Текст книги "Личное удовольствие"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Мне нужно в туалет, – заявил я.

– Разумеется, малыш, – сказал Бобби. – Я провожу тебя. Я вовсе не хочу, чтобы ты удрал.

Он пошел вместе со мной в туалет, который был позади дома. Бобби первый вошел туда, все осмотрел и, увидев, что там нет окон, впустил меня. Мне кажется, он действительно боялся, что я могу сбежать. Он ждал меня за дверью, затем мы опять вернулись в гостиную.

Достаточно долгое время все сидели в полном молчании, а потом услышали, как возле дома остановилась машина.

– Это, должно быть, тот самый химик, – сказал Бобби, – Тедди, я с ним справлюсь. А ты присматривай за этими двумя задницами.

Мой отец вошел и осмотрел по очереди каждого из нас. Он очень долго глядел на Вилли и Джессику, затем повернулся и уставился на Бобби и Тедди и только потом помахал мне рукой.

– Иди в машину, Чет, – сказал он спокойно, – мы едем домой.

– Эй, подожди-ка минутку, – встрял Бобби, – ты тот химик из лаборатории „Макхортл"?

Отец кивнул.

– Ты привез ЖАВ-таблетки?

– Да, они у меня.

– Тогда давай их сюда, и мы обсудим, что будем делать дальше.

– Иди, Чет, – сказал мне отец, – нам пора ехать.

Бобби вздохнул.

– Забери у него таблетки, Тедди, – приказал он.

Маленький мужчина начал плавно двигаться в сторону моего отца, выставив вперед свой ужасный кинжал и покачивая им вправо и влево.

– Давай-ка их сюда, дружок.

И тут мой отец стал действовать так быстро, что я едва успевал следить за происходящим. Он сбил очки с лица Тедди и раздавил их каблуком. Я услышал звук разбитого стекла.

Тедди слепо затыкал своим ножом в то место, где стоял отец, но его там уже не было. Он метнулся в сторону, схватил руку Тедди и резко заломил ее за спину. Нож выпал из руки Тедди на пол. Отец продолжал крутить и тянуть руку еще выше, и маленький человечек завыл. Хрустнула кость. Отец отпустил руку, и она повисла как плетка.

Затем он молниеносно рванулся в сторону Бобби и ударил его по толстому, жирному животу. Бобби сказал: „Уф" и согнулся почти пополам. Для полного „пополам" он был слишком жирным. Папа схватил большую латунную лампу и со всего размаху ударил ею по голове Бобби. Тот свалился. Мой отец продолжал бить его по голове до тех пор, пока лицо Бобби не превратилось в какой-то мясной фарш, а нос вовсе исчез.

Затем он вернулся к Тедди, который, лежа на полу, стонал и поглаживал свою сломанную руку. Отец встал на него ногами и принялся яростно прыгать на его грудной клетке. Он просто взлетал в воздух и тяжело приземлялся, и делал это снова и снова. Я подумал, что, должно быть, маленький человечек отдал Богу душу.

Потом мой отец остановился и сделал глубокий вдох. Пока он расправлялся с этими двумя парнями, Вилли и Джессика неподвижно сидели, совершенно ошарашенные и потрясенные увиденным.

– Чет и я отправляемся домой, – твердо сказал отец. – Есть какие-либо возражения?

Вилли прокашлялся:

– Разумеется, н-нет.

– Пойдем, сынок.

И мы пошли к нашей машине. Я держал отца за руку.

– Папа, – сказал я, – ты – это что-то!

После того как Мейбл Бэрроу уехала из мотеля, я оставался там примерно час, попивая замечательное диетическое пиво и осознавая, каким необыкновенным и наполненным взаимопониманием был наш контакт. Пожалуй, впервые в жизни я чувствовал, что душа моя была полностью открыта и честна с другим человеком. С Мейбл я перестал сдерживать эмоции, мое внутреннее „я". И первый этот опыт дал мне ощущение необыкновенного счастья.

Я вернулся в свою контору, где Голди сообщила, что несколько раз мне звонили дочка и жена. Ей показалось, что их голоса звучали взволнованно. Я моментально перезвонил домой и узнал, что Честер Бэрроу похищен и его отец отправился спасать его. Вдобавок ко всему, Таня и Чет хотели убежать. Также звонил мой брат и просил как можно быстрее перезвонить ему.

– Держись, дорогая, – сказал я Марлен, – я еду домой.

К тому моменту, когда я подъезжал к нашему дому, Грег Бэрроу уже вернулся с Честером и вся семья, плача от счастья, обнималась.

Марлен, Таня и я собрались на нашей кухне, и я упросил дочку честно рассказать нам, почему она хочет убежать.

Она высказала очень много критических замечаний по поводу моего поведения. Я уверил ее, что все это уже в прошлом, и согласился, что, конечно, все обвинения были верны и вина полностью лежит на мне. Я пообещал избавиться от всех моих старых привычек и начать вести себя, как должен себя вести любящий отец.

– Теперь еще одна вещь, – добавила Таня. – Я думаю, что ты не любишь ни маму, ни меня. Ты никогда не говоришь об этом.

После десяти минут раздумий я наконец решился сказать, что обе они, и жена и дочка, являются объектом моей самой глубокой и самой преданной любви. Высказав словами все, что чувствовал, я испытал огромное облегчение.

– Помните, – сказал я им, – мы – это мир из трех. И вся наша сила в поддержке друг друга. Поэтому давайте не будем прятать свои сокровенные мысли, а станем всегда честно говорить о них друг другу.

Они с готовностью согласились, и мы начали делать попытки к реконструкции нашей семьи. Затем Таня отправилась переговорить с Четом Бэрроу и выведать у него все детали его замечательного похищения. Я позвонил своему брату и узнал о событиях, которые случились в течение этого дня, и в свою очередь рассказал ему, что решил коренным образом изменить свою жизнь и постараюсь стать именно тем отцом и мужем, которого заслуживала моя великолепная семья.

– Рад слышать это, – сказал Чес. – Итак, Таня передумала убегать?

– Думаю, что я уговорил ее остаться, поскольку причины, по которым она собиралась это сделать, будут устранены. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она была счастлива.

– Ну, помоги тебе Бог, – ответил Чес и повесил трубку.

Моя жена поднялась наверх. И после разговора с братом я последовал за ней. Сначала я зашел в комнату для гостей, где освежился – использовал тот одеколон, который дала мне Марлен. Затем постучал в дверь ее спальни.

– Заходи, – сказала она низким, волнующим голосом.

Мы сели на кровать. Я снова начал говорить о нашей любви, о том, как важно поверять другу другу внутренние, интимные переживания, о необходимости взаимной заботы, симпатии, сочувствия и уважения. Марлен легла на кровать и протянула ко мне руки.

– И не забывай об этом, – улыбаясь, произнесла она.

Джессика позвонила мне в „Хашбим", и в тот момент, когда я услышала ее голос, я сразу же поняла, что вся наша афера провалилась. Черт! Я ведь прекрасно знала, во что мы влезаем.

Джессика рассказала мне, что произошло, говоря так быстро, что я с трудом понимала ее.

– Лаура, – закончила она. – Вилли и я сматываемся. Пока эти две гориллы не пришли в себя.

– Они что, живы?

– Да, я надеялась, что они сдохнут, но они, к сожалению, выживут. Сейчас эти двое в реанимации. Но, разумеется, рано или поздно вылезут оттуда. И я не уверена, что нам следует сидеть и ждать, пока они нас навестят.

– Ты абсолютно права, Джесс, – сказала я ей. – Если вы с Вилли линяете, думаю, мне стоит отправиться вместе с вами. Когда я смогу получить свою машину назад?

– Мы уезжаем прямо сейчас. Я доупаковываю оставшиеся вещи. Так обидно, что столько всего придется оставить.

– Не волнуйся об этом, – успокоила я ее. – Ведь это только лишь вещи.Лучше подумай о том, как спасти свою задницу.

– Да, – произнесла Джесс, – ты права, выживание – вот что сейчас главное.

Это был вечер среды, и мы решили встретиться у меня в доме. Вилли приехал на своем серебристом „инфинити", доверху забитом вещами, включая вечерние платья и прочее барахло. Джессика решила оставить свою старую машину и ехать со мной в „таурусе".

– Куда мотанем? – спросила я.

– Как насчет Нового Орлеана? – опять предложила Джесс.

– Мне подходит, – сказал Вилли. – У меня достаточно наличных, чтобы доехать с комфортом. Если понадобится, мы можем открыть небольшой бордель, пока я не начну снова заниматься своим информационным бизнесом. Вам подходит это, дамы?

Мне не нравилась идея торговать своей шкурой, но еще больше мне не нравилась идея провести остаток жизни в „Хашбиме", особенно с Бобби Гер-ком, охваченным жаждой мести.

Итак, перед тем как отправиться, мы выпили по прощальному бокалу. У меня оставалась бутылка прекрасного шампанского в холодильнике – еще со времени той вечеринки, – и это оказалось весьма кстати.

– Что ж, за светлое будущее, – сказал Вилли, поднимая свой бокал.

Мы выпили за это, сели в машины и поехали. Всю ночь, покуда мы мчались по шоссе, мы с Джессикой пели песни.

Как она сказала, выживание – вот название игры.

По дороге домой я сказал Чету:

– Я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне, сынок.

Что бы там ни говорила Мейбл, что бы там ни случилось, он мойсын.

– Конечно, отец, – согласился Чет, – все, что ты попросишь.

– Когда ты будешь рассказывать маме и своим друзьям про похищение, пожалуйста, не упоминай о таблетках. Это чрезвычайно секретный исследовательский проект, над которым я работаю. И люди, к нему непричастные, не должны знать об этом.

– Я не скажу никому ни слова, обещаю.

– Это будет наш секрет, – сказал я сыну. – Только твой и мой.

– Разумеется, – радостно ответил он, – я умею хранить секреты.

Мейбл была счастлива снова видеть нас. Она плакала, обнимала то меня, то Чета и снова и снова просила повторить историю счастливого избавления сына, с трудом веря в то, что все так замечательно закончилось.

– И надо же, тебе не пришлось платить никакого выкупа! – удивлялась она.

– Ни цента, – заверил Чет. – Отец просто поубивал этих двух придурков. Он бросал их, как воздушные шарики. Ты бы видела его. Он настоящий Рембо!

После ужина – макароны с сыром – я отправился в лабораторию и закрыл за собой дверь. Мне было над чем поразмыслить.

У меня оставались ЖАВ-таблетки, и мне следовало подумать об их будущем. Их потенциальная сила испугала меня, потому что я понял, что будут чувствовать солдаты, которые станут их принимать. То, что я испытал, было в самом деле ужасно. Я ведь едва не убил тех двух негодяев, так сильно было мое желание уничтожать. Препараты с подобным эффектом, настолько увеличивающим агрессию и физическую мощь, не должны быть использованы ни при каких обстоятельствах, будь то даже патриотические цели.

Теперь встал вопрос, как закончить с этим ЖАВ-проектом. Если бы я сказал полковнику Генри Кнекеру, что мне не удалось достичь желаемого результата, наверняка он заключил бы соглашение с другими исследовательскими лабораториями. И то, что создал я, конечно же, было бы создано другим химиком.

Также возникала проблема, что случится, когда два преступника, которых я чуть не убил, вернутся из госпиталя. Я был уверен, что они захотят снова увидеть меня, и опасался, что они могут найти способы противостоять моим агрессивным выходкам после приема таблеток.

Наконец я решил, что самым лучшим и самым эффективным в этой ситуации будет обратиться к широкой публике, рассказав ей про ЖАВ-проект.

Чтобы не откладывать дело в дальний ящик, я решил написать анонимные письма в „Майами геральд", в „Нью-Йорк таймс" и в „Вашингтон пост", подробно проинформировав эти газеты об исследованиях в области тестостерона, создании его синтетической формы и заказа, полученного от Министерства обороны США, на производство обогащенной диеты, которая превратит наших солдат, хотя бы на короткое время, в идеальных убийц. Я был уверен, что эти публикации окажутся подобными взрыву и сила общественного мнения заставит Пентагон отказаться от реализации подобных проектов.

Я прекрасно понимал, что, написав анонимные письма в газеты, нарушаю клятву хранить молчание и могу быть за это наказан. Но в данном случае я не волновался. Марлен Тодд была права. Психотропный препарат, который ломает нормы поведения, просто недопустим. Неэтично и аморально создавать его и предписывать к применению. Гуманность должна быть на первом месте.

Послышался негромкий стук в дверь, и на пороге показалась жена.

– Я ложусь спать, Грег, – сказала она. – Чет уже заснул. Думаю, что после всего этого он ужасно устал. Бедный малыш…

– Мейбл, мы должны поговорить с ним о том, почему он хотел убежать. Совершенно очевидно, что он несчастлив.

– Был.Но не сейчас. Он говорит, что после того, что случилось сегодня, он знает, что мы оба любим его. Я говорила ему всегда, что мы его любим, но мы не обращали на него так много внимания, как, должно быть, ему требовалось. Я сказала, что все изменилось, что теперь мы будем проводить больше времени вместе. Мы будем жить, как настоящая семья. Я права, Грег?

– Ты абсолютно права. Завтра утром я скажу ему то же самое.

– Ты скоро поднимешься наверх?

– Через несколько минут, после того как все запру.

– Поторопись, дорогой.

Я совершил свою ежевечернюю процедуру по закрыванию окон и дверей и выключению света. Затем поднялся наверх. Мейбл меня ждала, совершенно голая, в кровати. Позже она сказала:

– Дорогой, мне никогда в жизни не было так чудесно.

Я ответил:

– Я еще не закончил. У нас впереди целая ночь.

– О бог мой, бог мой, бог мой! – радостно воскликнула она.

– Ты знаешь, Черри, – сказал мне Чес, – если бы я не был уверен в обратном, я бы сказал, что мой брат накололся. Он не был пьян, но говорил, как сумасшедший. После того как он сказал мне, что дети раздумали убегать, он начал говорить про заботу, про то, что необходимо раскрепощенно себя вести и не прятать свои самые сокровенные чувства, что необходимо заботиться и тревожиться о близких людях. Ты думаешь, что он окончательно сдвинулся?

– Сомневаюсь, – ответила я, смеясь. – Я думаю, что он неожиданно открыл некоторые основные истины и теперь пытается выразить их со свойственными ему эмоциями, используя современный язык. Я не знаю, в какой момент он пришел к озарению, но если он в самом деле верит в то, что говорит, то не важно, как он выражает свои чувства. Самое главное, что, похоже, ему удалось вернуться в нормальное состояние.

– Дай Бог, – произнес Чес, – пусть это состояние продлится как можно дольше.

Поскольку проблема побега детей была успешно разрешена, мы первый раз за весь этот день смогли расслабиться. У нас в холодильнике было пиво. Мы уселись друг напротив друга, потягивая холодный пенящийся напиток. Все казалось спокойным и мягким, и создавалось впечатление, что даже воздух лениво завис в комнате.

– Теперь о нас… – начал было Чес, но замолчал.

– Да, – поддержала я его. – Что о нас?

Он сделал глубокий вдох:

– Ну а как насчет этого? Давай поженимся.

Я уставилась на него:

– Ты серьезно?

Он кивнул.

– Когда ты решил?

– Это медленно вызревало, – ответил он. – Шло по нарастающей. Я в какой-то момент понял, что без тебя мне не выжить. Это очень эгоистическое желание. Ты нужна мне для того, чтобы я мог жить. Так что я все решил, но это только половина решения. Что скажешь ты?

– Ты сам прекрасно знаешь. Да, да и еще раз да.

– Подожди минутку, – прервал меня Чес. – Ты должна кое-что мне ответить. Ты хочешь спать со мной?

– Да, – сказала я. – Хочу.

– Тогда не помогай мне, я все сделаю сам.

Он подъехал к кровати, поставил кресло на тормоз и, поднявшись на своих сильных рунах, перенес тело на покрывало.

– Ну же, иди сюда. Почему ты не торопишься?

Дрожащими пальцами он начал стягивать с себя одежду. Я быстро сняла платье и легла рядом с ним. Чес посмотрел на меня с нежной улыбкой и провел рукой по моему обнаженному телу.

– Это все выглядит так прекрасно! – сказал он. – Великолепное, совершенное тело, как во сне.

– Ты думаешь, мы будем жить счастливо? – спросила я. – Как Томми-Муравей?

– Конечно, нет! – воскликнул Чес. – Мы будем бороться, мы будем ссориться, будем ругаться, может быть, даже когда-нибудь побьем друг друга. Мы ведь люди, не так ли? Но я думаю, мы все преодолеем. А ты?

– Да, – прошептала я, протягивая к нему руки, – мы все преодолеем.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.