Текст книги "Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА XII

Ходьба по лесу утомляет. – Если нельзя идти, лучше бежать. – На холмах. – Под гору. – Поляна. – Солнце. – Фрике убеждается, что шел не к шлюпке, а от нее. – Кобра-капелла, или очковая змея. – Пора! – Воды!.. – Муки Тантала. – Еще минута ожидания. – На смену жажде пришел голод. – Четыре тысячи килограммов мяса на двоих.

Фрике сказал: «Горы – это хорошо. С высокого места будет виднее, в этом наше спасение».

То, что парижанин громко назвал «горами», оказалось всего лишь лесистыми холмами, высотой не более четырехсот метров. Он решил подняться на них. Как человек опытный, пошел не прямо вверх, взбирался, словно по серпантину.

Мальчику это показалось чересчур медленным, против такой скучной, тихой ходьбы он протестовал прыжками и скачками, постоянно убегая вперед и возвращаясь обратно.

Фрике удерживал его, пытаясь убедить, что по горам в такую жару нельзя ходить быстро, и если Яса не уймется, то скоро вспотеет и выбьется из сил.

Действительно, уже через четверть часа мальчик прибежал весь мокрый, точно из бани, и жалобно попросил пить. Он чувствовал себя совершенно разбитым.

– Что, уморился? Я ведь говорил… На, выпей кофе. И давай посидим минут пять, отдохнем.

Они сели на корень могучего тека, протянувшийся по земле точно спина крокодила, перевели дыхание и продолжили подъем.

Адская жара начинала действовать и на Фрике, на холмах она была невыносимой. Но он все равно поднимался, превозмогая усталость и делая частые остановки ради ребенка.

Вскоре, однако, мальчик совершенно выбился из сил и едва тащился.

– Давай руку, я тебя поведу. Умираешь от жажды? Отпей немного. Довольно. Через некоторое время получишь еще, а я обойдусь.

Сделали более продолжительный привал. Когда встали, мальчик не мог двигаться.

Молодой человек вытер ему лоб, помахал, словно веером, лоскутком коры, содранным с дерева, дал выпить еще несколько глотков воды с кофе. Дав ему в руки самодельный веер, парижанин сильной рукой поднял его и посадил себе на спину.

– Эй! Поехали! – крикнул он со смехом. – Нужда-то что значит! Сам еле двигался, а вот взял теперь груз – и ничего, иду. Здесь оставаться нельзя, здесь место нехорошее.

И он шел, шел, опасаясь, что, если остановится, будет не в состоянии продолжить путь.

– Ух, больше не могу! – сказал он наконец и вовремя успел спустить мальчика на землю, а то упал бы вместе с ним.

Но не упал, прислонился сначала к дереву, потом сел под ним, будучи не в силах не только двигаться, но даже о чем бы то ни было думать.

Парижанин опасался, что, если остановится, будет не в состоянии продолжить путь.

И на беду все питье вышло, не осталось ни капли, нечем было промочить горло, смочить пересохший язык.

– Кажется, комедия окончена, – пробормотал бедный юноша.

Глаза его блуждали, горло сдавил спазм. Лиловые губы запеклись.

Вдруг он радостно вскрикнул. Нескольких минут отдыха оказалось достаточно, застилавший глаза туман рассеялся. Он видел яснее и понял, что находится на площадке, а не на склоне. На вершине холма!

Возможно, по другую сторону есть вода. Фрике встал и храбро двинулся вперед. Отдохнувший мальчик мог теперь идти сам. По спуску они шли легко и довольно быстро.

Вскоре очутились на неширокой поляне, ярко озаренной солнцем.

Парижанин невольно рассмеялся, забыв свои мучения.

– В добрый час! Ловко! Шли целый день, думая, что на запад, а пришли как раз на восток. Стало быть, шлюпка позади нас. Если месье Андре меня ищет, ему придется непросто. Вставай, мальчуган! Если не можешь больше идти, побежим.

Друзья нашли несколько кислых ягод, обманули ими жажду и стали спускаться – поневоле бегом – по крутому спуску сквозь густую траву, хворост и всякую мелкую растительность.

Теки неожиданно закончились к великой радости Фрике, которому они порядком надоели. Появились другие представители лесного Царства.

Пришлось пустить в ход тесак, прочищая дорогу. Молодой человек был полон энергии, не думая больше о голоде и жажде – у него появилась надежда.

Вдруг раздался свист. Особенный. Фрике остановился.

– Змея! – воскликнул он. – Я-то удивлялся, что их не видно Бррр!.. Мурашки по спине побежали. Надо идти осторожнее.

Через пару шагов вновь услышал свист и остановился, смертельно побледнев. В двух шагах от него поднималась змея, готовая броситься на врага.

По широкой шее с темно-желтой чешуей он узнал ужасную «найю», или очковую змею, называемую так за два кружка на голове, напоминающие очки.

Эта змея, толщиной в руку и длиной не более двух метров, чрезвычайно опасна своим ядом и славится злобным нравом. По-португальски она называется коброй-капеллой. Ее укус смертелен. Молодой человек понял, что погиб, если допустит малейшую оплошность. Стрелять некогда. Надо защищаться иначе.

– Кобра!.. Очковка!.. – пробормотал он.

И в то же мгновение змеиная голова, точно подброшенная пружиной, кинулась к нему на грудь, грозя впустить в нее ядовитые зубы-крючки. Фрике взмахнул тесаком – и голова рассталась с туловищем, но все-таки, по инерции, долетела до его груди.

Фрике взмахнул тесаком – и голова рассталась с туловищем.

– Это не в счет, – сказал парижанин. – Она уже мертвая.

Снова вперед. Вдруг до его слуха долетел шум…

– Вода!.. – закричал он. – Ручей!..

И бросился вперед как сумасшедший.

Вскоре он был у ключа. Вода чистая, свежая, холодная. Но пить ее, не остыв, безумие. Надо подождать.

– Яса! – позвал Фрике. – Скорее сюда!

Мальчик прибежал со всех ног и кинулся к водоему.

Старший товарищ без церемоний ухватил его за штанишки и сказал:

– Стойте, господин мальчик! Вы все утро сосали, как из рожка, воду с кофе, я вам ничего не говорил, а теперь погодите. Я не хочу вашей смерти. Погодите, вместе попьем.

Нет ничего хуже ожидания. Но прошли минуты, и они утолили жажду, сжигавшую их изнутри.

Жажда прошла, дал знать о себе голод.

Что бы съесть? Надо поискать какой-нибудь дичи.

Фрике пошел по лесу, ходил долго, но ничего не попадалось. Вдруг взгляд его упал на лужайку, на которой паслось стадо слонов.

– Слоны! – вскричал он, вытирая платком потное лицо. – Чего лучше! Я бы удовольствовался и меньшим – например, косулей, зайцем, фазаном или даже павлином. Слон весит четыре тысячи килограммов. На завтрак двоим этого многовато. Жаль убивать. Но, с другой стороны, что же нам делать? Не умирать же с голоду. Вот там ходит большой серый самец. Подстрелим его.

Парижанин пополз по траве к стаду. Слоны не могли его почуять, ветер дул в его сторону.

Вдруг стадо, охваченное непонятной паникой, покинуло пастбище и галопом устремилось в лес, на опушке которого были Фрике и Яса.

Они спрятались за дерево – стадо неслось на них подобно смерчу.

Слоны пробегали шагах в двадцати, не больше. Охотник мог свободно прицелиться в того, кого наметил.

Он спустил курок как раз в ту минуту, когда серый слон повернулся к нему плечевой впадиной. Стрелок видел, как толстокожий великан тяжко обрушился наземь почти одновременно с выстрелом.

– Обед у нас есть, а слона все-таки жаль. Бедный! Даже не вскрикнул.

ГЛАВА XIII

Меткий выстрел. – Удивление чересчур удачливого охотника. – Окружен. – Французский бокс. – Арест из-за слона. – Отчаяние из-за гибели Белого слона. – Фрике третирует бирманского министра. – Англичан боятся и уважают. – «Голубая антилопа» – военный корабль. – Фрике объявляет войну бирманскому императору. – Лестно получить выкуп. – В путь по реке. – Посадка на суда. – Внезапное появление Андре. – Не робей!

Сам Фрике еще ни разу не видал столь разрушительных последствий выстрела, с тех пор как стал пользоваться крупнокалиберными ружьями.

И ведь он стрелял не из винтовки восьмого калибра пулей «Экспресс» с семнадцатью с половиной граммами пороха, а из гладкого ружья. Правда, оно того же калибра, и хотя пуля круглая, но из твердого металла, весит шестьдесят пять граммов, и заряд пороха семнадцать с половиной граммов. На небольшом расстоянии результат выстрела чудовищный. Полагая начальную скорость четыреста сорок метров в секунду, сила удара получается равной двум тысячам сорока восьми килограммам. Слон, конечно, должен был погибнуть.

В несколько прыжков молодой человек преодолел двадцать метров, отделявшие его от поверженного гиганта.

Слон, получив удар, свалился головой вперед, вероятно потому, что передние лапы отказали раньше задних. Длинные клыки, на которые всей тяжестью навалилось тело, глубоко воткнулись в землю, один из них сломался на уровне челюсти. Хобот пригнулся ко рту, наполнившемуся кровью и землей. Глаза были открыты, веки не двигались. Бока не вздымались дыханием, только по складкам кожи еще пробегали мелкие судороги. Позади левого плеча виднелась круглая дырочка, из которой вытекала струйка алой крови.

– Пуля пробила сердце, – сказал Фрике. – Не хвастаясь скажу – выстрел замечательный… Бедный слон! Не будь мы так голодны, не стал бы я тебя убивать. Но какой странный цвет! Я такого никогда не видел. Точно пеклеванное тесто с серым войлоком.

Он вынул тесак и приготовился вырезать из этой горы мяса кусок на обед, как вдруг послышался стук лошадиных копыт, яростные крики скачущих людей и характерный топот бегущих слонов. Парижанин увидал себя окруженным всадниками на конях и двенадцатью слонами, на двух из которых были гауды, на остальных – седла.

Слоны остановились по знаку вожатых. Охотники проворно шмыгнули вниз, важные персоны, восседавшие в гаудах, степенно опустились по шелковым лесенкам.

Все они с криками горя и отчаяния бросились к мертвому слону. Некоторые рвали на себе одежду, царапали себе грудь, лицо.

«Кажется, я совершил важный проступок, – подумал про себя Фрике. – Надо было установить таблички с надписью: „Охота запрещена“… Эй, вы! Прочь лапы! Я не люблю, чтобы меня трогали. Вас тут два десятка».

Охотники справедливо предположили, что это и есть убийца, пусть совершивший преступление по неведению. Они подходили к нему, чтобы схватить.

Сунувшийся ближе других получил удар ногой в живот и упал навзничь без движения.

Крики усилились. Один слоновожатый, проворный как обезьяна, бросился на Фрике, который прислонился к дереву, повернувшись лицом к толпе. Он вытянул левый кулак и хватил им нападавшего по лицу. Тот свалился с разбитой физиономией.

– Вот и два, – насмешливо произнес парижанин. – Из ружья стрелять в них я не могу – это только усугубит мою вину! – Сунулись третий, четвертый и получили свое. – Желтомордые дураки! Совсем тактики не знают! – насмехался юноша. – Чтоб им всем сразу напасть, а не поодиночке?.. Ай, попался!

Сунулись третий, четвертый и получат свое.

Бирманцы тихонько подвели к дереву одного из слонов, поставили его позади молодого человека, по команде вожатого животное вытянуло хобот, обхватило им парижанина и подняло на воздух, как мальчишка поднимает мышь.

Несколько мгновений раскачивал метрах в четырех над землей, как бы спрашивая: «Хватить, что ли, о дерево?»

Вожатый сделал знак и что-то сказал. Слон тихо опустил Фрике на землю или, точнее, на дюжину протянувшихся рук. С удовольствием дал бы парижанин встряску этим людям, ухватившим его довольно грубо, но удержался. К чему?

Тесак свой он выронил в объятиях слона, ружьем овладели бирманцы. К тому же мальчик Яса, быстро-быстро обсудив что-то с начальником отряда, подошел к своему другу и как бы уговаривал его не сопротивляться.

– Ну, хорошо. Я уступаю силе. Вас двадцать четыре, а я – один.

Как только пленник перестал брыкаться, хватка ослабла и его даже не связали. Подошла другая толпа и стала орать при виде мертвого слона. На убийцу кидали испепеляющие взгляды. Фрике никак не мог сообразить, за что на него так сердятся, но потом понял.

Задав тому, кого он принимал за начальника, несколько вопросов на французском и не получив ответа, повторил вопросы по-английски. Министру, как всем бирманцам из высшего класса, этот язык был знаком. Но сам он не стал отвечать, приказав своему помощнику бооху сказать незнакомцу, чтобы тот держался почтительнее.

Фрике прыснул от смеха и спросил:

– А кто он такой, этот господин? Старший повар при папе?

– Это министр его величества императора бирманского, – невозмутимо отвечал боох.

– Ах, очень приятно-с! Только скажите ему, что мне на его министерство наплевать и что я вовсе не желаю принимать от него наставления, как мне держать себя.

Боох передал эти слова министру, который, видимо, оскорбился.

– Передайте ему, – продолжал молодой человек, – что в моих глазах он такой же дикарь, как и все вы, и что если кто-нибудь здесь имеет право на уважение и почет, то только один я – в качестве европейца и француза.

– Так вы не англичанин? – с живостью переспросил боох.

– Вам это не нравится?

– Нет, ничего… Но…

– Понимаю. Если я не англичанин, со мной можно не стесняться. Королева британская не позволяет беспокоить своих подданных, а французского представительства в Бирме нет. Но вы, сударь-министр, хвост-то все-таки не очень распускайте. За меня будет кому заступиться. Ведь я приехал сюда на военном корабле.

– Правду ли вы говорите, иностранец? – удивился министр, испугавшись слов «на военном корабле».

– Вы скоро узнаете о нем. Попробуйте тронуть хоть один волос на моей голове.

– Зачем вы убили белого слона? – горестно воскликнул министр.

– Что такое белый слон? Не все ли равно, какой цвет? Я его убил потому, что мы оба умирали с голоду – я и мальчик. Но все равно вам заплатят за вашу животину, не бойтесь.

– За священного слона нельзя взять никакой платы.

– Не хотите деньгами – получите пулями и картечью.

Министр окончательно испугался и не знал, что ему делать. С одной стороны – рискуешь навлечь на страну репрессии, за которые сам же потом ответишь; с другой – француз совершил тяжкое преступление, кощунство. Оставлять это безнаказанным нельзя. Нужно представить его императору, пусть тот решает сам. Может быть, согласится взять хороший выкуп.

Министр, боох и пунги посовещались, боох объявил Фрике, что его доставят в Мандалай.

Пришлось покориться.

Парижанина сытно накормили и поместили в гауде самого министра. Ясу поручили бооху. Караван тронулся.

У пристани погрузились на плоты. Гребцы осыпали убийцу Схен-Мхенга бранью и оскорблениями. Флотилия отчалила.

Вдруг молодой человек вскрикнул и хотел броситься с плота в воду, но десяток рук удержали его.

На его крик отозвался с берега гневный голос:

– Гром и молния! Я так и думал! Это Фрике, его взяли и везут!

На берегу виднелись два всадника на взмыленных конях – европеец и негр. Парижанин узнал Андре и сенегальца.

– Месье Андре, – кричал он, – меня везут в Мандалай за то, что я убил белого слона. Меня обвиняют в страшном преступлении.

– Ах! Вот как!.. – насмешливо отвечал Бреванн. – Не робей, мой мальчик. Старайся протянуть время, угрожай, хвастай… даже обратись за поддержкой к англичанам. Я поскачу к шлюпке, потом на всех парах помчусь на «Антилопу» и освобожу тебя, хотя бы пришлось для этого сжечь город. Не робей!

– Берегитесь, месье Андре. В вас хотят стрелять.

– Где им! – презрительно отозвался тот и пустил коня вскачь.

Сенегалец поспешил за ним.

Оба скрылись в густой чаще панданусов.

– Кто этот человек? – спросил у парижанина министр, стараясь скрыть свое беспокойство.

– Человек, который серого слона не убивал, но в которого вы собирались выстрелить за то, что он со мной говорил.

– Никто не стрелял.

– Не успели – вот почему. Но вы за это покушение поплатитесь.

– Вы решительно не хотите сказать, кто этот путешественник?

– Отчего же не сказать, раз это доставит вам удовольствие?.. Начальник французских морских сил в Рангуне, и вы о нем скоро услышите…

ГЛАВА XIV

Сигналы без ответа. Следы Фрике. – Едкий сок моха. – Тигр и его шкура. – Встреча с четырьмя охотниками. – Бирманские лошади. – Андре и сенегалец из пехотинцев превращаются в кавалеристов. – Аргумент, на который не возразишь. – Цель оправдывает средства. – Слишком поздно. – Возвращение. – Уплата долга. – Великодушие. – Шлюпка. – К английской границе. – Топка дровами и спиртом. – На всех парах.

Пока Фрике гонялся за калао, Андре оставался на шлюпке. Через два часа он начал беспокоиться.

Сигналы, которые парижанин подавал ружьем, не долетали до его слуха, выстрелы замирали в лесу.

Прошло три часа, четыре. Беспокойство Бреванна перешло в тревогу.

Наступила ночь. Андре решил, что с другом случилось нечто непредвиденное. Скорее всего, он заблудился. Завтра надо непременно начать поиски.

Он тоже сделал два выстрела. Ответа не было. Тогда велел открыть пальбу всему экипажу. И это ни к чему не привело.

Развели пары, дали резкий протяжный свисток. Выстрелили из картечницы. Ее характерные крикливо-трескучие выстрелы, как она начинает метать ураганом свои пули, слышны издалека. Всю ночь до рассвета подавали сигналы, без результата.

На другой день утром Андре с Сами и сенегальцем пошел на поиски, вооружившись как следует и взяв съестных припасов на два дня.

Определив по компасу положение шлюпки, сориентировался, отыскал следы Фрике и углубился в лес.

Следы обутого в тяжелые кованые сапоги парижанина ясно отпечатались на мху. Из них сочился едкий сок, окрашивая в темный цвет, вот почему они были видны так отчетливо.

Дорогой Андре старательно отмечал путь, так что теперь по нему мог пройти и вернуться назад даже ребенок.

Так дошли до места, где был убит калао. Андре обнаружил войлочный пыж восьмого калибра.

Калао завлекали Фрике на восток. Бреванн догадался:

– Сумасшедший мальчишка погнался за другой птицей. Хотел принести пару.

Охотник взглянул на компас, направление почти не изменилось. Они шли еще довольно долго.

– Куда это его понесло? – пробормотал Андре.

– Сударь, – сказал Сами, – господин Фрике заплутал. Взгляните на компас. Он кружил.

– Да, это так, – подтвердил негр.

Бреванн сверился с компасом.

– А ведь верно. Но как же он не нашел собственных следов? Ведь мы же видим их ясно.

– Сок, вытекающий из мха, делает их темными не сразу, а через несколько часов, – объяснил Сами.

– Ты прав… Однако он кружит все сильнее. Понял, что заблудился, и ищет солнце. Для того и устремился к этой поляне… Это что такое?

– Тигр! – вскричал Сами. – Сударь, это тигр без шкуры.

– И убитый дробью. Молодчина Фрике!

– А вот здесь он жарил мясо тигра, вырезанное около почки. Здесь спал на тигровой шкуре.

– Покуда все слава богу, – сказал Андре. – Идем дальше.

– Сударь, дорога все загибается.

Охотник держал компас в руке и то и дело на него взглядывал.

– Да, он так упорно делает круг, что, кажется, скоро придет к тому месту, где ночевал.

И действительно – Андре и его спутники снова оказались на том же месте.

Здесь они сытно позавтракали и двинулись дальше.

Вскоре добрались до цепи холмов, взошли на них и внизу противоположного склона увидели четырех человек, сидевших у источника, где Фрике пил воду, умирая от жажды.

Возле кучи маиса стояли четыре лошади бирманской породы и жадно уписывали вкусный корм. Всадники лежали на траве под панданусами и весело болтали.

Андре направился к ним. При виде белого они почтительно встали.

Сами стал расспрашивать их о Фрике. Бреванн любовался лошадьми. Они живут на свободе в верхней Бирме, их ловят и укрощают. Они невелики, но красивы, быстры и замечательно выносливы.

– Ну, что говорят? – спросил Андре у вернувшегося Сами.

– Удивительные вещи. Это честные бирманцы, охотники, сударь.

– Они видели Фрике?

– Да, сударь.

– Он жив?

– Да, сударь.

– Здоров?

– Да, сударь, но он арестован.

– Как? Кем же?

– Бирманцами, охотившимися за священным белым слоном, за Буддой… а господин Фрике его убил.

– Будду убил?

– Да, сударь.

– И за это его увезли?

– По-видимому.

– Куда? И кто?

– Люди, посланные императором за белым слоном.

– А эти кто такие?

– Они мне все объяснили. Сейчас расскажу.

– Поскорее, пожалуйста. Я сгораю от нетерпения.

– В каждом слоновьем округе есть свой чиновник, при котором состоит отряд охотников.

– Знаю. Дальше.

– Начальник округа выслал этих людей, чтобы они шпионили за людьми, посланными императором, и всячески мешали им поймать слона. Господин Фрике одним выстрелом все спутал.

– Эти люди видели, как его увозили?

– Да, сударь. На слоне, всего их было двенадцать, и, кроме того, сколько-то всадников. Весь отряд, вероятно, садится уже на плоты и лодки, чтобы плыть по реке обратно в Мандалай.

– Спроси у них, далеко ли это?

– Пешком два часа пути.

– Стало быть, верхом полчаса.

Он резко обернулся к охотникам и спросил, словно те могли его понять:

– Хотите разбогатеть?

Сами перевел слово в слово.

– А что для этого сделать, господин?

– Продать мне этих лошадей.

– Нельзя, господин. Они казенные.

– Можно сказать, что они пали.

– Невозможно.

– Хорошо. Я их все-таки беру. Сами и ты, лаптот, хватайте каждый по одному охотнику, а я двоих. Свяжите им руки и ноги. Цель оправдывает средства.

Негр и индус прыгнули, как на пружинах, схватили каждый по бирманцу, повалили их и скрутили.

Двое других сдались под направленным на них револьвером Андре. Их тоже связали.

– На коня, лаптот! Ты поедешь со мной. А ты, Сами, стереги этих людей. Ты за них отвечаешь.

– Сударь, вы можете на меня положиться.

– Скажи им, что им не причинят ни малейшего вреда, лошадей возвратим, я надеюсь, и в любом случае они получат щедрое вознаграждение за невольную услугу. Дождись меня. Вперед, лаптот!

Андре вскочил на крепкого темно-гнедого коня, негр – на другого, и они помчались берегом ручья туда, где собирались садиться на плоты и лодки императорские охотники.

Они помчались берегом ручья.

Как мы уже знаем, они опоздали: суда отплыли, Фрике увезли.

Это было счастьем, поскольку они, по всей вероятности, пошли бы на риск и оба могли погибнуть.

Андре вернулся в холодном бешенстве. Бирманцы лежали связанные. Сами их стерег. Они были совершенно спокойны, подчинившись силе, как умеют подчиняться ей только азиаты.

– Освободи их, Сами. Сядь на одну из лошадей, кто-то из бирманцев на оставшуюся. Мы вернемся на шлюпку. Трое остальных пусть идут за нами пешком, как могут. След найти легко – по заметкам на деревьях – объясни им как. Скажи также, что лошади будут им возвращены, мы передадим их товарищу, который с нами поедет, и деньги для них для всех. Да поторопись, дорога каждая минута.

Бирманцы с готовностью согласились на все. Обещание денежной награды сделало их кроткими и послушными.

Бирманские кони быстро домчали всадников до того места, где под парами стояла шлюпка.

Андре проявил присущую ему щедрость. Бирманец получил для себя и товарищей столько рупий, сколько не видел за всю свою жизнь, и, кроме того, Бреванн подарил им всем на память по ружью из запаса, предназначенного для подарков и обмена. Бирманец глазам не верил и благодарил, благодарил без конца.

Ему, как азиату, казалось невероятным, что человек исполняет обещание, когда мог бы этого не делать.

Андре, лаптот и индус взошли на шлюпку. Громко и резко загудел свисток. Шлюпка понеслась по воде, как чайка.

Винт буравил воду, из трубы летели искры.

– Больше жару, друзья! – говорил Бреванн.

Через десять минут он спросил кочегара:

– Какова наша скорость?

– Семь – семь с половиной миль в час.

– Нельзя ли прибавить милю?

– Будь уголь, можно бы. Но у меня только дрова.

– Хорошо.

Он подозвал лоцмана:

– Можешь вести шлюпку ночью?

– Могу.

– Сколько нам нужно времени, чтобы добраться с этой скоростью до английской границы?

– Часов двадцать.

– Мы через пятнадцать часов должны быть в Мидае.

– Невозможно. До Мидая сто семьдесят миль.

– Знаю. Это одиннадцать с половиной узлов. Кочегар и машинист переглянулись.

– Машина выдержит? – спросил Андре.

– Машина может выдержать какое угодно давление.

– Хорошо. Дров у вас на шесть часов?

– Да, сударь.

Андре подозвал Сами и лаптота и велел им принести из задней рубки бочку. Взяв кожаное ведро, которым черпали воду из реки, он подставил его к крану бочонка и наполнил до трети.

– Вот вам, машинист. Полейте этим дрова и поливайте до тех пор, пока не получится скорость в одиннадцать с половиной узлов.

– Сударь, ведь это спирт.

– Превосходный, почти стоградусный. Если клапаны будут подниматься, наложите на них груз.

– Сударь, если вы дадите мне нужное количество спирта, я доведу скорость до двенадцати узлов, – сказал машинист, обливая дрова спиртом.

– В добрый час.

Машина сердито захрапела, винт завертелся с необычайной быстротой, кузов шлюпки задрожал.

Из-под клапанов со свистом вырывался пар. Вскоре, однако, давление стало уменьшаться. Тогда на дрова вылили новую порцию алкоголя.

Андре вернулся в рубку следить за расходом спирта, который был для него теперь дороже всех сокровищ в мире.