Текст книги "Личное удовольствие"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

23
Таня Тодд

Я сделала так, как мы договорились с дядей Чесом: сообщила маме, что он звонил и пригласил меня пообедать с ним в субботу. Это будет ленч, на котором присутствуют только двое: он и я. Она должна привезти меня к нему, но не оставаться, а потом, позже, заехать за мной.

Мама рассмеялась и сказала, что все это очень здорово, потому что она как раз планировала в субботу пробежаться по магазинам. Она также пообещала испечь немного шоколадного печенья, чтобы я угостила дядю Чеса, потому что неудобно кого-либо навещать, не принеся с собой хотя бы маленького гостинца.

Я ничего не стала говорить Чету Бэрроу про свой план, потому что до сих пор не была убеждена, что мой дядя действительно одолжит мне деньги, о которых я его просила.

Как бы там ни было, а в субботу мама повезла меня к дяде Чесу. Около двенадцати часов мы уже подъехали к его дому. Мама вслед за мной вылезла из машины, довела меня до двери, поцеловала и попросила передать дяде Чесу привет, а затем, как и обещала, уехала.

Я вручила дяде печенье – он обрадовался и сказал, что это здорово, потому что он купил уйму мороженого на десерт и теперь мы можем украсить его печеньем. Но сначала он предложил мне пиццу, два разных вида, а также мой любимый лимонад, и я подумала, что действительно все очень похоже на приятный маленький обед.

Мы начали кушать, и он приступил к обсуждению дел.

– Таня, – начал он. – Я дам тебе деньги, как и обещал. Но я действительно чувствовал бы себя намного спокойней, если бы ты мне сказала, на что ты их собираешься потратить.

– Я так и знала, что ты будешь расспрашивать меня об этом, – проговорила я. – Потому что сто долларов – это громадная сумма и ты не можешь просто так передать их мне, не попытавшись узнать, для чего они мне нужны. Я думала об этом и решила, что, пожалуй, могу тебе сказать, если ты пообещаешь не выдавать меня моим родителям.

– Я обещаю.

– Ты клянешься своей жизнью?

Он кивнул.

– Ты должен сказать это, – напомнила я.

– Клянусь своей жизнью, – произнес он.

– Хорошо. Мне нужны деньги, потому что я собираюсь убежать из дому. С Четом Бэрроу.

Он прекратил жевать и долгое время смотрел на меня, затем опять начал есть пиццу.

– Кто такой Чет Бэрроу?

– Его настоящее имя – Честер Бэрроу. Это мальчик, который живет по соседству, он на год старше меня и очень хороший. Помимо всего прочего, он очень умный.

– Да-а, – протянул дядя Чес. – Убежать из дому, это твоя идея или его?

– Это он придумал. Я даже еще не знаю, возьмет ли он меня с собой, но думаю, что, если я скажу ему, что у меня есть сто долларов, он обязательно возьмет меня, потому что, мне кажется, у него совсем мало денег.

– Хорошая мысль, – сказал мой дядя. – А почему Чес хочет уйти из дому?

– Потому что он там несчастен. Его отец с ним не разговаривает, а его мама только и делает, что смотрит телевизор.

– Понятно. А почему ты хочешь убежать из дому, дорогая?

– Потому что я тоже несчастлива. Отец все время пьет и не приходит домой на ужин, а когда он возвращается, от него сильно пахнет духами. Они с мамой постоянно ругаются. Однажды он ее ударил, и она плакала. Я не хочу там больше жить.

Дядя Чес промолчал. Мы взяли еще по куску пиццы. Она была невероятно вкусная, с толстым слоем сыра, который я почти весь съела.

– Куда вы пойдете? – наконец спросил дядя Чес. – Вы уже решили?

– Пока нет. Чет как раз сейчас планирует маршрут.

Он вздохнул с сочувствием:

– Таня, ты хорошо все обдумала? Я имею в виду… ведь у тебя не будет своей собственной комнаты и своей собственной кровати, может быть, ты не всегда сможешь кушать три раза в день. А как же ты будешь ходить в школу?

– Школа закрыта на каникулы.

– Ах да, я забыл. Но что в отношении тех вещей, которые я перечислил?

– Я думала об этом, – сказала я, – но, мне кажется, я привыкну. Скажи, пожалуйста, у нас сегодня будет десерт? Я хочу его приготовить.

– Конечно, моя дорогая. Мороженое в холодильнике. Если тебе нетрудно, перед тем как его класть, обдай ложку горячей водой.

– Я знаю, как делать, – успокоила я его. – Дядя Чес, тебе было больно, когда ты потерял свои ноги?

– Разумеется, да. И в течение какого-то времени я думал, что они все еще там. Каждый раз, вставая с постели, я пытался нащупать свои тапки, хотя прекрасно знал, что тапок у меня нет.

– Мне тебя очень жаль, – проговорила я.

Я принесла ему большую тарелку с десертом и такую же поставила перед собой.

– Выглядит отлично, – сказал он. – Ну что ж, давай приступим к первой порции.

– О, я больше не буду – съем только то, что у меня на тарелке. Я боюсь растолстеть. Дядя Чес, теперь ты, наверное, собираешься сказать мне, что я не должна убегать. Но поверь – это абсолютно бесполезно, потому что я уже все решила.

– Да нет, – произнес он. – Я не собираюсь пытаться разубедить тебя. Это серьезное решение, и, похоже, ты действительно его приняла.

– Да. А если я что-нибудь решаю, я выполняю это.

– Конечно, – кивнул дядя Чес. – Ты – очень ответственная девочка, я вижу это. Но могут возникнуть проблемы. Послушай, что я тебе скажу.

Он вынул свой бумажник, достал пять двадцатидолларовых банкнот и положил их на стул.

– Вот сто долларов, Таня.

– Я знаю. Я умею считать.

– Конечно, умеешь. Но проблема в том, что ты будешь с ними делать до того момента, как покинешь свой дом? Я думаю, ты можешь дать их Чету на хранение. Но тогда не исключено, что он сможет убежать с ними и не возьмет тебя с собой.

– Он не поступит так.

– Кто знает. Во всяком случае, это вероятно, не так ли? Не грызи ногти, дорогая. А если ты их спрячешь в своей комнате или в каком-то любом другом месте в доме, мама или папа могут найти эти деньги, и тогда тебе придется объяснять их происхождение.

– Я могу их спрятать очень хорошо.

– Конечно, ты можешь, дорогая, но все равно существует возможность, что их найдут. Давай сделаем так: я откладываю эти деньги для тебя, а когда вы будете готовы к побегу, ты можешь прийти сюда и забрать их. Ты возьмешь такси, приедешь ко мне, скажешь шоферу, чтобы он подождал, я заплачу ему за ожидание, отдам тебе сто долларов, и вы с Четом отправитесь куда захотите. Как тебе такой план?

Я стала обдумывать то, что он мне сказал.

– Ты обещаешь отдать нам эти деньги, дядя Чес, когда мы придем сюда?

– Ну конечно, вот они. Я их кладу в специальный конверт, помеченный твоим именем, и не буду его трогать. Это твое, и в любой момент ты можешь это забрать.

– Хорошо, тогда все в порядке, – согласилась я. – Я расскажу об этом Чету, и, думаю, теперь ему придется взять меня с собой.

– Наверняка. Если, конечно, он такой умный, как ты говоришь.

– Он поцеловал меня, – сказала я неожиданно.

– В самом деле? – спросил дядя Чес. – Ты на него разозлилась?

– Нет. Мне понравилось.

Дядя рассмеялся, подрулил на своем кресле ко мне и обнял меня.

– Конечно, как же это может не понравиться? – все еще улыбаясь, проговорил он.

Мама заехала за мной вовремя, как и обещала, и мы отправились домой. Я сразу же пошла искать Чета и наконец обнаружила его в бассейне. Это был бассейн для всех жителей нашего микрорайончика. Я не часто ходила туда, потому что то, что добавляли в воду для дезинфекции, окрашивало мои волосы в зеленоватый цвет. Чет сидел на траве возле бассейна – он был в одежде, и я поняла, что он не купался с другими ребятами.

Я подошла и села рядом с ним. Чет ел громадный гамбургер, он отломил от него кусок и протянул мне.

– Послушай, – начала я. – У меня есть для тебя кое-какие новости.

Я рассказала ему о том, как мой дядя обещал дать мне в долг сто долларов. Эти деньги он отложил в отдельный конверт, и как только мы решим убежать из дому, мы можем взять такси, подъехать к дяде домой и забрать мои деньги.

– Ура! – воскликнул Чет. – Замечательно. Мы сможем на эти сто долларов поехать в любое место. Я долго изучал карту и теперь знаю, куда бы мне хотелось попасть больше всего.

– Куда?

– На Аляску. Это хорошее место, и к тому же оно очень далеко от наших родителей, которым никогда не придет в голову искать нас там.

– А на Аляске есть медведи? – спросила я.

– Надеюсь, да, но они не будут нас тревожить. Ведь во Флориде есть аллигаторы, но смотри, сколько здесь живет людей, и никого еще не съели.

– И волки, – добавила я.

– Хорошо, хорошо, – сказал он сердито. – Куда тыхочешь поехать?

– Куда ты скажешь, – ответила я. – Аляска – отличное место.

На самом деле я очень хотела уехать в Париж, во Францию.

Париж – это место, куда Сильвия Годбаум поехала со своими мамой и папой.

24
Доктор Черри Ноубл

Он позвонил мне в субботу, сразу после того, как его племянница уехала. Я только что вернулась с пляжа, поэтому мне надо было принять душ и переодеться. По дороге я остановилась, чтобы купить охлажденную бутылку „фраскати", и приехала к нему в студию около пяти часов вечера.

Мы потягивали вино все из тех же ужасно нелепых кувшинчиков и закусывали шоколадным печеньем, испеченным его невесткой. Печенье было отличное: мягкое, воздушное, с большим количеством шоколада.

Чес рассказал мне о своем ленче с Таней и о том, как он пообещал отложить сто долларов до момента, когда они ей понадобятся.

– Ты думаешь, это было мудро? – спросила я.

– А ты можешь предложить что-то другое? Единственное, что я сумел сделать, это хотя бы немножечко выиграть время. Понимаешь, Черри, эти ребята могут изменить свое решение и забыть о намерении убежать. Но если они в самом деле придут сюда и попросят дать им деньги, тогда мне все-таки придется сделать это, поскольку я обещал.

– Видишь ли, Чес, – сказала я, – играть в эти игры с детьми – противозаконно. Я не знаю реальную ситуацию, но даже если ты не делаешь ничего предосудительного, ты наверняка станешь врагом родителей этих детей. И, скорее всего, тебя ждут неприятности.

– Я думал об этом, но у меня не было особого выбора, не так ли? Я не могу предавать этих ребят.

– Ты сказал, что имя мальчика Чет?

– На самом деле его зовут Честер, но Таня зовет его Чет. Чет Бэрроу.

Я поставила на стол кувшинчик с вином и внимательно посмотрела на Чеса.

– Бэрроу? – спросила я. – Его мать – Мейбл Бэрроу?

– Я не знаю, они живут по соседству с моим братом. Герман положил на нее глаз, он называет ее сдобным кусочком, и мне кажется, что она полненькая. А одна из причин, по которым Чет собирается убегать из дому, то, что его мать постоянно смотрит телевизор.

Я подавила глубокий вздох.

– Я не должна тебе этого говорить, Чес, но я доверяю твоему умению молчать. Мейбл Бэрроу – моя пациентка.

– О Боже мой!

– И я понимаю желание ее сына убежать из дому. Это в самом деле очень неблагополучная семья.

Он посмотрел на меня:

– Что же делать, док?

– К сожалению, мы не очень много можем сделать. Мейбл нуждается в том, чтобы ее приводили в норму. А это требует времени. И я пытаюсь ей помочь. Но на данный момент она говорит о разводе.

– Дело дрянь, – заметил он. – И, конечно, мальчишка чувствует, что происходит.

– Конечно. Дети намного более наблюдательные и чувствительные, чем предполагают их родители.

– Бедные дети, – вздохнул Чес.

– И не только дети, – добавила я.

– Что ты имеешь в виду?

Я налила себе еще немного вина.

– Это очень сложная проблема, – ответила я. – Я уверена, что дерматологи считают, что все на свете страдают кожными заболеваниями, а психиатры не сомневаются, что вокруг них одни только придурки.

Он улыбнулся:

– Может быть, ты и права. Мы все психи.

– Так кого же считать нормальным? – спросила я, но он не ответил.

Чес не включил лампу, и студия была наполнена сказочным светом заходящего солнца. Он был какой-то дивной расцветки: пурпурный, немножко серебристый, а в большинстве своем розово-лиловый. Казалось, воздух даже благоухал этим светом. Это создавало потрясающий приятный эффект теплоты и доверительности.

– Он поцеловал ее, – сказал Чес низким голосом, – Чет поцеловал Таню, и ей это понравилось. Это нормально?

– Хорошее начало, – ответила я.

Опять мы какое-то время сидели в тишине. Каждый думал о своем. Это был тот редкий момент, когда чувствуешь себя с кем-то настолько хорошо, что даже не хочется говорить. Затем я повернулась к нему и сказала:

– Я люблю тебя, Чес.

Мне казалось, что он никогда не ответит. Но наконец Чес произнес:

– Я этого не заслуживаю.

Эти слова буквально взорвали меня.

– Перестань! – возразила я сердито. – Сейчас же перестань. Дай мне решать, заслуживаешь ты этого или нет. Я тебя люблю.

Он засмеялся, его смех был немного грустным.

– Хорошо, доктор, – сказал он.

Я терпеливо ждала, зная, что Чес попытается объясниться. Он был честный человек, и это в самом деле было так.

– Ты знаешь, что я хочу, – произнес он наконец, – но это не только секс. Секс лишь одна часть моего желания. Все, что у меня есть, все, что окружает меня, – это достаточно для меня непросто. Когда со мной случилось то, что случилось, я думал, что, наверное, мне стоит умереть. Это была даже не боль, это был шок. Я посмотрел вниз и увидел, что у меня нет ног. Тогда я захотел встать и уйти, чтобы умереть. Мне казалось, это так просто – встать и уйти. Но это было не просто. Это было очень не просто, потому что мне нечем было идти.

– Чес, смерть или любовь – это для тебя одно и то же?

– Нет, конечно, нет. Я просто пытаюсь объяснить, что желание идти намного проще, чем все остальные. Понимаешь, я сильно хотел, но не смог. И так получилось, несмотря на то, что я старался изо всех сил. А потом я пытался умереть и тоже не смог: мое тело отказалось мне подчиниться.

– Это инстинкт, направленный на выживание.

– Это вы так говорите, доктора, но это подразумевает боль и несчастье. И теперь образ жизни, который я выработал для себя, оптимален в данной ситуации. А любить меня – это означает боль и несчастье. Будь честна, ты и сама знаешь это.

– Но это также означает выживание.

– Включи свет! – закричал он. – Черт возьми, здесь невыносимо темно.

Я включила светильник, и Чес отвернулся от меня. Мне показалось, что у него на глазах блеснули слезы.

– Ты должен был поговорить со мной об этом, пока ты проходил курс лечения, – сказала я. – Если ситуация такова, значит, мне не удалось тебе помочь.

– Как раз наоборот, – возразил он. – Может быть, единственная причина, по которой я еще держусь на плаву, заключается именно в том, что я прошел лечение. Твое лечение.

– Я знаю, как тебе сейчас трудно. Но любить – это значит очень многое преодолевать в себе. Это значит отдавать часть себя другому.

– У меня нету части, которую я мог бы отдать, – глумливо сказал он, глядя на свои обрубки.

– Послушай, – не сдавалась я, – все это означает боль для нас обоих. Но наши надежды и наши перспективы настолько необыкновенны, что все же стоит попытаться.

Он подмигнул мне:

– Нет боли – нет радости. Правда, док?

– Правда. Но все, что я читала или познала из собственного опыта, не дает мне ответа на то, что я чувствую в отношении тебя, Чес. Анализа моих чувств нет ни в одной из этих заумных книг. Возможно, все это совершенно ненормально.

– Как и я сам.

– Возможно. В твоем настоящем настроении. Мы с тобой по-разному смотрим на эти вещи. Ты воспринимаешь это как угрозу для жизни, я считаю, что это условия для выживания. Все, что я знаю, – это то, что я люблю тебя и хочу сделать тебя счастливым. И я уверена, что мне это удастся. Но я не имею никакого желания анализировать свои чувства. Я просто чувствую, и все. Помимо всего, – я улыбнулась, – по субботам у меня выходной.

Он рассмеялся:

– Хорошо, но коль скоро ты не хочешь анализировать себя, давай я сам займусь этим. Ты испытываешь ко мне жалость.

– Чушь.

– Ты воспринимаешь меня, как большинство людей воспринимают калек.

– Еще большая чушь.

– О! Я оскорблен: ты не считаешь, что моя терапия удачна. Твоя любовь строго профессиональна. Это своего рода чувство долга.

– Ты абсолютно не прав, Чес. Я люблю тебя, потому что люблю. Неужели ты не можешь видеть это под таким углом?

– Это было бы слишком просто.

– Любовь всегда проста.Это простое, четкое, элементарное человеческое чувство. Да, как ты говоришь, результатом могут оказаться и боль, и несчастье, но само по себе это чувство чистое и не влекущее никаких последствий. Ничего не надо осложнять. Оно просто существует, как существуют солнце и небо. И если ты отказываешься от любви, то рискуешь приобрести еще большую боль, еще большее несчастье.

– Ты давишь, – сказал он.

– Да, я давлю.

– Пытаешься сразиться с моей душой?

– Если хочешь, назови это так. Я не могу смотреть, как ты попусту растрачиваешь свою жизнь, Чес. Но что еще более важно, я не хочу попусту растрачивать свою. Конечно, это звучит эгоистично. Ты не собираешься попросить меня остаться с тобой поужинать?

– Нет.

– Ну и хорошо, – улыбнулась я, – а то это было бы слишком драматично. Ты ни о чем не хочешь попросить меня перед тем, как я уеду?

– Пожалуй. Я думаю, сейчас мне нужно что-либо покрепче, чем белое вино. Будь добра, сделай мне виски с содовой.

Я приготовила ему выпивку с большим количеством льда.

– Спасибо, доктор Ноубл.

– Всегда готова помочь вам, мистер Тодд, – проговорила я.

– Нижайший поклон, – усмехнулся Чес.

Я подошла к его креслу. Он обнял меня за шею, притянул к себе и поцеловал в губы. Длинный, страстный поцелуй. Затем мы посмотрели друг другу в глаза.

– Мне понравилось, – сказал он. – Это нормально?

– Хорошее начало, – ответила я.

25
Вильям К. Бревурт

Послушайте, меня одурачивали в моей жизни дважды. И то, как вел себя Бобби Герк, меня крайне настораживало.

За последнее время он звонил мне по меньшей мере четыре раза, узнавая, не получил ли я еще образец ЖАВ-таблетки. Я ответил, что работаю над этим, но мне не нравятся звонки, проверяющие меня. Когда человек ведет себя подобным образом, вы начинаете подозревать, что, во-первых, вы сильно продешевили, а во-вторых, что вас собираются выкинуть из доли.

Затем Бобби неожиданно предложил мне встретиться с одной сучкой. Обычно это означает, что вас опять-таки хотят обвести вокруг пальца в надежде, что вы попадетесь в эту ловушку и окончательно потеряете голову – тогда с вами можно будет делать все, что угодно. Однако я не видел причин, по которым Герк мог вести себя таким образом.

Я согласился поехать, потому что мне интересно было узнать, что он задумал, и к тому же не хотелось портить с ним отношения, поскольку я нуждался в его помощи в случае, если бы мне удалось достать эту таблетку.

Женщина Бобби оказалась крупной, дружелюбно настроенной бабенкой, не отличающейся особым умом. После того как мы узнали друг друга получше, я поинтересовался, как это ее угораздило связаться с такой свиньей, как Герк, который засасывает свои спагетти, как пылесос? Да к тому же от него пахнет не слишком приятно. Как она с ним трахается?

– Нищие не могут позволить себе выбирать, – ответила Лаура. (Это было ее имя – Лаура Гюнтер.) – Мне никогда не везло с мужчинами.

Тогда я поведал ей про удачу, о том, как она всегда сопутствовала мне. Лаура сказала, что это великолепно и она бы хотела уподобиться мне в моих надеждах или взять хотя бы кусочек удачи от меня.

Несколько лет тому назад я женился, но где моя жена сейчас, я не знаю. С тех пор у меня были связи с несколькими женщинами, но, скажу вам по правде, все это не имело для меня большого значения. Однако Лаура понравилась мне с самого начала, и я стал регулярно посещать ее два или три раза в неделю. Я водил ее в престижные рестораны и ночные клубы, где она могла выпендриваться как хотела и играть роль леди.

– Ты один из последних джентльменов, Вилли, – говорила она мне.

– Мне нравится это. Легко приходит, легко уходит, – отвечал я.

– А откуда приходит? У тебя собственный бизнес?

– Информационный бизнес. Я покупаю у людей, которые знают, и продаю людям, которые хотят знать.

– Наверняка это толстый гамбургер.

Мы обнаружили между нами много общего, и это сблизило нас. В конце концов, я даже сказал ей о своем хобби переодеваться в женские наряды. Ее это нисколько не шокировало.

– Послушай, – сказала она, – ты любишь переодеваться, а я люблю курить сигареты. Ну и что? Живи и давай жить другим – вот мой девиз.

Я получал большое удовольствие от того, что мог надевать ее наряды. Во-первых, они были хорошего качества, а во-вторых, у нас был один размер. Я купил очень много туалетов в магазине, где она работала. И иногда мы забавлялись тем, что наряжались в одинаковые туалеты, которые нам нравились, – у нас совпадали вкусы. Она всегда сначала примеряла вещи, а затем я их покупал. Это сберегло мне большое количество денег, потому что наряды покупались наверняка и подходили по размеру. К тому же мне нравился ее вкус и то, что она выбирала. Мы держали все новые наряды у нее дома, и это был как бы наш общий шкаф.

Лаура также показала мне кое-какие секреты с косметикой, о которых я раньше не знал.

Что касается секса, то он никогда не был сексом в прямом смысле, если вы понимаете, о чем я говорю. Но мы придумывали разнообразные варианты, и это нас вполне устраивало. Это было просто веселье, которое не причиняло вреда никому из нас. Несколько раз, когда у Лауры возникали сложности, я помогал ей деньгами, но сама она никогда ничего у меня не просила.

Единственное, что мне в ней не нравилось, так это то, что она без конца спрашивала меня о моем бизнесе, у кого я покупаю и кому продаю. В моем бизнесе надо семь раз отмерить, один раз отрезать и никому ни о чем не рассказывать. Помимо всего прочего, бизнес мужчины – это его личное дело, и Лаура должна была понимать такие вещи.

Я никогда не говорил ей ни слова о моих делах, но она продолжала расспрашивать меня.

И вот однажды вечером я пригласил ее во французский ресторан и между бренди и кофе решил поговорить с ней начистоту.

– Лаура, ты мне очень нравишься, и мы с тобой неплохо проводим время, но если ты будешь продолжать копаться в моем частном бизнесе, я, к чертовой матери, брошу тебя. Мне будет очень жаль, но другого выхода я не вижу. Я работаю в поте лица, чтобы сделать себе карьеру, и не обязан тебе или кому-нибудь другому говорить, что я для этого предпринимаю. Согласна?

Она вытащила одну из своих длинных, тонких сигарет, которые постоянно курила, и я щелкнул зажигалкой. Я заметил, что ее руки слегка дрожали.

– Вилли, – ответила она, – ты всегда хорошо ко мне относился, и я не хочу, чтобы ты послал меня к черту. Это правда, что я пытаюсь сунуть нос в твои дела. Я расскажу тебе, в чем тут дело.

После этого Лаура сообщила мне, что Бобби Герк предложил ей вступить со мной в контакт, чтобы выяснить, что происходит в лаборатории „Макхортл". Она была уверена, что он собирался выкинуть меня из этой игры.

– Что ж, у меня имелись кое-какие подозрения на этот счет. Я восхищен тем, что ты со мной так откровенна. Считай, что я твой должник.

– Перестань, Вилли, – сказала она. – Самое главное, ты не должен говорить Герку о моем признании. У него много связей, и, если он обнаружит, что я донесла, меня запросто могут скормить акулам.

– Конечно, я не собираюсь ничего говорить ему, Лаура. Почему ты думаешь, что я такая дрянь? Я буду делать вид, что все идет по его плану, но это достаточно сложно, потому что Герк большая сволочь, которую трудно обуздать. Но мы непременно сделаем это.

Несколько следующих дней я много думал, но так и не нашел способ, которым я смог бы воспользоваться, чтобы победить Герка.

Если я собирался найти применение ЖАВ-таблетке в боях или в футбольных командах, мне необходим был Бобби, так как он знал все об этом бизнесе по всей стране. И я мог пролезть туда только с его помощью.

Затем мне снова позвонила Джессика Фиддлер, и я в этот же день вечером подъехал к ней. У нее появилась новая информация.

– Он сказал мне, что просмотрел все видеокассеты, – доложила она.

Макхортл поведал Джессике, что пробная мышка мужского пола продолжала трахать свою подружку до той поры, пока не свалилась с нее в дикой усталости. Затем, после небольшого отдыха, все началось сначала.

– Это интересно, – заметил я, – ты подразумеваешь, что ЖАВ-инъекция дает усиление потенции?

– Так говорит Макхортл. А еще он сказал мне, что его химик работает над препаратом, способным снизить сексуальный порыв, потому что их заданием является создание убийц, а не сексуальных маньяков.

– Это должен быть очень сильный состав. Он не говорил тебе, когда таблетка будет готова?

– Нет. Но он сказал, что эксперименты на добровольцах планируются через пару-тройку месяцев.

– А он, случайно, не упоминал имя химика, который занимается этой проблемой?

– Нет, – ответила она, – не упоминал.

– Попытайся выяснить, Джесс, это очень важно.

– Насколько важно? – спросила она.

Эта чертова кукла намекала на то, что конверт должен быть потолще. Я терпеть не могу такие штучки, но у меня не было выхода.

– Ну, хорошо, еще одна тысяча за имя химика, – сказал я.

– Да брось, Вилли, – фыркнула она, – может, ты придумаешь что-нибудь получше?

– Сначала фамилия химика, а потом мы поговорим о бизнесе, согласна?

Она кивнула, и после этого мы расстались.

Я поехал к Лауре, чтобы переодеться для большого вечера в моем частном клубе. На этот гранд-парад я планировал надеть необыкновенно красивое платье из тафты цвета персика. Лаура обещала достать мне великолепный парик в стиле Вероники Лейк.

Конечно, я волновался по поводу предстоящего события, но еще больше меня беспокоило то, что мне рассказала Джессика Фиддлер. Если ЖАВ-таблетка действительно способна вызвать увеличение сексуальной активности, то в этом случае ей просто нет цены и я смогу заработать гораздо больше денег, не связываясь при этом со всякими тяжелоатлетами или футбольными командами.

Я все время прокручивал в голове, что мне необходимо достать экземпляр этой таблетки, размножить ее и распространить по всей стране в качестве препарата, способного необыкновенным образом увеличить мужскую силу. Вы ведь знаете, сколько мужчин готовы заплатить любые деньги за подобную таблетку, чтобы играть так долго, как им бы хотелось? Миллионы.

Но самым лучшим в этой ситуации оказывалось то, что совершенно отпадала необходимость в Бобби Герке. Я был в состоянии организовать все сам, и прежде чем меня схватили бы за воровство, я успел бы заработать большое количество денег, и мне тогда уже нечего было бы бояться. Я решил тщательно все обдумать и прикинуть свои возможности.

– Хай, Вилли, – сказала Лаура, подойдя ко мне, – ты потрясающе выглядишь. Хорошие новости?

– Удача пока со мной, – ответил я, – она все еще не отвернулась от меня.