Текст книги "Цветные бусы мечтаний"

Автор книги: Лоррен Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– В таком случае, как ты собираешься восстановить мою поруганную честь?

– Не думаю, что это возможно.

Она поудобнее устроилась в его объятиях и задумчиво посмотрела в окно, из которого открывался чудесный, ежеминутно меняющийся вид.

– Нам надо собираться и уезжать? Тобин погладил ее по волосам.

– Как раз об этом я и говорил, когда ты набросилась на меня.

– Мне не хочется уезжать отсюда. Никогда.

Кэтлин щекой почувствовала, что он улыбается.

– Тогда тебе придется объясняться со Стернами.

– Странно, что этого до сих пор не случилось. Как ты думаешь, почему они не приехали на уик-энд?

– Может быть, им здесь не нравится так, как нам.

– Тогда я попрошу бабушку купить этот дом.

– А она сможет?

– Купить его? Конечно. Только вот захочет ли? Наверное, такого не случится до самой моей смерти. Чтобы не испортить меня. Она не устает повторять, что собирается оставить все свои деньги дому ветеранов сцены или еще какому-то заведению в этом роде, чтобы у меня и мысли не было, что я могу рассчитывать на них. Моя бабушка из тех, кто привык сам зашнуровывать себе ботинки.

– И тебе тоже?

– Бабушка-то? Боже, конечно нет.

Эм Джи немного помолчал, перебирая ее волосы.

– Ты и правда такая богатая?

– Правда.

– Слуги и все такое?

– Совсем не «все такое». Бабушка приучила меня обходиться без слуг. Это входило в ее систему воспитания. У нас есть только Декстер, единственный помощник по дому. Мне кажется, он был всегда, как и наш дом. А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. По-моему, до сих пор я ни разу не встречал богатого человека, который мне понравился. Если хорошенько вспомнить, то каждое знакомство с богачом заканчивалось тем, что я его арестовывал за торговлю наркотиками.

– Тебе нужно поближе пообщаться с другими богачами.

Он усмехнулся.

– Похоже, как раз этим я сейчас и занимаюсь.

– А твои богачи, они действительно живут так, как показано во всех этих криминальных сериалах? – поинтересовалась она.

Эм Джи ответил ей, не в силах скрыть своего недоумения.

– Что за-любопытство? Разве ты живешь по-другому?

– Никогда я не жила так, как они. Это не по-христиански. Все дело в том, что когда имеешь много денег, можно позволить себе быть просто самим собой. И никому ничего не надо доказывать.

– Снова из репертуара бабушки. Кэтлин кивнула.

– Да. Она одна из последних великих шотландских миллионеров.

Тобин только помотал головой.

– Черт побери… Может, в конце концов она мне понравится.

– Надеюсь, не только для виду и из корыстных намерений.

Он придвинулся ближе, наслаждаясь словесной игрой.

– Там посмотрим.

– Если бы у тебя было много денег, что бы ты с ними сделал?

– Для начала купил бы обалденный музыкальный центр и все записи Джимми Дина.

Она мечтательно улыбнулась.

– А потом?

Эм Джи надолго задумался, поглаживая ее волосы. Его движения были нежны и бережны.

– Не знаю, – наконец признался он. – Несколько раз бывало так, что мне хотелось все оставить, вернуться и закончить университет.

– Закончить? – переспросила она и вспомнила бледную татуировку на его руке. – Ты что, бросил университет и пошел служить на флот?

– Да. После первого курса медицинского был флот, а потом Агентство по борьбе с наркотиками.

Эти слова заставили Кэтлин запрокинуть голову и внимательно вглядеться в его смеющиеся глаза.

– Медицинский факультет? – удивленно протянула она. – Ты собирался стать врачом?

– Должно быть, меня всегда привлекали вопросы жизни и смерти. А кончил я игрушками вроде пистолетов и подслушивающих устройств.

Кэтлин серьезно посмотрела на него.

– Ну что ж, ты не можешь отрицать, что медицинская подготовка, пусть и начальная, тебе пригодилась.

Она положила голову ему на плечо, рука спокойно лежала у него на животе. Как много она теперь знала о его теле и как мало о нем самом. Кэтлин понимала, что должна спросить его. Не обращая внимания на его добродушное подшучивание, должна задать действительно важные вопросы. Должна узнать, как он представляет свое будущее, о чем мечтает, на что надеется. Должна раз и навсегда выяснить, что привело его в полицию.

Но если она решится на это, то скорее всего получит не слишком приятные ответы. А ей хотелось просто лежать в его объятиях и наслаждаться восхитительной новизной ощущений. Так что все остальное пусть подождет, когда они вернутся.

Если бы только не это имя, вырвавшееся во сне. Таимое столь глубоко, что Эм Джи никогда не разрешал себе произнести его при дневном свете.

– Эм Джи… – позвала она, закрывая глаза. Заранее зная, что делает глупость.

– Да?

– Кто такая Мария?

Кэтлин почувствовала, как он замер. Отдалился. Ушел в себя, хотя продолжал держать ее в объятиях. Господи… Лучше бы ей не открывать рта. Однако она ждала, не позволяя Эм Джи отодвинуться. Ждала, затаив дыхание.

– Мария была моей женой, – просто сказал он.

И снова в его словах послышался отголосок старой боли, напоминание о прошлой беде.

– Вы развелись? – на всякий случай спросила Кэтлин, чтобы навсегда покончить в этим вопросом.

– Нет, – отозвался Эм Джи. – Она умерла.

Кэтлин старалась побороть отчаяние, прозвучавшее в этих двух словах. Она подняла голову, надеясь успокоить его. Заполнить страшную пустоту, которая скрывалась за этой простой констатацией факта. Она видела, что Тобин смотрит в потолок, но видит совсем другое, что-то очень далекое. То, что погасило огонь жизни в этих прекрасных аквамариновых глазах. Девушка потянулась к нему.

И тут раздался звонок.

Кэтлин испуганно вскочила. Эм Джи тоже поднялся, но не так быстро.

– Проклятье, – проворчал он, хватаясь за бок. – Слишком много физических упражнений.

Девушка уже почти натянула на себя джинсы и лиф, когда звонок прозвучал во второй раз.

– Что будем делать?

Тобин не выглядел очень обеспокоенным, чего нельзя было сказать о Кэтлин.

– Зависит от того, кто там за дверью.

Девушка бросилась в холл, чтобы сквозь стеклянную панель разглядеть звонившего человека. Затем без сил прислонилась к стене и, широко раскрыв полные ужаса глаза, простонала:

– Там полицейский…

5

– Что мне делать? – еле выговорила Кэтлин.

– Открывать дверь.

– Но нас схватят!

– А кто ты? – спросил ее Эм Джи, стараясь своим вопросом привести ее в чувство.

Арестантка, в панике подумала она. За дверью стоял полицейский, очки с зеркальными стеклами делали его похожим на насекомое. Ядовитое насекомое, принявшее боевую стойку. На бедре у него был пистолет. Здоровенный пистолет.

Девушка наконец приладила парик и перевела дух.

– Дафна Стерн.

– А я?

– Мой отец Пол, – минуту спустя вежливо ответила она патрульному на вопрос о том, кто еще находится в доме. – Мне предстоит ненадолго уехать, поэтому я прилетела из Сан-Франциско, чтобы повидаться с ним. Ну, а папа заодно решил посмотреть наш новый дом. Пришлось взять машину напрокат. Отец не так уж часто сам садится за руль.

Она обрадовалась тому, что молоденький полицейский не сводил глаз с ее груди. Может быть, цветок, который Эм Джи успел нарисовать на ней, отвлечет внимание копа от кое-как нахлобученного парика.

– А можно на него взглянуть, – спросил полицейский. – Я хотел бы удостовериться, что вы… гм… в порядке. Мы прочесываем все побережье.

– Па! – позвала девушка, надеясь, что коп не обратит внимания на истерическую нотку в ее голосе. – Ты уже встал?

– Я говорил тебе, дорогая, что рано или поздно они заявятся к нам, – донесся из гостиной голос. Недовольный голос, старческий и надтреснутый.

Кэтлин обернулась и испытала очередное потрясение. Вылитый Пол Тэрстон. И дело было совсем не в парике и бледности. Жесты. Выцветшие, слезящиеся глаза, сползшие на нос очки и тронутые кариесом зубы. Возрастные пигментные пятна на чуть подрагивающих руках. Если бы она не знала правды, то сама приняла бы его за благородного отца из какой-нибудь классической пьесы.

По-стариковски шаркая ногами, он выкатился в холл так, словно не мог справиться с инерцией, и подскочил вплотную к полицейскому.

– Ну что, все еще не поймали этого беглого убийцу, а? – визгливо хихикнул он.

– Нет, сэр, – робко ответил полицейский. – Мы проверяем все дома вдоль прибрежного шоссе, чтобы удостовериться, что он не прячется где-нибудь неподалеку. Вы не заметили здесь ничего подозрительного? Может, каких-нибудь посторонних людей?

– Видел кучу нетерпеливых водителей, молодой человек, – заявил Эм Джи, подкрепляя свои слова саркастическим смешком. – По дороге сюда, когда мы остановились, нас чуть не сбросили с моста. Я вас спрашиваю, неужели нельзя подождать, пока старик немного полюбуется окрестностями? Может быть, в последний раз…

– Тем оно и кончится, если ты будешь сам водить машину, – вставила немного успокоившаяся Кэтлин. Чем вызвала неподдельное удивление на лице Тобина. Это только подстегнуло ее. Девушка обернулась к сконфуженному полицейскому. – Хоть вы ему скажите, что в семьдесят лет не следует самому садиться за руль. Я пытаюсь образумить его, но все бесполезно. Ему непременно нужно подвергать себя опасности там, где на сотни миль нет ни одной живой души.

– Пожалуй, действительно имеет смысл позволить дочери отвезти вас назад, – смущенно проговорил полицейский. – Мэм, может, вы позволите мне для очистки совести осмотреть дом?

Кэтлин замешкалась с ответом. Ее мучила боязнь разоблачения. Хотелось посмотреть на Эм Джи и увидеть его реакцию. От страха и возбуждения у нее перехватило дыхание.

– Конечно, – сказала она, молясь, чтобы все прошло благополучно.

Ее молитва была услышана. Удостоверившись, что в доме нет вооруженных мерзавцев, держащих под прицелом несчастных хозяев, юный полисмен поспешил поскорее ретироваться. Эм Джи едва дождался, когда патрульная машина покинет стоянку, и сразу принялся за дело.

– Значит, на сотни миль нет ни одной живой души? – довольно посмеиваясь, спросил он ее, вынимая изо рта фальшивые зубы и поворачиваясь к дверям гостиной.

Кэтлин зашлась от нервного хохота.

– Не знаю, что на меня нашло. – Теперь, когда дверь за полицейским захлопнулась, сердце неистово заколотилось в груди. Она подумала, что сию минуту упадет в обморок, но не могла перестать смеяться. – Теперь мы в безопасности?

– По крайней мере, на какое-то время. Все будет передано по рации, а юный полицейский заслужит поощрение. Если, конечно, они не позвонят настоящей Дафне Стерн и та не ответит, что ее папашу зовут Ролф и что он умер лет десять назад… Ладно, пошутили и хватит. Пора уезжать.

Кэтлин хотелось поговорить еще о том, как они одурачили недогадливого полицейского, хотелось дать выход напряжению, от которого все еще дрожали руки. Но когда она обернулась к Эм Джи, тот набирал номер.

– Кому ты звонишь?

– Моему другу. Еще я хочу удостовериться, что полицейский действительно уехал, а затем отнести в машину вещи.

– А где пистолет?

Не отрывая от уха трубку, он молча приподнял просторный свитер, надетый поверх фланелевой клетчатой рубашки. Пистолет был заткнут за пояс на спине, которую, как уверял Эм Джи, никогда не обыскивают. Девушка тут же успокоилась. Можно было не тратить время понапрасну.

– Джин? – отрывисто бросил он. – Вентура. Перезвоню в три.

И повесил трубку.

И тут же снова набрал номер. Он говорил сжато, лаконично, как все служители закона, которых Кэтлин знала.

– Хорошо. Скоро увидимся. Спасибо. До встречи, дружище.

Девушка подождала, пока он закончит.

– Зачем тебе понадобилось звонить?

Он успокоил ее.

– Это парень, о котором я тебе рассказывал. Я не собирался звонить ему. Разве что из подъезда его дома. Но сейчас все изменилось, и я решил перестраховаться. В Лос-Анджелесе у нас будет мало времени, поэтому я попросил его встретить нас. Тогда мы сможем передать ему наше барахло, а сами укроемся у него в полицейском участке во избежание… сюрпризов.

Кэтлин задрожала всем телом.

– Ему можно доверять?

– Можно. Это тот самый Джин Гарет, который первым обнаружил преступные связи «Патерсон Консолидэйтед».

– А кто такой Вентура?

– Не кто, а что. Название места, где мы участвовали в одной сложной операции, связанной с отмыванием денег. Никто не предупредил нас, что агенты ФБР тоже следили за этими же людьми. Мы столкнулись в самый неподходящий момент – при отходе. Кончилось тем, что мне пришлось на себе вытаскивать его из-под огня.

Еще немного – и от обилия информации об Эм Джи у нее голова пойдет кругом и она, чего доброго, потеряет сознание. С трудом переведя дух и благоразумно решив сменить тему, Кэтлин укоризненно проговорила:

– Ты хоть понимаешь, сколько уголовных преступлений на моем счету?

Она подумала, что Эм Джи посмеется над ее слабым протестом. Однако он подошел и крепко обнял ее.

– Ах, не беспокойся об этом, – стал успокаивать он, гладя девушку по спине и прижимаясь щекой к ее щеке… – Мы найдем еще одного адвоката-филантропа, который добьется, что тебя обвинят в должностном проступке при смягчающих вину обстоятельствах и приговорят к общественным работам.

Девушка не могла не засмеяться. Хотела бы она, чтобы все было так просто.

– Тогда к Тому Брайану лучше не обращаться.

Она прильнула к Эм Джи, зная, что подходят к концу последние минуты, проведенные ими наедине. Пора выходить наружу, навстречу враждебному миру. Кэтлин чувствовала биение его сердца, прикасаясь к его сильной груди, невыразимую нежность ласкавшей ее руки. Если бы это было все, что можно ждать от таких мужчин, как М. Дж. Тобин, она бы давно влюбилась в него без памяти… Ах, эта улыбка и обворожительная ямочка на щеке, волшебство прикосновений, горящие страстью глаза…

– Как бы мне хотелось оставить тебя здесь… – очень тихо произнес он.

Кэтлин выпрямилась так стремительно, что чуть не выбила ему зубы.

– Думаешь, я смогу ждать тут, умирая от неизвестности? – с вызовом спросила она.

Тобин снова улыбнулся. Но на сей раз его улыбка была совсем другой. Печальной и неуверенной. Словно что-то внутри него умерло. И все же он провел кончиком пальца по ее щеке.

– Я бы никогда не осмелился подвергнуть тебя опасности. Тем более такой серьезной. Раньше я управлял событиями. И собирался расстаться с тобой, прежде чем станет по-настоящему жарко. Но если я поступлю так сейчас, то твоя жизнь окажется под угрозой. Они отыщут тебя.

– Я не осталась бы здесь, даже если бы ты приковал меня к дивану, – заверила она. – С тебя ни на минуту нельзя спускать глаз, иначе жди беды.

Она хотела облегчить ему бремя ответственности за ее жизнь, переведя разговор на более шутливый манер, но получилось наоборот.

– Извини меня, – просто сказал он. – Я не думал, что так все обернется.

Могильным холодом повеяло от его слов. Она и сама не думала, что так получится. И все равно ей не хотелось расставаться с ним. Пока еще не хотелось.

– Ты действительно не желал этого? – спросила она. – А ведь все было так хорошо…

Эм Джи секунду смотрел на нее, словно мечтал навсегда запомнить каждую черточку ее лица.

– Я не должен был влюбляться в тебя. Это все осложнило.

Кэтлин затаила дыхание. Надо было что-то сказать. Что-то сказать… Согласиться, запротестовать, задать вопрос. Но она не могла. Только глядела на него и боролась со слезами, нестерпимо щипавшими веки.

И даже тут он умудрился улыбнуться.

– Ага, – сказал он, словно подслушав ее мысли. – Знаю. Это еще одна из тех «приятных неожиданностей», которые я тебе доставил. Пора ехать, детка.

Но прежде чем они вышли из дома, Эм Джи еще раз наклонился к девушке. А она поднялась на цыпочки и обвила руками его шею. Кэтлин с отчаянной жадностью встретила его поцелуй, со страстью, которую дотоле не знала. И тут, ощущая прикосновение его рук и губ, она поняла, что прежняя жизнь кончилась. Что бы с ней ни случилось, отныне мир будет иным, потому что она узнала М. Дж. Тобина. Вот только к добру или к худу…

– Еще одно, – сказал Эм Джи, гладя прижавшуюся к его груди голову девушки. – Джин собирается встретиться с твоей бабушкой. Он сообщит ей, что у тебя все в порядке.

Кэтлин подняла голову и благодарно посмотрела на Тобина.

– А это не повредит ему? – тихо спросила она.

Ответом была одна из фирменных улыбок Эм Джи.

– Не беспокойся. Джин умеет виртуозно уходить от слежки. А сейчас поехали, «дочка». Давай распугаем дичь в местах, где на сотни миль нет ни одной живой души.

И тут он снова превратился в семидесятилетнего Пола Тэрстона. Но Кэтлин остановила его, схватив за руку. И в последний раз поцеловала его. Теперь уже в щеку.

– Спасибо, Эм Джи.

У пожилого человека была улыбка мальчишки.

– Как ты думаешь, этот старый ворчун не будет на меня сердиться?

Приятно было снова оказаться за рулем машины. Править. Двигаться. Верх блаженства. Правда, Эм Джи предпочел бы с ветерком мчаться по скоростному шоссе, ощущая мощь послушного мотора. Вместо этого он ехал в солидном седане с опущенными стеклами. Пусть так: главное, он все-таки движется. Приближается к концу кошмара. Ему надо найти и предъявить доказательства своей невиновности.

Но он знал, что юридического оправдания ему будет недостаточно. Пит мертв. Но в Агентстве были и другие люди, чьи имена могли всплыть наружу. Так или иначе, все решится в Лос-Анджелесе. Картина была слишком ясна. Он не испытывал никакого доверия к своим тамошним коллегам. И все же он добьется своего. Взорвет этот преступный трест.

И отомстит Руису.

Ему пришлось застрелить напарника. И влюбиться в собственную заложницу.

Эм Джи не хотелось думать о том, что бы он делал, если бы не встретил Кэтлин. Наверное, тогда его жизнь окончательно и бесповоротно превратилась бы в пепел. Ни прошлого, ни будущего. Ничего, к чему хотелось бы вернуться. Или стремиться.

Вероятно, он получил бы моральное удовлетворение от собственной правоты. От того, что ему удалось разрушить одну из самых законспирированных преступных сетей на всем Тихоокеанском побережье. Но память о предательстве Пита, толкнувшего его на страшную, неслыханную авантюру, не вытравить ничем. Отныне его вера в правосудие и законность подорваны навсегда.

Его окружали призраки.

Однако сейчас у него появился шанс. Он помнил о щедром даре Кэтлин. О волшебных днях, когда им казалось, что мир ограничился стенами великолепного дома на берегу океана. О кратких, сладостно-горьких минутах, проведенных в ее объятиях. Временами Эм Джи начинало казаться, что из этого что-нибудь получится. Что ему не придется провести остаток жизни, страдая от одиночества и ночных кошмаров.

Он непременно расскажет ей все. И про Марию тоже. Выложит свое прошлое и скажет: решай.

Но Тобин предвидел, чем все это может кончиться. Она сразу узнает ему цену и стремглав убежит, бросив его валяться в пыли.

Пока рано. Не теперь, когда его руки еще помнят ее тело, а в ушах звучит удивленный стон. Не теперь, когда он наконец познал, что значит полностью забыть себя и раствориться в другом человеке. Когда у него выросли крылья за спиной и появилась надежда управиться с собственной жизнью.

Управиться с жизнями их обоих… Тем более что он сейчас как раз за рулем.

Раскинувшаяся перед ними картина захватывала дух, за каждым поворотом открывался новый поразительный вид. День был как по заказу. Над берегом реяли сотни чаек, пеликанов и бакланов. Их пронзительный хор заглушал рокот океана. С запада на восток бежали облака, тени от них скользили по поверхности воды. Ветер пах морской солью. Ах, как чудесно было бы провести такой день с Кэтлин, останавливаясь в каждом живописном уголке, беспечно бродя по берегу или прогуливаясь вдоль ручья в Национальном парке Джулии Пфейффер, где огромные деревья заслоняют солнечный свет и ледяной горный поток срывается с отвесной скалы. Уединенность, романтика, величественность…

В другой раз. Все в другой раз. Сегодня их ждет городок, где в каньоне Дьявола, у самого края океана, ютится атомная электростанция и где рядом с полем для гольфа стоит маленький особнячок, по которому расхаживает осведомительница Эм Джи.

– Может, поставить кассету? – предложила Кэтлин.

Эм Джи удивленно уставился на нее.

– Что?

Девушка пожала плечами.

– Кассету с музыкой. Вполне подходящее время.

– Хочешь послушать моего Дина?

Она видела, как на судорожно вцепившихся в руль руках Эм Джи побелели костяшки, на скулах проступили желваки, а глаза рыскали по сторонам, словно с, минуты на минуту его ждал неприятный сюрприз.

– Почему бы и нет? – ответила она вопросом на вопрос. – Ты же сам говорил, что мне надо расширять кругозор.

Она добилась-таки своего. Ему пришлось усмехнуться.

– В сумке.

Кэтлин перегнулась к заднему сиденью и подтащила к себе рюкзак, надеясь на чудо. На то, что ее уловка позволит расслабиться неожиданно напрягшемуся Эм Джи.

Приближающаяся опасность была здесь ни при чем. Девушка несколько дней провела бок о бок с Эм Джи, спасаясь от погони, а он вел себя так, словно это была прогулка по Диснейленду. Мурлыкал какую-то мелодию, когда надо было сосредоточиться, был бодрым и собранным. А теперь снова барабанил пальцами по рулю, хмурился и молчал. Видимо, что-то было не так.

Он не просто возвращался к своей работе. На сей раз он возвращался к ней вместе с Кэтлин. Оставалось только сожалеть, что они полюбили друг друга в самый неподходящий момент. Однако она ни о чем ни жалела. Впрочем, как и он. Кэтлин была уверена в этом.

Но за последние часы Тобин сильно изменился. Всегдашнее спокойствие неожиданно сменилось взвинченностью. В его поведении чувствовался какой-то диссонанс, как в звуке слишком сильно натянутой струны. Словно сбилась настройка. Почему-то Кэтлин вспомнилась неуверенная, слегка покачивающаяся походка беременных женщин, еще не привыкших к дополнительной ноше. Вот и она стала для Эм Джи непривычным бременем и заставила его потерять душевное равновесие.

Не следовало ложиться с ним в постель. Не следовало так резко и быстро менять ситуацию. Тем более тогда, когда Эм Джи требовались все его силы – и физические, и душевные. И все равно она ни в чем не раскаивалась. Разве что в эгоизме. И недальновидности.

Она не могла забыть его прикосновения, его улыбку, его глаза, такие живые, такие выразительные. Его руки, такие нежные, когда он касался ее волос или опирался на ее плечо. Терпение, мудрость и чувство юмора, с которыми он учил ее тому, как должны относиться друг к другу влюбленные.

Кэтлин закрыла глаза и приказала себе забыть обо всем. О том горестном разочаровании, которое она испытала, когда поняла, как хорошо им могло бы быть вдвоем. Она задержала дыхание, стараясь сохранить ясность мысли и гоня прочь воспоминания. Настало время действовать. Добиваться своего. Спасти эти последние минуты, которые осталось им пробыть вместе, не дать печальным размышлениям омрачить их. Надо найти эти дурацкие кассеты.

Обнаружив их под кучей маек, трусов и рубашек и вытащив наружу, девушка залилась хохотом.

– Ах ты, жулик! – воскликнула она, рассматривая свою добычу!

Эм Джи бросил на нее растерянный взгляд.

– Жулик? Ты о чем?

– Значит, рок-н-ролл, да? – произнесла она тоном обвинителя, предъявляющем суду вещественные доказательства. Дай Бог, чтобы это помогло ему отвлечься… – Интересно, что за рок-группа играет Моцарта? Или Пуччини с Вагнером?

Ее усилия были вознаграждены. Слабая тень фирменной улыбки вновь скользнула по губам Эм Джи.

– Я не говорил, что слушаю только рок-н-ролл.

– Но это же опера.

– Не будьте таким ортодоксом, советник. Музыка – это целый мир, который вам только предстоит освоить.

Кэтлин принялась перебирать кассеты. Там было все – от Баха до Брубека. Затем она бросила взгляд на разворачивающуюся перед ними грандиозную панораму побережья.

– Да ты настоящий знаток. Как, по-твоему, какая музыка больше всего подходит к данному моменту?

– Тема из оперетты Карла Целлера «Продавец птиц».

Девушка нахмурилась.

– Ты забыл, где мы находимся. Давай представим себе, что мы едем в гости к Дафне и Мартину. Что лучше всего подходит к путешествию по Тихоокеанской магистрали?

Эм Джи бросил на Кэтлин быстрый взгляд, смысла которого она не поняла. Внимательно глядя вперед, он задумался над ответом.

– Девятая симфония Бетховена. «Полет валькирии» Вагнера. Или «Море» Дебюсси.

– Впечатляюще, – согласилась она. – К сожалению, этих записей здесь нет.

– Тогда Вульф. «Рожденная свободной».

Она ехала в сером четырехдверном седане. Эм Джи представлял из себя семидесятилетнего старика, но это не помешало им включить стереомагнитофон на полную громкость и огласить шоссе мощными аккордами тяжелого рока. Кэтлин познакомилась не только со Степпенвульфом, но и с братьями Конрад, и Элтоном Джоном. И была вынуждена признать, что в этом что-то есть. Музыка заряжала, поднимала настроение, а когда наконец Эм Джи начал подпевать хрипловатым баритоном, еще более сексуальным, чем его улыбка, Кэтлин, которая раньше только удивилась бы, теперь была просто покорена.

Чтобы окончательно добить ее, Эм Джи поставил кассету с «Кармен» и спел все арии из этой оперы. Вернее, подпел исполнителям. Кэтлин едва не забыла, что это не увеселительная прогулка на побережье. Едва не поверила в счастливую любовь и светлое будущее.

Но этого не случилось. Спустя мгновение она протянула руку и положила ее на плечо Эм Джи, пытаясь представить, как они смотрятся со стороны. Солидный седан, а в нем она, одетая, как панк, и седовласый мужчина лет на пятьдесят старше ее. Интересно, что было бы, если бы они в таком виде вошли в парадную дверь дома на Ноб-Хилле.

«Хелло, бабушка, – сказала бы она. – Это Эм Джи. Я выхожу за него замуж».

Ей хотелось смеяться и плакать. Только теперь она поняла, что нескольких дней, проведенных наедине с М. Дж. Тобиным, хватило, чтобы заставить ее мечтать об этом. О том, на что она никогда не решится.

Ей хотелось попросить Эм Джи остановиться и повернуть назад. Избежать неминуемого. Она вдруг испугалась. Не того, что им предстояло сейчас, а более отдаленного будущего. Будущего, которое ожидало их после оправдания Эм Джи.

Девушка посмотрела на оживившееся лицо своего спутника, захваченного музыкой. Они мчались на юг, к золотым прибрежным равнинам, а слева одна за другой мелькали вершины Береговых хребтов. Глаза его блуждали по сторонам, пальцы его правой руки переплелись с пальцами ее левой, и Кэтлин поняла, что никогда ей не встречался более темпераментный, более энергичный человек. И более сложный. В нем было как бы несколько слоев, и ей не хватало смелости добраться до сердцевины и изгнать оттуда поселившихся там демонов.

Ничего, пусть только закончится их короткое путешествие…

Нужно подождать. Лишь бы она ошиблась, лишь бы их связь не оборвалась, едва они вернутся к нормальной жизни…

Она будет молиться о спасении, ибо опасность угрожает не только их жизням, но и их будущему.

– Ты действительно умеешь стрелять?

Девушка не отрываясь смотрела на тщательно ухоженные участки вокруг чистеньких особняков, пытаясь угадать, который из них тот, что им нужен. Однако повсюду росли одинаковые сосны, повсюду были разбиты одинаковые газоны с роскошной когда-то, а сейчас изрядно пожелтевшей травой. Все побережье страдало от засухи. Только обрамленное живой изгородью из олеандров поле для гольфа казалось на этом фоне ярким изумрудным пятном. Вокруг не было ни души. Даже машины не ездили по этому расположенному у подножия холма городку. Правда, был самый разгар рабочего дня. А люди, жившие в этих особняках, зарабатывали деньги в других местах.

– Я в жизни никого не обманывала и никому не угрожала, – по инерции ответила Кэтлин, а затем нахмурилась. – До тех пор, пока не встретилась с тобой.

Она надеялась вызвать у Эм Джи улыбку, но он не обратил на ее слова никакого внимания. Машина медленно ехала по извилистой улице, петляющей между полем для гольфа и бухтой, его глаза пристально смотрели по сторонам.

– Дай рюкзак, – сказал он.

Девушка подчинилась. Они подъехали к стоянке у шестого ряда одинаковых домиков, покрытых белой штукатуркой. Припарковали машину, и Тобин дернул молнию на рюкзаке сбоку.

– Полуавтоматический подойдет?

– Я стреляла из всего, даже из базуки.

Он посмотрел на нее искоса. Кэтлин пожала плечами.

– Друзья отца не очень-то умели обращаться с маленькими детьми.

Тогда он передал девушке девятимиллиметровый браунинг с двумя дополнительными обоймами, две обоймы к «тридцать восьмому», закрыл рюкзак и сунул его на место. Снял парик, очки и фальшивые зубы. Стер грим полотенцем. Все это было проделано со сжатыми губами и сосредоточенным видом, который выдавал внутреннее напряжение.

Его взгляд уперся в закрытые двери одного из домов.

– Пожалуй, лучше взять тебя с собой, – наконец проговорил он, – чем оставлять в машине. По крайней мере, так я смогу присмотреть за тобой. О'кей?

– Я же сказала, что умею стрелять, – возразила она.

Эм Джи круто обернулся.

– Ты никогда не стреляла в человека. Делай то, что тебе говорят, и никуда не суйся. Пистолет у тебя в руках – только для отвода глаз. Ты поняла?

Кэтлин молча кивнула. И вдруг ее обуял страх. Время стремительно уходило. Она должна сказать ему все. Должна набраться храбрости. Во что бы то ни стало.

Тобин посмотрел на часы. Кивнул самому себе. Вытащил «тридцать восьмой» и проверил обойму. Затем повернулся к девушке, и тут взгляд его смягчился.

– О Господи, как бы я хотел, чтобы ты была далеко отсюда…

Он мог и не говорить этого. Его взгляд был красноречивее всяких слов. Эм Джи был выбит из колеи: здесь ему не мог помочь прежний опыт.

– Но ведь это невозможно, – ответила Кэтлин, стараясь, чтобы голос ее звучал убедительно. Мысль о том, что ей придется ждать в машине, пока он будет рисковать жизнью, бросала ее в дрожь. – Может, стоит дождаться твоего друга?

Он отрицательно покачал головой.

– Мне нужны эти сведения сейчас. Потом я позабочусь о твоей безопасности.

– Эм Джи…

– Что?

Сердце заныло от тревожного предчувствия. Перехватило дыхание. Она не могла больше терпеть. Попытка промолчать оказалась тщетной.

– Я люблю тебя. Будь осторожен.

Эм Джи в последний раз наградил ее улыбкой – такой же чудесной, как раньше, но хранившей отпечаток тяжелых раздумий последних дней. Дальнее эхо тех чувств, которым сейчас не было места. Опасность была слишком близка. Ответственность за двоих не то, что ответственность за себя одного.

Внезапно в мозгу Кэтлин возник другой голос. Дрожащий от слез детский дискант, пытающийся приказывать. Изо всех сил старающийся казаться смелым и взрослым и сделать так, чтобы мама больше не плакала.

– Будь осторожен, – наставляла она, тыча пальцем отцу в грудь, словно тот был не капитаном военно-морской авиации, а непослушным мальчишкой-сорванцом. – Мы с мамочкой будем ждать, когда ты вернешься домой.

Его объятия. Его улыбка. Она снова увидела ее впервые за долгие годы. Яркая, белозубая улыбка уверенного в себе человека.

– Можешь быть спокойна, малышка, – услышала она тогда в ответ.