Текст книги "Приключения маленького горбуна"
Автор книги: Луи Анри Буссенар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 7
Что такое «боанга». – Сто пятьдесят против двадцати. – Неожиданное сопротивление. – Битва. – Абордаж. – Резня. – Татуэ в беде. – Тотор спасает друга. – Подвиг Галипота. – Пушечные выстрелы. – Пожар. – Бегство. – Преследование невозможно. – «До скорого!»
Своеобразный корабль, названный «боанга», встречался только у берегов Малайзии. Легкий, маневренный, быстроходный, он имел удлиненную форму, как тело у акулы. На двух-трех мачтах с бамбуковыми реями держались огромные прямоугольные паруса. Подгоняемый бризом, боанга мог развивать огромную скорость. Если море было спокойно или же дул встречный ветер, корабль шел на веслах. Как и на древних галерах, на боанга, сменяя друг друга, работало три смены гребцов. Многочисленный экипаж не соответствовал грузоподъемности судна. Но что отличало боанга от всех других судов и придавало странный вид, так это специальные сооружения, выступавшие с боков корабля и служившие для поддержания равновесия. Судно обладало потрясающей остойчивостью. На некотором расстоянии по всей его длине крепились бамбуковые платформы, напоминавшие пирс. Ничто не могло остановить или перевернуть боанга. Плавучий дом с черным флагом пиратов наводил страх и ужас на все торговые суда региона.
На «Лиззи» не теряли времени даром. После команды «полная боевая готовность» все мужчины поспешили в трюм за оружием. Боцман выдал каждому по винчестеру [129]129
Винчестер – вид магазинного (на 15 патронов) охотничьего и кавалерийского оружия; основное применение – в XIX веке. Изобретатель – американец Генри Винчестер.
[Закрыть], сабле, револьверу и штыку. Гигант Хариссон, ласково поглаживая ствол пистолета, приговаривал:
– Вот теперь я вооружен!
Тотор в сопровождении Татуэ также подошел к Виллу и попросил:
– Боцман, дайте мне, пожалуйста, револьвер.
– Бог мой! Как же я мог забыть! Конечно, мистер Тотор, вы ведь теперь матрос. Я вижу, вам по вкусу запах пороха.
– Да, у нашего малыша, – рассуждал силач, – нюх волчонка, скоро вы сами увидите… А вас, боцман, я попрошу дать мне секиру, единственное подходящее для меня оружие.
– Все что пожелаете!
За пять минут команда была вооружена до зубов. Затем боцман наполнил порохом запасные патроны. Получилось по двести штук на человека и еще осталось несколько сот незаполненных.
Все стояли на палубе. Тотор сунул пистолет за пояс и поискал глазами отца. Тот увидел сына, улыбнулся и сказал:
– Отлично, матрос! Выполняй свой долг!
А Татуэ полушутя-полусерьезно добавил:
– Послушай, не отходи от меня ни на шаг… Стреляй, если надо, но сам под пули не лезь. Не беспокойтесь, капитан, я за ним пригляжу.
– Спасибо, старик! А я пригляжу за всеми.
– А Лизет?
– В моей каюте… Я все ей объяснил…
– Боцман, пушки готовы?
– Да, капитан, я зарядил их… будут классно стрелять. Они под гудроновыми чехлами [130]130
Гудроновые чехлы – сшитые из особо прочной, непромокаемой, пропитанной специальным составом ткани.
[Закрыть]. Можно подумать, что это тюки или пожарные насосы.
– Отлично! Откроете их только по моей команде.
Затем Марион обратился к морякам:
– Полностью зарядите оружие, прикрепите штыки, займите удобные места за релингами [131]131
Релинг – доска или стальной лист фальшборта, т. е. обшивки выше верхней палубы.
[Закрыть]для коечных сеток и спрячьтесь, как охотники в засаде.
Все это отважный бретонец произнес спокойным уверенным тоном, как будто речь шла об учебной стрельбе по мишеням или в крайнем случае по морским свинкам.
Боанга летел по волнам. Круглые лопасти бамбуковых весел одновременно поднимались и опускались, оставляя на волнах пену. С приближавшегося судна до «Лиззи» доносились дикие воинственные выкрики.
Капитан продолжал командовать:
– Подпустить поближе… Стрелять только по моей команде и не упускать из виду ни одного матроса.
Новое облако дыма окутало боанга, послышался выстрел. Снаряд разорвался в трех метрах от борта шхуны. Татуэ посмотрел на маленького горбуна. Мальчик побледнел немного, но не повел и бровью.
– Не страшно? – спросил силач. – Ничего! Хлопушки для воробьев!
– Я не боюсь, Татуэ, – твердо ответил ребенок. – Я хочу быть смелым.
Угрозы с пиратского корабля стали громче. Теперь можно было отчетливо разглядеть смуглых бандитов, сновавших по кораблю.
На шхуне никто не шелохнулся, и пираты считали, что захват «Лиззи» не составит труда.
На капитанском мостике боанга Марион заметил одетого по-европейски человека в кепке яхтсмена на голове, который, покуривая короткую трубку, отдавал команды. По всей видимости, это и был главарь банды. Наведя бинокль, отважный моряк узнал бывшего матроса с «Пинтадины». Мужественное лицо капитана заметно помрачнело. Он прекрасно помнил, как сурово наказал бандита за непослушание, как тот убил несчастного капитана, свалив всю вину на него. Желание рассчитаться с Ником Портером за разбитую жизнь захватило моряка. Он вытащил свой карабин и прицелился. Будучи непревзойденным стрелком, капитан мог без труда убить бандита. Но нет! Надо взять его живым, чтобы заставить признаться в страшных преступлениях и чтобы все наконец узнали правду.
С каждым гребком расстояние между судами уменьшалось. На боанга готовили цепи, веревки и крючья. Марион прикинул расстояние: оставалось метров сто. Еще слишком много.
– Внимание! – скомандовал он матросам. – Видите главаря? Его надо взять живым!..
Все, кто не знал отважного бретонца, счел бы такое условие безрассудным. На пиратском корабле сто восемьдесят человек, а на «Лиззи» нет и двадцати. Для корсаров [132]132
Корсар – капитан пиратского судна, пират вообще.
[Закрыть]захват шхуны казался детской игрой, так уверены они были в успехе.
– Внимание! – вторично произнес Марион. – Каждому следить за своим противником! Огонь!
Раздались выстрелы, и несколько гребцов, скорчившись от боли, упали в воду.
– Разрешаю стрелять без команды! – крикнул Марион громовым голосом.
Началась беспорядочная стрельба. «Лиззи» заволокло дымом. Вокруг свистели пули, море кипело от взрывов. Флибустьеры [133]133
Флибустьеры – пираты, морские разбойники и контрабандисты.
[Закрыть], не ожидавшие такой встречи, отчаянно сопротивлялись. Несмотря на то, что ряды их поредели, они упорно продолжали готовиться к захвату судна. Пользуясь превосходством в численности, некоторые корсары уже бросали крюки на борт «Лиззи». Отчаянная борьба продолжалась.
Вскоре магазины винчестеров бравых моряков шхуны оказались пусты, а времени, чтобы их наполнить, уже не было. Тогда матросы вытащили револьверы. Маленький горбун не отходил от Татуэ. Стоя на палубе, ребенок внешне спокойно смотрел на ужасную бойню. Не каждый взрослый смог бы, не дрогнув, вынести такое зрелище! Татуэ, воспользовавшись минутой затишья, восхищенно сказал другу:
– Черт побери, старичок, ты настоящий волк… Я не шучу… Тебе нравится запах пороха? Хорошо пахнет и пьянит, как бутылка пунша… Минутку! Хватит смеяться!
В это время корабли столкнулись бортами, и малайцы с воинственными криками бросились на абордаж [134]134
Абордаж – сцепка судов для рукопашного боя.
[Закрыть]. Тотор получил боевое крещение, подстрелив двоих из огромного кольта [135]135
Кольт – мощный крупнокалиберный револьвер, изобретенный американским полковником Самуилом Кольтом (1814–1862).
[Закрыть]. Татуэ взялся за секиру двумя руками и приготовился к нападению. Боцман подбежал к пушкам и, сняв с них чехлы, направил дула на вражеский корабль.
Пираты с ножами в зубах достаточно ловко взбирались по веревкам на шхуну. Один из них оказался на уровне порта [136]136
Порт – здесь: отверстие в борту судна: военного – для пушечных стволов, транспортного – для погрузки и выгрузки.
[Закрыть]. Лишь только он собрался заглянуть в него, как порт открылся и на голову вылилась целая кастрюля кипящего масла. Не хуже, чем раскаленный свинец! А находчивый провансалец – «автор» этого «замечательного блюда» – прокричал:
– Если вы любите суп из масла, надо сказать мне, тысяча чертей!
Конечно же, это Галипот приготовил непрошеным гостям кое-что на свой лад. Затем кок закрыл порт, взял ружье, саблю, револьвер и, одев белый пиджак и шапочку, выскочил в таком виде на палубу. Флибустьеры, естественно, не знали, в какую форму одевался капитан американского судна и, приняв кока за главного на корабле, устремились к нему.
В какой-то момент можно было подумать, что пираты сдались. Но вместо одного убитого малайца немедленно возникала целая дюжина других головорезов! Бандиты предприняли уже несколько атак. Татуэ размахивал секирой как заведенный, и каждый раз его удар достигал цели.
Мясорубка крутилась все быстрее. Силач то колол острием, то рубил четырехгранным лезвием всех без разбора нападавших. Внезапно он почувствовал удар по плечу и рука онемела. Лицо оказалось в крови – кто-то раскроил ему лицо от виска до подбородка. В ответ геркулес нанес удар такой сокрушительной силы, что секира застряла в черепе пирата, как топор в сучке полена. Татуэ дернул. Безрезультатно. Силач хотел оставить секиру и взяться за саблю. Он дернул изо всей силы еще раз, и тут петля рукава зацепилась за рукоятку. Атлет оказался в ловушке – мертвец прочно «держал» его! Ситуация складывалась ужасная, если не сказать безнадежная. Несколько бандитов набросились на смельчака. Татуэ оборонялся, как мог, свободной левой рукой. Ему удалось убить нескольких пиратов, но к нему уже бежали другие. Один из негодяев, угрожая силачу малайским кинжалом, – потрясающим оружием, чья зигзагообразная форма напоминала вымпел [137]137
Вымпел – узкий, длинный, раздвоенный на конце флаг на корабле, спускаемый и поднимаемый при определенных условиях.
[Закрыть],– уже замахнулся и издал победный клич. Но Тотор, зорко следивший за другом, с удивительным хладнокровием поднял револьвер обеими руками, прицелился и выстрелил. Пуля попала прямо в голову и раскроила череп корсару.
– Браво, матрос, в самое яблочко! – похвалил Татуэ.
Волоча за собой труп пирата, Татуэ отошел от борта. Мальчик последовал за ним.
– Малыш, отрежь эту чертову петлю.
Гектор тотчас перерубил ткань саблей.
– Спасибо! Ты второй раз спасаешь меня от смерти.
Тем временем резня продолжалась. Повсюду лилась кровь. Матросы «Лиззи» отважно сражались, не уступая пиратам. Многие были ранены, но битва, похоже, подходила к концу.
Капитан Марион стоял недалеко от пушек и внимательно следил за происходящим.
– Боцман! Огонь!
Вилл только и ждал приказа. Он нагнулся к орудию, и через несколько секунд раздался оглушительный выстрел. Снаряд угодил в центр неприятельского корабля.
– Отлично, боцман! Продолжайте обстрел!
Вдруг послышался душераздирающий крик:
– Капитан! На помощь! Меня убивают!
Галипот дрался как настоящий дьявол с полудюжиной бандитов. Окровавленный китель разорвался. Пираты обступили кока сплошным кольцом, сумели ранить – бандитское лезвие задело его по щеке. Чувствовалось: молодой человек устал и сражается из последних сил.
В одно мгновение Андре оказался среди нападавших. Замечательный фехтовальщик за минуту расправился с бандитами. Истекая кровью на палубе, ни один из них уже не смог подняться.
Второй пушечный выстрел потряс шхуну от киля до кончика мачты. Это с бака стрелял Боб Хариссон. Его первый в жизни выстрел оказался очень точным: снаряд разорвался справа от фок-мачты и поразил около двадцати флибустьеров, собиравшихся залезть на «Лиззи». На боанга возникла страшная паника, усилившаяся из-за дыма, который заволакивал все пространство вокруг.
– Огонь по пиратам! – веселился боцман Вилл, вновь заряжая пушку.
– Что там? – спросил вернувшийся на свое место капитан.
– Дело принимает неплохой оборот. Из наших двух пушек я накормил бандитов по горло. Смотрите скорее, там начинается пожар!
На боанга забили в гонг [138]138
Гонг – ударный музыкальный инструмент неопределенной высоты звука; применяется также при подаче сигналов, особенно внутри помещения.
[Закрыть]. Без сомнения, это был сигнал к отступлению.
– Похоже, мы выигрываем! – вытирая с лица пот, произнес Татуэ.
В гонг били все сильнее. Пираты быстро покидали палубу и бежали тушить пожар, который грозил уничтожить их корабль. Пользуясь передышкой, матросы заряжали карабины и стреляли вдогонку. Устав от нежданного и упорного сопротивления экипажа шхуны, флибустьеры были рады прекратить сражение. Однако такой поворот событий совсем не устраивал отважного бретонца. Он собрал вокруг себя матросов и скомандовал:
– На абордаж, друзья! Победа будет за нами!
И первый хотел прыгнуть на неприятельское судно. Но пираты уже сняли крючья, отвязали веревки и цепи. Уцелевшие после этой бойни гребцы навалились на весла, и боанга начал удаляться. Разгневанный Марион, приказав зарядить пушки, решил преследовать заклятого врага:
– Полный вперед!
Необходимо было развернуть шхуну по ветру, и капитан отдал новую команду:
– Лево руля!
Рулевой взялся за руль, но тот прокручивался. Матрос забеспокоился:
– Капитан! Руль не слушается, наверное, порван штуртрос [139]139
Штуртрос – цепь или трос, идущий от штурвала через специальный барабан к рулю.
[Закрыть].
Шхуна не двигалась с места, покачиваясь, как обломок на волнах. С отплывавшего боанга до Мариона донесся ироничный голос, который с жутким акцентом прокричал:
– До свидания, Марион… Первый раунд [140]140
Раунд – здесь: в боксе промежуток времени в 2–3 мин., в продолжение которого происходит сам бой; одна схватка боя.
[Закрыть]за тобой, но скоро мы встретимся снова!
ГЛАВА 8
Снова предательство. – На реке Флай. – Пираты и людоеды. – Шестьсот против девятнадцати. – Лизет. – Нападение. – Оборона. – Гранаты. – Слишком много бандитов. – Отступление. – Трагедия. – Увечье артиллериста. – Подвиг человека-пушки. – Пожар на борту. – Загадочное исчезновение детей.
Цепь, пеньковый или кожаный канаты и штуртрос – все это жизненно важные органы корабля. Именно они приводили в движение рулевое управление. Штуртрос крепился двойным узлом за середину колеса. Концы его, проходя через различные блоки, тянулись к бортам. Таким образом с помощью штурвала судно могло принимать любые положения. Разрыв штуртроса тут же лишал корабль управления, и он, став игрушкой ветра и волн, мог в любой момент перевернуться, налететь на рифы или сесть на мель.
Именно такое несчастье грозило «Лиззи». Когда капитан приказал преследовать объятый пламенем боанга, вахтенный крикнул рулевому:
– Штуртрос порван!..
Единственным желанием для распалившихся в бою моряков было догнать и разгромить неприятеля. Можно понять, какое разочарование они испытали, узнав о собственном бессилии. Но еще сильнее оказалась их ярость, когда боцман возмущенно крикнул на весь корабль:
– Штуртрос не порван, а перерублен… да, просто разрезан! На «Лиззи» есть предатель, который хотел отнять у нас победу!
– Не может быть! Здесь все честные моряки! Это несправедливо!
Но доказательство было налицо.
Капитан, еще бледнее Вилла, вслушивался в каждое слово матросов, стараясь подметить косой взгляд, подозрительный жест, хоть что-нибудь, что могло бы навести на след скрытого врага. Этот невидимый предатель вызывал его смертельную ненависть. Увы, – ничего, что помогло бы обнаружить преступника!
Время торопило. «Лиззи» относило в море. Необходимо было как можно скорее починить рулевое управление и пуститься вдогонку. На море подобная процедура занимала около четырех часов. Наконец с большим трудом штуртрос заменили. Но, когда шхуна была готова к отплытию, наступила ночь.
Марион предполагал, что боанга, сильно пострадав от пожара, должен был направиться в устье реки Флай. При впадении в океан она разливалась на множество рукавов, образуя огромную дельту с островами и островками.
Пираты выбрали удачное для них, труднодоступное место, чтобы скрыться от посторонних глаз и зализать раны. К счастью, капитан прекрасно знал эти места и надеялся найти бандитов.
Через двадцать четыре часа «Лиззи» стояла у малой земли. Продвигаясь по возможности бесшумно, чтобы не потревожить птичий базар [141]141
Птичьи базары – массовые колонии, гнездовья морских птиц, обычно на скалах, иногда собирается по нескольку сотен тысяч особей. Люди заготавливают там яйца, а в Перу и Чили разрабатывают залежи гуано (птичьего помета), весьма ценного удобрения.
[Закрыть]в прибрежных зарослях, парусник смело вошел в узкий длинный рукав. Рукав вел к большому острову Кивай, сплошь поросшему коричными [142]142
Коричные деревья – растут в субтропиках Азии, в Австралии, дают ценную древесину, масла, корицу и проч.
[Закрыть]и мускатными [143]143
Мускатные деревья – тропические, вечнозеленые. Высоко ценятся их орехи, цветки, выделяемые эфирные масла.
[Закрыть]деревьями и саговыми пальмами [144]144
Саговые пальмы – распространены от Таиланда и Малайского архипелага до Новой Гвинеи. Из сердцевины стволов добывают крахмал для приготовления крупы – саго.
[Закрыть]. Впереди виднелось около сотни лодок местных жителей. Как и в те далекие времена, когда Луи д’Альбертис предпринял научную экспедицию в эти края, доброжелательные туземцы с удовольствием торговали с белыми.
Однако на этот раз все было не так. Моряки встретили несколько небольших судов с пятью-шестью гребцами, вооруженными копьями, луками, дротиками [145]145
Дротик – небольшое копье для метания; известен со времен средневековья.
[Закрыть]и дубинами. Красные перья, воткнутые в нечесаные кудрявые волосы, придавали им воинственный вид. Чистокровные папуасы [146]146
Папуасы – название группы племен, живущих главным образом на о. Новая Гвинея.
[Закрыть]оказались высокими мускулистыми людьми с шоколадным цветом кожи, большими выразительными глазами, расширявшимся книзу носом формы банана и превосходными зубами. Некоторые подплыли к «Лиззи» совсем близко. Им предложили обычный набор товаров, который мог бы заинтересовать туземцев. Те отказались, размахивая копьями и грозя не пропустить судно.
– Папа, – спросил маленький горбун, – это людоеды?
– Да, мой мальчик, они едят военнопленных.
– Почему они не приняли наших подарков?
– Меня это тоже удивляет… Раньше туземцы были более гостеприимными и лучше относились к белым.
– Не собираются ли они напасть на нас?
– Не думаю.
В глубине души Марион вовсе не был уверен в своих словах. Ник Портер, без сомнения, находился поблизости. Кто знает, чему он научил этих жадных, ленивых и жестоких дикарей. Возможно, пираты покровительствовали им, приучили к алкоголю или заставляли грабить и убивать ради наживы.
Необходимо было срочно принять все меры предосторожности, чтобы, в случае неожиданного нападения дикарей, отразить атаку. Обороняться предстояло лишь с одного борта, так как другим шхуна стояла к топи, в которую не заплывали лодки. Матросы зарядили пушки и мушкетоны, подготовили гранаты и зажигательные смеси, разложили на палубе ловушки и стали ждать.
Ночь прошла спокойно. Правда, вдалеке слышалось какое-то хлюпанье и чувствовалось, что что-то происходило вокруг. Когда рассвело, моряки увидели, что положение стало ужасным, можно сказать, безнадежным. Три ряда пирог стояли полукругом в пятистах метрах от «Лиззи». Порядок поддерживали главари с красными перьями на головах. Они дали команду, и лодки начали быстро приближаться. К шхуне плыло приблизительно сто суденышек, а значит, около шестисот головорезов собирались напасть на корабль. Среди них были и туземцы [147]147
Туземцы – коренные местные жители (обычно слаборазвитой, отсталой страны).
[Закрыть], но больше двух третей – малайцы [148]148
Малайцы – распространенное раньше в литературе общее название народов Юго-Восточной Азии, говорящих на языках индонезийской группы.
[Закрыть]. Таким образом ситуация прояснилась – местные жители стали союзниками пиратов. Как и накануне, экипаж «Лиззи» мог рассчитывать только на победу или гибель.
Вдруг с пирог раздались воинственные крики и улюлюканье.
– Это официальное объявление войны, – сказал помощник и посмотрел на матросов.
Все спокойно и решительно готовились к новому сражению. Даже раненые не покидали своих постов, чтобы по мере возможности участвовать в битве, помогая товарищам.
Тотор стоял рядом с Татуэ. Он зарядил пистолет и хладнокровно наблюдал за приближением флотилии. На палубе появилась бледная взволнованная Элиза. Брат сказал ей:
– Лизет, сестренка, иди к папе в каюту! Здесь опасно… Тебя могут убить.
А капитан ласково добавил:
– Твой брат прав, малышка, тебе лучше вернуться.
Но девочка упрямилась.
– Папа, прошу тебя, разреши мне остаться. Когда я сижу там одна взаперти, слышу кошмарные звуки и ничего не вижу, не понимаю… Мне еще страшнее. Гораздо лучше встретить опасность глаза в глаза.
– Может быть, ты и права, – ответил Марион. – Оставайся с нами.
– Спасибо, папочка, ты такой хороший!
– Послушайте, капитан, – произнес силач, – я присмотрю за ней. Тотор уже достаточно понюхал пороху и сможет разобраться сам.
Девочка уселась у грот-мачты [149]149
Грот-мачта – вторая, самая высокая мачта (считая от носа); передняя – фок-мачта; задняя – бизань-мачта.
[Закрыть]и замерла.
– Я потом обниму тебя, мой любимый Татуэ. Хочу посидеть тут.
Бродяга прослезился, наблюдая за маленьким нежным созданием, грустно прислонившимся к круглому стволу дерева. Но остальные-то плакать не собирались! Перед предстоящим боем члены экипажа шутили и подбадривали друг друга.
Полукруг пирог сужался. Слышался нарастающий шум, отдельные воинственные выкрики и угрозы.
Марион скомандовал:
– Приготовиться! Гранатами! Огонь!
Тотчас круглые наполненные порохом снаряды с легким жужжанием полетели в неприятеля. Некоторые достигли цели, другие упали в воду и разорвались вблизи лодок, раня гребцов осколками. Последовала новая команда, затем еще и еще. Повсюду, как удары колоколов, гремели выстрелы, залив заволокло дымом, ливнем сыпались кусочки металла. Туземцы кричали и визжали что было мочи. Распотрошенные пироги шли ко дну, смуглолицые плавали в красных от крови волнах.
Но их было много, слишком много… Моряки с трудом оборонялись. Даже Тотор неумелой детской рукой бросал одну гранату за другой. Но силы, увы, были слишком неравные.
Пять или шесть пирог приближались группой. Удачный момент для пушечного удара. Боцман Вилл, стоя около орудий, вопросительно посмотрел на капитана. Тот понимающе кивнул.
– Давайте!
Боцман дернул взрыватель. Раздался выстрел, и тут произошла странная и ужасная вещь: снаряд, вместо того чтобы полететь в неприятеля, разорвался прямо на палубе. Закрыв опаленное лицо руками, Вилл упал навзничь. Лизет подбежала к нему, обняла несчастного и прошептала:
– Боцман! Мой добрый Вилл! Ничего, все пройдет!
Старый моряк вращал ослепшими глазами и бормотал что-то нечленораздельное. Девочка, заметив чан с водой, намочила платок, протерла раненому лицо, да так и осталась сидеть рядом, положив его голову к себе на колени.
Капитан сразу догадался, что произошло, и бросился к сломанному лафету [150]150
Лафет – боевой станок, на котором укрепляется ствол артиллерийского орудия.
[Закрыть]. «Так и есть – новое предательство!» Издав крик ярости и негодования, Марион побежал к другому артиллеристу, ведь тот мог пострадать так же, как Вилл.
– Не стрелять! – кричал он на ходу. Подскочив к Бобу, моряк успел схватить гиганта за рукав.
Стало ясно, что подлая рука провокатора вынула из пушек два центральных цилиндра. Заметить дефект можно было лишь в момент стрельбы. Пушка откатилась с такой силой, что сломался лафет. Теперь одно орудие было выведено из строя, а полуживой боцман лежал возле маленькой Лизет. Еще секунда – и Боб Хариссон подвергся бы такому же риску. Вне себя бретонец сжал кулаки и прошипел:
– Ох, мерзавец! Ну, я до тебя доберусь! Посмотрите, Боб, какой опасности вы избежали…
– Но как же так? – вскричал гигант. – Они наступают! Что делать?
– За карабины, Боб! Друзья! Огонь! Разрешаю стрелять без команды! Огонь!
Воспользовавшись замешательством моряков, бандиты бросились на абордаж. С помощью длинных бамбуковых палок с металлическими крючьями на концах они лихо влезали на шхуну. Одни с отрубленными руками или проломленными черепами падали в воду, их заменяли другие, еще более разъяренные и злобные. Как во время прилива, каждая новая волна приносила новых кровожадных чудовищ.
Под натиском пиратов отважным бойцам пришлось отступить. Команда их поредела, многие были ранены и истекали кровью, но боролись до конца. С лодок озверевшие туземцы бросали копья и стреляли из луков. Татуэ тоже отступил назад, прикрывая своим могучим телом ребятишек. Он видел, что произошло с пушками, и весь кипел от возмущения. Но тут силачу пришла в голову одна оригинальная идея.
Пираты наступали живой стеной. Оставшиеся в строю матросы сражались с ними из последних сил.
– Тотор, – обратился Татуэ к маленькому горбуну. – Надо спасать наших! Помоги-ка мне!
– Конечно! Если я на что-то сгожусь…
– Послушай, ты будешь главным артиллеристом.
– Не понимаю!
– Не важно! А я – вместо лафета! Сам все увидишь.
Силач подошел к сломанному орудию и зарядил его. Бандиты орали как сумасшедшие, предвкушая победу.
– Погодите! Я вам сейчас заткну глотку! – бормотал Татуэ.
Он склонился над стволом, прижался подбородком, обхватил двумя руками и, сделав нечеловеческое усилие, оторвал пушку от лафета. Тотор замер от удивления и восхищения.
– Она раздавит тебя!
– Не бойся! Человек-пушка… был такой номер в цирке… Та пушка весила тысячу пятьсот килограммов! А эта просто картонка!
Сильно сказано – «картонка». На самом деле мышцы силача напряглись до предела, но он рывком взгромоздил пушку на спину. Покачиваясь, Татуэ направил орудие в сторону пиратов, крича на ходу:
– Матросы! Пригнитесь! Друзья, всем лечь!
Капитан и помощник услышали голос бродяги и, догадавшись, что тот задумал что-то грандиозное, прокричали в свою очередь еще громче:
– Слушайте команду! Всем лечь!
Матросы без промедления выполнили приказ и залегли там, где находились. Татуэ обратился к Гектору:
– Ты готов?
– Да.
– Отвяжи веревку и по моей команде дерни изо всей силы!
Мальчик зажал взрыватель в руках и приготовился.
– Пора?
– Давай! – выдохнул силач и напрягся как мог, чтобы противостоять удару.
Из жерла пушки вырвалось пламя и облако дыма. Раздался оглушительный выстрел, и тут же послышались душераздирающие вопли неприятеля. Непоколебимый, как скала, Татуэ даже не дрогнул. Замечательный атлет осторожно поставил орудие на палубу и, облегченно вздохнув, улыбнулся. Еще мгновение – и он приложил бы руку к сердцу и поклонился, сорвав аплодисменты. Но криками «браво» стали ему стоны пиратов. Никогда еще пушечный выстрел, произведенный с десяти метров, не производил такого ужасающего эффекта. На палубе образовалась гора человеческого мяса. Те, кто хоть как-то мог передвигаться, прыгали за борт.
Матросы тем временем поднимались, выражая свое восхищение силачу. Довольный Татуэ повернулся к маленькому горбуну и сказал:
– Думаю, мы отлично сработали!
Тотор пожал ему руку и ответил:
– Хорошо быть таким сильным, как ты!
– А еще лучше быть такими храбрыми, как вы, мои маленькие ангелы! Оба вы молоды – и ты, любимый Тотор, и, конечно же, моя дорогая Лизет!
Капитан и помощник, с трудом веря в реальность произошедшего, подошли к атлету.
– Спасибо, спасибо, мой смелый друг, – произнес Марион, обнимая силача.
А помощник добавил:
– Бог мой! Вот настоящий человек! Я не просто восхищен, а глубоко уважаю вас.
– Благодарю за честь, – смущенно произнес Татуэ. – Но должен заметить, что половину дела исполнил наш юный матрос. Тотор действовал как настоящий артиллерист!
Палуба была разрушена. Матросы подходили поздравить и поблагодарить силача. Вдруг раздались вопли, заставившие вздрогнуть даже самых выдержанных:
– Пожар! Горим! Пожар на борту!
Огонь и дым вырывались из всех отверстий и подбирались к мачтам. Теперь морякам, из которых большинство оказались ранеными, предстояло новое сражение – с врагом, еще более страшным, чем пираты, – пожаром. Напрасно они старались проникнуть внутрь корабля – густой дым остановил их, грозя удушьем. Пираты больше не осмеливались атаковать и кружили вокруг «Лиззи» на лодках. Устав от изнурительной борьбы, туземцы дико кричали от радости, видя, как трехмачтовая шхуна погибает в огне.
Дым становился гуще. Уже невозможно стало различить ни кормы, ни палуб, ни парусов, ни капитанского мостика. Парусник погрузился в красно-фиолетовое облако, сквозь которое с трудом проглядывались мечущиеся силуэты людей.
Поздно, да и рук не хватило бы развернуть насосы. Огонь бушевал повсюду. Еще одно новое предательство беспощадного врага. Да, на этот раз он попал в точку: капитану «Лиззи», отважному экипажу и двум прекрасным малышам грозило сразу три несчастья – пожар, водная стихия и пираты!
Но где же ребятишки? В суматохе о них позабыли. Может быть, они задохнулись или упали в пылающий костер… На зов Мариона никто не отозвался. Капитан забеспокоился. Татуэ вторил ему голосом, полным тревоги:
– Тотор! Лизет! Где вы? Вы слышите? Ответьте!
Матросы дружно звали своих любимцев, бегали по палубе, пробирались на ощупь в самые труднодоступные места, кричали, но, увы, никого не обнаружили.
Капитан оцепенел от ужаса. Не видя и не слыша ничего вокруг, Марион сосредоточенно думал, куда же исчезли дети. Одно было ясно – на шхуне их нет. Страшные рыдания вырвались из груди бретонца, и он рухнул на палубу:
– Мои ребятишки! Потерялись… Их украли… Может быть, они уже мертвы… Это слишком… Я не выдержу!
