Текст книги "Остров судьбы"

Автор книги: Лора Бекитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Как я объясню, почему мы не женаты? Орландо уже большой и понимает такие вещи.

– Так выходи за него, – сказала Беатрис.

Кармина расхохоталась. Иногда ей казалось, что эта женщина и впрямь не в себе.

Через несколько дней Джулио сказал Кармине:

– Я могу платить за комнату. Мне назначена пенсия, просто нужно ее получить.

– Я уже говорила, что не возьму денег.

– Если б не я, ты могла бы ее сдать.

– Не обязательно. В гостинице почти всегда есть свободные комнаты.

– Тогда я готов чем-то помочь. Я вижу, от Беатрис немного толку. Работаешь одна ты, и ты сбиваешься с ног.

– У меня есть Орландо.

– Он еще ребенок.

Кармина покосилась на Джулио и сказала:

– Если хочешь, посмотри хозяйственные книги. Я не слишком хорошо считаю, да и времени не хватает.

– Хорошо.

Джулио уединился в маленькой комнате, где стоял один из предметов мебели, сохранившийся от прежней обстановки, – массивный письменный стол красного дерева с ножками в виде античных колонн, на котором красовался бронзовый подсвечник. Он прилежно корпел над книгами несколько дней, а потом позвал Камину и сообщил:

– Тут далеко не все сходится.

Джулио сидел за столом, и Кармина слегка наклонилась над ним, слушая объяснения. Она ощутила приятное успокаивающее чувство уверенности, ума и силы, исходящее от мужчины, способного что-то взять в свои руки, наладить, устроить, решить, и поняла, насколько устала работать в одиночку.

Не подозревавший о ее ощущениях, Джулио продолжал говорить. Он зажал перо между большим и указательным пальцами правой руки и не отрывался от книги. Кармина посмотрела на его четкий, спокойный профиль, потом перевела взгляд на густые волнистые волосы, образующие причудливый, красивый рисунок, и внезапно ей захотелось коснуться их руками. Она была лишена материнского тепла, счастья вырасти в семье, а потом – мужской заботы и ласки. Отношения с Винсенте всегда вызывали в ней лишь отвращение, а то, что было прежде, перечеркнули боль и обида.

Внезапно, будто прочитав мысли Кармины, Джулио протянул руку и обнял ее за талию. У нее перехватило дыхание.

– Убери руку, Джулио!

Он посмотрел на нее снизу вверх – серыми глазами, в которых плясали золотистые точки.

– Почему?

Кармина отшатнулась. Внезапно что-то внутри рухнуло, долго сдерживаемая плотина прорвалась, и слова полились неудержимым потоком:

– Потому что ты набрался сил, и тебе понадобилась женщина. Хочешь использовать меня еще раз? Тебе невдомек, что я испытала по твоей вине! Когда твоя мать выгнала меня из дома, избив и обозвав шлюхой, мне пришлось уйти в Аяччо. Мне не удалось найти работу, я была в отчаянии, и тогда меня подобрал будущий муж твоей сестры. Я платила за кров и еду своим телом, да к тому же убирала всю грязь в доме. Когда Винсенте Маркато женился, он не оставил меня в покое и принуждал с ним спать, скрывая это от Бьянки. Я смогла облегченно вздохнуть, лишь когда они переехали в Тулон. Да и то он приезжал и пытался заставить меня отдаться ему. Если б не Беатрис с ее ружьем, мне бы пришлось терпеть унижения до скончания века!

– Стало быть, брак моей сестры нельзя назвать удачным? – задумчиво произнес Джулио.

Кармина перевела дыхание, пытаясь успокоиться.

– Это не брак, это плен.

– Значит, Орландо от него?

– Нет. Орландо – твой сын. От Винсенте я не рожала, да и Бьянка тоже, за что он проклинает ее каждый божий день. И я не была замужем. Я придумала историю о браке, чтобы хоть как-то отмыться от грязи, в которой была вынуждена купаться все эти годы. Ты и представить себе не можешь, что значит для корсиканки считаться порядочной женщиной и как ей больно, когда ее называют шлюхой!

Кармина не собиралась это говорить, но все же сказала, потому что ей надоело бежать от собственной тени. Она не думала, что от правды будет какая-то польза, она просто устала от лжи.

Молчание длилось долго. Кармина заметила, как пальцы Джулио задрожали и уронили перо. Когда он вновь посмотрел на нее, она поняла, что никогда не видела у него такого лица. Уголок рта пополз вниз, а взгляд затуманило смущение и… чувство вины. Она могла поклясться, что впервые в жизни увидела в стальных глазах Джулио Гальяни слезы.

– Если б я не был таким, я бы сказал тебе… Нет, не то. Я говорю тебе, несмотря на то, что я такой: выходи за меня. Будем жить вместе. Орландо наконец получит фамилию, которую должен носить. Я привязался к нему.

– Зато меня ты никогда не любил.

– Я не любил никого, кроме себя. И все же мои первые мысли, мечты о женщине были связаны именно с тобой. Я без конца вспоминаю тот чердак и наши объятия, когда мы оба были неопытны и невинны.

– Когда ты притворился Дино!

– Да, это так. А потому прости. Прости за все. – Джулио неловко, слегка покачнувшись, встал и обхватил ее руками. – Не отталкивай меня, ты же знаешь: я могу упасть.

Кармина знала, что Джулио никогда и ни у кого не просил прощения – таким уж он уродился, – потому ее поразили его слова, прозвучавшие удивительно искренне.

И все же она сказала:

– Мне не нравится думать, будто я – твоя последняя возможность.

– Судьба всегда и есть последняя возможность, последняя и единственно правильная. Прежде, чем ты что-то решишь, ты должна увидеть, что со мной стало. Поверь, это выглядит уродливее, чем ты думаешь.

– Я все видела. Когда раздевала тебя и укладывала в постель.

– Так ты согласна?

– Да.

Через несколько минут она влетела в кухню и рухнула на табурет. Беатрис удивленно смотрела на нее. Волосы Кармины выбились из прически, лицо покрывал румянец, глаза лихорадочно блестели.

– Ты выглядишь так, будто повстречалась с дьяволом, – заметила Беатрис.

– Кажется, я выхожу замуж.

– За кого? За дьявола?

Кармина усмехнулась.

– Почти. За Джулио.

– Я с самого начала знала, что так и будет, – спокойно ответила Беатрис. – Тебе нужен муж, дети, семья. Покой. Ты так давно мечтала об этом.

– Не думаю, что в этом браке меня ждет покой!

– Иногда мы его обретаем ценой потери счастья.

– Может ли оно родиться из того, что прежде принесло столько горя?

– Все на свете проходит положенный круг, преображается и возвращается обратно, – сказала Беатрис и неожиданно добавила: – Только это и утешает меня, когда я думаю об Андреа.

Кармина замялась, но все же решилась признаться:

– Джулио говорит, будто видел Андреа среди заключенных, которых вели по тулонской пристани. Это было шесть или семь лет назад.

Глаза Беатрис расширились, а губы искривились в страшной усмешке. Кармина не осмеливалась вдохнуть, пока не услышала:

– Что ж, иногда круги судьбы превращаются в водоворот. Становятся кругами ада.

Глава 5

В день венчания выяснилось, что Кармине нечего надеть на свадьбу. Она постоянно ходила в черных одеждах, служивших щитом от мужского внимания и людских пересудов, и уже забыла, когда покупала себе цветные наряды. Она открыла тяжелый сундук, куда была свалена старая одежда, в надежде найти подходящее платье.

Среди прочего здесь лежали вещи, которые Бьянка не взяла на материк. Джулио, сидевший рядом, с любопытством заглянул в сундук. Он увидел газовый шмиз на подкладке из парчи, белую шелковую шаль с яркой каймой, усыпанное пайетками бледно-зеленое муаровое платье.

– Думаю, среди этого можно что-нибудь выбрать.

Кармина скользнула по цветному вороху равнодушным взглядом.

– Это наряды Бьянки. Она худее меня, да я бы никогда и не надела такие.

Джулио продолжал смотреть на платья. Эти наряды были из тех, что нежно окутывают тело и спадают легчайшими складками. Они воскресили в его памяти салон Амалии де Сент-Эньян, блеск парижской жизни, ее изысканный, тонкий, слегка порочный вкус.

Та жизнь осталась в прошлом. Сегодня он женится на корсиканке, матери своего сына, женщине, которую он знал с детства, но которая сейчас казалась ему незнакомкой.

– Никогда бы не поверил, что моя сестра станет носить такую одежду!

– Она была помешана на нарядах. И Винсенте тоже. Он всегда хотел, чтобы Бьянка одевалась, как французская дама.

Догадавшись о том, что Джулио вспоминает других женщин, Кармина с тайной усмешкой подумала, что, каким бы ветреным он ни был, теперь он никуда от нее не убежит.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О том, что сегодня ты окажешься в моей постели.

Кармине удалось отыскать белоснежную кружевную мантилью, коричневую юбку, белую блузку и бархатный корсаж. Она надеялась, что будет выглядеть не хуже всякой другой невесты. А после свадьбы ей больше не придется сворачиваться в постели клубочком и дрожать, думая о том, что кто-то опасный и мрачный сможет приблизиться к ней, обнажить тело и вырвать из него душу.

Накануне венчания Джулио спросил:

– То, что ты управляешь гостиницей, не оговорено ни в каких бумагах? Винсенте Маркато может в любой миг вышвырнуть тебя на улицу?

– Получается, так.

– Когда он приедет в Аяччо, я поговорю с ним об этом.

– Я не хочу, чтобы он появлялся здесь, – сказала Кармина.

Джулио посмотрел ей в глаза.

– Я тоже. Но он должен получить свое за то, что заставлял тебя гнуть на него спину и посмел оскорблять.

Орландо пребывал в страшном возбуждении. Весть о том, что Джулио – его настоящий отец, всколыхнула в нем бурю эмоций. Кармина, как могла, объяснила сыну, что его отец по ошибке считался погибшим, и они не сразу решились открыть ему правду.

Впрочем, Орландо не нуждался в объяснениях. Мальчик строил планы: они отправятся в море на лодке; он станет управлять парусом, а отец сядет у руля. Еще надо купить хорошую лошадь и повозку – Джулио нашел эту идею удачной, потому что после свадьбы с Карминой намеревался навестить родителей.

Беатрис сказала, что не будет присутствовать на венчании. Джулио старался избегать этой странной женщины. Впрочем, Беатрис почти не обращала на него внимания. Она пребывала в своем мире, который покидала лишь в случае крайней необходимости.

Вечером Орландо с трудом отправили спать. Кармина решила, что в будущем стоит отделить две или три комнаты, чтобы членам ее семьи не приходилось сталкиваться с постояльцами. Завтра, как и во всякий день, ей предстояло рано вставать. А сегодня была ее брачная ночь.

Кармина хорошо помнила, что они с Джулио занимались любовью на чердаке его дома, раздевшись до нитки, и все же не стала снимать длинную сорочку из плотной ткани, в которой обычно спала.

– Я хочу, чтобы на тебе ничего не было, – сказал Джулио, когда она вошла в комнату. – Одежда сопутствует удовольствиям на скорую руку. А мы не будем спешить.

Кармина нехотя стянула с себя сорочку и подошла к постели, в которой лежал ее муж, подошла, одетая только в лунный свет.

– Теперь мне все нелегко, даже это, – сказал Джулио и попросил: – Помоги мне.

Она забралась в кровать, и он усадил ее сверху.

– Теперь я в твоей власти, – заметил он, наблюдая, как ее взгляд затуманивается вожделением.

Джулио любовался тем, как медленно поднимаются и опускаются ее бедра, колыхается грудь, выгибается тело и изменяется лицо. Они наслаждались каждым глубоким, неспешным движением, тогда как внутри их соединенного существа клокотал вулкан. В эти минуты ни он, ни она не думали о том, что привело их в эту постель, что они чувствуют друг к другу.

В их жизни смешалось все – прекрасное и уродливое, хорошее и плохое. Джулио был единственным мужчиной в жизни Кармины, к которому она когда-либо испытывала влечение. В юности она была влюблена в Дино, но эта влюбленность давно прошла, придавленная грузом переживаний и времени.

Джулио понимал: не будь на свете Кармины, он бы не спасся, не выжил. Он был похож на бредущего на бойню хромого коня, у которого внезапно выросли крылья.

Утром Кармина проснулась первой. Джулио спал на боку, уткнувшись в подушку. Она не надеялась, что их отношениям будет присуща нежность, и все-таки что-то заставило ее легонько погладить его по плечу. Этой ночью она не только испытала забытое наслаждение, она сполна прониклась болью другого человека.

Джулио открыл глаза и промолвил:

– Не уходи.

– Я должна. Я и так задержалась. Меня ждут постояльцы. А ты отдыхай. Орландо позовет тебя завтракать.

Джулио смотрел на нее, пораженный тем, что происходит, когда один человек впускает в свою душу другого. Он не ожидал, что на это способна девушка, у которой не было ни родителей, ни сестер, ни братьев, никого, кто мог бы ее любить. Девушка, которую он некогда подло обманул, а после без жалости бросил. Ему вдруг страстно захотелось отплатить ей добром за добро, и он сказал:

– Я люблю тебя, Кармина.

Она напряглась.

– По-моему, ты говорил такое и раньше. Только тебе не стоило верить!

– А если да? Ты права: это последняя возможность сшить то, что было разорвано, собрать то, что едва не пошло прахом.

Кармина задумалась, а после ответила:

– Мне не нужны ни грубые рубцы, ни ветхая ткань. Не лучше ли создать что-то новое?

– Думаешь, получится?

Кармина улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными. Сейчас ее чувства были обнажены, однако им, будто недавно посаженным деревцам, еще предстояло окрепнуть. Страх не ушел, она не успела обрести силу, отпустить себя на волю, однако в ее душе уже поселилась надежда.

– Время покажет.

Пришла весна 1814 года. Империя все больше погружалась в хаос и мрак. Великий вулкан начал гаснуть, а титан, несущий на себе чудовищное бремя, стал уставать. До отдаленных селений Корсики долетали тревожные слухи о предательстве в окружении императора, о том, что Наполеон был вынужден подписать отречение от престола. Король Людовик XVIII[15]15
  Людовик XVIII (1755–1824), король Франции династии Бурбонов (в 1814–1824, с перерывом в 1815).


[Закрыть] торжественно въехал в Париж под колокольный звон и пушечные салюты, тогда как бывший император отправился на остров Эльба.

Мужчины Лонтано забыли о севе и о междоусобных распрях. Они каждый день собирались у церкви и обсуждали происходящее. Леон Гальяни переживал за императора, как переживал бы за любого земляка, чья мечта погибла и кто был похож на льва, окруженного сворой скалящихся гиен.

Дома он говорил только о Наполеоне, вспоминая о нем чаще, чем о своих сыновьях. Сандра не удивилась бы, если б супруг всерьез заявил, что предоставит императору убежище в своем доме.

У женщин были другие заботы. Полгода назад Анжела родила сына и теперь разрывалась между заботой о малыше, старших детях, которые не должны были чувствовать себя покинутыми, и своем молодом муже. Она напрасно переживала: Данте жил только ею. При пробуждении встречал жену нежной улыбкой, днем старался помочь ей во всем, во время ужина не сводил взгляда с ее лица, а ночью сжимал в страстных объятиях.

Мирелла и Паоло, хотя и не называли Данте отцом, относились к нему, как к доброму другу. Родные Анжелы быстро сложили оружие: войти в дом Леона, породниться с Гальяни почиталось за честь. Сандра давно забыла, отчего ей так не хотелось принимать Анжелу в свою семью: та была невесткой, о которой можно было только мечтать – работящая, покладистая, уживчивая, скромная. К тому же она обожала Данте.

По вечерам, закончив домашнюю работу, женщины часто садились рядышком с рукоделием и болтали о всяких пустяках. У Анжелы и Сандры появилось новое и очень важное занятие: готовить приданое для Миреллы, которой вскоре должно было исполниться четырнадцать лет. Помимо традиционных тканей, белья, одежды, ковров и покрывал они с удовольствием плели из камыша и листьев асфоделя круглые шкатулки с крышками, корзинки для фруктов и украшали их ярким орнаментом.

У дочери Анжелы обнаружились способности к рисованию, и женщины приноровились дарить, а то и продавать расписанные ею изделия.

Сандра с Миреллой выходили из дому, намереваясь сделать подношения в церковь на День святого Эфизия[16]16
  Праздник отмечается 1 мая.


[Закрыть], когда увидели повозку, остановившуюся неподалеку от ворот. С нее спрыгнул мальчик, потом слез мужчина, который подал руку женщине. Последняя сошла на землю медленно и тяжело – Сандра заметила, что она на последних месяцах беременности.

Мужчина двинулся навстречу, и Сандра замерла. Из глаз потекли слезы. Джулио! Ее мальчик, которого она не видела восемь лет и о котором кое-что знала только из писем Дино.

Несмотря на хромоту, Джулио шел довольно уверенно. Костылей не было. Мастер из Аяччо сделал ему протез, и за минувшие месяцы Джулио научился на нем ходить. С повозкой он тоже управлялся без особых проблем.

Сандра бросилась навстречу, и они сомкнули объятия.

– Мама!

– Мой мальчик! Ты вернулся! Ты жив!

– Да. А это мои жена и сын, – неловко произнес Джулио и оглянулся.

Кармина стояла позади мужа с печатью отчужденности на лице. Обычно оживленный и бойкий, Орландо робко жался рядом.

– Входите, – сдавленно произнесла Сандра. Пересилив смущение, женщина подошла к Кармине и обняла ее окаменевшие плечи.

Леон быстро подавил неловкость, спрятал чувство вины и приказал женщинам приготовить праздничный ужин и принести из погреба лучшего вина.

– Я исполнил твою волю: женился на Кармине, – сказал Джулио, пожимая отцовскую руку, и довольство в его голосе смешалось с невольной иронией.

Родители не сразу поняли, что случилось с сыном, а поняв, не знали, как себя вести. Сандра ощутила боль, которую способна почувствовать только мать. Вместе с тем она была рада, что Джулио остался жив.

Навстречу вышел Данте, и братья обнялись.

– У меня прибавление в семействе, – смущенно произнес младший. – Сын. Ему полгода. Странно, что именно мы с Анжелой первыми подарили родителям внука!

– Вообще-то первыми были мы с Карминой, – небрежно заметил Джулио. – Нашему сыну семь лет. А скоро у нас появится второй.

– Я бы хотела девочку, – заметила Кармина.

– Дочка – это тоже хорошо, – сказал Джулио и улыбнулся жене.

– Стало быть, я не зря заприметил этого парня, – промолвил Леон, проводя рукой по волосам Орландо. – Я догадался, что это мой внук. Надеюсь, отец и мать позволят тебе подольше погостить у деда? Выйдем в море вместе с Паоло, проедем по полям, и я покажу тебе наши виноградники!

Сандра и Анжела наспех стряпали, Мирелла расставляла посуду, Кармина тоже старалась помочь. Внезапно жизнь обрела яркость прошлого, силу моря и ветра, вкус спелых плодов и запах летнего дождя.

Когда сели за стол, Леон сразу заговорил об императоре. О несправедливости судьбы, о поражении победителя. Когда он умолк, Джулио заметил:

– Наш император много лет сокрушал чужие троны, теперь звездный час перешел в чужие руки. Правды тут нет: о ней спросите у мертвых, но они промолчат.

Воцарилась тишина, ибо Джулио был единственным из присутствующих, кто познал на своей собственной шкуре, что такой война.

– Вот видите, – сказал он, – ответа не слышно. Лично я против войны, которая превращается в самоубийство, войны, в которой человеческая жизнь не имеет никакой ценности и не играет большой роли.

На глазах Сандры появились слезы. Кармина погладила мужа по руке. Леон смущенно кашлянул и сказал:

– Нам с Сандрой еще повезло. Наши дети живы. Ты что-нибудь знаешь о Дино? Он перестал нам писать.

– Год назад он был жив. Это Дино спас меня в России, вытащил из снега и привез в госпиталь. Если б каждый из воинов армии Наполеона был таким, как мой старший брат, империя смогла бы устоять.

Признание прозвучало честно и искренне: Джулио больше не мог ненавидеть человека, который сделал для него несравненно больше, чем кто-либо другой.

– Вы смогли встретиться в этой огромной стране?!

– Ты же знаешь корсиканцев, отец? Над ними властны не жизнь и смерть, а судьба.

– А что с Орнеллой?

– Она в Париже. Поет в театре.

Леон опешил.

– Чтобы корсиканка пела на публике, как в балагане!

– Теперь за нее отвечает Дино, и твое слово, отец, тут мало что значит. Хотя, мне кажется, для нее и Дино не указ! – небрежно произнес Джулио.

– У них есть дети? – поспешно спросила Сандра, чтобы разрядить обстановку.

– Про детей я ничего не слышал.

– Вы поживете у нас какое-то время?

– Самое большее – несколько дней. Мы оставили гостиницу на Беатрис, а она странноватая женщина. Не то чтобы ей нельзя доверять, просто она слишком себе на уме.

Леон нахмурился и невольно покосился на Сандру.

– Беатрис?

– Беатрис Санто, – как ни в чем ни бывало произнес Джулио. – Кармина встретила ее в Аяччо и пригласила к себе. Ей некуда было идти. В хозяйственных делах от нее мало толку, но она способна отпугивать привидения и нежелательных людей.

– Конечно, – неловко промолвил Леон, – мы должны помогать землякам.

С тех пор, как ему довелось увидеть Беатрис, бесцельно бредущую по дороге, будто бездомная нищенка, кровь на невидимой ране алела, точно свежая краска. Теперь он наконец смог успокоиться.

– Может, вам стоит переехать в Лонтано? – спросила Сандра и как можно приветливее посмотрела на Кармину.

– Нет, – сказал Джулио, – наше дело – гостиница. На земле я работать не могу, а там чувствую себя в своей стихии. Мы стали закупать продукты мешками, я сам забираю их с пристани, веду счета. Кармина, кухарка и две служанки справляются с остальными делами. А Орландо мы отправили в школу.

– Я давно не видела Бьянку, – озабоченно произнесла Сандра.

– Мы надеемся, что у нее все хорошо, – уклончиво произнес Джулио, незаметно переглянувшись с женой.

Извинившись, Анжела встала из-за стола: пришло время кормить и укладывать сына. Кармина выразила желание помочь. У женщин, некогда живших в этом доме на положении служанок и далеко не сразу принятых будущей свекровью, могли найтись общие интересы.

Под навесом, где стояли столы, стало совсем темно, и Сандра принесла лампу. Возле огня вились стайки ночных бабочек и мотыльков. Привычно звенели цикады. По темному небу плыла золотая луна, а земля была усыпана лепестками отцветавших деревьев. Из глубины двора доносились веселые голоса Орландо и Паоло. Мирелла смирно сидела на своем месте, подперев ладонью лицо, и внимательно слушала разговоры взрослых.

После ужина, пока женщины убирали посуду, а Леон отправился в конюшню проведать лошадей, братья сели на крыльцо поговорить.

– Не думал, что ты женишься на Анжеле Боллаи, – сказал Джулио. – Вдова с детьми, и она старше тебя.

– Мы давно выбрали друг друга. Это ты не хотел жениться на Кармине!

– Зато теперь не нарадуюсь нашему браку, тем более, что у нас такой славный сын. После всего, что произошло, я не уверен, выбираем ли мы или за нас выбирает судьба.

– Вам с Дино довелось повидать мир, а я, похоже, навсегда останусь в Лонтано, – задумчиво произнес младший брат.

– Об этом не стоит жалеть. Кто-то из нас должен был остаться – жребий пал на тебя.

– Мне бы хотелось, чтобы Дино тоже приехал нас навестить.

– Не уверен, что он скоро вернется. Сейчас во Франции сложное положение: император так просто не сдастся. Нас ждет еще что-то, не знаю, прекрасное или ужасное. Дино последует за Наполеоном до конца. Он вообще из тех, кто идет до конца.

– Почему вы не ладили с Дино?

– Меня злило, что он всегда поступает правильно. Я далеко не сразу понял, что поступать так, как надо, порой гораздо сложнее, чем искать обходные пути.

– А что с Бьянкой? Она давно не приезжала.

Джулио усмехнулся.

– Похоже, у нее дрянной муж, но едва ли кто-то сможет вырвать ее из его рук. К несчастью, закон на его стороне.

– Он мне сразу не понравился. Надо подумать, как ей помочь.

Вскоре к ним присоединился Леон, которому не терпелось продолжить разговор об императоре. Было за полночь, а отец и сыновья все сидели и рассуждали о будущем Франции и своего великого земляка. Сандра то и дело появлялась на крыльце, однако Леон всякий раз отправлял ее в дом. В конце концов, женщинам пришлось лечь спать без своих мужей. А те продолжали разговор о том, кто в дни испытаний и горя сумел проявить мужество и твердость духа, свойственные настоящему корсиканцу.

Весной 1815 года опальный император бежал с Эльбы во главе отряда около тысячи человек и устремился в сторону Парижа. Монархия Бурбонов рухнула, не успев вновь укрепиться, король бежал за границу, туда же были изгнаны эмигранты, возвратившиеся во Францию после того, как Наполеон отрекся от престола. Однако летом того же года в сражении при Ватерлоо французская армия, которой командовал император, была наголову разбита английскими и прусскими войсками, после чего Наполеон сдался англичанам, подписал повторное отречение и был сослан на далекий остров Святой Елены.

В стране наступила неразбериха. Насилие оккупантов смешалось с погромами террористов из числа вернувшихся на родину аристократов и правительственными арестами по малейшему подозрению в республиканских настроениях или симпатии к Наполеону. Чиновники затаились, опасаясь увольнений, а торговцы – грабежей: многие конторы, предприятия и лавки были закрыты.

В один из вечеров, последовавших за этими событиями, чета Маркато ужинала дома в полнейшем одиночестве, что случалось нечасто: салон Бьянки был открыт круглый год, и влиятельные люди Тулона давно протоптали к нему дорожку.

В присутствии супруги Винсенте не стремился разыгрывать из себя радушного хозяина, он был мрачен и то и дело ворчал:

– Теперь неизвестно, на кого надеяться и кому доверять. Сегодня человек богат, влиятелен и полезен, а завтра его вышвыривают на улицу, и он приходит к тебе с протянутой рукой. Похоже, скоро придется обращаться за помощью к бандитам, к тем, кто чувствует себя в своей тарелке при любом режиме.

Бьянка склонилась над серебряными приборами, делая вид, что ест. Она была рада немного отдохнуть от шумных сборищ, лицемерных речей и улыбок и сомнительных комплиментов. Перед ужином она украдкой вытащила из буфета бутылку коньяка и сделала несколько больших глотков.

Накануне очередного приема в своем салоне Бьянка нередко выпивала пару-тройку бокалов шампанского, после чего ее слова сыпались бисером, а смех звенел, как серебряный колокольчик. Так было, пока однажды Винсенте не заметил этого и не надавал жене пощечин.

– Возможно, нам стоит вернуться на Корсику? – спросила Бьянка.

У нее мелькнула спасительная мысль, что там она будет ближе к родным, особенно к Джулио, который женился на Кармине. Если она пожалуется брату, он сможет ее защитить.

Винсенте прочитал ее мысли.

– И стать гостями в собственном доме? Когда мой человек в последний раз побывал в Аяччо, твой одноногий брат наговорил ему кучу гадостей. Подумать только, я дал этой парочке работу, а они еще смеют качать права! А все потому, что твоего никчемного братца угораздило жениться на этой шлюхе, да еще и умудриться сделать ей ребенка. Правда, не хватило силенок, и получилась девчонка.

– Мальчик уже есть. Орландо – сын Джулио.

Винсенте застыл, не донеся вилку до рта. Его черные глаза горели, как адские уголья.

– Что ты сказала?!

Бьянка не на шутку испугалась, но постаралась сохранить спокойствие.

– То, что ты слышал.

– С чего ты это взяла?

– Эта девушка была нашей служанкой и в юности согрешила с моим братом, а моя мать выгнала ее из дома. Джулио долгое время не знал, что Кармина родила от него сына. Она сама мне рассказывала.

Винсенте отшвырнул вилку и нож, и они жалобно звякнули о тарелку.

– Почему я услышал об этом только сейчас?

Бьянка сжалась.

– Я не подозревала, что это так важно для тебя.

Винсенте поднялся из-за стола. Его губы подергивались от гнева, а темные глаза метали молнии.

– Я вышвырну эту парочку вон вместе с их щенками, а дом продам! Пусть твой безногий брат попробует содержать семью на жалкую пенсию, которую ему выделил обожаемый корсиканцами император!

Отчаяние и выпитый коньяк придали Бьянке смелости, и она сказала:

– Не советую тебе связываться с Джулио – он может быть очень злым.

– Я тоже, – заявил Винсенте и схватил Бьянку за грудь, больно выворачивая кожу, а потом намотал на руку ее искусно причесанные длинные волосы. – Знаешь ли ты, что я держал эту шлюху у себя в доме лишь потому, что все эти годы она лгала, будто родила Орландо от меня!

Бьянка сказала то, что не решалась сказать на протяжении восьми лет этого безрадостного брака:

– Разведись со мной, Винсенте! Я никогда не рожу тебе наследника!

– Нет, не разведусь. Корсиканских супругов разлучает только смерть. Пусть ты не рожаешь, но ты все еще красива, а это приносит пользу. Я вложил в тебя немало средств; если я дам тебе свободу, ты тут же бросишься искать себе нового мужа, который едва ли возместит мне расходы!

– У тебя без того много денег.

– Много денег никогда не бывает, – заявил он и поволок Бьянку в спальню.

Через час она вышла оттуда, слегка пошатываясь, и остановилась, окинув взглядом опустевшую столовую. Винсенте спал. Затуманенный взор Бьянки натолкнулся на камин, имитировавший форму античного надгробия, и она подумала, что у нее нет иного способа получить свободу, кроме как умереть.

Бьянка подошла к буфету, достала бутылку и сделала несколько жадных глотков. Потом подошла к окну. Тулон был портовым городом, работа в гавани кипела круглые сутки; даже ночью было слышно, как в жестяном нутре бьется равнодушное механическое сердце.

Ей не нравилось здешнее море, скованное камнем. Она изредка ходила на пристань из-за слепого гитариста, который иногда там играл. Она слушала его, и ей казалось, что ее печаль сплетается с грустными переливами гитары. Бьянка всегда подавала музыканту монету.

Повинуясь внезапному порыву, она спустилась в кухню, где Фелиса еще мыла посуду. Та обернулась и скользнула глазами по лицу Бьянки, взгляд которой был подернут мутной пеленой.

– Я хотела ему изменить с кем-нибудь из гостей, просто назло, но потом подумала: у этих мужчин есть жены, дети; они натешатся мной и бросят, как вещь. Скажи, Фелиса, отчего умерла первая супруга Винсенте?

Кухарка вытерла руки и опустилась на соседний стул.

– Темная история. Синьора Мария долго болела. Одно могу сказать: господин поднимал на бедняжку руку, – ответила она и заметила: – Вы выглядите усталой. Почему бы вам не навестить родителей?

– Он не отпускает. Говорит, салон не должен пустовать. Наверное, он боится, что я не вернусь.

– Такое возможно?

Бьянка нервно передернула плечом.

– Нет. Я никогда не сделаю отца заложником своих отношений с мужем. Винсенте недаром сказал: «Тот, у кого много денег, способен причинить большие неприятности».

– А ваши братья? Один из них теперь живет в Аяччо.

– Ему я тоже не стану жаловаться. Винсенте не раз грозил, что выгонит Джулио на улицу. Брат пострадал на войне и не сможет работать, как другие мужчины, а на пенсию с семьей не прожить.

– Если вы будете постоянно думать о других, вам будет сложно найти выход, – заметила кухарка.

– Мне кажется, я никогда не найду выхода, – сказала Бьянка, подняла на Фелису полные слез глаза и добавила: – Возможно, его просто нет?