Текст книги "Приключения маленького горбуна"
Автор книги: Луи Анри Буссенар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 5
Два маленьких папуаса. – Завтрак на четверых. – Снова пойманы. – Обитатели питомника. – Искусственный откорм. – Каннибалы собираются съесть малышей.
Послышались легкие шаги, ветки кустарника раздвинулись, и друг за другом на поляне появились два маленьких человечка. Темнокожие, с мелко вьющимися волосами, некрасивые с точки зрения европейца, мальчик и девочка были похожи как две капли воды. Они казались того же возраста, что Лизет и Тотор.
Любопытство взяло верх над страхом – незнакомцы осторожно подкрались к спящим и молча уставились на них огромными глазами. Очевидно, маленькие папуасы не подозревали, что на земле, кроме темнокожих, как они и их родственники, существовали и белые люди. Дикарятам захотелось проверить, живы ли лежавшие на земле, могут ли они разговаривать, видеть, чувствовать.
Темнокожий мальчик, подумав немного, сорвал травинку, подошел к Тотору и пощекотал ему нос. Маленький горбун, резко мотнув головой, привстал: «Апчхи! Апчхи!» Сон был нарушен. Тотчас проснулась Лизет и вскрикнула. Тотор вскочил на ноги, а смуглолицые отпрыгнули в сторону, как лягушки.
Первый страх прошел, и брат с сестрой рассмеялись.
– Смотри, они такие забавные, – сказала девочка. – Наверное, вот таких и называют непосредственными…
– Да, это настоящие аборигены [164]164
Аборигены – то же, что туземцы. Чаще всего аборигенами именуют не туземцев вообще, а конкретно австралийских коренных жителей.
[Закрыть], жители Новой Гвинеи, папуасы…
– Как ты думаешь, чего они хотят?
– Познакомиться, может быть…
Дикарята стояли поодаль, открыв рты от удивления, и не сводили глаз с ровесников. Мелодичная французская речь казалась им красивой песней.
– Господи, какие они грязные! – заметила Лизет.
– А пухленькие и толстенькие, как колобки, – добавил Тотор.
Маленький горбун, не зная, на каком языке обратиться, жестом пригласил дикарей познакомиться. Те стояли как вкопанные, размышляя, что лучше – остаться или убежать.
И на этот раз любопытство, а может быть, голод, как считал Тотор, оказались сильнее страха.
Брат с сестрой прекрасно выспались, отдохнули и теперь были не прочь подкрепиться. Так как от ужина остались лишь одни воспоминания, необходимо было снова лезть на деревья за фруктами.
– Не позавтракать ли нам? – предложил маленький горбун, чувствуя, как слюнки текут при виде аппетитных плодов.
– Позавтракать! – как эхо, повторила Лизет.
И, не обращая внимания на пришельцев, Тотор принялся за дело, как настоящий сборщик урожая на плантации. Он набрал бананов, инжира, спелых лимонов и все это разделил с сестрой. Потом они сорвали несколько початков молодой кукурузы, из зерен которой сочилось молочко, а на закуску срезали ломтики сахарного тростника.
На протяжении всей трапезы маленькие папуасы молча стояли и во все глаза смотрели в рот белокожим сверстникам, напоминая голодных бедняков, наблюдающих за праздничным ужином богачей в шикарном ресторане. Глотая слюнки, они не смели прикоснуться к фруктам. Наконец, не выдержав, дикари с протянутыми руками и бормоча что-то под нос, как нищие во всем мире, приблизились к Тотору и Лизет.
– Странно, что они просят у нас, – сказал маленький горбун. – Ведь в этой стране все принадлежит всем.
– И не удивляются, что белые их обслуживают! – добавила девочка.
– Думаю, здесь дело в чем-то другом.
Маленький горбун махнул рукой в сторону деревьев, усыпанных плодами.
– Надо только залезть и взять все, что хотите!
Но папуасы отрицательно замотали головами и отчаянно замахали руками, показывая на различные предметы, висевшие на ветках, которые ни Тотор, ни Лизет не заметили ранее. Это оказались разноцветные перья, обломки стрел и копий, кости животных, то воткнутые в ствол, то привязанные к кустам, то просто лежавшие на земле.
– Похоже, знаки говорят, что это чье-то владение, – предположил мальчуган.
– Табу! [165]165
Табу – у первобытных и отсталых народов – религиозный запрет на какой-нибудь предмет, действие, слово и т. д., нарушение которого будто бы неминуемо влечет жестокую кару со стороны духов и богов.
[Закрыть]– произнес вдруг незнакомец, как будто поняв смысл сказанного Тотором.
– Плевал я на него! Но раз уж вы голодны и не решаетесь нарушить запрет, то я, Гектор Марион, властью французского матроса дам вам поесть.
И, не мешкая, маленький горбун снабдил дикарят всеми имевшимися плодами, на которые те смотрели, словно голодные крокодилы. Они набросились на еду, как будто год ничего не ели, и поглощали ее с огромным аппетитом, время от времени поглядывая на бесчисленные «табу», которые ничуть не устрашили белокожих пришельцев.
Наконец с трапезой было покончено, папуасы вытерли чумазые рожицы тыльной стороной ладони и довольно улыбнулись.
– Что будем делать? – спросила Лизет брата.
– У меня есть план. Корявый уже не страшен. Малайцы, наверное, потеряли наш след. Нам надо во что бы то ни стало добраться до реки.
– А они! – указывая на незнакомцев, продолжала девочка.
– Думаю, они оставят нас и вернутся домой.
– Возможно. А когда дойдем до реки?..
– Спрячемся и подождем, пока папа, Татуэ и матросы пойдут нас освобождать. Понимаешь, отец думает, что мы в руках Ника Портера, и поплывет вверх по течению, чтобы напасть на бандитов.
– А где находится река?
– Там, где садится солнце.
– Хорошо. Если хочешь, мы можем пойти прямо сейчас.
– Конечно.
Сказано – сделано. И беглецы отправились в путь. Двое маленьких папуасов последовали за ними, как прирученные животные. Тотор рассмеялся:
– Смотри, как забавно! Настоящая семья: я – отец, ты – мать, а это – наши дети… Ишь как топают за нами – родителями!
– Да! Здорово! Смотри-ка, что они делают!
– Не так уж глупо! Они быстро стирают следы… Да, но таким образом они не смогут идти за нами…
Дети шли уже полчаса. Тотор во главе, остальные за ним. Маленький горбун держал путь строго на запад, но дикаренок остановил его и указал на восток, где виднелись горы, покрытые лесом. Тотор снова повернул в сторону заходящего солнца, но маленькие папуасы заупрямились.
– Если вы не согласны идти с нами, пусть каждый идет в свою сторону, – решил мальчуган и в сопровождении Лизет зашагал дальше.
Некоторое время дикарята колебались, затем, обменявшись несколькими словами на непонятном европейцам языке, оба изобразили на лицах ужас. Девочка заплакала и задрожала, а мальчик протянул руки к небу, как будто хотел сказать: «Умоляю! Не ходите туда!..» Но все-таки маленькие папуасы продолжали следовать за новыми знакомыми.
– Там произошло что-то из ряда вон выходящее, – вполголоса произнес Тотор.
– И кошмарное! – добавила Лизет.
– Но что?
Вскоре детям предстояло это узнать. Все четверо продвигались дальше. Брат с сестрой радовались, что скоро выйдут к реке, а маленькие папуасы становились с каждым шагом все мрачнее.
Вдруг раздался топот и знакомые воинственные крики океанских каннибалов. Спрятаться оказалось некуда – вокруг была лишь высокая трава с изредка встречавшимися кустами. От страха Лизет прижалась к брату, а дикарята попытались скрыться в ветвях. Но напрасно! Два по пояс голых черных гиганта бросились на них. Один – со страшной гримасой на лице, с неслыханной грубостью схватил малышей, прижал их друг к другу и связал в мгновение ока так, что те и пикнуть не успели. Другой с немного озадаченным видом смотрел на белых детей. Затем, издав несколько гортанных звуков, набросился на маленького горбуна, вцепился в волосы и поднял. Тотор изловчился и лягнул великана в подбородок. Лизет пронзительно закричала. Однако папуас не обратил на это никакого внимания и бросил девочку на неподвижно лежавшее тело брата. Затем снял с себя льняную веревку, служившую поясом, и связал детей вместе, нисколько не заботясь о том, живы они или нет.
Оба бандита легко взвалили свой груз на плечи и зашагали прочь. Лизет сначала тихо стонала, потом, потеряв сознание, перестала. Монстры [166]166
Монстр – чудовище, урод.
[Закрыть]шли на запад, куда так хотел попасть Тотор и чему так сопротивлялись маленькие папуасы. Кто были эти милые негритята? Тоже сбежавшие… но откуда… и зачем?
Прошел примерно час. Охотники с добычей добрались до просторной хижины, покрытой тройным слоем банановых листьев. Крыша переходила в навес, земля на метр вокруг была сильно утоптана, и сам дом, казалось, врос в землю.
Пленников бросили на пол и быстро развязали. Веревки так глубоко врезались в тела, что никто из детей не смог пошевелиться. Они испуганно смотрели по сторонам, чувствуя, что бегство невозможно, сопротивление бесполезно, а помощи ждать неоткуда.
Один из дикарей снова схватил за волосы дикарят – одного в правую руку, другого в левую и куда-то поволок безжизненные тела. Другой злодей запустил пальцы в светлую шевелюру Тотора и черные кудри Лизет. Дети, почувствовав ужасную боль, закричали.
– Гектор, братишка! На помощь! Я умираю!
Лицо маленького горбуна покраснело. Он пытался укусить или поцарапать палача.
– Мужайся, сестренка! Нас спасут!.. Скотина! Он оторвет мне голову!.. Мерзавец! Я отомщу!
Первый великан пнул ногой дверь какого-то помещения и втащил туда маленьких папуасов. Следом за ним вошел другой, волоча стонущую Лизет и выкрикивающего проклятия и угрозы Тотора.
Палачи и жертвы оказались в просторной комнате, где царили полумрак и приятная прохлада. Правда, обстановка ее была весьма странной и состояла из дюжины полутораметровых квадратных клеток, в которых могли свободно расположиться крупные звери. Сквозь деревянные решетки некоторых клеток маленький горбун краем глаза заметил темные лениво передвигавшиеся силуэты животных. «Неужели нас отдадут на съедение этим зверюгам!» – подумал мальчик, услышав различные звуки, походившие на стоны, плач и вой одновременно. «Боже, да я слышу человеческие голоса! Детский плач! Какой кошмар!»
Только теперь Тотор и Лизет догадались, откуда сбежали их новые знакомые, о чем пытались предупредить и кто развесил «табу» на деревьях. Конечно же, обладая звериным чутьем, охотники за людьми быстро нашли беглецов, несмотря на то, что те тщательно стирали следы. Каннибалам повезло, так как они вернули не только свою добычу, но заодно прихватили еще и двоих белых ребятишек. Теперь четверым пленникам предстояло сидеть вместе с другими несчастными в клетках, как птицам на откорме. Двери некоторых камер были открыты, а пустые клетки ждали узников. Замками служили сплетенные из ротанговой пальмы веревки, менее прочные, чем железные крюки и засовы, но помогавшие держать детей взаперти.
Сначала дикари бросили в клетки молчаливых и пассивных маленьких папуасов, затем кричащих, кусающихся и сопротивляющихся белых детей. Дверцы бесшумно закрылись, и несчастные оказались каждый в своей клетке, разделенные прочными деревянными решетками. Крики и стоны утихли, и наступила тишина. Однако вскоре она была нарушена голосом смелого мальчугана, который, несмотря ни на что, не терял надежды на спасение.
– Лизет, сестренка! Не бойся! – стараясь придать голосу больше уверенности, произнес Тотор.
Девочка тихо плакала.
– Мы убежим отсюда! Обещаю! – утешал ее брат.
– Да? Правда? – пробормотала Лизет.
В мрачной тишине ее прерывистый голос был хорошо слышен, хоть и несколько удален от Тотора.
– Господи! Что они собираются сделать с нами?
– Пока не знаю, – отозвался маленький горбун. – Немного терпения. Уж если мы избавились от когтей Корявого, то, думаю, нам удастся сбежать и отсюда.
– Но нас заперли!.. Да и эти черные люди ходят вокруг дома… Я видела…
– Я тоже. Будь спокойна, дикари не всегда на страже. Когда-то они ведь спят и едят, и мы останемся одни… Посмотрим, что можно сделать.
– Если бы я оказалась рядом с тобой, мне не было бы так страшно.
– Будь смелее, родная! Я уверен, что мы их победим, я чувствую это! Ты хоть и девочка, но сестра матроса и должна быть твердой.
– Ладно, я буду храброй и твердой!
– Вот и отлично! А теперь давай отдохнем. Конечно, это не лучшее место. Руки и ноги так болят от веревок.
– А у меня еще и кожа на голове! Он так запустил свои ногтищи в волосы, все горит!
В некоторых местах веревки до крови порезали кожу девочки.
– Да, знаю, – продолжала Лизет, – иногда искатели приключений испытывают некоторые неудобства… Но все равно я считаю, что мы должны все претерпеть и достичь своего. Ладно, хватит болтать! Свернись калачиком, Тотор, и поспи!
В какой-то миг маленький горбун подумал, что не все так плохо. Изнутри клетка была обита ватой, чем напоминала мягкое гнездо птицы. Тишина и полумрак помогали уснуть и не просыпаться в течение всех суток. «Да, но надо когда-то и поесть!» – подумал голодный мальчуган, вспомнив, как они объедались ягодами и фруктами. Гектор опасался, что их с сестрой снова приговорят к голодной смерти. Увы, их ждала другая участь.
Время шло. Маленькому горбуну казалось, что прошла вечность. Он нервничал, придумывая планы побега один смелее другого. Вскоре его ухо уловило медленные приглушенные шаги, легкий щелчок, сопровождаемый стоном и икотой. Затем все стихло.
«Пока ничего страшного не произошло», – размышлял Тотор.
Раздалось шлепанье босых ног по утрамбованной земле, мальчуган узнал мучителей. Щелчок над головой – и наверху клетки открылось небольшое отверстие, через которое протянулась длиннющая черная рука. Когтистые пальцы вцепились в волосы Тотору, приподняли голову и потянули наружу. Маленький горбун вскрикнул и стал отбиваться. Но его усилия оказались напрасны. Отверстие было настолько маленьким, что пролезла лишь голова. Тотор стоял на цыпочках, высунув голову наружу. Он пытался кричать, но в рот запихнули что-то полое и круглое. Твердый, как железо, предмет невозможно было ни раскусить, ни выплюнуть. Великаны, бесстрастные, как бронзовые статуи, выполняли свою странную работу. Один держал голову, другой отработанным движением вставлял в горло гибкую трубку и вливал сладкую тягучую жидкость. Тотора тошнило, глаза вылезали из орбит. Волей-неволей пища попадала в желудок. Когда он наполнился до такой степени, что месиво пошло обратно, палачи отпустили маленького горбуна, и тот упал на мягкую подстилку. Во рту ощущался приятный вкус вязкой патоки, слеплявшей зубы и щеки. От переедания юный матрос не мог пошевелить и пальцем. Пронзительный крик сестры заставил его вздрогнуть. С Лизет проделали ту же процедуру, которой подвергались все обитатели этого ужасного места. Владельцы питомника называли ее искусственным откормом. Каждый день каннибалы варили питательную смесь из инжира, кукурузы, муки и других полезных продуктов, чтобы дети потолстели. Затем они будут приготовлены и съедены людоедами Новой Гвинеи, которые слыли в мире большими гурманами.
ГЛАВА 6
«Лиззи» снова на плаву. – Одиннадцать против тысячи. – Воспоминание о героях Тонкина. – Одним выстрелом двоих. – Подвиг Галипота. – Горящий флот. – Смертельно пьяный городок. – Резиденция Ника Портера. – Бойня. – Последняя угроза.
А что же происходило тем временем в одном из рукавов реки Флай? С первого взгляда казалось, что «Лиззи» погибла. Парусник стоял неподвижно и имел плачевный вид. С трудом верилось, что он сможет снова бороздить океанские просторы. Однако во флоте нет ничего невозможного.
Оказалось мало заделать большую пробоину – теперь вода сочилась из всех имевшихся отверстий. Задраивание дырок под водой требовало времени, умения и сноровки. Плотник в скафандре то и дело выныривал, брал доску и опускался снова на глубину.
Наконец работа была завершена. Матросы – среди них было немало раненых – падали от усталости и с трудом передвигались, но никто не покидал свои посты. Пустили в ход насосы. Этого оказалось недостаточно: вода не убывала. Предстояло положить непромокаемую ткань на всю поверхность судна. Паруса и промасленные канаты прекрасно подходили для этой цели и вскоре, аккуратно уложенные, сделали свое дело. Вода перестала сочиться, постепенно шхуна поднялась, выпрямилась и держалась на плаву.
Закончив с внешними работами, экипаж принялся за внутренние. Чинили все, что оказалось сломано, тщательнее, чем обычно, замазывали пробоины, как будто хотели оживить смертельно больного. Каким же терпением и волей обладали моряки, чтобы в столь тяжких условиях продолжать бороться за жизнь любимого корабля.
О! Если б Тотор и Лизет были на борту… Но время подгоняло. Надо было отчаливать и плыть в бой за освобождение любимых малышей, находившихся, как явствовало из письма, в руках Ника Портера.
О! Если бы несчастный отец мог угадать, что произошло в тюрьме на сваях, где, как считал пиратский главарь, ребятишки находились под бдительным оком предателя-матроса!
Если бы капитан Марион знал, какой дерзкий и удивительный побег совершил его маленький герой со своей сестренкой, он мог бы не торопиться. Но отважный бретонец уже все продумал и решил. Он нападет на бандитов и захватит Ника Портера в его собственном логове.
Капитан вызвал помощника и сказал:
– Дорогой Гранжан, к моему великому сожалению, я вынужден оставить вас здесь, когда мы пойдем атаковать пиратов.
– Капитан, приказы командира не обсуждаются, и я должен беспрекословно вам подчиниться. Но я был бы счастлив сражаться рядом с вами, чтобы доказать, чего стоит наша дружба… чтобы помочь освобождению ребятишек, которых я люблю всем сердцем.
Слова друга взволновали Мариона. Энергично пожав руку помощнику, Андре произнес:
– Я очень признателен вам и, поверьте, высоко ценю нашу дружбу. Но поймите, на корабле должен остаться кто-то опытный, чтобы в случае необходимости принять на себя командование. Я оставлю с вами всего человек пять, а остальные десять пойдут со мной. Мы постараемся сделать невозможное, а у вас в это время будет очень трудная задача – подготовить «Лиззи» к плаванию, отбиваться в случае нападения от пиратов и сохранить шхуну во что бы то ни стало.
– Капитан, можете рассчитывать на меня, я выполню все приказы до единого.
– Благодарю! Подберите себе тех, кто останется на корабле.
– Плотник и раненые. А вы берите здоровых, их и так немного.
Десять бойцов во главе с отважным капитаном собирались расправиться с многочисленной пиратской бандой, терроризировавшей не только местный регион, но и все тихоокеанские острова.
Матросы запаслись оружием, каждый взял два пистолета, секиру, автоматический винчестер и двести запасных патронов. Шлюпку спустили на воду, и команда, дружно навалившись на весла, поплыла вверх по течению реки Флай.
Одиннадцать бойцов против целой армии бандитов! Если не брать в расчет веру в победу смелых моряков, идущих в бой, как на праздник, то такое предприятие казалось верхом безумия, верхом безрассудства, не имевшем аналогов в славной истории военного дела Франции, во всяком случае – в ее далеком прошлом.
Конечно, уже во времена завоевания Тонкина [167]167
Тонкин – европейское название северных районов Вьетнама, после образования Демократической Республики Вьетнам территория Тонкина именуется Бакбо.
[Закрыть]появились герои, о подвигах которых сложены легенды. Вспомним хотя бы имена славных французов, некоторые из них еще были живы и могли с гордостью сказать: «Я там был». Например, капитан-лейтенант Франсис Гарнье и лейтенант Бални д’Аврикур, оба погибли на поле брани. Или младший лейтенант Третиньян, ставший генералом, и гардемарин Хотфей, ныне капитан-лейтенант. Можем назвать еще доктора Армана, назначенного полномочным министром, и адъютанта морского министерства Дюбарда, повышенного в должности до главного инспектора.
Франсис Гарнье командовал всего лишь ста восемьюдесятью солдатами. 19 ноября он послал вице-королю в Нгуен [168]168
Нгуен – в данном случае: резиденция правящей династии.
[Закрыть]ультиматум: если через двадцать четыре часа не будет принесено извинение за оскорбление Франции, он, Гарнье, объявляет вице-королю войну и атакует Ханой [169]169
Ханой – один из древнейших и крупнейших городов страны.
[Закрыть]. История знала такой эпизод. 20 ноября 1873 года сто восемьдесят бойцов пошли на штурм города, который обороняли семь тысяч аннамских [170]170
Аннамские солдаты – при династии Нгуенов их империя называлась (в европейской и китайской литературе) – Аннам.
[Закрыть]солдат, и в тот же день взяли его приступом. Надо заметить, что Ханой вовсе не был открытым. Обнесенный стеной, он представлял собой неприступную крепость. На следующий день лейтенант Бални д’Аврикур с сорока двумя солдатами захватил редут Фу-Хай. А через несколько дней цитадель Нин-Бин сдалась Хотфейю, которому было всего лишь 19 лет и он стоял во главе отряда из восьми человек. А еще через месяц Гарнье полностью завоевал Тонкин.
Все эти события происходили на Востоке, где время текло неторопливо и не предполагало бурных перемен. Обитатели тех мест казались замкнутыми и верили в судьбу, желтолицые солдаты, казалось, не имели нервов и не боялись боли и смерти. И все-таки белые с их великолепным оружием, безграничной смелостью и изобретательным умом смогли посеять панику в рядах столь невозмутимой армии и одним ударом завоевать целый народ.
Шлюпка проплывала вдоль берега, покрытого водой во время прилива. Матросов встретили залпы двух пушек.
– Промазали! – радостно закричал Галипот, предусмотрительно стягивая с себя белый китель. – Разрешите ответить им хотя бы одним выстрелом?
– Давай, мой мальчик, но только одним.
Кок прицелился с плеча и выстрелил в группу артиллеристов. Двое малайцев упали, сраженные одной пулей. Галипот счел это вполне естественным и гордо произнес:
– Вот как стреляют в Марселе! Знай наших!
Матросы хотели продолжить стрельбу, мечтая об артиллерийском салюте, но у капитана был другой план, как обезвредить противника.
На берегу поднялся страшный переполох. Растерявшиеся пираты поспешно удирали, направляясь вверх по течению к соломенным хижинам.
Шлюпка продолжала свой путь.
В соломенных хижинах, однако, не оказалось ни души. Вдалеке на правом берегу виднелась большая деревня или скорее городок, в котором располагалась резиденция Ника Портера. У пристани на приколе стояло около сотни лодок и несколько плотов. Знаменитый боанга покачивался на волнах. Пиратов на борту не было. Выстрелы пушек не подняли тревоги, и бандиты отдыхали, лежа на земле и покуривая трубки. Они и представить себе не могли, что десяток белых бойцов осмелится напасть на тысячу головорезов.
Капитан, увидев боанга, сказал командиру шлюпки:
– Причаль… тихонько!
Перед выездом в лодку погрузили несколько бидонов с горючим. Когда оба судна встали борт к борту, капитан сказал:
– Нужен один матрос, чтобы подняться на судно. Кто возьмется?
– Я, капитан, если не возражаете, – тотчас отозвался Галипот.
– Хорошо. Тебе передадут бидон с горючим, ты обольешь боанга и подожжешь. Будь осторожен!
– Не бойтесь, капитан, что касается жарки, это мне знакомо.
– Быстрее!
Татуэ подсадил юношу, и тот оказался на палубе пиратского корабля. Затем Галипот проворно взобрался на мостик и крикнул:
– Масло, пожалуйста!
Кок на лету поймал бидон и исчез в глубине судна.
Прошло две минуты. Сначала матросы почувствовали запах паленого, затем появился дым, а за ним и пламя. Откуда-то выпрыгнул Галипот, балансируя руками, прошелся по релингам и спрыгнул в шлюпку.
– Внутри сухо, как в печке! Все полыхает! Я узнал кое-кого, и, клянусь, он скоро изжарится от макушки до кончиков пальцев!
– Кто же это, сын мой? – с интересом спросил Татуэ.
– Хм, кое-кто из экипажа дрыхнет там. Это все, что я могу вам ответить.
– Смерть змее, смерть ублюдку! Все средства хороши против подобных злодеев! – с мрачным удовлетворением добавил силач, впервые высказавшись после похищения детей. До сих пор он был нем как могила.
Нача́ло было положено. Боанга полыхал, как факел. Огонь перебросился на соседние пироги, а затем и на всю флотилию.
– Отлично, – бормотал командир шлюпки, – так им и надо!
А капитан уже командовал гребцам:
– Отплываем!
На некотором расстоянии от берега стояли хижины на сваях, похожие на ту, что служила тюрьмой Тотору и Лизет. В этих так называемых продвинутых наблюдательных постах находились часовые, большей частью дремавшие. Тем не менее некоторые из них пробили тревогу, выстрелили из ружей и подняли черный флаг, на что абсолютно никто не обратил внимания.
За постами показались просторные дома, служившие жилищем пиратам, когда те возвращались на землю, чтобы повеселиться и отдохнуть. Тут же были и магазины, ломившиеся от товаров, провизии, и все это пестрое изобилие продавалось за баснословные деньги. Здесь охрана была чуть надежнее, несмотря на витавший повсюду алкогольный дух.
Жители Азии и Океании слыли никудышными едоками: немного риса или рыбы, несколько фруктов – и этого бывало им достаточно для пропитания. Но такая воздержанность не касалась выпивки. Стоило лишь показать бутылку с ароматным ликером и можно было увидеть, как непреодолимое желание испробовать его делало человека невменяемым. Рисовая водка стала пагубной страстью этих людей. Пили они вовсе не из любви к напиткам или чтобы усладить свой вкус. Нет, они быстро заглатывали большую порцию огненной воды, чтобы потерять ощущение реальности, чтобы хмель сковал тело, а душа улетела путешествовать по дальним странам.
Поселок был полностью во власти пиратов. Однако бандиты настолько привыкли к легко достававшимся победам, что несколько расслабились. Никто не оказывал им достойного сопротивления, негодяи всегда имели дело со слабым и малочисленным противником. Стоило пригрозить – и добыча легко попадала в руки грабителей.
– Причаливаем! – скомандовал Марион.
Шлюпка поравнялась с деревянной пристанью, и матросы высадились на берег, удивленные, что без единого выстрела попали в этот «смертельно пьяный городок».
– Как тут все будет отлично гореть! – воскликнул Галипот, который вошел во вкус, спалив дотла вражескую флотилию.
Все постройки в поселке оказались из дерева, бамбука или ротанговой пальмы. Достаточно было бросить спичку, и в одно мгновение мог разразиться грандиозный пожар.
– Терпение, – ответил Марион. – Не сейчас, чуть позже, я скажу.
Сначала капитан хотел узнать, где находились Ник Портер и Корявый, а главное – сын и дочь. Чтобы добыть необходимые сведения, моряк решил захватить одного-двух пиратов. С пистолетом в руке он подошел к хижине, резко толкнул ногой дверь и увидел четверых бандитов. Трое, в стельку пьяные, лежали на полу. Четвертый стоял на коленях и пытался поднести к губам бутылку, возможно с рисовой водкой. Марион ногой выбил сосуд, держа в одной руке оружие, другой за волосы поднял голову бандита и прокричал:
– Я хочу знать, где Ник Портер? Ты слышишь, Ник Портер!
Малаец пробормотал что-то невразумительное. Капитан встряхнул его как следует и крикнул снова:
– Отвечай, или я тебя пристрелю! Где хозяин?
Пьянчуга понял слово «хозяин» и предложил проводить белого господина, который так хорошо умел подчинять себе людей.
Команда матросов пошла за пиратом, который дрожал всем телом и лязгал зубами, то ли от белой горячки, то ли от страха. По мере продвижения в глубь поселка шум голосов нарастал. Послышались крики и улюлюканье. Появились бандиты, вооруженные чем попало. Некоторые, пошатываясь, держали в руках бутылки, остатки съестного, одежду. Вся процессия направлялась к огромному строению, выделявшемуся среди остальных, как кафедральный собор [171]171
Кафедральный собор – главный храм в данной церковно-административной единице (у православных – в епархии), где наиболее торжественные богослужения осуществляет сам глава этой единицы.
[Закрыть].
– Это там, – указал провожатый, дрожа еще сильнее.
Моряки, насадив штыки на ружья, приблизились к двери и оттолкнули стоявших там часовых. Капитан настежь распахнул дверь и первым вошел в зал, где за столом со своими приятелями сидел Ник Портер. Матросы последовали за командиром. Со всех сторон послышались возмущенные возгласы: «Враги! К оружию!»
Пиратский главарь узнал Мариона и побледнел. Выхватив из-за пояса пистолет, бандит выстрелил. Однако он промахнулся, и пуля попала в стену. Моряки подняли ружья, направив их в разные стороны.
– Огонь! – скомандовал капитан.
Десять выстрелов из винчестеров прозвучали как раскат грома. Ряды застигнутых врасплох бандитов поредели. Оставшиеся повскакивали с мест и бросились за висевшим на стенах оружием.
– Огонь! Беглый огонь! – повторил команду Марион.
Матросы сделали по второму залпу, затем по третьему, четвертому, и началась настоящая бойня. Пираты устремились к маленькой группе отважных моряков. Предсмертные хрипы и стоны смешались с проклятиями. Хрупкое строение сотрясалось от выстрелов. Едким удушающим дымом заволокло все пространство вокруг. Повсюду лежали раненые, агонизирующие или уже мертвые пираты. Кровь лилась рекой.
Слава Богу, ни один из матросов не получил ни царапины.
На какой-то момент наступила трагическая пауза.
– Ник Портер, ты меня слышишь? – нарушив тишину, угрожающе проговорил капитан Марион.
– Слышу, будь ты проклят, – отозвался бандит.
– Я спалил твой флот… захватил твой город… и собираюсь превратить его в пепел, а также перерезать всех твоих сообщников. Ник, ты был моим палачом… Но я прощу все твои злодеяния, если ты вернешь моих детей живыми и здоровыми.
Бандит нагло рассмеялся в ответ.
– Ты меня простишь?.. Ты мне угрожаешь?.. Скажите пожалуйста, он считает себя хозяином положения. Это ты у меня на крючке, и я тебя зарежу. Увидишь!
