Текст книги "Приключения маленького горбуна"
Автор книги: Луи Анри Буссенар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 3
Прощание. – В море. – Тринидад, Панама, Сан-Франциско. – Покупка корабля. – Парусник или пароход. – Что нужно для плавания. – Экипаж. – Кошкины крестины. – Тринадцатый. – «Лиззи». – В путь.
Стоянка «Лабрадора» в порту подходила к концу. Увы, время летело слишком быстро для новых друзей. Пришла пора расставаться, так как священный долг друга звал господина Редона с женой в дорогу. Через час трансатлантическое судно должно было сняться с якоря и взять курс на Францию. Марион с детьми и Татуэ проводили путешественников до пристани, чтобы проследить, как те благополучно взойдут на борт уже дымившего вовсю парохода. После торнадо море казалось спокойным, и среди волн они с содроганием заметили трупы акул. Молодой человек посмотрел на жену, затем на капитана, как бы говоря взглядом: «Ведь это вам мы обязаны счастьем жить!»
Прощание было трогательным и мучительным. Взаимная симпатия уже переросла в крепкую дружбу. Руки дрожали от последних прикосновений, голос – от последних напутствий. Раздался пушечный выстрел, и «Лабрадор» стал медленно набирать ход. Навстречу ему плыл английский пароход. После традиционных приветствий флажками он бросил якорь.
– Это «Ассириан» из Принц-Лайна, – сказал Марион. – Вот он-то и отвезет нас завтра в Колон [91]91
Колон – город и порт в государстве Панама, у входа в Панамский канал со стороны Карибского моря.
[Закрыть]. Пойду забронирую места.
Беглецам предстояло провести на берегу последнюю ночь. Подготовка к отъезду не заняла много времени. Галипот, взяв расчет, присоединился к ним на рассвете, и все пятеро взошли на борт парохода.
Путешествие из Тринидада в Колон, хоть расстояние и не было большим, казалось немного утомительным. Но никто и не думал жаловаться. Все радовались предстоящим переменам. Особенно довольными чувствовали себя мальчик и девочка. Они сбросили убогие одежды и плыли теперь не в тесной каюте для эмигрантов, а в просторном и комфортабельном купе, где ели и пили вдоволь. Впервые после столь долгого перерыва детские сердца наполнились радостью и надеждой.
Судно продолжало рейс, проплывая красивейшие города побережья: Карупано, Ла-Гуайро, Пуэрто-Кабельо, Савинилью. Через семь дней путешественники прибыли в Колон. В порту они сразу же пересели на поезд, который за три часа должен был доставить их в Панамский город Истм, что находился в шестидесяти шести километрах. Там предстояло ждать на месте целую неделю, так как теплоход американской тихоокеанской компании, курсировавший между Панамой и Сан-Франциско [92]92
Сан-Франциско – город на западе США, на побережье Тихого океана. Основан в 1776 году и прозябал в качестве заурядного поселения. К 1848 году в нем числилось не более одной тысячи жителей. В этом году в Калифорнии случайно открыли россыпи золота, возникла так называемая «золотая лихорадка», население города начало стремительно расти и к концу века достигло свыше 350 тысяч, а захудалый поселок превратился в центр торговли и развлечений. В настоящее время – крупнейший промышленный центр и главный порт США на Тихоокеанском побережье.
[Закрыть], ходил лишь два раза в месяц.
Наконец путешественники сели на борт долгожданного «Онтарио», и теплоход, не прошло и двух недель, доставил их в американский порт.
Сан-Франциско оказался огромным многонаселенным городом. Здесь проворачивались самые крупные сделки и привозились товары со всей Америки и Азии. Но друзьям некогда было наслаждаться жизнью. Время торопило их. Едва устроившись в гостинице, капитан приступил к делу. Сначала предстояло выбрать корабль. В порту торговец предложил посмотреть суда на продажу. «Парусник? Пароход?» Пароходы Марион не любил. Будучи потомственным моряком, он уважал лишь парусную навигацию, считая, что только она может сформировать настоящего морского волка. Увы, парусных судов, бороздивших водные просторы, становилось все меньше и меньше. Бретонец верил в то, что у парусов есть душа и чувства, что экипаж и судно связаны магической силой, живущей в этом удивительном человеческом изобретении.
Однако чувства в сторону. Были у парусников свои недостатки, были и свои преимущества. Например, с ними не могла произойти поломка двигателя, случавшаяся довольно часто с пароходом, не мешали горы угля на палубе, в машинном отделении и в трюмах. Судно не нуждалось в специально обученном персонале, который к тому же нелегко было нанять. И наконец, отпадала необходимость запасаться топливом и провизией на все время плавания. Состоящий из дерева и ткани, парусник мог проникнуть всюду. Прочная обшивка хорошо противостояла ударам любых предметов, особенно многочисленным коралловым полипам [93]93
Коралловые полипы – класс морских беспозвоночных; живут прикрепленными ко дну, тесно друг к другу. Многие виды обладают известковыми скелетами, которые после гибели животных образуют коралловые рифы (мели) и острова. Ярко раскрашенные природой части скелетов используются для изготовления разного рода украшений.
[Закрыть], встречавшимся в морях, которые Марион собирался посетить. Зачастую пробоина в стальном корпусе парохода могла привести к гибели судна, тогда как дырка в днище парусника – ерундовое дело. Кусок доски, деготь, пакля, жир – и течи как не бывало. А если вдруг шторм разбивал яхту посреди океана, всегда находилась возможность добраться до берега с помощью обломка мачты с парусом.
Взвесив все «за» и «против», Марион, потратив два дня на тщательное изучение продающихся судов, наконец нашел то, что хотел. Он выбрал красивую трехмачтовую шхуну грузоподъемностью четыреста тонн, стройную и элегантную, как яхта, с почти новыми парусами и свежевыкрашенным корпусом. Сделка оказалась удачной, моряк заплатил всего лишь тридцать пять тысяч франков. Теперь предстояло закупить провизию и подобрать команду, что представлялось особенным трудным. Пока что экипаж насчитывал лишь двоих: капитана, мечтавшего о былом уважении, и кока, собиравшегося употребить всю свою кулинарную фантазию на приготовление оригинальных блюд. На случай борьбы экипаж должен быть многочисленным, выносливым, смелым, а главное – преданным капитану. Предполагалось набрать двенадцать человек, среди которых обязательно должны присутствовать плотник и кузнец, помощник капитана, боцман и юнга. Татуэ в команду не входил и считался пассажиром. Но, обладая разносторонними способностями, мог быть полезен в любом деле.
Пока отец занимался организацией экспедиции, силач, скромно называя себя гувернером [94]94
Гувернер – воспитатель детей, нанимаемый в зажиточную семью и живущий в ней.
[Закрыть], проводил время с детьми. Снаряжаясь в дорогу, морякам предстояло запастись несметным количеством вещей: во-первых, провизией, во-вторых, высококачественным оружием – гаубицей [95]95
Гаубица – короткоствольное артиллерийское орудие, стреляющее навесным (с крутой траекторией) огнем. Появились в Европе в XV, а в России – в XVI веке.
[Закрыть], двумя мушкетонами [96]96
Мушкетон – старинное небольшое артиллерийское орудие калибра 4,5 см.
[Закрыть], двадцатью автоматическими револьверами, гранатами, винтовками, секирами, саблями – полным арсеналом [97]97
Арсенал – достаточно большое и разнообразное скопление боевого оружия и боеприпасов к нему.
[Закрыть], в-третьих, шлюпкой, резиновым плотом, двумя скафандрами [98]98
Скафандр – одежда для водолазов из водонепроницаемой прочной ткани, металлического шлема с застекленными отверстиями для глаз, ботинок на свинцовых подошвах, позволяющих передвигаться по дну, не имея возможности вынырнуть.
[Закрыть], тремя минами, переносной кузницей и тщательно упакованными химикатами.
За три дня все было собрано и погружено на борт Марион с детьми и Татуэ перебрались на шхуну.
После публикации объявления стали появляться матросы, в основном американцы. Они были высокорослые, сильные, с честными открытыми лицами, окаймленными традиционной бородкой, и веселыми лучистыми глазами. Капитан взял девятерых, то есть больше половины будущего экипажа, и вот почему. Положение бывшего каторжника, хоть и невиновного, не позволяло Мариону плавать под французским флагом, и он выбрал американский. Дело осложнялось тем, что Андре должен был иметь некоторые необходимые для плавания документы, а именно, паспорт судна, навигационное разрешение, договор фрахтования шхуны и найма экипажа, заявления офицеров и другие, а самое главное – подтверждение, что национальность половины команды и самого капитана соответствует флагу. Ни Марион, ни Галипот не были американцами, и надо было срочно уладить эту проблему.
В Америке многое быстро и легко решалось с помощью денег. Визит к властям с пачкой зеленых банкнот, и через двадцать четыре часа капитан и кок стали гражданами Соединенных Штатов. Вдобавок Мариону неожиданно повезло: он встретил одного француза, жившего в Луизиане, своего старого приятеля, который хорошо знал острова Тихого океана. Капитан тут же предложил ему место помощника, и тот с радостью согласился. Друга звали Гранжан.
Прошло восемь дней. Шхуна была готова – экипаж набран, запасы сделаны. В последний день перед отплытием на борт поднялся высокий человек, крепкого телосложения, но с жутким лицом. Нос, щеки и губы представляли сплошной шрам, как будто черти жарили на нем угли. Одежда, хоть и старая, но опрятная, говорила об ужасной бедности. Мужчина хорошо объяснялся по-французски. Капитан принял его на мостике, где Тотор и Лизет, уже подружившись с юнгой по имени Бой, вместе играли. Счастливая троица приручала бортовых котов и веселилась от души.
– Предлагаю назвать кота Ратон [99]99
Ратон – здесь: кличка кота, в переводе Крысенок.
[Закрыть],– советовал маленький горбун. – Замечательное имя, встречается в сказках.
Поблизости важно сидел кот и лапой умывал длиннющие усы, краем глаза наблюдая за юнгой, который показывал ему аппетитный кусок сала.
– Ратон, – рассуждала Лизет, – ведь так зовут детеныша крысы. Давайте лучше назовем Мумут! Тебе нравится, Бой?
– Как скажете, мисс Лиз, – отвечал юнга, который очень смешно говорил по-французски, так как родился в Новом Орлеане.
– Тогда кошечку, – продолжала девочка, – будем звать Бланшет [100]100
Бланшет – кличка кошки, в переводе Белянка.
[Закрыть].
– А это кличка козы, – в свою очередь возразил старший брат, посмеиваясь над сестренкой.
– Хорошо, я тебе оставляю Ратон, а ты мне – Бланшет. Согласен, братишка?
– Да, с удовольствием.
Глазами, совершенно без ресниц, незнакомец долго следил за ребятами.
– Сожалею, но мест больше нет, – произнес Марион.
– Капитан, прошу вас… Я в отчаянии. Меня нигде не хотят брать… из-за моего лица… Шесть месяцев назад я горел и чуть не погиб, с тех пор не могу найти работу. Пожалуйста, капитан, я не боюсь никакой, даже самой тяжелой работы. Помогите мне выбраться из нищеты, которой я не заслуживаю, и вы не пожалеете. Я буду вам очень признателен.
– Вы француз? – спросил Марион. Дети, прервав игру, с ужасом и жалостью уставились на незнакомца.
– Да, я служил честно и преданно на военном корабле и даже имел звание капрала. Вот мой военный билет.
– Пожалуйста, дайте посмотреть.
Мужчина сказал правду. В билете говорилось, что Рато Леон, уроженец Руана [101]101
Руан – город на севере Франции, морской порт в 100 км от устья р. Сена.
[Закрыть], прослужил три года во флоте, один из которых в чине старшего матроса. Капитан посмотрел также характеристику. Все было в порядке, но тем не менее он сомневался, до того отталкивающей казалась внешность незнакомца.
Марион достал бумажник и собрался открыть его, чтобы дать несколько купюр несчастному. Матрос жестом остановил его.
– Нет, капитан, не надо. Я не приму милостыню, мне нужна лишь работа.
Татуэ внимательно изучал незнакомца со стороны и вспоминал: «Где, черт побери, я мог слышать этот голос? Не будь он таким хриплым, я бы сказал, провалиться мне на месте, что это голос господина Перно! Тот же рост, та же осанка, те же манеры! Наверное, я сошел с ума! Наш пьянчужка-охранник сейчас в двух тысячах лье отсюда, пьет небось свой абсент у Виконта или охаживает палкой каторжников».
Тем временем ребятишки приближались к разговаривающим. Маленький горбун держал кота Ратона, а Лизет чесала за ухом у урчащей от удовольствия Бланшет.
– Смотри, братец, он очень несчастен!
– Похоже.
– Наверное, он голоден.
– Ужасно быть голодным, ты помнишь?
– Поскольку мы теперь богаты благодаря господину Редону, нехорошо, когда кто-то страдает рядом с нами.
– Я тоже так считаю. На него посмотришь – плакать хочется.
– Тогда я попрошу папу взять его.
– Согласен, сестренка.
С белой кошечкой на руках Лизет подошла вплотную к отцу и ласково проговорила:
– Папочка, милый! Нам будет очень-очень приятно, и Гектору, и мне, если ты оставишь здесь этого человека. Он ведь так просит тебя…
Марион не мог отказать сыну и дочери, тем более что они просили за правое дело. Он задумался. Подлинность документов проверить не представлялось возможным, так как лицо было неузнаваемо. А что, если они ворованные, и бандит просто украл их у какого-нибудь честного матроса. Ведь чего только не сделает преступник, чтобы изменить внешность… Каторга являлась ужасной школой, где учили подозревать всех и вся.
Незнакомец скосил глаза на девочку, которая умоляюще смотрела на отца. Возникла мучительная пауза.
– Хорошо, – выдавил из себя Марион, – мы вас берем.
– Спасибо, капитан, – ответил матрос. – Я не забуду вашей доброты, вот увидите…
На лице человека появилась скорее гримаса, чем улыбка.
– Мадемуазель, Господь наградит вас за сострадание к несчастному.
Марион пошел за помощником, проверявшим снаряжение, и, увидев его, сказал:
– Гранжан, запишите еще одного матроса в команду.
– Есть, капитан! Но, Бог мой, теперь будет тринадцать…
– Вы суеверны?
– Ни на грош! Но это может вызвать усмешки экипажа. К тому же у нового матроса, я бы сказал, несколько корявое лицо.
– Согласен. Дети захотели, чтоб я его взял.
– Другое дело. Если это желание ребятишек, никто не будет смеяться.
А Татуэ подумал про себя: «Надеюсь, что тринадцатый не станет Иудой! [102]102
Татуэ шутливо вспоминает сюжет из Библии: из двенадцати апостолов, учеников Иисуса Христа, один Иуда оказался предателем. Татуэ выражает сомнение: не станет ли новый матрос на «вакантное место» Иудой, не совершит ли подлости.
[Закрыть]Что могло привлечь малышей в этом уродце с голосом Перно, чья физиономия могла бы поднять на дыбы дикую лошадь?! Но мне ничего не остается, как заткнуться и держать ушки на макушке».
Вечером состоялось крещение корабля, который получил имя маленькой феи, чья милая улыбка уже очаровала всех. Отныне трехмачтовая шхуна называлась «Лиззи», уменьшительное от английского Элиза. Организовали праздник на борту. Галипот приготовил вкусный ужин. Пили за капитана, за парусник, за детей… за успех предстоящей экспедиции, цели которой никто не знал. Потом все разошлись по каютам спать.
Через четыре дня легкая, как чайка, шхуна покинула Сан-Франциско и устремилась в воды Тихого океана. С того момента, как Марион и Татуэ сбежали из тюрьмы Сен-Лорана, минуло семь с половиной месяцев.
ГЛАВА 4
Удачное плавание. – Занятия маленького горбуна. – На подступах к Таити. – Земля. – Жандармы. – Колониальный судья. – Хорошо известные личности. – Прокурор знает все. – Заслон. – Арестуют или нет. – Преследования полиции. – Лодка с таможенниками и бочка. – «В воду!» – Ярость толпы. – Пушечные выстрелы.
«Лиззи» оказалась одной из самых быстроходных и маневренных шхун американского торгового флота. Подгоняемая легким бризом [103]103
Бризы – ветры, возникающие от неодинакового нагревания моря и суши в течение суток: днем влажный ветер дует с моря на сушу, а ночью сухой ветер – с суши на море.
[Закрыть]норд-норд-вест [104]104
Норд-норд-вест – здесь: северо-северо-западный ветер.
[Закрыть], она неслась на всех парусах по океану. Капитан был доволен: хорошая погода, попутный ветер, добрый корабль. Везде царила гармония [105]105
Гармония – здесь: согласие, единодушие.
[Закрыть]– дружный экипаж, душой которого являлся Галипот, тяжелой работы почти не было. Не шхуна – а яхта для увеселительных прогулок. Правда, это не касалось тринадцатого матроса, к безобразному лицу которого никто не мог привыкнуть, как ни старался он всем понравиться. Его не дразнили, единственной колкостью, которую позволили себе шутники по отношению к несчастному, стала кличка «Корявый». Матрос принял ее со смирением и отзывался без видимой обиды.
Жизнь быстро наладилась на паруснике: легкая, беззаботная, а главное – свободная. Шхуна качалась на волнах под бескрайним небом и палящим солнцем.
Марион преобразился. Это был уже не сломленный несчастьем каторжник с выражением горькой тоски на лице. Капитан выпрямился, лоб разгладился от морщин, глаза засветились радостью, а в душе, так долго страдавшей, появилась надежда.
Счастливый отец с гордостью наблюдал за своими обожаемыми детьми. Тотор был воплощением самой доброты, а Лизет – сплошным очарованием. Ничего более забавного и непредсказуемого, чем остроты маленького горбуна, никто не слышал. Он посмеивался над своим уродством, шутил и пел песенку «Неси свой горб», которую теперь напевала вся команда. Девочка же очень трогательно обращалась с матросами, расспрашивала об их семьях и интересовалась их желаниями. Ничто не ускользало от ее внимательных и заботливых глаз. Она следила, чтобы они ни в чем не нуждались. А великаны, умиляясь ее ласковыми словами и нежным взглядом, боготворили добрую фею корабля, носящего ее имя.
Тотор взрослел. Отец с помощником преподавали ему различные науки, а в свободное время мальчик постигал работу моряков. Он ходил босиком, лазил на мачты, драил палубу, чистил оружие, вязал морские узлы [106]106
Морские узлы служат для быстрого и надежного соединения тросов, канатов друг с другом и различными предметами. Каждый узел имеет свое назначение и свое название.
[Закрыть], плел тросы и не брезговал ни дегтем, ни жиром. Как говорил его большой друг мастер Вилл, боцман шхуны, юноша скоро мог стать настоящим матросом. Правда, по физическим данным он не очень годился на эту роль, о чем однажды осторожно сказал ему отец. На что мальчуган, ничуть не смутившись, ответил:
– Между прочим, маршал Люксембурга, участвовавший в войне и сыгравший в ней не последнюю роль, был горбун, как и я.
– Да, правда, мой дорогой. Кто тебе об этом рассказал?
– Твой помощник господин Гранжан.
– Значит, тебе нравится, что я моряк?
– Нравится? Да я счастлив! Знаешь, я считаю, что это самая сто́ящая и достойная профессия в мире.
С самого начала Татуэ, заметив безумную страсть любимого друга к морю, немного ревновал, что тот все меньше времени проводил с ним. Как-то раз силач обнаружил рапиры, перчатки и маски, закупленные капитаном для развлечения экипажа, и, подпрыгнув от радости, побежал к Гектору:
– Хочешь, я научу тебя фехтовать?
– Ты умеешь фехтовать? – поинтересовался мальчуган, плохо понимая, о чем идет речь.
– Конечно. Когда-то я работал учителем фехтования.
Оставалось удивляться, чего только не знал беглый каторжник.
– Тогда хочу.
– Отлично! Ты сам скоро поймешь: чтобы быть настоящим морским волком, необходимо владеть саблей или шпагой.
– Согласен, Татуэ, это мне по душе.
– Могу еще научить тебя боксу.
– Ты и это умеешь?
– Да, мой малыш, я знаю все… или почти все.
История, математика, фехтование, мореходное дело, языки и французский бокс – маленький горбун не терял времени даром.
Время шло. Никогда еще плавание не было таким удачным. «Лиззи» бороздила волны Тихого океана, пока не показалась земля. Зеленые берега Матахива проплывали по правому борту, затем по левому – Рэроа. Шхуна миновала Макатеа, Тетиароа, и наконец появился остров Таити с голубыми вершинами гор Рониу и Орохены.
Марион сам стоял у штурвала и, уверенно обходя опасные участки, вел судно к заливу. Команда восхищенно следила за маневрированием. Парусник вошел в небольшую бухту и остановился в двух кабельтовых от пристани.
Вечерело. Уже многие месяцы капитан не высаживался на французский берег. Однако совершенно необходимо было побывать на Таити, хотя бы несколько часов. Главное – увидеть одного старого знакомого, хранителя имущества Соваля, человека честного, который, хоть и присутствовал на мерзком процессе, всегда верил в невиновность бретонца и оставался его другом. У Соваля хранились важные документы. Кроме того, он знал всех капитанов судов, плававших в Полинезийских водах [107]107
Полинезия – одна из основных групп в Океании, в центральной части Тихого океана. Раскинулась на 7200 км от Гавайских островов на севере до Новой Зеландии на юге. Площадь 26 тыс. кв. км. Острова в основном кораллового происхождения, с действующими вулканами.
[Закрыть]. Только он мог сказать, что стало с Ником Портером, пока жертва его деяний прозябала на каторге. И Марион решился. Чего, собственно, бояться? Его давно забыли… Кто сможет его узнать или вспомнить? К тому же он теперь – американец, гражданин Соединенных Штатов! Кто осмелится нарушить международное право и оскорбить флаг великой страны?
Тем не менее, будучи человеком предусмотрительным, капитан не стал до конца спускать паруса, а якорь лишь погрузил в воду, оставив висеть на тросе.
Ночь прошла спокойно. Легкий ветерок приносил с берега пьянящие запахи цветущих растений.
На следующее утро, пройдя карантинный контроль [108]108
Карантинный контроль – осмотр лиц, судов и грузов на предмет выявления инфекционных заболеваний.
[Закрыть], Марион собирался осуществить задуманные визиты сначала в американское консульство, находящееся в ста метрах от берега, а затем к Совалю. Татуэ и он сели в шлюпку с двумя матросами и подплыли к берегу. Едва они коснулись ногами земли, как два огромных жандарма, в полной униформе: в белых касках, с пистолетами и саблями подошли к ним. Сложилось впечатление, что путешественников ждали. Силач наморщил лоб и прорычал, как собака:
– Только этого не хватало… Жандармы с саблями! Не очень-то нас дружелюбно встречают!
– Помолчи или говори по-английски, – приказал Марион.
За время шестимесячного пребывания в Тринидаде и плавания на «Лиззи» дети и Татуэ научились неплохо болтать на иностранном языке.
Подчинившись приказу, силач продолжал молча рассматривать отряд местных полицейских, этаких бронзовых гигантов, которые, казалось, в любую минуту готовы были прийти на помощь жандармам.
– За ними четыре жандарма, честное слово, как будто из Кайенны! – не выдержал Татуэ.
Один из жандармов, козырнув в знак приветствия, обратился к капитану:
– Ваши документы!
– Пожалуйста, вот бумаги, касающиеся корабля, которым я командую, вы видите, под американским флагом.
– Это не то, что я вас спрашиваю. У вас есть паспорт, свидетельство о рождении… карточка избирателя?
– Почему бы не спросить справку о прививках? – вставил Татуэ, закипая от ярости.
Марион, сохранив спокойствие, ответил:
– У меня есть документы, подтверждающие личность и принадлежность корабля. Но я представлю их только тому, кто имеет на то право, а именно – консулу [109]109
Консул – здесь: представитель какого-либо государства в одном из населенных пунктов другой страны.
[Закрыть]и капитану порта [110]110
Капитан порта – должностное лицо, выполняющее надзор за порядком и выполнением всех правил и распоряжений в порту.
[Закрыть].
– Значит, вы отказываетесь мне их дать?
– Точно. То, что вы требуете от меня, – незаконно. Я иностранный моряк, занимающийся торговлей, попал на французскую территорию. Я не совершил никакого преступления, а вы превышаете свои полномочия.
Жандарм, привыкший выполнять приказы командира, остался глух к доводам иностранца. Тоном, не терпящим возражений, он произнес:
– Это меня не касается. У меня приказ доставить вас к господину прокурору Республики, который ждет в кабинете.
– Меня ждут?.. Меня?.. Я приехал из Сан-Франциско! Это какая-то ошибка!
– Ошибка или не ошибка, – проворчал Татуэ, – но, когда вмешивается правосудие, не жди ничего хорошего… Капитан, прошу вас, давайте смоемся, и дело с концом!
Отряд местной полиции бесшумно подходил к разговаривающим. Марион с Татуэ оказались окруженными со всех сторон. Однако близость полицейских не испугала двух храбрых борцов. При случае они вполне могли бы врезать неграм как следует и сбросить их в воду. Но момент еще не наступил. Единственное, что насторожило Мариона, были слова «прокурор вас ждет». Решив до конца разобраться с возникшим недоразумением, капитан согласился:
– Хорошо. Проводите меня к прокурору.
Здание суда находилось прямо напротив пристани и утопало в зелени. На первом этаже находился просторный холл, через открытые окна которого проникал свежий воздух, принося запахи цветущих бананов, хлебных деревьев [111]111
Хлебное дерево – растет в тропиках. У разных его видов соплодия весят от 3–4 до 30 кг, их едят в печеном и вареном виде, а семена – жареными. В дело идет древесина.
[Закрыть]и фикусов. Поистине, в этом логове правосудия не было ничего отталкивающего. Колониальный судья заседал в своем кабинете.
Тук!.. Тук!..
– Войдите!
Дверь отворилась, и вновь прибывшие увидели молодого человека, лет тридцати, одетого по последней моде с разноцветным галстуком на шее и огромной сигарой в руках. Необыкновенная белизна манжет и воротника подчеркивала слишком темную кожу мулата, сидевшего за столом и изучавшего какие-то бумаги.
– Господин прокурор, я привел человека.
– Хорошо. Подождите дальнейших приказаний за дверью.
Прокурор не ведал ни о каких правилах приличия, поэтому, даже не предложив капитану присесть, грубо начал допрос:
– Ваше имя, фамилия, возраст и занятие?
Постепенно теряя хладнокровие, Марион, глядя чернокожему в глаза, произнес:
– У вас нет оснований ни для моего ареста, ни для допроса. Я имею право отказаться отвечать до прибытия консула. Но из уважения к великой стране, на чью землю я ступил, скажу. Я Пьер-Андре Марион, мне тридцать пять лет, капитан дальнего плавания, американский подданный…
Прокурор качал головой, глядя в какой-то документ, и бормотал:
– Все правильно…
Однако при словах «американский подданный» он присвистнул и резко прервал говорящего:
– Вы лжете!
Бретонец побледнел и сжал кулаки.
– Вы лжете, – продолжал мулат, выдыхая облако дыма на посетителей, – вы действительно Пьер-Андре Марион тридцати пяти лет, но француз, уроженец Сен-Мало. Вы были приговорены к смертной казни трибуналом Рошфора и переведены в Гвиану, где, будучи заключенным, имели номер двести двенадцать. Девять месяцев назад вы совершили побег при обстоятельствах, которые я могу вам подробно рассказать, вместе со здесь присутствующим Франсуа Бушу, известным под кличкой Татуэ.
Тут силач не выдержал и с дерзостью бывшего каторжника проорал хриплым голосом:
– Ты врешь, вонючий негр!
Колониальный судья, привыкший, чтобы все трепетали перед ним, опешил от такой выходки. Сначала он посерел, потом пожелтел, как будто вся желчь его печени разлилась по коже. Нервно перекусив сигару, он прошипел сквозь зубы:
– Это мы еще посмотрим! Что касается вас, господин Марион Пьер-Андре, то, покинув голландский берег, вы вместе с детьми жили около шести месяцев в Тринидаде… Не так ли?
Марион, отлично владея собой, выдержал паузу и, с интересом посмотрев на судью, спросил:
– Кто, черт побери, мог вас информировать?
– Вы не ответили на мой вопрос. Но и так все ясно. Я продолжаю. Из Тринидада вы переехали в Сан-Франциско, купили корабль, без сомнения, для того, чтобы снова заняться прибыльным делом морского пирата.
Прокурор, казалось, смаковал каждую фразу, все более распаляясь.
– Да, мы отлично осведомлены. Мы знаем, что шхуна везет оружие, артиллерию, контрабанду… Могу даже назвать поименно всех негодяев, которые вам подчиняются.
– Вы хотите сказать, матросов, – съязвил капитан.
– Вы еще насмехаетесь надо мной! – брызгая слюной, вскричал служащий. – Ничего, скоро я буду смеяться!
Он нажал на кнопку – раздалось дребезжание звонка. Дверь открылась, и, как «Двое молодцов из сумы», появились два жандарма.
– Арестуйте этих и отправьте в карцер!
Марион, не теряя хладнокровия, тихо по-английски сказал Татуэ:
– Мне – черномазый, тебе – охранник.
Сокрушительный удар в лицо свалил прокурора с ног. Не успев даже охнуть, он рухнул на стол и остался лежать там без сознания с разбитым носом и выбитыми зубами.
– Готов! – радостно воскликнул Татуэ. И, прежде чем жандармы успели хоть что-нибудь сообразить и броситься на помощь начальнику, силач стукнул их головами друг о друга и сжимал шеи до тех пор, пока полицейские с красно-синими лицами и выпученными глазами не остались лежать на полу без движений.
– У нас есть десять минут, – проговорил капитан.
– Пятнадцать. Я хорошо поработал.
– Надеюсь, ты не придушил их окончательно.
– Мерзкие обезьяны, они вполне могли бы убить нас…
– Уходим! Быстро, но без спешки… к шлюпке! Если нам помешают, постараемся добраться до корабля вплавь.
Марион и Татуэ вышли из кабинета, заперев дверь на два оборота, и направились к пристани. Около здания суда дежурили еще четверо полицейских. Увидев спокойно идущих преступников, старший по званию имел неосторожность схватить Мариона за воротник. Не успев пожалеть о безрассудном поступке, он получил такой силы удар ногой в живот, что отлетел шагов на десять. Татуэ, приняв боксерскую стойку, с проворностью фокусника отбивался от остальных. Хук [112]112
Хук – в боксе сильный удар согнутой в локте рукой по скуле противника.
[Закрыть]справа, хук слева, хруст сломанных костей – и двое полицейских уже валялись на земле один на другом.
– Чья очередь?
Вот и четвертый великан, скуля как собака, покатился по высокой траве.
– На помощь! Убийцы! К оружию! Я умираю…
Стараясь поднять тревогу, он вопил как сумасшедший. На его крики из здания суда прибежали другие жандармы, артиллеристы из бара, патрульные, собрались испуганные прохожие. Толпа сначала любопытных, но вскоре враждебно настроенных людей росла. Марион шепнул Татуэ:
– Быстро сматываемся!
Силач ответил с сожалением:
– Неужели хватит? Прокурор… охранники… теперь эти ублюдки… Я бы еще добавил…
– Не медли! Бежим направо, к шлюпке…
И они стремглав пустились наутек, проскочив, как тигры, сквозь толпу зевак. Со всех сторон послышались крики: «Воры! Убийцы! Задержите их!» Но куда там… Раздались запоздалые пистолетные выстрелы. Беглецы уже достигли берега, где их ждала шлюпка. Матросы издали заметили своих и приготовили весла, чтобы сразу отчалить.
– Гребите скорее к кораблю! – приказал капитан, прыгая в шлюпку.
К несчастью, рядом стояла лодка таможни с четырьмя вооруженными солдатами на борту. Они тоже видели бегущих путешественников, слышали крики и выстрелы и непременно хотели принять участие в захвате. В тот момент, когда Марион прыгнул в шлюпку, старший по званию таможенник, направив на него карабин, крикнул:
– Сдавайтесь, или я стреляю!
Подчиненные также достали оружие и прицелились. Вдруг над их головами раздался возглас: «Полундра!» [113]113
Полундра – командно-предупредительное морское слово, означает: берегись.
[Закрыть]– и что-то большое и тяжелое плюхнулось прямо в середину лодки. В днище образовалась пробоина, суденышко перевернулось, и все четверо оказались в воде. Неожиданно свалившимся предметом послужила полная винная бочка весом пятьсот ливров.
– Разбушевавшиеся черти! – закричал полицейский комиссар, размахивая солнечным зонтиком.
К берегу со всех сторон бежали разъяренные люди, не знавшие, в чем дело, но готовые утопить и разорвать любого. Ох уж эта безумная трусливая толпа!
– Татуэ! Ты где? – беспокоился капитан. Он не понял, что произошло, но, увидев барахтавшихся в воде солдат, рассмеялся. Гениальная шутка силача удалась. Конечно же это он, изобретательный бродяга, заметив на берегу стоявшие в ряд бочки с вином, запустил одну из них в неприятелей. Пятьсот ливров одной рукой – неплохое силовое упражнение!
– Так вам и надо, проклятые таможенные крысы! – ругался великан, запрыгивая в шлюпку.
– Отчаливайте! Дьявол! Отчаливайте и гребите скорее!
Матросы склонились над веслами, а на шхуне уже поднимали паруса. Четыреста метров считается небольшим расстоянием для хороших гребцов. Шлюпка буквально летела по волнам. Но с берега продолжали стрелять. Одна из пуль разбила лопасть весла, лишив беглецов возможности продвигаться вперед. Использовать кормовое весло? Слишком поздно!
– Всем в воду! – скомандовал капитан, и четверо одновременно покинули лодку.
Со скоростью дельфинов пловцы приближались к паруснику, уже готовому к отплытию. Помощник стоял на мостике и руководил действиями команды. «Охота на человека» набирала силу – стрельба не прекращалась. Ветер дул с острова, и стоило чуть повернуть паруса, как шхуна помчалась бы из бухты прочь.
В порту объявили тревогу, и батарея, получив приказ открыть огонь, разворачивала за пристанью артиллерию.
Наконец беглецы доплыли до корабля. Гектор и Элиза, все время следившие за ужасной погоней, бросились к благополучно влезшим на палубу морякам.
– Папа! Папочка! Слава Богу, все спасены! И ты, Татуэ!
– Ребятишки, не волнуйтесь! – обнимая их на ходу, сказал Марион и, схватив топор, побежал на корму. Одним ударом он перерубил трос, на котором держался якорь.
В это мгновение за расщелиной, образованной речушкой Типаере, появилось огромное облако белого дыма.
– Пушки! – крикнул Татуэ и бросился к детям, заслоняя их своим телом.
Раздался взрыв. По счастливой случайности, снаряд пролетел мимо.
– Скоты! – выругался силач. – Ведь у нас ребятишки!
Матросы находились на своих местах и беспрекословно выполняли приказы уже стоявшего у штурвала [114]114
Штурвал – рулевое колесо с ручками, вращением которого поворачивают руль.
[Закрыть]капитана. Расправив паруса, шхуна набирала ход.
На берегу разочарованная плохой стрельбой бесновалась толпа: «Утопить их! Утопить!»
– И это якобы французы! – возмущался силач. – Безмозглые болваны! Людоеды!
Прозвучал второй выстрел. Слава Богу, снаряд, подняв фонтан брызг, разорвался позади судна. Парусник двигался все быстрее и быстрее и вскоре стал недосягаем. Третий и четвертый выстрелы не дали результатов.
– Стреляют как сапожники! – смеялся помощник.
– Безмозглые дураки! – добавил любитель крепкого словца Татуэ.
Наконец «Лиззи» миновала узкий выход из бухты и оказалась в открытом море. Теперь она двигалась со скоростью хорошего парохода, и никто не смог бы ее догнать. Марион передал руль вахтенному и подошел к сидящим на палубе сыну, дочери, помощнику и Татуэ.
