Текст книги "Влюбленный лжец (ЛП)"

Автор книги: Лола Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 34

Элла

Lose You To Love Me – Selena Gomez

Я прохожу по главному коридору на втором этаже храма. Я снова в своей обычной одежде и выгляжу так, будто со мной ничего не случилось. Только я чувствую это. Синяк на шее от укола иглой, боль в задней части бедер, ощущение Криса внутри меня. Но я иду с гордо поднятой головой, направляясь в комнату, где мужчины выпивают и болтают друг с другом. Они пьют самый дорогой виски, одеваются в самую лучшую одежду, но все равно не могут найти в себе силы относиться к женщинам как к чему-то большему, чем то, для чего они могут их использовать. Жена. Шлюха.

Я даже не знаю, что мне делать. Мой мозг словно ватный, и все вокруг расплывается. Я просто хочу пойти туда и оскорбить их, ударить их, вцепиться когтями в их лица, пока они не поймут физическое ощущение того, что они заставляют меня чувствовать внутри.

Я уже собираюсь ворваться в комнату, как вдруг кто-то выходит. Черные волосы до шеи, глаза такие же ледяные, как у его отца, Ахилл не скрывает удивления, когда видит меня, его брови сходятся вместе.

– Ты собиралась войти в библиотеку Теней?

– Собиралась, – сурово отвечаю я.

– Элла, тебе нельзя. – Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не видит, и обхватывает меня за плечи. – Тебе лучше пойти домой. Давай я вызову шофера, чтобы он отвез тебя домой.

– Ты в библиотеке, а еще даже не являешься полноправным членом.

– Мой отец – Зевс. Мне сходит с рук многое из того, что я не должен делать.

Я не двигаюсь с места, когда он подталкивает меня к входной двери.

– Я не уйду. Где Крис?

– Там. – Он кивает в сторону комнаты позади него. – Пытается сдержать себя, чтобы не убить всех тех, кто поздравляет его с тем, что он сделал. Пусть играет роль. Встретимся позже у тебя дома.

Я больше не поведусь на это дерьмо, когда Крис будет притворяться, что играет роль Круга, когда причиняет мне боль. Он такой, какой есть.

Когда он снова пытается проводить меня до двери, я вырываюсь из его объятий.

– Ты был в той комнате? В алтаре? – спрашиваю я, практически задыхаясь от гнева. Если да, то я больше никогда не смогу на него смотреть. Я даже не думаю, что смогу с ним дружить.

– Конечно, нет, – сразу же отвечает он. – Первое, что я сделал, когда узнал об этом, – поехал сюда, чтобы убедить отца отпустить тебя. Я все еще думал, что у меня есть шанс остановить это, когда он вернулся с алтаря. Я… опоздал.

Я вникаю в его слова, но не понимаю, чего он от меня ждет. Трофея за то, что я не позволила его отцу и другим Теням издеваться надо мной в комнате пыток?

– Ты хоть знаешь, что он со мной там делал? – прохрипела я, с трудом сглатывая, когда глаза снова заслезились.

– Элс…, – он колеблется, его взгляд устремлен на дверь. – Ты знаешь, что я не собираюсь защищать Мюррея, но я обещаю тебе, что он сделал это, потому что ты была бы наказана в любом случае. Лучше от того, кому ты доверяешь.

– Я не доверяю ему, – шиплю я. – Я больше никому из вас не доверяю!

– Перестань кричать, – рычит он.

– Где я могу найти Гераса?

– Зачем тебе их искать? Тебе даже не разрешается бродить по храму без Тени рядом с тобой. Иди домой и перестань навлекать на себя неприятности.

– Я собираюсь выведать у Меган правду.

– Эта женщина – последний человек, которого тебе стоит слушать.

– Где я могу найти Гераса, Ахиллес?

– Перестань, Элс. У тебя было достаточно проблем…

– Где.

Мои ноздри раздуваются, когда я поднимаю на него глаза, и то, что он видит на моем лице, заставляет его говорить.

Он хмыкает и проводит рукой по волосам. – Третий этаж. Это комната под названием «вязальная». Голубые двери с павлинами, выгравированными на дереве.

Я киваю, пропуская слова благодарности. Я слишком зла.

Я поднимаюсь по лестнице по двое, и как только я вхожу в комнату для вязания – поскольку я предполагаю, что именно этим занимались здесь женщины в ожидании своих мужей-изменников, – около пяти голов поворачиваются в мою сторону.

Почему они приезжают сюда? Зачем кому-то приходить в место, где, как он знает, его партнер в лучшем случае занимается сексом с другой женщиной, а в худшем – издевается над ней.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спрашивает меня какая-то случайная блондинка. – Афродитам запрещено находиться в нашей комнате.

– Все в порядке, – вмешивается Меган. – Я ее пригласила.

Она не приглашала, но она знает, что скоро выиграет эту войну, в которой я никогда не хотела участвовать. Я иду к ней через всю комнату. Это поле боя – ее территория, и здесь подобает принимать капитуляцию врага.

Она сидит на диване, в ее руке чашка чая.

– Что еще? – прохрипела я, запыхавшись.

Она вскидывает бровь, едва сдерживая ухмылку, которая пытается расползтись по ее губам.

– Что еще? – повторяет она, словно не понимая меня.

– Что еще он сделал, чтобы уничтожить меня? У него был план, не так ли? Когда он начался?

Она не спеша отпивает, деликатно ставя чашку с блюдцем обратно на стол. Ей просто нравится смотреть, как я корчусь, не так ли?

– Я не могу сказать тебе его точный план, потому что никто его не знает. Никто не может выиграть шахматную партию, если пешки знают, что их собираются принести в жертву, не так ли? Каждый его ход – это секрет, который он держит в тайне, но я могу рассказать тебе о тех, о которых знаю.

Я почти дрожу от желания услышать правду. Что, если это больше, чем я могу вынести? Всегда есть что-то пугающее в том, чтобы узнать, кто на самом деле человек, особенно тот, с кем у тебя созависимые отношения. Если я узнаю правду о том, кто он на самом деле… я, возможно, никогда не смогу его простить. Это будет конец для нас с ним навсегда.

И почему это так трудно принять? Незнание – это блаженство, и я хочу продолжать говорить себе, что Крис – это человек, который будет защищать меня, использовать меня и заставлять меня чувствовать себя хорошо в процессе, укреплять мою уверенность, пока он контролирует меня. Это хуйня, но это наша хуйня, и именно так мы любим друг друга. Он дает мне то, что мне нужно, а я взамен даю ему именно то, что он хочет, о чем одержим, без чего не может жить… меня. Меня. Мое сознательное здравомыслие и мою инстинктивную, безусловную любовь. Так мы всегда работали.

Но я уже не та женщина, которой была раньше. Я не тот впечатлительный подросток, которого он вылепил. А он, возможно, никогда не был тем мужчиной, каким я его считала.

– В нашем мире ничто не достается даром, Элла.

Ее голос звучит так уверенно и напыщенно по сравнению со мной, что я до глубины души ощущаю разницу в нашем статусе.

– Чего ты хочешь? – прохрипела я. Это не то, что я когда-либо видела для себя. Я упорно трудилась, чтобы стать девушкой, которую все уважали и которой завидовали, а Круг разрушил все это.

Может, это была ложь. Очень хорошая ложь, которую я сказала себе.

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Он уже у тебя, Меган.

– Потому что я не оставляю ему выбора. Но если ты закроешь его раз и навсегда, я буду рядом, чтобы собрать его разбитые осколки.

– Я пыталась.

– Нет, – фыркнула она. – Ты притворялась, что он тебе не нужен, но все видят это насквозь. Да, нет, да, нет. Это так очевидно, что ты не можешь перед ним устоять, это отвратительно и жалко. Я хочу, чтобы ты закрыла перед ним дверь, заперла ее и выбросила ключ.

Она права. Я и сама это всегда знала, но легко забывала, когда Криса не было дома. Я никогда не могу по-настоящему сказать ему «нет», моя воля ломается при первых же его настойчивых действиях.

Но ведь у каждого из нас есть такой человек, не так ли? Тот человек, которого мы постоянно принимаем обратно в свою жизнь. Человек, который, как мы знаем, причинит нам боль, но в сотый раз надеемся, что он изменится. У каждого из нас есть свои слабости, сердце замирает, когда мы видим сообщение от них после долгого ожидания новостей. Мы таем, когда они уделяют нам внимание, и меняем свое поведение, чтобы соответствовать тому, что они от нас хотят, в надежде, что на этот раз они выберут нас.

Они бывают разных форм и видов. Иногда это токсичная влюбленность. Вы ему не нравитесь, но он не хочет вас отпускать. Иногда это член семьи, который звонит только тогда, когда ему что-то нужно. А иногда… это одержимый бывший, которому нравится манипулировать вами.

Кто представляет реальную опасность, когда мы приспосабливаемся к людям, которые причинили нам боль? Это они? Или мы сами, показывая им, что готовы мириться с их поведением? По правде говоря, глупая фраза о том, что прежде чем полюбить кого-то другого, нужно полностью полюбить себя, слишком распространена, чтобы ее игнорировать. Ведь если мы будем ждать, пока кто-то другой наполнит колодец любви в нашем сердце, он может наполнить его ядом.

От интенсивности взгляда Меган мне хочется сжаться, но я заставляю себя стоять на месте. Время затягивается, в комнате остаемся только я и она. И я срываюсь.

– Я сделаю это. Я закрою дверь. Я выброшу ключ.

Она расслабляется на диване, откинувшись назад, как король на троне.

– История с Джульярдом не была ложью, – объясняет она. – Я знаю, потому что я была должницей.

– Прости?

Она слегка вздыхает, понимая, что ей придется объяснять мне все до мельчайших подробностей.

– Тень может просить о любой услуге своих братьев по Кругу. Но Крис не был Тенью, когда ты подавала документы в Джульярд. Мы с ним встречались, и в первый раз он порвал со мной, сказав, что «все еще испытывает чувства к своей бывшей». Я не знала, что под чувствами он подразумевал безумную одержимость.

Последние слова она произносит с таким видом, будто это моя вина.

– Он попросил их об одолжении. Он хотел, чтобы твое заявление отклонили. А услуга от Круга всегда сопровождается долгом. Этим долгом была я. Мой отец отчаянно хотел, чтобы я стала Герой, а мне нужен был кто-то, за кого можно было бы выйти замуж. Такова была сделка. Он столько раз пытался уйти, как будто у него был выбор. А потом его отец предал тебя, и он понял, что это серьезно. Он попросил меня спасти его, и мне пришлось напомнить ему, что если он хочет, чтобы его жалкое подобие отца осталось в живых, он должен быть со мной и быть верным.

Она родилась такой злой или жизнь сделала ее такой? Она говорит о том, что Крис одержим, но сама делает то же самое, что и он. Она заманила его в ловушку, как он пытался заманить меня.

– Ты даже не защитила его отца, – шиплю я.

– Да. Но потом он снова попытался расстаться. Он хотел вернуться в Стоунвью, перевестись в Университет Силвер-Фоллс, чтобы присматривать за тобой. И я показала ему, что бывает, когда я не защищаю его отца. Отравление. Слышала когда-нибудь об органофосфатах? Это было некрасиво, поверь мне. Но ему нужен был повод, чтобы вернуться в Стоунвью. Я дала ему его.

– Что еще? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. Смогу ли я удержаться от того, чтобы не убить ее до того, как она доберется до конца?

– Он разрушил мои шансы поступить в школу моей мечты. Что. Еще.

– Он знал, что ты учишься в классе Ривза, и сказал ему, что хочет стать его ассистентом. Ривз уже выбрал Роуз Уайт, поэтому в этом году у нас два ассистента.

– Какого черта? – Я качаю головой. По сравнению с Джульярдом это кажется мелочью, но все равно это манипуляция.

Я чувствую, как желание понять его покидает меня. Я чувствую себя оцепеневшей, практически парализованной от того, что узнала об этом.

– Матиас и Энцо. Это он причинил им боль.

Я знала это, но от этого не легче.

– А те двое парней, которые попали в «аварию» за вождение в нетрезвом виде после той первой вечеринки в году? Это он накачал их наркотиками.

– Что-нибудь еще?

– Тебе стоит присесть.

Она указывает на кресло, стоящее перпендикулярно ей, и я прекращаю попытки заставить свои дрожащие ноги держать меня.

Как только я опускаюсь в кресло, она облизывает губы, улыбается и уничтожает меня.

– Кто пригласил тебя на инициацию?

– Ривз, – отвечаю я без колебаний.

– Нет, – настаивает она. – Какое имя было в приглашении?

– Аид. Это Ривз.

Неужели она должна все так по-дурацки усложнять?

Она поджимает губы, потому что я думаю, что она не была уверена в этом вопросе, и я только что дал ей ответ, который ей был нужен.

– Видишь ли, – объясняет она, – я думала, что Ривз пригласил и тебя. Потому что, когда ты показала мне свое приглашение, оно было подписано «Персей».

Мне требуется мгновение, чтобы понять и вспомнить, что произошло той ночью. А потом я понимаю, что она права. Я разговаривала с девушкой, и мы обменялись приглашениями, чтобы посмотреть, кто их подписал. Потом пришла Меган и забрала приглашение, которое я держала в руках. Приглашение было подписано «Персей».

– В Круге Ривза называют Персеем, – продолжает Меган. – Вот почему я указала на него, когда сказала, что это он пригласил тебя. Но через несколько недель я услышала, как он сказал, что отказался прислать тебе карточку для посвящения. И тогда я подумала, что что-то не так. Но у меня не было возможности убедиться в этом, пока я не спросила тебя об имени на твоем приглашении.

– Я не понимаю.

Я ломаю голову, пытаясь сложить два и два.

– Аманда, – говорит она позади себя. – Включи телевизор, ладно?

Другая Гера подходит к экрану на стене. Меган смотрит на меня и сдержанно добавляет, – Аманда – Гера Ривза. Но я не рассказала ей о том, как ты позволила ему трахнуть себя за хорошие оценки, прежде чем стала официальной шлюхой.

Я игнорирую ее, сосредоточившись на оживающем экране. Я вижу видеозапись в библиотеку Теней, где десять или около того мужчин разговаривают, пьют и курят сигары.

– Мы не можем войти и услышать, о чем они говорят, но мы можем посмотреть на наших Теней, – объясняет Меган.

Я сразу замечаю, что, хотя по поведению Криса видно, что он хочет уйти, он увлечен разговором с Ахиллом, и каждый раз, когда он пытается сделать шаг к двери, мой лучший друг толкает его назад, прижимая руку к груди. Мы никак не можем понять, о чем они спорят, но я догадываюсь, что это как-то связано с тем, что произошло ранее.

– Аманда. – Голос Меган возвращает меня к реальности. – Укажи мне на Аида.

Мое сердце уже вырывается из груди, резко бьется о ребра и заставляет меня чувствовать головокружение. Как будто мое тело знает, что сейчас произойдет, но сознание отказывается это видеть и принимать.

Аманда нажимает на экран, ее идеально наманикюренный палец оказывается прямо на голове Криса, и мое сердце свободно падает в желудок. Меган была права. Если бы я стояла, то наверняка упала бы в обморок.

И я знаю, что это правда. Они не лгут. Но все равно… я не хочу с этим мириться.

– Но… – Я паникую, мои губы немеют от крови, оттекающей от лица. – Он отказал моей маме, когда она попросила его достать для меня приглашение. Я слышала. Он пытался пригласить моего брата. Это был его план. Не я, Люк. Это Круг поставил меня в такую ситуацию, потому что отказал моему брату в инициации. И когда… когда он нашел меня после лабиринта, он сказал, что меня здесь быть не должно.

Мой заплаканный взгляд переходит с экрана на Меган. – Это бессмысленно.

Она наклоняется вперед и кладет руку мне на колено, чтобы притвориться уверенной.

– Элла, – вздыхает она. – Крис не просил Круг пригласить Люка. Они не отказались, потому что Крис никогда не называл его имени.

Мое зрение сужается, в ушах звенит от боли, разрывающей грудь.

– Но…

Она качает головой.

– Он хотел, чтобы ты была инициатором. Он просто не хотел, чтобы ты или твоя семья знали, что это исходит от него, поэтому я предположу, что именно поэтому он отказал твоей матери; потому что у него уже был план на твой счет, и именно поэтому он сказал, что тебя не должно быть здесь, когда нашел тебя после лабиринта. Чтобы ты верила, что он не замешан в этом. Но правда в том, что Крис – это Аид. Это он прислал тебе приглашение, а не Ривз.

– Как… – По щеке скатывается предательская слеза, и я слишком слаба, чтобы вытереть ее. – …как он мог так поступить со мной?

Я кричу, глядя Меган в глаза.

– Потому что он хитрый и бессердечный. Он хочет тебя, я не буду этого отрицать. Он явно пойдет на все, чтобы заполучить тебя. Но Крису нужна твоя неясность и слабость, чтобы манипулировать тобой. Бедняжка, ты подаешь ему все на блюдечке с голубой каемочкой.

Мой взгляд падает на колени. Я почесываю бедро через джинсы. Я замечаю, как слезы разбиваются о джинсовую ткань, и только сейчас понимаю, что молча отпускаю боль.

– Я не понимаю, – прохрипела я. Я фыркаю, сосредоточившись на своих пальцах, отчаянно пытающихся добраться до моей кожи. – Как тот, кто говорит, что любит меня, может быть таким жестоким.

Я смотрю на нее, ища ответы у врага, который не желает ничего, кроме моей гибели, и знаю, что она не предложит утешения, но я уже забыла об этом. Мне просто нужна искренность.

И это именно то, что я получаю. Холодную. Жесткую. Правду.

– Я хочу, – отвечает она, совершенно отстраненная от моей ситуации. – Я бы сделала то же самое, чтобы заполучить его.

Я вытираю лицо рукавом кардигана и принимаю стоячее положение, когда ярость пронзает мой позвоночник.

– Конечно, да, – шиплю я. – Ты такая же безумная и контролирующая, как и он. Возьми его, Меган. Выходи за него замуж и проведи с ним всю оставшуюся жизнь. А меня оставь в покое. Вы оба. Я не хочу иметь ничего общего ни с одним из вас.

Она кивает, на ее лице расплывается яркая улыбка. – Не забудь сказать ему это тоже.

Эта сучка получает удовольствие от моих страданий, и что-то бьет меня как по лицу. Она и Крис… они совершенно одинаковые. И все же я ненавидела ее, потому что она была женщиной, которая хотела мужчину, которого я люблю. А он… я смирилась с этим, потому что… ну, потому что он был мужчиной, которого я любила. Любила.

Он превратил мою жизнь в ад, а она, наверное, развлекалась тем, что выкладывала это на аккаунт Гермеса.

– Вы двое заслуживаете друг друга, – выплюнула я.

Со слезами на глазах и разбитым сердцем я ухожу, зная, что она получила от меня именно то, что хотела. А я не получила ничего, кроме разрушительной правды.

Глава 35

Элла

Pain – Nessa Barrett

Я врываюсь в дверь своего дома в колледже, и слезы все еще текут по моему лицу, пока я бегу в свою спальню. Телефона у меня по-прежнему нет, поэтому я хватаю свой планшет, чтобы позвонить брату. Я уже не знаю, что творится у меня в голове. Я не знаю, что я чувствую.

Все, что я знаю, – это то, что я не хочу ничего чувствовать.

– Привет, Эль… Что случилось?

Его серьезное лицо появляется на моем экране. Я даже не заметила, что нажала на видеозвонок.

– Ты знаешь, с каким человеком ты связался, чтобы убить отца? – кричу я, совершенно выйдя из себя.

Его лицо меняется, и он оглядывается вокруг.

– О боже, – кричу я, с трудом переводя дыхание. – Это правда. Ты сделал это.

Я вижу, как он идет, потом открывает и закрывает дверь. Он в каком-то офисе.

– Где ты? – спрашивает он меня. – Я приду прямо сейчас.

– Я не хочу, чтобы ты приходил, – выплевываю я. – Я не хочу быть рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты знал, кто на самом деле твой лучший друг.

– Элла, пожалуйста, успокойся. Ты не хуже меня знаешь, что это нужно было сделать.

– Жаль, что ты выбрал для этого лживого ублюдка. Это ведь он убедил тебя, не так ли? Убийство, Люк. Убийство.

– Я доверяю Крису свою жизнь, – сурово отвечает он.

– А мою? – Я фыркаю. – Ты ничего не знаешь об этом человеке.

– Элла, пожалуйста, успокойся. Ты у себя дома? – Я вижу, как он встает. – Я уже в пути. Мы можем поговорить.

– Мы встречались. В старших классах. Он когда-нибудь говорил тебе об этом? Я знаю, что нет. Он заставил меня влюбиться в него. Он контролировал меня. Он трахал меня за твоей спиной, пока ты уговаривал всех своих друзей не подходить ко мне.

Несколько секунд на его лице ничего не отражается. Затем его дыхание учащается, ноздри раздуваются.

– Ты все это выдумываешь, чтобы меня позлить?

– Я чертовски хочу. Я не поступила в Джульярд из-за него!

– Вы с Крисом встречались за моей спиной?

– Я хотела тебе сказать. Но не сказала. Потому что он трус и лжец. Он все еще преследует меня, ты знал об этом? Ты был его лучшим другом. Он сказал тебе, что он изменяет Меган со мной? Он сказал тебе, что никогда не называл твое имя в Круге, потому что хотел, чтобы я стала инициатором, чтобы он мог использовать меня как Афродиту? Этому человеку ты доверяешь свою жизнь. Тот самый, который наполнил мою голову ложью, чтобы продолжать контролировать меня, а мое сердце – надеждой, чтобы держать меня рядом.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, а затем зажимает его, щелкнув зубами. Я наблюдаю, как темнеют его глаза и сжимается челюсть. И тут из ниоткуда через всю комнату летит его телефон. Я вижу лишь размытое изображение и слышу треск, после чего все вокруг становится черным.

Я бросаю свой планшет на кровать, и крик отчаяния вырывается из моих легких. Он длится до тех пор, пока я не задыхаюсь и страдание не заполняет мое тело вместо воздуха. Горло болит, во рту ощущается вкус крови. Мне хочется содрать с себя кожу, вырваться из тела, чтобы моя душа не страдала так сильно.

Я никогда не чувствовала такого предательства, такой душевной боли. Одно дело, когда он порвал со мной, чтобы жить дальше, и я была достаточно глупа, чтобы оставаться рядом, чтобы он причинял мне боль и манипулировал мной… но до такой степени? Этого обмана я не переживу.

Неужели это все, на что я способна? Ложь и схемы?

Я толкаю дверь в ванную комнату и падаю на колени перед тумбой под раковиной.

Неужели я чего-то стою только потому, что являюсь глупой, невежественной девчонкой, которой можно управлять?

Я тянусь к коробке с бритвами, и мои руки судорожно сжимают пластик, в который они завернуты.

Меня всегда окружали только мужчины, которые так или иначе эксплуатировали меня. И когда я хочу спрятаться от одного из них, то оказываюсь в объятиях другого, который еще хуже.

Улыбка появляется на моем лице, когда я наконец зажимаю лезвие между пальцами. Я даже не знаю, когда избавился от джинсов. На мне только белый кардиган на полу в ванной, и я испытываю странное удовлетворение от того, что скоро он пропитается кровью.

Я буду лежать в нем и чувствовать медный привкус в комнате. И буду терпеть боль, когда закрою глаза.

Я разрезаю первую линию, тем же обычным щипком, что и поверхностную рану. Ничего особенного, просто короткий выброс боли. Но я наконец-то могу сделать полный вдох. И я делаю это снова, пополняя коллекцию тонких белых шрамов на бедре.

Из меня вырывается стон облегчения. Мне слишком хорошо, чтобы не заплакать, и я позволяю слезам упасть, когда мои губы раздвигаются.

Моя грудь наконец-то расширяется, когда я нажимаю на нее глубже, и я откидываю голову назад, вскрикивая, когда мое сознание облегчается. У меня легкое головокружение, когда я снова смотрю вниз на свое правое бедро, и я нажимаю кончиками пальцев на три новых пореза. Глубокий порез вызывает у меня волну головокружения, а живот скручивает.

Мне это нравится.

Поэтому я делаю еще один, такой же глубокий.

Четыре. Я ухмыляюсь. Это рекорд. Ощущения просто райские.

– Элла.

Я вскрикиваю, когда мое тело сотрясается с такой силой, что моя задница отрывается от пола и падает обратно.

Глаза Криса расширены, его взгляд устремлен на мою ногу, на стекающую кровь и на белые рукава. Я не слышала, как он вошел. Все, что я могла слышать, – это ровный стук моего сердца, когда прекрасная боль проносилась сквозь меня.

– Элла, детка…

Его лицо бледнеет, когда на него обрушивается реальность.

Упав передо мной на колени, он выхватывает лезвие из моей руки.

– Что ты делаешь? – прохрипел он.

Он прижимает руку к моей ноге, и я начинаю дрожать от стыда. Это мое. Мой секрет, мой механизм преодоления. И никто не должен об этом знать. Странное хихиканье покидает меня, и я смотрю мимо него.

Мир словно теряет цвет и звук, когда я диссоциирую. Я знаю, что я здесь, но моей души нет.

– Не надо, – сурово говорит он. – Вернись.

Откуда он вообще знает?

– Как ты могла так поступить со мной? Как я мог поверить тебе, когда ты дала мне это глупое оправдание, – умоляет он, его голос так отчаянно требует понимания. Он целует меня в лоб.

– Вернись.

Мои щеки. Мои губы. – Когда это началось? В школе у тебя не было таких шрамов.

Как он мог так поступить со мной?

– Я не знаю, – повторяю я шепотом. – Это началось после разрыва. Или, может быть, когда все стало хуже с моим отцом. Вечеринки. Я тупая. Он говорил, что я такая глупая. Я глупая. Я не знаю… Я ненавижу тебя.

Я медленно моргаю, силы уже не так велики. Голова кружится.

– Я все знаю, – прохрипела я. – Все.

– Сладкая. – Когда я открываю глаза, он стоит передо мной, его черная рубашка исчезла. – Ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что ты сделал, – говорю я, задыхаясь. Ничто не реально, не так ли? Ничто не кажется реальным.

Мой взгляд останавливается на клинке, который он держит в руках. – Отдай его.

Оно направляется к его животу.

– Что… Крис!

Меня возвращают к реальности, как будто кто-то только что вылил ведро холодной воды.

Он порезался.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает он, в его мягком тоне слышится мучение.

– Когда? – Пока он говорит, он режет себя снова.

И еще раз.

– Мне нужно понять, – объясняет он, как будто ничего не чувствует. – Если я пойму, я смогу остановить это. Помоги мне.

Я качаю головой, из моего рта вырываются рыдания. – Я сама этого не понимаю. Остановись. Прекрати причинять себе боль.

– Когда ты это делаешь?

– Я не знаю.

– Когда это было в последний раз?

– Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю, – кричу я, слезы текут по моим щекам и шее, смачивая грудь, а мой хриплый голос продолжает умолять. – Пожалуйста, остановись.

– Нет. – Он делает это снова, и кровь стекает по его прессу. – Если тебе больно, то больно мне. А если ты истекаешь кровью, я истекаю кровью.

– Ты сломал меня. Ты сломал нас. Остановись! – кричу я.

– Ты ничего не знаешь о том, почему я сделал то, что сделал… Я должен был.

– Нет. Ты мог бы быть честным. Ты мог бы… ты мог бы… остановись!

На его животе появляется еще одна линия, на которой будет шрам. Меня тошнит от этого зрелища, в груди щемит от отчаяния, что нужно это прекратить. Остановить все.

– Послушай меня, – говорит он низким, почти угрожающим голосом. – Ты не хотела, чтобы я возвращался, и я предупреждал тебя. Нет абсолютно ничего, и я имею в виду ничего, что я не сделал бы, чтобы вернуть тебя.

И он снова режет себя.

– Я истеку кровью, если понадобится. Я разрушу все твое будущее. Я буду тащить тебя, пиная и крича, но чего я не сделаю, так это не позволю тебе уйти от меня.

Он задыхается, его мышцы напрягаются, пресс напрягается, когда он собирается сделать еще один рывок. Остановившись, он смотрит на меня, лежащую на полу.

– Если тебе больно, то и мне больно, – повторяет он более спокойным голосом. Затем он опускается передо мной на колени и кладет руку мне на щеку. – Почему ты это сделала?

– Моя жизнь рушится, – сокрушенно всхлипываю я.

Вытерев слезы большим пальцем, он подносит другую руку к моему лицу и повторяет процедуру.

– Позволь мне собрать ее обратно. Пожалуйста. Пожалуйста, я умоляю тебя. Позволь мне собрать осколки.

– Не осталось никаких кусочков, Крис. Все пропало. Больше нечего исправлять, и это все твоя вина.

– Тогда построим новую жизнь со мной. Давай построим наш собственный мир. Ты будешь солнцем, а я буду греться в твоем свете. Будь воздухом, и я буду вдыхать тебя. Дай мне жизнь, дай мне цель. Будь моим всем. Я знаю… – Он глубоко вдыхает, вбирая в себя все. – Я знаю, что хочу многого. Я знаю, что тебе будет трудно отказаться от контроля, но я также знаю, что ты можешь стать тем, кем ты должна быть на самом деле. Я не художник, не поэт. Я не художник, который изобразит тебя в прекрасном виде. Единственное, что я могу сделать, – это придать тебе форму богини, которой ты являешься.

Он нажимает на мой затылок, притягивая меня к своей груди. – Дыши, сладкая. Дыши для меня, пожалуйста.

Это кажется невозможным. Но потом, прижавшись ухом к его горячей коже, я слышу стук его сердца. Он делает еще один вдох, и я чувствую, как оно успокаивается.

– Как я, – тихо говорит он. – Как я.

Я слежу за тем, как расширяется, сжимается и опадает его грудная клетка. Я делаю то же самое, подражая ему.

– Еще раз.

Вдох.

– Молодец. Посмотри на себя, детка. – Он гладит мои волосы. – Ты такая хорошая девочка для меня.

Я киваю, прижимаясь к его груди. – Я больше так не буду.

Он отстраняет меня, заглядывая в мои глаза. Он уловил ложь. Я вижу это. – Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

Еще больше слез катится по моим щекам. Я чувствую, что меня разрывает на части. – Я не знаю, что делать.

– В следующий раз, когда ты сделаешь шаг к тому, чтобы навредить себе, позвони мне. Неважно, в какое время суток. Неважно, где ты, с кем ты, что ты планируешь делать. Если думаешь, что будет больно, звони.

Он целует мои губы, жестко и неистово.

– Ты чувствуешь это? – рычит он, прижимаясь ко мне. Мне кажется, что мое тело живет только в тех местах, где он прикасается ко мне.

– То, что ты чувствуешь, когда я обнимаю тебя. Это важно. Вот на чем нужно сосредоточиться.

Он прижимает руку к моему сердцу, и оно бьется ровнее. – И это.

Он снова целует меня. Грубо, как будто для того, чтобы удержать меня в настоящем.

– Где же остальное? Покажи мне, детка.

Я отодвигаюсь в сторону, показывая шкаф за собой, и открываю дверцу. Вместо того чтобы дать ему что-нибудь, я прижимаю к груди коробку со ста бритвенными лезвиями.

– Не смотри, – всхлипываю я, но это больше похоже на крик. – Пожалуйста, пожалуйста, не надо.

Он отстраняет мои руки. – Все в порядке. Я не буду тебя осуждать.

– Я не знаю, почему, – повторяю я. – Я не знаю, почему я это делаю.

И это правда. Все, что я знаю, – это то, что это происходит, и это приятно, но мой разум никогда не бывает достаточно ясным, чтобы понять, что происходит.

– Я понимаю. – Он берет у меня коробку, и когда я осмеливаюсь посмотреть на него, его лицо бледнее, чем я когда-либо видела, но он все равно дарит мне маленькую, ободряющую улыбку. – Все наладится.

Я думала, что покачаю головой и не соглашусь с ним, но поймала себя на том, что киваю, и отчаянная мольба покидает мои легкие, – Ты обещаешь?

Он прикусывает дрожащую нижнюю губу, делая глубокий вдох через нос. – Я обещаю, что буду рядом, чтобы сделать все лучше.

Облегчение, которое нахлынуло на меня, как волна, оказалось недолгим.

– Убирайся к чертовой матери от моей сестры, пока я не вышиб тебе мозги.