Текст книги "Влюбленный лжец (ЛП)"
Автор книги: Лола Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
– Прости?
Теперь я звучу очень глупо.
Ухмыляясь, она скрещивает руки на груди.
– Ты не представляешь и половины того, что он сделал, чтобы удержать тебя в пределах досягаемости. Ты должна благодарить меня за то, что я его удержала. Я избавила тебя от токсикоза на всю жизнь, поверь мне.
– И ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – шиплю я, даже когда мой желудок предупреждающе вздрагивает. – Ты жалкая, жестокая сучка, которая встретила его, когда у него уже было разбито сердце после нашего разрыва. Ты воспользовалась им и Кругом, угрожающим его семье. Ты ничего не знаешь о том, какой он на самом деле. Тот, кого ты привезла с собой из Йеля, – не он. Ты его не знаешь.
– Боже, мне почти жаль тебя. Ты такая наивная. Неужели ты веришь, что твои проблемы начались, когда он вернулся? Они начались, когда ты впустила его в свою жизнь. Если ты думаешь, что то, как я себя веду, – это безумие, начни спрашивать себя о том, что он сделал. Это началось не в этом году.
Она наклоняется, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
– Его глупая, бессмысленная одержимость держать тебя рядом началась задолго до того, как ты поступила в университет Сильвер-Фоллс. Не веришь мне? Давай посмотрим, думаешь, ты не поступила в Джульярд, потому что была недостаточно хороша? Или потому, что кто-то, кто мог попросить Круга об одолжении, отклонил твое заявление? Кто-то хотел, чтобы ты поступила в колледж, где у него были знакомые, где он мог присматривать за тобой. Где он мог быть рядом с тобой каждый раз, когда возвращался в Стоунвью? Это дерьмо началось не со мной. Он всегда был психом, одержимым тобой.
Мои глаза скачут между ее глазами, ища что-то. Ложь. Правду. Я не знаю, чего хочу. Во мне нарастает разочарование, и я отпихиваю ее назад.
– Ты чертова сумасшедшая, – рычу я. – Держись от меня подальше.
Я не хочу бежать и показывать ей, что она победила, но я иду быстрее, чем когда-либо.
Я задыхаюсь, думая о том, что она сказала. Крис никогда бы так не поступил. Да, он ведет себя неразумно с тех пор, как перевелся в университет Сильвер-Фоллс. И это не то, что я готова забыть так скоро. Но он не… он не планировал всю мою жизнь за моей спиной. И никогда бы не стал. Но опять же… он только что признался, что убил моего отца.
Я иду пешком, не желая ждать такси прямо там, где Меган может меня достать. Это небольшая дорожка через лес. Мне нужна тишина, свежий вечерний воздух. Мне нужно почувствовать, как осколки моего сердца разбиваются и разлетаются по ветру. Я никогда не должна забывать, что каждый раз, когда я позволяю Крису приблизиться, боль разбивает меня в пыль.
Наступила ночь, и на горизонте осталась лишь темно-синяя полоса. Только когда я могу вынырнуть из собственных мыслей, я нащупываю телефон, чтобы заказать такси, и замираю.
Он все еще у Криса.
Черт.
Повернувшись, я понимаю, что должна идти обратно в больницу, но после случившегося двигаться слишком тяжело. Я не могу пойти искать его.
Я замираю, колеблясь на месте, пока ко мне не подъезжает внедорожник с черным корпусом и останавливается прямо на месте. Я схожу с дороги и отступаю к лесу, пока двое мужчин выходят из машины. Меня охватывает ужас, подобного которому не было. Я знаю, что это нехорошо. То жуткое чувство, которое преследовало меня уже несколько недель, вернулось.
– Афродита, – говорит один из них. – Ты не выполнила свои обязанности.
Я выставила перед собой трясущуюся руку. – Не подходите ближе.
– Твое присутствие в храме обязательно, и ты понесешь соответствующее наказание от Теней.
– Подождите. – Я отступаю назад, когда один из них приближается со шприцем. – Подождите, пожалуйста. Помогите!
Он слишком быстр. Укол в шею, и через несколько секунд лес расплывается. А потом все исчезает.
Глава 32
Крис
Forever Young – Henry Morris
Я застегиваю верхнюю пуговицу своей черной рубашки и тяну за рукава пиджака. Меньше всего мне хотелось бы оказаться сегодня в храме, но позвонил Юджин Дюваль и сказал, что у меня с ним встреча. Похоже, он был не в восторге. Жестким. Я тоже не в восторге. Элла сбежала, пытаясь бросить мне в лицо все остатки любви ко мне.
Меня злит не тот факт, что я ей не нужен. Дело даже не в том, что она не верит в меня. Я могу это исправить. Я могу не давать ей выбора. Я делаю с ней все, что хочу.
Но что меня действительно раздражает, так это то, что она хочет заставить меня поверить, что сможет жить без меня. Это иллюзия, что она может жить дальше. Она не может. И никогда не сможет, потому что я ей этого не позволю. Она недооценивает мою одержимость и подвергает людей опасности, думая так. Она сама подвергает себя опасности. Потому что чем дальше она пытается убежать, тем туже становится ее поводок. И чем сильнее она пытается сбежать, тем более изобретательным мне приходится быть, чтобы заставить ее понять, что я – ее единственный выход, если она хочет жить спокойно.
Она устанет раньше меня, это я могу гарантировать.
Я вхожу в храм и киваю дворецкому, открывающему мне дверь. В правом кармане я играю с жемчужиной, перекатывая ее между подушечками большого и указательного пальцев. В левом – телефон Эллы. Я злюсь на нее за то, что она ушла без него. Я не могу связаться с ней и убедиться, что она в безопасности. Она будет наказана за это. Я призову ее как Афродиту, запру ее со мной в комнате и покажу ей, что бывает, когда она заставляет меня волноваться.
Поднимаясь по парадной лестнице, я не обращаю внимания на жужжание телефона в пиджаке. Это Меган. Я знаю, что это она, потому что только она звонит десять раз подряд. Она давит и давит, пока мой разум не сломается, и все, чего я хочу, – это увидеть ее мертвое тело на полу, безучастно смотрящее в потолок.
Кивнув охраннику у кабинета Дюваля, он открывает мне дверь.
– Кристофер.
Юджин Дюваль обаятелен для своего возраста. Пятидесяти с небольшим лет, широкоплечий, с волосами цвета соли и перца, с тем же ледяным серым взглядом, что и у его сына, Ахилла. Как президент «Безмолвного круга» он заслужил имя Зевс. Ничто здесь не происходит без его ведома или одобрения. Ничто и нигде не происходит без его ведома. Я могу только предполагать, почему я здесь, и не думаю, что ошибаюсь, думая, что сейчас получу серьезную взбучку.
Но мне все равно.
Круг пытался убить моего отца. Мне пришлось использовать влияние семьи Меган, чтобы остановить их. У меня нет к ним лояльности. Я здесь потому, что это выгодно, а не потому, что у меня есть к ним какое-то отношение. Я всего лишь один человек; я не могу уничтожить Круг, но я точно могу использовать его в своих интересах.
– Юджин, – говорю я в знак приветствия. Я поджимаю ноги в штанах, садясь и опираясь лодыжкой на колено.
– Чем могу быть полезен?
Он расслабляется в своем кресле, кладет ручку, которую держал в руках, на стол и терпеливо улыбается.
– Мне не очень нравится приводить Тень, чтобы напомнить им о правилах, но, к сожалению, как ваш лидер, я иногда вынужден это делать.
Он делает паузу, как бы давая мне секунду, чтобы я начал бояться.
Когда я ничего не отвечаю, он продолжает.
– Мне нравится думать о Круге как о безопасном месте для всех вас. О месте, где вы можете просить об услугах, исполнять темные фантазии, найти семью.
Вздохнув, он качает головой.
– Но у каждого из нас здесь своя миссия. Мы все должны сделать себя полезными. А главное, мы все должны знать свое место. Не так ли?
Сохраняя спокойствие, я соединяю руки и кладу их на живот. – Естественно.
– Я рад, что мы согласны. И ты знаешь, почему мы взяли тебя в Круг, не так ли?
– Знаю.
У него дергается глаз, когда я не рассказываю ему о роли, которую мне придется играть здесь, как только я закончу учебу. Если он и так это знает, почему я должен ему это объяснять?
– Позволь мне повторить это еще раз, – снисходительно говорит он. – Ты не смерть, Кристофер. Ты наш лжец. Мы используем тебя, чтобы манипулировать, заманивать и разрабатывать стратегию. Ты у нас потому, что хитрый, а не потому, что убийца. Ты окончишь университет, сдашь экзамен и станешь чертовски успешным адвокатом. Мы полностью верим в тебя, и мы сделаем это для тебя.
– Хочешь благодарственную открытку?
Его лицо ожесточается. – Нет, но ты дашь нам работу, которую должен выполнить. Ты будешь безжалостным работником. Ты будешь заниматься слиянием компаний, опустошением путем поглощения, и у тебя это будет получаться превосходно.
Не буду. Подожди и увидишь.
Это цена, которую ты платишь, будучи Тенью, не так ли? Легкая жизнь, все, что хочешь, пропуск на все. Но ты должен выполнить все, что они для тебя приготовили. Принеси пользу или умри. Я уже знал, что им от меня нужно. У меня ум интригана и поведение святого. Люди доверяют мне, и это слишком облегчает их эксплуатацию. Кругу нужен кто-то вроде меня.
– Спасибо за напоминание. – Я распрямляю ноги и стряхиваю пыль с куртки. – Что-нибудь еще?
– Да. Теперь, когда мы на одной волне, я хотел бы призвать тебя помнить, что мы принимаем ошибки, принимаем необходимость мстить время от времени, но мы не принимаем Тень, идущую на убийство, если это ставит Круг под угрозу.
Я поспешил ответить, потому что, как он сказал, я буду чертовски успешным адвокатом. – Я никого не убивал.
– Слушай, я смирился с тем, что ты ранил Тень, потому что технически ты не мог быть наказан.
Это был кошмар – выпутаться из неприятностей с Дювалем после того, как парализовал человеку ноги на деловом уик-энде. То, как мне пришлось играть с законами внутри Круга, оказалось сложнее, чем я думал. Но, в конце концов, я готовлюсь стать юристом, а правила есть правила.
Я заплатил за уик-энд с Эллой, и все разрешено, кроме убийства, если Тень проявляет неуважение к другому. Для них это было не совсем оправдано, но в конце концов я был прав.
– Но теперь я узнал от твоей Геры, что это ты ранил тех мальчиков в университета Сильвер-Фоллс.
– Хм… – Я играю с жемчужиной в кармане, стараясь не угрожать жизни Меган в присутствии Зевса. Эта сучка хочет, чтобы меня наказали.
– И все же. Я не убивал их.
– Нанесение им вреда, не дающего возможности нормально жить, будет считаться таким же тяжким преступлением, как и убийство. Даже хуже, потому что они могут говорить. Этим ты подвергаешь Круг опасности.
– Знаешь, что подвергает Круг опасности? Позволение идиотским студенческим аккаунтам вроде Гермеса говорить о Тенях, Герах или Афродитах. Эту штуку нужно закрыть, пока они не раскрыли секреты, которые мы не сможем скрыть.
– Я знаю, и мы изучаем это. Но твое дело не подлежит обсуждению. Если еще хоть один человек пострадает из-за твоего увлечения Афродитой, ты встретишься с человеком, которого мы собираемся назначить нашим жнецом.
Он понимающе улыбается.
– Видишь ли, его набирают в качестве нашего благоразумного палача. Незаметный, чистый, без угрызений совести. В тебе есть то, что делает тебя ужасным в этом, Кристофер. Чувства.
Он произносит последнее слово с таким отвращением, что я даже на секунду верю, что это плохо.
– Так что больше не надо. Хорошо?
Этот снисходительный тон может стать причиной того, что я покажу ему, насколько хорошим жнецом я могу быть.
Но, к счастью, я умнее. Я тот, кто знает, что лучшие призы стоят того, чтобы их ждать. Я давно понял, что победа достается хитрым, а не жестоким.
Поэтому я киваю.
Я остаюсь спокойным. Я сохраняю самообладание.
– Хорошо. Очень хорошо. И говоря об увлечении Афродитой. Уверен, тебе будет интересно узнать, что Элла Бейкер сейчас у алтаря. Ее собираются наказать за то, что она не явилась, когда ее позвали.
От шока я на несколько секунд потерял дар речи. Пару часов назад она была со мной в больнице, убегала, как будто я когда-нибудь ей позволю, а теперь она здесь?
Значит, ублюдки добрались до нее, пока я был занят с отцом.
– Она была больна.
– Или ты так сказал. Я знаю, что так ты сказал Габриэлю.
Он поднимает на меня бровь. – Но ее предназначение – приходить по зову.
– Нам решать, можно ли ее использовать или нет. – Он проверяет свои часы. – Оно вот-вот начнется, и я знаю, что ты не захочешь его пропустить.
Я не двигаюсь ни на секунду, пытаясь дать себе время успокоиться, чтобы не быть уязвимым. Мне это не удается.
– Кто ее наказывает?
– Ну, Габриэль Маклейн должен был, но его дочь настояла на том, что хочет присутствовать. Она позвонила нам раньше, чтобы сказать, что сейчас подходящее время, чтобы забрать Эллу. Габриэля там не будет, так что Меган сможет. – Он пожимает плечами. – Видимо, они не хотят оба находиться в одной комнате, наблюдая, как кого-то трахают в наказание. Теперь это буду я.
Нет ни одной вселенной, где бы я позволил кому-то прикоснуться к Элле. Ни в этом храме, ни за его пределами.
– Позволь мне наказать ее.
– Кристофер, – усмехается он. – Ты будешь с ней помягче.
Я медленно качаю головой. – Не буду. Даю слово.
Поколебавшись, он потирает указательным пальцем подбородок.
– Я не буду с ней так легко. Позволь мне доказать тебе свою правоту, – настаиваю я.
– Лучше бы она не получала удовольствия.
Я наклоняюсь вперед, понимая, что мне нужно закрыть эту тему прямо сейчас или никогда.
– Если она и получит удовольствие, то только из-за маленькой шлюшки, которой она является. Не из-за меня.
Он шлепает рукой по столу и заливисто смеется. – Это твой шанс доказать, что я ошибаюсь. Покажи мне, как Тень наказывает Афродиту.
У меня перехватывает дыхание, как только я вхожу в комнату. Они посадили ее в клетку.
Она выглядит затуманенной, ее глаза с трудом держатся открытыми, когда она сидит в ней, ее пальцы вцепились в стенки ящиков по обе стороны от нее. На ней дурацкое платье, которое заставляют носить всех Афродит. И оно совершенно прозрачное, так что я знаю, что под ним ничего нет.
Алтаря как такового нет, это просто то, как мы называем это место. Это больше похоже на секс-подземелье, чем на что-либо еще, где Тени могут играть со своими Афродитами и иметь зрителей. Все, кто хочет уединиться, могут отправиться в комнаты Афродиты. Алтарь используется для публичных наказаний. На самом деле нет никакой необходимости наказывать женщин, но все сводится к эго Тени и власти, которой, по их мнению, они обладают. А эго Габриэля Маклейна было сильно подорвано, когда Элла не пришла.
Перемещаясь между людьми, я пробираюсь к женщине, которая должна стать моей Герой.
Она сидит в углу и насмехается над Эллой. Меган напрягается, когда я встаю рядом с ней, но сохраняет собранность.
– Так вот почему ты мне звонила, – бормочу я.
– Я отчаянно хотела пригласить тебя на наказание, – гордо отвечает она.
– А ты знаешь, почему мой отец позвонил ей? – насмехается она, не сводя взгляда с Эллы.
Не дождавшись ответа, она добавляет, – Потому что ты решил изменить мне с ней в библиотеке. Твоя милая Элла наказана из-за тебя. Не забывай об этом.
Я не удивлен, что она знает. В конце концов, мы находились в общественном месте, и я на некоторое время исчез с нашего стола.
– Да, папа всегда наказывает тех, кто тебя обижает, не так ли? Ты знаешь, почему она не встретилась с твоим папой?
На этот раз она смотрит на меня, сузив свой темно-синий взгляд. Я улыбаюсь, показывая ей, что могу быть таким же снисходительным, как и она. – Потому что она была со мной. И теперь я тот, кто должен ее наказать. Надеюсь, тебе понравится шоу.
– Что? – шипит она, расширив глаза.
Я протискиваюсь мимо нее и иду к центру комнаты, Меган идет за мной по пятам.
– Гера, – зовет Юджин. – Ты будешь стоять сзади и не издавать ни звука. Женам не разрешается участвовать в мероприятиях с Афродитами, если это не предусмотрено их Тенями. Ты можешь смотреть, но не трогать.
– Я… – пытается она, застигнутая врасплох впервые в жизни.
– Отойди, – сурово приказывает лидер.
Она бросает смертельный взгляд на меня, потом на Эллу, но возвращается туда, где ей положено стоять.
Я не спеша иду к месту, где держат Эллу. Она кажется немного более живой, чем минуту назад, и это проблема, поскольку она осознает, где находится. Мои ботинки щелкают по каменной поверхности комнаты, и я встаю прямо перед ее клеткой. Она не может встать. Она даже не может лечь. Все, что она может, – это стоять на коленях и смотреть на меня своими прекрасными детскими голубыми глазами, полными слез. И это уже заводит меня.
Приседая перед ней, я цепляюсь пальцами за переднюю стенку ящика, чтобы убедиться, что я – все, что она может видеть.
И это уже заводит меня.
Приседая перед ней, я зацепляю пальцами переднюю стенку ящика, чтобы она видела только меня.
– Меня не волнует, почему они посадили тебя сюда. Ты наказана за то, что сбежала от меня раньше. Тебя наказывают за то, что ты не хочешь вбить в свой маленький упрямый мозг, что я – единственный человек, который тебя получит. – По ее щеке скатывается слеза, и я не могу удержаться от ухмылки. – Ты будешь смотреть в пол или на меня. Ты будешь беспрекословно подчиняться. И ни при каких обстоятельствах не будешь кончать раньше, чем я разрешу. Это ясно?
Она кивает, но лицо у нее скривилось. – Пожалуйста, забери меня из этого места.
Я качаю головой.
– Сначала я тебя накажу. А потом вытащу тебя. – Я говорю более мягко, добавляя, – Сосредоточься на мне. Притворись, что их здесь нет.
Я встаю, отпираю ящик и открываю его. Щелкнув пальцами, я убеждаюсь, что все меня слышат, когда говорю. – Выползай.
Глава 33
Элла
Nightclubs in Heaven – Henry Morris
Голова кружится, сердце учащенно бьется. Что бы они ни ввели в меня, все мое тело чувствует себя странно. Они могли бы попросить меня сесть с ними в машину. Они могли бы отправить мне сообщение, что я должна прийти и объясниться за то, что не пришла.
Но они хотели, чтобы я испугалась.
И я испугалась. Мгновение облегчения, когда Крис вошел в комнату, разбилось о пустоту, как только он подошел к клетке. Он здесь не для того, чтобы помочь мне. Он здесь, чтобы помочь себе.
Я дрожу, когда выползаю наружу, не отрывая глаз от пола. Я отказываюсь смотреть на него. То, что Меган рассказала мне раньше, все еще крутится в моей голове, заставляя сомневаться в том, кто этот человек передо мной на самом деле. И я не знаю, хочу ли я это выяснить.
– На колени, – приказывает Крис. Это не тот спокойный тон, которым он обычно говорит со мной. В его голосе чувствуется напряжение, которое говорит о том, что он едва сдерживает себя.
Он действительно хочет наказать меня, и это пугает меня больше всего.
Мне требуется слишком много времени, чтобы встать на колени, и я чувствую, как по задней поверхности бедер распространяется огненная линия. Я шиплю, оглядываясь назад, чтобы увидеть Криса с черной тростью в руках. Платье, в которое я одета, ничуть не смягчило удар, и я с трудом слышу его сквозь звон в ушах.
– На колени, – повторяет он тем же тоном.
Я опираюсь задницей на свои ноги, но не отвожу взгляд от пола.
Не обращай на него внимания. Не обращай внимания на человека, к которому у тебя столько противоречивых чувств. Не обращай внимания на то, что тебя собирается наказать тот, кто, возможно, планировал или не планировал сделать тебя уязвимой с тех пор, как ты закончила школу.
Юджин Дюваль находится где-то слева от меня, когда он говорит. – Тени, Геры. Рад видеть, что некоторые из вас смогли прийти сегодня вечером, чтобы стать свидетелями наказания одной из наших Афродит у ее алтаря.
Пока он продолжает, я краем глаза замечаю, как ко мне приближается конец трости. Крис проводит им по моим ключицам и отводит один рукав платья с моего плеча, затем второй. Благодаря свободному материалу платье спадает до самой талии, обнажая грудь. Рефлекторно я протягиваю руки, чтобы прикрыть их, но Крис быстро бьет тростью по одной руке, заставляя меня мгновенно опустить руки.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы удержать боль внутри, но меня трясет, пока Дюваль продолжает говорить.
– Как мы все знаем, Афродиты решили посвятить свою жизнь нашим удовольствиям. Они должны быть доступны в любое время и приходить в храм, когда их позовут.
Крис держится рядом со мной, кружась вокруг меня, как лев, готовый сожрать свою добычу. Я напрягаюсь каждый раз, когда чувствую движение воздуха, думая, что трость сейчас снова начнет меня мучить. Но он использует ее только для того, чтобы нежно коснуться моей кожи и заставить меня двигаться.
Одно прикосновение к пояснице заставляет меня выпрямить позвоночник. Одно касание к плечам заставляет меня отвести их назад. Щелчок его ботинок по полу, и они оказываются передо мной. Прямо у моих коленей. Постукивание тростью по внутренней стороне бедра, и я раздвигаю ноги.
– К сожалению, эта Афродита не соблюдала простых правил, которые мы установили для женщин в ее положении. А в храме нарушение правил наказуемо. Элла. – Мое имя на губах Дюваля заставляет меня зажмурить глаза. Меня тошнит. – Ты будешь наказана, и отказ предстать перед Тенью больше никогда не повторится.
Я вздрагиваю, когда Крис хватает меня за волосы на затылке и тянет в стоячее положение. От этого движения платье остается на моих лодыжках, и он заставляет меня выйти. Я случайно задеваю толпу, и мое горло сжимается, а на глаза наворачиваются слезы. Единственное, о чем я могу думать, – это о том, что они могут увидеть мой шрам, несмотря на слабое освещение, и это ложится еще одним слоем уязвимости на мою душу. Я пытаюсь прикрыть все, что осталось от моего достоинства, но Крис быстро подносит трость к моему бедру, заставляя меня вскрикнуть.
Я не могу этого сделать. Я не могу позволить им всем увидеть меня голой… Что он вообще собирается делать?
– Крис, – хнычу я, когда он заставляет меня повернуться лицом к клетке, а не к маленькой аудитории.
Он перегибает меня через него, и моя грудь оказывается придавленной металлическим ящиком. Наклонившись надо мной, он подносит свой рот к моему уху.
– Молчи.
Это простой приказ, но на этот раз я его услышала. Скрытая мягкость в его голосе, которая показывает, что он не совсем отстранен от этого.
– Мне страшно, – шепчу я, прижимаясь к его телу тяжелее, чем его собственное.
Он ничего не говорит, но его рука, поглаживающая мою поясницу, – это заверение, за которое я буду держаться.
Выпрямившись, он обходит меня. Прижавшись щекой к решетке, я вижу только одну сторону комнаты, и мне интересно, не выбрал ли он специально пустую стену, у которой никто не стоит. Он хочет, чтобы я забыла о существовании других людей. Но это невозможно, когда я снова слышу Дюваля.
– Кристофер, – усмехается он, явно наслаждаясь зрелищем. – Ты собираешься травмировать девушку.
Ничто в его тоне не говорит о том, что он с этим не согласен.
Крис хранит полное молчание, когда я снова ощущаю его присутствие рядом с собой. В его руках наручники, и мои глаза расширяются, когда он берет одно из моих запястий и обматывает его кожей.
Внутри меня что-то бурлит. Борьба между похотью и разумом. Странно успокаивает то, что его сильные руки работают с наручниками, его пальцы скользят по коже и затягивают пряжку. Материал теплый на моей коже, затягивается до такой степени, что кажется почти опасным. Пожалуй, это более серьезная угроза моему рассудку, чем моему бытию, и когда он успокаивающе проводит кончиками пальцев по внутренней стороне моего запястья, по руке пробегают мурашки.
Но потом он прикрепляет наручник к ящику металлическим кольцом, и у меня сводит желудок.
Он собирается привязать меня к этому и трахнуть на глазах у этих людей. И я приму наказание, потому что мне не оставили выбора.
От этой мысли у меня мороз по коже, а низ живота сжимается от желания. Он сказал, что мне нельзя кончать, и мне хочется бросить ему в лицо, что он не сможет заставить меня, даже если будет стараться изо всех сил. Когда он пристегивает наручниками мое второе запястье к ящику, я уже не знаю, что чувствую.
Он повторяет тот же процесс с моими бедрами. Обмотав их кожей, он раздвигает мои ноги до края металла и фиксирует их там. Теперь я согнута, раздвинута и прикована к клетке. А позади меня – зрители, которым открывается прекрасный вид на мои попку и киску.
На этот раз он не ласкает мою поясницу. Никаких заверений. Никакой заботы, и я думаю, не потому ли, что он не хочет быть пойманным за этим занятием. Он лишь приближает свой рот к моему уху и шепчет, – Я никогда не позволю тебе прислуживать другой Тени в храме, так же как не позволил бы другому мужчине наказать тебя сегодня. Никто не причинит тебе боли, кроме меня, сладкая. Мне просто жаль, что это происходит на глазах у других. Помни, что на самом деле ты наказана потому, что тебе еще предстоит понять, что ты моя и только моя. Пусть это будет уроком.
Я почти задыхаюсь, когда он отходит. Я слышу свист трости в воздухе, и в следующую секунду по задней поверхности моих бедер вспыхивает жгучая полоса боли. Я вскрикиваю, пытаюсь сомкнуть ноги и бесцельно дергаю запястьями за скобы. Едва дав мне время перевести дух, он повторяет процесс, опуская трость на линию чуть ниже предыдущей. У меня не хватает сил сдержать крик. А на третьем ударе я взвываю от невыносимой боли.
Как ты можешь так поступать со мной? кричит мой разумный мозг. Этот человек утверждает, что любит меня.
Еще один удар, и задние поверхности бедер горят и пульсируют в агонии, но все остальное тело уже не дрожит.
Это чистая пытка, огонь распространяется по моей коже, а удовольствие начинает щекотать низ живота. Я не могу этого сделать. Если я не умру от боли, то умру от унижения.
Он останавливается после четвертого, и, когда его теплая рука проводит по рубцам, я чувствую, что разваливаюсь на части. Его рука исчезает, и следующее, что я чувствую, – это прикосновение к моей киске. Оно легкое, но он повторяет его снова. И снова… и снова. Непрекращающийся ритм легкого давления на чувствительную кожу, но достаточно тяжелого, чтобы оно резонировало с моим клитором.
Тяжелый вздох покидает меня, и я чувствую, что пытаюсь сдвинуться с места, мои бедра ходят вперед-назад, и не успеваю я опомниться, как уже выпячиваю задницу, пытаясь встретить его прикосновения. Мне нужно больше силы, больше точности. Мне нужно, чтобы он коснулся моего клитора, иначе я могу растаять от нужды.
Но он не делает этого. Его цель – не мое удовольствие, а пытка. И когда я хнычу, готовая умолять о большем, он останавливается.
Боль возвращается. На этот раз он бьет меня по заднице. Раз, два. Я так сильно прижимаюсь к ящику, чтобы вырваться, что боюсь, что на моей коже останется неизгладимый след. Ящик не двигается только потому, что он прикручен к полу. Когда мои крики становятся отчаянными, он снова останавливается. Я потею, трясусь от боли, но это еще не конец. Он снова на моей киске, постукивая, жестоко и нежно.
Я уже так близко, что почти чувствую его вкус, тот экстаз, который доведет меня до предела. Мне просто нужно, чтобы он прикоснулся ко мне именно в том месте…
Я вскрикиваю, когда он на этот раз останавливается, внезапная потребность пустить слезу так сильна, что мне приходится прикусить губу, чтобы сдержаться. Я жду, что боль вернется, но все прекращается. Его рука ложится на мою шею, надавливает на нее, а затем тянется вдоль позвоночника, до самой поясницы, ласкает щеки и опускается между ног, три плоских пальца касаются моего мокрого входа.
Меня должно беспокоить неровное дыхание, но я слишком сосредоточена на вязком желании, исходящем из моей сущности.
– Чего ты так отчаянно хочешь, Афродита? – спрашивает он у меня за спиной. Его низкий, гипнотический голос превращает меня в мешанину эмоций.
Я хнычу, извиваясь, когда слышу звук застегивающейся молнии его брюк. Его пальцы снова ласкают мой вход, и я отталкиваюсь от них, отчаянно желая почувствовать его внутри себя.
– Что единственное, о чем ты должна умолять Тень?
Не говори этого. Не надо…
Он прикасается к моему клитору, и мои мысли разлетаются в прах.
– Чтобы меня трахнули, – стону я. – Пожалуйста… мне нужен ты внутри меня.
– Я рад, что ты знаешь свое место в этом храме.
Наклонившись надо мной, он обращается только ко мне, добавляя, – Я рад, что ты знаешь, кому принадлежишь.
Он прижимается к моему входу, и в тот момент, когда его кончик проникает внутрь, у меня изо рта вырывается всхлип, а дыхание замирает.
Он так хорош, что я могу кончить мгновенно. Давление его толчков внутри меня, ощущение того, как я растягиваюсь вокруг его обхвата, не сравнится ни с чем другим. Мне так хочется, чтобы он трахнул меня, что я отталкиваюсь. Он выпрямляется и держит меня за бедра, не давая мне получить то, что мне нужно. Я чуть не плачу.
Затем он снова начинает медленно входить в меня, давая мне мгновение облегчения, и как только он чувствует, что я уже близко, он отступает.
– Не кончай, – напоминает он мне. – Иначе трости покажутся, что я хорошо играл.
От этих слов у меня на глаза наворачиваются настоящие слезы.
Он ждет несколько секунд, прежде чем снова войти в меня, медленно, пристально.
– О Боже, – вскрикиваю я. – Пожалуйста.
Он трахает меня с одной целью: свести меня с ума. И каждый раз, когда я оказываюсь слишком близка к тому, чтобы кончить, он вытаскивает меня или замирает внутри меня, заставляя меня сжиматься вокруг него.
Я впадаю в такое отчаяние, что меня трясет изнутри, и я умоляю его прекратить страдания.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – задыхаюсь я.
Его толчки ускоряются, он проникает так глубоко внутрь, что кажется, будто он давит на мои легкие. Я не могу дышать, не могу двигаться, но я чувствую все ощущения и эмоции, которые он выбирает. Отчаяние, наполненность, покалывание, беспомощность.
Он останавливается, погрузившись в меня до самого основания, и хриплым голосом шепчет, – Кончай со мной.
Он даже не двигается, когда я бьюсь в конвульсиях вокруг него. И он начинает снова, только когда я дрожу и хнычу от экстаза. Он трахает меня безжалостно, прижимая мое тело к металлу и заставляя меня кричать, когда он освобождается внутри меня.
Только когда он вырывается и я слышу его разговор с остальными, я вспоминаю, что у нас есть зрители.
– Думаю, она научилась единственному, на что она годится, – говорит он.
Обида охватывает меня, затягивая под себя, и слезы, которые я сдерживала, наконец катятся по моим щекам. На секунду он заставил меня забыть, что это на самом деле такое.
Но я рада, что он что-то сказал. И хорошо, что он остался холоден и вышел из комнаты вместе с остальными, даже не помог мне освободиться от привязи. Это тревожный сигнал, что он не заботится обо мне, а вместо него приходит другая Афродита, чтобы помочь мне.
Потому что все это – напоминание о том, что я не могу доверять этому человеку. И слова Меган становятся более понятными. В конце концов, если я не могу ему доверять, почему я должна верить, что все его добрые намерения по отношению ко мне не являются манипуляцией, чтобы привести меня туда, куда он хочет? Меган может быть права. У Кристофера Мюррея уже давно есть план на мой счет, а я – глупая девчонка, которая сыграла ему на руку.
