Текст книги "Приключения маленького горбуна"
Автор книги: Луи Анри Буссенар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 11
Ник Портер и Корявый. – Хитрость бандита. – Удушье. – Кто такой Корявый? – Лучше умереть, чем вернуться в тюрьму. – Матросы будут повешены. – Подготовка к казни. – «К оружию!» – Неожиданная надежда. – Как пираты собирались сражаться с дикарями.
Несколько часов подряд ослепший Корявый кричал, стонал и звал на помощь. Малайцы, занятые своими делами, ничего не слышали. На Востоке не любят, когда мужчин отвлекают от игры, попойки или отдыха.
Наконец наступило время проверки, и охранники отправились в тюрьму на сваях. Тут-то и обнаружилось, что маленькие заложники сбежали, а охранник чуть не лишился зрения.
Корявого немедленно доставили к Нику Портеру, который хотел было сразу перерезать тому глотку, даже не выслушав объяснений. Но матрос, едва не потеряв зрение, не потерял, однако, дара речи и убедил пирата выслушать его.
– Ты будешь неправ, если убьешь меня, хорошего моряка, тебе ведь нужны опытные люди. Я еще пригожусь. Понимаю, конечно, горбун оставил меня в дураках. Бросил горячей золы в глаза и смылся, прихватив девчонку. Ну и что из этого? В настоящий момент они наверняка пойманы и съедены дикарями.
– Дети были самой лучшей приманкой.
– Но ведь капитан не знает о том, что произошло. Скоро он пожалует сюда и попадет к тебе в руки.
– Я его не боюсь.
– И все-таки подготовься к жестокой битве. Я хоть и ненавижу его всей душой, но должен признать, Марион – необычный человек, экипаж фанатично [190]190
Фанатизм – здесь: страстная преданность кому-либо, чему-нибудь.
[Закрыть]обожает его и будет драться до победы.
– Значит, ты не любишь его так же, как и я?
– В сто раз сильнее! Ты желаешь видеть его мертвым, а я хочу, чтобы он жил долго-долго, чтобы я мог издеваться над ним сколько угодно.
Слова были произнесены с такой яростью в голосе, что заставили Ника Портера содрогнуться.
Общая ненависть к капитану Мариону спасла жизнь Корявого. Пират решил использовать злобную энергию урода. Матроса отвели к старому малайцу, который промыл и смазал какой-то настойкой опухшие и покрасневшие глаза, и через несколько часов он вновь мог видеть.
Как и предполагал Корявый, атака состоялась. Матрос активно сражался в обороне, чем снискал уважение пиратского главаря.
Марион желал одного – поражения Ника Портера. Корявый в свою очередь хотел победить капитана и Татуэ. При этом каждый старался взять противника живым. Восторжествовало, увы, неправое дело. Благодаря хитрости бандита экипаж «Лиззи» попал в ловушку, из которой невозможно было выбраться. Теперь отважные моряки сидели в глубокой яме, не надеясь на спасение.
Пиратский главарь тем временем размышлял, что будет лучше – оставить матросов подыхать с голоду или потопить их, направив в яму воду ручья, протекавшего через поселок.
– Умоляю тебя, – просил Корявый, – разреши мне распорядиться жизнью Мариона и его дружка по кличке Татуэ.
– Посмотрим, когда они будут в наших руках. А сейчас хватит болтать! За дело!
Негодяй придумал несколько способов захвата отряда. Первые два он отбросил сразу. Если просто оставить людей в западне, то пройдет слишком много времени, пока они умрут. Если затопить, то, во-первых, это довольно трудно осуществить, а во-вторых, можно случайно утопить и тех, кого он собирался оставить в живых. И Ник остановился на третьем варианте: матросов ждало частичное удушье. Бандит уже представлял эпилог этой слишком затянувшейся драмы. На яму положат бамбуковые шесты, на них набросят брезент, солому и землю так, чтобы не осталось отверстий. Корявый заинтересованно слушал, куда клонил пират.
– Очень просто, – продолжал тот. – С четырех углов поставим пушки и будем стрелять так, чтобы пороховой дым шел в яму, попадал в горло, проникал в легкие, щипал глаза. Таким образом все задохнутся. Палить надо до тех пор, пока не смолкнут крики и стоны. Потом откроем яму, дым испарится – и бери их голыми руками! Вместе с оружием. Мои люди с помощью бамбуковых лестниц и веревок поднимут наверх наших ненавистных врагов.
– Надеюсь, они будут еще живы, – злорадно усмехнулся Корявый.
Да, так и случилось. По завершении этой варварской операции отважные сердца все-таки слабо бились, легкие кое-как дышали. Мерзавец, упиваясь ненавистью, ждал, когда жертвы очнутся. Моряков перенесли в большой дом, служивший складом для оружия и запасов провизии, и положили на циновки. Вокруг тотчас образовалось тройное кольцо вооруженных пиратов. Со всех сторон бежали любопытные малайцы, чтобы не пропустить ни одной детали предстоящего спектакля.
Ник Портер, лейтенанты и Корявый сидели перед захваченными в плен матросами, к которым постепенно возвращалось сознание. Чтобы ускорить события, принесли раскаленные прутья. Палачи-добровольцы поспешили продемонстрировать свое усердие перед хозяином и бросились прикладывать орудия пыток к ногам несчастных.
Кожа распухала и лопалась. Послышались стоны. Вместе с чувствительностью возвращались жизнь и разум. Моряки поняли, что пропали.
Однако отважные люди, не раз видевшие смерть в лицо, оставались спокойными и невозмутимыми, чем сильно раздражали пиратов. Ни крика, ни жалобы не сорвалось с их уст. Гордые и непреклонные, моряки прямо и открыто смотрели на врагов. Казалось, их не волновала драма, участниками которой им предстояло стать.
Корявый сказал Нику Портеру:
– Баста! Я могу одним словом лишить их этой уверенности.
Урод посмотрел на своего прежнего командира и товарищей с выражением жуткой ненависти, которая сделала его лицо еще более безобразным.
– Похоже, – добавил пират, – у тебя есть, что им рассказать. Давай! Результат будет интересным!
Корявый больше не мог сидеть на месте. Он вскочил, стал жестикулировать, потом сложил руки на груди, побледнел, покраснел и, наконец, произнес:
– Капитан Марион, ты узнаешь меня… и, конечно, ты, Татуэ?
Ответа не последовало. Никто даже не взглянул в его сторону.
– Похоже, нет. Сейчас я назову имена, которые теперь уже не ваши, а беглых каторжников из Гвианы. Ты, Марион Пьер-Андре, был номером двести двенадцатым, а ты, Франсуа Бушу, по кличке Татуэ, номером двести четырнадцатым для всей славной администрации колонии. Ну что, узнали меня?
– Нет! Не может быть!
– Да, это я, господин Перно. Уважаемый замечательный господин Перно, ваш бывший охранник, который шаг за шагом преследовал вас с самого побега и который привел вас сюда.
Марион побледнел и закачался, как будто получил пулю в сердце. Татуэ поддержал друга за локоть и прохрипел:
– Я подозревал, тысяча чертей! Эх, Корявый, Корявый! Твоя отвратительная физиономия не могла принадлежать никому, кроме грязного пьянчужки из Сен-Лорана, которого презирали даже каторжники.
На губах негодяя появилась злобная усмешка, и он продолжал:
– Я знал, что заставлю тебя заговорить. Правда глаза колет!
Вдруг высокий голос юноши перебил его.
– Ты лжешь, мерзавец. – Кок Галипот вступился за друга. – Капитан Марион невиновен. И ты это прекрасно знаешь. Я был юнгой на «Пинтадине», когда свершилось ужасное преступление, и виновный находится здесь. Вот он, Ник Портер! Клянусь Богом и честью!
– Правильно, матрос! – закричал Боб Хариссон. – Капитан, мы вас знаем и уважаем! Не унижайтесь, не отвечайте им! Теперь мы поняли, чего стоит Корявый. Он – дважды предатель!
– Говорите, говорите, господа правдолюбцы! Не стесняйтесь!
– Повторяю, – продолжал артиллерист, – ты предатель, потому что предал своего командира, и трус, потому что хотел выместить злобу на детях, а сейчас оскорбляешь пленных.
– И так далее, и тому подобное… – рассмеялся бандит. – А не хотите ли узнать, как же мне удалось установить такую превосходную слежку на всем пространстве, которое занимает половину земного шара?
Матросы замолчали и презрительно отвернулись.
– Эй, приятель, мне кажется, получается не тот эффект! – усмехнулся Ник Портер.
– Что же, посмотрим! Я был надзирателем в колонии Сен-Лоран. Примерным служащим, хоть и любил немного выпить. Но это не мешало службе. Твой первый побег, номер двести двенадцатый, испортил мою карьеру, меня понизили в должности. С этого момента началась наша дуэль. В отместку я добился, чтобы тебя приговорили к смерти. Но накануне казни вы вдвоем сыграли со мной злую шутку. Побег двоих, да еще и закованных в кандалы. Это было слишком. Кроме того, вы меня связали, засунули в рот кляп и бросили, как мешок, в траву за камерами. Считайте, что моя служба бесславно закончилась. Меня должны были бы выслать как непригодного. Впереди ждали крах и полная нищета. В довершение ко всем несчастьям какой-то прохожий зажег трубку и бросил спичку. Трава загорелась, и я поджарился, как на сковородке. Сами видите, что стало с лицом. Месяц я провел в госпитале, потом меня выгнали на улицу. Ни гроша за душой, ни корки хлеба в кармане! Я потерял работу, положение, осталась только ненависть к вам двоим, виновникам моих бед. Тогда я твердо решил вернуть вас в тюрьму. Хорошая мысль, а? Не было ничего проще, чем обнаружить ваши следы от Суринама до Сан-Франциско. Не буду терять времени, пересказывая подробности. Как мне не терпелось увидеть вас повешенными! Благодаря изуродованному лицу меня не узнавали, но я не мог и никуда устроиться. Однако, мой бедный двести двенадцатый, ты взял меня в путешествие, целью которого являлась твоя реабилитация. Все милые шутки, происходившие на борту «Лиззи», – дело моих рук. Это расплата наличными, как говорится. Донос на Таити, кража документов на Фиджи, поломка перта на бушприте и пушек, пожар на борту, похищение капитанского отродья – это еще цветочки. Но главное, что может пролить бальзам на сердце [191]191
Бальзам – полужидкие вещества растительного происхождения или приготовляемые искусственно; содержат эфирные масла и смолы; употребляются в технике и медицине. «Пролить бальзам на сердце (душу)» – утешить, успокоить, доставить удовольствие.
[Закрыть],– это ваше возвращение в колонию. Скоро вы туда непременно попадете. И вот каким образом. В качестве компенсации за оказанные услуги, Ник Портер, мой должник, навсегда отдает вас мне, не так ли, патрон? [192]192
Патрон – здесь: защитник, покровитель, хозяин, «шеф».
[Закрыть]Эти двое отныне – мои?
– Да, болтун!
– Отлично! Завтра, ты, Марион Пьер-Андре, номер двести двенадцатый, и ты, Франсуа Бушу, номер двести четырнадцатый, возьмете шхуну, и мы поедем на Новую Каледонию, что в двух шагах отсюда. Вам ведь все равно в каком лагере сидеть? И мне плевать! Приговоренный к смерти будет повешен, если только казнь не заменят на пожизненное заключение. Как весело мне будет видеть вас в арестантской робе! Вам придется снова соблюдать режим, есть протухшее сало, заплесневелые лепешки и мертвечину. Таким образом моя месть свершится, я не буду ни о чем сожалеть: ни о моем увольнении, ни об уродстве, ни о нищете.
Ни единой жалобы, стона или проклятия не вырвалось у несчастных. Воспоминания о лагерных страданиях сковали их тела. В ушах, как колокольный звон, звучало одно только слово «каторга». Друзья предпочитали сто раз умереть, чем снова попасть в этот ад. Прощай свободная жизнь, прощай надежда вернуться на родину с гордо поднятой головой. Прощай будущее, дети, все! Пусть лучше повесят сразу. За всю жизнь моряки не видели более злобного ликования чудовища, не слышали более противного голоса, продолжавшего оскорблять их. Но сейчас они думали только о смерти, которая станет избавлением от всех мучений.
– Принесите веревки, – распорядился Ник Портер, – и повесьте всех этих. Сколько их там? Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, двое не в счет, их заберет Корявый.
– Да, я с них глаз не спущу.
– Их ведь вроде было девять? – удивился главарь.
– Одного убили. А теперь – черед остальных. Приступайте!
Пленным надели веревки на шеи и потащили на площадь, посреди которой росло огромное развесистое дерево с пурпурными цветами. Пираты принесли бамбуковые лестницы и привязали веревки повыше на самые толстые ветви. Толпа кричала, улюлюкала, свистела, бурно радуясь прологу страшного спектакля.
Капитан и Татуэ лежали на земле, связанные по рукам и ногам. Корявый за волосы приподнимал их головы, заставляя смотреть, как будут погибать товарищи. Но они закрывали глаза, и тогда негодяй бил их по лицу и кричал:
– Смотрите! Смотрите, черт бы вас побрал!
– Поднимай! – приказал Ник Портер.
Палачи-добровольцы взялись за веревки и стали подавать их тем, кто сидел на лестницах. Ужасное преступление вот-вот должно было свершиться, как вдруг вдалеке послышались воинственные крики. Шум усиливался. Корсарам показалось, что приближается многочисленное войско.
– К оружию! К оружию! – заорали перепуганные малайцы.
Возникла паника. Палачи побросали веревки и спрыгнули с лестниц, а у смертников радостно забились сердца, забрезжила надежда.
– Что бы это могло значить? – забеспокоился Ник Портер.
Ответ не заставил себя ждать. Один из часовых подбежал к нему и, задыхаясь, произнес:
– Хозяин!.. Дикари!.. Целая армия!.. Войско!
– Всего лишь, – облегченно вздохнул пират.
– Но они вооружены и очень воинственно настроены. Дайте приказ «к оружию».
– Не надо, болван! Мы так их возьмем.
И громко добавил:
– Пусть каждый выставит у дома всю провизию и водку! Все, что есть! А главное – водку! Кувшины, бутылки, бочки – все на улицу и чтобы были полны до краев. Скорее! Можете взять в магазинах!
Пираты бросились выполнять приказ, а Ник Портер, потирая руки, приговаривал:
– Эти безмозглые набросятся на алкоголь и в нем погибнут.
ГЛАВА 12
Огненная вода. – Табу! – Браво, Тотор! – Столкновение. – Священная битва. – Освобождение пленных. – Бесславная кончина Корявого. – Подвиг Галипота. – Выстрел. – Шкатулка. – Документы и драгоценности. – Эпилог.
С двух сторон улицы вдоль деревянных заборов тянулась бесконечная вереница различных сосудов и емкостей. Большие и малые, все полные до краев, они издавали такой сильный запах, что люди, до безумия любившие выпить, не смогли бы пройти мимо. Когда опустошатся мелкие сосуды, ими будут черпать из глубоких, что облегчит доступ к горячительным напиткам.
Папуасское войско с маленьким генералом во главе проносилось по улице. Дикари потрясали оружием и воинственно кричали на ходу. Тотор продолжал петь. Его голос донесся до пленных, узнавших любимую мелодию. Восхищение, радость и надежда наполнили их сердца. На глазах у Мариона появились слезы: «Господи, неужели мой маленький герой идет к нам на помощь?» Моряки закричали что было сил:
– Тотор, мы здесь! К нам! Сюда, мистер Тотор, на помощь!
– Сынок, скорее! – присоединился капитан. – Помоги нам, мы в беде!
Папуасы врезались в кольцо пиратов, окружавших площадь, чтобы начать сражение, но вдруг резко остановились. Алкогольные пары, как туман, заполнившие все пространство, достигли чутких носов аборигенов. Воинственный клич превратился в вожделенное урчание, и дикари бросились к огненной воде. Ничто не могло остановить каннибалов, почувствовавших запах водки, как ничто не может остановить дикого зверя, почуявшего кровь.
Носильщики поставили карету Лизет на землю, подбежали к сосудам и стали быстро заглатывать содержимое. Тотор остановился. Он понял последствия злой уловки. Все пропало! Но отважный мальчуган не потерял головы. Его энергия и предприимчивость росли с каждой минутой. С саблей в одной руке и дротиком в другой юный вояка, опережая дикарей, подбежал к бочке и дотронулся до нее лезвием.
– Табу!
Потом вручил Лизет саблю и объяснил:
– Стучи по всем сосудам и кричи: «Табу».
Девочка смело бросилась на другую сторону улицы, крича изо всех сил: «Табу! Табу!» В это мгновение дети услышали призывы о помощи.
– Папа! Татуэ! Это наши! – вздрогнул Тотор.
– Да, надо их спасать!
Брат с сестрой, на ходу прикасаясь к полным и пустым кувшинам и бутылкам и без конца повторяя магическое слово, бежали на знакомые голоса.
Мальчик размахивал дротиком, как гладиатор на арене, вдребезги разбивая глиняную посуду. Малышка не уступала ему. Папуасы прекратили пить, не осмеливаясь нарушить священный запрет. Суеверие оказалось сильнее пристрастия к дьявольскому напитку. Однако большая часть дикарей за десять минут успела хлебнуть как следует и жаждала продолжения. Каннибалы не желали останавливаться на полпути. Генерал Тотор, как умелый командир, повел армию вперед. Уму и злости мальчугана мог бы позавидовать и бывалый генерал.
Маленький горбун снова стоял во главе отряда. Папуасы поняли наконец, что должны как можно лучше сражаться, чтобы в награду получить то, за чем пришли. «Что ж, вперед за нашим замечательным златокудрым Табу, который даст нам реки огненной воды», – решили людоеды и бросились вслед за вожаком.
Тотор и Лизет бежали со всех ног в поисках отца и Татуэ с матросами. Тут-то и произошло столкновение пиратской братии с гигантами Новой Гвинеи. Разгоряченные алкоголем дикари набросились на неприятеля, и началась кровавая битва. Вскоре бандиты, уступив каннибалам, великолепно владевшим ножами, дротиками и копьями, обратились в бегство, за исключением одной группы, которая охраняла пленных.
Брат с сестрой смело врезались в самую гущу сражения. Вокруг шла ожесточенная борьба, лежали убитые, истекали кровью раненые. Единственной мыслью детей было помочь отцу и его товарищам. Папуасы следовали за ними. Увидев веревки на шеях людей и на дереве, дикари догадались, что это друзья. Лестницы с хрустом полетели вниз вместе с отрубленными головами малайцев. Ник Портер и самые преданные ему корсары рвались все-таки совершить казнь. Но лавина головорезов хлынула им навстречу. Поняв, что теперь их собственная жизнь в опасности, пираты растерялись. Все, кроме Корявого. Охранник выхватил малайский кинжал, склонился над Марионом и прошипел:
– Тебя придется убить!
Но тут подоспела Лизет. Девочка в ужасе закричала и упала на тело отца, защищая его от смертельного удара.
– Папа! Любимый! Нет! – рыдала малышка.
Нож чуть было не вонзился в нее, теперь уже взмолился капитан.
– Убей меня! Пощади дочурку!
Обезумевший от ненависти бандит злобно усмехнулся в ответ:
– Вы умрете от одного удара!
Только он успел произнести эти слова, как вдруг тяжело охнул и рухнул на тела несчастных. При падении он все же задел лезвием плечо Лизет и голову капитана. Отец и дочь услышали над собой задиристый юный голос Тотора:
– Ах, ты хотел убить папу и сестру! Так тебе и надо, предатель!
Пару секунд тому назад мальчуган увидел, как Корявый замахнулся. Тогда юный матрос, не раздумывая, прыгнул и вонзил свой нож под колено негодяю. Мышцы оказались перерезаны, ноги подкосились, урод упал. Однако малайский кинжал все еще был у бандита в руках, и он снова взмахнул им. Но маленький горбун опередил противника. Все более распаляясь, подросток бил лежащего куда попало – по окровавленному лицу, по руке, которая инстинктивно сжимала рукоятку ножа, но потом разжалась.
– Браво, Тотор, молодец! – подбадривал Татуэ.
Силач пытался зубами перегрызть веревки. Лизет, увидев, что и отец, и она сама окровавлены, жалобно застонала.
Бойня продолжалась. Головорезы как одержимые кололи поочередно то одной рукой, то другой. Стоны, яростные выкрики, жалобы и проклятья – все смешалось в общий гам. Где друзья, где враги, было не понять!
Вдруг Татуэ закричал от радости. Неимоверным усилием ему удалось разорвать веревки на руках. Тогда он схватил валявшийся рядом кинжал, освободил ноги и вскочил. Нанеся сокрушительный удар по телу тюремщика, великан произнес:
– Сейчас я займусь тобой!
Силач хотел доставить мальчугану удовольствие освободить родного человека.
– Иди скорее развяжи отца!
Корявый уже не мог пошевелиться. Ник Портер понял, что проиграл сражение, и, убегая, прокричал:
– Мы еще увидимся!
С малайским кинжалом в руке Татуэ добрался до матросов и быстро разрезал веревки, связывавшие им руки и ноги. Первым, кого он освободил, оказался Галипот. Юноша вскочил на ноги и исполнил победный кульбит.
Капитан, подхватив на руки бледную, истекающую кровью дочь, устремился к матросам. Моряки вставали, подбирали попавшееся под руки оружие и обнимались, с трудом поверив в чудо своего освобождения.
Пираты удирали. На поле брани оставались лежать убитые и раненые, которых добивали дикари. Папуасское войско закружилось в победном танце. Но каннибалы не забыли о заветном напитке и хотели во что бы то ни стало заполучить его. Надо признать, они заслужили награду. Генерал Тотор, видя бегство малайцев, считал, что должен дать своим солдатам то, что они заслужили. Мальчуган подошел к отцу, обнял его за шею и сказал:
– Папа! Я так счастлив, просто с ума схожу от радости… Я люблю тебя всей душой…
Считая себя человеком военным, маленький генерал думал, что надо иметь железное сердце и не давать волю чувствам. Поэтому он оторвался от отца, пожал руку Татуэ, саблей поприветствовал матросов и отправился к верному племени аборигенов.
Кое-кто бросился в погоню за Ником Портером, но тот бесследно исчез. Из живых врагов остался только Корявый. Папуасы, заметив белую кожу, не решались добить его. Кроме того, дикари видели, как вожак мутузил жертву, и посчитали, что пленник принадлежит Табу.
Несколько папуасов подхватили и потащили Корявого. Татуэ покачал головой и произнес:
– Смотри-ка! Разве они не собираются сделать из него жаркое или рагу? Ладно. Честно говоря, мне только лучше, а то пришлось бы марать руки.
Кровь из плеча Лизет сочилась довольно сильно. Напуганная ее видом, девочка плакала. Отец старался успокоить дочь:
– Не бойся, моя маленькая, ничего страшного. Я сделаю тебе повязку.
– Папа, но ты тоже ранен…
– Это не важно.
Андре оторвал рукав от своей рубашки и перевязал дочери плечо.
– Папа, умоляю тебя, давай вернемся на корабль, – сквозь слезы просила девочка. – Здесь так страшно. С нами в любой момент может еще что-нибудь случиться. Мы и так натерпелись за последние дни. Нас спасло Провидение. Пожалуйста, давай уйдем!
Марион понимал, что дочь совершенно права. Но сразу же уйти было невозможно, ведь капитан собирался найти и взять в плен главного пирата, иначе экспедиция теряла смысл.
Папуасы, уже хлебнувшие рисовой водки, кричали как бешеные и требовали снять запрет. Тотор немного научился понимать язык жестов. Кроме того, аборигены захватили в плен Корявого, на которого бросали кровожадные взгляды. К несчастью для него, тюремщик все время стонал, что раздражало каннибалов. Один из них воткнул саблю в рот несчастного и отрезал язык. Тотор вздрогнул, взмахнул руками и лишился чувств. Дикари расценили этот жест, как «нет табу», и ринулись к уцелевшим сосудам. Насыщение было быстрым и полным. Одни пили стоя, другие сидя, третьи на четвереньках. Папуасам хватило и пяти минут, чтобы выпить все.
Пьяные пары́ поднимались, внутри все горело. Некоторые падали замертво с полным ртом, обняв кувшин, другие принялись бегать кругами, дергать руками и ногами, но в конце концов валились на землю. Вид лежавших повсюду темнокожих был одновременно смешным и удручающим – от огромного войска не осталось и следа. Лишь одна небольшая группа еще могла с трудом передвигаться. Темнокожие заметили лежавшего в луже крови Корявого. Один из них, вспомнив о древнем обычае, поспешил перерезать тому глотку, чтобы положить голову в специально приготовленный мешок. Пьяными глазами дикарь посмотрел на жуткую маску тюремщика и в ужасе отпрянул, до того отвратительным показалось ему лицо белокожего. Затем он грубо и презрительно пнул ногой по телу и ушел прочь.
Марион горел желанием догнать Ника Портера. Но как? Пираты отобрали у моряков оружие, да и вряд ли кто-нибудь захочет вновь испытать судьбу. Матросы чувствовали себя счастливыми – они чудом избежали смерти.
Командир решил сначала вернуться на шлюпку. Генералу Тотору придется оставить свое смертельно пьяное войско и уйти по-английски – не прощаясь. Капитан скомандовал сбор своего небольшого отряда. Когда все подошли, то оказалось, что не хватает двоих: того бойца, что остался лежать в яме – моряки собирались перенести его на корабль и похоронить с почестями, – и Галипота. Куда, черт побери, мог подеваться главный кок? Только что он прыгал здесь, живой и невредимый. Юношу искали повсюду, но тщетно.
Вдруг в нескольких сотнях метров раздался выстрел. И тотчас вслед за ним появился человек, который что-то нес в руках. Его преследовали три-четыре малайца, но вскоре отстали.
– Галипот! Это Галипот! Откуда он? – радостно закричали капитан, матросы и дети.
Запыхавшись, кок подбежал к командиру и вручил превосходной работы шкатулку, которую, без сомнения, стащил у пиратов.
– Капитан, посмотрите скорее, что там внутри. Мне кажется, это может вас заинтересовать.
Пока Марион рассматривал большую тяжелую вещицу, Галипот добавил:
– Когда я увидел, что Ник Портер удирает, я побежал за ним.
– Без оружия?
– Мне удалось сохранить револьвер. Я преследовал человека, которого слишком хорошо знал еще с тех пор, как он чуть было не зарезал меня на «Пинтадине». Ник вошел в хижину, – я наблюдал за ним, – схватил какой-то ящик и вышел. Тут он увидел меня, узнал и сказал: «А, юнга!» Тут я всадил ему пулю в грудь и ответил: «Это тебе, собака, мой ответный удар». Негодяй упал навзничь, а я схватил коробку и очутился здесь.
Татуэ, как главный специалист по замкам, немного повозился и открыл ящичек. В нем оказались бумаги, мемуары, бортовой журнал и обрывки рукописи, которую Марион узнал с первого взгляда. На дне лежали драгоценные камни невиданной величины. Рубины, алмазы, сапфиры и топазы [193]193
Рубин – прозрачный, красного цвета; сапфир – синий; топаз – разных цветов.
[Закрыть]переливались на солнце.
– Да тут целое состояние! – воскликнул силач, зачерпнув горсть. Он рассмотрел их внимательно и добавил: – Это трофей и принадлежит тебе, сын мой! Ты теперь станешь сказочно богат!
– Вы хотите сказать, мы богаты, – запротестовал марселец. – Трофей принадлежит всему экипажу, предлагаю разделить его с товарищами. Не возражаете, капитан?
Марион просмотрел бумаги и улыбнулся. Затем пожал руку юноше и дрогнувшим от волнения голосом произнес:
– Ты не просто обогатил своих товарищей, мой славный мальчик, ты принес мне больше чем удачу, больше чем жизнь! Ты вернул мне честь! А теперь, друзья, на корабль! На нашу добрую «Лиззи». Мы возвращаемся к далеким родным берегам.
