Текст книги "Влюбленный лжец (ЛП)"
Автор книги: Лола Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
– Мы не выдадим тебя замуж, – огрызается он, теряя терпение. – Я не для того так усердно тебя защищал, чтобы просто так отдать тебя. Иди в свою комнату, Элла. Сейчас же.
Задыхаясь, он сердито указывает на дверь.
– Молодец. – Я сглатываю и с трудом сдерживаю слезы. – Отец умер всего несколько часов назад, а ты уже успел заменить его.
То, как я захлопываю дверь, могло бы ее сломать. Я ненавижу их всех.
Я тебя люблю
Ты – моя первая мысль, когда я открываю глаза, последняя, когда я засыпаю, и главный герой всех моих снов.
Глава 5
Крис
Monster – Shawn Mendes, Justing Bieber
– Кристофер.
Мой взгляд неохотно покидает дверь, которую только что захлопнула Элла, и обращается к мольбе, исходящей от Селин Бейкер.
– Ты должен жениться на ней. Ты должен вернуть семью Бейкеров в Круг.
Я чувствую, как мои черты искажаются в гримасе сожаления. Эта женщина настолько отчаялась, что выдала свою единственную дочь замуж за Тень, в то время как сама большую часть своей жизни сталкивалась с тем, что это такое. Это многое говорит о ней или о ее затруднительном положении. Или и о том, и о другом.
– Мам, хватит, – огрызается Люк рядом со мной. – В последний раз говорю, мы не будем впутывать Эллу в это. Она еще ребенок, черт возьми.
Ей двадцать два, я не говорю. Она его младшая сестра, поэтому он всегда воспринимал ее как ребенка.
– Без обид, Крис, но в этой гребаной жизни у меня нет ни единого шанса подпустить тебя к моей сестре. Элла, когда будет готова и когда захочет, может познакомить нашу семью с парнем, который не состоит в тайном обществе и не является мужчиной, которого я видел трахающимся с бесчисленным количеством женщин. Большое спасибо.
Я уже трахал твою сестру бесчисленное количество раз. Этого я точно не скажу.
Все друзья Люка заговорили об этом, когда Элла начала учиться в школе. Мы были в выпускном классе.
Держитесь от нее подальше, если только ей не нужна помощь. Не прикасайтесь к ней. Не подпускайте к ней других парней. И ни в коем случае не занимайтесь с ней сексом.
Мы всю жизнь были соседями, и он должен был сказать что-то до того, как я в нее влюбился. А я сильно влюбился еще до старшей школы.
– Она заслуживает шанса остаться в стороне от всей этой неразберихи, ясно? – настаивает мой друг. – Дай мне немного времени, и я найду решение.
– Время? – Селин начинает истерически смеяться. – Сегодня Круг убил твоего отца, Лукас. Думаю, ты не понимаешь, что время уже истекло. Нам нужно вернуться, или мы погибли. Мы должны выбрать ей мужа.
– Есть еще вероятность, что он покончил с собой.
– Ты такой наивный.
– Селин.
Прервав их бесполезный разговор, я двигаюсь к двери, которую закрыла Элла.
Мои легкие автоматически вдыхают глубже, когда я стою там, где стояла она. Я хочу почувствовать ее запах. Ее духи – сладкая ваниль с нотками лаванды – напоминают горько-сладкое воспоминание. Сладость ванили раскрывает ее сущность, а лаванда напоминает мне о весне. Как будто сама Персефона подарила ей этот аромат. Это ее любимое время года. Она всегда говорит, что когда видит цветы на деревьях, все начинается заново.
Я снова фокусируюсь на маме Эллы.
– Ты знаешь, как нужно приводить потенциальную жену в Круг, – спокойно говорю я, пытаясь разрядить напряжение. Мы не можем просто привести кого-то, сказать – Я выбираю ее и надеть ей на палец кольцо. Все гораздо сложнее.
– Не говоря уже о том, что он уже привел Меган, – добавляет Люк. – Понимаешь? Свою настоящую девушку.
Тема, которую я не люблю затрагивать, поэтому я игнорирую ее.
– Все, что мы можем сделать, – это привести женщину на инициацию. Станет ли она Гера или Афродита, не зависит от того, кто ее привел.
Люк поворачивает голову ко мне. – Что это вообще значит?
В кармане я играю с жемчужиной, которую катаю между подушечками большого и указательного пальцев. Она помогает мне собраться.
– Когда мы хотим стать полноправными членами и привести кого-то в брак, они должны пройти инициацию. Это мероприятие на одну ночь, где… – Я колеблюсь, зная, что его собственная мать прошла через этот процесс. Лучше не распространяться об этом. – Они выполняют несколько заданий, и к концу ночи Круг решает, достаточно ли они подходят для того, чтобы стать Герами. Женами. Если нет, они становятся одной из Афродит.
– Афродит?
– Любовницы.
И это еще мягко сказано.
Люк подносит руку к лицу, массируя виски большим и средним пальцами.
– Вот почему я держу Эллу подальше от всего этого. Это полный провал. Весь этот процесс даже не имеет смысла. Если ты взял Меган в жены, почему она не может просто стать твоей гребаной женой?
– Потому что так не бывает. Женщины – это как плата за вход. Это не значит, что Меган станет моей Герой. Ну, в моем случае, возможно, и станет, потому что, видит Бог, эта женщина никого ко мне не подпустит, но правило таково: ты приводишь кого-то, а потом ему приходится бороться, чтобы добраться до тебя, – объясняю я, снова перекатывая жемчужину. – Потенциальные жены, которых мы приводим, соревнуются с женщинами, которые приходят сами, надеясь стать Герами для Тени. Но даже те женщины, которые приходят сами, технически должны получить приглашение от Тени. Только это не обязательно должна быть новая Тень. Это может быть уже состоявшийся человек.
Его вздернутый рот и расширенные глаза – примерно так же я отреагировал, когда мне впервые сказали об этом. Имело ли это для меня смысл? Абсолютно нет. Был ли у меня выбор? Не совсем.
– Ты мог бы привести обеих Меган, а также получить приглашение для Эллы. – Отчаяние тускнеет в обычно ярких голубых глазах Селин. Она подносит платок к щеке. – Пожалуйста, Кристофер.
– Это была бы ужасная идея. Баланс несправедлив. Женщин слишком много для количества Теней. Тени – нехорошие люди. Весь процесс подстроен таким образом, чтобы они знали, что после окончания инициации у них будет целый гарем любовниц.
Люк обращает на меня пытливый взгляд. – Откуда ты вообще знаешь, что Меган станет Герой?
Я машу рукой, с трудом изображая заботу о ней. – Меган не только наследует, но и ее отец – член совета директоров. Она никогда не станет Афродитой.
– Элла могла бы получить приглашение…
– Мама! – кричит Люк.
– Мы должны что-то сделать!
Я качаю головой. – У этих девочек нет ни единого шанса. Тогда она наверняка станет Афродитой. Это… Селин, ты же знаешь, что это нехорошо.
– Разве нет? Когда Тень становится вдовцом, ему приходится выбирать жену из числа Афродит. Возможно, сейчас это не самый лучший вариант для нее, но в будущем он станет идеальным. И это значит, что Бейкеры снова в деле.
– Ты не попадешь, если родишь дочь Афродиту.
Спорить спокойно становится все труднее и труднее, но я уважаю эту женщину. Или, по крайней мере, уважал, пока она не начала навязывать мне свои планы. Будущее Эллы в моих руках, а не в ее. И только я буду решать, как все это произойдет.
– Мы будем в выигрыше настолько, что наши долги будут списаны. Это все, чего я хочу.
– Это будет кошмар для Эллы. Однажды начав, ты уже не сможешь вернуться назад. Ты либо Гера, либо Афродита, но ты не сможешь снова стать нормальной. Что, если никто не выберет ее в жены? Она не сможет вернуться назад. Она так и останется любовницей. Как я уже сказал, женщины, которые вступают сами по себе, все равно должны быть кем-то проверены, чтобы прийти на инициацию, и я не буду этим человеком.
Она встает и медленно идет ко мне, надежда помогает ей сохранять равновесие в ее горе.
– Возможно, сейчас у тебя не так много власти в Круге, но я знаю, что у тебя ее достаточно, чтобы добиться для моей дочери приглашения на инициацию.
Я открываю рот, но она прерывает меня.
– Инициация будет через две недели. Подумай об этом.
У меня открывается рот. Эта женщина сошла с ума. Слегка покачав головой, я кладу руку ей на плечо, чтобы смягчить удар.
От мыслей о том, через какие инициации придется пройти Элле, у меня чуть не подкосились колени.
– Прости меня, Селин. Это противоречит всему, за что я выступаю. И я никогда не смогу так поступить с сестрой моего лучшего друга. Но что я сделаю, так это упомяну Люка в совете директоров. Если я смогу убедить их, что он приведет кого-то, они, возможно, позволят ему пройти инициацию.
Я практически вижу, как в глубине ее глаз разбивается надежда. Она не верит в то, что Люка примут. Но когда я слышу вздох облегчения от своего друга, я понимаю, что поступил правильно. В конце концов, мне нужно, чтобы он поверил, что я забочусь об интересах его сестры.
Элла Бейкер снова будет моей.
Но только на моих условиях.
Глава 6
Элла
vicious – Tare McRaw
Первое занятие по уголовному праву в этом году. Сам факт нахождения здесь вызывает леденящее душу чувство, но сегодня я добавлю в свой список еще одно беспокойство.
Дело в том, что вчера умер мой отец, и моя семья в долгу перед Безмолвным Кругом.
Поскольку все они хотели обращаться со мной как с ребенком и выгнать из комнаты, я вела себя как ребенок и слушала за закрытыми дверями. Я слышала все. Инициации, мольбы моей матери. Как она настаивает на том, чтобы выдать меня замуж в Круг, чтобы спасти семью. И отказ Криса привести меня на посвящение.
Сколько мой отец задолжал своим инвесторам?
Насколько мы обанкротились?
Каковы реальные последствия?
Не убьют же они всех нас… Иначе кто будет платить?
Большинство людей в «Безмолвном круге» – миллионеры, некоторые – миллиардеры. Неужели все дело в деньгах? Или в том, чтобы преподать нам урок?
У меня есть только одна надежда. Что Люк получит приглашение на инициацию и станет Тенью. Тогда все исправится.
Чувство удушья смешивается с другим напряжением, которое зарождается в моей груди. Крис в Стоунвью. Как долго он там пробудет? Он учится на втором курсе юридического факультета; я уверена, что у него есть дела поважнее, чем оставаться здесь, чтобы поддерживать мою семью. Он может быть лучшим другом Люка, но у него есть своя жизнь.
Он должен вернуться в Йель. Мне нужно, чтобы он уехал.
Я слышу шепот позади себя, когда сажусь в третьем ряду. Я привыкла к шепоту в свой адрес, но не к этому странному ощущению, что я вот-вот застукаю их.
– Хорошо, что она учится в этом классе. Она может узнать, как вытащить свою семью из тюрьмы, – бормочет один из голосов.
Другой хихикает, а потом добавляет, – Ты уверена? Она не самый умный инструмент в этой коробке. Думаю, на следующем отборе ее выкинут из этого класса.
Я поворачиваю голову и сужаю глаза, глядя на этих двух сучек.
– Мой отец умер. Не могли бы вы дать мне минуту на траур, прежде чем я буду иметь дело с вами двумя?
Их лица опускаются. Похоже, они не знали. Это и есть настоящий секрет управления, не так ли? Никогда не делайте этого через страх. Возьмите их за горло. Искривляйте их чувства. Если не получается быть милой, то пока сойдет и жалость.
– О Боже, Элла. Мне так жаль, я понятия не имела.
Инициатор разговора краснеет.
– Чтоб ты сдохла, – фыркаю я. – Разве ты не президент компании Take Care, Be Well?
Ее лицо приобретает новый оттенок красного. Это клуб благополучия, связанный со службой психического здоровья в кампусе. – Ты жалкая лицемерка и не заслуживаешь своей должности.
– Пожалуйста, не говори им, – пролепетала она. – Мне очень жаль.
Я закатываю глаза и снова поворачиваюсь лицом вперед. Я не собираюсь ничего рассказывать ее клубу, но она может провести следующие несколько дней, гадая, расскажу ли я.
Еще слишком рано, но я уже умираю от желания сказать Люку, что хочу снова сменить специальность. Интересно, даст ли мне смерть отца такую возможность? Изначально идея отдать меня на юридический факультет принадлежала моему брату. Как только он сказал об этом отцу, моя судьба была предрешена. Но, в отличие от отца, Люк сделал это не для того, чтобы причинить мне боль или контролировать меня. Он сделал это, потому что слишком боялся, что у меня не будет будущего и я окажусь женой Тени. Он хотел, чтобы у меня была хоть какая-то независимость от Круга, чтобы я была защищена и никогда не зависела от них. Вот почему он так отчаянно пытается найти решение, которое не включало бы в себя женитьбу на мне в обществе.
Когда профессор Ривз входит в небольшую комнату, у меня болезненно сжимается живот.
Это не большой амфитеатр колледжа, принимающий любого студента, желающего попасть на его занятия. Это элитное образование от востребованного профессионала, который ведет два занятия в неделю для самых умных студентов, которые знают, что хотят поступить в юридический колледж. Я должна оставаться в его классе до конца обучения, если хочу набрать нужный балл на LSAT.
Сейчас нас более пятидесяти человек, но вполне возможно, что через две недели их будет не более сорока. И я должна стать их частью, несмотря ни на что.
Не могу поверить, что секс дал мне всего две недели.
– С возвращением, – говорит он, проходя перед классом. – Приятно видеть, что некоторые из вас продержались со мной еще один год. Поздравляю.
Его глаза сканируют класс, и как только он видит меня, уголок его рта приподнимается. Хуже того, когда он видит девушку, сидящую через три места от меня, та же улыбка возвращается. Я отвожу голову в сторону и замечаю, как она краснеет, убирая волосы за уши.
Твою мать… Я не одна такая. Ну и засранец.
Положив сумку на стол, он достает несколько распечатанных документов и держит стопку в руке, прежде чем подойти к столу и прислониться к нему спиной.
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы представить вам ассистентов этого года. Да, ассистентов. Вы не ослышались. Хотя я обычно нанимаю одного человека со второго или третьего курса юридического факультета, вы сделаете себе одолжение, узнав, что если вы лучший, то за это платят. Эта первокурсница много работала, и она заслужила свое место в моей команде. Мой второй помощник – переводчик со второго курса, и его очень рекомендовали преподаватели в Йеле. Я рад представить вам Роуз Уайт и Кристофера Мюррея.
На секунду реальность ситуации даже не осознается. Ведь судьба не может быть настолько жестокой… верно?
Но затем я оборачиваюсь одновременно с остальными студентами, потому что, как и они, не заметила двух человек, стоящих сзади у двери. Мое сердце бьется так сильно, что может сломать грудную клетку. Я чувствую, как кровь оттекает от моего лица, когда они проходят мимо меня, и останавливаюсь только тогда, когда они оказываются рядом с Ривзом. Мне приходится моргать несколько раз. Я в таком шоке, что едва чувствую свои конечности.
Он перевелся в университет Сильвер-Фоллс.
– Как вы знаете, мои ассистенты не проводят много времени на моих занятиях. Однако, поскольку в этом году у меня вдвое больше сотрудников, вы можете обратиться к любому из них за помощью в работе. Один из них всегда будет присутствовать в мои рабочие часы, и оба более чем способны помочь вам.
Он продолжает говорить о том, что они будут на сегодняшнем уроке, так как это его первый урок в этом году… что-то еще… я не знаю.
Я хочу убежать. Мне нужно покинуть эту комнату, потому что я едва могу дышать в ней. Но я не могу уйти из класса Ривза. Мне никогда не разрешат вернуться. Думаю, мои ноги все равно не выдержат.
Я не отрываю глаз от тетради на протяжении всей его речи, пока он рассказывает о первом деле, которое хочет, чтобы мы рассмотрели. Я пишу слова, которые едва понимаю. Мне кажется, что все, что я записываю, не имеет смысла. Я пишу неуверенно, моя рука дрожит. Я боюсь, что в любую секунду упаду в обморок. Но ни при каких обстоятельствах я не могу поднять глаза на Криса.
До тех пор, пока не чувствую его присутствие рядом с собой. И я больше не могу его избегать. Я знаю, что это он раздает распечатанные документы и кладет один на мой стол, потому что слишком близко от меня пахнет его восхитительным одеколоном.
Сладкий апельсин и кедровая древесина.
Черт.
Он так хорошо пахнет.
Одна из моих рук так плотно сжата в кулак, что я не уверена, смогу ли я когда-нибудь снова его разжать. Это слишком.
Кажется, я близка к гипервентиляции, когда поднимаю взгляд, лицо немеет, а пульс стучит в ушах.
Он не признает меня так просто. Ни на лице, ни в глазах ничего. Пока он идет к следующему ученику, а бумага лежит на моем столе, его рука задерживается, пока кончики пальцев почти не зацепятся за мои, а потом отпускает. Затем он опускает руку обратно, как будто ничего не произошло.
Конечно, для постороннего глаза ничего не произошло. И все же мои пальцы застряли там, где только что были его пальцы, а сердце грозит разорваться.
Такая ужасающая реакция на деликатный жест.
Весь остаток урока я чувствую на себе его взгляд. Ничего из того, что говорит Ривз, не усваивается, и я, наверное, раз десять перечитала предложение, на котором остановилась, когда почувствовала сильное присутствие перед своей партой, не шевелясь.
– Мисс Бейкер.
Я вскидываю голову, услышав строгий голос Ривза. И тут я понимаю, что все остальные ушли.
– Занятия окончены.
Позади Ривза, стоящего у своего стола, на меня смотрят Роуз и Крис. Роуз наклонила голову в сторону, смущаясь. Я оглядываюсь на Ривза, прежде чем успеваю понять, что означают поджатые брови Криса. Я не хочу знать. Я не хочу ничего знать.
По позвоночнику пробегает электрический разряд, и я встаю, за долю секунды собирая свои вещи. – Мне так жаль. Я была…
Он вскидывает бровь. – Не записывала домашнее задание, это точно. Ты слышала, что я хочу, чтобы ты сделала с кейсом, который я тебе дал?
Кейс. Должно быть, это то, что было на распечатках. Жар, ползущий по моей груди, обжигает до самых кончиков ушей. Мало того, что меня отчитывают, так еще и в присутствии его ассистентов. Обоих я знаю с детства. Хуже того. Перед Крисом.
– Кажется, я помню, что ты прекрасно знаешь, сколько стоит место в моем классе.
Мои глаза расширяются, прежде чем я успеваю удержать выражение лица под контролем. Мне кажется, что мои щеки горят.
Неужели он действительно заговорил об этом… здесь? На глазах у людей?
– Я знаю, – прохрипела я. Боже, как же пересохло в горле. – Я…
– Вы можете зайти ко мне в офис в мое рабочее время. Я расскажу вам о том, что вы пропустили.
Я прижимаю сумку к груди, все еще сидя за столом и чувствуя себя загнанной в угол. – Я могу спросить у другого студента.
Он снисходительно усмехается. – Вы настолько наивны, мисс Бейкер? Разве вы не знаете, что популярность в этом классе ничего не стоит? Кто вам поможет?
Я сглотнула. И очень громко. Я только что выставила себя еще более глупой, не признав, что ученики в его классе соревнуются друг с другом.
Он лезет в пиджак и бросает мне на стол визитную карточку. – Здесь указаны часы работы. Можете идти.
Как будто я их не знаю.
Я хватаю ее со стола, избегая смотреть на Роуз и Криса, и спешу выйти из комнаты. Я едва успела выйти и закрыть дверь, как она снова открывается.
– Элла.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что меня зовет Крис. Я бы узнала его голос, даже если бы это был шепот в толпе кричащих людей. Мне знакомы сладкие, глубокие гласные. Я уже вздрагивала от спокойных, но суровых согласных. Этот человек внушает уважение одними словами. Когда-то мое имя, произнесенное его голосом с пряным виски, растапливало меня до глубины души, превращая в лужу у его ног.
Сегодня я даже не оборачиваюсь.
– Элла, – зовет он чуть громче. Как будто единственная причина, по которой я не останавливаюсь, заключается в том, что я его не услышала.
Да пошел он. К черту Ривза. К черту их всех.
Я спешу по коридору гуманитарного корпуса, смешиваясь с другими студентами, прежде чем он успевает меня догнать. Я бросаю взгляд за спину, прежде чем повернуть направо в другой коридор вместо выхода. Если он действительно хочет поговорить, то выйдет на улицу, решив, что я направляюсь именно туда. Толпа редеет, и я прохожу через тяжелую дубовую дверь в другую часть здания. Коридор здесь пуст, мои шаги гулко отдаются от камня, отполированного бесчисленными годами хождения здесь студентов.
Когда я иду по коридорам университета, меня всегда охватывает неописуемая жуть, особенно если учесть, что витражные окна не пропускают много света. Каменные стены покрыты картинами, изображающими сцены из греческой мифологии.
Обезглавливание Медузы Персеем. Наказание Прометея Зевсом.
Некоторые из картин едва видны, отбрасывая тени от недостатка света. Всегда кажется, что кто-то где-то прячется, забытые души ждут, когда их заметят прохожие.
Дрожь пробегает по позвоночнику, я достаю телефон и сразу же звоню Пич.
– Только не говори, что тебя уже выгнали из класса Ривза? – смеется она, беря трубку. Она единственная из нас, у кого по вторникам нет утренних занятий.
– Пич. – Мне приходится заставлять свой голос вырываться из горла. В ушах все еще звенит от того, что только что произошло, и я едва могу перевести дыхание. – Ты никогда не догадаешься, кто перевелся в наш университет.
Я даже не успела рассказать им о том, что Крис вернулся. Это будет шоком. Вчера я спала дома, а сегодня утром сразу же отправилась на занятия. Я только и делала, что писала им о своем отце. Они пытались убедить меня не ходить на занятия, но сама мысль о том, чтобы остаться наедине со своими мыслями, приводит меня в ужас.
Я снова поворачиваю направо в другой коридор, пытаясь обогнуть здание изнутри, чтобы потом вернуться к выходу. Моя бордовая юбка от униформы подпрыгивает на заднице при каждом быстром шаге.
– Что? Кто? – спрашивает она, звуча наполовину обеспокоенно, наполовину взволнованно.
– Ч… – Я так сильно натыкаюсь на кого-то, что роняю телефон, едва успев заметить, как он шмякнулся на пол.
Оступившись от удара, я упираюсь в стену. Гигант передо мной нагибается, поднимает трубку, и как только голос Пич говорит «Алло?» на другом конце, он кладет трубку.
– Крис.
Нежная улыбка растягивает его губы, и он возвращает мне телефон. Наши пальцы соприкасаются, когда я беру его, и я могу поклясться, что он наэлектризовывает меня.
– Ты убегаешь от меня? Не уверен, что мне это нравится.
В его глубоком деревянном голосе слышны нотки насмешки.
Я чертовски ненавижу это.
Я поднимаю бровь, чувствуя, как ко мне наконец-то возвращаются силы. Скрестив руки на груди, чтобы создать видимость защиты, я смотрю на него, не впечатляясь.
– Конечно, я убегаю от тебя. Бывший, которого я ненавижу, только что появился в моем классе. Мне нужна минута, чтобы понять, что в этом году я буду встречаться с гораздо большим количеством придурков, чем предполагала.
Он качает головой, хихикая, как будто я какой-то милый щенок, тявкающий у его ног.
– Не намного больше. Только я.
Я наклоняюсь вперед, чтобы убедиться, что он уловил мои слова. – Ты входишь в число примерно четырех засранцев.
– А как же Матиас? Поцеловал тебя на глазах у всего университета, когда ты сказала ему, что не хочешь быть его девушкой? Он входит в число засранцев?
– Знаешь что? В лучшем случае, ты слишком интересуешься университетом, который тебе не принадлежит. В худшем – ты парень, преследующий свою бывшую. В любом случае, ты не моя проблема.
Его брови сошлись, ему не понравилось то, что я только что сказала.
– Если позволишь, я подправлю твою точку зрения, – говорит он низким голосом. – Теперь это мой колледж. А бывшая? Она тоже моя. Так что я не вижу никакой проблемы в том, чтобы знать то, что я знаю.
Он даже не прикасается ко мне, но одно это предложение не дает мне пошевелиться. Как будто он обхватил меня рукой за талию и крепко прижимает к себе. Но это не так. Я могу уйти. Но не ухожу.
– Крис. – Мой голос напряжен, когда я пытаюсь отговорить себя от этого. – Ты нас разлучил. Пять лет назад. У тебя есть девушка.
Как только я упоминаю Меган, его постоянную подружку с тех пор, как он поступил в колледж, я вижу, как он напрягается.
– Что тебе от меня нужно? – хмыкаю я.
Он облизывает губы, и на секунду мне кажется, что он собирается сказать что-то безумное.
Его глаза говорят: я хочу тебя вернуть.
Жар его тела, когда он придвигается ближе, говорит мне, что я сделаю все, чтобы ты снова стала моей.
И то, как подрагивают пальцы его руки, говорит: скажи это, и дело с концом.
Но его слова звучат иначе.
– Распечатка, которую Ривз дал тебе в классе, – это стенограмма дела. Он хочет, чтобы вы все написали подробное эссе, объясняющее, почему дело попало в уголовный суд, а не в гражданский. Это домашнее задание, которое ты не записала. Оно будет засчитано при выборе класса через две недели, вместе с летним эссе.
Сделав шаг ко мне, он засовывает руки в карманы своих коричневых брюк, стараясь не касаться меня. Он стоит прямо, не наклоняясь ближе, его глаза смотрят поверх моей головы и мимо меня.
Неважно, куда он смотрит, прикасается он ко мне или нет. Мое тело уже пылает от того, что я чувствую его тепло так близко. От его теплого, ободряющего запаха. Как может тот, кого я знаю, быть таким контролирующим, оказывать на меня такое успокаивающее воздействие?
Его голос звучит низко и соблазнительно: – Нет необходимости идти к нему в офис. Мы полностью изучили это дело на первом курсе юридической школы. Если тебе понадобится помощь, просто позвони.
А потом он отходит, поворачиваясь ко мне спиной.
Когда я перевела дыхание, он уже почти ушел.
– Почему ты здесь?
Он оглядывается через плечо, на его лице внезапно появляется непонятная мне грусть.
– Ты бы знала, если бы поговорила со мной, когда я звонил. – Он пожимает плечами, но это выглядит фальшиво и принужденно, потому что он не равнодушен к этому. – В ту ночь… мне просто нужно было поговорить с кем-то, кто меня понимает.
Я едва могу поверить в разочарование в его голосе, когда он уходит. Как он может оставить меня вот так? Мертвую, едва дышащую.
Мне нужны ответы, и он знает, что делает, скрывая их от меня.
Он держит меня рядом.
