Текст книги "Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Глава XXIV
О дяде Магнусе

В памяти Ингольфа всплыли картины детства.

Вспомнил он, как отец прогнал слугу, который сказал при нем, что у него нет отца. При поступлении в кадетский корпус вместо метрических бумаг было представлено какое-то нотариальное свидетельство.

Значит, его отец – датский арматор – не был его отцом.

Ингольф больше не сомневался в этом.

Теперь он понял, почему все в Розольфсе казалось ему таким знакомым.

Он хотел знать все подробности своего похищения и с жадным вниманием выслушал рассказ старого Розевеля.

Да, поистине Надод был злым гением всего рода Биорнов.

И какое странное совпадение: его вернул на родину тот же человек, который оторвал его от родного дома.

При одной мысли о том, что могло произойти, если бы не эта неожиданная развязка, Ингольф чувствовал, что волосы у него становятся дыбом. Правда, он не собирался убивать отца и братьев, но смог ли бы он удержать от этого своих разъяренных матросов? А Надод?

– О, как жаль, что этот негодяй не в моей власти! – воскликнул Фредерик. – Он, вероятно, убежал вместе с моими матросами…

– Нет, – ответил старик, – он еще до этого скрылся с корабля. Это говорили англичане. Отсюда слышно все, что говорится во внутреннем дворе… Много лет у меня не было другого развлечения, так как мне запрещено выходить из этих комнат. Видишь решетки на окнах?.. Я не могу даже выглянуть наружу. Единственный человек, который навещает меня, – Грундвиг. Он мне приносит пищу и беседует со мной о старине. Кроме него и твоего отца никто в замке не знает, что я здесь живу. Эта башня считается необитаемой. Люди говорят, что в ней иногда появляется привидение. Это правда… ведь я так похож на привидение. Такова воля Гаральда. Он боится за Эдмунда и Олафа… Но тот, там, среди вечных льдов… Как должен был он проклинать его, умирая, если только действительно умер…

Капитан слушал старика, не перебивая.

– Что же здесь происходит? – бормотал он в недоумении. – Расскажите мне толком, и если вам нужен защитник…

– Это очень печальная история, – сказал после некоторого колебания Розевель, – но тебе следует все-таки узнать ее. Быть может, еще не слишком поздно, и тебе удастся спасти его.

– Кого?

– Твоего дядю Магнуса… Выслушай меня спокойно, – продолжал старик. – Тебе нечего опасаться: никто, кроме меня и Грундвига, не знает о существовании потайной лестницы, и нас здесь никто не потревожит. Впрочем, при первом подозрительном шуме я сумею надежно спрятать тебя.

– Хорошо, Розевель, я слушаю тебя.

– Узнай, во-первых, что я на два года моложе твоего отца, хотя по виду намного старше. Не удивляйся этому. Я перенес столько страданий, что силы мои надломились… Масло в лампе выгорело почти до последней капли, и в один прекрасный день я угасну незаметно для самого себя. Но довольно обо мне. Тебе известно, что Биорны владели огромным рыболовным флотом и занимались более семи веков ловлей рыбы и охотой на китов? Видишь эти книги в шкафах? – спросил Розевель. – Это все корабельные журналы. Так вот, когда твоему дяде, Магнусу Биорну, исполнилось четырнадцать лет, у него в голове прочно засела одна идея. Просматривая корабельные журналы наших капитанов, собранные здесь, он заметил во всех одну любопытную подробность. При наступлении холодов, когда корабли возвращались в Розольфс, чтобы не застрять во льдах, со всех концов Европы тянулись птицы, направляясь к Северному полюсу. Пролетали они в таком количестве, что застилали небо. С наступлением весны птицы возвращались обратно. Очевидно, что они летели на север не за льдом, если убегали от сравнительно легкой европейской зимы. И, следовательно, там, на севере, около полюса, должна была быть страна, изобилующая болотами, реками, быть может, даже свободное ото льда море, берега которого покрыты густой растительностью, в которой мириады птиц могли найти себе пропитание. Об обширности этой земли можно было судить уже по количеству улетающих туда птиц. Эта-то неизвестная обетованная земля и была причиной гибели моего господина. Он задался целью открыть ее… «Розевель, – твердил он мне постоянно, – мы с тобой прославимся открытием шестой части света». Пять лёт плавали мы с ним по Северному морю, зимовали на Шпицбергене, на Новой Земле, побывали на берегах Лены и достигли восемьдесят шестой параллели. Все приготовления к будущей экспедиции держались в строгой тайне, так как Магнус не хотел огорчать своего брата Гаральда, а с другой стороны, не хотел, чтобы его секрет был разглашен заранее: он надеялся преподнести всему миру сюрприз.

Помолчав, старик продолжал:

– Семь лет прошло с того дня, когда мы выступили в нашу экспедицию из Сибири, взяв с собой нескольких слуг и наняв отряд эскимосов с собаками и санями. Впереди мы гнали стадо оленей, которые должны были служить пищей нам и собакам. С большими трудностями достигли мы восемьдесят седьмой параллели. Там нас застала третья зима. Медленно продвигались мы дальше… Однажды мы взошли на ледяную гору, высотою около трех тысяч футов. К большому удивлению заметили мы, что наверху мороз был меньше. Вдруг Магнус закричал от радости. Мы взглянули в направлении, в котором он указывал. Далеко на горизонте узкая голубая полоска отражала, как в зеркале, лучи заходящего солнца. Это было море, свободное ото льда. Мы достигли нашей цели. Но радость наша была преждевременна. Нам предстояло пройти еще около двадцати миль по ледникам. Шаг за шагом прорубали мы себе топорами во льду дорогу, и с каждым пройденным шагом уходили наши силы… К довершению всех бед, выяснилось, что на третью зимовку у нас не хватит провианта. Я стал советовать вернуться назад. Но Магнус предпочитал скорее погибнуть, чем вернуться назад накануне успеха.

Старик помолчал, потом вздохнул и продолжал слабым голосом:

– Он решил во что бы то ни стало провести во льдах третью зиму. Эскимосы вырубили нам во льду пещеры, и мы остались… Что было дальше – я не помню. Очнулся я уже в Розольфсе, куда меня без сознания привезли эскимосы. Благодаря заботливому уходу Грундвига я поправился. Гаральд, узнавший обо всем от привезших меня эскимосов, испугался, как бы Эдмунд и Олаф не вздумали отправиться за дядей… Ведь они оба отличались пылкостью и благородством характера!.. Тогда распустили слух, что иностранец, которого привезли в замок, умер. И так как меня по приезде никто не узнал, – настолько я изменился и постарел, – то слуху поверили. Я же был осужден на вечное заточение в этой башне. Вот уже три года прошло с тех пор, и я жду не дождусь, когда смерть соединит меня с моим господином.

– Ты думаешь, он уже умер?

– Как знать?.. Но если даже он жив, помощи ждать неоткуда.

– Ты ошибаешься, старик, – с живостью перебил его Ингольф. – Фредерик Биорн отправится на поиски своего дяди.

– Ты! Ты! – крикнул вне себя от охватившего его возбуждения Розевель. – Ты хочешь сделать это?

– Клянусь, что я разыщу его живым или мертвым и этим искуплю свои прегрешения!

Глава XXV
«Друг Пеггама»

Узник бежал!

Это известие поразило всех. Суеверные розольфсцы были недалеки от истины, предполагая, что дело не обошлось без участия призрака. Но скептически настроенный адмирал Коллингвуд думал иначе и предложил произвести строжайший обыск во всем замке. К его удивлению, предложение его встретило единодушный отказ. Олаф и Эдмунд не могли отрешиться от симпатии к человеку, которого они спасли от гибели в мальстреме, и даже сам Гаральд решительно восстал против обыска.

– Как вам угодно, любезный герцог, – сказал задетый за живое Коллингвуд. – В сущности, речь идет о вашей безопасности, и поэтому вы вольны распорядиться, как вам заблагорассудится. Но я не могу понять вашей слабости к этому негодяю, замышлявшему ограбление замка и вашу смерть.

– Нельзя ему отказать в справедливости, – отвечал Черный Герцог. – Капитан Ингольф теперь уже не простой пират, а офицер регулярного флота, исполнявший приказ своего начальства. Поэтому он не несет ответственности за свои действия. К тому же, обедая за моим столом, он не знал, что приказ касается меня: он дал в этом честное слово.

– Я все равно не допустил бы, чтобы его повесили, – продолжал герцог. – Биорны сражаются с врагами лицом к лицу, они честные воины, а не поставщики сырого материала для виселиц.

– В таком случае, герцог, я вижу, что мне здесь нечего делать…

Адмирал не договорил.

Толпа английских матросов втащила в залу какого-то человека со связанными руками.

– Оставьте меня, скоты этакие! Пустите, вам говорят! – кричал человек, отбиваясь от матросов. – Ведь я же вам повторяю, что я хочу видеть вашего адмирала!

– Господин адмирал, – сказал один из матросов, – это пират, бежавший с «Ральфа». Нам удалось изловить его.

– Сам ты пират, бочка английская! – огрызнулся Иоиль. – Нашел, чем хвалиться: поймали! Это когда я сам пришел к вам… Победители тоже! Двадцать на одного…

– Ну этот от меня не уйдет! – воскликнул Коллингвуд. – Этого я непременно велю повесить.

– Во-первых, не забывайте, что здесь вы не на английской земле, – смело возразил Иоиль, и этот ответ сразу завоевал ему расположение всех норландцев. – А во-вторых, через пять минут вы будете меня сами защищать. А пока извольте приказать, чтобы мне развязали руки.

– Молчи, дерзкий!

– Берегитесь, адмирал Коллингвуд! Как бы вам не пришлось потом раскаяться.

– Негодяй! Ты смеешь мне угрожать!..

– Я имею к вам поручение от мистера Пеггама, – торопливо проговорил Иоиль.

– От Пеггама!

Кровь отхлынула от лица адмирала.

– Как ты сказал: Пеггам? – переспросил Олаф, не в силах больше скрывать свое изумление.

Но Эдмунд вовремя остановил брата.

– Молчи! – прошептал он. – Давай лучше слушать.

– Да, от лучшего друга их милости, Пеггама, – громко подтвердил Иоиль.

– Развязать его! – неожиданно приказал адмирал, и на его бледном лице появилась натянутая улыбка. – Я ни в чем не могу отказать посланцу моего приятеля Пеггама.

Иоиль с торжествующим видом оглядел всех присутствующих.

– Я так и знал! – заявил он.

– Пеггам ваш друг? – спросил Эдмунд, впиваясь взглядом в лицо адмирала.

– Ну да, разумеется, – ответил тот. – Что ж тут особенного? Он мой нотариус и поверенный.

Конечно, в этом не было ничего особенного, а между тем что-то угрожающее носилось в воздухе. Что это было, знали только Иоиль и Коллингвуд.

Чувствуя себя крайне неловко, адмирал первый заговорил.

– Так как поручение Пеггама не имеет отношения к этим господам, – обратился он к Иоилю, – то не лучше ли будет, если мы пойдем ко мне на корабль и там ты передашь мне, в чем оно заключается.

– Для этого не стоит так далеко ходить, – дерзко отвечал посланец. – Поручение несложное. Я требую именем Пеггама, чтобы вы освободили капитана Ингольфа.

– Это уже не в моей власти: пленник убежал час тому назад.

– Вы лжете! – крикнул, краснея от гнева, Иоиль.

– Спроси у них! – возразил Коллингвуд, делая вид, что не расслышал оскорбления.

– Это правда, – сказал кто-то. – Его не нашли в темнице, хотя за десять минут перед тем он был там.

– Значит, этот человек убил его. – Иоиль протянул руку, указывая на адмирала. – Как раньше убил…

– Молчи, негодяй! – простонал, задыхаясь, Коллингвуд.

– Говори! – приказал Эдмунд.

Иоиль стоял в нерешительности.

Он знал, что одного его слова будет достаточно, чтобы началось кровопролитие, и его пугали последствия.

Пятьсот англичан находились поблизости, готовые прийти на помощь адмиралу, а в замке было слишком мало народа, чтобы противостоять им.

– Мне нечего больше говорить, – громко ответил он и прибавил шепотом так, что его расслышал только один Эдмунд: – Не спрашивайте сейчас ни о чем… Скоро вы все узнаете…

Единственным желанием Коллингвуда было теперь очутиться как можно скорее на палубе собственного корабля.

– Очевидно, мы имеем дело просто с помешанным, – сказал он. – А засим, господин герцог, разрешите с вами проститься, а также обратить ваше внимание на то, что вчера наша помощь была, очевидно, более желательна, чем сегодня.

Гаральд молча поклонился.

Взбешенный Коллингвуд в сопровождении свиты покинул замок.

– Объясни же нам, что означают твои слова, – обратился к Иоилю Эдмунд, как только адмирал вышел.

– Я буду говорить только при герцоге и его сыновьях, – ответил Иоиль.

Повелительным жестом герцог отослал своих людей.

– Мы слушаем, – произнесли в один голос Эдмунд и Олаф.

– Прикажите вашим кораблям пустить ко дну шлюпки адмирала, когда те будут проходить мимо них.

– Что это значит?

– Знаете ли вы, кто такой Коллингвуд?

– Ну конечно.

– Я спрашиваю, знаете ли вы его титул?

– Нет.

– Он числится в списках верхней палаты английского парламента под именем Чарльза VI, герцога Эксмута.

– Бог мой! – воскликнул Гаральд. – Так он брат моего несчастного зятя?.. Отчего же он мне ничего не сказал?

– Потому что он сам, с помощью нотариуса Пеггама и Надода Красноглазого, утопил своего брата в море вместе со всей его семьей, чтобы завладеть его титулами и богатством…

– Так это наша сестра была!..

– И мы не могли спасти ее!

Олаф и Эдмунд в отчаянии ломали себе руки.

– Да что ж вы медлите! Бегите скорей! – кричал старый герцог, вне себя от горя и гнева. – Велите палить картечью в этих разбойников!

Олаф и Иоиль бросились, чтобы исполнить его приказание, но Эдмунд жестом остановил их.

– Что ты делаешь? Ведь они уйдут от нас! – бросил ему с упреком старый герцог.

– Отец, – возразил почтительно, но твердо Эдмунд, – с ним находится пятьсот ни в чем не повинных людей, которых не должна коснуться наша месть.

– О, я прекрасно помню его!.. – воскликнул Олаф. – Он стоял поодаль с закрытым лицом, не так ли, Иоиль?.. А бедная Леонора на коленях умоляла пощадить ее детей… Ах, когда я вспоминаю об этом, кровь начинает во мне кипеть!.. Нет, не от картечи должен умереть этот негодяй! Он должен умереть медленной, жестокой смертью… Боже мой! Что со мной делается… Я начинаю сходить с ума!..

– Успокойся, брат, – проговорил Эдмунд, кладя ему на плечо руку. – Отец, доверишь ли ты своим сыновьям дело мести?

Старый герцог гордо поднял свою голову.

– Дети мои, – сказал он торжественно. – Вам поручаю я отомстить за вашу несчастную сестру. Помните, что это ваш первый и священный долг!..

– И мой также! – произнес молодой звонкий голос.

– Капитан Ингольф! – воскликнули в один голос герцог и его сыновья.

– Нет, теперь я Фредерик Биорн, – возразил капитан, бросаясь к ногам старого герцога. – Отец мой, узнайте своего сына!

И, проворно расстегнув кафтан, он обнажил свою грудь, показав вытатуированный на ней герб Биорнов.

Глава XXVI
Лемминги

Плохо бы пришлось осажденным в Сигурдовой башне, если бы один розольфсский псарь не забрел случайно к ней, выслеживая дичь.

Заметив около башни вооруженных людей, он поспешил в замок и сообщил об этом герцогу.

Фредерик, вспомнив о том, что Надод высадил на берег шайку «грабителей», предположил, что Гуттор и Грундвиг в погоне за Красноглазым наткнулись на бандитов и принуждены были, спасаясь от них, запереться в башне.

Необходимо было как можно скорее спешить к ним на выручку.

Уже все было готово к выступлению, когда к Фредерику подошел Иоиль и спросил:

– А ваши матросы, капитан? Что прикажете им передать?

– Ах, да! – воскликнул Фредерик. – Я чуть было не забыл о них!.. Что с ними?.. Где они?

Иоиль описал капитану бегство пиратов с брига и взятие английского фрегата. Беспримерное мужество матросов «Ральфа» вызвало всеобщий восторг.

Даже Черный Герцог не удержал своего восхищения.

– Молодцы! – похвалил он, – Право, молодцы!

– Да, отец, экипаж у меня был отборный, – сказал Фредерик с глубоким вздохом.

Герцог понял его и с улыбкой заметил сыну:

– Разве ты думаешь, что те, которые верой и правдой служили капитану Ингольфу, потеряют все свои хорошие качества на службе у Фредерика Биорна?

– Отец! – не помня себя от радости, воскликнул Фредерик.

– Ты сам знаешь, что у нас довольно сильные враги, и потому нам не приходится пренебрегать такими храбрыми защитниками.

Получив возможность говорить, Иоиль докончил свой рассказ:

– Захватив фрегат, Альтенс взял курс на юг, чтобы сбить англичан с толку, а потом должен был крейсировать у берегов и выслать в фиорд лодку за капитаном.

– Поезжай к ним, сын мой, – сказал старый герцог. – Негодяй Коллингвуд, наверное, поторопится уйти, и ты сумеешь сегодня же вечером вернуться в Розольфс.

– Но разве я могу покинуть вас в такую минуту, отец мой?

– Не бойся за меня. Нас много, и мы хорошо вооружены. Спеши к своим товарищам, ты не должен покидать их в опасности.

Несколько минут спустя Фредерик и Иоиль мчались на отличных конях по направлению к фиорду, а Гаральд в сопровождении сыновей и отряда из тридцати всадников спешил к Сигурдовой башне. Не проехал отряд и четверти мили, как Олаф и Эдмунд услыхали позади себя знакомое рычание. Это был друг Фриц. Убедившись, что о нем все забыли, медведь сорвался с цепи и догнал своих хозяев.

Прислушиваясь к тому, что происходило снаружи, Надод мало-помалу терял всю свою самоуверенность. Он понимал, что каждая лишняя минута увеличивала шансы его противников, и он досадовал на своих сообщников, что они не сообразили дать ему как-нибудь знать, исполнены ли его приказания.

Вдруг до него донесся обрывок разговора двух бандитов.

– И чего ждут? – говорил один. – Несколько фунтов пороха, и дверь разлетится вдребезги.

– А ты разве забыл, что весь порох израсходовали по приказанию Торнвальда на другое дело?

– Почему же не взять его оттуда обратно? Ведь он там больше не нужен?

– Это еще неизвестно. Седжвик уверен в успехе. Он приказал не собирать больше хвороста для костра. Нам остается только сторожить башню. И если к вечеру розольфсцы сюда не соберутся, то это будет доподлинно несчастьем.

Разговаривающие удалились.

«Мои планы сбываются!» – торжествующе прошептал Надод.

– Не видать помощи, – сказал Гуттор. – По правде говоря, я надеялся, что о нас скорее вспомнят. Костер больше не горит, но негодяи держат совет. Боюсь, что они замышляют что-то скверное. Если так будет продолжаться, то я даю тебе слово, что сверну Красноглазому шею и сделаю вылазку.

– Превосходно! – засмеялся Грундвиг. – Ты будешь в авангарде, я в арьергарде, а в центре будет то расстояние, – какое окажется между нами.

– Смейся, смейся… А по-моему, это просто унизительно подвергаться осаде со стороны такого сброда, у которого нет даже огнестрельного оружия.

Действительно, все бандиты были вооружены только холодным оружием, так как Надод строжайше запретил им брать с собой огнестрельное оружие, боясь, что нечаянным выстрелом они могут выдать свое присутствие.

– А у нас разве есть оно, Гуттор?.. Но это еще ничего; ты забываешь, что я не такой силач, как ты, и тебе придется одному бороться против всех…

– Поверь, я этой дубиной уложу на месте одним ударом человек шесть…

Гуттор замолчал. Вдали послышался звук рога.

– Это они! – обрадовался богатырь. – Я узнаю рог Гуттора.

Он бросился наверх и сейчас же спустился.

– Это герцог и с ним целый отряд, настоящее войско… Бандиты попрятались все до одного.

– Они не трусы, – с сомнением покачал головой Грундвиг. – Здесь кроется что-то другое.

Надод, казалось, разделял радость двух друзей, и она выражалась у него отчаянными гримасами, от которых становилось еще безобразнее его уродливое лицо.

Десять минут спустя дверь башни отворилась. Вошел герцог и с ним два его сына, Олаф и Эдмунд.

Смерть Гленноора опечалила герцога.

В глубоком раздумье стоял он над трупом старика, как вдруг его позвал чей-то голос. Обернувшись, он увидал Надода.

– Герцог Норландский, – говорил Красноглазый, – взгляни на дело твоих рук. Тот человек умер и больше не страдает, а я, по твоей милости, терплю ужасные мучения.

– Кто ты такой? – смущенно спросил Гаральд.

– Я – Надод, твой бывший крепостной. Теперь меня зовут Красноглазым. Узнаешь ли ты меня?

Все бросились к бандиту, чтобы заставить его замолчать, но Черный Герцог повелительным жестом остановил их.

– Назад, холопы! – крикнул Надод. – Не мешайте осужденному на смерть говорить со своим палачом.

– Кто тебе сказал, что ты осужден на смерть?

– Посмотри, как меня связали: веревки впились в тело.

– Развяжите его! – приказал герцог.

– Ваша светлость, не делайте этого! Остерегитесь… – умоляюще произнес Грундвиг.

Но герцог был занят собственными мыслями.

– Довольно крови… сегодняшний день должен быть днем прощения… Сегодня мне возвратили сына… – шептали его губы.

Видя, что никто не торопится исполнить его приказание, он подошел и сам развязал веревки, которыми был связан пленник.

Это неожиданное великодушие тронуло Надода, но только на минуту: злоба вспыхнула в нем с новой силой.

Вырвав листок из записной книжки, Гаральд что-то написал и отдал Красноглазому.

– Возьми это и уходи, а то я не ручаюсь за своих людей. И постарайся сделаться честным человеком.

На бумажке стояло:

«Банкирскому дому Рост и Мейер, во Франкфурте.

Предъявителю сего выплатите сто тысяч ливров.

Гаральд Биорн».

Порвав на мелкие клочки бумажку, Надод бросил ее к ногам герцога и выбежал вон.