Текст книги "На гонках в Ле-Мане"

Автор книги: Луи Бодуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

XV

Сен-Жюст прибыл в Ле-Ман в пятницу вечером, за сутки до начала гонок, в ужасном настроении.

– Отчего ты такой мрачный? – спросил его Фабиен.

Пьер вздохнул и признался:

– Перед тем как уехать, я говорил с Эстевом по телефону. Мы почти поссорились.

– Но почему? – поинтересовался Фабиен.

– Это, конечно, штучки Гонина. Такой проныра, как он, узнал, наверное, что несчастный случай на мотоцикле имел место только в моем воображении. А потом он наверняка накрутил Эстева.

Фабиен ничего не мог понять. Он спросил:

– Но что ты сделал такого, в чем бы твой дядя мог тебя упрекнуть? Расследуя это дело, ты выполняешь свой долг журналиста и ничего более!

Пьер покачал головой:

– Ты живешь независимо. А я в газете являюсь членом коллектива, и моя роль в «Суар» заключается не в том, чтобы играть в сыщиков, а в том, чтобы защищать «вдов и сирот». И Эстев не постеснялся мне об этом напомнить. Я сейчас не могу точно вспомнить выражения, которые он употребил, но в общем он дал мне понять, что в моих интересах блестяще завершить это дело. Раз уж я за него взялся, Эстев дает мне полную свободу действий, но я должен понимать, что это расследование – исключительный случай. Под конец он мне сказал: «Я дал тебе рубрику для определенных целей, а не для того, чтобы ты изображал Шерлока Холмса на чужом участке».

Разговор происходил в буфете на вокзале в Ле-Мане. Из осторожности Сен-Жюст оставил свой новый мотоцикл в Париже и  прибыл  на поезде.  Его  рыжие усы еще не отросли как следует. Они были ужасны, но помогли ему стать почти неузнаваемым. Очки в металлической оправе в сочетании с огромной клетчатой фуражкой окончательно его преобразили.

Чтобы поднять Пьеру настроение, Фабиен сказал ему об этом. Сен-Жюст улыбнулся:

– Знаю. Лоретта, провожая меня на вокзал, сказала: «Пока ты носишь эти жуткие усы, не думай, что я смогу тебя поцеловать». – Взяв себя в руки, он шутя добавил: – Видишь, у меня есть все основания довести это дело до конца: доверие Эстева и нежность Лоретты.

Пока Пьер маленькими глотками пил свой кофе, Фабиен излагал вкратце ситуацию:

– Я вступил в контакт с Ронжье и его инспекторами. Один следит за Танакой. Это легче всего, так как японец открыл ресторан у самой трассы после виражей у Красного холма и перед Унодьерской прямой. Кажется, ресторан – это его командный пункт, и сам он не прячется. Его можно увидеть всюду, он всех знает, и в частности многих гонщиков. Второй инспектор занимается Франком, а третий следит за Милсентом. Пока что их поведение не вызывает подозрений. Четвертый инспектор разыскивает Марко, который еще не появился. Впрочем, Новали тоже... Как договорились, Ронжье сообщил, что существует опасность диверсии на гонках по политическим мотивам. Около боксов, где стоят автомобили, полно полицейских, но Танаку и его друзей это, кажется, не волнует. Вероятно, все эти меры безопасности не мешают им в выполнении их плана. Я думаю даже, что в некоторой мере это их устраивает. Если они уничтожат одну или несколько машин, все это свалят на политику.

Фабиен закурил, попытался пустить кольцо дыма, но безуспешно. Вторая попытка ему удалась, и, довольный, он продолжил:

– Ронжье расположил свой КП там же, где находится полицейский пост трассы. А я постарался устроиться в нескольких метрах от нашего дорогого комиссара.

Рассказывая о чем-то, Фабиен любил прервать свое повествование на самом интересном месте. Сен-Жюст знал своего друга и уже не попадался на удочку. Он спокойно смотрел на него и ждал продолжения. Фабиен, увидев, что номер не удался, заговорил снова:

– Тебе известно, что у меня вложены кое-какие средства в колбасную промышленность. Общество, в котором я являюсь главным акционером, открыло дегустационный павильон на территории трассы. Мне удалось получить в полное распоряжение одну комнату, где мы сможем спокойно работать.

Сен-Жюст тут же забыл свою размолвку с Эстевом. Слова Фабиена вернули его к делам.

– Риотт, – сказал он, – приезжает завтра утром. В его отсутствие рубрикой займется Лоретта. Так как считается, что я залечиваю раны, я не могу появляться в ложе прессы. Тем более что Танака наверняка знаком со многими журналистами и от них узнает, что я жив. Значит, связь с ложей прессы будет осуществлять Риотт. Возможно, сведения, которые он будет доставлять, помогут нам найти верный путь.

– Если мы узнаем, какая марка в опасности, – признал Фабиен, – то, считай, полдела сделано.

Была полночь, и буфет закрывался. Друзья поднялись и вышли на улицу.

На следующее утро обычно тихий Ле-Ман преобразился. Как и каждый год, в одно и то же время, приступ горячки превратил его в беспокойный и переполненный город.

«Хуже, чем в Париже», – подумал Сен-Жюст, отправляясь на вокзал встречать Риотта.

Это оживление и толкотня имели одно преимущество: было легче остаться незамеченным.

Риотт знал свою задачу, и прежде, чем отправить его на трассу, Сен-Жюст сказал только:

– В три часа, за час до начала гонок, непременно разыщи меня у выставочного стенда колбасных изделий Руло.

Прочтя удивление в глазах Риотта, Сен-Жюст пояснил:

– Это КП Фабиена. И я там буду. До скорого.

Вокруг и внутри тринадцатикилометровой трассы вырос огромный цыганский табор: в течение двадцати четырех часов целый город более чем с трехсоттысячным населением будет жить здесь в ритме автомобильных моторов.

«Триста тысяч паломников со всего мира явились сюда поклониться новому богу нашего времени – автомобилю!»– думал Сен-Жюст, пробираясь в толпе.

Прежде чем добраться до стенда колбасных изделий Руло, Пьер миновал полицейский пост. Время от времени он замечал знакомые лица, но, к счастью, его не узнавали.

Неожиданно за спиной у него раздался голос:

– Эй, Пьер!

Обернувшись, он увидел бородатого и волосатого хиппи, который смеясь смотрел на него. Пьер узнал Кандидо.

– Ты меня напугал, – признался он. Португалец, казалось, был в превосходном настроении:

– Мы с Фабиеном проделали сейчас большую работу. Он разработал сценарий до мелочей, и все идет как по маслу. Он тебе расскажет. А я бегу к Ронжье. Я нашел Марко.

– Браво! – воскликнул Сен-Жюст, радуясь, что его команда заработала очко.

«Ронжье будет доволен, – подумал он, – но и слегка задет. Тем лучше».

Кандидо вновь смешался с толпой, не удовлетворив любопытство Пьера. Какой еще сценарий придумал Фабиен?

Первое, что Сен-Жюст увидел в комнате, служившей Фабиену КП, была спина Доротеи. Облокотившись на маленький столик, она сидела лицом к стене с наушниками на голове, не произнося ни слова.

Еще не было трех часов. Риотт не появлялся. Фабиен со стаканом в руке, болтая ногой, сидел на письменном столе и смотрел на Сен-Жюста с довольным и насмешливым видом.

На этот раз, если судить по изумленному взгляду Пьера, маленький сюрприз, приготовленный Фабиеном, удался.

– Не удивляйся, – сказал детектив, – если Доротея не повернулась, чтобы поздороваться с тобой. Она прослушивает все, что происходит в кабинете у Танаки.

– У Танаки? – повторил ошеломленный Пьер.

– Да, у Танаки, – ответил Фабиен. – Около часа назад я установил у него в кабинете микрофон. Он сделал глоток и снова заговорил:—Наушники и микрофон – это часть «игрушек», которыми я увлекаюсь. Я их купил в Нью-Йорке несколько месяцев назад. Самое смешное, что они сделаны в Японии!

В этот момент Доротея обернулась, радостно улыбнулась, увидев Сен-Жюста, приподняла один наушник и разочарованно заметила:

– В кабинете, наверное, никого нет. Я ничего не слышу.

Сен-Жюст съязвил:

– Может быть, аппарат не работает или плохо установлен микрофон.

Фабиен с презрением отмел это предположение:

– Ничего подобного! Десять минут назад слышны были голоса.

Сен-Жюст присел на другой край письменного стола. Его интересовало, как удалось детективу установить микрофон в кабинете японца. Но, раздраженный самодовольным видом Фабиена, он решил его ни о чем не спрашивать. Пьер посмотрел на часы – почти три. Скоро придет Риотт.

Фабиен сдался первый:

– Ты не спрашиваешь, как я умудрился установить микрофон в кабинете Танаки?

Сен-Жюст невозмутимо взглянул на него:

– Думаю, что скоро это узнаю.

Фабиен показал на два больших чемодана в углу кабинета и объяснил:

– На всякий случай я привез из Парижа различный материал, в том числе микрофон. Я знал, что Танака открывает на трассе японский ресторан и, следовательно, у него будет там кабинет. Отсюда я сделал вывод, что в нем расположится КП преступников и будут вестись интересные разговоры.

Сен-Жюст согласился, признавая логичность рассуждений Фабиена. Детектив продолжал:

– Я осмотрел ресторан. Он двухэтажный, но я быстро установил, что Танака устроил себе кабинет на первом этаже. Тогда я разработал целый сценарий. В этой сутолоке не будет подозрительным, если Доротея и Кандидо изобразят ссору перед окнами кабинета Танаки. В конце концов Доротея выходит из себя и швыряет в Кандидо пивную бутылку, но так неловко, что разбивает окно в кабинете Танаки. Ну как? Соображаешь?

Сен-Жюст кивнул  головой.

– Конец первого действия. Кандидо и Доротея исчезают. Я жду пять минут, появляюсь в ресторане и представляюсь как стекольщик, работающий на трассе. Японцы приняли меня с низкими поклонами, чрезвычайно вежливо и оставили на некоторое время одного в кабинете вставлять стекло. Я воспользовался этим и прикрепил микрофон под крышкой письменного стола.

Затем он повернулся к Доротее:

– Радости мало все время сидеть с наушниками. Через два часа Кандидо сменит Доротею. Но потребуется подкрепление, если мы хотим продержаться все двадцать четыре часа.

Сен-Жюст пообещал прислать ему Риотта. Он был доволен вдвойне. Во-первых, это была новая победа над полицией; во-вторых, он радовался, что с самого начала доверился Фабиену.

Он дружески похлопал детектива по плечу:

– Знаешь, ты не дурак! – сказал он ему.

– Будем надеяться, что микрофон хорошо установлен,– скромно заметил Фабиен. – Я пользуюсь им впервые.

– Успокойся, – сказал Пьер. – В любом случае я не собираюсь пока говорить об этом Ронжье. Всегда успеем это сделать, если получим интересную информацию.

В дверь постучали. Сен-Жюст взглянул на часы – ровно три. Риотт был пунктуален.