Текст книги "Ущербная луна (ЛП)"

Автор книги: Лори Хэндленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23

После непродолжительных поисков в интернете выяснилось, что дом в Садовом квартале принадлежал свекрам Арианы Бизли, в то время как ее семья – Фавро – по-прежнему проживала во Французском квартале. На календаре, может, и был двадцать первый век, но в Новом Орлеане царил дух старины.

Первые Фавро приехали в Луизиану еще до того, как выкуп территории замаячил в планах Томаса Джефферсона. В те времена Квартал населяла французская, а впоследствии и испанская аристократия. Однако после прихода американцев и тех, и других постепенно вынудили перебраться на окраины. Примерно то же происходит сейчас во Франции.

Верные себе, американцы взяли свои грязные деньги и построили Американский квартал, протянувшийся от делового района до нынешнего Садового квартала. По нам, чем больше, тем лучше, и если желаемого не купить, мы просто строим, что хотим, и называем новое превосходящим изначальное.

Выходило, что миссис Бизли креолка, потомок европейцев, родившихся в колониях. Это, вкупе с фамильным домом в самом фешенебельном районе Квартала, объясняло склеп на кладбище святого Людовика номер один.

Несомненно, у Бизли имелся склеп и на более современном кладбище Лафайет, граничащем с Садовым кварталом. Видимо, Ариана пожелала, чтобы ее похоронили с родственниками по ее линии. Не такой уж редкий случай. В этих местах место последнего упокоения едва ли не столь же важно, как место рождения.

Так или иначе, мы с Кассандрой позвонили в дверь роскошного особняка девятнадцатого века на Бургунди-стрит. Нам открыла крошечная высохшая старушка и мрачно буркнула:

– У нас нет призраков, до свидания.

Она уже была готова захлопнуть дверь, но тут я выпалила:

– Мы пришли поговорить о миссис Бизли.

Женщина заколебалась, моргая за толстыми стеклами бифокальных очков. Судя по мутности в серых глазах, дело было не в передозировке лекарств, а в катарактах.

– Вы друзья Арианы?

– Да, – ответила Кассандра, прежде чем я успела сказать: «Не совсем».

Кассандра бросила на меня призывающий молчать взгляд, и пожилая женщина пригласила нас внутрь.

– Простите, что была невежлива. Дом овеян историями, и все эти отвратительные пешие экскурсии по местам обитания призраков останавливаются на улице и глазеют на нас. Некоторые грубияны звонят в дверь и просят показать комнату, в которой это произошло.

– В которой произошло что? – спросила я.

– Убийство, конечно.

– Конечно, – кивнула Кассандра.

Женщина поковыляла к креслу, а Кассандра, пользуясь моментом, прошептала:

– Убийства и призраки здесь сплошь и рядом. Но мы пришли не за этим.

Верно. Если начнем с историй о призраках во Французском квартале, до оборотней точно никогда не доберемся.

– Вы слишком молоды, чтобы близко знать мою Ариану. – Она жестом предложила нам присесть на соседние кресла.

– Она была вашей… – я замешкалась.

Чертами лица эта женщина походила на миссис Бизли, но приходилась ли она библиотекарше сестрой, тетей или матерью? Когда дело касалось людей старшего возраста, я не умела точно определять их поколение.

– Внучкой. Я Мари Фавро.

– Мадам. – Я уважительно кивнула, чем заработала слабую улыбку. – Мы с миссис Бизли познакомились в библиотеке. Я с прискорбием узнала о ее… несчастном случае.

Улыбка исчезла с лица миссис Фавро, и пожилая дама сжала губы, как если бы хотела придержать язык. Но не смогла.

– Это не был несчастный случай.

Мы с Кассандрой обменялись взглядами.

– Как так? – спросила Кассандра.

Миссис Фавро огляделась вокруг, а потом поманила нас поближе к себе.

– Мы не похоронили бы ее так быстро, без отпевания в церкви, если бы речь шла только о собаке.

– А о чем же тогда? – спросила я.

Она сделала странный жест пораженными артритом пальцами – одноперстное крестное знамение, своего рода: «Пошел ты». Я не знала, как реагировать.

– Защита от зла, – прошептала Кассандра.

Миссис Фавро некоторое время задумчиво ее рассматривала.

– Вам знакомы старинные обряды.

– О да.

– Тогда вы знаете, почему мы набили ей рот борецом, а на груди нарисовали пентаграмму, – продолжила миссис Фавро.

– Борецом? – переспросила я.

– Волчьим аконитом, – пояснила Кассандра.

Разумно. Пожалуй.

Само собой, я не видела во рту миссис Бизли ничего кроме зубов, и мне не представилось возможности взглянуть на ее грудь. Учитывая, что покойница обратилась в прах, пришлось поверить бабуле на слово.

– Лу-гару, – прошептала миссис Фавро и снова осенила себя знаком «Пошел ты». Кое-что начинало проясняться. – Укушенного необходимо замуровать в цемент и провести над телом должные обряды, иначе мертвец воскреснет и обратится в волка.

– Боюсь, она все равно воскресла, – мягко произнесла Кассандра.

Интересно, сколько времени у нас оставалось до обращения миссис Бизли в волка? Теперь этого уже не узнать.

Миссис Фавро побледнела.

– Она придет за мной. Она поймет, что это я ее так похоронила.

– Успокойтесь, – сказала я. – В этот раз она умерла навеки. Похоже, в нее всадили серебряную пулю.

Женщина сгорбилась в кресле и прижала дрожащие пальцы к губам.

– Спасибо.

– Мы ни при чем.

– Не играет роли, раз она действительно мертва. Она уже не была Арианой.

Припомнив острые зубы и обильное слюноотделение миссис Бизли, я была вынуждена согласиться.

– Что вы знает о лу-гару? – спросила я.

– Только легенду.

– Вы никогда не видели оборотня?

Миссис Фавро закрыла глаза, вдохнула и снова их открыла.

– Мы стараемся хоронить определенные тела определенным образом, чтобы мертвые не разгуливали по улицам.

– Каким именно образом?

– Если человека убило животное, используем борец и пентаграмму.

– Любое животное? – надавила я. – Не только собака?

Она уставилась на меня поверх очков, и я могла поклясться, что, несмотря на мутные катаракты, миссис Фавро видела меня насквозь.

– Волк порождает оборотня. Другие животные порождают других чудовищ.

Других чудовищ? Ну ничего себе!

– По одной проблеме за раз, – прошептала Кассандра.

Вероятно, меня выдало учащенное дыхание.

– Что еще? – спросила я.

– При подозрении на вампиризм – крест и чеснок. Соль для зомби. Слезы апачей для неупокоившихся душ.

Мне снова потребовалось разъяснение, и я взглянула на Кассандру. Жрица меня не разочаровала.

– Обсидиан, – сказала она.

Миссис Фавро шмыгнула носом.

– Береженого бог бережет.

– Эти средства, как правило, эффективны?

На самом деле я хотела знать, не было ли в миссис Бизли чего-то особенного, что позволило ей воскреснуть, несмотря на принятые меры предосторожности? Или все укушенные так умели, но никто об этом не знал?

– Прежде мне не доводилось применять их на практике.

– А что насчет ваших друзей? – спросила Кассандра.

– Моя знакомая была вынуждена схоронить мужа с чесноком и распятием, изготовленным в шестнадцатом веке в Провансе.

– Сработало? – Я подалась вперед. – Ее муж по-прежнему мертв?

– Да, насколько я могу судить.

– Можно мне с ней поговорить?

– Через несколько дней после его похорон она упала с балкона и сломала шею.

Вот те на.

– А еще кто-нибудь?

– Ребенка моей дорогой подруги укусила крыса. – Миссис Фавро нахмурилась. – Вскоре у моей подруги случился сердечный приступ.

Скверная тенденция. У меня закралось подозрение, что те, против кого принимали меры предосторожности, навещали тех, кто эти меры принимал, сразу после того, как восставали из мертвых. К счастью для миссис Фавро, ее дочь взорвалась светящимся огненным шаром. К счастью для всех нас, думалось мне.

Себе на заметку: забыть про аконит, чеснок, соль, обсидиан и пентаграммы. Все равно не работают. Зато серебро может оказаться полезным.

– Мама. – В дверном проеме показалась еще одна крошечная седовласая женщина. Войдя в комнату, она пытливо взглянула на нас с Кассандрой. – Не пора ли тебе вздремнуть?

– Скоро я задремлю навеки, – проворчала миссис Фавро. – Я всего лишь беседовала с подругами Арианы.

Лицо новоприбывшей опечалилось.

– Моя девочка.

Я знала, что у Арианы Бизли есть мама (у всех есть), но мне как-то не приходило в голову, что сегодня я с ней повстречаюсь. А вот почему не приходило, учитывая, что я беседовала с бабушкой Арианы, я не вполне понимала.

Три поколения одной семьи, живущие в одно время, – уже достижение. А то, что они здравствовали, дожив до стольких лет, было чертовски удивительно. Правда, здравствовали уже не все.

– Соболезнуем вашей утрате, – сказала я, с особой остротой ощущая бесполезность своих слов.

– Спасибо, – поблагодарила она, хотя не выглядела признательной, а скорее немного сердитой. – А теперь маме необходимо пообедать и вздремнуть. Она уже не так молода.

Я хотела спросить, сколько ей лет, сколько им обеим лет, но не осмелилась. Такие вопросы сочли бы невежливыми даже севернее линии Мейсона-Диксона[7]7
  До гражданской войны линия Мейсона – Диксона служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга.


[Закрыть]. Здесь, на Юге, за них могли просто четвертовать.

– Не волнуйся, Анна. – Женщина постарше погладила более молодую по руке. – Наша девочка покоится с миром. – Доковыляв до двери, она остановилась у входа в комнату. – Кто-то выстрелил в нее серебром, и Ариану разорвало на куски.

Когда миссис Фавро скрылась в коридоре, между нами воцарилась тишина. Не совсем понимая, чего ожидать, я осторожно взглянула на Анну.

– Моя свекровь немного… – Она покрутила пальцем у виска – всем известный жест, обозначающий сумасшествие.

– Неужели? – прошептала Кассандра.

– Она ведь рассказала вам историю об оборотне?

Я обмерла.

– Это неправда?

Анна коротко хохотнула:

– Вы ей поверили?

Кассандра попыталась остановить меня жестом, но я все же спросила:

– Не надо было?

– Пусть мы и живем в Новом Орлеане, но это не значит, что все мы сумасшедшие. Мою дочь не кусал никакой оборотень.

– Хорошо, – кивнула Кассандра. – Тогда почему вы похоронили ее так быстро?

Смех замер на губах Анны, во взгляде что-то промелькнуло, а потом она развернулась и направилась к входной двери. У нас не осталось иного выбора, кроме как последовать за ней. Полагаю, гостеприимство Фавро иссякло.

К моему удивлению, когда мы вышли на крыльцо, Анна ответила на вопрос:

– Мы похоронили Ариану так быстро, потому что на этом настаивала моя свекровь. Она едва не билась в истерике. Проще было ее послушаться.

Дверь за нами закрылась. Мы с Кассандрой стояли под палящим солнцем, пока кто-то не шепнул:

– Пст!

Мари Фавро поманила нас из-за угла дома.

– Однажды я видела оборотня, – тихо произнесла она, когда мы подошли. – В детстве. Папа взял меня на Марди Гра. Когда мы возвращались домой, я заметила в переулке мужчину с собакой. Папа сказал, что мужчина перепил вина и теперь отдыхает под присмотром своего доброго друга, мистера Пса. – Она провела хилой дрожащей рукой по глазам, как будто снова видела все, что происходило тогда. – Потом мистер Пес принялся поедать лицо мужчины. Я закричала, и зверь поднял голову. Это была не собака.

– Волк.

– Да. Но не поэтому я все кричала и кричала, пока папа мчался домой, сгребши меня в охапку.

– Мама! – раздался голос Анны из задней части дома. – Где ты?

– Мне пора.

– Подождите. – Я подняла руку, и Мари выжидающе наклонила голову. – Почему вы кричали?

– Из-за глаз.

Несмотря на жгучее солнце, меня вдруг пробрал озноб.

– Не понимаю.

– А по-моему, понимаете. – Она глянула через плечо, а потом снова посмотрела на меня: – Хотя оборотень может принимать волчье обличье, его глаза всегда остаются человеческими.

Глава 24

Я снова увидела волка в окне – волка с глазами Адама.

– Диана? – Кассандра схватила меня за предплечье и крепко его сжала, когда Мари поспешила к своей невестке.

– Я в порядке.

Нет, не в порядке. Не совсем.

Мне хотелось то ли присесть, то ли прилечь, то ли постоять, то ли блевануть. Вместо этого я увела Кассандру от особняка Фавро к ней домой. Благо, идти было недалеко.

Оказавшись в прохладном полумраке магазина, я села за кухонный стол и опустила голову между колен.

– Смотри, не упади в обморок, – прикрикнула Кассандра.

– Я не падаю в обморок.

– Ты чертовски правдоподобно его имитируешь. – Она тоже села. – Волк в окне?

Я медленно подняла голову и кивнула.

Ранее я поведала ей, что видела во сне волка с человеческими глазами, но не сказала, кому они принадлежали. Судя по выражению ее лица, она и так уже догадалась.

– Где был Адам, когда ты увидела волка?

– В постели со мной. – Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Наверное, все-таки это был сон.

– Или видение.

– У меня не бывает видений.

Кассандра притихла. По-прежнему чувствуя недомогание, я с трудом воспринимала информацию и совершенно безуспешно пыталась ее истолковать.

– Тебе приснился волк с человеческими глазами, прежде чем ты узнала, что такое характерно для оборотней. – Она глянула в мою сторону. – Я имею в виду, человеческие глаза.

– Вероятно, простое совпадение.

– Совпадение – натолкнуться на кого-то, о ком только что подумала. То, что описала ты – не совпадение.

– А что тогда?

– Без понятия.

– Помогла так помогла.

Кассандра не клюнула на приманку. Я не совсем понимала, зачем ее подзуживала. Сейчас она была моей единственной подругой, единственным человеком, которому я доверяла. Я попыталась загладить вину отговоркой.

– Возможно, я читала что-то об оборотнях раньше, и прочитанное отложилось в подсознании. В книгах много странного встречается.

– Возможно.

– Однако мой муж никогда ни о чем таком не упоминал.

Кассандра бросила на меня проницательный взгляд.

– Он видел оборотня?

– Так он говорил. – «На болотах, крошка Ди. В полнолуние мужчина перекинулся в волка и побежал». – Полагаю, он не сумел подобраться достаточно близко, чтобы разглядеть глаза. – По крайне мере до той роковой ночи.

– Одна мысль не дает мне покоя, – прошептала Кассандра.

Обрадовавшись возможности оставить позади воспоминания о Саймоне и его смерти, я переключилась на подругу.

– Всего одна?

Она не потрудилась отметить мою попытку свести все к смеху.

– Почему волк?

– Э?

– Или, может, правильнее спросить, каким образом это волк?

– Кассандра, о чем ты говоришь?

– Мари Фавро сказала, что волки порождают волков.

– Вот только можно ли ей верить? Не выжила ли она из ума?

– Думаешь, она сумасшедшая?

– Если она сумасшедшая, то и я тоже. – Я потерла лоб. – А я не чувствую себя таковой.

– Безумец никогда не признает себя безумным.

– Ха-ха. Не могли бы мы вернуться к насущному вопросу, в который я до сих пор не вникла?

– Если волк порождает волка, откуда взялся первый волк?

– Это загадка?

Кассандра снова пропустила вопрос мимо ушей. У нее это получалось все лучше и лучше.

– В Луизиане волки не водятся. Поэтому ты сюда и приехала.

– Когда-то здесь водились волки. Рыжие.

– А этот рыжий?

Я покачала головой.

– Слишком большой, слишком черный, слишком обыкновенный.

– Что вновь возвращает нас к проклятью.

– По твоим словам, – проворчала я, – человек обратился в зверя, хотя его никто не кусал.

– Но почему в волка? Почему не в аллигатора, змею или леопарда, если уж на то пошло?

И правда, почему?

У меня появилось плохое предчувствие. Без спросу я направилась в кабинет Кассандры и принялась переходить по ссылкам на ее компьютере еще до того, как она вошла.

– О чем подумала, Диана? – спросила жрица.

– У имен есть сила, – пробормотала я, щелкая по клавишам.

Через несколько секунд я увидела, какая именно.

– Рюэлль, – прочитала я. – В переводе с французского означает «легендарный волк». – Кассандра резко вздохнула. – Вот почему проклятье породило волка.

– Мы достоверно не знаем… – начала она.

– Может, и нет. – Я встала и направилась к двери. – Но я намереваюсь узнать.

Неудивительно, что он отрицал существование лу-гару. Неудивительно, что вызывался стать моим проводником. Неудивительно, что отвлекал меня от работы незабываемым сексом. Разве это не лучший способ помешать мне найти искомое? Глядя вперед, я не видела того, что было прямо у меня под носом, и не единожды.

– Постой, – окликнула меня Кассандра. – Тебе необходимо оружие.

– Не думаю, что у тебя под рукой имеются серебряные пули.

– Нет, но… – Она поспешила в магазин, где вполголоса заговорила с зашипевшим Лазарем. Когда я прошуршала занавесками из бусин в дверном проеме, Кассандра сунула мне свой нож. – Чистое серебро.

При мысли о том, чтобы ткнуть Адама ножом…

– Я не смогу.

– Диана, поверь мне, если он отрастит клыки и хвост, ты сможешь.

– А если не отрастит? – Я глянула в окно. – Сейчас день.

– Коснись его ножом и посмотри, не задымится ли Рюэлль.

– Прекрасно, – пробормотала я. – Он подумает, что я сошла с ума.

– И хорошо. Если это сумасшествие, значит он не лу-гару.

В этом случае перед нами встанет совершенно новая задача. Если оборотень не Адам, то кто тогда?

Кассандра прикусила губу.

– Может, мне тоже стоит пойти.

– Чтобы он убил нас обеих?

– Тебя он не убьет.

– Не…

– Если бы он хотел твоей смерти, ты была бы уже мертва.

– Здорово.

– Ты могла бы взять с собой детектива Салливана. Он все равно хочет поговорить с Рюэллем.

Я обдумала этот вариант, но решила с ним повременить.

– Адам не скажет мне правду, если я приведу копа. Кроме того, мне он не навредит. Зато может навредить Салливану.

– Дашь мне знать, что ты в порядке. Расскажешь, что произошло и что он сказал.

– Ладно.

– К… – Она посмотрела на часы. – Семи часам.

– Утра?

– Вечера!

– Нет. Утра.

Если я ошибаюсь насчет Адама, вероятно, придется с ним мириться, а учитывая обвинение, примирение будет довольно долгим.

Глава 25

Решить вывести Адама Рюэлля на чистую воду и на самом деле его отыскать – две разные вещи. Он не поджидал меня в гостиной моего арендованного особняка. Конечно, как я уже говорила, стоял белый день.

Я направилась на болота, следуя в обратном направлении по нарисованной им карте пути от домика до особняка. Но в домике Адама тоже не оказалось. Куда он уходил, когда светило солнце?

Меня подмывало воспользоваться его душевой кабиной. У Кассандры помыться так и не удалось. Но мысль о том, что Адам явится, пока я буду обнаженной и мокрой, остановила меня, несмотря на явно грязные кожу и волосы. Ну как я смогу предъявить ему обвинение, едва выйдя из душа?

Невозможно. Поэтому я с ножом в руке обследовала все три комнаты в поисках зацепок. Но подсказки были столь же недоступны, как и сам Адам.

Еда, мыло, одежда и прочие необходимые вещи, но ни единого клочка бумаги, способного хоть что-то рассказать о его повседневной жизни. Ни книг. Ни документов. Ни счетов, ни чеков, ни банковской карты. Если он тут жил, где же его вещи?

Чем дольше я искала, тем больше злилась. Должно же быть хоть что-то, способное показать что эта лачуга – дом Адама Рюэлля?

Зная, что веду себя неправильно, я обыскала весь домик. Каждый ящик, каждую полку, каждый шкаф, даже аптечку. Ничего необычного. Ни одного собачьего печенья или счета от местного ветеринара.

Я потеряла счет времени, или, может, на болотах солнце садилось быстрее, потому что когда я выползла из-под раковины, уже смеркалось.

Откуда-то издалека донесся протяжный вой. Всего один. Но этого хватило, чтобы мне захотелось бежать всю дорогу домой.

В Бостон.

– Трусиха, – пробормотала я. – Обещала Саймону доказать, что он был прав, но при единственной подвернувшейся возможности открыть что-то сверхъестественное хочешь сбежать домой к мамочке.

Как будто Кэтрин О’Малли когда-нибудь отзывалась на такое обращение. Едва я переросла ее на сантиметр, мать тут же потребовала, чтобы я называла ее Кейт. Будучи собой, я при любой возможности называла ее «ма».

Я подкралась к окну и вгляделась в сумерки. Кипарисы заслоняли догорающее на горизонте солнце. Небо было одновременно синим и кроваво-красным – потрясающим и пугающим. Совсем как Адам.

Я покрепче сжала рукоятку ножа и хмуро на него посмотрела. Я не смогу убить Адама. Он нужен мне живым. Непросто придется.

– Может, стоит…

– Что?

Я вскинула голову. Адам стоял в комнате. Полностью одетый, в мешковатых темных штанах, ботинках и черной футболке, так что умопомрачительная бронзовая кожа отвлекать не будет.

Я собиралась сказать, что стоит дождаться прибытия клетки и ружья-транквилизатора. Как хорошо, что не успела договорить.

– Уйти, – прошептала я.

Уголки его губ слегка приподнялись.

– Лучше останься, cher.

Он настолько красив, что просто не может быть человеком.

Я спрятала за спину руку с ножом, когда Адам пересек комнату. Позволила ему подойти ближе, обнять меня за талию, прижаться ко мне всем роскошным телом и поцеловать. Несколько секунд наши языки сплетались. Эй, если мне суждено его убить, пусть хотя бы умрет счастливым. Я стянула с него футболку.

А потом, пока он целовал мою шею и поглаживал грудь, в то время как его член набухал, упираясь в мой живот, отчего я почти забыла о маленьком неудобстве, я быстро подняла нож.

Нет, я не могла его ударить. Я не убийца. Поэтому я просто приложила серебро к его руке.

Адам с шипением меня оттолкнул, и сердце, казалось, остановилось. Я посмотрела на руку Адама, ожидая увидеть дымок, но ничего такого не разглядела.

Черт, нужно попробовать снова. Я покрепче стиснула рукоять, но тут Адам ударил меня по руке. Я даже не заметила его движения. Нож вылетел из пальцев. Адам схватил меня за запястье и заломил руку за спину.

– Что за черт? – прорычал он. – С ума сошла?

Хватка усилилась, и плечо заныло.

– Это ты лу-гару? – выпалила я.

Адам отпустил меня так быстро, что я рухнула на колени, глядя на него сквозь массу спутанных волос. Он ответил мне бесстрастным взглядом и коротко бросил:

– Нет.

– И я должна тебе поверить?

– Ты спросила, я ответил.

– Нож серебряный. Ты дернулся.

– Это нож, Диана. Думаешь, я позволю вонзить его в меня и посмотреть, не взорвусь ли я?

– Откуда ты знаешь, что оборотни от серебра взрываются? – прищурилась я.

Он выругался по-французски, подошел к валяющемуся на полу ножу, поднял его и приложил лезвие плашмя к обнаженной груди.

Ничего не произошло.

Ловким отточенным движением он подбросил нож, поймал его за острие и протянул мне рукоятью вперед. Встав, я взяла оружие и положила его на стол.

– Всем известно, что оборотни боятся серебра, – произнес Адам.

– Всем?

– В этой местности.

Я поколебалась, не уверенная, что сделать или сказать.

– У тебя есть и другие вопросы. Задавай.

– Твоя семья проклята?

Он пожал плечами:

– Некоторые говорят, что да.

– На твоего предка наложили проклятие, чтобы он обращался в волка под ущербной луной?

Голубые глаза Адама – глаза волка из моего сна, мое дурное предчувствие, мое резкое прощание с действительностью – смотрели прямо на меня.

– Нет, – ответил он.

Я пыталась понять, говорит ли он правду, но ничего не получалось. Возможно, с этим мужчиной я разделила больше, чем с любым другим за исключением моего мужа, но я его не знала и не могла ему доверять.

– «Рюэлль» в переводе с французского обозначает «легендарный волк», – выпалила я.

– Совсем как «Диана» обозначает «богиня луны». – Он склонил голову, и прядь волос закрыла один глаз. – Может, и мне стоит задаться вопросом о тебе и серебре, а?

Он взял нож, и меня пробрал страх. И какого черта я его положила?

– Иди сюда, – поманил он меня клинком.

Я покачала головой и попятилась.

– Никогда не беги, cher. Волкам нравится погоня.

– Адам, не смешно.

Но он и не смеялся. Как и я. Мы оба тяжело дышали. Смотрели друг другу в глаза. Погоня. Отступление.

Я врезалась спиной в стену. Уголки губ Адама лишь слегка приподнялись.

Не уверена, боялась ли я до чертиков или была возбуждена сверх меры. Возможно, и то и другое.

Он подошел ближе, надвигаясь на меня, и уперся вставшим членом в живот. Я не могла пошевелиться. А хотела ли?

Секунду я попыталась бороться, но он только теснее прижался ко мне. Теперь я скорее терлась об него, чем пыталась оттолкнуть. Когда я замерла, он тоже остановился.

– Не надо, – прошептала я.

Он смотрел на мои груди под туго натянутой майкой, которую я надела в жаркий день. Потом встретился со мной взглядом, одновременно приблизив нож к вырезу.

Одним ловким движением он разрезал ткань. Хлопок скользнул по моему телу, бессильно повиснув на бретельках. По груди потекла струйка пота. Соски пульсировали под простым белым лифчиком.

– Не надо что? – прошептал Адам, прикладывая прохладное лезвие к моей разгоряченной коже.

– Прекращать.

– Так не надо? – Он осторожно шевельнул ножом, чтобы меня не зацепить, и поддел перемычку, соединявшую чашки бюстгальтера. – Или прекращать?

Он очень умело обращался с ножом. Несомненно, прошел сверхсекретную подготовку в армии, хотя вряд ли пускал оружие в ход таким способом. Но опять же, а вдруг ему и приходилось. Может, он со всеми своими подружками такое проделывал.

При мысли о других женщинах в его жизни меня затошнило, что было глупо. Между нами всего лишь секс, не любовь, и это наш обоюдный выбор.

Я смотрела на его лицо и видела только мужчину, который желал меня не меньше, чем я желала его. Подозрения стали бездоказательными, обвинения теперь казались дурацкими.

– Не надо прекращать, – выдохнула я.

Он потянул нож на себя, и лифчик разошелся. Будь мои груди большими, они точно врезались бы в его грудь. А так они просто скользнули по его обнаженной коже – ощущение приятнее, чем мороженое в жаркий июльский день. Одновременно облегчение и желание, сладость и грех.

Я вцепилась в его волосы достаточно крепко, чтобы он застонал, и притянула его к себе.

Нож со стуком упал на пол.