Текст книги "Слеза (ЛП)"
Автор книги: Лорен Кейт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Прости, я пропустил твое соревнование сегодня, – сказал Брукс.
– Ты знаешь, кто еще больше сожалеет? Майя Кейси. – Эврика откинула голову на потертую подушку, которая была подложена на скамейку. – Она искала тебя. И одновременно напускала на меня порчу. Талантливая девочка.
– Да ладно. Она не такая плохая.
– Ты ведь знаешь, как ее называют в команде по бегу? – проговорила Эврика.
– Мне не интересно какие имена дают люди, которые бояться кого-то, кто не похож на них. – Он повернулся, чтобы изучить ее. – И не думал, что ты тоже будешь.
Она фыркнула, потому он был прав.
– Она завидует тебе, – добавил Брукс.
Эврика никогда бы об этом не подумала.
– С какой стати Майя Кейси будет мне завидовать?
Он не ответил. Комары окружили светильник над их головами. Дождь приостановился, и затем возобновился с насыщенным ветром, который окрасил щеки Эврики. Пальма размахивала своими мокрыми листьями во дворе, чтобы поприветствовать ветер.
– И какое время ты сегодня показала? – спросил Брукс. – Личный рекорд, без сомнения, раз уж ты сняла гипс. – Она могла сказать по тому, как он смотрит на нее, что он ждет подтверждения того, что она вернулась в команду.
– 0.00 секунд.
– Ты действительно ушла? – Он казался грустным.
– Вообще-то соревнование отменили из-за дождя. Конечно же ты заметил проливной дождь? Тот, который в пятьдесят раз сильнее этого? Но, да, – она оттолкнулась, что выше поднять качели, – также я ушла.
– Эврика.
– Как ты вообще пропустил шторм?
Брукс пожал плечами.
– У меня была практика по дебатам, поэтому я поздно вышел из школы. Потом, когда я спускался по лестнице у крыла искусств, у меня закружилась голова. – Он сглотнул, казалось ему почти неловко рассказывать дальше. – Я не знаю, что случилось, но я очнулся у подножия лестницы. Там меня нашел первокурсник.
– Ты поранился? – спросила Эврика. – Поэтому у тебя перевязан лоб?
Он отодвинул волосы от лба, чтобы показать двухдюймовую квадратную марлю. Когда он отдернул повязку, Эврика ахнула.
Она не была готова увидеть рану такого размера: глубокую, ярко розовую, идеально круглую, почти как серебряный доллар. Капли гноя и крови внутри придавали ей вид старого разобранного грузовика из красного дерева.
– Что ты сделал, наткнулся на наковальню? Ты вот так просто упал, ни с того ни с сего? – Она дотронулась, чтобы убрать его длинную челку назад и рассмотреть рану. – Тебе нужно сходить к врачу.
– Я уже опередил тебя, милочка. Провел два часа в неотложке, все благодаря испугавшемуся мальчику, который обнаружил меня. Они сказали, что у меня гипогликемия или что-то вроде этой фигни.
– Это серьезно?
– Нет. – Брукс спрыгнул с качелей, стаскивая Эврику со скамейки в дождь. – Ну же, пошли ловить аллигатора.
Она откинула свои мокрые волосы назад и завизжала, смеясь, тогда как сбегала с Бруксом со скамейки, вниз по нескольким ступенькам в травянистый сад. Трава была высокой, щекоча ноги Эврики. В дождь разбрызгиватели были выключены.
Сад вокруг них перемежался четырьмя огромными дубовыми деревьями. Оранжевые, слава Богу, папоротники, мерцающие каплями дождя, пронизывали их шорты. Эврика и Брукс запыхались, когда они остановились у кованых ворот и посмотрели на небо. В тех местах, где облака рассеивались, можно было разглядеть звезды, и Эврика подумала, что никто на свете не может заставить ее смеяться, кроме Брукса. Она представила стеклянный купол, спускающийся с неба и покрывающий сад, словно снежный шар, захватывающий их двоих навсегда в этом моменте с бесконечно идущим дождем и ни с чем больше, кроме света звезд и озорства в глазах Брукса.
Задняя дверь открылась, и появилась высунутая светлая голова Клэр.
– Рика, – позвала она. Светильник на крыльце придавал ее щекам румянец. – Здесь есть аллигаторы?
В темноте Эврика и Брукс обменялись улыбками.
– Нет, Клэр. Можешь выходить.
С крайней осторожностью, девочка на цыпочках подошла как можно ближе к краю коврика. Она наклонилась вперед и приблизила руки ко рту, чтобы сказать.
– К нам кто-то пришел. Мальчик. Он хочет тебя видеть.
Глава 7
Встреча
– Ты.
С Эврики стекали капли на мраморную плитку в дверном проеме, в тот время, когда она смотрела на мальчика, который врезался в нее. Эндер переоделся в облегающую белую футболку и темные джинсы. Он, должно быть, оставил ту вечную футболку в раздевалке; хотя в ее команде никто такого не делал.
Находясь на решетчатом крыльце в сумерках, Эндер выглядел так, будто был не из этого мира, где внешность не подвергалась погоде. Он казался независим от обстановки вокруг него. Эврике стало неловко из-за ее запутанных волос, голых и заляпанных грязью ног.
Сложенные руки за спиной подчеркивали контуры его груди и плеч. Его выражение было непроницаемым, казалось, он задержал дыхание. И это заставило Эврику понервничать.
Возможно, причиной были его бирюзовые глаза. Возможно, нелепая самоотверженность, с помощью которой он сумел избежать смерти той белки. Возможно то, как он смотрел на нее, будто видел что-то, о чем она не знала и стремилась увидеть в себе. В одно мгновение этот мальчик добрался до нее. Он заставлял чувствовать ее на грани.
Как она дошла от состояния гнева на него, до хихиканья с ним еще до того, как узнала его имя? Это не было одной и тех вещей, которые Эврика обычно делала.
Взгляд Эндера смягчился, когда он увидел ее. Ее тело покалывало. Дверная ручка, которую она схватила, чувствовалась нагрелась изнутри.
– Как ты узнал, где я живу?
Он открыл рот, чтобы ответить, но затем Эврика почувствовала, что рядом с ней в дверном проеме появился Брукс. Его грудная клетка касалась ее лопатки в тот момент, как он опирался левой рукой о дверной косяк. Его тело охватило ее. Он был таким же мокрым, как и она. Будучи ростом выше Эврики, он взглянул на Эндера.
– Кто это?
Кровь отлила от лица Эндера, делая его уже бледную кожу призрачной. Хотя его тело едва двигалось, вся манера его поведения изменилась. Подбородок слегка приподнялся, добавляя плечам еще один сантиметр. Колени согнуты, как будто он собирался прыгнуть.
Им завладело что-то холодное и отравляющее. Его взгляд на Брукса заставил Эврику задаться вопросом, видела ли она когда-нибудь ярость до этого момента.
Никто не дрался с Бруксом. Люди дрались с его деревенскими друзьями в Уэйд Холе на выходных. Они дрались с его братом, Сетом, у которого был такой же острый язык, как и Брукса, впутывающий его в неприятности, но мозг всегда помогал выкручиваться. В течение всех семнадцати лет как Эврика знала Брукса, он никогда не наносил или получал удар. Он приблизился ближе к ней, выпрямляя плечи, как будто чувствуя, что все скоро измениться.
Эндер переместил взгляд выше глаз Брукса. Эврика посмотрела через плечо и увидела его открытую рану. Волосы, которые обычно падали на бровь, были мокрыми и убранными в сторону. Повязку, которую он отогнул, должна быть оторвалась, когда они бежали под дождем.
– Проблемы? – спросил Брукс, кладя руку на плечо Эврики с большим чувством собственничества, чем обычно, с момента их свидания в пятом классе, когда они ходили смотреть «Чарли и шоколадная фабрика» в Нью-Иберию.
Лицо Эндера вздрогнуло. Он освободил руки из-за спины, и на секунду Эврика подумала, что он собирается ударить Брукса. Она уклониться или попытается препятствовать?
Вместо этого он протянул ей кошелек.
– Ты оставила это у меня в машине.
Кошелек был двойным из выцветшей коричневой кожи, который Диана привезла из поездки в Мачу-Пикчу. Эврика теряла и находила кошелек – и ключи, и солнцезащитные очки, и телефон – с такой регулярностью, которая сбивала с толку Диану, поэтому это не было каким-то огромным потрясением, что она оставила его в машине Эндера.
– Спасибо. – Она потянулась, чтобы взять кошелек, и когда их кончики пальцев соприкоснулись, Эврика вздрогнула. Между ними прошел электрический ток, который, как надеялась она, Брукс не заметил. Она не понимала откуда он появился и не хотела, чтобы он исчезал.
– Я нашел твой адрес на водительских правах, поэтому подумал, что смогу зайти и вернуть тебе их, – сказал он. – Еще я написал мой номер телефона и положил туда.
Позади нее Брукс тихонько кашлянул.
– Для машины, – пояснил Эндер. – Когда оценишь ущерб, позвони мне. – Он так тепло улыбнулся, что Эврика улыбалась в ответ как деревенская дурочка.
– Кто это парень, Эврика? – голос Брукса был выше обычного. Он, казалось, искал способ подшутить над Эндером. – О чем он говорит?
– Он, э, врезался в меня сзади. – пробормотала она, чувствуя себя подавленной перед Эндером, как будто Брукс был отцом или Родой, а не ее лучшим другом. Ее одолевал приступ клаустрофобии, когда он стоял над ней вот так.
– Я ее подвез обратно в школу, – сказал Эндер Бруксу. – Но не понимаю причем здесь ты. Если только ты не хотел, чтобы она шла пешком?
Брукса застали врасплох, и он засмеялся.
Тогда Эндер качнулся вперед, его рука выстрелила выше головы Эврики. Он схватил Брукса за шиворот футболки.
– Как долго ты с ней? Как долго?
Эврика втиснулась между ними, испугавшись порыва гнева. О чем говорит Эндер? Она должна что-нибудь сделать, чтобы разрядить обстановку. Но что? Она не осознавала, что инстинктивно прильнула назад к безопасной груди Брукса, до того, как его рука оказалась на ее локте.
Он не вздрогнул, когда Эндер напал на него.
– Достаточно давно, чтобы знать, что ей не нравятся придурки. – Пробормотал он.
Все трое из них практически были сложены друг над другом. Эврика могла чувствовать их прерывистое дыхание. От Брукса шел запах дождя и всего детства Эврики; Эндер пах океаном, который она никогда не видела. Они двое находились слишком близко к друг другу. Ей нужен воздух.
Она подняла глаза на странного, бледного мальчика. Их глаза встретились. Она слегка покачала головой, спрашивая зачем.
Она услышала, как его пальцы освобождают футболку Брукса. Эндер сделал несколько неловких шагов назад, пока не достиг крыльца. Эврика сделала свой первый вдох, казалось, за последний час.
– Извини, – сказал Эндер. – Я пришел сюда, не драться. Я просто хотел отдать твои вещи и объяснить, как найти меня.
Эврика наблюдала, как он поворачивается и возвращается в серый дождь. Когда дверь его машины захлопнулась, она закрыла глаза и представила себя внутри нее. Она почти могла чувствовать теплую, мягкую кожу под собой, слышать местную легенду – трубу Банка Джонсона по радио. Она представила вид из лобового стекла, по мере того как Эндер проезжал под навесом дубовых деревьев Лафайетта по направлению в сторону дома. Она хотела знать, на что он похож, какого цвета простыни на его кровати, готовит ли его мама ужин. Даже после того, как он поступил с Бруксом, Эврика жаждала вернуться в эту машину.
– Психопат ушел, – пробормотал Брукс.
Она смотрела как задние фары Эндера исчезают в мире за пределами ее улицы.
Брукс массажировал ее плечи.
– Когда мы сможем снова с ним пообщаться?
Эврика оценивала вес переполненного кошелька в руках. Она представила, как Эндер просматривал его, глядел на ее читательский билет, ужасную фотографию на студенческом билете, чеки из заправки, где она купила горы Ментоса, корешки от билетов в кино на позорные девчачьи фильмы, на которые Кэт тащила ее посмотреть в долларовом театре, бесконечные пенни в кармашке для мелочи, несколько баксов, если ей повезло, четыре черно-белые фотографии ее и Дианы, сделанные на уличной ярмарке в Новом Орлеане за год до ее смерти.
– Эврика? – проговорил Брукс.
– Что?
Он моргнул, удивляясь резкости в ее голосе.
– Ты в порядке?
Эврика подошла к краю крыльца и прильнула к белой деревянной балюстраде. Она вдохнула аромат высокого куста розмарина и провела рукой по его веткам, разбрасывая капли дождя, зацепленных на них. Брукс закрыл входную дверь за собой, и подошел к ней. Теперь они оба смотрели на мокрую дорогу.
Дождь остановился. В Лафайетте постепенно наступал вечер. Золотой полумесяц искал свое место в небе.
Соседские дома пролегали вдоль одной дороги – Тенистого круга – который образовывал продолговатую петлю и разветвлялся по пути на несколько коротких тупиков. Все друг друга знали, все здоровались при встрече, но никто не лез в дела друг друга так, как это делали, например, люди, живущие по соседству с Бруксом в Нью-Иберии. Ее дом находился на западной стороне Тенистого круга, примыкающей к узкой полоске реки. Передний двор напротив другого переднего двора через улицу, и сквозь соседское кухонное окно, у которого Эврика могла видеть Миссис Леблан с помадой на губах и тугим цветочным фартуком, которая помешивала что-то на плите.
Миссис Леблан преподавала катехизацию в школе Святого Эдмонда. У нее была дочь, которая старше близнецов на несколько лет, и которая одевалась в шикарные наряды, такие же, как и у нее. Лебланы совсем не были похожи на Эврику или Диану – за исключением, возможно, с их явного обожания друг друга – но, все же после аварии, Эврика заметила, что отношения между соседями, матерью и дочерью, стали ей интересны. Она наблюдала за ними из своего окна в спальне, смотрела, как они уходят в церковь. Их высокие светлые хвосты всегда блистали одинаково.
– Что-то не так? – Брукс подтолкнул ее коленом.
Эврика повернулась, чтобы взглянуть ему в его глаза.
– Почему ты так враждебно к нему отнесся?
– Я? – Брукс расплющил руку на груди. – Ты серьезно? Он, я —
– Ты стоял надо мной как какой-то ревнивый старший брат. Ты мог бы для начала представиться.
– Мы что находимся в разных измерениях? Этот парень схватил меня так, будто хотел прибить меня к стене. Без всякой причины! – Он помотал головой. – Что с тобой? Ты запала на него или что?
– Нет. – Она знала, что краснеет.
– Хорошо, потому что он мог провести вечер в изоляторе.
– Ладно, согласна. – Эврика слегка толкнула его.
Брукс притворился будто споткнулся назад, словно она ударила его сильнее.
– Кстати, о жестоких преступниках. – Затем он подошел к ней, хватая за талию и поднимая. Он перекинул ее через плечо так, как делал это с пятого класса, с того момента, как произошел скачок в росте, который сделал его выше на полфута всех остальных в классе. Он вращал Эврику на крыльце, пока она не крикнула ему остановился.
– Ну же. – Находясь вверх ногами, она колотила его. – Он не такой плохой.
Брукс поставил ее на землю и отступил назад. Его улыбка исчезла.
– Тебе точно нравится этот чокнутый.
– Мне он не нравится. – Она засунула кошелек в карман кофты. Ей до смерти хотелось взглянуть на номер телефона. – Ты прав. Я не знаю, почему он так поступил.
Брукс прислонился спиной к балюстраде, постукивая пяткой одной ноги по пальцам другой. Он убрал мокрые волосы, которые падали на глаза. Его рана горела оранжевыми, желтыми и красными цветами, будто огонь. Они стояли молча, до того, как Эврика услышала приглушенную музыку. Это что, был хриплый голос Майи Кейси, поющей «Я так одинок, что мог бы заплакать» Хэнка Уильямса?
Брукс достал свой вибрирующий телефон из кармана. Эврика заметила пылкий взгляд на фото на экране. Он отключил звонок и взглянул на Эврику.
– Не смотри так на меня. Мы просто друзья.
– Все твои друзья записывают свои собственные рингтоны? – Ей хотелось убрать сарказм из голоса, но он все равно вылетел.
– Ты думаешь я вру? Что я тайно встречаюсь с ней?
– У меня есть глаза, Брукс. Если бы я была парнем, я бы тоже запала на нее. Ты не должен притворяться, будто она ужасно некрасивая.
– Может быть ты хочешь сказать что-то более конкретное?
Да, но она не знала что.
– Мне нужно делать домашку. – Все, что она сказала, невольно холоднее, чем она хотела.
– Да. Мне тоже. – Он сильно толкнул входную дверь, чтобы открыть ее, схватил дождевик и ботинки. Он остановился на краю крыльца, словно что-то еще хотел сказать, но потом увидел красную машину Роды, которая проезжала по улице.
– Думаю, мне пора, – сказал он.
– Увидимся. – помахала Эврика.
Тогда как Брукс ускакивал с крыльца, он крикнул через плечо:
– Как бы то ни было, мне понравился бы рингтон с твоим голосом.
– Ты ненавидишь мой голос, – выкрикнула она.
Он помотал головой.
– Твой голос – восхитительно фальшив. В тебе нет ничего, что я мог бы когда-либо ненавидеть.
Когда Рода повернула на их подъездную дорогу в больших солнцезащитных очках, хотя луна уже взошла, Брукс театрально ей улыбнулся, помахал на прощанье, и затем побежал к своей машине – изумрудно-золотой, покосившийся назад Кадиллак его бабушки из ранних девяностых, которого все называли Герцогиня.
Эврика поднималась по лестнице, надеясь подняться наверх за закрытую дверь своей комнаты до того, как Рода выйдет из машины. Однако жена отца была слишком расторопной. Эврика почти закрыла входную дверь, когда голос Роды прорвался сквозь ночь.
– Эврика? Мне нужна помощь.
Эврика медленно повернулась, перескакивая вдоль полукруглых кирпичей в саду, и остановилась в нескольким сантиметрах от машины Роды. Она снова услышала рингтон Майи Кейси. Кого-то точно не волновало, что он казался чрезмерно нетерпеливым.
Эврика наблюдала, как Брукс закрывал дверь Герцогини. Она больше не слышала эту песню и не могла увидеть, ответил ли он на звонок.
Ее глаза все еще следовали за задними фарами, когда в руках оказалась стопка вещей из химчистки в пластмассовой оболочке. Они пахли химикатами и теми мятными конфетами, которые они пробовали у стойки в китайском ресторане. Рода взяла ручки продуктовых пакетов в руки и повесила свою тяжелую сумку для ноутбука Эврике на плечо.
– Ты пытаешься спрятаться от меня? – Рода подняла бровь.
– Если ты хочешь, то я забью на домашку, смогу веселиться всю ночь.
– Мм-хмм. – На Роде сегодня был костюм с юбкой цвета атлантического лосося и черные туфли, которые одновременно казались некомфортными и немодными. Ее темные волосы, закрученные в твист, всегда напоминали Эврике о крапивке. Она была действительно привлекательной, и иногда Эврика могла это видеть – когда Рода спала, или в трансовом состоянии, когда она наблюдала за детьми, редкие моменты, когда ее лицо расслаблялось. Но большую часть времени она просто выглядела уставшей из-за чего-то. На ее губах была оранжевая помада, которая стерлась пока она сегодня обучала бизнес-класс в университете. Маленькие ветви выцветшей помады спускались по складке ее губ.
– Я пять раз тебе звонила, – проговорила Рода, закрывая дверь машины бедром.
– У меня было соревнование.
Рода щелкнула кнопку блокировки на дистанционном управлении.
– А такое ощущение, что ты бездельничаешь с Бруксом. Ты ведь знаешь, что сегодня учебный день. Что насчет психолога? Я надеюсь, ты не сделала ничего такового, за что мне должно быть стыдно.
Эврика взглянула на губы Роды, представляя их крошечными ядовитыми ручейками, спускающимися с земли, которая загрязнена чем-то злым.
Она все могла объяснить Роде, напомнить ей о погоде эти вечером, рассказать про Брукса, что они только несколько минут качались на качелях, восхвалять клише доктора Лэндри – но она знала, что они очень скоро также будут обсуждать аварию, и Эврике нужно было сохранить энергию для этого.
Тогда как каблуки Роды стучали по кирпичной тропе, ведущей к крыльцу, Эврика следовала за ней, бормоча:
– Хорошо, спасибо, и как прошел твой день?
Поднявшись по лестнице на крыльцо, Рода остановилась. Эврика наблюдала, как ее затылок повернулся вправо, чтобы рассмотреть подъездную дорогу, к которой она недавно подъехала. Затем она повернулась и уставилась на Эврику.
– Эврика, а где мой джип?
Эврика указала на больное ухо, чтобы выиграть время.
– Извини, что ты сказала? – Она не могла вновь рассказывать эту историю, не сейчас, не Роде, и не после такого дня. Она была настолько истощенной и измученной, как будто ей снова промывали желудок. Она сдалась.
– Джип, Эврика. – Рода постучала носком туфли.
Эврику беспокоила вмятина в траве от ее голых пальцев ног.
– Спроси отца. Он внутри.
Даже спина Роды надулась, когда она повернулась в сторону двери и рывком открыла ее.
– Трентон?
Оставшись одна поздней влажной ночью, Эврика залезла внутрь кармана кофты и вытащила кошелек, который вернул ей Эндер. Она посмотрела в складку и заметила маленький квадратик облицованного листка блокнота среди семидолларовых банкнот. Он аккуратно нацарапал черными чернилами:
Эндер. Местный номер телефона. И слово: Извини.
Глава 8
Наследство
Эврика жевала ноготь большого пальца, уставившись на свои болтающиеся колени под лакированным дубовым столом в освещенном конференц-зале. Она боялась этого дня четверга, с того момента, как отца вызвали в офис Дж. Пола Фонтенота, эсквайра из юго-востока Лафайетта.
Диана никогда не говорила, что у нее есть завещание. И Эврика не могла представить, что ее мать и юристы дышали одним и тем же воздухом. Но они были здесь, в офисе юриста Дианы, собрались, чтобы выслушать чтение завещания, зажатые между другими родственниками Дианы – дядей Эврики, Бо, и ее тетей Морин. Эврика не видела их с момента похорон.
Ну, не то, чтобы похоронами. Ее семья называла это панихидой, потому что тело Дианы до сих пор не нашли, однако все в Нью-Иберии называли час в церкви Святого Петра похоронами, либо из-за уважения, либо из-за невежества. Граница размыта.
В тот момент лицо Эврики было изрезано, запястья в гипсах, барабанная перепонка гремела после аварии. Она не слышала ни что говорил священник, ни того, что ее подняли со скамьи, пока все не прошли мимо увеличенной фотографии Дианы, которая подпиралась закрытой корзиной. Они собирались сжечь бестелесную корзину по плану, за которую много лет назад заплатила бабушка. Что за пустая трата.
Одна в изумрудном святилище, Эврика подкралась к фотографии, изучая линии улыбки вокруг глаз Дианы, в то время как она облокотилась на балкон. Эврика сделала это фото в Греции прошлым летом. Диана смеялась над козой, которая лизала белье, развешанное для сушки во дворе внизу.
«Он думает, что оно не высохло», – говорила Диана.
Неожиданно чахлые пальцы в гипсе схватили края рамки. Эврика хотела заплакать, но ничего не чувствовала сквозь плоскую, глянцевую поверхность фотографии. Душа ее матери ушла. Ее тело все еще находилось в океане – раздутое, синее, съеденное рыбами, каждую ночь преследующее Эврику.
Эврика стояла там, одна, ее горячие щеки находились на стекле, до тех пор, пока не пришел отец и вырвал раму из ее рук. Вместо этого он взял ее и повел к машине.
– Ты голодна? – спросил он, потому что еда – это средство, через которое отец все улаживал. От этого вопроса ее стало тошнить.
Не было никакого званого вечера, как после похорон бабушки, единственного другого человека, с кем Эврика была близка. Когда бабушка умерла пять лет назад, у нее были настоящие похороны в стиле Ново-Орлеанского джаза: мрачная музыка на первой линии на пути к кладбищу, затем радостная музыка, играющая на пути в Сазерак для празднования ее жизни, на второй линии. Эврика вспомнила, как Диана собрала людей на похоронах бабушки, организовывая тост за тостом. Она вспомнила, что думала в то время о том, что не смогла бы справиться со смертью Дианы с таким размахом, не важно, насколько старой она будет или насколько спокойными будут обстоятельства.
Как потом оказалось, это было все неважно. Никто не хотел ничего отмечать после поминок Дианы. Эврика провела остаток дня в своей комнате, пялясь в потолок и думая, когда она сможет найти в себе силы двигаться вновь, в то время как ее посещали поистине первые суицидальные мысли. Они чувствовались словно вес, спускающийся на нее сверху, словно ей не хватало достаточно воздуха.
Три месяца спустя, она находилась здесь, при чтении завещания Дианы, без сил. Конференц-зал был большим и солнечным. Тонкие стеклопакеты открывали вид на безвкусные квартиры в стиле лофт. Эврика, отец, Морин и Бо сидели вокруг одного конца огромного стола. Двадцать вращающихся кресел пустовали на противоположной стороне комнаты. Все ждали юриста Дианы, который, согласно его секретарше, был «на вызове», когда они пришли в офис. Она поставила пенопластовые чашки со слабым кофе перед семьей.
– О, милая, твои корни! – Тетя Морин вздрогнула по ту сторону от Эврики, и дунула в чашку, делая глоток.
На мгновение Эврика подумала, что тетя говорит про семейные корни, единственные, которые интересовали ее в этот день. Она предположила, что эти вещи связаны; корни, поврежденные смертью Дианы, нанесли оскорбительный рост других корней на ее голове.
Морин была самой старшей из детей семьи Де Линь, старше Дианы на восемь лет. У обеих сестер была одинаковая чистая кожа и жесткие рыжие волосы, впадины на плечах, зеленые, зернистые глаза за очками. Диана унаследовала грузовик большего класса; Морин получила большую грудь и надевала блузки с опасно глубоким вырезом, чтобы выставить свои фамильные ценности на показ. Наблюдая за тетей по ту сторону стола, Эврика осознала, что самым главным отличием между сестрами являлось то, что Диана была красивее. Ты можешь смотреть на Морин и видеть неправильную Диану. Она являлась лишь жалкой пародией.
Волосы Эврики были влажными из-за душа после пробежки этим днем. Команда в четверг пробежала круг в шесть миль по лесу Евангелии, но Эврика пробежала свой собственный одиночный круг через лиственный кампус университета.
– Я с трудом могу смотреть на тебя. – Морин щелкнула зубами, рассматривая мокрые светлые волосы Эврики, собранные вправо, что усложняло для тети увидеть ее лицо.
– Копия, – пробормотала Эврика.
– Малышка, это ненормально. – Тетя покачала головой. – Пожалуйста. Приходи в «Американские прически». Я сделаю тебе поистине хорошую прическу. За счет заведения. Мы же семья, не так ли?
Эврика взглянула на отца за поддержкой. Он осушил чашку кофе и всматривался в нее, будто мог читать оставшиеся капли кофе, как чайные листья. Судя по его выражению, не похоже, что капли сулили что-то хорошее. Он не слышал не единого слова Морин, Эврика позавидовала ему.
– Перестань, Мо, – сказал дядя Бо своей старшей сестре. – Здесь происходят более важные вещи, чем волосы. И мы тут собрались по поводу Дианы. – Эврика не удержалась от представления волос Дианы, которые мягкими волнами погружались под воду, словно волосы русалки, словно волосы Офелии. Она закрыла глаза. Она хотела остановить свое воображение, но не могла.
Бо был средний ребенком. Он был привлекательный, когда был молодым – темные волосы и широкая улыбка, точная копия своего отца, который, как женился на Сахарке (бабушке), получил прозвище Сахарный папочка.
Сахарный папочка умер до того, как Эврика стала достаточна взрослой, чтобы запомнить его, но она любила просматривать его черно-белые фотографии на каминной полке бабушки, представляя как звучал бы его голос, какие истории он рассказывал бы ей, если он до сих пор был жив.
Бо выглядел истощенным и худощавым. Его волосы утончались на затылке. Как и у Дианы, у него не было стабильной работы. Он много путешествовал, большинство мест автостопом. И однажды даже как-то встретил Эврику и Диану на археологической раскопке в Египте. Он получил в наследство от Сахарка и Сахарного папочки маленькую ферму рядом с Нью-Иберией, недалеко от дома Брукса. Это было местом, где Диана останавливалась всякий раз, когда находилась в городе между раскопками, поэтому Эврика также проводила там много времени.
– Как успехи в школе, Рика? – спросил он.
– Все хорошо. – Она была уверена, что провалила контрольную по математике этим утром, но зато она нормально сдала тест по землеведению.
– Все еще бегаешь?
– В этом году я – капитан, – соврала она, когда отец поднял голову. Сейчас было не время раскрывать, что она ушла из команды.
– Рад за тебя. Твоя мама тоже по-настоящему быстрый бегун. – Голос дяди Бо вздрогнул, и он отвел взгляд, будто пытаясь решить извиняться ли за то, что он использовал настоящее время при описании сестры.
Дверь открылась и вошел юрист, мистер Фонтенот, протискиваясь мимо буфета, чтобы встать во главе стола. Он был с покатыми плечами в оливковом костюме. Для Эврики казалось невозможным, что ее мать могла когда-нибудь встретиться, а тем более нанять этого мужчину. Она что, его выбрала наугад из телефонной книги? Он не смотрел никому в глаза, просто взял бежевую папку со стола и переворачивал страницы.
– Я плохо знал Диану. – Его голос был мягким и медленным, с небольшим свистом. – Она связалась со мной за две недели до ее смерти, чтобы сделать копию своего последнего завещания на случай смерти.
Две недели до смерти? Эврика поняла, что был день перед тем, как они улетели во Флориду. Ее мать работала над завещанием, в то время, как Эврика думала, что она собирает вещи?
– Здесь не так много, – сказал Фортенот. – Лишь банковская ячейка в ссудо-сберегательном банке Нью-Иберии. – Он поднял глаза, тонкие брови изогнулись, и оглянул стол. – Я не знаю, ждали ли вы все чего-то большего.
Все слегка помотали головами и начали перешептываться. Никто не ожидал даже банковской ячейки.
– Начали, – проговорил Фортенот. – Мистеру Вальтеру Бо Де Линь, —
– Здесь. – Дядя Бо поднял руку, как школьник, которого сорок лет оставляли на второй год.
Фортенот взглянул на дядю Бо, затем отметил галочкой поле на бланке.
– Ваша сестра Диана завещала Вам содержимое ее банковского счета. – Он сделал небольшую пометку. – За вычетом тех денег, потраченных на похороны, общая сумма составляет шесть тысяч, четыреста тринадцать долларов. И также вот это письмо. – Он вынул маленький белый конверт с именем Бо, нацарапанный рукой Дианы.
Эврика почти ахнула, увидев большой закольцованный почерк своей матери. Она жаждала дотянуться и отобрать конверт из рук Бо, чтобы подержать то, что так недавно еще держала в руках ее мать. Дядя выглядел ошеломленным. Он спрятал конверт во внутренний карман своего серого кожаного пиджака и посмотрел вниз на колени.
– Мисс Морин Тони, урожденная Де Линь, —
– Это я, прямо здесь. – Тетя Морин выпрямилась. – Морин Де Линь. Мой бывший муж, он… – Она сглотнула, поправляя бюстгальтер. – Неважно.
– Что верно, то верно. – Прибрежный носовой акцент Фонтенота растягивало выражение. – Диана пожелала, чтобы Вы присвоили украшения Вашей матери.
– В основном бижутерия. – Губы тети Морин дернулись, когда она потянулась, чтобы взять велюровый мешочек с украшениями из рук Фонтенота. Затем она, казалось, услышала себя, насколько абсурдно звучала. Она погладила мешочек, словно это был маленький зверек. – Безусловно, они дороги мне, как память.
– Диана также завещала Вам свою машину, хотя, к сожалению, транспортное средство, – он взглянул на Эврику, потом, казалось, подумал, что этого не надо было делать, – безвозвратно.
– На этот раз мне повезло, – прошептала Морин. – Но все равно, я – арендатор.
