глупцом он был!

– Последуй моему совету, и, уверяю, через несколько дней ты очутишься далеко отсюда, вне всякой опасности, дома, в Брюсселе, где начнешь новую жизнь... имея хорошую ренту...

Александр встал – больше он ничего здесь не услышит.

– Не уходи таким мрачным, старик! Давай выпьем еще по глоточку. Взбодрись, хватит хмуриться. Тебе не разбавлять? За твое здоровье... Верь, все будет отлично. Ты не одинок, хотя сейчас ты думаешь иначе. Посмотришь, тебе все покажется другим, когда в один прекрасный день мы встретимся у тебя на родине... Еще немножечко? Полегчало?

Александр поднялся. Лицо его снова стало холодным и невозмутимым. Раз идет такая крупная игра, надо уметь проигрывать с достоинством. Всегда или проигрываешь, или выигрываешь. Он проиграл. Александр слегка кивнул на прощание, прямо по газону прошел к краю тротуара, где стояла его машина, и резко нажал на акселератор.

– Ну, этот уже скис, – сказал Джонни.

Они с Глэдис только что спустились по лестнице со второго этажа. Мигель посмотрел на них.

– К счастью, Александр не представляет для нас опасности. Такими, как он, обязательно кто-то должен руководить. Свои таланты и гибкость они проявляют в какой-нибудь одной сфере. У Александра это коммерция. Как коммерсант он мыслит четко, аналитически, настойчив в принятых решениях. В остальном же предоставляет другим думать и действовать за себя. Любопытный психологический казус...

Они сидели на террасе только что отремонтированного дома у пляжа «Хибакоа». Домик стоял в уютном уголке в самом конце улицы, окруженный непроходимой живой изгородью в цвету, которая уберегала его от нескромных взоров. Мигель снова наполнил стаканы золотистым старым ромом.

– Не думаю, что они смогут надолго отсрочить выезд Александра из страны, – заметил Джонни. – Для этого нет никаких официальных оснований. Его даже не подозревают в убийстве Беттины, так как имеются показания свидетелей, которые видели, как он вернулся с нею домой и больше никуда не выходил. Он просто не мог совершить преступление. Хотя, конечно, время не совсем совпадает, но это трудно установить.

Легкая улыбка, тронувшая губы Джонни, мгновенно угасла, едва он перехватил взгляд Мигеля, призывавший его к осторожности. Оба посмотрели на Глэдис. Похоже, она не обратила внимания на их взгляды.

– Да, – продолжал Джонни после короткой паузы, – они должны выпустить Александра. И для всех нас так будет лучше.

– Не верю.

Мужчины обернулись к девушке.

– Не верю, что Александру удастся так просто уехать, – продолжала она. – У них всегда найдется предлог его задержать. Не забывайте про смерть Уго, да и про все то, что каждый из нас старается скрыть...

Мигель плеснул еще немного рому в свой пустой стакан и протянул Глэдис пачку сигарет «Супер Ройял», которые она так любила.

– Моя красавица, – заметил он, – я не знаю, что приходится скрывать тебе. Только смотри не ошибись... не старайся казаться умнее, чем ты есть, это может стать опасным. Если б кто услышал тебя сейчас, он бы мог заподозрить то, чего нет на самом деле... Не правда ли, Джонни?

– Да, Мигель. Наша Глэдис переживает сейчас трудные времена. Она взволнована, пойми это правильно. Я уверен, ей и в голову не придет сболтнуть что-нибудь подобное при посторонних. Верно, красотка?

Глэдис вздрогнула: за, казалось бы, дружеским тоном она уловила угрозу – точно так они только что угрожали Александру. Лучше все-таки не встречаться ни с кем из членов группы или по крайней мере не ездить с ними в такие отдаленные места, где, случись что, не к кому обратиться за помощью. Девушка встала.

– Пойду искупаюсь. Вы со мной?

– Уже поздно, Глэдис, – возразил Джонни. – Если хочешь возвратиться в Гавану на моей машине, иди-ка лучше переоденься. Я же предупредил, что мне нужно там быть до шести вечера. Давай, переодевайся. Впрочем, если хочешь, можешь остаться, переночуете вместе с Кармен.

– Нет, я не могу. Сейчас переоденусь.

Она налила себе немного рому, взяла еще одну сигарету из пачки Мигеля, пошла к лестнице, поднялась на шесть ступенек, повернула направо и остановилась. С лестничной площадки она ясно различала голоса Мигеля и Джонни.

– Надо быть осторожнее, – говорил Мигель. – Я замечаю, что Глэдис очень изменилась, и потерял к ней доверие. Сам не знаю почему, но у меня возникло подозрение, что, если надавить на нее, она все выложит. Пожалуй, мы совершили серьезную ошибку, включив ее в нашу организацию.

Мигель замолчал и крадучись вышел в прихожую, внимательно огляделся по сторонам, потом снова вернулся I на террасу.

Услыхав его тихие шаги, Глэдис затаила дыхание и прижалась к стене, но, едва он вернулся к Джонни, она снова подошла к перилам, чтобы лучше слышать их разговор. Никто из троих не заметил, что Кармен, спрятавшись за густым кустарником, растущим у дома, тоже слушает беседу мужчин.

– Уверен, она этого не сделает, – возразил Джонни. – Она нас боится и хотя бы ради себя будет молчать. Мы же всегда старались, чтобы ей было как можно меньше известно и не допускали к участию во многих наших делах. Несмотря на всю свою наивность, она иногда бывала нам очень полезна. – Он весело рассмеялся. – После случая с Беттиной я какое-то время следил за ней. В жизни Глэдис ничего не переменилось, вот только, пожалуй, стала покупать больше книг и чаще,чем раньше, ходит в книжный магазин на углу двадцать третьей и «Л».

Глэдис ощутила неприятный холодок в желудке. Джонни следил за нею, а она ничего не заметила! Теперь их голоса доносились невнятно, Глэдис спустилась пониже, но мужчины говорили совсем тихо, и она не могла различить их слов. Глэдис свесилась с перил... Видны только их ноги... Пожалуй, самое лучшее – подняться наверх, как бы не случилось с ней то же самое, что с Беттиной...

– Ничто так не украшает стол, как красивая женщина... а если их две...

Леандро Сардиньяс галантно им улыбнулся... Он всегда такой. Рядом с ним любая женщина чувствует себя самой красивой и самой обаятельной в мире. Да и он, несмотря на свои годы, все еще привлекательный мужчина. С первого дня знакомства Глэдис понравилось, что он целует женщине руку на европейский манер и появляется у Беттины с букетом роз. Глэдис искренне восхищалась им.

– Если ты будешь смотреть на меня такими глазами, Глэдис, я и впрямь поверю, что ты в меня влюблена, – улыбнулся Леандро.

Фабиола тоже рассмеялась. Она любила ходить в ресторан «Император». Здесь чувствуешь себя в своей стихии, здесь забываются вульгарные будни. Леандро просто великолепен, умен, блестящ – настоящий светский человек. Дружба с ним – истинное счастье, лишь он умеет придать еще большую изысканность этой элегантной обстановке, которая так ей нравится.

– Ты больше не ходишь на почту в «Гавану Либре»? – спросила его Фабиола.

Мужчина слегка повернул к ней голову.

– Последние дни не было времени. Ты же знаешь, я не люблю спешить или ходить в те часы, когда там слишком много народу... Когда очередь большая, служащая нервничает, рассеянно ставит штамп и портит марки.

– Кто-то разводит аквариумных рыбок, кто-то выращивает кактусы, а меня ты заразил филателией... хотя это хобби и стоит довольно дорого. Не возражай, – продолжала Фабиола, – это как болезнь, как страсть, хочется покупать все больше и больше, пополнять серии... И подумать только, что я раньше ходила на почту всего раз в месяц – отправлять перевод тете Сайде!

Женщине было очень весело, блестели ее огромные черные глаза, в которых отражалось пламя свечей. Она была удивительно хороша собой – и знала это. Ее белое платье резко контрастировало со смуглой кожей и кроваво-красным тоном скатерти... Да, она знала, какие цвета ей идут, и одевалась, имея в виду даже убранство помещения, где собиралась провести вечер.

– Но хватит об этом, – снова раздался ее голос. – Мне звонил Джонни и сказал, что в субботу собирается на подводную охоту. Если мы хотим составить ему компанию, должны заранее его предупредить, чтобы он распорядился приготовить обед в доме у Витико.

– Мне в ближайшее время не выбраться, – сказал Леандро. – Но ты все равно поблагодари его от меня и попроси, если можно, привезти мне коралл. Тот, что у меня был, выклянчил Отто Гемлих. Дня два назад он зашел ко мне в кабинет и буквально влюбился в этот коралл. Тот, что Джонни подарил мне на день рождения. Разумеется, пришлось отдать: очень уж он умолял, да и следует укреплять добрые отношения с его страной. А ты, красавица, что притихла?

Леандро ласково улыбнулся Глэдис, которая в присутствии Фабиолы всегда чувствовала себя отодвинутой на второй план. Фабиола заслоняла собой всех остальных женщин – так вызывающе красива она была... И говорят они о вещах совсем ее не интересующих – эти марки, эти кораллы, которые Джонни достает со дна моря. Его подарки она немедленно выбрасывала или отдавала кому-нибудь, потому что не переносила их запаха дохлой рыбы. Водоросли, принесенные им, она однажды несколько дней продержала во дворике, а вонь так и не прошла. Как вспомнишь, так тошнота подступает к горлу. Морское дно, конечно, очень красиво, но почему бы Джонни не оставить на нем все как есть и не вытаскивать его сокровища на сушу. Ей вообще непонятно, как это он выдерживает столько времени под водой, а потом вылезает нагруженный этой пакостью в нейлоновых пакетах.