Текст книги "Берег черного дерева и слоновой кости (сборник)"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Глава VI
Неприятельская эскадра

Странное, почти необъяснимое влечение испытывал Ингольф к молодым людям. Он бы охотно принял их приглашение, но тайный договор, заключенный им с Надодом, связывал его и лишал возможности располагать своим временем.

Только что собрался он в как можно более мягкой форме ответить отказом, как к нему подбежал Альтенс.

– Капитан, – проговорил старший помощник, – важные новости!..

Извинившись перед новыми друзьями, Ингольф прошел вместе с Альтенсом в свой кабинет.

– Ну, рассказывай скорее, – нетерпеливо попросил он.

– Эскадра на горизонте, командир; семь военных судов. Без сомнения, они ищут нас.

– О, ты по обыкновению преувеличиваешь все, мой милый Альтенс. Почему же непременно нас?

– А что еще могло привести в Ледовитый океан целую эскадру?

– Да, ты прав.

– Они держат курс на запад и еще не заметили нас, потому что тогда повернули бы в нашу сторону.

– Но не пройдет и часа, как они увидят нас, и тогда…

– Мы попали в мышеловку, командир, и нам остается только… Впрочем, не мне вас учить.

– Говори, говори, старый друг; ты знаешь, как я ценю твои советы.

– Мы бы еще успели скрыться, выйдя в открытое море… Ведь «Ральф» – превосходный ходок.

– Да, но наше бегство обнаружило бы, кто мы такие, а это не входит сейчас в мои расчеты.

– Тогда нам остается только разоружить и расснастить бриг и спрятать его корпус за прибрежные скалы.

– Нет, мне пришло в голову кое-что получше. Знаешь ли ты Розольфсский фиорд?

– Еще бы! Юнгой я плавал на небольшой шхуне, которая доставляла в замок разные товары.

– Как называется этот замок?

– Не знаю. Хозяин при мне никогда не произносил его названия.

– Будет ли там «Ральф» в безопасности?

– О да, командир! «Ральф» сидит очень мелко, а ни одно судно с большим водоизмещением не сумеет пройти в фиорд. Но, насколько мне известно, фиорд составляет часть владений герцога Норландского и без его разрешения…

– Знаю, знаю, и об этом я и хотел с тобой поговорить. Молодые люди, спасшие нас, – сыновья герцога Норландского, и они только что пригласили меня к себе в гости.

– Тем лучше, командир, так как это избавит нас от необходимости спасаться бегством, – бесстрастно ответил суровый моряк.

– Не будем же медлить, Альтенс. Вели подымать якорь: мы должны войти в фиорд прежде, чем нас заметит эскадра.

Поднявшись на палубу, Ингольф сообщил молодым людям, что с благодарностью принимает их приглашение.

– Думаю, что потеря нескольких дней не будет в ущерб порученному мне делу, – сказал он.

Следом за яхтой бриг прошел узкий проход, образуемый береговыми утесами, и вступил в Розольфсский фиорд.

В это время Альтенс, наблюдавший с марса за вражеской эскадрой, увидел, что она изменила свое направление и пошла к берегу.

Одновременно на одном из кораблей сверкнул огонь, и чуткое ухо старого моряка уловило эхо далекого выстрела. Несомненно, выстрел относился к ним, и эскадра требовала, чтобы они остановились.

Ингольфа это известие нисколько не смутило.

– Не знаешь ли ты, какой национальности эти корабли? – спокойно осведомился он.

– Трудно сказать определенно: слишком уж велико расстояние, но мне кажется, что это англичане, – ответил Альтенс.

– Англичане! – воскликнул Ингольф. – О, они дорого заплатят мне за свою дерзость. Прикажи бессменно наблюдать за ними и сообщай мне о каждом их движении.

Несмотря на внешнее спокойствие, Ингольф прекрасно понимал, что положение значительно осложнилось.

Удалившись в свою каюту, он позвал к себе Надода. Общность интересов заставляла Ингольфа ничего не предпринимать, не посоветовавшись со своим сообщником.

Странно было видеть этих двух людей, связанных одной целью и таких различных между собой характером и происхождением. Весь внешний вид Ингольфа говорил о его благородстве, а на уродливом лице Надода отражались самые низменные побуждения.

Как-то невольно возникало представление о том, что Ингольф является только слепым орудием в жестоких руках Красноглазого.

Глава VII
Биорны

Старинное гнездо Биорнов, Розольфсский замок, был выстроен еще в девятом веке. Окруженный толстыми зубчатыми стенами, на которых высились четыре башни, и глубоким рвом, наполненным водой, он представлял из себя настоящую крепость.

В то время, когда не было еще огнестрельного оружия, замок этот не боялся никаких осад, и за его неприступными стенами Биорны чувствовали себя в полной безопасности.

Миль на сто в окружности простиралась однообразная равнина, густо поросшая мхом и высоким кустарником, делавшим ее почти непроходимой.

Такое расположение их владений благоприятствовало Биорнам, упорно отстаивавшим свою независимость и не пожелавшим подчиниться даже норвежским королям.

Почти все Биорны были отважными и неустрашимыми мореплавателями. Занимаясь сначала морским грабежом, а потом рыбной ловлей, они составили себе огромное состояние.

Погреба Розольфсского замка заключали в себе неисчислимые сокровища, собранные в течение нескольких веков со всех стран света розольфсскими кораблями.

На этом богатстве и основывалось главным образом могущество Биорнов, так как фактически вся власть их простиралась только на окружающие замок бесплодные и необитаемые людьми степи и Розольфсский фиорд, по берегам которого ютилось пять-шесть сотен жалких жилищ. Эта небольшая территория и составляла Норландское герцогство, наследными герцогами которого являлись Биорны.

О богатстве Биорнов ходили настоящие легенды. Случалось нередко, что даже короли, попав в стесненные обстоятельства, обращались к Биорнам за помощью, и те охотно ссужали их деньгами, которых никогда потом обратно не просили.

Во время первого крестового похода Биорны вооружили и содержали за свой счет десять тысяч копейщиков.

Они же предложили калифу[42]42
  Калиф, или халиф – в ряде мусульманских стран титул государя, являвшегося одновременно главой мусульман. Калифами называли также представителей знати.


[Закрыть] выкуп за святого Людовика, составлявший неслыханную по тем временам сумму в сто тысяч золотых экю.

Немудрено поэтому, что таинственный Розольфсский замок всегда привлекал к себе внимание не только всевозможных преступных организаций и шаек, но даже коронованных владетелей.

Но все попытки смирить непокорных викингов[43]43
  Викинги – скандинавы, участники морских торгово-завоевательных походов в конце VIII – середине XI века в страны Европы. На Руси их называли варягами, в Западной Европе – норманнами. В IX веке захватили Северо-Восточную Англию, в X веке – Северную Францию (Нормандия). Достигли Северной Америки.


[Закрыть], как гордо именовали себя Биорны, и завладеть их сокровищами кончались неудачей.

Вопреки дворянскому обыкновению того времени, все старшие в роде Биорнов занимались торговлей и способствовали обогащению рода, а на долю младших выпадала обязанность поддерживать честь и достоинство фамилии.

Как только какому-нибудь из Биорнов исполнялось шестнадцать лет, глава семьи набирал ему полк и отправлял служить во Францию или Россию.

Согласно старинной привилегии, все Биорны, поступая на военную службу, получали генеральский чин.

Был еще один обычай в роду Биорнов, вокруг которого сложились разные предания и легенды.

Живший в четырнадцатом веке Сигурд Биорн родился на свет уродом, не способным ни к какому физическому труду. Обладая прекрасными способностями, он с детства пристрастился к науке. В одной из башен замка была устроена для него лаборатория, в которой Сигурд проводил дни и ночи. Никто не знал, что он там делал, так как величайшим секретом окружил он свою работу. Отблески красного пламени падали из окон лаборатории, придавая фантастический вид старой башне. Говорили, что урод колдует, и люди старательно обходили башню и избегали даже говорить о ней.

Еще при жизни Сигурд открыл свою тайну одному племяннику. Тот продолжал работу после смерти Сигурда и в свою очередь избрал себе восприемника. С тех пор один из младших в роде Биорнов посвящал себя научной деятельности.

Старый Гаральд Биорн, прозванный Черным Герцогом, отец Олафа и Эдмунда, лет двадцать оставался младшим в роде. Все свое детство он провел среди реторт и колб, изучая науку, которую в то время называли алхимией[44]44
  Алхимия – донаучное направление в развитии химии (возникло в Египте в III–IV веках н. э.), главная цель которого – нахождение так называемого «философского камня» (особого вещества) для превращения неблагородных металлов в золото и серебро, получения эликсира долголетия и др. Алхимики открыли или усовершенствовали способы получения минеральных и растительных красителей, стекол, эмали, металлических сплавов, кислот, щелочей, солей, а также некоторые приемы лабораторной техники (перегонка, взгонка и др.)


[Закрыть]. Внезапная смерть двух его старших братьев, убитых на охоте, возложила на него обязанности главы рода и оторвала от научных занятий. Но ненадолго. Скоро неожиданные события заставили его вернуться к ним.

События эти были настолько значительны, что Гаральд приказал своим сыновьям, которые служили во французском военном флоте, немедленно вернуться на родину.

Напрасно ожидали братья, что отец объяснит им причины, заставившие его пожертвовать их карьерой. Предоставив сыновьям полную свободу в пределах розольфсских владений, он заперся в своей лаборатории и почти не покидал ее.

Обреченные на безделье, молодые люди со страстью предались охоте. В сопровождении неразлучных с ними дядек Гуттора и Грундвига и младшего брата, пятнадцатилетнего Эрика, они нередко целыми неделями пропадали в степи, преследуя медведей и волков. Возвращались они нагруженные трофеями, при виде которых лицо Черного Герцога озарялось гордой и счастливой улыбкой.

– Молодцы, сынки! Молодцы! – шептали его старческие губы. – Недаром в ваших жилах течет королевская кровь.

Старый герцог не ошибался, говоря так. Дважды, в 802 и 935 годах, представители рода Биорнов занимали шведский престол. Покуда на троне восседали потомки древних скандинавских вождей, Биорны заботились лишь о сохранении своей традиционной независимости. Но когда на престол был приглашен голштинский принц Адольф-Фридрих, Биорны заявили громкий протест, и с тех пор герцоги Норландские ждали только удобного случая, Чтобы снова предъявить на него свои права.

Глава VIII
Пропавшие без вести

Счастье и удача сопутствовали Биорнам во всех их начинаниях, и все-таки как будто злой рок тяготел над старинным родом.

У Черного Герцога был младший брат, Магнус. Будучи на двадцать лет моложе Тара льда, он никогда не вмешивался в семейные дела. Единственной его страстью были география и мореплавание.

Шестнадцатилетним юношей он совершил свое первое кругосветное путешествие и с тех пор только на короткое время возвращался домой.

Из своих экспедиций Магнус привозил многочисленные коллекции редкостей, вывезенные им из далеких стран, которые он посещал.

Собранные в одной из башен замка, коллекции эти могли бы сделать честь любому европейскому музею.

За несколько лет до описываемых нами событий Магнус уехал в далекую экспедицию, из которой уже не вернулся. Ходили слухи, что он погиб у берегов Азии, но никто ничего достоверно не знал. Старый же герцог запретил всякие разговоры о пропавшем брате.

Немного времени спустя после этого первого несчастья, посетившего Биорнов, случилось второе: пропал пятилетний сын Гаральда, старший брат Эдмунда и Олафа, Фредерик Биорн.

Случилось это при следующих обстоятельствах.

При рождении Фредерика Биорна к нему, согласно старинному обычаю, приставили в качестве дядьки и товарища игр двенадцатилетнего Надода, сына герцогского камердинера.

Мальчик был умен и добронравен и казался преданным. Вскоре маленький Фредерик безгранично привязался к своему пестуну. Но Над, как сокращенно звали Надода, питал к своему барчонку иные чувства. Хитрый и дальновидный, он только прикидывался преданным, а в душе таил слепую, непримиримую ненависть. Его свободолюбивая гордая натура не могла примириться с сознанием, что отныне он всю жизнь будет служить Фредерику, станет его собственностью, его вещью. Еще детское, но преждевременно развитое воображение Нада рисовало ему в самых заманчивых красках картины бегства из замка и полной свободы.

Однажды, катаясь с Фредериком на лодке по заливу, они встретили неизвестное иностранное судно. И тогда в голове Нада родился ужасный план, продиктованный ненавистью, которая переполняла его маленькое сердце.

Подъехав к кораблю, он рассказал тут же выдуманную им историю о том, что они – бедные сироты, которым нечем кормиться, и так разжалобил капитана, что тот согласился взять на воспитание молодого Биорна.

В ту минуту Надоду казалось, что, избавившись от Фредерика, он снимет с себя тяжелое ярмо рабства, так угнетавшее его.

Но когда корабль скрылся из виду, Над опомнился и ужаснулся тому, что сделал.

Три дня плавал он по фиорду, не осмеливаясь вернуться в замок.

Наконец его отыскали и привели к старому герцогу. С горьким плачем и криками отчаяния он рассказал о том, как маленький Фредерик, перегнувшись через борт лодки, упал в воду и утонул.

Горе старого герцога не знало границ, а месть его была беспощадна. Надода приговорили к сотне палочных ударов, а выполнение приговора поручили слугам герцога Грундвигу и Гуттору.

Привязав голого мальчика к скамье, они с таким усердием принялись отсчитывать удары, что, когда окончили свое страшное дело, перед ними лежала только бесформенная окровавленная масса.

Жизнь еле теплилась в ней, но материнская любовь и заботливость сделали чудеса, и после ужасных страданий в течение нескольких месяцев, когда смерть, казалось, была ближе к нему, чем жизнь, Надод начал поправляться.

Увидев себя впервые после болезни в зеркале, он испустил крик злобы и ужаса: лицо его представляло уродливую маску и внушало отвращение.

Он пытался покончить самоубийством, но мать удержала его.

– Ты права, – сказал он, – я должен жить, чтобы отомстить.

И он поклялся, что не успокоится, пока хоть один из Биорнов остается в живых.

Как только силы позволили ему, Надод покинул родину, и никто из жителей замка его больше не видел. Все розыски Фредерика не привели ни к чему, и решено было, что тело его унесено каким-нибудь подводным течением в море.

В часовне замка поставили Фредерику надгробный памятник, и старый герцог часто приходил туда оплакивать своего первенца.

У Гаральда Биорна была еще дочь Елена. Но она жила со своим мужем, графом Горном, командиром дворянского полка, в Стокгольме.

Таковы были последние представители старинного рода Биорнов, герцогов Норландских, дружинников Роллана и Сигурда, давших Швеции двух королей.

Глава IX
Крик белой совы

Ураган, захвативший «Ральфа» и едва не потопивший его, пронесся и над сушей, вызвав не в одном сердце смятение.

Старый Гаральд XIV, герцог Норландский, стоял на опущенном подъемном мосту своего замка.

Черный бархатный камзол плотно облегал его прямую еще, несмотря на шестидесятилетний возраст, фигуру. Из-под камзола виднелись короткие бархатные того же цвета панталоны. Тонкие нервные ноги в шелковых чулках табачного цвета были обуты в туфли с большими пряжками. Голову украшала шапочка из меха чернобурой лисицы с большим бриллиантом.

Правая рука его лежала на осыпанной драгоценными камнями рукояти широкого норвежского меча.

Взор его, привыкший повелевать, как будто хотел проникнуть сквозь мрачные тучи, скрывавшие далекий горизонт.

Во всей позе старика чувствовались напряженное ожидание и тревога.

Приложив к губам небольшой свисток, висевший у него на шее на золотой цепочке, он извлек из него резкий и протяжный звук. Не успело еще замолкнуть вдали эхо, как появился Грундвиг.

– Неужели мои сыновья в такую погоду отправились в море? – спросил герцог.

– Ваша светлость, – пролепетал слуга, – я думаю, что они… не извольте беспокоиться… наверное, они на охоте.

– Ты что-то путаешь, Грундвиг, – сердито оборвал его Гаральд, – Говори правду, где твои господа?

– О, ваша светлость, я полагал, что они уехали на охоту, но, видно, они обманули меня: ведь «Сусанны» нет на месте.

– Горячая кровь! Безумные головы! Когда-нибудь их постигнет та же судьба, что и их дядю Магнуса, – прошептал Гаральд.

– Они больше не хотят слушать моих советов, – продолжал с невыразимой горечью старый слуга. – Слишком стар стал для них Грундвиг. А ведь было время, когда они без меня шагу не могли ступить.

Смахнув непрошеную слезу, старик продолжал с мольбой:

– Ваша светлость, освободите меня от надзора за ними. Мне не под силу эта задача. «Ты не годишься больше в мореплаватели», – сказали они мне. И уехали сами в такую погоду… А я не с ними, не могу предостеречь их, помочь им своей опытностью.

Но все жалобы Грундвига не достигали своей цели – герцог не обращал на него внимания.

– Да, да! Кровь древних викингов говорит в них, – бормотал он. – Я не могу запретить им рисковать своей жизнью, потому что, когда я приказываю, всякий должен повиноваться. Все Биорны таковы. Только в борьбе со свирепой стихией можно закалить свое тело и дух. Нет, я не могу запретить им это.

Потом, обращаясь к своему слуге, герцог сказал:

– Хорошо, Грундвиг, я освобождаю тебя от обязанности наблюдать за ними. Оставайся по-прежнему их товарищем, другом. Сопровождай их во всех поездках… Помни только, что я не хотел бы, чтобы они без необходимости рисковали жизнью. Еще до сих пор не перестал я оплакивать своего ребенка…

– Ваша светлость, я никогда не верил в его смерть.

– Ты помешан на своей идее найти его, Грундвиг.

– Нет, нет, ваша светлость… Старый Грундвиг знает, что говорит. Море было в тот день спокойно, а Надод плавал как рыба. Никогда бы не дал он дитяти утонуть. К тому же, если ваша светлость вспомнит, в тот день видели в фиорде чужой корабль.

– Ну конечно, и этого было достаточно, чтобы ты вообразил, что ребенка похитили… Но ведь я сам допрашивал Нада и даже обещал ему полное прощение и большую награду. Но он упорно твердил свое: «Ребенок выпал за борт и пошел ко дну, Я не успел его поймать».

– Зачем ему было врать? – продолжал задумчиво герцог. – После этого Надод исчез бесследно. Его, правда, слишком сурово наказали, но ведь и наше горе было велико.

– И все-таки, ваша светлость, я останусь при своем убеждении. Я уверен, что мальчика украли и воспитали в полном неведении о его высоком происхождении. Но когда-нибудь я найду его. Ведь у каждого Биорна на груди есть знак, выжженный при рождении…

– Но кто мог быть заинтересован в том, чтобы украсть моего сына?

– Ваша светлость забывает, что теперешняя голштинская династия одержала на сейме[45]45
  Сейм – сословно-представительный орган в некоторых феодальных государствах.


[Закрыть] большинство всего пятью голосами. Они никогда не забудут, что Биорны происходят от древних королей и имеют больше прав на шведский престол. И они боятся, как бы вы не предъявили эти права.

– Но в таком случае почему они не делали попыток украсть других моих сыновей?

– А вы уверены в этом, ваша светлость?

– Стало быть, ты скрыл что-то от меня? – бледнея, с трудом выговорил герцог.

– Никто не знает об этом, кроме меня и Гуттора, а воды фиорда не возвращают шпионов, в них сброшенных.

* * *

Темнело. Порывы ветра доносили глухой шум бушующего моря.

– Ужасная ночь! – вздохнул герцог. – Как только подумаю я, что эта буря могла их захватить, мое сердце сжимается от страха.

– Они слишком опытные моряки, ваша светлость, и, наверное, заблаговременно укрылись в каком-нибудь фиорде.

Вдруг Черный Герцог вздрогнул. Сквозь шум бури до его слуха донесся слабый звук рога. Он прислушался. Звук повторился, но такой слабый, что его можно было принять за вой ветра.

– Это, должно быть, пастух собирает свое стадо, – сказал Грундвиг.

– Нет, – возразил герцог, – это зов о помощи. Какой-нибудь путник заблудился в скоге[46]46
  Ског – степь.


[Закрыть].

И, как бы подтверждая его слова, вдали раздался выстрел, а вслед за ним второй.

– На коней, Грундвиг! – крикнул герцог. – И пусть Гуттор возьмет с собой четырех вооруженных людей.

Через несколько минут небольшая группа всадников выехала из ворот замка и, пригнувшись к шеям коней, помчалась в ту сторону, откуда раздались сигналы о помощи.

Добрые степные лошадки привычно находили дорогу в темноте.

Не проехали всадники и двух миль, как Гаральд и Грундвиг, ехавшие впереди, внезапно остановились. Перед ними, посреди дороги, черным силуэтом вырисовывались фигуры человека и лошади. Казалось, человек старался успокоить свою лошадь, которая была чем-то испугана и рвалась из его рук.

Грундвиг сейчас же узнал того таинственного незнакомца, который в последнее время несколько раз появлялся на короткое время в Розольфсе.

Увидев прибывших, незнакомец радостно воскликнул, но Гаральд быстрым движением приложил палец к губам.

Обернувшись к своим спутникам, герцог сказал:

– Поезжайте домой. Вы мне больше не нужны.

Четыре всадника пришпорили коней, и скоро топот их копыт растаял в ночной мгле.

Тогда Гаральд приблизился к незнакомцу.

– Что у тебя случилось, Анкарстрем?

– Черт возьми, вы немного опоздали. Я сам справился с ним. Взгляните.

При слабом свете захваченного с собой фонаря Гаральд и Грундвиг увидели тушу пещерного медведя, лежавшего в луже дымящейся крови. В груди медведя по самую рукоятку торчал кинжал.

– Ловкий удар! – воскликнул герцог. – Узнаю руку, нанесшую его. Но все-таки ты счастливо отделался.

– Право же, герцог, я недостоин вашей похвалы. Все это случилось помимо моей воли. Я рассчитывал приехать в замок еще засветло, но меня захватил ураган. В темноте я потерял дорогу и решил, что заблудился. Тогда я стал трубить в свой рог в надежде, что меня услышат в замке. Вдруг моя лошадь взвилась на дыбы и чуть не сбросила меня. В то же время я услыхал свирепое рычание. Раздумывать было некогда. Я соскочил с седла и увидел темную массу прямо перед собой. Отскочив в сторону, я вонзил в медведя свой кинжал, а потом, когда он упал, добил его двумя выстрелами из пистолета.

– И все-таки тебе нельзя отказать в мужестве и хладнокровии. Какие новости ты привез мне, Анкарстрем?

– Чрезвычайно важные, герцог… Могу я говорить?

– О, здесь нас никто не услышит, а от Грундвига у меня нет тайн.

– Решительный час пробил, герцог! Мы должны действовать. Народ недоволен тяжелыми поборами и волнуется. В среде дворянства тоже брожение: Немец, занимающий престол Биорнов и Ваза, распустил дворянский гвардейский полк. Это переполнило чашу терпения и оттолкнуло от короля тех, кто еще колебался. Ваш зять, граф Горн, который командовал дворянским полком, примкнул к национальной лиге.

– Не может быть!

– Я вам представлю доказательства. Армия ждет только сигнала…

– Послушайте, ваша светлость, – перебил его Грундвиг, – есть вещи, которые не следует доверять даже ветру, дующему в степи. Вспомните Сверра и Эйстена, позорно погибших от руки палача. А ваш отец, павший от руки неизвестного убийцы!..

– Твоя осторожность граничит с трусостью, Грундвиг. Ну, скажи, кто осмелится прийти в такую ночь в ског? Слышишь, какой вой подняли волки? Они растерзают всякого, кто рискнет забраться сюда.

– Ах, ваша светлость, я сегодня ночью слышал странные звуки… Да вот, извольте прислушаться сами.

Со стороны моря совершенно явственно донесся крик какой-то птицы.

– Белая сова, – прошептал герцог.

И тотчас же откуда-то слева раздался ответный крик.

– Вы правильно сказали, ваша светлость, это кричит белая сова. Но откуда здесь быть теперь этой птице? Ведь она на лето улетает от нас в Лапландию… Тридцать пять лет тому назад была точно такая же ночь и точно так же у меня было дурное предчувствие. Точно так же кричали зловещие птицы… Ваш родитель, благородный герцог Эрик, не послушал меня тогда и уехал на охоту, а домой его привезли пронзенным семью кинжалами.

– Ваш слуга прав, герцог, – вмешался Анкарстрем. – Немец догадывается о том, что против него что-то готовится, и разослал всюду своих шпионов. Осторожность не будет лишней.

– В таком случае поспешим в замок, – сказал Гаральд. – Мне не терпится поскорее узнать ваши новости, а там, я ручаюсь, нас никто не подслушает.

И вскочив на своих лошадей, три всадника стрелой полетели по дороге в Розольфсский замок.