Текст книги "Личное удовольствие"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

41
Доктор Черри Ноубл

Вы можете подумать, наверное, что если человек является практикующим психиатром, у которого дни полностью заполнены проблемами пациентов, то такой человек захочет иметь спокойную и безмятежную личную жизнь. На самом деле все совершенно не так. Иногда я думаю, что проблемы даже необходимы, чтобы человек чувствовал себя живым. И если они не находят нас, то мы сами создаем их.

Все, что я знаю, так это то, что мое существование было бы безнадежно пустым, лишенным всяких ощущений, если бы у меня не было дружбы с Чесом Тоддом. Конечно, моя работа удовлетворяла меня на профессиональном уровне, но она не заполняла полностью ни мою душу, ни мой ум, ни мое сердце. Мне требовалось еще кое-что. Подозреваю, у меня была необходимость в личных переживаниях.

Чес спросил моего совета, каким образом он должен вести себя, чтобы помочь своему брату, и как лучше руководить намерениями его племянницы Тани убежать из дому. Это было очень важно для меня, поскольку демонстрировало его веру в мои возможности. А также его желание принять от меня помощь. Это был знак возрастающей между нами близости.

– Чес, – сказала я, – я разделяю твое волнение из-за брата, и мне бы очень хотелось предложить простое и эффективное решение, но я не могу. Некоторые проблемы не решаются, ты знаешь это.

– Не хочу этому верить, – нахмурился он. – Это означает, что я ни черта не могу сделать. Просто должен сидеть и смотреть, как погибает близкий мне человек. Герман говорил мне, что он встречался с тобой.

– В самом деле? – слегка удивилась я. – Да, у нас была одна предварительная встреча. Затем он перезвонил и сказал, что решил не продолжать.

– Вонючая задница, – проговорил Чес угрюмо. – Даже он признает это. Но он совершенно не хочет прилагать никаких усилий, чтобы измениться. Что касается Тани, она сказала, что они с Четом Бэрроу планируют убежать прямо перед началом занятий. Черри, как ты думаешь, мне следует сказать их родителям?

– Да, – ответила я, – обязательно. Я понимаю, что ты чувствуешь себя предателем по отношению к Тане и боишься потерять ее доверие, но все-таки безопасность детей должна быть на первом месте.

– Да, – откликнулся он, – пожалуй, ты права. И, может быть, если я скажу, это убедит их родителей уделять больше внимания своим детям. Надо обдумать это. Ты не сделаешь нам что-нибудь выпить?

– Я сделаю все, о чем ты просишь, – улыбнулась я. – У нас будет для этого прекрасная возможность.

Я приехала к нему, когда дождь лил как из ведра, и казалось, что этому потоку не будет конца. Ветер шумел, деревья пригибались низко к земле, но нам было уютно и тепло, как будто ненастье за окном усиливало наши положительные эмоции.

Я наполнила стаканы, и мы сидели, медленно потягивая коктейль. Единственным освещением комнаты была лампа на письменном столе Чеса. Она высвечивала только середину помещения, оставляя все углы темными. Чес отъехал от светлого пятна и оказался в полной темноте.

– Эй, – запротестовала я, – я не вижу тебя.

– Как раз то, чего я и хотел, – сказал он. – Потому что я должен сделать тебе признание, Черри.

Я ждала.

– Помнишь, я рассказал тебе однажды про женщину по имени Люси, с которой я был помолвлен.

– Да, – ответила я. – Она погибла в автокатастрофе.

– Это все ерунда. Никогда не существовало никакой женщины по имени Люси. Я просто все это выдумал.

– Зачем, Чес?

– Сам не знаю. Может быть, я хотел завоевать твою симпатию. Я в самом деле не знаю, какого черта я навешал тебе лапшу на уши. Просто в тот момент это показалось мне хорошей мыслью.

– А почему сейчас ты мне рассказываешь, что солгал?

Он сделал глубокий вдох:

– Потому что я не хочу никакой лжи между нами. Ничего фальшивого, никаких недомолвок, никакого дерьма.

– Возможно, ты рассказал мне про Люси, чтобы убедить меня в своей привлекательности.

– Возможно, – смущенно произнес он. – В тот момент я не мог рассуждать так логично.

– Чес, а ведь подружку Томми-Муравья в твоей новой книге зовут Люси, не так ли?

Он выкатился всвоем кресле на освещенное пространство и пристально взглянул на меня.

Я была готова к любым действиям с его стороны и не собиралась сопротивляться.

– Боже мой! – воскликнул он. – А ведь верно. Но я никогда не проводил никакой взаимосвязи. Что это означает, док?

– Это означает, что ты – Томми-Муравей, который ищет романтического приключения, – засмеялась я.

Он задумчиво смотрел на меня.

– Ты знаешь, а, по-моему, ты попала в точку. Я пишу свою долбанную автобиографию.

– Только она не о твоей жизни, – напомнила ему я, – это о том, как ты хотел бы жить, то есть своеобразный проект автобиографии.

Я по-прежнему говорила легко и беззаботно, но Чес не чувствовал этого. Я увидела, что он начал дрожать.

– Я собирался поженить их, – медленно произнес он, – Томми-Муравья и Люси. Если бы книга удалась, я планировал продолжение. Томми и Люси должны были иметь детишек-муравьев, большую дружную семью. Я что, мечтал сам о себе?

– Только ты можешь ответить, Чес.

Неожиданно он засмеялся:

– Я должен был выбрать более впечатляющее насекомое, чем муравей, в качестве своего второго я.

– Ну, не знаю, – возразила я, – муравьям присущи совершенно необыкновенные качества. Они работают в команде, у них есть строгая иерархия подчинения и жесткое разделение обязанностей, и, вообще, они очень дружны между собой.

– С ума сойти, – откликнулся он, покачивая головой, – Чес-муравей.

– Может быть, я буду Люси? – предложила я.

Он подъехал на своем кресле ко мне и взял меня за руку.

– Ты думаешь, это возможно? – спросил он, глядя мне прямо в глаза. – Только без глупостей сейчас. Все, что я спрашиваю: ты думаешь, это возможно?

– Да, – сказала я, – я думаю, что это возможно.

Он поставил свой стакан на пол и наклонился ко мне. Я тоже отставила свой стакан и потянулась к нему. Это было странное, неловкое, неудобное объятие, полное неуклюжести, но, тем не менее, нам удалось, мы поцеловались.

– Томми, – сказала я, нежно щекоча его шею.

– Люси, – произнес он, и мы рассмеялись.

Я не знаю, как можно определить, что случилось потом. Неккинг или петтинг, все это звучит так старомодно и бессмысленно. Но произошло то, что произошло: двое детей в тайном месте первый раз делали то, что они делали, и открывали новый непостижимый мир только для них двоих. Это было прекрасно! Это было просто прекрасно!

Мы остановились, чтобы передохнуть и посмотреть друг на друга.

– Дай мне время, – сказал он хриплым голосом, – мне нужно время, пожалуйста.

Я кивнула и откинула его черные густые волосы со лба.

Мы опять взяли наши стаканы и стали пить вино, не говоря более ни слова. Через какое-то время я поднялась, собрала мои вещи и поцеловала Чеса на прощание. Когда я уходила, он сидел, не шевелясь, в своем кресле с опущенной головой.

Я ехала домой медленно, потому что из-за сплошной стены дождя было очень плохо видно. Я пыталась каким-то образом проанализировать мои чувства, но они были такие хаотичные, что не поддавались никакой классификации. Только после того как я благополучно добралась до дома, приняла душ и легла в кровать, я смогла более или менее трезво разобраться в том, что я чувствовала.

Я нуждалась в этом мужчине, поняла я. Со свадьбой, без свадьбы, с сексом, без секса, все это казалось абсолютно неважным. Он был просто необходим в моей жизни, я надеялась, что и он нуждался во мне. Он потерял свои ноги, и ничто никогда не поможет ему отрастить их вновь. Я потеряла или могла потерять часть меня самой, часть, которая способна любить. А я не хотела остаться без этого природного дара. Я хотела любить, любить, учиться любить и любить все больше.

Я чувствовала, что я знаю Чеса. Я изучила его слабости, плюсы и минусы его характера настолько досконально, что знала его не хуже, чем себя. Ну и что? Ведь любовь, она не слепая, к тому же она еще и заботливая. Я имею в виду, что нет общих рекомендаций или стандартов. Не так ли?

Все эти мысли проносились у меня в голове, пока я не заснула, но перед самым началом моего сна меня посетила еще одна интересная идея.

А была ли я права в своем анализе Мейбл Бэрроу и Германа Тодда? Не приклеила ли я им неверный ярлык, на котором написано „гипертрофированная сексуальная потребность"? Теперь я, в самом деле, сомневалась, могу ли я правильно понять их.

Возможно, подобно мне, они просто с надеждой искали кого-то, кто мог бы дать им любовь и заботу и принять их любовь и их заботу. Любить и быть любимым. Это звучит так примитивно, не правда ли? Так просто и так правильно.

Но почему же это встречается так редко?

42
Таня Тодд

Я сказала маме, что считаю Чета Бэрроу очень непрактичным мальчиком. Она засмеялась и спросила меня:

– Почему?

– Потому что, – ответила я, – его отец купил ему кепку для рыбалки с большим солнцезащитным козырьком, но Чет надевает ее наоборот, таким образом, что козырек находится сзади, и солнце по-прежнему слепит ему глаза.

– Ну, – возразила моя мама, – может быть, это просто принято среди мальчиков. Я видела очень многих ребят, которые именно так носят свои кепки.

– По-моему, это глупо, – заметила я.

Я не сказала ей, что другая причина, почему я считаю Чета непрактичным, была связана с нашим намерением убежать. Например, я должна была объяснять ему, что надо взять с собой, и помогать упаковываться. И именно я выяснила расписание автобусов, а также разузнала, как лучше добраться к моему дядюшке Чесу, чтобы забрать у него сто долларов.

– Послушай, что я думаю, Чет, – сказала я. – День труда приходится на седьмое сентября, занятия в школе начинаются во вторник, восьмого, поэтому, мне кажется, мы должны с тобой убежать второго сентября, в среду.

– Почему в среду? – спросил он.

Я вздохнула. Иногда мне приходится объяснять Чету самые примитивные вещи по нескольку раз. Я знаю, что он умный мальчик, просто очень рассеянный.

– Мы планировали убежать перед началом школьных занятий, – начала я терпеливо. – И второе сентября очень хороший день для этого. Помимо всего, это середина недели, и нам будет проще сесть на автобус, чем, например, в субботу или в воскресенье. К тому же наши родители могут быть дома в выходные, поэтому среда – день, когда мы уходим.

– Согласен, – сказал он.

– Следовательно, во вторник ты должен доупаковать все вещи и быть готовым взять их в среду в любое время, когда мы захотим. Думаю, что лучше всего отправиться около двенадцати. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы заехать к дядюшке Чесу.

– Боже мой, до чего же ты практичная.

– Ну, во всяком случае, должен же хоть кто-то подумать об этих вещах. И, знаешь, я попросила бы тебя носить кепку, как надо. Ты выглядишь глупо.

– Вовсе нет.

– Да. Но если ты хочешь выглядеть глупо, то мне все равно.

– Послушай, – сказал он, – последнее время мои предки были не такими уж плохими. Может быть, мы вернемся к этому разговору чуть позже?

– Ты хочешь сказать, что раздумал? Чет, ведь это была твоя идея.

– Да, знаю, – вздохнул он, – я просто предлагаю дать им еще один шанс.

– Честер Бэрроу, – произнесла я, – если ты откажешься от нашего плана после всей той работы, которую я проделала, ты никогда больше не услышишь от меня ни слова, никогда.

– Я не собираюсь отказываться, – ответил он, вытаскивая что-то из зубов и пристально разглядывая. – Я только хочу сказать, что мои мать и отец стали намного лучше со мной, я уже говорил тебе об этом. А твои родители по-прежнему воюют?

– Да, по-прежнему. И если ты не собираешься уходить из дому, тогда я сделаю это одна.

– Ну, нет, этого не должно быть. Конечно, я пойду, как мы с тобой и запланировали.

– Обещаешь?

– Разумеется, обещаю.

Я чувствовала своего рода вину, потому что, сказать вам по правде, мои родители не ругались последнее время так, как раньше. Конечно же, отец все так же пропускал обеды и ужины и возвращался домой поздно, от него по-прежнему пахло алкоголем, но казалось, что все это больше не расстраивало мою маму, потому что она не кричала на него, много улыбалась и всегда была в хорошем настроении.

Я – девятилетняя девочка, но не надо думать, что я не замечаю вещей, которые происходят вокруг меня. И я удивлялась, почему мама старалась выглядеть такой счастливой.

Однажды поздним вечером, когда мы ели на кухне, я сказала:

– Мне бы так хотелось, чтобы папа ужинал с нами каждый вечер.

Мама ответила:

– Ты знаешь, я думаю, он будет это делать. Очень скоро он изменится.

Я абсолютно не была в этом убеждена.

– Разве люди могут меняться, так, как они того захотят?

– Конечно, могут, детка, – улыбнулась мама. – Люди вообще постоянно меняются.

Какое-то время я обдумывала услышанное.

– Я думаю, Чет Бэрроу меняется, – заключила я наконец.

– В самом деле, дорогая? Как он меняется?

– Я не знаю, но иногда он говорит что-то, а потом забирает свои слова назад. Мне все это не нравится.

Мама неожиданно погрустнела.

– Большинство мужчин такие, Таня. И когда ты станешь старше, ты поймешь, что очень часто они говорят или обещают совсем не то, что в самом деле думают.

– Ну, это называется врать.

– Не совсем. Иногда они говорят разные слова, потому что хотят получить что-то взамен или хотят сделать нас счастливыми, или потому, что они не любят спорить.

– Так что же, они все время говорят не то, что думают? Но это же ужасно, мама.

– Да, это ужасно, – согласилась моя мама. – Но ты научишься правильно вести себя в этих ситуациях.

Да, похоже, моя мама уже этому научилась. Пожалуйста, если ей это нравится. Но я этого делать вовсе не собираюсь. В следующий раз, когда мы гуляли с Четом, я прямо высказала ему:

– Послушай, Честер Бэрроу, мне совершенно не нравится то, как ты себя ведешь.

Он посмотрел на меня:

– О чем это ты?

– Смотри, иногда ты говоришь разные слова, потому что хочешь что-то от меня взамен или хочешь сделать меня счастливой, или потому, что ты не любишь спорить. И все эти разы ты говоришь то, чего в самом деле не думаешь.

– Ты что, рехнулась? – спросил Чет. – Когда это я делал подобные вещи?

– Все время. Например, когда я сказала тебе, что ты раздумал убегать, ты просто сделал вид, что согласился со мной.

– Боже ж ты мой! Я ведь говорил тебе, что мы убежим вместе. Разве нет? Я ведь пообещал. Нет?

– Ну, на самом деле ты вовсе не хотел этого, – возразила я. – Я уверена.

– Да нет же, хотел.

– Нет, не хотел. И в последнюю минуту ты просто выдумал какие-то причины.

– Послушай, ты просто горбушка.

– Горбушка? – удивилась я. – Горбушка – это же хлеб.

– Да, знаю. Но это также обозначает гвоздь в заднице. И, похоже, это все, на что ты способна.

Я расплакалась:

– Это самое ужасное прозвище, которое мне когда-либо давали во всей моей жизни. И я тебя ненавижу.

– Ну, ты сама назвала меня лгуном.

– Вовсе нет. Я сказала, что иногда ты говоришь вещи, в которые сам не веришь. Например, это касается нашего побега.

– Но я действительно собираюсь убежать, – настаивал Чет. – Перестань, пожалуйста, реветь. Ради всего святого. А ты почему-то из этого сделала вывод, что я не собираюсь сдержать свое слово. Когда еще я нарушал свое обещание? Напомни мне, пожалуйста.

– Тогда поклянись своим честным именем, что ты стопроцентно и наверняка убежишь вместе со мной в среду второго сентября.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Клянусь своим честным именем, что убегу.

– Это лучше, – ответила я, все еще всхлипывая.

– Теперь ты мне веришь?

– Да, я верю тебе.

– Слушай, у нас есть какое-то мороженое в холодильнике, пойдем?

– Пойдем, – согласилась я. Последний аргумент полностью убедил меня, что надо помириться.

– Э, – вдруг остановился Чет, – а что насчет того, что ты ненавидишь меня? Ты ведь в самом деле так не считаешь?

– Нет, – призналась я, – я сказала это лишь потому, что ты назвал меня горбушкой. Я рассердилась. Но я действительно так не думаю.

После того как мы съели мороженое, мы решили положить в наши сумки еще костюмы для плавания и большие шляпы от солнца. Что решили, то и сделали. Потом мы стали играть, крича друг на друга и бегая друг за другом. Неожиданно Чет остановился и уставился на основную магистраль. Я посмотрела туда же и увидела большую серебристую машину, которая медленно сворачивала на нашу улицу.

– Вон тот парень опять, – произнес Чет.

– Какой парень?

– Мужчина, который знает моих родителей. Он сказал, что хочет приехать, когда они оба будут дома, и удивить их. Преподнести им сюрприз.

– А как его имя?

– Он не сказал, но дал мне пять баксов.

– Как мило с его стороны.

– Да, – закивал Чет, – он нормальный парень.

43
Бобби Герк

– Что-то должно произойти, – говорит мне Тедди О. – Я нюхом чую.

– Что, как ты думаешь? – спрашиваю я.

Он вылупился на меня сквозь свои дурацкие очки.

– Эти трое. Бревурт и две женщины, дружны, как воры. Они встречаются почти каждый вечер. Как правило, в доме Фиддлер, но иногда и у Лауры.

– И никогда у Вилли?

– Я не застукал их там ни разу.

– Тедди, что они задумали?

– Вы хотите, чтобы я гадал? Это все, что я сейчас могу. Думаю, у них еще нет ЖАВ-таблетки. Иначе они давно бы уже смылись. Но они надеются, что скоро ее получат, и строят планы на будущее. Если бы я грабанул таблетку, я бы скрылся из города и занялся бы своим бизнесом в другом месте.

В течение некоторого времени я обдумывал услышанное.

– Да, – сказал я наконец, – похоже, что ты прав. Как противно осознавать, что люди такие свиньи!

– Мы можем наехать на них уже сейчас. До того как они достанут таблетку. Заставить их назвать имя химика – пара пустяков. – После этих слов Тедди достает свой кинжал из кожаных ножен и машет им перед моим носом. – Я знаю, как взяться за дело.

– Разумеется, ты знаешь, – говорю ему я. – И, возможно, мы пойдем твоим путем. Но если мы вытрясем из ребят имя химика, нам самим придется раздобывать таблетку. А это хлопотно. Понимаешь? Пусть кто-то сделает грязную работу, а мы снимем сливки. Если получится у ребят, получится и у нас. Но сначала я хочу повидать леди Гюнтер еще раз. Может, она запоет.

– Я думаю, она запоет, как канарейка, – произнес Тедди О.

– Или да, или нет. В конце концов, мне надо все выяснить.

Ну, я звоню Лауре и говорю, что заеду вечером.

– Отлично, – отвечает она.

Я не должен признаваться вам, так как вы подумаете, что я сошел с ума, но Лаура мне в самом деле нравилась. Она была высокой, ширококостной, с крупным ртом, но это казалось мне привлекательным. А потом, она всегда была такой разумной. Однако моя симпатия не мешала моему бизнесу.

Когда я ввалился в ее дом, на ней была маленькая пижама, из тех, что больше открывают, чем закрывают. Лаура выглядела в ней здоровой как лошадь.

Я подумал, что будет лучше, если я сначала трахну ее, а то кто знает, в каком настроении она будет после разговора о делах.

Когда я поднялся с пола, Лаура сделала нам коктейли, и мы уселись на диван абсолютно голые. Я решил поднажать на нее.

– Эй! Я слышал, у тебя вовсю любовь-дружба с блондинкой и Вилли.

– А откуда ты слышал это?

– Сама знаешь, земля слухом полнится. Как зовут блондинку? Кто она?

– Подружка Вилли. Зовут Тельма. Фамилию забыла.

Ну, тут я и понял, что она врет. Потому что блондинку звали Джессика Фиддлер, и если они всюду таскались вместе, то Лаура должна была знать ее имя.

– А-а, – протянул я, как будто мне это не интересно. – Вы трахаетесь втроем?

– Постоянно, – ответила она, – есть возражения?

– Нет. Живи и не мешай жить другим. Ты не хочешь пригласить меня четвертым?

– Не твой стиль. Тем более ты не нюхаешь.

– Ого, – сказал я, не веря ей ни на минуту, – кое-что в нос, не так ли?

– Иногда. Просто чтобы расслабиться и выкинуть все проблемы из головы.

– У всех есть проблемы. Давай о другом. Ты что-нибудь слышала от Вилли про ЖАВ-таблетку?

– Ни слова. Бобби, тебе лучше забыть обо всем. С тех пор как старик Макхортл скопытился, вся работа в лаборатории заглохла.

– Непонятно. От этой таблетки большая выгода. Странно, что они так просто отказались от нее.

Она пожала плечами и налила нам по новой. У нее была отличная фигура. Пухленькая, но не толстая, если вы понимаете, о чем я. И великолепная кожа. Кремовая. Сама мысль, что мне придется испортить всю эту красоту, казалась мне отвратительной. Но если придется, то придется.

– Что Вилли будет делать в ближайшее время? – спросил я.

– Какого черта мне знать? Он не треплется про свой бизнес. Думаю, что и всегда – продавать информацию. Спроси у него сам.

– Я давно не видел его и подумал, может, он готовит что-нибудь грандиозное. Я много сделал для него. И надеюсь, Вилли помнит, кто его друзья.

– Ты считаешь, вы друзья?

– Конечно.

Лаура рассмеялась:

– Да ладно тебе, Бобби. Ты намерен облапошить его.

– Это вопрос бизнеса. Но я ему симпатизирую. Я слышал, он переодевается в женское платье.

Она взглянула на меня:

– Ты много что слышал.

– Да или нет?

– Насколько мне известно, он носит брюки.

– Ты засовываешь ему руки в портки?

– Это то, за что ты заплатил, верно?

– Я не жалуюсь. Просто интересно, как такой парень, как он, может дрючить?

– В этом плане у него нет проблем, – доверительно сказала она. – Поверь мне.

– Я бы очень хотел тебе верить, малышка. Пожалуй, больше всего на свете. Мне будет грустно узнать, что ты жульничаешь со мной. Тогда мне придется наказать тебя. Ты понимаешь?

– Зачем мне жульничать? Я сошлась с тобой не из-за денег.

– Нет, – признал я, – не из-за денег. Но возможны варианты. Например, ты, блондинка и Вилли решили заполучить ЖАВ-таблетку и не поделиться с бедным Бобби.

Лаура отрицательно покачала головой:

– Если бы у нас была эта долбанная таблетка и мы решили бы тебя предать, разве мы стали еще жить здесь? Пошевели мозгами.

– Может, таблетки у вас еще нет. Но вы знаете, как ее достать. Не влипай, малышка. На твоем месте я бы не стал. Знаешь, как говорят: ты сумеешь убежать, но не сумеешь спрятаться.

– Не знаю, чего ты нажрался, но ты высказываешь идиотские мысли. Давай лучше повторим штучку на полу.

Ей не хотелось продолжать разговор. Это было очевидно.

– Нет, – сказал я, – иди сюда и сделай кое-что другое.

Я хотел, чтобы она встала на колени, поскольку я понял, что Тедди О. был прав. Все они, Вилли и две женщины, собирались надуть меня.

Я дал Лауре все шансы на свете оправдаться и раскаяться. Но она предпочла вранье. И у меня не было другого выбора, как пойти по пути, предложенному Тедди О.

Я назначил ему встречу на следующий же день, и мы обо всем договорились.

– Послушай, Тедди, – обратился я к нему. – У меня в организации полно ребят, и некоторые из них крутые. Если тебе нужна поддержка, только свистни.

– Не нужна. Но спасибо за предложение. Нам не нужна сцена с большим количеством зрителей.

– Тогда мы все сделаем вдвоем. Какой твой план?

– Думаю, ключ ко всему – блондинка Джессика Фиддлер. Она ведь скачет по химику, верно? Мы прижмем ее, когда она будет одна в доме. Это не займет много времени. Все, что мы хотим, – адрес и имя химика.

– Я буду рад, если мы сможем вытрясти из нее дерьмо, не делая ей слишком больно.

– А если она не испугается, что тогда?

– Тогда на твое усмотрение.

Тедди кивнул:

– Итак, я займусь ее распорядком: когда она дома, когда уходит, когда приходит. Потом мы выбираем подходящее время и наносим ей визит.

– Как только ты будешь готов, позвони мне.

Он взглянул на меня.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я все сделал сам?

– Нет, я пойду с тобой. Я хочу посмотреть на это представление. Может, после химика ей понадобится новый друг. Я, например.

Мы оба рассмеялись. Я навешал ему лапшу на уши, само собой. Блондинка ни капли не интересовала меня. Но я не хотел, чтобы Тедди О. делал все без присмотра.

Мне не улыбалось стать организатором убийства.