Текст книги "Цветные бусы мечтаний"

Автор книги: Лоррен Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

6

Эм Джи знал, что видит сон. Ну и пусть. Он так давно не спал в тепле, так давно не чувствовал себя сытым и чистым, так давно не держал в объятиях любимую женщину, что был несказанно рад и этому.

Она была такой трепетной, такой маленькой, с пальцами, как мотыльки, и кожей, как шелк… А волосы… Он вдыхал их аромат, свежий, словно воскресное утро, пропитанный солнцем. И каждая их прядь, каждый волос хранили тайну, древнюю, как мир, женскую тайну. Стоило мужчине бросить на них взгляд или прикоснуться к ним, и он оказывался в ловушке. Стоило прижаться к ним лицом…

Эм Джи был смертельно ранен. Он хотел многого, но не получил ничего. В нем осталось так мало от прежнего Майкла, что он ничуть не удивился бы, если бы однажды не увидел в зеркале своего отражения.

Как сладко немного помечтать о женщине, хорошей женщине, которая поймет, что он достоин любви. Он был бы спасен, если бы знал, что найдется еще один человек, который рискнет связать с ним свою жизнь. Даже сейчас. Даже после всего, что с ним случилось.

Может быть, тогда он не будет вспоминать о Марии. Может быть, на этот раз все будет по-другому. Он излечится, и настанет время, когда он сможет думать о будущем, а не о прошлом.

– Эм Джи…

Она была такой тоненькой, такой хрупкой, что взрослый мужчина мог сломать ее двумя пальцами. Невесомой, словно птица в полете, И желанной, как сама жизнь.

– Эм Джи, пожалуйста… Что это…

Он не хотел просыпаться. Хотя знал, что обязан, но… Ведь это же сон. Господи, как давно он не видел таких хороших снов! Обычно ему мерещились кошмары, но на этот раз все было по-иному. У сна был вкус, цвет, запах и звук. Почти как в жизни…

Он видел ее полные, нежные груди и чуть не плакал, лаская их своей ладонью. Не желая большего счастья, чем спрятать лицо между ними…

– Нет.

Горячие пальцы сжали его запястье, словно поймали в ловушку.

Эм Джи попытался пошевелиться, но что-то держало его вторую руку. Он инстинктивно рванулся и стремительно сел.

Что-то поднялось вместе с ним, а следом раздалось пронзительное «ой, больно!».

Задохнувшись от испуга, Эм Джи наконец проснулся. И увидел в нескольких дюймах от себя Кэтлин, потирающую правое запястье, соединенное цепью с его левой рукой.

Кэтлин…

Это был не сон.

– О Боже…

Он взъерошил волосы свободной рукой, понял, что дрожит всем телом, и постарался отодвинуться от девушки как можно дальше. Эм Джи не хотел, чтобы Кэтлин подумала, будто он воспользовался ситуацией. Именно потому, что действительно мечтал об этом. Все еще мечтал…

Девушка смотрела на него как-то странно. Что-то было не так. Влажные ресницы опущены, взгляд томный, лицо пылает, соски соблазнительно просвечивают сквозь лиф…

Эм Джи не мог отвести от нее глаз. Она была взволнована не меньше, чем он. И так же боролась с возбуждением. Никогда доселе не видел он женщины прекраснее. Испуганная, напряженная, словно застигнутая врасплох, и в то же время готовая рассмеяться, она порывисто дышала, и на шее ее билась голубая жилка.

А волосы… Боже, ими нельзя налюбоваться. В легком беспорядке после сна и буйные, как лошадиная грива, они окружали ее голову бледным нимбом. От греховного соблазна чесались пальцы, живот сводили судороги. Он знал женщин, которые всю жизнь только и делали, что заботились о своей привлекательности, но ни одна из них не могла заставить его окаменеть.

Невинность и страсть. Ожидание и ледяной холод. Вот что мерцало в ее глазах с расширившимися, потемневшими зрачками и полуопущенными веками. Вот о чем говорило ее изящное еще сонное тело и приоткрытые полные губы… Эм Джи чувствовал, что ему необходимо прийти в себя. Черт побери, но как это сделать?

Наконец он сумел отвести взгляд, уставился на покрывало и принялся считать на нем полоски.

– Прощу прощения, – сухо произнес он, но тотчас же его голос смягчился, – хотя моей вины тут нет.

Она ответила не сразу, и Эм Джи не осуждал ее за это.

– Вы правы, – наконец выдавила она. – Уф-ф… Я не знала, как быть с наручниками. Вы уже спали.

Он кивнул.

– Раньше такого никогда не случалось. Кэтлин на секунду задумалась.

– Вы о чем?

Эм Джи ухитрился иронически улыбнуться.

– Да все о том же. Уснул… оставил заложника без присмотра и позволил надеть на себя наручники. – Он пожал плечами, опять сосчитал полоски и прилежно начал снова. – Правда, до сих пор женщины на меня наручников не надевали.

– Хотелось бы надеяться.

Он резко откинул голову назад, почувствовав прилив какой-то душевной робости. Неужели его заставила смутиться эта маленькая, тоненькая девушка с большими глазами и дерзкой улыбкой? О Боже, как он хотел овладеть ею! Он желал, чтобы ноющая боль сменилась чувством наслаждения, растворилась в страсти. Ему хотелось снова лечь в постель, насытиться Кэтлин и уснуть, сжимая ее в объятиях.

Его сон был так похож на явь… Он еще помнил, как ласкал ее, но ему было этого мало.

– Наверное, нам пора собираться, – сухо сказала она, меняя тему.

Эм Джи был ей благодарен. Его душила досада. Он больше не собирался оставаться с этой женщиной наедине, так что Кэтлин была абсолютно права.

Он полез в задний карман за шпилькой и повернулся к девушке спиной.

– После такой богатой практики вы могли бы работать и побыстрей, – язвительно заметила она. – Наручники – вещь не слишком удобная.

Она еще говорит об удобствах… От прикосновения ее волос к его обнаженным плечам Эм Джи покрылся гусиной кожей, не говоря об остальных физических реакциях, куда менее безобидных. Пряди были нежнее, чем он предполагал. Нежнее настолько, что стоило Кэтлин пошевелиться, как у него начинали трястись руки. Поэтому он открыл замок только с четвертой попытки.

К тому времени, когда раздался желанный щелчок, он был мокрый, как мышь. Кэтлин спрыгнула с кровати, словно спасаясь от огня. Эм Джи не был способен развить такую скорость. Ему пришлось еще раз сосчитать полоски на покрывале, чтобы снова заставить тело повиноваться.

О Господи, как он устал. Напряжение, стресс, паранойя. Впрочем, все лучше, чем это проклятое влечение. Полнейшее безумие. Нужно быстрее отвезти Кэтлин обратно в Сан-Франциско, пока той не пришло в голову, что опасность угрожает не только ее жизни…

Пока Эм Джи надевал носки и туфли, Кэтлин была уже совершенно готова к выходу. Костюм, туфли на высоких каблуках, злосчастные волосы подобраны тщательно, как у операционной сестры. Однако было заметно, что она слегка прихрамывает. И Эм Джи испытал знакомое чувство вины. Не следовало впутывать ее в эту историю. Она изображает уверенность в себе, но переигрывает. Ладно, хватит фантазировать…

– Естественно, вчера вам не пришло в голову заказать хотя бы пачку печенья? – спросила она, застегивая жакет.

Что ж, все возвращается на круги своя. Если не считать того, что единственным украшением Кэтлин были наручники, ее можно было бы принять за обычную деловую женщину, отправляющуюся на работу. Обычную деловую женщину с аппетитом громадного хищного зверя.

– Мы заправимся холестерином по пути, – бросил Эм Джи, иронически качая головой.

Она выгнула бровь.

– Скажите спасибо, что переживания лишили меня аппетита. Обычно я ем шесть раз в день.

Эм Джи не удосужился ответить. Он лихорадочно укладывал вещи. Тем временем Кэтлин машинально, как всегда это делала перед уходом на работу, включила телевизор. Исчезновение полицейского агента, подозреваемого в убийстве, и его заложницы по-прежнему оставалось сенсацией дня. Федеральное правительство, возмущенное тем, что в руках преступника оказался государственный служащий, объявило всеамериканский розыск. Эм Джи равнодушно выслушал сообщение о том, что их местопребывание вычислено и оцеплено. Управляющий мотелем номер сорок девять наверняка обнаружил послание на зеркале, и его звонок в полицию направил всех сыщиков штата на шоссе, ведущее в Неваду. Поэтому Сан-Франциско был для похитителя и его жертвы самым безопасным местом в стране.

Но времени все равно было мало. Полицейские быстро поймут, что Рино – всего лишь утка, и ловушка может захлопнуться. Не следовало вчера поддаваться на уговоры поспать, какими бы разумными они ни казались. Но вообще-то передышка пошла ему на пользу. По крайней мере, физически. Черт его знает, вдруг это был единственный шанс справиться с тем, что ему предстоит.

А он в благодарность снова прикует ее к дверце машины…

Когда десять минут спустя он сделал это, Кэтлин вздрогнула, как от боли. Она старалась не смотреть на него, даже отвернулась, Делая вид, что не происходит ничего особенного, но Эм Джи это не обмануло.

Едва заметное движение девушки заставило его вновь испытать муки совести. Он ничем не мог помочь ей, не мог облегчить ее страдания, поскольку только так он мог защитить ее от обвинения в пособничестве преступнику. Он даже не мог оставить ее в гостинице. Их общая безопасность требовала, чтобы девушка была доставлена в Сан-Франциско, и только там он должен был расстаться с ней.

Тобин хлопнул дверцей и обошел машину, чтобы сесть на место водителя. Утро выдалось прохладное. С трудом заведя мотор, он еще мгновение сидел неподвижно, глядя на неказистое здание мотеля.

– Простите меня. Кэтлин обернулась.

– Простить вас? – переспросила она. Эм Джи поднял глаза к небу.

– Как бы ни обернулись дела, я хочу, чтобы вы знали, если бы у меня была хоть малейшая возможность обойтись без похищения, я бы ею воспользовался…

Девушка протянула руку, положила ладонь на его предплечье и сказала именно то, на что он надеялся.

– Я знаю. – И, смущенно улыбнувшись, добавила: – Честное слово, это самое захватывающее приключение в моей жизни.

Эм Джи пристально посмотрел ей в глаза.

– Приключение?! – воскликнул он, оскорбленный такой снисходительностью. – Вы с ума сошли! Вас похитили! Вас таскали по всему штату взад и вперед, держали в наручниках, угрожали…

Она покачала головой.

– Я была в безопасности. А теперь поехали. Не хочу, чтобы бабушка слишком долго волновалась.

М. Дж. Тобин ошарашенно уставился на нее. До сих пор Майклу Джорджу удавалось выходить сухим из воды лишь потому, что он не позволял себе ни капли альтруизма. Но если бы он знал наперед, кого собирается заковать в наручники, то никогда бы не решился на это.

Только теперь он понял, какую совершил ошибку. План Эм Джи не предусматривал, что заложник может подвергнуть его большему риску, чем любой из преследователей. Потому что Кэтлин Эрроу оказалась отнюдь не первой встречной, которой можно воспользоваться в своих интересах, а потом выкинуть за ненадобностью. Она стала для него важнее всего на свете, а это было чрезвычайно опасно.

Это могло погубить его. Или ее.

Эм Джи включил сцепление, выехал со стоянки и тронулся в путь.

– Может, все-таки обратимся за помощью? – чуть погодя спросила Кэтлин.

– Я уже говорил, – машинально ответил Эм Джи, не отрывая глаз от приближающейся бухты. – Я не знаю людей, которым можно было бы довериться.

Девушка скомкала бумагу, в которую был завернут второй сэндвич, заменивший завтрак, и бросила ее в стоящую на полу сумку.

– Зато я знаю. Говорю вам, в городе должны остаться хотя бы несколько неподкупленных людей. Алекс, например. А если вы считаете неудобным обращаться к нему, то люди, которых я знаю со времени работы общественным защитником. Вы просто не справитесь в одиночку, Эм Джи. Он снова покачал головой.

– Справлюсь. Давно этим занимаюсь.

– Как давно? – требовательно спросила она. – Месяц?

На сей раз вздрогнул Эм Джи. Он не мог опустить веки, чтобы перед его мысленным взором не возникло жуткое видение: кровавое отверстие между глаз у Пита. Удивленных глаз. Глаз, которые знали, что Эм Джи никогда не выстрелит в своего напарника, что бы тот ни сделал. Что бы ни собирался сделать.

Но Эм Джи оказался способен на невозможное – он выстрелил. И теперь, как бы он ни старался, ему не забыть об этом до конца жизни.

– Я не хочу, чтобы вы и дальше впутывались в это дело, – твердо заявил он.

Кэтлин засмеялась.

– А я думала, вы смирились с тем, что я увязла в нем с головой!

Эм Джи упорно не отводил глаз от шоссе.

– Вас принудили. Но стоит вам попросить кого-нибудь помочь мне, как вы тут же из жертвы превратитесь в соучастника.

Она повернулась так резко, что звякнули наручники.

– Почему вы думаете, что сможете до бесконечности морочить голову полиции? Ну хорошо, допустим, вы успеете раздобыть улики. И куда вы с ними пойдете? – жестко спросила она. – Вы и так живете взаймы.

– Там видно будет, – пробормотал он.

– Вы знаете, что я права. Полиция скоро раскусит трюк с Рино и вернется обратно. Как только вы высадите меня, они будут знать, что вы в городе. Какую дымовую завесу вы используете в следующий раз? Может быть, переоденетесь кришнаитом и через неделю после того, как спадет горячка, попробуете пробраться в аэропорт?

На этот раз Тобин не мог не улыбнуться.

– А что, неплохая идея! Как вы думаете, пойдет мне бритая голова?

Девушка раздраженно фыркнула.

– Не говорите глупостей. Один взгляд опытного человека, и вы загремите в тюрьму под фанфары. Примите помощь, Эм Джи. Примите, или я не выйду из машины.

Эм Джи не смог сдержать восхищенной улыбки.

– Браво, малышка! Вы собираетесь угрожать мне?

– Не называйте меня так.

Он бросил на нее удивленный взгляд, пораженный ее ледяным тоном. За этим что-то крылось.

– О'кей, – согласился он. – Извините.

Кэтлин сжалась. Тело ее сложилось пополам, словно из него вытащили пружину.

– Это… – Она покачала головой, с трудом подбирая слова. – Так называл меня папа. Много лет назад.

Эм Джи искоса глянул на девушку и замер, потрясенный выражением ее огромных светлых глаз. Он хорошо знал, что такое боль потери, и легко распознавал ее в других. Кэтлин пережила большое горе, ставшее привычным и родным, как старая мебель.

– Давно? – спросил он.

Она слегка пожала плечами.

– Очень давно. Когда он умер, мне было семь лет. Как говорит бабушка, самый ранимый возраст.

– Мне очень жаль. Он болел?

Тут у нее вырвался хриплый смешок.

– Не то слово. Он погиб. – Она умолкла и серьезно посмотрела на Эм Джи. В ее глазах читалось страдание. – По правде говоря, вы напоминаете его.

– Он что, тоже был копом? Она грустно улыбнулась.

– Нет, летчиком. Военно-морские силы. Его истребитель потерпел аварию при испытаниях.

Никогда у Эм Джи не было так скверно на душе. Он все понял раньше, чем девушка успела договорить. Надо было это вынести и заставить себя забыть услышанное. Иначе ему не выдержать. Слишком много для одного человека.

– А мама?

– Бабушка говорит, что она была очень ранимой для жены военного. В день его похорон она слегла и больше уже не поднялась. Не думаю, что бабушка когда-нибудь простит отца.

Эм Джи невесело хохотнул. Если бы отец Кэтлин выжил, он бы тоже никогда не простил себя.

Девушка изумленно посмотрела на него, но он ничего не стал объяснять. Лучше оставить все как есть. Пусть между ними останется только одна связь – металлическая цепочка, от которой он сможет избавиться, когда захочет.

Он с самого начала предчувствовал, что это всего лишь мечта. Теперь получил тому доказательство. Такой мужчина как он абсолютно не подходил Кэтлин Эрроу. А ему меньше всего на свете нужно было влюбляться в нее, чтобы потом все равно расстаться. Потому что она неминуемо ушла бы от него, чтобы не сойти с ума.

– Значит, вы с семи лет живете у бабушки? – невпопад спросил он, делая вид, будто все его внимание занимает одна только дорога.

Она лишь кивнула в ответ. Выражение ее глаз говорило о том, что девушка все еще во власти тягостных воспоминаний.

– Что ж, это многое объясняет, – небрежно бросил Эм Джи, втайне надеясь заставить ее вернуться к действительности.

Он был вознагражден вспыхнувшей и тут же погасшей улыбкой.

– Когда-нибудь я познакомлю вас с ней. Но тут Эм Джи решительно покачал головой.

– Нет уж, увольте. Не хочу, чтобы меня учили хорошим манерам, а с религией я покончил много лет назад.

Он очень удивился, когда Кэтлин рассмеялась.

– О, в точности как моя бабушка! Во всем случившемся она винила не столько отца, сколько Господа. Она уверена, что шестидесятилетней женщине противоестественно воспитывать маленьких детей.

– А вы?

В ее глазах вновь появилось печальное выражение.

– А я стала тем, кто я есть, только благодаря бабушке. Хотя она все еще не может смириться с тем, что в пятнадцать лет я подняла бунт и снова стала ходить в церковь.

Они вновь были в Сан-Франциско. Перед ними величаво раскинулся огромный город. Эм Джи свернул со скоростного шоссе и поехал в сторону рынка. Теперь, когда они были совсем близко от цели, Тобин остро чувствовал свою уязвимость. Удастся ли ему задуманное? Не ждут ли его на квартире? Хватит ли ему сил? Он надеялся, что Лулу Лазар не передумала и что поисковые команды дадут ему еще немного времени. Но сначала он доставит Кэтлин в безопасное место и освободит ее. И будет работать один.

Один.

Прежде это его никогда не заботило. Такая уж у него была работа. Эм Джи не идеализировал ее. Он видел в ней и хорошее, и плохое, и даже отвратительное. Но тут было совсем другое дело. Его личное. У него был один шанс из тысячи остаться живым и ни одного – здоровым. И в этот момент ему разонравилась мысль ехать на побережье в одиночку и остаться лицом к лицу с терзавшими его демонами. К нему вновь подкралась смертельная усталость. Она вгрызалась в душу, поражала тело, лишая сил и остатков здравого смысла. Эм Джи изнемогал от свалившейся на него ответственности. Такова была цена верности долгу.

Впервые за все годы работы в Агентстве по борьбе с наркотиками Тобин задумался над вопросом «а стоит ли?». Более неудачное время для таких размышлений было трудно придумать.

Они петляли по каким-то закоулкам, где небоскребы то и дело заслоняли от них восходящее солнце, а уличное движение замирало у каждого перекрестка. Над их головами проплыл вагончик канатной дороги с парой японцев, любовавшихся раскинувшейся перед ними Калифорнией. В воздухе запахло свежим хлебом и чесноком. Они въехали в украшенные резными драконами ворота Чайна-тауна. Эм Джи не обратил на это никакого внимания. Он Думал о близкой разлуке.

Чайна-таун. У Кэтлин сразу забурчало в животе. Запахи сои, имбиря и прочих экзотических пряностей подействовали на ее слюнные железы, как сигнал боевой тревоги. Ими были пропитаны все близлежащие переулки. Неожиданно Эм Джи свернул в самую гущу неоновых реклам и домиков с островерхими крышами, откуда доносилось печальное позвякивание колокольчиков и аромат съестного.

– Ленч? – с надеждой спросила девушка, глядя на прилавки, заваленные фруктами и овощами.

Рыбный ряд искрился от серебристой чешуи, в витринах лавок красовались подвешенные за ноги утиные тушки. Женщина с живым цыпленком под мышкой ожидала автобуса.

Эм Джи хмыкнул и покачал головой.

– Вы опять за свое? Кэтлин сморщила нос.

– Если вы меня похитили, это еще не значит, что заложников можно морить голодом.

– Вы сможете позавтракать после моего отъезда. Тут недалеко есть одно вполне подходящее для этого местечко. Как раз за углом.

Она чуть не застонала, прикинув, что в таком случае ей придется оплатить счет в сорок с лишним долларов. Нет уж, придется отказаться от удовольствия побаловать себя деликатесами по доллару за штуку. День начинался совсем не весело.

Впрочем, лучше думать о еде, чем о том, что произойдет, когда Эм Джи расстанется с ней. О том, с чем предстоит столкнуться им обоим. Она будет воображать Бог знает что, бессильная помочь ему, бессильная спасти от преследователей. От себя самого…

Она не солгала. Эм Джи действительно очень напоминал ей отца. Тот же дикий блеск безрассудства в глазах, тот же избыток адреналина в крови, заставляющий других терять голову. То же роковое, гипнотическое очарование, не оставляющее знающих их равнодушными. В то утро, когда хоронили отца, огромная церковь была заполнена людьми. Их горе было неподдельным. Но только семилетний ребенок и шестидесятилетняя женщина были полны гневом.

Правда, они никогда не признались бы в этом. Ни друг другу. Ни себе самим.

Но с тех пор гнев не оставлял их ни на минуту.

И теперь Кэтлин мысленно снова видела себя в церкви, и эта картина разъедала ей душу, словно гноящаяся рана.

Она не обратила внимания на два последних поворота и очнулась от своих дум только тогда, когда Эм Джи остановил машину, втиснув этого автобегемота в самый маленький из переулков, который только можно вообразить. Это было одно из знаменитых мест Чайна-тауна, где дома располагались так кучно, что пространства для транспорта и пешеходов почти не оставалось. Прямые, взмывающие вверх линии здесь были под запретом. И хотя до прославленных небоскребов Сан-Франциско было рукой подать, казалось, они стоят за тридевять земель отсюда. Здесь кипела своя жизнь, воздух был пронизан непривычными, экзотическими звуками и запахами, а по вечерам – вспышками неона. Толпы сновали мимо витрин, в которых было выставлено все на свете: от антикварных изделий из нефрита до живых черепах. Затейливо расписанные дверные проемы казались драгоценными вставками на фоне стен. Тобин подозрительно осмотрел пешеходов, бурливших вокруг машины, как вода вокруг скалы, выключил мотор и вышел из машины.

Кэтлин вытаращила глаза, недоумевая, что здесь могло понадобиться Эм Джи. Маленькие, благоухающие курениями и специями домики тесно прижались друг к другу.

Никто не обратил внимания на то, что Тобину пришлось чуть ли не встать на колени, чтобы вытащить Кэтлин из машины. Казалось, никто не увидел наручников на ее запястье. Никому не было дела и до того, что Эм Джи бросил машину посреди улочки так, что другим средствам транспорта приходилось-с большим трудом протискиваться мимо нее. Он провел девушку в дверь крохотной продовольственной лавки, приютившейся между прачечной и маленькой пагодой.

Когда они вошли внутрь, из-за прилавка выглянула маленькая старушка с блестящими черными волосами. Она была еще миниатюрней, чем Кэтлин, с морщинистым, словно печеное яблоко, лицом. С минуту она молча смотрела на вошедших, потом просияла и что-то защебетала по-китайски.

Эм Джи кивнул и коротко поклонился. Потом он что-то ответил старушке, заставив ее засмеяться от восторга, как смеются все матери на свете при виде непослушных сыновей. Она указала на заднюю дверь. Эм Джи снова поклонился и повел девушку к ней.

А маленькая женщина тут же вернулась к прерванному занятию – принялась смешивать что-то удивительно ароматное. Голодной Кэтлин показалось, что это знаменитая приправа из пяти специй.

Пропуская ее вперед, Эм Джи раздвинул портьеру из бусинок, затрещавшую, как кости для игры в маджонг. За ней открылась крошечная прихожая, которая у любого непривычного человека не могла не вызвать приступа отчаянной клаустрофобии. Отсюда крутая темная лестница вела на второй этаж.

– Вы говорите по-китайски? – не удержалась от вопроса Кэтлин, с любопытством оглядывая все вокруг.

Тысячу раз бывала она в Чайна-тауне, но ее никогда не приглашали в задние комнаты и никогда не радовались ее возвращению, словно долго пропадавшему, любимому ребенку.

– Одно из преимуществ образования у иезуитов, – признался Эм Джи, поднимаясь по подозрительно поскрипывающим ступенькам. – Я могу упражняться в ереси на четырех языках.

– Как вам удалось подружиться с этой дамой? – потребовала ответа Кэтлин.

Снова сверкнула белозубая улыбка, и девушка тут же поняла, что старые леди любой национальности тоже беззащитны перед его чарами.

– Она моя домовладелица, – объяснил он. От неожиданности Кэтлин застыла на месте.

– Здесь? – спросила она, не отрывая глаз от узких ступенек. – Как? Почему?

Он обернулся и пожал плечами.

– Потому что мне тут нравится. Кроме того, бабушка Чанг – мои глаза и уши.

Кэтлин скорчила гримасу.

– В этом я не сомневаюсь.

Должно быть, лестница привела их к какой-то двери, потому что она услышала звяканье ключей. За дверью оказалось жилое помещение, залитое светом. Целым морем света. В него выходило две двери. Эм Джи открыл левую и еще раз удивил Кэтлин.

Здесь была всего одна комната с ванной, но зато большая. Окна с двойными рамами выходили на шумную проезжую часть, где вовсю кипела жизнь. Натертый до блеска деревянный пол покрывали плетеные циновки. На одном конце комнаты стояли старая кушетка, торшер, книжный шкаф, набитый книгами по юриспруденции, и корабельный сундучок с магнитофоном на плоской крышке. На другом находилась кровать – простой матрас с покрывалом, в изголовье которого лежало сложенное коричнево-синее стеганое одеяло. На стенах висели рисунки и написанные маслом этюды, изображавшие фантастических драконов и улицы Чайна-тауна с их суетливой, но по-своему гармоничной жизнью. Бесхитростная, но полная спокойствия обстановка недвусмысленно свидетельствовала, что М. Дж. Тобин обосновался здесь всерьез и надолго.

Кэтлин обернулась, пораженная тем, как похожа была эта скромная комната на ее владельца. Даже неодушевленные предметы моментально пропитывались его духом.

– Значит, вы не все время провели на улице? – спросила она.

Он оставил ее стоять посреди комнаты, шагнул к стенному шкафу и вытащил оттуда объемистый рюкзак.

– Бабушка Чанг – мой старый друг, – признался он. – Когда я попросил ее подыскать мне место для ночлега, она поселила меня здесь. Тут я храню свои пожитки и в случае нужды прихожу за ними.

– Вы хотите сказать, что заявлялись сюда в том виде, в каком были вчера.

Он беспечно усмехнулся.

– Бабушка Чанг намекнула, что сегодня я выгляжу немного лучше.

Кэтлин изумленно покачала головой.

– Не могу поверить, что она позволяла вам входить в дом.

– Я приходил сюда только тогда, когда был на задании.

Это больно ужалило ее – она гневно обернулась.

– Значит, вы все-таки имели связи в Сан-Франциско! – тоном обвинителя заявила она. – Мы могли использовать это, чтобы вас выпустили под залог!

Складывавший одежду в рюкзак Эм Джи тут же выпрямился. На сей раз он был абсолютно серьезен.

– Кэтлин, здесь Чайна-таун. Это совсем другой мир, связь с которым не имеет для суда никакого значения. Кроме того, я не мог допустить, чтобы эта женщина подверглась из-за меня опасности.

Девушка положила руки на бедра.

– Позвольте мне позвонить кому-нибудь, – скорее потребовала, чем попросила она. – Еще есть время.

Но Эм Джи уже собирал вещи. Он принялся вытряхивать содержимое из тикового комода, стоящего рядом с кроватью.

– Это ничего не даст.

– Непременно даст. Я могу обеспечить вам подкрепление. По крайней мере, могу сообщить Алексу, что творится в городе. Он поверит мне.

– Нет, – бросил Эм Джи, не отрываясь от работы. Он вынул какую-то коробочку и кинул ее девушке. – Вот. Помогайте. Подберите мне парочку приличных удостоверений личности.

Кэтлин едва успела подставить руки. От резкого движения звякнули наручники.

– Удостоверений личности? – переспросила она, открывая коробку.

Внутри лежало множество карточек, собранных в пачки и перетянутых резинками. Кредитные карточки, карточки социального страхования, водительские права, читательские билеты. И даже несколько паспортов. Все на разные фамилии, но с фотографиями Эм Джи.

– О Боже…

– Мой неприкосновенный запас, – пробормотал он, расхаживая по комнате. – Я не собираюсь вновь пускаться в путь под именем М. Дж. Тобина.

– Ян Теренс, – вслух прочитала Кэтлин на лежавшем сверху удостоверении. Все на свете приняли бы Теренса за портового грузчика.

Эм Джи замедлил шаг.

– Нет, – сказал он. – Не годится. Теренс – мой служебный псевдоним. Меня разоблачат в ту же минуту.

Кэтлин подняла глаза.

– Служебный?

Эм Джи улыбнулся.

– Ага. Для работы в качестве тайного агента. Теренс, Билли Рой Трамбел и Джек Рид. Все они зарегистрированы. Я пользовался этими документами, когда мне надо было побыть пару деньков кем-то другим. Если эти имена ненароком всплывут где-нибудь, добрые дяди из полиции сразу поймут, что речь идет обо мне. А я не хочу, чтобы добрые дяди знали, где я сейчас нахожусь. До тех пор, пока я не удостоверюсь, что они действительно добрые.

Кэтлин бегло просмотрела всю коробку. Всего в ней было около пятнадцати комплектов документов.

– А остальные?

Последовала еще одна из тех саркастических улыбок, которые отнимали у девушки охоту спорить.

– Моего личного изготовления. Иногда проще все сделать самому.

Ей осталось только покачать головой.

– Не думаю, что это вам поможет.

– Выберите мне имя, – настойчиво повторил он, словно от этого зависел успех его рискованного предприятия. – Любое имя.

Кэтлин прижала к себе коробку.

– Эм Джи…

Тобин повернулся к ней.

– Вы позвоните ему через минуту после того, как я уйду. Ладно? Скажете ему все, что захотите. Но мне никто не нужен. А теперь дайте мне имя.

С минуту она колебалась, уверенная, что он не прав. В Эм Джи чувствовалась какая-то неуверенность, которую не мог скрыть внезапный прилив энергии. Он упрямо двигался к краю пропасти, его целеустремленность превратилась в навязчивую идею, ясное понимание задачи – в слепую одержимость. Видимо, подсознательно он оценивал ситуацию как настолько безнадежную, что потерял инстинкт самосохранения.

Он шел напролом. В одиночку. Навстречу смерти. И Кэтлин вдруг испугалась, что больше никогда его не увидит.

– Пожалуйста…

Он не удостоил ее ответом. Борясь с непрошеными слезами, она заглянула в коробку.

– Уильям Питерсон…

– Хорошо. Билла они никак не ждут. Затем, не говоря ни слова, вынул из шкафа вешалку с одеждой, подхватил какую-то коробку и отправился в ванную.

Девушка осталась одна. Сквозь окно доносился шум Чайна-тауна, но в самой комнате стояла странная напряженная тишина. Сердце Кэтлин колотилось так, словно она только что взбежала по утлым ступеням крутой лестницы.

Что делать? Неужели она позволит Эм Джи уйти, зная, что тот вряд ли вернется назад? Разве можно доверять этому взрыву энергии? За последние дни он пережил столько, что это должно было неминуемо сказаться на его физическом состоянии.

Поискав глазами телефон, она обнаружила его на крышке сундучка рядом с магнитофоном. Можно было позвонить бабушке и сообщить ей, что все в порядке. Но Эм Джи был абсолютно прав. Телефон наверняка прослушивается, и их обнаружат раньше, чем Тобин выйдет из ванной. А если и телефон Алекса прослушивается? Или кто-нибудь шпионит за прокурором?

Кэтлин воровато покосилась на дверь ванной, откуда доносился шум льющейся воды и мужской голос, напевавший что-то неразборчиво-заунывное. Шансов было не слишком много, но, если удастся связаться с Алексом, она все же попытается помочь Эм Джи.

Ни на что особенно не надеясь, она шагнула к телефону.

Алекс оказался в офисе.

– Кэтлин?! – Чувствовалось, что последние часы им владело страшное напряжение. Она едва не улыбнулась. – Ох, слава Богу! Милая, с тобой все в порядке? Как ты?