Текст книги "Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА XII

Янки и индейцы. – Колорадская война. – Сиу, чейенны и аррапагу. – Союз против общего врага. – Партизанская война. – Резня в Сэнд-Крике. – Что творили американцы. – Белые охотники за скальпами. – Три года борьбы. – Первая встреча полковника Билла с Кровавым Черепом. – Жестокие расправы. – Мир с пятью племенами Юга. – Два непримиримых врага. – В отместку за сэнд-крикскую резню. – Ненависть.

В 1864 году, после короткого перерыва, между белыми и индейцами Северной Америки разгорелась война, которая не прекращалась, в сущности, в течение нескольких веков.

Она постоянно тлела, то затихая, то снова вспыхивая безо всякой видимой причины. Впрочем, причина была – белые не могли остановить своего продвижения вперед, занимая все новые и новые земли. Порой эти земли оказывались принадлежащими какому-нибудь индейскому племени. Оно бралось за оружие, к нему присоединялись соседи – начиналась война.

Белых подкарауливали, снимали с них скальпы. Дома их жгли, грабили, скот похищали, женщин и детей уводили в плен. Белые вооружались, составляли военные отряды и мстили индейцам жестокими расправами.

Война 1864 года вспыхнула и велась главным образом в штате Колорадо, который, впрочем, тогда еще был не штатом, а просто территорией.

Всякая новая земля, входившая в состав Северо-Американского союза, сначала называлась территорией, и лишь когда население превышало сто тысяч, получала права штата, и на государственном флаге Северо-Американской республики появлялась новая звезда.

Колорадо был признан штатом в 1874-м, когда численность населения еще не достигла ста тысяч. Он лежит по обоим склонам Скалистых гор, граничит на севере со штатом Небраска и территорией Вайоминг, на востоке – со штатом Канзас, на западе – с территорией Юта. Его площадь – двести пятьдесят тысяч шестьсот квадратных километров, то есть половина Франции.

В 1850 году здесь почти не было белых, лишь несколько мексиканцев, поселившихся в Сан-Льюс-Парке. В 1860-м, благодаря быстрому развитию горного дела, белых насчитываюсь уже тридцать пять тысяч. В том же году Колорадо стал территорией с двумя городами – в сущности, деревушками – Денвером и Сентрал-Сити. Столицей был Денвер.

Объявление Колорадо территорией повлекло за собой необходимость индейцам подчиниться федеральным законам или покинуть эти земли. Но их населяли сиу, чейенны и аррапагу, самые неукротимые из краснокожих племен. Они не желали ни подчиняться, ни переселяться и оказывали отчаянное сопротивление. А белые упорно надвигались, захватывали земли, строили фермы, города, заводы, добывали из земли уголь, ценную руду.

Индейцы действовали порознь и постоянно терпели поражение. Наконец они одумались, заключили между собой мир и союз против общего врага, но было уже поздно.

Прежде чем начать борьбу не на жизнь, а на смерть с сильным противником, они сделали попытку договориться с представителем федерального правительства и добиться некоторых уступок. В 1863 году к губернатору Колорадо прибыла депутация, чтобы заключить мирный договор, но это не удалось, борьба возобновилась.

Чейенны, сиу и аррапагу не делали прежних ошибок, держались вместе, выработали план борьбы.

Опустошительные набеги, которые, как правило, сопровождались убийствами, совершались теперь обдуманно. Началась настоящая партизанская война, на первых порах давшая прекрасные результаты. Сообщение между Джулсбургом и Денвером было ликвидировано. Все фермы на пути между ними сожжены, скот разграблен. Убивали мужчин без числа, снимали с них скальп, женщин и детей уводили в плен, где они подвергались жестокому и недостойному обращению. Истреблялись целые партии эмигрантов, даже отряды милиции. Ободренные этими успехами воины прерии решились осадить форт Сэджвик, но тут их усилия разбились об артиллерию форта, осыпавшую врага картечью.

Колорадские первопроходцы сражались мужественно, проявляя свойственную американской нации холодную неустрашимость и железную настойчивость.

Гражданская война Севера с Югом в то время была в полном разгаре. В ней принимали участие все регулярные войска. На военную помощь от Союза нечего было рассчитывать. Жители Колорадо сами организовали милицию, назначили офицеров, за свой счет снарядили и вооружили отряды.

Вскоре они научились у индейцев тактике засад и внезапных нападений, укрепили ее тактикой европейских армий, превосходным вооружением и железной дисциплиной. И хотя численность этих отрядов по сравнению с индейскими была невелика, вскоре они оказались сильнее.

Тогда, в свою очередь, стали преследовать индейцев и делали это с большим ожесточением. В иных случаях позволяли расправы, от которых становится не по себе.

До сих пор всем памятна ужасающая резня в Сэнд-Крике, устроенная полковником Чайвингтоном, командиром третьего полка колорадских волонтеров. Она превосходит все зверства индейцев или, по меньшей мере, сравнима с ними.

Случилось это 29 ноября 1864 года.

Ловким маневром третий полк окружил шестьсот человек сиу, чейеннов и аррапагу, с женщинами и детьми. Полк состоял из двухсот волонтеров, вооруженных винтовками Спенсера.

– Вспомните ваших жен и детей, перебитых в Ла-Плате и Арканзасе! – крикнул полковник своим солдатам, и без того дрожавшим от нетерпения и ярости.

Они бешено устремились на лагерь индейцев, застигли их врасплох, и те не могли защищаться. Вывесив белый флаг, предложили переговоры. Полковник не пожелал их слушать… Произошла неслыханная резня. Индейцев расстреливали в упор, давили конскими копытами, рубили саблями… Краснокожие воины полегли все до одного, не щадили ни женщин, ни детей.

Этим дело не кончилось. Последовало жуткое завершение – со всех раненых и убитых белые сняли скальп. Солдаты распарывали женщинам животы, разбивали о камни головы детям, отрезали пальцы с кольцами и уши с серьгами, вели себя хуже дикарей.

«Доблестная» операция обошлась белым всего в пять человек убитых, погибло пятьсот индейцев, половина – женщины и дети. Тяжело раненных бросили на поле битвы. Спаслись человек двадцать.

Вождь сиу Черный Котел и вождь чейеннов Белая Антилопа получили тяжелые раны. Знаменитые воины Вывихнутое Колено, Одноглазый, Кривой и Малый Плащ – убиты.

Читатель помнит, как полковник Билл, когда правительство распустило его отряд, набранный из краснокожих, лишился полковничьего звания и мундира. Тогда он оставил регулярную армию и отправился в Колорадо, где поступил в волонтеры простым солдатом, но скоро выдвинулся и был назначен капитаном в полк Чайвингтона. Он участвовал в сэнд-крикской бойне. Сражался храбро, а после битвы проявил особую жестокость. Вложив в ножны окровавленную саблю, достал нож и принялся снимать скальпы с убитых и раненых, попадавшихся ему под руку.

У него уже набралась порядочная коллекция скальпов, как вдруг он увидел молодого воина, помощника вождя, легко раненного в грудь, но лежавшего без движения. Недолго думая мистер Билл ухватил его за волосы и привычной рукой провел круглую линию вокруг головы. Раненый вздрогнул. Тогда с изуверской жестокостью Билл стал водить ножом по коже медленно-медленно… Раненый не издал ни единого стона.

– Если очнется – простудится и насморк получит, – засмеялся полковник и перешел к следующей жертве.

К его изумлению, несчастный поднял изуродованную голову, вскочил на ноги, ухватил за повод первую попавшуюся лошадь и прыгнул в седло.

– Я уже не Черный Орел, а Кровавый Череп! – закричал он. – Запомни это имя. Белый охотник за скальпами! Помни его до тех пор, пока твой скальп не покроет мою голову!

Полковник схватился было за револьвер, но он оказался разряжен, индеец ускакал.

– Я уже не Черный Орел, а Кровавый Череп! – закричат он.

Полковник Чайвингтон повсюду трубил о своей победе, утверждая, что в битве пало пятьсот краснокожих воинов. Рассчитывал получить в награду звание генерала и перейти на службу в регулярную армию. К чести федерального правительства, оно тщательно расследовало это дело, Чайвингтону пришлось уйти в отставку.

Сэнд-крикская бойня не забыта в Колорадо до сих пор, ее называют чайвингтоновской резней.

Индейцы пришли в неистовство. В январе 1865 года разграбили и сожгли все фермы и станции на севере Колорадо. Поселенцы подверглись беспощадному уничтожению. Аррапагу и чейенны соединились с тремя другими племенами – кайявайсами, команчами и апачами – и повели с белыми беспощадную войну. Сиу отошли на север и пока держались в стороне, хотя воин из их племени по имени Кровавый Череп был душой краснокожей коалиции.

О нем рассказывали ужасные вещи. Его ненависть к белым изумляла даже соплеменников.

На голове он неизменно носил меховую шапку и ездил верхом на иноходце. С него снял скальп белый человек, он страдал головными болями, которые делались невыносимыми от тряской лошадиной рыси, поэтому он ездил только на лошадях, ходивших иноходью, а они встречаются в прерии крайне редко.

Кроме ненависти к белым вообще, у него была причина и для личной мести. Ее мы уже знаем.

Он хотел отыскать человека, который снял с него скальп, поступить с ним так же и предать самой мучительной смерти.

Во время войны, продолжавшейся до 1867 года, они нередко встречались в боях, но при всем обоюдном желании никак не могли сойтись лицом к лицу.

В октябре 1867 года в Канзасе был подписан мирный договор между пятью главными племенами Юга и правительством Союза. Колорадских волонтеров распустили. Мистер Билл вернулся к мирной жизни и к прежнему чину полковника. Кровавый Череп скрылся у сиу, покрытый славой и обвешанный скальпами, которые с радостью бы отдал за один – с жесткими и сухими волосами, за скальп полковника Билла.

Последний не был спокоен за свою жизнь, часто встречая след иноходца и справедливо полагая, что договор договором, а личная вражда – личной враждой.

В продолжение девяти лет враги неоднократно обменивались выстрелами, но оставались невредимыми. Нашла коса на камень. Трудно было сказать, за кем в конце концов останется победа.

В 1874 году вспыхнула война с сиу, которые начали ее первые, принялись грабить и жечь поселки, снимать скальпы с колонистов. Разумеется, Кровавый Череп и полковник Билл оказались в числе сражавшихся. Главный вождь соединенных племен сиу, знаменитый Ситтинг-Булл, выставивший семь тысяч воинов, взял Кровавого Черепа помощником.

Американскими войсками командовали генерал Костер и полковник Крук. Ситтинг-Булл ухитрился заманить главные силы федералов в ущелье Уайт-Маунтейн, близ городка Бисмарк, и полностью уничтожить их. После битвы велел подать трупы Крука и Костера, вырезал у них сердца и съел на глазах у своих воинов.

Это было под стать чайвингтоновской бойне.

Полковник Билл и Кровавый Череп вновь встретились. Индеец был уверен, что жертва на этот раз от него не уйдет и он утолит наконец свою жажду мести. Полковник чувствовал, что его скальп держится на волоске. Случилось иначе. Когда Кровавый Череп устремился на полковника, тот выстрелил из револьвера и ранил его в плечо. Индеец упал с коня, со своего пегого иноходца. Полковник моментально воспользовался этим, вскочил на иноходца и ускакал, хотя и получил вдогонку шальную пулю, ранившую его на излете в левую руку.

Едва ли не десятая их встреча окончилась ничем.

С тех пор они не виделись до 1880 года, когда полковник Билл, полагавший, что окончательно избавился от врага, неожиданно попался ему в руки во время охоты на бизонов.

ГЛАВА XIII

Индейцы как они есть. – Дурные предчувствия полковника. – Фрике проголодайся. – Парижанин завоевывает сердце старого дикаря. – Дела ковбоя идут все хуже. – Последствия опасного прыжка. – Снисхождение. – Прыжок через лошадей. – Победа Фрике. – Рукопожатие. – Фрике получает прозвище Железная Рука. – Новые опасения. – С краснокожими ничего не выйдет.

Североамериканских индейцев многие представляют себе людьми серьезными, молчаливыми, а если и говорящими, то весьма напыщенно. Это не так. Они очень веселы, просты в общении, высокий слог им чужд. Серьезность и молчаливость напускают на себя только на советах, там же можно услышать и выспренные речи. У себя в деревне краснокожий охотно посмеется, споет, пошутит и спляшет. Но в его характере уживаются крайние противоположности. Сейчас он весел и добродушен, через минуту проявит чудовищную жестокость. Андре и Фрике, знавшие индейцев лишь по книгам, были удивлены, когда увидели их такими, каковы они есть.

Пленники больше не занимали дикарей, которые принялись торопливо набивать себе желудки. Все болтали, смеялись, шутили, поглощая при этом с невероятной жадностью огромные куски бизоньего мяса. Кровавый Череп тоже принимал участие в беседе, рассказывал, должно быть, что-то очень пряное, поскольку слушали его с видимым удовольствием, прерывая дружным хохотом.

Фрике и Андре дивились этой жизнерадостности индейцев, тогда как физиономия американца становилась все мрачнее. Он понимал, о чем идет речь.

– Однако, полковник, наши враги довольно веселый народ, – сказал парижанин, – а никакой весельчак не может быть безнадежно жестоким. Нельзя ли с ними на чем-нибудь столковаться? Как вы думаете?

– Я думаю, мистер Фрике, что самый здоровый из нас опасно болен. Если б вы только могли понимать, что они говорят! Они смеются, как тигры, если только это можно назвать смехом.

– Стало быть, дело очень серьезно?

– Неужели вы сомневались? Эти негодяи придумывают для нас самые утонченные муки и пытки – и при этом хохочут. Вы, господа, храбрецы оба. Я видел вас в деле. Вы тоже знаете, что я не трус. И, уверяю вас, я в эту минуту испытываю страх. Не умереть я боюсь, нет. Раз смерть пришла, так чего уж ее бояться. Но боюсь тех ужасных мучений, которые нас ожидают перед смертью.

– Перспектива не из приятных.

– Если бы у меня были свободны руки, я бы всадил в себя нож. Если бы случайно у меня дрогнула рука, я бы стал умолять вас: ради бога, убейте меня, господа!

– Значит, для нас все потеряно? Нам конец?

– Во всяком случае, не сегодня, потому что нам не дают есть.

– Правда, не дают, и я начинаю чувствовать сильнейший голод. Кстати, разве наши друзья «каменные сердца» не могут явиться сюда и выручить нас?

– Не смею на это надеяться.

– А я смею. Двести молодцов с винчестерами – это ведь сила! От здешнего сброда немного тогда останется.

– Они их и ждать не станут. Кажется, сейчас мы двинемся. До мест, где живет их племя, несколько дней пути, нас приведут в главную деревню, чтобы показать женщинам и детям. Там нас будут неделю, по меньшей мере, сытно кормить, чтобы мы хорошенько отъелись и дольше могли вытерпеть казнь, а не умерли в самом начале.

– Спасибо, полковник, за разъяснение. Стало быть, у нас есть еще впереди несколько дней, а там, быть может, и выручка подоспеет. Но я проголодался и намерен потребовать, чтобы мне дали есть. Что вы скажете, месье Андре?

– Скажу, что совершенно с тобой согласен. У меня в желудке черт знает что делается. Хочу попросить себе кусок мяса.

– Эй, вы, там! – крикнул Фрике на своем фантастическом английском. – Не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить?

Ответа не последовало.

– Что вы на меня уставились, точно гуси, услыхавшие тромбон? Кажется, все и так ясно: мы голодны, надо нас покормить. Пленных всегда кормят.

Никто и бровью не повел, будто не поняли.

– Вот дикари! – проворчал по-французски Фрике.

С земли вдруг поднялся старик-индеец, одетый в разную полуевропейскую мишуру, и подошел к пленным.

– Дикари? – проговорил он с удивлением.

– Ну да, дикари, а то кто же? Мало того, что вы нас связали, так еще и голодом морите.

– Зачем голодом? Надо кушать.

– Да ты, ирокез этакий, умеешь говорить по-нашему?

– Французы?.. Вы французы?..

– Ну да, французы. Из самого Парижа. А тебе что?

– Я… знавал… отца де Сме.

– Ты знавал отца де Сме, миссионера? – с живостью вскричал Андре.

– Да, отца де Сме… Отца сиу-дакотов.

– Не похвалил бы он вас за такое обращение с нами, – перебил Фрике. – Но об этом после. А пока дайте нам есть и пить и развяжите нас, а то у нас отекли и руки и ноги.

Старик отошел к группе воинов, среди которых ораторствовал Кровавый Череп, и произнес какую-то длинную фразу. Ему возражали, потом долго горячился индеец с изуродованной головой, но старик упорствовал и в конце концов, должно быть, убедил, потому что через четверть часа вернулся к пленным и положил перед ними большой кусок мяса.

– Вот за это спасибо, дедушка. А теперь развяжи-ка эти веревки, они совсем сдавили ножки и ручки бедненькому мальчику Фрике.

Старик несколько секунд колебался, потом исполнил просьбу парижанина.

– Браво, старик! Теперь господину Андре разрежь. Месье Андре – вон тот брюнет, который все молчит, все думает. Так. Господин краснокожий, да вы добряк. Ну, теперь ему, – продолжал юноша, указывая на американца.

– Нет! – резко ответил старик.

– Почему?

– Нет, нет и нет, – повторял тот с невыразимой ненавистью. – Он не француз. Он – Длинный Нож.[7]7
  Янки, американец.


[Закрыть]

– И что?

– Нельзя! – отрезал старик и на кончике ножа поднес к губам ковбоя кусок мяса.

– Так вы его будете кормить сам с ножичка? Ну что ж. А по-моему, лучше бы просто развязать.

– Нет.

– Ну, дедушка, не будь таким сердитым. Ведь мы от вас все равно никуда убежать не можем.

Фрике встал и потянулся, разминая отекшие члены. Потом ему вдруг пришла странная фантазия сделать прыжок через голову. И он сделал. Индейцы перестали есть и громко захохотали.

– А! Им это нравится! Что ж, будем продолжать в том же духе.

С пронзительным и веселым клоунским криком отчаянный шалун еще раз прыгнул через голову, еще и еще, несколько раз прошелся колесом перед почтеннейшей публикой, проделав ряд уморительных штук, как настоящий коверный, и закончил представление умопомрачительнейшим grand-ecart. Индейцы пришли не только в изумление, но и в восторг. По рядам их пробегал одобрительный ропот.

Фрике пришла странная фантазия сделать прыжок через голову. И он сделал.

– Вот что значит получить всестороннее образование! – балагурил Фрике. – Но и это еще не все. Если угодно, милостивые государи и милостивые государыни, я вам покажу и другие фокусы. Господа, не желает ли кто-нибудь из вас посостязаться со мной в искусстве французского или английского бокса? Молчат. Неужели никто не хочет?

Андре хохотал от всей души, глядя на проказника.

– Итак, – продолжал молодой человек, – бокса вы не хотите. Ну а сумеет ли кто-нибудь перепрыгнуть через трех лошадей, поставленных рядом?

Он бесцеремонно схватил за повод одну из лошадей, стреноженных неподалеку, и повел было на открытую площадку, поросшую густой короткой травой. Лошадь испугалась белого человека и встала на дыбы. Индейцы, предполагая побег, окружили юношу с угрозами. Тот обратился к старику и объяснил свое намерение. Добряк, чувствовавший к юноше расположение, знаками показал, что понял суть дела.

Сам подошел к лошади, взял ее под уздцы, успокоил свистом и подозвал юношу, чтобы тот ее взял за повод.

– Прыгать через одну лошадь – пустое ребячество, – сказал тот. – Не правда ли, месье Андре?

– Не всякий это может.

– Я могу и через несколько, да только у меня суставы заржавели от веревок. Но все-таки я им утру нос, покажу все, на что способен.

Привели вторую лошадь, третью и поставили их в ряд.

– Кто желает? – спросил Фрике.

Подталкиваемый товарищами, из толпы выступил молодой рослый индеец с мускулами гладиатора, с профилем, как на старинной римской медали, и степенно приблизился к парижанину.

Он, не стесняясь, скинул с себя кожаные панталоны, куртку из бизоньей шкуры, мокасины и отошел на несколько шагов для разбега.

– Стильный парень, – проговорил парижанин с видом знатока. – Но что за прихоть – упражняться голым, в чем мать родила! А, приятель, хорошо! Браво, браво!

Индеец сделал бросок. За несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее его от лошадей, и ловко перепрыгнул через всю тройку. Индейцы завыли от радости и не без насмешки поглядели на француза, который рядом с богатырем-индейцем казался таким бледным и тщедушным.

– Ах вы тюлени! Ну, смейтесь. Радуйтесь. Посмотрим, кто будет смеяться последним… Вот что, дедушка, приведите мне еще трех лошадей.

– Трех? – переспросил старик.

– Да, трех. Я буду прыгать через шесть.

– Ах!..

– Что – ах? Удивлены? Да в нашей стране это могут сделать не только мужчины, но даже женщины и дети.

Поставили еще трех лошадей рядом с прежними тремя. Фрике увеличил между ними расстояние.

Индейцы окончательно забыли свою еду и возбужденно следили глазами за белым юношей.

Он отошел назад, скинул тяжелые желтые сапоги и, прокричав: «Раз!.. Два!.. Три!..», сделал несколько быстрых мелких шагов, потом прыгнул, как на пружине…

Словно молния промелькнула.

В один миг он легко перемахнул через всю шестерку лошадей и очутился по другую сторону. Индейцы громко вскрикнули от восторга.

– Пустое дело, – сказал Фрике. – Пожалуй, можно было бы добавить еще парочку. Ну, сударь, теперь ваша очередь, – прибавил он, обращаясь к молодому человеку.

Тот отрицательно покачал головой.

– Отказываетесь? Ну что ж. Будем друзьями. Давайте руку.

И протянул ему руку. Индеец вложил в нее свою. Вскоре на его лице изобразилось глубокое изумление, потом тревога и боль. Брови нахмурились, рот раскрылся. Он завертелся, изогнулся пополам, будто рука попала в тиски.

– А-гу! – крикнул он хрипло.

– Что – а-гу? – спросил парижанин, выпуская его обескровленные пальцы. – Это не агу, а дружеское рукопожатие. У нас так жмут друг другу руку сплошь да рядом. Спросите хоть месье Андре.

Но краснокожий парень в ужасе расправлял сдавленные пальцы и глаз не смел поднять на удивительных белых людей. Вскоре он затерялся в толпе, бормоча про себя какое-то слово, его вполголоса повторяли другие. Фрике обратился к американцу:

– Скажите, полковник, что за слово они все твердят? Я и выговорить его не могу.

– Они называют вас Железная Рука. И это по шерсти кличка. By God! У вас в руках удивительная сила. Вы дикарям очень понравились и кое-что выиграли через это.

– Думаете, они нас отпустят?

– Слишком вы прытки. Вас избавят от столба пыток, убьют без мучений. Но и это уже много.

– Спасибо. Вы очень добры. По мне, этого мало. Я им готовлю или, вернее, мы все им готовим ряд сюрпризов. Уверен, мы от них благополучно улизнем.

– Хотел бы я разделить вашу уверенность, мистер Фрике, но, увы! Не могу. Послушайтесь меня, оставьте ваши иллюзии. Разочарование будет ужасно. В любом случае, едва появится хоть малейшая возможность, не забудьте дать мне нож. Повторяю, я согласен умереть, но не желаю подвергаться пыткам.