Текст книги "Приключения маленького горбуна"
Автор книги: Луи Анри Буссенар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Луи Буссенар
ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЛЕНЬКОГО ГОРБУНА
Часть первая
БЕДНЫЕ ДЕТИ
ГЛАВА 1
Трудный путь. – Мать и ее дети. – Маленький горбун. – Нищие или господа. – Тайна. – Скудный ужин. – Банановые листья. – Солнечный удар. – Трагедия. – У трупа матери. – «На помощь!» – В путь.
Почерневшие пни, рытвины да ухабы… Унылая дорога, по которой уже давно не проезжали повозки, превращалась в узкую тропинку и терялась среди высокой травы, похожей на зубцы пилы. Вокруг – ни души! Лишь острое мрачное одиночество да буйство экваториальной растительности. За зелеными стенами, от которых исходил сильный едкий запах, притаились в ожидании добычи страшные хищники, мерзкие рептилии [1]1
Рептилии – класс позвоночных животных, включающий ящериц, хамелеонов, змей, черепах, крокодилов, а также собственно рептилий.
[Закрыть]. Тучи комаров с отвратительным жужжанием носились в воздухе. Птица-пересмешник [2]2
Пересмешники – семейство птиц отряда воробьиных. Длина 20–30 см. Обитают в Америке. Хорошо поют, копируют различные звуки, откуда и название «пересмешник».
[Закрыть]без конца повторяла свой ироничный пронзительный свист, а раскаленное добела солнце высоко стояло на бледном небосклоне.
О, изнуряющая жара! Интересно, как человеческим существам удавалось ее перенести. Всего в 25–30 километрах отсюда дремал поселок. Почти все время солдаты были вынуждены проводить в казарме. Отбой по иронии судьбы – в 9 часов утра, а подъем – в 3 часа дня. Всюду развешаны качающиеся гамаки, каждый искал хоть немного прохлады и сна, спасаясь от нещадного светила. Даже каторжники отдыхали, даже дикие звери сидели неподвижно в своих норах, в траве или под листьями. Малейшее усилие казалось тяжкой работой, а идти под палящим солнцем отважился бы разве что самоубийца.
Тем не менее три человека – женщина с двумя детьми, все белокожие, рискуя жизнью, продвигались по ужасной дороге. Мать выглядела высокой, стройной, красивой, хотя глубокое душевное страдание гораздо сильнее физической муки отражалось на ее лице. Шагавшему рядом с ней мальчику уже исполнилось, пожалуй, лет двенадцать, девочке же, скорее всего, минуло десять. Мальчик – белокурый, с шелковистыми вьющимися локонами, голубоглазый, с чудесным, еще не испорченным малокровием цветом лица, походил на ангела. Девочка, очаровательная брюнетка с бархатными глазами и коралловыми губками, несмотря на бледность, была подвижная, сильная, крепкого телосложения и ростом почти догнала брата. И тому, увы, имелось свое объяснение: под легким фланелевым пиджаком мальчугана скрывалась хилая грудь, с неестественно нависшим над ней левым плечом. Он был горбун.
Элегантная некогда одежда из практичной ткани у всех троих была в плачевном состоянии: подол юбок и низ брюк порезаны о жесткую траву, блузы и пиджак изодраны в клочья колючками. Старые соломенные шляпы совсем истрепались. Ботинки разбиты о камни. Все говорило о нищете и ужасной усталости путников. Несчастные отважно пробирались по трудной дороге, задыхаясь и обливаясь потом: в руках – палки, за плечами – холщовые мешки. Эти люди – слабые и мужественные, добрые и грустные, несчастные и гордые – походили одновременно на нищих и господ, безропотно несущих свой крест.
Маленький горбун чуть слышно застонал.
– Гектор, милый, тебе плохо? – с беспокойством спросила женщина.
– Нет, нет, я только хочу есть.
Бедняга почти падал от усталости, но хотел продолжить путь во что бы то ни стало. Сестра, словно взрослая, заботливо вытерла носовым платком пот с его лица.
– Давайте остановимся и перекусим, – предложила мать.
Все трое открыли холщовые мешки и вытащили по сухой лепешке, твердой как камень. Теперь у каждого осталось по две, чтобы не умереть с голоду. А там… воля Божья!
Они жевали медленно и сосредоточенно. Если бы раздобыть хоть глоток воды! Но поблизости – ни реки, ни озера, а растений, сок которых утоляет жажду, никто из путников не знал.
Прошел час. Дети дремали, растянувшись на обожженной земле. Но следовало идти дальше к тому неизвестному месту, куда влекла их загадочная и ужасная причина.
– Господи, уже седьмой день! – прошептала женщина. – Успеем ли мы вовремя прийти… чтобы спасти свободу… может быть, жизнь…
Ужин оказался настолько скудным, что никто его даже не почувствовал, а отдых лишь усилил смертельную усталость. Трое несчастных поднялись, взяли в руки палки и вновь пошли по дороге.
Маленький горбун не мог забыть слова, что прошептала мать. Несколько раз он хотел заговорить с ней, но не решался. Наконец, не выдержав, тихонько спросил:
– Скажи, мамочка, еще далеко до этого проклятого Сен-Лорана? [3]3
Сен-Лоран – город во Французской Гвиане (называемой иногда также по имени столицы – Кайенна), стране на северо-востоке Южной Америки, являющейся владением Франции с 1817 г. Долгое время город был местом ссылки каторжников, имя его носило нарицательный характер (наподобие нашей Колымы).
[Закрыть]
– Да, мой мальчик, довольно далеко… По крайней мере, еще дня три.
– Как долго, – добавила девочка.
– И мы увидим папу?
– Да, мои дорогие… Я надеюсь, – ответила бедная женщина не совсем уверенно.
– Уже два месяца, как мы уехали из Сен-Мало [4]4
Сен-Мало – порт на западе Франции, на берегу одноименного залива в проливе Ла-Манш; историческая область и современный высокоразвитый экономический район Бретань.
[Закрыть]. Мы вернемся домой с папой?
– Нет, малыш, дом больше не принадлежит нам… Его продали…
– Значит, у нас теперь ничего нет?
– Ничего.
– А Сен-Лоран – это каторга?
Мать не ответила, только опустила голову и ускорила шаги. Но вскоре застонала и зашаталась. Дети бросились к ней. Девочка закричала:
– Мамочка, милая, что с тобой?
– Ах, Боже мой! Где же твой лист? – спросил маленький горбун.
Не имея зонтиков, путники шли в соломенных шляпах, покрытых сверху банановыми листьями. Только это могло уберечь головы от беспощадных лучей. И пяти минут пребывания на солнце хватало, чтобы случилась беда! Мать потеряла свой лист и, хотя все еще передвигалась, покачиваясь и спотыкаясь, теперь почувствовала в затылке глухую пульсирующую боль. Потом упала на колени и больше не смогла встать. Дети в ужасе закричали: «Ой, мама, мамочка…» Женщина с трудом доползла до фикуса [5]5
Фикус (другое название – смоковница) – тропическое растение, насчитывающее около одной тысячи видов. Высота деревьев до 40 м, диаметр ствола 3–5 м. Широко распространен как комнатное деревце, выведенное искусственно.
[Закрыть], бормоча глухим голосом: «Воды… воды…» По счастью, поблизости протекал ручей. Маленький горбун достал из мешка жестяную солдатскую кружку, наполнил ее прохладной влагой и принес матери. Девочка опустилась на колени и, поддерживая голову больной, произнесла дрожащим голосом:
– Попей, мамочка, дорогая, пей потихоньку… Ты знаешь, вода очень холодная… Осторожно!
– Спасибо, мои милые… Мне уже лучше… Я немного устала… Давайте останемся здесь… Мы, наверное, недалеко от Маны… [6]6
Мана – река, протекающая по территории Французской Гвианы.
[Закрыть]Может быть, завтра какой-нибудь чернокожий проводит нас… туда.
Но боль в затылке, на время затихшая, возникла вдруг вновь и стала невыносимой. Теперь болела уже вся голова. Девочка прикоснулась к вискам матери, почувствовала сильный жар и подумала: «надо сделать компресс». Она побежала к ручью, вытащила из кармана носовой платок, тщательно выстирала его и, не выжимая, положила больной на лоб. Тотчас бедная женщина с облегчением вымолвила: «Спасибо, ангел мой, так очень хорошо… Спасибо!»
Брат и сестра меняли компресс по очереди.
– Дети, встаньте на колени, – прошептала мать, – давайте помолимся!
Они сложили руки, склонили головы, и чистый, чуть дрожащий голос маленького горбуна нарушил великую тишину сумерек, таких коротких на экваторе.
– Господи! Защити моего папу, который незаслуженно страдает… Сделай так, чтобы мы смогли его поскорее увидеть… Помоги любимой маме… верни ей здоровье! Отче небесный! Защити слабых и больных, пожалей нас и не покидай!
Прошло минут десять, и наступила темнота, полная опасности и загадочных звуков. Было около шести вечера. Где-то хрипло и сдавленно рычал ягуар [7]7
Ягуар – хищное животное семейства кошачьих. Длина тела до 2 м, хвоста – 75 см, высота в плечах 80 см. Обитает в тропических лесах. Окраска оранжевая с черными пятнами, иногда сплошь черная.
[Закрыть], вышедший на охоту. Повсюду квакали лягушки-быки [8]8
Лягушка-бык – бесхвостое землеводное (дл. до 25 см, весом до 600 г), обитающее в Северной и Южной Америке, Японии и др. странах. Самец громко мычит, отчего и произошло название «бык».
[Закрыть], стонали аллигаторы, шипели рептилии и выли вампиры [9]9
Вампир – млекопитающее отряда рукокрылых. Длина тела около 13 см, крылья в размахе около 70 см. Живет в лесах, иногда и в домах человека. Питается насекомыми и плодами. Не принадлежит к числу кровососущих, в отличие от других представителей этого семейства.
[Закрыть]. Дети забыли свой страх, страх маленьких европейцев, попавших в дикую тропическую страну. Сейчас самым ужасным оказалось то несчастье, которое внезапно обрушилось на них посреди джунглей. Маленький горбун то и дело бегал к ручью, опускал в воду носовой платок и прикладывал ко лбу матери. Сестра, стоя на коленях, держала ее голову. Женщина в беспамятстве повторяла:
«Они забрали тебя… Разрушили наш дом… Убили наше счастье… О, проклятье!.. Приговорили тебя к смерти… Только не смерть… только не каторга… только не позор… незапятнанное имя… честь детей… Как мне плохо!.. Надо жить!.. Жить… чтобы спасти невиновного… моего мужа… вашего отца…»
Несчастная мать смутно узнавала детей по их взволнованным голосам и нежным прикосновениям. Состояние ее резко ухудшилось. Она уже не чувствовала свежести компресса, не просила пить. Время шло утомительно долго. Бедные дети тихонько плакали, стараясь не потревожить умирающую.
Наступило утро. Красными и опухшими от слез глазами брат и сестра смотрели на любимую мать, черты которой неузнаваемо изменились. Она, казалось, не замечала их, ее взгляд бессмысленно блуждал. Тихим невыразительным голосом женщина шептала старую колыбельную, которую раньше пела сыну и дочери:
Колыбельная, спетая в столь неподходящем месте и в столь неподходящий час, потрясла детей до глубины души. Они почувствовали неизбежность надвигающейся беды.
Внезапно появилось солнце и осветило верхушки деревьев. Больная зашевелилась, с трудом встала на колени, хватая руками пустоту. На мгновение ее блуждающий взгляд остановился на детях. Бедная мать, она узнала их и прошептала чуть слышно:
– Гектор… Элиза… Я умираю. Вы остаетесь одни… на всем свете! Боже мой! Кто вас защитит!.. Только он!.. Ваш отец! – срывалось с почерневших губ. – Сын мой, возьми документы… и ни в коем случае не выпускай их из рук… В них ваша жизнь… и честь…
Слова застряли в горле. Глаза заволокло туманом. Резким движением женщина дернула лиф блузы, вытащила из корсажа [11]11
Корсаж – часть женского платья от шеи до пояса; или жесткий пояс юбки.
[Закрыть]толстый, весь пропитанный по́том, конверт и, слабо охнув, замертво упала в пыль.
Брат и сестра стояли как вкопанные. Инстинктивно они почувствовали, что произошло непоправимое. Не хотелось верить, что безжизненное тело – их мать! Но то была леденящая душу правда.
В течение ночи, пока теплилась хоть слабая надежда, детям героически удавалось сдерживать рыдания. А сейчас они упали на грудь покинувшей их матери и заплакали в голос, повторяя сквозь слезы:
– Мама! Мамочка! Скажи что-нибудь… Посмотри, это я, Гектор… Это я, твоя маленькая Элиза… Не бросай нас!.. Проснись!.. Мамочка, ответь!
Пока она, любящая и ласковая, была рядом, ее сын и дочь стойко переносили самую страшную нужду, самое нестерпимое одиночество, самую смертельную усталость. Постигшая беда оказалась слишком тяжела для детских сердец. Порой горе убивает людей гораздо быстрее, чем болезнь. А этим маленьким добрым созданиям предстояло выстоять перед ужасным ударом судьбы.
Бледные, взлохмаченные, с безумными от страха глазами дети, стоя на коленях, продолжали плакать. Наконец охрипшим от рыданий голосом мальчик закричал: «На помощь! На помощь!» И в тот же момент кусты зашевелились, послышался хруст веток. Кто-то грубым низким голосом пробормотал: «Эй, ребятишки! Что тут случилось?»
ГЛАВА 2
Вовсе не спаситель. – Негодяй. – «Лапы прочь!» – Змея и цветок. – Искусанный. – Страх. – Извинения. – Добром за зло. – Маленький хирург. – Большая сабля. – Спасение. – Признание. – Неоплатный долг. – Татуированный.
Ветви раздвинулись, и появился человек с саблей на боку, в соломенной шляпе, брюках, рубашке из грубой ткани, сквозь прорехи которой виднелась разноцветная татуировка. Низкорослый, широкоплечий, мускулистый, он имел вид необычайного силача. Голова на бычьей шее казалась слишком маленькой. Весь его облик – широкие скулы, низкий лоб и глубоко посаженные глаза – был малопривлекателен. Это впечатление усиливали и непомерно длинные руки. Мужчина остановился, покачиваясь, как моряк, и скорее с любопытством, чем с жалостью, посмотрел на детей.
Несколько секунд маленький горбун и его сестра изучали незнакомца. Ослепленные горем, они не заметили жестокости и хитрости налитых кровью глаз. Дети, еще слишком наивные, приняли белого человека за нежданного спасителя, доброго гения [12]12
Добрый гений – выражение, обозначающее человека, который бескорыстно помогает кому-либо, оказывает благотворное влияние.
[Закрыть]из сказки, не ведая, что европейцы в этих местах чаще всего оказывались весьма сомнительного нрава. Не зря туземцы, общаясь с ними, испытывали страх, смешанный с отвращением.
Незнакомец повторил вопрос:
– Что тут произошло-то?
Дети заплакали еще сильнее, и мальчик, захлебываясь слезами, прокричал:
– Господин, помогите нам!.. Умоляю вас… Помогите!
Равнодушно посмотрев на неподвижное тело, человек спросил:
– Это кто такая?
– Мама.
– Больна или спит?..
– Она умерла!
– Значит, ей уже ничего не поможет.
Приподняв пальцем край шляпы, он небрежно бросил:
– Эй ты, горбун, тебя как звать?
– Гектор, а это моя сестра Элиза.
– Тотор и Лизет! Эти имена вам больше подойдут. Куда вы топаете?
– В Сен-Лоран.
– Зачем? Что вы там забыли?
– Нам надо найти папу.
– Так ваш папа в Сен-Лоране… Кто он?
– Заключенный.
– Так… значит, каторжник! Тем лучше, а я уж испугался, что он – охранник. – В голосе незнакомца появился легкий намек на сострадание. Он подошел поближе и увидел конверт в руках мертвой женщины.
– Ты глянь-ка, письмо! Может быть, там деньги! – воскликнул мужчина. – Несколько банковских билетов мне не помешают!
Без тени смущения он схватил пакет и стал вытаскивать бумаги. Опешив от такой наглости, дети возмущенно закричали:
– Вы вор, это наши документы! Не трогайте их!
– Да, я вор, ну и что… Убийца, если вам так нравится, – спокойно ответил грубиян.
– Господи! Спаси нас, – простонала девочка, закрывая лицо руками.
– Вы собираетесь убить нас? Ну, давайте! Мы не боимся вашей огромной сабли! – храбро прокричал мальчик.
Человек пожал плечами и с досадой проворчал:
– Здесь только одни бумаги…
Правда, его заинтересовало встречавшееся почти на всех страницах имя Марион.
– Кого это зовут Марион? – обратился он к маленькому горбуну.
– Нашего папу. Он капитан корабля из Сен-Мало.
– Черт подери! Ведь я его знаю… это номер двести двенадцатый, мой заклятый враг. С каким удовольствием я бы вырвал у него сердце! Так вы его чада! Теперь-то я уж точно прикончу вас, а потом ему скажу: «Знаешь, я тут недавно прирезал твоих малюток». – Взгляд негодяя стал таким яростным, что дети содрогнулись. – Можно, впрочем, просто оставить вас здесь подыхать! – С этими словами негодяй развернулся и пошел прочь.
Гектор и Элиза не подозревали, что хоть сколько-нибудь разумное существо может столь жестоко обойтись с ними. В надежде разжалобить незнакомца, они побежали за ним вдогонку. Продираясь сквозь густые заросли, мальчик и девочка кричали наперебой:
– Господин, сжальтесь, не уходите, мы погибнем в лесу. Пожалуйста, не бросайте нашу бедную маму… Ее съедят дикие звери…
Бродяга лишь ухмылялся, бормоча под нос:
– Какие вы прилипалы… Надоедливая малышня!
Маленький горбун попытался схватить его за руку.
– Прочь лапы, Азор! – прохрипел мужчина и с силой оттолкнул ребенка. Тот пронзительно вскрикнул и отлетел в колючие кусты.
– Да как вы смеете! – возмутилась девочка. – Вы убили моего брата! Бог накажет вас!
Пророчество сбылось незамедлительно.
Рядом, оплетая лиану, рос страстоцвет [13]13
Страстоцветы – вьющиеся или ползучие травы и кусты с красивыми крупными цветами в форме чаши. Растут в тропиках Южного полушария.
[Закрыть], усыпанный роскошными темно-синими цветами. В одном из них отдыхала, как в гамаке, небольшая змейка. Падая, ребенок задел растение, цветок перевернулся, и змея выпала из него. Внезапно разбуженная, она еще в полете распрямилась, зашипела и приземлилась сначала на голову, а затем скользнула прямо за шиворот мужчине.
Все произошло в мгновение ока. Вместо того чтобы замереть на месте и осторожно вытащить змею, человек задергался и закричал. Рептилии ничего не оставалось, как подчиниться вековому инстинкту и укусить потное тело. «Ай, ай… Эта ползучая гадина небось ядовита… Теперь я умру!» Он быстро сорвал с себя рубаху и оказался голым по пояс, удивляя ребят своей странной татуировкой. Змея упала на землю и, почувствовав свободу, спокойно заскользила прочь. Но не успела она проползти и нескольких сантиметров, как мужчина выхватил из ножен саблю и с остервенением пустил оружие в ход. Черная с золотыми глазами змея была чуть больше карандаша. Он сразу узнал маленькую гадюку, грозу джунглей. Незнакомец затрясся от страха и, бледнея, пробормотал:
– В прошлом году такая укусила одного малого из Сен-Жана в губу, так он умер почти через шесть часов. А мне и двух не протянуть!
В это время Гектор уже выбрался из кустов. Мужчина обернулся и посмотрел на двух сирот. Те стояли неподвижно и наблюдали за происходящим. Уже не замечая ничего вокруг себя, силач бросился на землю и, обезумев от страха, повторял:
– Тысяча чертей, я погиб, это точно, я умру!..
Мальчик увидел, как из плеча незнакомца сочится тоненькая струйка крови. Несмотря ни на что, Гектору стало жаль обидчика, он подошел поближе и миролюбиво произнес:
– Господин, я знаю, что надо делать, когда укусит змея.
Услышав такие слова, верзила буквально подпрыгнул. В глазах появилась надежда на спасение. Самым ласковым голосом, на какой только был способен, он попросил:
– Малыш, расскажи поскорее все, что ты знаешь.
Осмелев, ребенок продолжал:
– Нужно быстро разрезать кожу в том месте, куда укусила змея, и высасывать кровь. Я прочитал это в одной книге.
– Ты так сделаешь мне? – Грубиян не верил своим ушам.
– Конечно.
– А я хотел вас бросить… в лесу… умирать!
– Я не сержусь. Мне мама говорила, что надо всегда делать добро, даже злым людям.
– Да, я тоже буду так поступать, – добавила девочка.
– Вы – добрые ангелы, а я – старый мерзавец… – произнес незнакомец с выражением, которое в другое время могло бы вызвать смех.
– Я готов, – сказал мальчик.
– Хорошо. Если ты такой добрый и смелый, возьми мою саблю и режь.
Гектор взял саблю, нашел место укуса и принялся за операцию. Это оказалось довольно трудно. На лбу выступили капельки пота. Маленькому хирургу удалось разрезать лишь верхний слой кожи. Раненый уже почувствовал смертельное действие яда.
– Давай, малыш, не бойся сделать мне больно, режь глубже, – приговаривал он. К счастью, лезвие было острое, как бритва. Кровь потекла сильнее. Ребенок отложил инструмент в сторону и сказал:
– Все. Теперь надо высасывать яд.
– А ты не отравишься?
– Упаси Бог! Если нет трещин на губах, то не должен.
Горбуну было не очень приятно прикоснуться губами к кровоточащей ране. На секунду мальчик закрыл глаза, потом, преодолев отвращение, взялся за дело. Он высасывал кровь, тщательно сплевывал, снова наполнял рот и снова сплевывал.
Солнце поднялось и палило нещадно. Видя, что брат выбивается из сил, Элиза подошла и тоном, не терпящим возражений, сказала:
– Теперь моя очередь.
Без колебаний девочка наклонилась к потному, дурно пахнущему телу и вдруг услышала сдавленные рыдания. Незнакомец плакал. Растроганный поведением детей, он шептал:
– Мои милые… Ангелочки мои…
Прошел час. Кровь уже больше не сочилась из раны. Теперь надо было подождать некоторое время, чтобы узнать, сколько яда попало в организм и выживет ли человек. Маленькие спасатели сделали все что могли и вернулись к трупу матери. Снова на глазах сирот появились слезы. На лице умершей сидели мухи. Дети прогнали их и покрыли тело женщины листьями и цветами. Когда траурная процедура, занявшая несколько часов, была закончена, брат и сестра присели немного отдохнуть. Стоны, услышанные сквозь шум листвы, заставили их подняться и побежать к тому месту, где в тени банана они оставили бродягу. Казалось, тот лежал без сознания. Дыхание то и дело прерывалось, на губах появилась пена. Неужели их старания были напрасны и силач умрет, а они вновь останутся одни посреди джунглей? [14]14
Джунгли – здесь: тропические леса, малопроходимые, болотистые, изобилующие пресмыкающимися, животными и насекомыми. До XX века в джунглях водилось много слонов, буйволов, тигров, но в результате хищнической охоты они почти полностью истреблены.
[Закрыть]
ГЛАВА 3
Похороны. – Топкая саванна. – «Прощай!» – «В дорогу!» – Капустная пальма. – Воспоминание о Людоеде. – Последний этап. – «Сдаюсь!» – Суд. – Отец и дети. – Смертный приговор.
Кризис длился минут пять. Долгие мгновения дети стояли около незнакомца и ждали. Тот лежал неподвижно, затем зашевелился, и страшная рвота сотрясла его тело.
Вскоре силачу стало легче: на лбу выступили капельки пота, на лице появился румянец. Постепенно приходя в сознание, он вспомнил все, узнал маленького горбуна и его сестру и прошептал:
– Малыши, кажется, я спасен… С вашей помощью! Чувствую, опасность миновала, только я мокрый, как курица, и очень хочу пить!
Элиза сбегала к ручью и принесла воды, а Гектор в это время приподнял голову больного. Девочка поднесла кружку ко рту грубияна, ласково приговаривая:
– Попейте, господин, вам станет легче! – Ее нежный голос показался ему мелодичной бенгальской песней [15]15
Бенгальская песня – фольклор народностей, живущих на Бенгальской равнине и берегах одноименного залива (восточная часть Индии).
[Закрыть].
– Мой маленький ангел, пара глотков – и я буду на ногах! Вы вернули мне жизнь!
– Тем лучше, – уверенно произнес маленький горбун.
– Да, мой отважный спаситель. Тем лучше для меня и тем более для вас. Ведь вы остались одни, и, похоже, вам придется нелегко. Я помогу вам, отныне я – ваш должник на всю жизнь, не так ли?
– Так, господин.
– Не называйте меня господином, это слишком благородно. Зовите просто Татуэ. Это единственное имя, под которым меня здесь знают. Договорились?
– Да, господин… то есть Татуэ.
– Ну вот и ладненько! Теперь я в вашем распоряжении. Хотите, буду вашей игрушкой или сторожевым псом? Вообще-то я не очень хороший человек, но теперь просто не узнаю́ себя. Уж я постараюсь отплатить за добро добром, вот увидите. Вы больше не боитесь меня?
– Нет, Татуэ, – ответила девочка.
– Принимаете меня в свою компанию?
– Да, будем друзьями! – добавил маленький горбун.
– Отличная мысль, ребята! Мне нравится, что вы говорите мне ты, как своему, как равному. Дайте мне руки.
Дети протянули незнакомцу маленькие хрупкие руки. Он взял их так бережно, как будто это были крылья бабочки, поднес к губам и произнес:
– Сказано – сделано! Через час-другой я буду совсем здоров. А потом – вперед!
Как все примитивные и властные натуры, странный незнакомец обладал противоречивым характером. Эгоистичный, грубый, беспринципный, он был способен совершить преступление в порыве гнева, но в то же время вдруг возникшее чувство благодарности в одночасье изменило его поведение. Нежность к двум замечательным маленьким созданиям переполнила сердце Татуэ. Еще совсем недавно из-за ненависти к их отцу он хотел бросить детей на произвол судьбы. А ведь они спасли ему жизнь!
Видно, душа Татуэ еще не окончательно зачерствела. Сколько таких беглых каторжников поступили бы на его месте совсем иначе, чуть миновала беда!
Бродяге казалось, что он давно знает Гектора и Элизу, знал их всегда и имеет право опекать их, делиться своим опытом.
Татуэ с трудом поднялся на ноги, постоял немного, думая о том, что надо похоронить бедную женщину. Хватит плакать детишкам, нужно смириться с тем, что для нее трудный путь уже закончен. Но как вырыть могилу? Кроме сабли, не было ничего подходящего. В этих местах почва оказалась твердой и кусты росли прямо на камнях. Мужчина задумался. Вдруг его осенило. Надо сказать, что люди, привыкшие к постоянной борьбе с окружающим миром, всегда изобретательны. Татуэ вспомнил, что неподалеку находилась топкая саванна, покрытая густой зеленой травой. Все, что случайно попадало на яркий ковер, тут же поглощалось трясиной. Вот туда они и отнесут останки несчастной.
Силач незамедлительно приступил к делу. Он срубил длинную пальмовую ветвь и сделал из нее прочный саркофаг [16]16
Саркофаг – массивная, обычно каменная гробница; здесь: обычное вместилище для тела мертвого человека, изготовленное из подручного материала.
[Закрыть], в который положил тело умершей. Затем прикрепил к нему несколько цветов страстоцвета, того самого, с которого утром упала черная змейка.
Брат и сестра стояли обнявшись и плакали.
– Ребята, пойдемте со мной! – произнес незнакомец, стараясь смягчить свой грубый голос. Он поднял примитивный индийский гроб и понес его к топкой саванне. Дети, взявшись за руки, последовали за ним. Вскоре они дошли до края болота и остановились. Татуэ осторожно положил тело на зеленый ковер, и оно тотчас стало медленно погружаться в трясину. Все трое опустились на колени. Бродяга старался вспомнить слова старой молитвы, но не смог и, тяжело вздохнув, произнес: – Мир праху твоему, бедная женщина! Клянусь, пока я жив, буду оберегать детей.
Пальмовый саркофаг скрылся из виду. На поверхности остались лишь лазурные цветы страстоцвета.
– Прощай, мамочка! – произнес маленький горбун.
– Прощай, моя любимая мамуля! – повторила девочка.
Прошло несколько секунд, и цветы исчезли. Дети и Татуэ молча поднялись, постояли немного и, опустив головы, медленно пошли по дороге.
Минуло примерно полчаса. Все трое почувствовали смертельную усталость, но продолжали идти. Едва переставляя ноги, Татуэ сказал:
– Может быть, нам передохнуть?
– Нет, – твердо ответил маленький горбун. – Мама говорила, что нам нельзя терять ни минуты. Мы должны слушаться ее.
– Всего лишь пять минут, – взмолился силач. – Пора пообедать. У вас есть продукты?
– Четыре лепешки, – ответила Элиза. – Тебе я дам две, так как большим надо много есть, а нам останется по одной.
– О, моя хорошая! Нет, не надо, я не возьму у вас так много.
– Я хочу, чтобы ты съел, или ты нам не друг.
– Я тоже так считаю, – подтвердил брат.
– Ну что ж, воля ваша.
– Так будет лучше.
– Не спорю. Но гляньте-ка! Кажется, нам очень повезло, и всем будет что поесть.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась девочка.
– Да вот же марипа, мадемуазель Лизет!
– Что такое марипа? – переспросил маленький горбун.
– Дерево, вернее пальма, на вершине которой вырастает что-то вроде капусты, хотя это вовсе не капуста. Вот так, господин Тотор.
– А… Знаю, это капустная пальма. Я читал о ней в книгах.
– Такая смешная капуста, скоро увидите.
Несколькими мощными ударами сабли Татуэ срубил красивое густолистое дерево, которое с хрустом упало на землю. Он подошел к вершине, раскопал в листьях какой-то крупный белый предмет и показал его детям. Обливаясь по́том и счастливо улыбаясь, он произнес:
– А вот и капуста. Пробуйте! Очень вкусная и полезная!
Бродяга отломил каждому по огромному куску и первый начал с аппетитом жевать.
– Но это очень похоже на орех, – резонно заметил Тотор. – А в книгах уверяли, что на капусту!
Татуэ уже съел большую часть скудного обеда и, дожевывая остатки, громко хрустел. Дети переглянулись и улыбнулись: одна и та же мысль одновременно пришла им в голову. Лизет сказала:
– Послушай, Татуэ, знаешь, на кого ты похож со своими огромными ручищами, большими зубами и саблей?
– На Людоеда! – выкрикнул маленький горбун с полным ртом.
Силачу такое сравнение показалось забавным, и он засмеялся:
– Да, я знаю: Людоед и Мальчик-с-пальчик! Только у того были сапоги-скороходы. Мне бы тоже хотелось их иметь, чтобы побыстрее доставить вас в Сен-Лоран.
– Ах да, Сен-Лоран… – произнесли дети, и улыбки исчезли с их лиц. Из мира сказок они вернулись в реальную жизнь. Перестав жевать, они сказали своему путнику:
– Пошли! – и отправились в путь.
Дорога казалась бесконечно долгой. Идти было тяжело. Еще вчера усталость не была такой мучительной, ведь рядом шла дорогая мама. С колыбели они не расставались ни на минуту. Дети всегда чувствовали себя защищенными, нужными, любимыми. Теперь все кончилось.
Время от времени на глазах у мальчика и девочки появлялись слезы. Хорошо, что шагающий рядом великан сочувствовал им, старался развеселить, утешить, разговорить маленьких спутников. Он рассказывал им об отце, которого хорошо знал.
– Ваш отец – очень благородный человек. Его можно ненавидеть, но нельзя не уважать. Сколько раз мне по справедливости доставалось от него. А ведь я был главарем двух лагерей.
– Знаешь, а ведь он невиновен, – сказал Тотор.
– Меня это не удивляет. Мы и сами так предполагали: уж слишком честен он был. Мне кажется, он чувствовал себя как лев среди стада баранов. С сегодняшнего дня с враждой покончено! Поскольку вы его дети, я буду предан ему до конца моих дней.
Путники продолжали идти. Когда сестра и брат уставали, силач нес их то на спине, то на плечах. К вечеру они достигли реки.
– Это Мана, – сказал Татуэ. – Мой знакомый лодочник перевезет нас на ту сторону.
Лодочник жил в хижине неподалеку от пристани. Бродяга тотчас разыскал его и рассказал о случае со змеей. Огромный негр, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки, был так растроган добротой детей, что со свойственным этим чернокожим людям гостеприимством предложил всей троице перекусить в его доме. Давно у них не было такого праздника: яйца, фрукты, печенье из кассавы! [17]17
Кассава, или маниока – тропическое растение, из клубней которого изготавливают муку.
[Закрыть]Пока брат и сестра отдыхали в гамаках после сытного обеда, Татуэ разговаривал с лодочником на местном наречии.
– Ты что, заблудился? Зачем ты возвращаешься в Сен-Лоран? – спрашивал негр.
– Да нет. Просто надо отвести туда малышей. Меня, конечно, приговорят еще к трем годам, но я плевать на это хотел, – отвечал беглый каторжник. – Мне кажется, я скорее в тюрьме, чем на свободе, пригожусь ребятам и их отцу… Есть тут у меня одна идейка.
– А как ты собираешься с такими малышами добраться до Сен-Лорана?
– По суше, ведь у меня нет лодки.
– Зато лодка есть у меня, и я доброшу вас туда за один день. Не благодари, я рад оказать тебе услугу. Отправимся завтра в три часа ночи.
Путешествие на пироге [18]18
Пирога – узкий и длинный челн (лодка) у народов тихоокеанских островов; обычно выдалбливается или выжигается из целого древесного ствола.
[Закрыть]заняло около десяти часов и было очень приятным. Дети воспользовались отдыхом, в котором так нуждались, и дремали на дне лодки. Появление небольшого сторожевого судна означало приближение к Сен-Лорану. Охранники прогуливались по палубе, время от времени прикладывая к глазам бинокль. Один из них узнал беглого каторжника. Подскочив от удивления, он приказал своим подчиненным навести на него ружья.
Пирога причалила. Брат и сестра в знак благодарности обняли отважного лодочника и, взяв Татуэ за руки, стали подниматься по деревянным ступенькам пристани. Четыре солдата с ружьями на изготовку тотчас окружили их и начали грубо подталкивать, как это обычно делали полицейские. Бродяга презрительно посмотрел на них и, обращаясь к старшему по званию, произнес:
– Эти дети вам ничего не сделали, они свободны, а я сдаюсь!
– Без разговоров! В камеру! Все объяснения пото́м!
– В камеру, конечно. Я пойду туда и знаю, что меня ждет. Если я сдаюсь добровольно, значит, у меня есть на то свои причины. Вам бы в жизни меня не поймать!
Напуганные криками, толкотней и оружием, мальчик и девочка прижимались к силачу. Тоном, не терпящим возражений, тот произнес:
– Мне надо поговорить с комендантом. Вы слышали? Немедленно!
– Комендант сейчас в суде.
– Хорошо. Проводи́те нас туда!
Не понимая такой настойчивости и боясь допустить ошибку, солдаты тесно обступили путников, и вся группа направилась к зданию, где заседал специальный военно-морской трибунал.
Вокруг стола, накрытого традиционно зеленой скатертью, в душном зале расположились пятеро судей. За барьером для обвиняемых находился высокий, стриженый, гладко выбритый человек, одетый в обычную арестантскую одежду – брюки и рубаху, на спине которой были нарисованы заглавные буквы А. П., разделенные якорем, а под ними № 212.
Шло заседание чрезвычайного суда. Гордо подняв голову, мужчина стоял в окружении вооруженных конвоиров. Сразу было видно, что его считали опасным преступником, так как все входы и выходы охранялись солдатами морской пехоты. Однако добрый взгляд подсудимого и открытое лицо внушали доверие и симпатию. Он был немного подавлен, представ перед трибуналом, ведь приговор обещал быть безжалостным.
